Текст книги "Когда звонит колокол (ЛП)"

Автор книги: everythursday

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 52 страниц)

Диинь…диинь… — Откуда ты взял идею с прибором? — спросила Гермиона хриплым голосом из-за того, что всю ночь ее связки издавали более глубокие и грубые звуки, чем обычно. Она отвела глаза от черной воды и посмотрела на него, чувствуя тяжесть его ответного взгляда. — Были разговоры о том, что новобранцы должны доказать свою пригодность. Это простое заклинание. — Где-то над туманом был слышен шум крыльев. Малфой высунул руки из рукавов мантии и положил на бедра. — На этом допрос закончен? Диинь…диньдиньди…диинь… 23:40 В Малфое было что-то такое, что заставляло удерживать на нем взгляд, если он оказывался в центре внимания. Когда он был младше, то у него была склонность устраивать что-то вроде шоу.  Слова отдавали театральностью или были частью хорошо разыгранного спектакля, жесты рук — экспрессивными, выражение лица — самодовольным, и он всегда, казалось, верил, что в мире в эту минуту не было ничего прекраснее, чем то, что делал он. Теперь Малфой вел себя по-другому, и все равно своим присутствием приковывал к себе внимание, даже если находился на удалении. Она пыталась определить, почему так происходит, но не могла. Может быть, дело было в показном пренебрежении, которое выражала вся его поза, как если бы у него были дела поважнее — это заставляло членов группы смотреть на него как на человека, чьего одобрения они хотели отчаянно добиться. Может быть, дело было в расчетливом взгляде, которым он обводил комнату, или в том, как его расслабленность чередовалась с напряженностью, от которой в помещении сгущалась атмосфера. Может быть, дело было в его непроницаемости — у нее иногда создавалось отчетливое впечатление, что какие бы слова он ни говорил, это был всего лишь путь к невысказанной конечной цели личного интереса. А может быть, дело было в том, как легко он вжился в роль лидера, не придавая значения тому, что группа, с которой он столкнулся сейчас, обладала более высоким интеллектом, чем та, которую он возглавлял в Хогвартсе. Или, возможно, дело было в том, как он смотрел на людей и вел себя  —  это был какой-то оттенок его личности, который казался опасным. Что бы это ни было, Малфой требовал к себе внимания, даже когда молчал. Гермиону нервировало то, как он излагал план на ночь, но остальная часть группы, казалось, была полностью во власти его притяжения. Даже сейчас они следовали за ним, как будто к его спине была привязана веревка, которая тянула их за собой в любом направлении. Он подошел ближе к другому концу улицы, и вся группа потянулась за ним хвостом. Он резко повернул налево, и остальные повернули за ним. Две девушки и юноша засмеялись над чем-то, и Малфой заставил их замолчать одним поворотом капюшона. Это отталкивало ее. Безмозглые овцы, следующие за предполагаемым массовым убийцей, как будто он и есть тот свет, который приведет их прямиком к прекрасному будущему. Он мог бы создать из них собственную армию, если бы захотел, и единственная причина, по которой эта мысль ее не пугала, была уверенность в том, что на их стороне были люди с независимым умом, которые при необходимости могли объединиться в еще более сильную армию, и в тоже время по-отдельности оставались хорошими и способными бойцами. Малфой остановился через дорогу от дома, и она была рада, что он помнит подробности. Группа погрузилась в глубокую беспокойную тишину, которая прервалась быстрым дыханием, ускоренными шагами и потоком возбужденного бормотания, когда Малфой дал рукой отмашку. Гермиона неслась вперед с остальной группой, но делала это недостаточно быстро, чтобы держаться позади них. Они пролезали в дом через разбитые окна, и половина из них успела оказаться внутри, прежде чем входная дверь была снесена с петель. Повсюду мелькали тени и темные формы, слышался звон стекла, треск дерева и пластика. Ей снились подобные кошмары: она оставалась одна, окруженная в темноте ночи страшными, быстрыми тенями и разрушением, а затем слышался смех — низкий, хриплый, набирающий силу. Воспоминания