сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 60 страниц)
- Хочешь покоя, заставь меня уйти. Ну же, схвати. Давай, протяни руку, ударь. Сможешь? Нет. Ты слишком слаб, чтобы приказывать мне. Отныне я буду говорить, а ты делать. И первый мой приказ: убивай...
По решётке ударили кулаком, и Молчун вздрогнул. Солдат криво улыбнулся и издевательски провёл рукой в сторону открытой двери. Начинается, - мысленно вздохнул парень, выходя в коридор. Стража уже собралась по обеим сторонам участка, отведённого для поединка. Заключённые, чьи камеры находились поблизости, обняли металлические прутья, пытаясь увидеть как можно больше. Молчун замер в середине прохода, дожидаясь своего соперника. Им оказался один из новеньких, его звали Летье. Он ещё не был истощён и рядом с Молчуном выглядел скалой мышц, к тому же, явно уже не в первый раз участвовал в боях, а потому вполне сносно питался.
Летье улыбнулся, обнажив пожелтевшие зубы. Между ними не больше пяти шагов, это расстояние можно преодолеть в считанные секунды, но противники не торопились. Молчун видел, что его соперник куда сильнее, и надеялся лишь на молодость. В этом году ему исполнилось семнадцать, хотя пребывание в тюрьме состарило его. Летье было за тридцать, и в Лигии его натаскали. Но сейчас он обходил Молчуна по кругу. Весть о Вечном вынудила проявить осторожность.
Молчун ступил в сторону и пригнулся, выказывая готовность к атаке, после чего резко бросился вперёд. Ожидание начало затягиваться, и многие солдаты уже недовольно хмурились, что могло сказаться на плате за бой. Оба противника сцепились в схватке и покатились по земле под крики заключённых. Едва успев вывернуться, Молчун молниеносно отскочил в сторону. Летье оказался сильнее, чем он ожидал. Тело ныло от нанесённых ударов, изо рта сочилась кровь - противник выбил ему зуб.
Вдохнув, Молчун прикрыл глаза. В прошлом ему доводилось немало драться, в детстве на кулаках, позже – холодным оружием. И если раньше он нередко проигрывал поединки, со временем опыт и навыки начали работать на него, даруя победу. Ту самую победу, в которой сейчас он не был уверен. Он медленно выдохнул, не сводя взгляда с Летье. Когда-то он искал музыку боя. Дыхание, хрипы, отзыв плоти на удар, хруст суставов – всё это смешивалось в единый ритм, позволяющий исполнить победный танец. Сейчас он искал его снова. Позабытую в стенах тюрьмы песнь сражений.
Летье сделал несколько шагов, и они вновь сцепились. Молчун старался держать противника на расстоянии, тот вполне мог обхватить его мощными руками и сдавить, лишая воздуха и малейшего шанса на движение, а вместе с тем - на победу.
«Вера в Принца – единственный доспех» - всплыла в его мозгу фраза на каменной стене. Всё время пребывания здесь только вера и держала его. Вера в собственного господина, и он как никто другой был способен понять смысл этих слов. Латы, защищающие от темноты предательства. Порой, казалось, он был способен видеть, как они окружают его, помогая отстраниться от боли на допросах, от голода в камере. Сейчас они защищали от боли лучше любых лекарств. Бороться ради победы глупо. Бороться ради него, хозяина и его устремлений, - вот, что по-настоящему ценно. Жизнь не имеет смысла, если в ней нет цели.
Молчун пригнулся, уходя от удара, и скользнул вплотную к Летье, тот не ожидал подобного хода, привыкнув, что противник держится на отдалении, и на мгновение замешкался, даруя драгоценные секунды, столь значимые в поединке. Кулак устремился к шее мужчины, под кадык, плоть отозвалась на прикосновение, и Летье отшатнулся, потеряв равновесие. На какой-то момент он потерял способность дышать, и это заставило его отступить, но Молчун не дал шанса на передышку. Продолжая наступать, он держался вблизи в попытке заставить Летье рухнуть.
- Убивай, - донёсся до него вкрадчивый голос неизвестного.
«Всё дело в том, как ты мыслишь. Хочешь победить – желай победы. Хочешь убить – желай смерти. Иначе никак. Если видишь противника – сделай его врагом. Только тогда ты отнесёшься к нему серьёзно»
Рыкнув собственным воспоминаниям, Молчун подмял Летье под себя. Уроки наставника, которого он ненавидел, снова приходили на помощь, и это рождало в нём дикую ярость. Наступит ли день, когда он сможет избавиться от этих воспоминаний? Когда он сможет помнить лишь то, чему его учили, не связывая это с кем-то конкретным? Ему хотелось, чтобы эти уроки ему преподал другой – тот, кто не пытался изъять душу и вырвать её из тела, забрав жизнь.
