Текст книги "Буря в стакане (СИ)"

Автор книги: AoleaHaron

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 60 страниц)

Заключённый шевельнулся, и разговор тут же прекратился. Оба мужчины пристально всмотрелись в изуродованную заключением фигуру. Узник приподнялся на руках и уселся, проведя ладонью по лицу. Окинув камеру быстрым взглядом, поднял голову и встретился глазами с наблюдателями. Его глаза пугающе блеснули в тусклом свете факелов, резко выделяющиеся на бледном, искажённом шрамами лице. Грязные волосы торчали во все стороны багровыми прядями. Острые плечи дрогнули, и тело юноши затряслось в приступе беззвучного смеха, медленно перерастающего в истерику. Полковник невольно передёрнул плечами. Ему показалось, что так, тихо и потеряно, но в тоже время торжествующе, могут смеяться только сумасшедшие. - Не удалось, - донёсся до них хриплый, будто бы простуженный, голос. – Вам ничего не удалось... Лоренс отступил на шаг и отвернулся. - Выполняйте. - Так точно, - Ривен склонился перед ним, и оба покинули коридор, оставив хохочущего узника в одиночестве. *** Завернув в проулок, Корвин остановился и бросил короткий взгляд по сторонам, убеждаясь, что поблизости никого нет, затем повернулся к Робину. Лицо его выражало одновременно интерес и брезгливость – очень уж непривычно было общаться с вором. Отношение ухудшал взгляд преступника, словно бы говоривший: я могу вам не нравиться, но что вы сделаете – я вам нужен. - Принёс? - Как и договаривались, - усмехнулся парень, но доставать ничего не спешил. – Деньги вперёд. - Пятьдесят золотых, - кивнул Корвин, вынимая увесистый кошель. Робин быстро пересчитал монеты, довольно хмыкнул, запустил руку за пазуху и выудил оттуда небольшой мешочек. Мужчина принял его с недоверием и тут же открыл. На его лице отразилось облегчение, словно от вида этой вот крошечной вещицы с его плеч свалилась огромная скала. - Оно? - Да, - выдохнул Корвин и впервые посмотрел на собеседника с уважением. – Не думал, что ты справишься. Не похож ты на бойца, а чтобы добыть такое, нужно быть мастером. - Скажем так, у меня есть связи. На этом всё? Или хотите получить ещё что-то? - Всё. - Удачи, капитан, с вами приятно работать, - улыбнулся парень и шагнул к выходу из переулка. Корвин помедлил, вперив взгляд в приобретённую вещь, он боролся с сомнениями. Если информация о сделке всплывёт, вся его жизнь полетит к чертям. Законы Ордена, которому он служил, накладывали строжайшее табу на поиски и, тем более, использование запрещённых церковью предметов. Зажмурившись, капитан стиснул мешочек в кулаке. Дома его ждала поседевшая за какие-то месяцы супруга, не отходящая от кровати умирающего сына. Подумав об этом, он сунул добычу в карман. Плевать на закон. Он не позволит погибнуть своему ребёнку. Но стоило поднять взгляд, как тут же в душе заскреблось предчувствие беды. Робин стоял на углу и с кем-то разговаривал. Ускорив шаг, мужчина вышел на улицу. На дороге валялся мальчишка лет четырнадцати. Стоило их взглядам встретиться, Корвин понял: он всё видел. Страх захлестнул с головой. В Ордене давно ходили слухи, что он связался с тёмными личностями, им ничего не стоило устроить за ним слежку. От этой мысли он горестно улыбнулся самому себе. Его, человека, который стал живой легендой, проверяют те, кто не так давно превозносил. От горя в его глазах потемнело, показалось, что сердце вот-вот остановится, но окрик Робина привёл в чувство. Взглянув на место, где должен был сидеть шпион, мужчина увидел только камни, а подняв взгляд, с ужасом увидел мальчишескую фигуру, исчезающую за поворотом. - Твоя работа, Робин, - сухо бросил он стоящему рядом юноше. – Надейся, что он не успеет проболтаться. *** Принц перечитал письмо и отложил его в сторону. Заложив руки за голову, откинулся на спинку кресла, задумчиво посмотрел в окно, за которым уже подступала темень, и кивнул отражению в стекле. Оно ответило тем же движением и снова застыло, надменно улыбаясь хозяину. Подчиняясь пальцам, исписанный лист бумаги сложился вдвое и занял место в конверте. Небольшой колокольчик на столе звякнул, спустя мгновение в дверь просунулась голова