о кошмарах просачивались сквозь щели в коробках, в которые она пыталась их засунуть и спрятать, напоминая ей, что смех всегда приходил следом. Гермиона схватила что-то тяжелое и металлическое с кофейного столика, что едва могла разглядеть, и швырнула в экран телевизора. Группа считала, что проникла в дом чистокровного волшебника, который начал бизнес по распространению магически измененных маггловских предметов в волшебном мире. Это часть большого плана, сказал Малфой, и они не сомневались в этом. Комнату наполнил странный запах гари, а затем она увидела свет от заклинания, пронесшийся по стене, которое выжигало слова на краске и дереве. Она развернулась, пробегая через столовую и кухню. Шаги преследовали ее, приближаясь и приближаясь, пока она не свернула в коридор, чтобы убежать от них. Они вычислили меня, они убьют меня, задушат меня сзади, проклянут в спину, вырвут мои ноги, повалят на землю, задавят меня, сломают кости, разобьют череп, я не могу умереть здесь. Гермиона врезалась в стену с болезненно колотящимся сердцем и обернулась с вытянутой палочкой. Пространство было наполнено людьми, которые разбегались по комнатам, разбивая вещи о пол и срывая портреты со стен. В коридоре осталось всего лишь два человека, выжигающих на краске угрозы. Она сделала вдох, достаточно глубокий, чтобы ее тело могло расширить легкие до предела, а затем резко выпустила воздух, словно нанесла удар. Гермиона подпрыгнула от звука шагов над головой и посмотрела вверх, хотя ничего не могла разглядеть ни в темноте, ни сквозь потолок. Однако она не знала, насколько прочными были перекрытия в доме, который Министерство сочло нужным разрушить, поэтому побежала вперед. Выбраться, выбраться. Ей нужно было выбраться туда, где имелись кислород, пространство и свет. Стекло резко хрустнуло под ее кроссовками, и ей пришлось уворачиваться от членов группы, заставляя себя сопротивляться инстинкту проклясть врагов. Ее шаги по кухне звучали как удары барабана, когда она наступала на металл сковородок и остатки керамики — бам, бам, плинкплинк, крч, бамбум — а потом она чуть не завалилась на спину, когда поскользнулась на ножке стола в столовой — дом был разнесен на куски. Когда Гермиона замедлила бег, то увидела, как группа фигур в капюшонах доламывала стену в гостиной. — ...попасть не в те, — услышала Гермиона слова Малфоя, когда проскользнула к упавшему журнальному столу. — Остальные дома могут принадлежать чистокровным или полукровкам. Аппарируйте обратно на базу, когда закончите здесь. Как только он произнес последнее слово, члены группы с грохотом стали спускаться по лестнице, которую она раньше не замечала, а те, кто были в гостиной, повернулись к двери, которую до этого загораживал Малфой. Гермиона подняла на него взгляд и обнаружила, что тот смотрит на нее в ответ. В его глазах читалось знание, и это заставило ее попытаться придать себе равнодушный вид, вытирая с лица пот. Но затем масса людей заслонила слабый лунный свет, и Малфой растворился во тьме. 17 июня, 22:38 Малфой смотрел в окно, вглядываясь в ночные тени, хотя Гермионе казалось, что он наблюдает за ее отражением. По крайне мере у нее появилось такое чувство, пока она находилась на другом конце кухни, наблюдая за ним в ответ. Она бросила взгляд на часы — до их аппарации оставалось еще два часа, и снова посмотрела на него. Ее рукава царапнули ткань рубашки, когда она скрестила руки на груди. А потом снова наступила тишина. 18 июня, 23:59 На втором этаже магазина Линча было адски жарко. Ночь не принесла с собой никакой прохлады, и по какой-то непонятной для нее причине никто не хотел использовать охлаждающие чары, а жар от тел, которыми была набита комната, только усугублял ситуацию. Она видела их кожу, скользкую от влаги, и чувствовала тяжелый мускусный запах. Ей казалось, что все ее тело было покрыто слоем пота, ее одежда прилипла к коже, а ее лицо, должно быть, сияло, как будто она окунула его в воду. Короткие пряди ее волос — или его волос — прилипли к затылку. Гермиона не могла так ясно мыслить в жару, и именно поэтому она винила себя в том, что не догадалась, чем