Текст книги "Буря в стакане (СИ)"

Автор книги: AoleaHaron

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 60 страниц)

Не слушая его, принц бросился к двери и резко распахнул её, оказавшись перед бесконечным небом. Оно было повсюду, ослепляло своей чистотой, зеркальное отражение синих вод. Кайл собирался было шагнуть назад, но вдруг случилось непредвиденное. Он стал падать, его словно разрывало на куски, тело жгло огнём. В страхе он обратился мыслями к Жану – вот, кто может помочь! Нужно лишь коснуться его Искры, и она напитает потоками его самого, тогда удастся сохранить в себе эту частицу! Хотелось закричать, но из груди вырвались лишь слабые хрипы. Казалось, сил больше не осталось и он умрёт... Однако этого не случилось. Постепенно боль стала угасать, онемевшее тело снова подчинилось. Кайл резко уселся и схватился за грудь, заново учась дышать. Внутри всё болело. Подняв голову в надежде увидеть безбрежную водную гладь своего внутреннего мира, он не узрел ничего. Чёрная дыра в душе обратила его мир в пустоту. Искры не существовало. - Ненавижу, - прошептал принц лежащему перед ним Минусу. – Я ненавижу тебя... Он протянул руку, чтобы взять бурый шарик в руку и отбросить подальше. Артефакт отозвался на прикосновение нового хозяина ярким светом, потеплел в пальцах, согревая их, радуясь. Кайл стиснул его изо всех сил и хотел уже отшвырнуть в сторону, но не успел. Полыхнув, Минус растворился, проник в тело, в саму душу и заполнил собой пустоту. Занял место, некогда принадлежавшее Искре. ========== Глава 29 ========== - Жан! – резкий окрик порвал завесу сна. Едва сдержавшись, чтобы не вздрогнуть, я резко открыл глаза и мгновенно прикипел взглядом к протянувшейся в полу трещине. Когда именно она тут появилась, я не знал, порой казалось, её проломили моей головой, хотя точной уверенности в этом не было. - Жан! – снова этот голос. Я поднял глаза и обвёл камеру взглядом. Серые стены, как и всегда унылы, в углу, под самым потолком, что не даёт подняться в полный рост, мокрое пятно, видимо, ночью шёл дождь. Привычный и порядком надоевший вид камеры уже давно перестал вызывать хоть какие-то эмоции, кроме лёгкого раздражения. - Ты меня слышишь? Приподнявшись на локтях, я почесал затылок, выуживая из волос запутавшуюся там вошь. До моего появления в камере местными жильцами тут были только паразиты, и развелось их тут немало. Я повернул голову и уставился на лицо Цепеша, маячившее в дверном окошке. - Не рад мне? Я судорожно дёрнулся, заставив себя отвести взгляд. В душе поднималась волна всепоглощающей радости узнавания, хотелось выть и скулить в восторге. Не рад? Это маловероятно. На его губах царит та лёгкая дежурная улыбка, с которой он может перерезать горло и пойти пить чай. Напрягшись, я снова взглянул на него. Ничего не изменилось, разве что добавилось еле заметных морщинок у глаз. Я вздрогнул, в его взгляде было что-то нехорошее. - Доигрался. - Цепеш, я... – пальцы сжались в кулаки. – Я... - Ты, ты, - оборвал он меня резко. – Подставился, раз. Попался, два. Предал меня, три. Я посмотрел на него с недоверием. Когда я его предал? Я не верил своим ушам. Тот, кому я доверял. Тот, кто учил меня бороться. Что он несёт? - Цепеш, почему... - Тебе подписали смертный приговор, - сухо прервал он. Мои глаза расширились. И это всё, что он скажет? Почему он не смог добиться для меня чего-то большего? Почему меня не перевезут в Корновир? Неужели бросят вот так просто? - Суда ещё не было... - А зверей и не судят. Их убивают. Я вздрогнул от его холодного голоса и внезапно понял: он и не собирался меня спасать. - Выводите, - приказал он, и двери открылись. Я пытался сопротивляться, но солдат было слишком много. Меня скрутили быстро. Выходя на трясущихся больше от страха, чем от слабости ногах, я взглянул на Цепеша, но тот стоял неподвижно, не делая никаких попыток помочь. В пыточных подвалах меня бросили в клетку. Это было хуже ошейника. Торрийновые прутья выжигали Искру. Я попытался выпустить потоки, чтобы защитить её, но ничего не вышло. Ошейник сняли, чтобы облегчить доступ к Искре и иссушить её. Не знаю, как объяснить, на что это было похоже. Как только замок щёлкнул, она начала быстро восстанавливать связь, но тут же подключилась стража – держа перед собой амулеты из смертельного для Искры металла, они шагнули ближе. Горло моё разорвал крик, от которого кололо