сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 60 страниц)
- Ни на секунду не забываю, - довольно улыбнулся я, склонившись над столом. – И поэтому знаю, что сейчас ты меня до смерти боишься. Ты ведь боишься меня, Тильр? Пришёл сюда совершенно один, но вот незадача... я вовсе не беззащитен. Как тебе такое положение дел?
Герцог внезапно побледнел, явно не подумал, что сейчас, оставшись со мной тет-а-тет, он сам себя загнал в ловушку. И ведь никто из нас не знает, появится ли здесь хоть кто-нибудь. У меня достаточно времени, чтобы заставить его замолчать навеки.
- Ты мне ничего не сделаешь, не посмеешь... – пролепетал он в испуге.
- Я могу многое посметь, - фыркнул я, резко отклонившись назад. – Тут никого нет. А раз нет свидетелей, я могу делать с тобой, что душа пожелает. Но не стану, потому что это в какой-то мере тебя даже порадует. Ты ведь только убедишься, что я чудовище. Но это не так.
Тильр с заметным облегчением выдохнул.
- Не расслабляйся. Это не означает, что я не побью тебя, если вздумаешь угрожать и дальше. И как бы тебе ни хотелось найти в этом подтверждения моей чудовищности, я тебя разочарую: так поступит каждый, окажись он моём месте. У тебя удивительная способность бесить окружающих.
- То же самое могу сказать и о тебе, - буркнул герцог.
Я просто пожал плечами, спорить не было смысла, я и так знал, что моё общение с людьми редко заканчивается дружескими отношениями, куда чаще переходит в многолетние стычки. Взять хотя бы того же Робина. Окажись на моём месте Кайл, он применил бы способности к дипломатии, и дело решилось бы миром. Цепеш бы просто показал, где раки зимуют. Но мой скверный характер превратил простую ситуацию в мучение.
- Хочешь сдать меня – флаг тебе в руки. Поверь, я сумею выкрутиться, и тогда ты пожалеешь.
Я поднялся и сгрёб ученики со стола.
- Думаешь, я оставлю это? Ты метузелла, Жан, и я должен наблюдать за тобой, чтобы ты...
- А что я? – я повернулся к герцогу и испытующе на него посмотрел. – Что я, Тильр?
- Чтобы ты не убил кого-нибудь, - твёрдо произнес он.
- Думаешь, Орден не вычислит меня после этого?
- Они не знают того, что знаю я.
- Бедный ты, несчастный, прямо хранитель величайшей тайны, - расхохотался я под его хмурым и непонимающим взглядом. – Тебе и в голову не приходит, что ты далеко не единственный, кто знает о моём истинном происхождении. Правда ведь?
- Кто-то ещё знает? – шокировано спросил Тильр, и я усмехнулся ему в лицо.
- Например, капитан Корвин. Это не афишируется, но можешь провести с ним душевный разговор о моём происхождении. Уверен, вам будет интересно поделиться впечатлениями. Впрочем, в его случае утверждать это не стану, Корвин не придаёт значения этому факту. Знаешь, почему? Он может понять, что происхождение играет последнюю роль в моём выборе сторон.
Я замолчал, ожидая ответа, но на герцога, видимо, снизошло озарение, и он молчал.
- Подумай над этим. Может, нам вовсе и нет смысла враждовать? Хотя Домину Лигии наверняка очень весело наблюдать за распрями среди своих врагов.
- Ты... поддерживаешь Кандору?
- А ты этого ещё не понял? Я не идиот и прекрасно осознаю, что война ни к чему хорошему не приведёт. Ни к чему. Поэтому и хочу помочь её закончить.
Тильр смотрел одновременно с удивлением и облегчением, хотя в его глазах и промелькнула толика недоверия. Но самое забавное, что я не врал. Я действительно собирался бороться за Кандору, другое дело, что запамятовал уточнить, какая её часть мне милее всего. И сейчас он проникся ко мне толикой доверия. Наша с ним ненависть была сродни волне - то появляется, то исчезает в морской пучине. Когда-нибудь она возникнет вновь, но потом снова растворится, будто её и не было. Мы никогда не сдружимся, но когда-нибудь волны наших отношений навеки успокоятся.