- Ну же, убей! – тень обретала ясность, делая шаги к нему.
Ненависть поглотила сознание Молчуна. Стражники с ужасом смотрели, как он бьёт своего противника, страшась приблизиться и остановить поединок. Они привыкли видеть другую его маску, и теперь были озадаченны, впервые встретившись с живущим в его душе монстром, под кулаками которого Летье превращался в трепещущий кусок мяса.
Остановившись, Молчун прижался лбом к ещё тёплому плечу. Драка отняла много сил, и усталость взяла своё, вынудив остановиться. Дыхание с хрипом вырывалось изо рта, разбрызгивая кровь мелкими каплями по одежде и коже лежащего под ним трупа. По коже пробежал холодок, на пальцах появилось уже позабытое чувство тока, словно в драке ошейник лопнул, и Искра рвалась наружу, пропитывая всё его существо. Прикрыв глаза, он с наслаждением отдался этому ощущению и вслушался в пустоту внутри себя. Дыра в глубине души по-прежнему зияла пугающей чернотой.
Его сорвали с тела соперника. Руки стражников грубо дёрнули назад, кто-то ударил его по ногам, заставляя упасть на каменный пол, но боль исчезла за пеленой могущества. Он открыл глаза и вперил взгляд в Летье. Дайтьи был мёртв, в этом не оставалось сомнений, и теперь его частица Искры, некогда переданной метузеллой, растворялась в потоках мира. Широко распахнув глаза, Молчун всматривался в очертания умирающей частицы, и вдруг расхохотался. Не прекращая смеяться, он покорно принимал удары стражи. Спасение было рядом. Дух свободы гарцевал в его внутреннем мире, празднуя грядущую победу.
***
- Пьер! – я подбежал к преподавателю. – Могу я спросить у вас кое-что важное?
Дождавшись, когда он кивнёт, я продолжил.
- Вы ведь многое знаете о метузеллах, да? Можете рассказать о них больше?
Мужчина покачал головой, и я умоляюще на него посмотрел.
- Что конкретно тебя интересует?
Я задумался, как сформулировать свой вопрос и при этом не попасть под подозрение.
- Как у них просыпалась Искра?
- Они использовали для этого особый ритуал, который назывался Присягой. Никто не знает, как он проводился. По этому поводу существует много мнений. Говорят, его можно провести лишь в одном зале в их Дворце. Во время этого ритуала метузеллы встречались со своими страхами. Если оказывались сильнее, то выходили с Присяги. Если же страхи одолевали - погибали. Но некоторые и вовсе Присягу не проходили, оставаясь сродни обычным людям. После ритуала у них просыпалась Искра. Метузеллы могли её чувствовать, слышать и даже иногда видеть.
- Хм... Но если Искра лишь инструмент, то ей нужно учиться управлять, да?
Пьер посмотрел на меня как-то странно, однако ответил:
- Не совсем. Искра не столько инструмент, сколько живое существо, взаимодействующее со своим хозяином. Обе стороны что-то получают от такого сотрудничества, а что-то отдают. Однако нельзя сказать, что они равны в своём сотрудничестве. Искру можно сравнить с собакой. Она может стать лучшим другом или сущим наказанием. Всё зависит от того, как проявит себя хозяин. Если покажет себя достойным лидером, она будет подчиняться. Если не сможет, Искра будет жить в теле метузеллы, но ничего полезного не даст. Зато дел натворить случайными выбросами потоков может немало.
- Значит, нужно обучение, - пробормотал я. – И установление лидерства. У них ведь наверняка были книги по этой теме. Я к тому, что не могли они ведь всё делать под присмотром учителей?
- Зачем тебе это?
- Чтобы бороться с врагом, надо знать о нём как можно больше, - отчеканил я с улыбкой.
- Понятно, - рассмеялся Пьер, - это хорошо, что ты так всем интересуешься. Да, книги были, но, как понимаешь, в Хельсе их нет. И сомневаюсь, что их хоть где-нибудь можно найти. После Охоты большинство их них признали запрещёнными, а потому сожгли. Редкие экземпляры хранятся в Соборе, но туда доступа нет.