может закончиться тренировочная дуэль в углу, когда та начиналась. Все, о чем она думала, это неправильно произнесенные заклинания, случайные проклятия и мужчина, который продолжал смотреть на нее. —  Почему мы тренируем проклятья друг на друге вместо того, чтобы проклинать подонков? Гермиона была слишком сконцентрирована на разрастающейся панике и попытках скрыть свою реакцию, чтобы обрадоваться, что все головы тут же повернулись к Малфою, доказывая, что каждый член группы признает его лидером. Малфой не торопился отрывать взгляд от газеты, которую читал, как будто эти люди имели самый низкий приоритет в списке его дел на сегодня. Он обладал безупречной выдержкой, чем, несомненно, привлекал их. — Кто-то из вас действительно хочет потренировать заклинания на врагах и испытать унижение, потерпев неудачу? — Он выгнул бровь, закрывая газету. Два пальца защипнули край и провели по всей длине, разглаживая складку. — Тогда на магглах. Они не узнают. — Они не будут иметь ни малейшего представления. — Я знаю много заклинаний. — Это лучше, чем проклинать друг друга. — Мы должны использовать эту грязь. Видимо, ему еще предстояло стать бесспорным лидером. Вероятно, они привлекли рекрутов слишком рано, изменив динамику еще до того, как Малфой полностью заявил о своих правах на главенство. Ему придется утверждать его, пока они все еще на него смотрят снизу вверх, а затем быть достаточно устрашающим, чтобы они не пошли против. Сейчас мало что можно было сделать. У них не было запасных планов, на которые он мог бы переключить внимание группы, и не было очевидной причины, по которой он не должен был согласиться на предложение — по крайней мере, для них. Если Малфой отвергнет их идею, они начнут задавать больше вопросов. И если высший круг прознает, что даже группа детей не воспринимает его как лидера, то это уничтожит любую возможность, что этот круг примет его. — Было бы разумно, если бы вы все освоили Круциатус. — Уголок рта Малфоя изогнулся, а сердце Гермионы сжалось, и она потянулась к мантии, зажатой между ее спиной и диваном. — Приготовьтесь! Ее рука шарила по ткани, и пока комната наполнялась оживленной болтовней, она запихнула руку в карман и нащупала блокнот. Она пошевелила пальцем, чтобы открыть его, и отвела другую руку назад, чтобы найти рукав. Гермиона просунула руку и схватила из-под блокнота перо, подтаскивая его к странице, которая, как она знала, останется пустой. Она оглянулась на комнату, наблюдая за шквалом мантий и движений, и принялась писать. Текст должен был появиться в блокнотах, связанных с ее, поставив авроров в известность. Она надеялась, что кто-то из них все еще не спал и заметил яркое свечение, исходящее от пергамента, или случайно положил рядом с собой на кровать. Она не сомневалась, что Гарри именно так и сделал. Гермиона полностью натянула мантию. Ее движения были неуклюжи из-за паники в груди и ткани, прилипшей к потной коже. Ее ноги словно налились свинцом. Никто не умрет сегодня ночью, если они ограничатся Круциатусом, но это все равно будет ужасно. Мало что могло заставить ее наложить заклинание — она изменит движение палочки или неправильно произнесет, но не станет этого делать. Гермиона чувствовала себя достаточно виноватой, участвуя в Задании, которое требовало, чтобы она не мешала другим причинять людям боль, но она могла ограничить собственную ответственность. Они оказались в маггловском Лондоне раньше, чем Гермиона успела взглянуть на блокнот — надежда и страх переплелись в круге света от фонарного столба. Она быстро просмотрела названия улиц и текст на бумаге, а затем запихнула блокнот обратно в карман, прежде чем кто-либо успел оглянуться на нее. Хорошо. Хорошо. Гермиона пошла быстрее, приближаясь к середине группы, пытаясь придумать, как сообщить план Малфою. Она оглянулась вокруг и на секунду закрыла глаза, чтобы не отвлекаться на качающиеся капюшоны. Она прочистила горло, бросая взгляд на мальчика рядом с ней — его глаза были широко раскрыты, а руки нервно сжимали пуговицы. — Куда именно мы идем? — спросила Гермиона достаточно громко, чтобы Малфой ее услышал. Она