мальчишки. По знаку господина он подбежал и согнулся в поклоне, показывая, что готов к выполнению приказов. Некоторое время Кайл смотрел на него оценивающе, прикидывая, сможет ли этот паренёк благополучно доставить послание. Наконец, протянул конверт, скреплённый личной печатью. - Это необходимо срочно доставить в нищий район, - сообщил принц не терпящим отказа тоном. Мальчик побледнел и чуть не сделал шаг назад, но вовремя сдержался. - В нищий? – промямлил он, неуверенно глядя на господина, желая, чтобы это оказалось шуткой. К его сожалению, Кайл не смахивал на человека с избытком чувства юмора, и гонец спешно вперил взгляд в пол, чтобы не выдать своего страха. Район, куда ему требовалось отправиться, слыл дурным местом. Туда стекались отбросы общества, и нередко стража находила тела несчастных, выброшенных возле арки, разделяющей нищий район от основного города, точно магический портал. С одной стороны жизнь – всюду скрипят телеги, движутся медленным шагом вьючные лошади, раздаются покрикивания людей, возле крылец собираются стайки женщин, вокруг них вьются дети. А стоит сделать шаг в широкий проём, и будто оказываешься в другом мире. Там царит полное убожество, переплетённое с хаосом сбрасываемого у арки мусора и шума от лая целых стай бездомных псин. И люди там обитают соответствующие. - Передашь Робину в Приют, больше никому. Мне бы не хотелось, чтобы оно попало не в те руки. - Да, господин, - пискнул мальчик и бегом бросился в коридор, сжимая в руках конверт, будто некую ценность. Поднявшись с места, Кайл подошёл к окну и проследил, как гонец выскакивает во двор и что-то кричит конюхам, размахивая письмом. Когда лошадь с всадником метнулась по площади к воротам, принц медленно перевёл взгляд на стол и усмехнулся. На новом листе появилось несколько строк, прочитав их, Кайл свернул лист в трубочку. - Киан, - обратился он к соколу, сидевшему на подоконнике. – Послание важное, будь осторожен. Ответа он не ждал, птица только мигнула жёлтым глазом и раскрыла крылья, когда он поднёс руку, чтобы прикрепить свёрток к лапке. Едва узел тесьмы затянулся, сокол вылетел в окно под пристальным взглядом принца и развернулся к северу. Улыбнувшись самому себе, принц вышел из покоев. Времени до назначенной встречи оставалось немного. *** Услышав за спиной шум преследователей, я прибавил ходу и выметнулся обратно на улицу, опрометью бросившись к людям. Взглядом отыскал Альберта, и хотел было броситься к нему за помощью, но тут же остановился. Старик прекрасно знал мою способность впутываться в передряги и всегда беспокоился, как бы мои кишки не оказались на земле рядом с моей же собственной тушкой. Если рассказать ему, что ждёт меня дальше? Жизнь под замком и бесконечные допросы, пока я не раскрою все, что мне известно. Такого я себе позволить не мог. Как бы сильно я ни любил толстяка, каким бы большим ни был его опыт в разномастных передрягах, эта авантюра моя и только моя, в ней нет места посторонним. Свернув в другую сторону, я скользнул к земле и пополз сквозь толпу, пытаясь скрыться, оказавшись вблизи от свободного переулка, снова вскочил на ноги и резвой прытью бросился к свободе. Обернуться себе позволил только когда пробежал никак не меньше четырёх улиц. Тяжело дыша, осмотрел дорогу, по которой промчался несколько секунд назад, там было пусто. Прижав ладонь в разнывшемуся боку, я поковылял домой, стараясь заставить себя думать, что ничего и не случилось, просто мне вздумалось пробежаться на ночь глядя с полным желудком. Закрыв глаза, я прислонился спиной к стене, но тут же вздрогнул – перед мысленным взором предстали жуткие картины побоища, одна другой страшнее, а в небе висели истекающие кровью два слова. - Чёртов Альберт, - злобно зашипел я. - Кто ж при детях такое рассказывает-то? Поразмыслив немного, я был вынужден признать, что рассказ тут вовсе ни при чём, просто давала знать обеспокоенность моей дальнейшей судьбой. Что меня ждёт дальше? Работа в трактире, как пожизненная служба без права на дезертирство. Слёзы на глаза наворачиваются, стоит только подумать об этом. Я привык к иной жизни. Оставалось пройти пару небольших кварталов, когда