- Понятно. Спасибо.
- Не за что, - усмехнулся преподаватель. – И, Жан, прошу тебя больше не спать на моих занятиях.
- Не буду.
Сожжены книги... Как же! Такое чувство, что меня принимают за наивного простака! Как будто я не знаю, что на самом деле происходит с запрещёнными вещами. Может, какую-то часть и удалось сжечь, но некоторые точно по «необъяснимым» причинам «случайно» пропали из архивов и всплыли на чёрном рынке. Но туда я пока не собирался, сначала надо проверить другую версию.
Приступить к размышлению о ней я не успел. На плечо легла чья-то рука, действуя на рефлексах, я схватил её и повалил человека на пол.
- Жан! Ты что творишь? – донёсся до меня голос Эрики.
- Эрика?
- Да я это, я! Может, слезешь уже, наконец?
- Да, извини, - я поспешно поднялся.
- Что это ты на людей бросаешься? – хмуро поинтересовалась она, потирая запястье.
- А что ты ко мне со спины подкрадываешься?
- А что ты перед дверью застыл?
- Задумался.
- Вот уж не думала, что ты на это способен, - язвительно буркнула она.
- Способен. А тебе советую не подходить к людям так тихо, когда они раздумывают о сущем.
- Ещё колокольчик мне на шею повесь, - съязвила Эрика.
- А тебе хочется?
Она проворчала что-то непонятное и, открыв библиотеку, вошла внутрь. Я последовал за ней.
С Эрикой мы были почти друзьями. Когда-то, как слышал, она даже пыталась учиться в Хельсе, но её быстро отчислили. Если спросите – отвечу: для этого нужно было либо очень постараться, либо вообще ничего не делать. Эрика походила на приличную девушку и была очень прилежной и старательной, но, пообщавшись с ней, я понял, что она не обременена интеллектом. Бывают такие люди, приятные и добрые, но совершенно не готовые к учебе. Подружились мы с ней, когда я готовил доклады. Приходилось штудировать огромных размеров книги, пробираясь через хитросплетения фраз к кусочкам нужной информации, и время от времени я бегал на кухню, чтобы перехватить съестного. Эрика тоже частенько туда наведывалась. Там и познакомились.
- Готовиться пришёл? – увидев кивок, она огорчилась.
- А что надо?
- Книги по местам расставить. Дед велел с этим закончить, а то ведь вечером придёт и начнётся...
Старик Юлиан – заведующий библиотекой – был добрейшей души человеком, и свою внучку обожал всей душой, однако без особой взаимности. Каждый день он говорил Эрике, что той пора взяться за ум. Само собой, надоел мгновенно, но сказать об этом прямо девушка боялась – дед мог прочесть лекцию о манерах поведения длиной в сотню листов.
- Ладно, помогу, - кивнул я и потянулся. – Разомнусь немного.
Она провела меня в хранилище, и я тут же уставился на закрытую металлическую дверь.
- А что в закрытой секции?
- Понятия не имею, - отозвалась Эрика. – Я там не была.
- И никогда не хотела зайти?
- Зачем? – девушка с удивлением на меня посмотрела, и я пожал плечами. Ну да, любопытством она не страдала. Может, поэтому Юлиан и разрешил своей внучке тут работать. А вот мне туда наведаться не помешает, наверняка что-нибудь найду. Решив так, я приступил к действиям.
Выбрав дату для вылазки в запретную секцию, я приготовил всё необходимое. Сделать ключ, слепок которого уже давно лежал в моей комнате, не составило труда. Кузнец академии согласился помочь, благодаря Икару, так что ключик я получил уже на следующий день. Друзья совершенно не удивились, узнав, что и эту ночь я проведу вне академии. Я успел сочинить байку, мол, наведываюсь к сестре, даже с Фелисой познакомил. Сейчас всего-то и надо было сказать, что у неё проблемы, требующие моего внимания, на чём вопрос был исчерпан. Следующим шагом была несложная операция, в результате которой в чашке Эрики оказалось одно совершенно безобидное снадобье, которое я утянул из палат целителей. Чай она распивала постоянно, чем я и воспользовался. Спустя полчаса девушка почувствовала потребность отлучиться в туалет, а ещё через час поняла, что ей лучше отправиться домой. Я с участием на неё посмотрел.
- Наверное, ты что-то не то съела. Могу помочь, один раз уже закрывал библиотеку.
- Ладно, только дедушке скажу.
