сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 52 страниц)
Выражение лица Малфоя изменилось, словно на него набежала тень, и этого намека оказалось достаточно, чтобы она крепче сжала палочку. Мгновением позже его руки схватили ее за бедра и рванули, опрокидывая на спину и подминая под себя. Его пальцы сжались на талии, прежде чем одна из ладоней шлепнулась о дерево рядом с ее головой. Гермиона судорожно втянула воздух, чувствуя, как дождь барабанит по лбу. Малфой пристально посмотрел на нее.
— Не за что, — бросил он, поднимаясь на ноги.
Она сделала три вдоха, собираясь с силами, прежде чем фыркнуть. Кожа, лишенная тепла его тела, тут же покрылась мурашками. Спотыкаясь, Гермиона поднялась на ноги. Лодка качнулась, и она, замерев на месте, задержала дыхание, дожидаясь, пока волнение успокоится.
Гермиона села на скамейку и нащупала рукой портфель, хотя несколькими мгновениями ранее уже успела убедиться в его наличии. Она откинула волосы назад, посмотрела на Малфоя, склонившего голову и закрывшего глаза, и решила последовать его примеру.
— Я все еще утверждаю, что это ты недостаточно силен, а не я вешу как Гойл, — она шмыгнула носом, и соленая вода стекла по стенке горла, вызывая приступ кашля, — но спасибо.
— Что ты сказала?
— Я сказала спасибо!
— Что?
— Спасибо!
— Я не слышу.
— Спасибо… Ох, заткнись.
2 октября, 05:33
На пергаменте были две прямые линии и две пунктирные, отходящие по диагонали от левой линии и расположенные в дюйме друг от друга. Первый пунктир Гермиона отметила убористым почерком как «неизвестный», а второй как «помещение неизвестного размера и назначения». Она провела еще один пунктир, берущий начало от правой линии, и замерла с пером в руке, наклонив его так, чтобы с него не капало.
— Какого размера была комната?
— Большая. По крайней мере в пять раз больше холла.
— Где располагалась дверь?
— Слева. Может быть, в метре между входом и стеной с той стороны.
Гермиона посмотрела вниз на квадратик с надписью «Холл», задумчиво скользнув зубами по нижней губе, а затем нарисовала большой квадрат, беря немного левее диагонального пунктира.
— Что было в комнате?
— Шесть столов, — ответил Малфой с готовностью, — на четырех стояло по два котла, на пятом один, на шестом три. — Гермиона удивленно подняла взгляд. — Там было одиннадцать шкафов, пять вдоль стены слева от входа, три справа, три у ближней. Вдоль самой дальней стены стояли полки…
— Это была… комната зелий?
Малфой кивнул, глядя на ее руки.
— Внутри находились трое мужчин и одна женщина — все в защитных очках и в испачканных зельями халатах.
— Что было в котлах?
— Ничего из того, что бы было мне знакомо. Но на столах и полках, и, вероятно, в шкафах было гораздо больше ингредиентов, чем то, что я им принес, — он встретился с ней взглядом, — на полу, потолке и стенах были следы от пламени.
— Они экспериментировали, — тихо сказала Гермиона, и выражение его лица не изменилось. Она с шипением выдохнула, глядя на план этажа. — Тебе нужно выяснить, что они пытаются создать. Если это что-то смертельное или разрушительное, нам понадобятся зельевары Министерства для работы над контрзельем.
— Мне этого не скажут.
— Командиры нет, но наверняка кто-то что-то знает: может, кто-то подслушал, может, кто-то из исследователей проговорился. Что бы ты ни делал, чтобы выяснить это, не забывай заметать следы. На данном этапе мы можем выяснить, что они задумали, из разговора, в противном случае это станет понятно уже по факту, что… неприемлемо.
Малфой сел на стул, его руки скользнули по столу, а левая ладонь сжала кулак правой. Это напомнило Гермионе о том, как она надевала на него кандалы, и она задалась вопросом, не является ли этот жест подсознательным.
Он развел руки, когда заметил ее взгляд, и Гермиона быстро перевела глаза на пергамент.
— Что конкретно ты просишь меня сделать?
— Раздобыть информацию. Не… знаешь, никому не причиняй вреда, но, если тебе понадобится пригрозить перед тем, как наложить Обливиэйт, сделай это. Получи образцы, если сможешь. Из каждого котла. Если мы разберем зелье на составляющие, мы сможем выяснить, в чем заключается их цель. В случае темномагического объекта у нас, вероятно, есть лекарство, и большинство из них достаточно просто уничтожить. Но зелье…
Малфоя сжал челюсти и вздернул подбородок.