глотку, словно тысячами лезвий. Казалось, раны, оставленные воплем, вот-вот начнут кровоточить. И действительно, тонкая струйка крови выползла из уголка рта, чтобы проложить извилистую дорожку к подбородку, стекая на пол. Во рту сухость, будто насыпали песка, и хрип – голос сорвался, слова выходили из горла жалким шёпотом. В висках бешено стучало, этот звук раскалённым колом входил в голову. Я оказался не готов к боли, пронзающей тело, заставляющей судорожно метаться, врезаясь в прутья решётки. Мир потерял краски, всё вокруг превратилось в какие-то совершенно незначительные детали, затерявшиеся в безумном калейдоскопе ощущений. Темнота в глазах иногда вспыхивала слишком сильным, режущим светом. Я пребывал на грани безумия и видел не то, что должен был, но сознание не могло сконцентрироваться - боль глушила всё. Не знаю, сколько я провёл времени на грани между явью и сном. Чего только не увидишь в бреду. Я играл в шахматы с неизвестным, у него не было лица, он выигрывал и смеялся, тогда его глаза становились тёмными. Стоял посреди города, на рыночной площади, все смотрели на меня и тогда я понял, что нахожусь в клетке, люди смотрели, молча, не двигаясь, похожие на кукол. Я сидел в фонтане, смеялся и брызгал водой на кого-то, сидящего позади... Потом я видел прошлое. Люди, они приходили гниющими трупами и тянули ко мне руки, изрезанные струйками тёмной крови... Казалось, я начал сходить с ума. Сколько ещё это будет длиться, прежде чем смерть победит и вырвет душу из оков бренного тела? Порой я молил кого-то, сидящего там, на небе, закрытом потолком подземелий, но ответа не было. Меня не слышали. Я решился поднять голову, в глазах заплясали чёрные точки, собственное дыхание накрыло тяжёлым сгустком. Те, кто принёс боль, стояли рядом, мой взгляд упёрся в чёрные сапоги с пряжками из серебра, пополз вверх, по ногам в свободных штанах, по рубашкам, настолько белоснежным и ярким, что ослепляли. Волосы людей растрепались, влажные от пота - здесь было невыносимо душно. На лицах оскал, в глазах ненависть. - Почему он ещё жив? – в ярости воскликнул Цепеш. - Не знаю, - озадаченно отозвался один из Карателей. Тело не слушалось, непослушные губы шептали что-то, возможно я снова сорвался на крик, мечась в агонии. Душа изнутри наблюдала за происходящим. Хриплый стон вперемешку с кашлем вырвался из полуоткрытого рта, каждый глоток воздуха давался всё сложнее. Пелена на глазах рассеялась, открывая взгляду синее небо и нависающие над головой крыши домов. Лучи света скользили по черепице, где на самой вершине сверкал снег, чистый, само воплощение невинности. Такое небо бывает только поздней осенью, такое синее-синее. Ветер носит в воздухе листья, и они ярко сверкают в солнечном свете - маленькое напоминание о проходящем тепле. И небо такое синее-синее. Боль усилилась, я вернулся в подземелья, к Карателям, Цепешу и пытке. Частично я ещё был свидетелем происходящего, сознавал, что творится вокруг, но в то же время исчезал в забытье, переносясь куда-то далеко. Разве я не должен существовать цельно? Хотелось вновь взмыть над городом, избежать всего этого, но как только протягивал руки к свету, он отступал. Время ещё не пришло. В ту же секунду пришла мысль, что я хочу жить. Это было удивительно: мгновение назад молить о смерти, а сейчас изо всех сил бороться за возможность хоть раз увидеть солнце, почувствовать капли дождя, вдохнуть глоток свежего воздуха. Я словно заново учился дышать, заставляя лёгкие работать. Первый глоток воздуха сопровождался такой сильной болью, что, казалось, в грудь ворвалась дюжина отравленных стрел, пробив насквозь. Потом полегчало, вдруг показалось, что я смогу победить, что выкарабкаюсь. Я заставил себя поверить, что мне хватит на это сил. - Ещё жив? – голос Цепеша заставил меня вздрогнуть. Я не смог уловить, когда в моём воспалённом мозгу появилась эта мысль, может это был предсмертный бред, но мне показалось, что боль – лишь очередной враг. Её можно победить, надо только продолжить борьбу, и она отступит. Не исчезнет, но отойдёт. Тело выгнулось дугой, из груди вырвался судорожный всхлип. Я с ненавистью уставился на Цепеша и внезапно даже для самого себя расхохотался. - Тебе не убить меня. Она сильнее. Моя Искра сильнее! Он ничего не ответил, только выхватил из рук ближайшего солдата амулет, который быстро накалялся, словно лежал в огне, превращаясь в орудие