я внезапно увидел Робина. Он двигался по улице во главе небольшой группы, что-то выговаривая идущему рядом парню, а остальные хмуро смотрели под ноги. Интуитивно пригнувшись, я метнулся в сторону и укрылся среди мусора в переулке. Прижавшись спиной к стене, я будто пытался слиться с ней, молясь, чтобы они прошли мимо. - Кто это тут у нас сидит? – раздался совсем близко голос вожака. Я повернул голову и уставился на парня, который, в свою очередь, со злобной насмешкой смотрел на меня. Не дожидаясь, когда меня схватят, вскочил и, недолго думая, бросился к забору. Ухватившись за доски, подпрыгнул и подтянулся, переваливаясь на другую сторону. Кто-то попытался схватить за ногу, но промахнулся и только дёрнул за штанину, я потерял равновесие и мешком свалился на землю. В голове загудело, но сидеть было нельзя, и я подхватился с места. Выскочив на улицу, побежал к площади, надеясь, что смогу оторваться от преследователей. К тому моменту, когда домчался туда, уже начало казаться, что бегаю никак не меньше часа. Бегуном я был неплохим, но слишком устал и торопился, от страха перехватывало дыхание, да и в боку снова начало предательски колоть, но топот ботинок врагов заставлял переставлять ноги в прежнем темпе. Хочешь жить – и не так бегать будешь. Ноги привели меня на длинную, кажущуюся бесконечной, улицу, где расположись совершенно одинаковые дома – двухэтажные и белые, с ярко-красными черепичными крышами, из которых торчали трубы. Один из них так гостеприимно распахнул двери, что проигнорировать такое ненавязчивое приглашение было бы чистым преступлением. Я заскочил внутрь и тихонько прикрыл за собой дверь. По улице промчались Робин и его банда, а потом их голоса стихли. Я расслабленно выдохнул и хотел уже выйти, но тут громко скрипнула калитка. Заметавшись по комнате, я поспешил укрыться за тяжёлыми шторами, достигающими пола. А хозяева уже вошли внутрь. Скрипнули кресла, расположившиеся возле камина, затрещал на поленьях огонь. Через минуту раздался тихий звон стекла и плеск жидкости, наливаемой в стакан. *** Преподаватель вытянул к огню ноги и вздохнул так, словно на него навалилось что-то непомерно тяжёлое. Втянув в себя аромат напитка, он улыбнулся и протянул философским тоном: - Странная вещь, вино... Оно превращает людей в свиней, но кто может от него отказаться? Принц только хмыкнул, решив оставить это без ответа. - Но перейдём к делу. Ты говорил с этим лейтенантом? - Связь будет налажена, это решённый вопрос. - Уверен, что он не пойдёт на попятную? - Он любит деньги, так что уверен. - Тебе это забавным не кажется? Все так верят в чистоту Ордена... Никому и в голову не придёт, что добрую половину Карателей можно банально купить. Цены, конечно, немалые, но каков факт! Сами ведут себя на плаху и заносят топор над собой своими же руками. Что произойдёт, если всё это получит огласку и подумать страшно. Тебя совесть-то не мучает? - Разве должна? - Немало людей было арестовано за взяточничество по твоей вине. И все они молчали о тебе, хотя в казематах инквизиции их лихо обрабатывали. Конечно, Ордена это пока не коснулось, но кто знает, как долго это продлится? Надеюсь, ты и впредь будешь выполнять свою работу столь же хорошо. Ты отлично научился управлять людьми. Хотя мне больше нравится устранять тех, кто потерял всякую ценность для нашего дела более надёжными методами. - Твои методы слишком рискованны. Большое количество самоубийств привлечёт внимание, как и работа наёмников. - Что ж, значит, лейтенант в наших руках. Великолепно. Остальным я займусь лично, но вскоре тебе придётся провести несколько дней вне столицы. Предстоит важная работа, причём не по моей части. Не забудь перед отъездом написать письмо ректору. Что-нибудь пафосное и громкое, у тебя это отлично получается. Кайл медленно кивнул, не сводя взгляда с окна. Придя сюда, он сразу почувствовал нечто особенное в этом доме. Здесь появилось что-то новое, и это ему не нравилось. Своему собеседнику он доверял, они работали вместе уже много лет, и преподаватель был ему почти как отец, но всякая новизна неизменно настораживала. Мужчина был излишне консервативен, как в отношении