— Я достану.
4 октября, 12:22
Гермиона вышла из спальни в коридор, направляя палочку в его конец. Ей казалось, что ее дыхание было таким громким, словно ветер трепал жестяную кровлю. Сердце билось где-то в глубине горла, сковывая его спазмом. Она проверила весь дом, кроме спальни Малфоя. Она точно знала, что внутри нее кто-то был, потому что дверь в комнату была прикрыта. Но Гермиона не была уверена, находился ли там Малфой один или с человеком, с которым аппарировал в Рим более шести часов назад.
Она задержала дыхание, прислушиваясь к малейшему намеку на звук, но ничего не происходило. Гермиона подошла к правой стороне полотна, прижимаясь к раме, но увидела только кровать и небольшое пространство возле двери. Она крепко сжала дверную ручку, чтобы та не дребезжала, сделала глубокий вдох и, направляя палочку, вошла.
Что-то звякнуло, но никаких вспышек заклинаний за этим не последовало. Она мельком увидела одежду и светлые волосы на кровати — Малфой — и повернулась к другой стороне двери, все еще держа комнату под прицелом.
Пусто.
Гермиона еще раз внимательно просканировала комнату: прикроватная тумбочка, комод и вешалка для верхней одежды. Она выглядела так же, как и перед его уходом, и даже кровать под Малфоем была все еще заправлена. Он был одет, хотя его ботинки стояли рядом у изножья кровати. Рубашка сбилась и, туго натянутая в области груди, обнажала живот — бледную кожу, полоску золотистых волос... она считала его вдохи, пока ее взгляд совершал неизбежное путешествие от оголенного живота к поясу его брюк. Гермиона сглотнула, глядя на тусклый оттенок синевы на его веках и выбившиеся пряди волос. Было что-то чрезвычайно интимное в том, как он небрежно распластался на кровати, в его уязвимости. Они никогда бы не увидела его таким, если бы не обстоятельства… И Гермиона снова посмотрела на Малфоя.
На левой стороне рубашки виднелась красная полоса, размытая по краям там, где кровь расцвела на голубой ткани, но она была уже сухая и покрытая корочкой вдоль основной линии. На прикроватной тумбочке стояла полупустая бутылка с развернутой к стене этикеткой, наполненная янтарной жидкостью.
Подойдя ближе, Гермиона почувствовала слабый запах алкоголя с ореховыми нотками, и ее губы сжались. Ее пальцы скользнули по ткани рубашки, и она осторожно ткнула пальцами в полоску крови, ища разрыв, чтобы проверить рану.
— Ну и кто, — она вскочила, отдергивая руку, — прокрадывается в спальню и…
— Господи, Малфой! Я думала, ты спишь.
— Ждала, пока я стану беззащитным? — Спросил он хриплым ото сна голосом и со все еще закрытыми глазами.
— Чт...
— Нужно быть глухим, чтобы не услышать, как ты топчешься здесь.
— Я не топталась. — Гермиона перевела взгляд на другую сторону комнаты, замечая стакан, лежащий боком на полу, и вспомнила раздавшийся звук, когда она открыла дверь. — Ты поставил стакан, чтобы услышать, если кто-то войдет.
Малфой потер глаза, и она сузила свои.
— Ты пил?
— Да.
— С тем человеком, с которым ты вернулся сюда… это он принес?
— Это имеет значение? Закрой дверь, Грейнджер. У меня была длинная ночь.
У них обоих была долгая ночь — Малфой, по крайней мере, вздремнул.
— Ты пьян?
— Да.
Гермиона покачала головой.
— Зачем тебе это? Ты знаешь, как опасно…
— Я знаю об этом больше, чем ты.
— Тогда почему… Ты не кажешься пьяным.
Малфой тихо застонал, открывая глаза, и она отступила на шаг назад, когда он сел и спустил ноги с кровати.
— Тогда давай проведем допрос.
— Я не хочу этого делать, если ты пьян.
Он откинул волосы назад, раздраженно глядя на нее. У Гермионы появилось такое чувство, что он сказал ей, что был пьян, только чтобы отвертеться от отчета. Однако она не была уверена на сто процентов и предпочитала, чтобы он отвечал на ее вопросы, будучи абсолютно трезвым.
— Что случилось с твоей грудью?
— Я же сказал, что это была длинная ночь. Мне пришлось наложить Обливиэйт на одного из исследователей. Никто не просек.