пытки. Подняв его на уровень глаз, Цепеш довольно усмехнулся, и подошёл почти вплотную. Я снова потерялся в боли, чувствуя, как Искру рвёт на части. Перед глазами вновь возникло небо, оно звало меня, как мать может звать сына, и я окунулся в эту синеву. *** Вначале была тишина – звенящая, давящая на мозг, словно вокруг не осталось ничего и никого живого. Чувства возвращались мучительно медленно, с той же медлительностью приходило и осознание произошедшего. Глядя в синее небо, я криво улыбнулся, устремляясь ввысь. «Не смей! Вернись!» - закричало что-то внутри знакомым голосом. – «Встань!» В попытке подняться тело судорожно дёрнулось, сократились в едином спазме мышцы, подчиняясь внутреннему приказу, но боль тут же отбросила обратно. Скрюченные пальцы царапали ногтями пол, порезались мелкой каменной крошкой в горсти, разом становящейся алой. «Ты должен!» - вновь зазвучал стальной голос. – «Вернись! Ну же!» «Отпусти его» - мягко произнёс другой, незнакомый. Я почувствовал, как чьи-то тёплые руки коснулись век, и мир разом слился в бурную реку образов, камнепадом устремившихся куда-то вглубь меня самого. За столом сидит мальчишка с красными волосами. Уткнувшись в книгу, он с серьёзным лицом учится читать вслух по слогам. Рядом тихо смеётся над его смущением седой парень и поправляет неверно произнесённые слова... Вон он же на плацу, мечет одну за другой стрелы из лука в мишень. Стоящий рядом учитель недовольно покачивает головой, но стоит новой стреле устремиться к цели, как он одобрительно хмыкает и позволяет себе украдкой улыбнуться... Мечи сталкиваются со звоном, два ученика скользят над землёй, как змеи... Щерится огромный хищник, толкают в прыжок его тело крепкие мышцы... Чуть прикусив губу и покачивая головой, паренёк слушает речь стоящего на возвышении церковника... Мелькают клинки, со свистом серебристое лезвие рассекает воздух... Группа студентов идёт мимо сада, мальчишка с красными волосами исчезает за оградой, но тут же выбегает с воплями – следом за ним несётся дворовый пёс... Свистят стрелы и бессильно падают тела... Ученик танцует с клинками на освещённом солнцем плацу... Вновь взлетают стрелы, устремлённые в красный круг в центре мишени... «Очнись!» - снова раздался властный голос. «Он не хочет жить» - тихо произнёс второй. Я внутренне усмехнулся. Сколько я провёл времени вот так, среди вспышек воспоминаний? Как долго ещё это будет длиться? Я хотел избавиться от этого, остановить вереницу картинок, но... я не хотел умирать. Только не сейчас! Я не могу умереть вот так, не достигнув цели! Рванувшись вперёд, я словно вынырнул из реки памяти. «Отступи» - победно произнёс стальной голос. – «Он вернётся». *** - Люка... Жрица обернулась на голос и спокойно улыбнулась Цепешу. Тот стоял в тени, и его лица не было видно, однако она понимала, с какими намерениями он явился. Уже много лет она наблюдала за всем, что происходило в Кандоре, и знала: Домин больше не вхож в столицу. А это означает, что мальчишка выступил против своего господина. - Вот уже не думала, что решишься заглянуть. - Ты так долго отказывалась от союза, что я начал опасаться, не возненавидела ли меня. Люка пожала плечами и вымучено улыбнулась. - Слишком громкое слово. Лучше сказать, что лишилась веры в тебя. - И что забавно, решила присоединиться, когда встретилась с мальчишкой. А потом он начал путаться у меня под ногами. Что же ты ему сказала? - Что должна была. Женщина подошла к шкафу, ощущая на себе его пристальный взгляд. Достав целебные мази, она обернулась и вздрогнула. Он стоял слишком близко. Пальцы Цепеша коснулись её лица и скользнули вдоль старого шрама. На его губах появилась кривая улыбка. Оба помнили, как расплатился нанёсший ей эту рану человек. Выждав секунду, Люка отодвинулась. Мужчину она не боялась, хотя и ожидала худшего. - Убьёшь меня? - Будь на твоём месте другая, так бы и поступил. Но с тобой не могу. - Зачем ты здесь, Влад? - Поговорить. Мы не виделись, кажется, уже целую вечность. Её губы тронула слабая улыбка. Действительно, когда-то они встречались каждый день, и в те времена казалось, так будет всегда. Но разве могло так быть? Цепеш не смог пойти против собственных законов о чистоте крови, и она вынуждена была улыбаться его свадьбе с Оливией. Тогда казалось, что всё потеряно, оказавшись на грани безысходности, жрица допустила непростительные ошибки, и оказалась