надеялась, что он помнил звук этого голоса как принадлежащий ей. — Это просто лево, право, лево, лево. Почему бы не… —  Мы идем туда, где сможем кого-нибудь найти, — произнесла одна из девушек. —  Да, пока здесь некого было проклинать. — Не знаю, как вы, народ, но я думаю, что нам следует найти больше одного человека. Малфой повернул налево, и она выдохнула с робким облегчением, как если бы перед финалом нужно было преодолеть еще дюжину препятствий, и при этом каждый раз делать жизненно важный выбор. Уизли, Гриффиндор, любовь, кровь… кровь, кровь, кровь. Однако Гермиона не знала, свяжет ли он цвет с волосами — она не была уверена, что он способен сложить кусочки мозаики воедино. Она повернула голову, чтобы оглянуться назад, а затем посмотрела еще дальше влево. Ее ладонь стала мокрой, когда она провела ею по лбу, а затем стерла пот костяшкой указательного пальца над верхней губой. Как его зовут, как его зовут, как его зовут. Су…Ах…ба…кух…дух, дах, эх, фух, гах… —  Знаешь, когда я впервые оказался у Линча, Гэвин, я подумал, что ты Уизли. —  Гермиона не знала, будет ли этого намека достаточно, но очень на это надеялась. — Вау, — вскрикнул кто-то, после чего наступила тишина, — мы нападаем на грязь, а не друг друга. — Все в порядке, — ответил Гэвин, — каждый раз, когда я прихожу к Линчу, я все думаю, что ты урод, Уитворт. — Ты же слышал, что он перепутал тебя с Уизли, верно? — уточнил Эндрюс. — Он в основном уже сказал это. — Вот дом, который мы должны сжечь следующим. Да Гермиона уничтожит их еще до того, как они подберутся к Норе. Департаменту Правопорядка придется отправить отряд целый отряд целителей и специалистов по стиранию памяти. Она не могла ничего разглядеть за юношей впереди нее, как бы она ни напрягалась, когда группа внезапно притихла. Гермиона подошла ближе с напряженной спиной. Стоящий рядом с ней мальчик судорожно дышал.  Она должна была почувствовать облегчение от того, что в блокноте были указаны именно двое рыжеволосых в зеленых плащах, но облегчения не было. В это время все магазины были уже давно закрыты, и улица пустынна, кроме тех двоих у фонарного столба и почти тридцати пяти стремящихся к Тьме миньонов. Один из рыжеволосых бросил на них хмурый взгляд, прежде чем вернуть внимание к своему спутнику. — Ты это видел? — Раздался резкий голос кого-то из группы. — Начинайте! — Приказал Малфой, и Гермиона втянула воздух, когда из одежды показался ряд палочек. Двое авроров, вероятно, приняли обезболивающее или зелье онемения перед приходом сюда, но даже они не могли полностью блокировать боль от Круциатуса, не говоря уже о множественных проклятиях. Она отчаянно надеялась, что Гарри не был одним из них. На конце чьей-то палочки раздалось шипение неправильно выполненного заклинания, за которым последовала короткая вспышка розового света. — Ты собираешься это сделать? — Она едва услышала вопрос и увидела, как Малфой повернул голову к мужчине рядом с ним. — Магический след. — Может быть, нам стоит связать их, прежде чем они уйдут, — прошептал кто-то. — Ты боишься, что тебя поймают? — Спросил Малфоя другой юноша. Он достаточно повернулся к свету, чтобы Гермиона разглядела его светлые волосы, ухмылку и вздернутый нос. В этот момент кто-то произнес проклятие достаточно хорошо, чтобы мелькнула ярко-красная вспышка. — Я ничего не боюсь, — тихо произнес Малфой предостерегающим тоном, — я просто предпочитаю, чтобы это место не кишело аврорами, разыскивающими меня, в то время пока я не могу дать отпор им всем. — Вряд ли они тебя поймают. — Эй, что ты делаешь? — Аврор слева сделал два шага в их направлении, и луч тусклого красного света попал в аврора справа. Гермиона задержала дыхание, когда тот упал, его тело содрогнулось. Несколько человек засмеялись, послышались поздравления. Конвульсии прекратились через несколько секунд, проклятие ослабло, когда первый аврор начал кричать. — Думаешь, ты не сможешь уйти от кучки грязнокровок, Малфой? Малфой вытащил палочку, и глаза Гермионы заметались между ним и бегущим на них аврором, она боялась любого результата и не могла перестать просчитывать последствия обоих.