Он наклонился назад, хватая мантию, валявшуюся клубком на краю кровати у стены. Его рубашка снова задралась, и Гермиона автоматически посмотрела на оголившийся участок кожи, дорожку волос и линию бедер, прежде чем перевести взгляд на его одежду. Малфой снова сел, сжимая кулак, и вложил ей в руку шесть флаконов.
— Ты уверен…
— Да.
— Ты даже не знал, о чем я собиралась спросить.
Он бросил на нее тяжелый взгляд, прежде чем повернуться, чтобы отбросить мантию.
— Уверен ли я, что никто не заметил драку? Да. Или уверен ли я, что это образцы зелий, с которыми они экспериментируют? Да.
Гермиона фыркнула, изучая разноцветные зелья в своей руке.
— Палочка?
Он протянул ей, и она снова посмотрела на засохшую кровь.
— Ты в порядке?
— Да.
Гермиона кивнула, поворачиваясь к двери.
— Я разбужу тебя в шесть, и ты мне все расскажешь.
— Ты одна?
— Почему ты всегда меня об этом спрашиваешь?
Малфой поднялся, откидывая одеяло на кровать.
— А ты бы не стала?
Стала. Она бы не смогла вынести, зная, что кто-то придет, но не зная, кто. Особенно, если одним из них оказался бы Личер, который и в свои лучшие дни наводил жуть и вел себя как придурок.
— Я одна, — ответила Гермиона, прикрывая дверь.
6 октября, 21:51
Гермиона подула себе в лицо, охлаждая горящие щеки и осушая выступивший пот. Некогда запущенные шкафы — даже крысы предпочитали здесь не столоваться — теперь сверкали чистотой и аккуратно расставленными вещами.
Она слезла со стула, скрипнувшего под ее весом, и схватила красный квадрат ткани с кухонной стойки. Она взглянула на Малфоя, ничуть не удивившись, что тот наблюдает за ней со своего места. Гермиона чувствовала, как его взгляд обжигает кожу, пока она, повернувшись спиной, заполняла полки.
— Каждый раз, когда мне нужно покинуть Рим, потому что кто-то приходит сюда, ты должен вывешивать этот флажок снаружи, у входной или задней двери, чтобы я знала, что они ушли, — Гермиона махнула перед ним красной тканью, — это будет означать, что в доме никого нет. Я также заказала запас консервированной еды, потому что ты отказываешься готовить для себя, хотя есть несколько совершенно простых блюд, которые ты мог бы освоить. Я знаю, что у нас заканчивался… Почему ты продолжаешь пялиться на мое горло и волосы?
— Размышляю, можешь ли ты задушить сама себя всеми этими энергичными движениями головы.
Поначалу Гермиона думала, что Малфою просто в новинку ее распущенные волосы, но, когда его глаза переместились на горло, она больше не смогла игнорировать это пристальное внимание. Взгляд в сторону горла всегда символизировал опасность, и ее внутренняя система предупреждения начала сходить с ума.
Глаза Малфоя метнулись к вырезу на ее груди, и Гермиона подняла руку, чувствуя пот на коже. Она провела тыльной стороной ладони вверх, вытирая влажную дорожку, оставленную стекающей каплей на ее горле, шее и за ухом.
— Менее вероятно, чем то, что я задушу тебя.
— Ты уже неоднократно пыталась это сделать своей готовкой.
— В отличие от твоей, которая просто взрывается в кастрюле, прежде чем попасть кому-нибудь в рот?
— По крайней мере, я заявляю об этом во всеуслышание, в то время как ты безмолвный убийца.
— Я не какой-то мим, — Гермиона подняла вверх указательный палец.
— Ну да, ты скорее умрешь, чем промолчишь. И нет, я не хочу снова слышать твою теорию о серийных убийцах-мимах или спорить о превалирующей ценности слов над действиями или наоборот.
Гермиона фыркнула, снова поворачиваясь к банкам с готовой едой.
— Они вселяют ужас!
10 октября, 22:03
— Это правда, но я также думаю, что магглорожденных принудили бы к рабству или приговорили к смерти. Они были бы как домовые эльфы. Им нет нужды держать тюрьмы для магглорожденных, когда они могут использовать их труд или просто покончить с ними.
— Чтобы использовать, им не нужно убивать всех магглорожденных и магглов, достаточно сделать их низшей кастой: работа на фабриках, прислугой, на фермах. Полукровки, которые не участвовали в Возрождении, будут заниматься тем, что чистокровные считают более благородным занятием: шить одежду, делать мебель, может, учить детей. Чистокровные же будут занимать все руководящие должности: главы предприятий, члены советов директоров, Министерства, правоохранительных органов и диктовать правила на рынке финансов. Речь не только об убийстве, Грейнджер. Речь о власти.