Мы пошли в каморку, где Юлиан просиживал часами, возвращая книги к жизни. Обоим пришлось выслушать длинную нотацию, после чего я с большим пониманием стал относиться к нелюбви Эрики к доброму, но чудовищно занудному старику. Впрочем, он быстро выговорился и поднялся с места, вздыхая, что в его возрасте – восемьдесят пять лет! – справиться с библиотекой в одиночестве сложно. Я тут же предложил помощь. Какое-то время старик отказывался, впрочем, делал он это больше для того, чтобы его начали упрашивать, а потому быстро согласился.
Сидеть в библиотеке дело несложное. День почти закончился, студентов не было, и проблем тоже не назревало. Занятно, получается. Есть студенты – есть проблемы, нет студентов – нет проблем. Кажется, начинаю понимать Цепеша.
Ближе к вечеру я начал собираться, Юлиан отстранённо кивнул и попросил проверить, не остался ли в зале какой-нибудь заучка. После проверки я сообщил, что всё сделано и попрощался. Выходить я не собирался, вместо этого скрылся за стеллажами с книгами и принялся ждать, когда старик уйдёт. Примерно через полчаса по залу промаршировал Юлиан, запер двери и ушёл. Я остался один.
В целом закрытая секция оказалась не такой уж особенной – большое помещение, тесно заставленное стеллажами. Проходы настолько узкие, что два человека не разойдутся. Первым моё внимание привлек чёрный том со странным рисунком на обложке, изображающим какие-то печати. Название было забавным: «Hortus daemonum» или «Сад демонов». Открыв её, я присвистнул. Как написано! Никаких нудных поучений и лирических отступлений. Все картинки нарисованы чётко и ясно, вполне узнаваемы. Конечно, магия вызова демонов запрещена под страхом смерти, да и пользоваться ей тоже можно только со страхом смерти - демоны слишком опасны, а защитные руны слишком сложные, есть, где ошибиться. Но как пройти мимо такого богатства? Воровато оглядевшись, я сунул книгу в сумку и поспешил дальше.
Побродив по секции довольно долгое время и пересмотрев едва ли не половину книг, я, наконец, нашел то, ради чего и притащился. Толстенная и потрёпанная книга, на обложке написано: «Сила Рода». Даже засомневался, то ли это. Не теряя времени, открыл книгу и с жадностью принялся перелистывать, читая по диагонали. Да, это оно. Сунув том в сумку, вышел из секции и запер дверь, после чего начал устраиваться на ночлег. Спать на столе было неудобно, поэтому ночь я провёл больше в раздумьях и едва не пропустил момент, когда Юлиан вернулся в библиотеку. Впрочем, мне повезло, и выскользнул я в коридор, оставаясь незамеченным.
***
После занятий я с трудом отвязался от своих друзей, и тут же бросился к себе. Нарисовав необходимые руны на полу – приходилось делать это своей кровью, как указывалось в книге, а потому времени это заняло немало – я уселся в центре и постарался расслабиться. Очистить свой разум и обратиться вглубь себя, чтобы узреть свою Искру. Если таковая имеется.
Казалась странной и смешной попытка заглянуть в себя в попытке отыскать затаившегося там маленького сияющего зверька. Но я смотрел и видел это сияющее существо, которое отвечало невинным взглядом. Такой бывает у детей, в глубине него таится жестокость. Она улыбалась, ехидно, страшно, непокорно. Распахнув глаза, я не сумел сдержать смеха. Все-таки я особенный.
Схватив книгу, я углубился в чтение, на той главе, где писалось о пробуждении Искры. Метузеллы называли это ритуалом Присяги, создан он был Владиславом Жестокосердным. Что ж, это объясняет причину, по которой ему удалось так быстро уничтожить врагов. Внизу пометка: ритуал опасен, большинство погибает при попытке пройти его, но таков отбор. Хочешь – живи, как человек. Хочешь – рискни и получи больше. Мне такое уже не грозило. Впрочем, даже не пройди я Присягу тогда, хотел бы я рискнуть? Мой ответ – да!
Дальше шло описание того, как подчинить себе Искру. Пьер был прав, она в какой-то мере походила на собаку, над которой необходимо установить лидерство. Правда, напрягала новость, что Искры бывали двух типов. Одни сразу принимали носителя в качестве, так сказать, вожака, а другие постоянно боролись за право лидерства, потеряв которое, вернуть уже нельзя. Это сколько мороки получается...