пленена людьми. Целые годы она провела в заточении, пока не была спасена тем, от кого меньше всего этого ждала. Судьба дала им второй шанс, вновь столкнув вместе, но и тогда он всё испортил. Мстительность всегда была его отличительной чертой. Рождение Лорда Палача поставило финальный крест на их будущем. - Я пыталась забыть, но последние годы ты слишком часто напоминал о себе. Ничуть не изменился. Всё тот же убийца, каким и был, только имя сменил. Сколько воды утекло, а ты по-прежнему пестуешь свою ненависть. - Ты всегда будешь напоминать мне об этом? Цепеш с яростью взглянул на неё. Неужели она забыла, как он вытащил её, почти мёртвую, из подвала? Разве мог он тогда оставаться безучастным и держать себя в руках? Так поступил бы Беллерофонт, тому всегда удавалось сохранять хладнокровие. Сам он совершенно другой. - Как много жертв ты ещё готов принести? Мой народ, потом свой. Кто на очереди? - Не говори так! – не выдержав, мужчина повысил голос. Да, она права, Цепеш понимал это, но разве он один повинен в этом? Разве не она взяла с него клятву, что он отомстит и оградит их от ненависти смертных? Он пытался уничтожить их своими силами, но ни к чему это не привело, лишь усугубило ситуацию, и тогда он понял: одному не справиться. Он хотел, чтобы сородичи пошли за ним, собирался показать всю мощь своего народа! Но стоило поделиться своими мыслями с Беллерофонтом, как тот рассмеялся ему в лицо! Он решил поставить сородичей перед фактом. Если они не хотят последовать за ним сами, может, пойдут следом, когда война придёт к ним? Но просчитался. Они верили: Искра привыкает к крови, и стоит начать убивать без разбора, остановиться уже невозможно. Их народ мог превратиться в убийц и вырезать весь Мир, уничтожая расы одну за другой, пока не останутся одни, и тогда вновь обратятся друг против друга. Не смея нарушить закон, метузеллы начали гибнуть. Почему вы не сражаетесь? – кричал он Сарвесу. Тот лишь отвернулся. Пустая вера да глупые законы – вот и всё, чем обладал их правитель, ведущий свой народ к неминуемой гибели. И Цепеш вынужден был ждать, когда же всё, наконец, закончится. Девять долгих лет Искра пела прощальную песнь по погибшим. Тогда он мог мечтать лишь об одном – забытье. Чтобы не чувствовать больше смертей, этой фантомной боли, когда их убивали одного за другим, преследовавшей его сутками, и избежать чувства вины и безысходности от невозможности повлиять на происходящее. Нападение на Дворец выжжено в памяти. Последняя линия обороны в Лестничной зале казалась сущей глупостью. Он не понимал: почему метузеллы так слепо верят в Принца? Наверху открывался Коридор, на создание которого ушёл почти год. Сородичи покидали этот Мир, устремляясь в бесконечность других в поисках нового дома. Внизу умирали Стражи. Выполнить приказ, выиграть время. Клятва обязывала к этому. С рождения в них вдалбливали эту верность. И ради чего? Чтобы они закончили свои жизни вот так? Подохли ради подтверждения своей преданности? Как глупо! Как это всё невыносимо глупо! - Я не один виновен в этом... Неужели ты забыла, что они сделали? Что ты просила у меня? - Думаешь, я могла здраво мыслить, когда ты меня нашёл? - А я разве мог? Я любил тебя. Люблю и сейчас. - От меня ты отказался. - Ты же знаешь, к чему приводит смешение кровей. Знаешь, потому что сама стала жертвой. - Из нас двоих жертва тут только ты, Влад! Своя собственная. Никогда не понимала, зачем ты так упорно уничтожаешь свою жизнь и тех, кто тебя окружает. Женился на Оливии, пытаясь сохранить чистоту крови, идя против собственных желаний. Неужели ты думал, что ни она, ни её брат не видели, как ты её ненавидишь? Она ведь была замечательной. А ты убивал её морально долгие годы, пока не превратил в жалкую тень. Я ничуть не удивилась, узнав, что она сбежала от тебя, едва представилась возможность. И была рада, когда ты не смог найти своего сына. Кого ты сможешь обвинить в этом? Только себя. Как и в этой войне. Ты сам всё разрушил. И что получил взамен? Твой собственный сын жаждет твоей смерти. Ему удастся, Влад, вы ведь так похожи. Месть не даст ему забыть о том, что ты сделал. - У него ничего не выйдет, он мёртв. Я иссушил его Искру. И в скором времени Клятва более не будет меня сдерживать. Любовь не одному мне глаза слепит. Я оставил принцу Минус, он станет Часовщиком и запрёт себя в петле, оставшись навеки с той, которую полюбил.