— Если бы это произошло, а этого не произойдет, то люди наверняка восстали бы. Это могут быть сотни или даже тысячи темных волшебников и ведьм, но миллионы людей, подвергшихся угнетению, будут сражаться с ними.
Малфой приподнял бровь, и Гермиона вздрогнула, когда почувствовала, как его нога коснулась ее ноги под столом.
— И тем не менее правительства, которые эксплуатируют народ и не вызывают симпатий у большинства людей, остаются у власти на протяжении столетий. Не каждый мнит себя героем. Немного знаний и страха — это все, что нужно, чтобы оставаться на вершине.
Гермиона покачала головой, смотря на отчет об ингредиентах зелья невидящим взглядом.
— Кто-то просто должен быть там, чтобы сплотить людей. Объединить их. Хотя, я полагаю, если бы Тьма каким-то образом восторжествовала, я бы скорее умерла, пытаясь остановить это. Или они убили бы меня сразу после победы.
— Сомневаюсь, — тихо ответил он, на мгновение отвлекшись на что-то в своей книге, — если бы ты выжила, они бы использовали тебя. Магглорожденная или нет, твой интеллект мог бы им пригодиться…
— Я никогда не стала бы им помогать, — пылко возразила Гермиона.
Малфой смотрел на нее, наверное, немного удивленный ее внезапной горячностью, и, возможно, он уже улыбался до того, как она моргнула.
— Они все равно попытаются. Использовать тебя против Поттера, пытать тебя, пока ты не сломаешься, сделать из тебя пример. А когда они закончат, и от тебя ничего не останется, тогда они убьют тебя.
— Звучит заманчиво. — Это прозвучало более напряженно, чем она рассчитывала, сердце бешено колотилось, а в голову снова лезли мысли, которые не давали ей уснуть даже после того, как она достигала полного изнеможения.
— Ну, мы все знаем, за что и с чем сражаемся, — пробормотал Малфой, переворачивая страницу своей книги.
Гермиона сухо сглотнула, кивнула и пробежалась глазами до того места в отчете, на котором она остановилась, когда завязался диалог. Она нашла предложение, положила палец на конец строки и снова посмотрела на Малфоя.
— За что сражаешься ты?
Он перевел глаза с нижней части страницы на стол и моргнул, прежде чем посмотреть на нее исподлобья. Гермиона нетерпеливо ждала, наблюдая за его колебаниями, потому что Малфой был не из тех людей, кто часто откровенничал.
— За то же самое, что и ты, Грейнджер.
11 октября, 21:50
Шаги Малфоя были ровными и уверенными — задняя часть мантии раздувалась на ветру. Он уходил все дальше в туман, и серый цвет постепенно поглощал темный, пока не исчез полностью в закручивающейся спирали аппарации.
13 октября, 04:58
Малфой быстро прошел через кухню, сорвал с себя мантию и комком швырнул на стул. Гермиона продолжала махать ему рукой, чтобы он поторопился, и хотя тот уже не мог ее увидеть, но ей было проще справиться с нетерпением, когда она была чем-то занята.
Она не понимала, почему он не может просто каждый день возвращаться к четырем утра. Всякий раз, когда они покидали Рим после пяти, к тому времени, когда их лодка достигала пещеры, было уже достаточно светло, чтобы их мог кто-то заметить. Это был ненужный риск. Сегодня луна была наполовину полная, а пересменок в Азкабане проходил ежедневно в 5:30.
Гермиона подошла к окну, поднося руку ко лбу, чтобы прикрыть глаза от яркого света свечи. Снаружи все было темно-синим, но… — Гермиона сощурилась, сильнее прижимаясь лбом к стеклу — кажется возле дома находился какой-то предмет. Это было похоже на… коробку.
Она отступила от окна и повернулась, прижимаясь спиной к стене рядом и вытаскивая палочку. Гермиона не слышала никаких звуков аппарации, кроме Малфоя, и вероятность того, что кому-то удалось аппарировать одновременно с ним, была крайне мала.
Гермиона изогнулась, чтобы выглянуть в угол окна.
— Малфой!
Наступила секунда тишины, прежде чем дверь ванной распахнулась, врезаясь в стену.
— Что?
— Что это?
— Что это что?
— Коробка! Ты принес коробку?
— Ту, что снаружи? Она уже была там, когда я вернулся. Я думал, ты в курсе.