людей, так и в вопросах обстановки собственного дома. Насупившись, Кайл уставился в огонь, вспоминая все, что видел с момента своего тут появления, спустя несколько минут его осенило, взгляд скользнул к окну. Обращаться к Искре опасно – может навлечь ненужные вопросы. Но что же таится там, за шторами, узнать хотелось. - Мне нужно уточнить некоторые детали, для этого потребуется карта. - Она в столе, - махнул рукой преподаватель. - Доставай. А я открою окно, здесь ужасно душно. Подойдя к окну, принц протянул руку и толчком распахнул створки, после чего повернул голову, и его брови едва заметно приподнялись, выражая удивление. Жан стоял, прижавшись к стене, и смотрел на него с таким неподдельным ужасом, что Кайл невольно ощутил всю полноту своей над ним власти. - Долго ты ещё с окном возиться будешь? – донёсся недовольный голос мужчины. - Сколько потребуется, - отозвался принц. Ухватив край шторы, потянул её на себя, прикрыв половину окна, и отошёл, надеясь, что мальчишке хватит ума воспользоваться ненавязчивым предложением тихо и без истерик смыться из этого дома. ========== Глава 4. ========== Молчун открыл глаза и приподнял голову, вглядываясь в коридор. Почти мгновенно забытый сон казался глотком холодной воды в страшный зной. Раньше ему редко что-либо снилось, а проснувшись утром, он не мог вспомнить ничего, кроме смутных ощущений, испытываемых в мире грёз. В последние дни всё было иначе. Сны приходили часто, они перемешивали фантазии с реальностью прожитых лет, и порой Молчуну казалось, что в один момент он останется там - в безбрежном царстве Морфея. Этого он боялся и нередко запрещал себе закрывать глаза, но бороться с потребностью во сне становилось всё труднее. И вот, обещая себе в очередной раз не смыкать глаз, он опускал голову, и его разум устремлялся далеко от тюрьмы. Приподнявшись на локтях, он потёр виски и поднялся на ноги, борясь с накатившей усталостью. На нём, как и на остальных заключённых, чёрная роба, символизирующая его статус здесь. У многих робы протёрты, с дырами на локтях, сквозь которые виднелась тёмная кожа, морщинами собравшаяся на острых суставах. Узники негромко переговаривались, прижавшись к решёткам. К беседам Молчун не присоединялся, держась в стороне, за что ему и дали это прозвище. Настоящее его имя никто не знал, а сам Молчун отказывался называться. Некоторые понимали причину – произнести имя всё равно, что признать своё здесь нахождение. А так в камере всего лишь оболочка под номером 1206. Дверь в начале коридора распахнулась, заключённые лениво начали подниматься с мест, бросая полные ненависти взгляды на Молчуна. С его появлением ежевечерние переклички вошли в норму, а выдержать их могли не все. - Стройся! – раздался громкий приказ. Стража замерла возле клеток. Началась долгая перекличка, во время которой ослабленные голодом заключённые судорожно хватались друг за друга, чтобы не упасть. Касаться решётки боялись – нескольких уже лишили пальцев. Дожидаясь конца переклички, Молчун смотрел в испещрённую трещинами стену. Вглядываясь в хаотичный рисунок, думал о каше. Обычной гречневой каше в глиняной миске, которую подавали в любом трактире с жирным куском мяса. От неё исходил густой пар. Тряхнув головой, он зажмурился. Мысли о еде только сильнее обостряли чувство голода. Желудок был привычен к ощущению пустоты, но голод в разуме не проходил, терзая даже во сне. Гречневая каша преследовала Молчуна уже вторую неделю. Раньше он грезил о жареной на сале картошке. Во время переклички несколько узников упало без сил, их подняли сокамерники и, сжав плечами, заставили стоять. Если кто-то не поднимался слишком долго, его добивали. Так стража проявляла милосердие. Наконец, раздался приказ, и мертвецы, как между собой называли солдаты своих заключённых, зашевелились, отползая назад. Узники действительно походили на ходячие трупы, разве что в глазах ещё оставалась жизнь, но и та угасала под влиянием тюремного режима. Уже невозможно было поверить, что каких-то несколько месяцев назад каждый был здоров. Недели пыток и месяцы голода лишили их жизни, превратив в тени, копошащиеся в тлетворном зловонии тел и голов.