Вечером предстояло очередное сражение с Искрой. Погрузился во внутренний мир я практически мгновенно. И вновь был на своём, ставшем уже родным, поле. Силой мысли перенёс себя в круг, где впервые столкнулся с ней. Золь не заставил себя ждать. Стоило выйти на импровизированную арену, как небо тут же потемнело, и я согнулся в приступе боли. Кровавое ночное солнце сияло на небе и звало за собой. Тело свело судорогой, и я упал, вцепившись в траву пальцами, чувствуя, как меняется тело, и ощущая, как отступает человеческий разум. Страх начал растворяться, на смену ему пришла ярость. Казалось, она питает то существо, которое всеми силами хотело завладеть моим телом и сознанием. С каждым мгновением оно становилось всё сильнее, а сам я слабел.
Наконец муки кончились.
Дрожа, я попытался подняться, надеясь, что победил, но едва смог оторвать руки от земли. Посмотрев вниз, с ужасом уставился на лапы, покрытые густой шерстью. Вместо человеческого облика был звериный. Огненно красная шерсть лоснилась и блестела в свете Золя. Грубая кожа обтягивала рёбра и кости. На небе смеялся Золь. Зверь покидал меня, разум человека медленно, но возвращался, поглощая в себе вторую сущность. Боль постепенно ушла в небытие, а мой внутренний мир содрогнулся от победного клича. Непроизвольно вздёрнув голову вверх, я издал вой, и лапы сами понесли меня в темноту.
Я понял, почему не мог одолеть Искру. Раньше я думал, что должен заставить этого зверя сдаться и признать поражение. Но мне не стоило ни сражаться, ни противиться – я только отталкивал её, не давая слиться со мной воедино.
***
Я тренировался над призывом Искры довольно долго, пока не почувствовал, как она зашевелилась. В тот же момент я рискнул потребовать у неё выпустить потоки.
О чём может думать человек, впервые оказавшийся возле воронки урагана или рядом с эпицентром цунами, или глядя на шаровую молнию в опасной близости? Наверное, в какой-то момент становится любопытно, что будет дальше, начинаешь сквозь страх бездумно восхищаться красотой бушующей стихии, одновременно желать и бежать без оглядки, и остаться, чтобы увидеть всё. Потоки - тонкие прозрачные нити, как рыболовная леска, спутавшаяся, неопрятная, опасная, поглощающая в себе, она текла по моим венам, становясь телом.
А потом выплеснулась наружу, и удержать её я не смог.
Когда удалось обуздать веселящуюся Искру, комната превратилась в настоящее поле боя. Всё порушено, вместо мебели обломки, всюду листы бумаги, перепачканные чернилами, летают перья из порванных подушек и матраса. И я среди этого великолепия. Но тот выговор, который устроили мне преподаватели, прибежавшие на грохот, не шёл ни в какое сравнение с тем, что я пережил, когда снова открыл книгу. Потоки могли разорвать и меня. И лежал бы я сейчас дымящимися кусками плоти... Да, нехорошо получилось бы.
После этого я стал более осторожным. Выполнял упражнения в точности, как описывалось, соблюдая технику безопасности. Постепенно занятия вошли в привычку, и я выполнял их, даже не задумываясь. Единственное, что беспокоило – отсутствие глав по обучению. Новый визит в хранилище не дал никаких результатов. Фелиса тоже не смогла пролить свет на вопросы - её познания ограничивались Клятвой. Если такие книги и были, они, скорее всего, находятся в Соборе, а пробираться в его хранилище слишком рискованно. Так что я тренировался самостоятельно и уже второй час сидел на полу и направлял потоки, заставляя поднимать и передвигать предметы. Войди сейчас кто-нибудь в мою комнату, у него волосы встали бы дыбом. В помещении плавали самые разные предметы. Крупные вещи мне пока не под силу было сдвинуть, но мелкие летали с самыми разными скоростями, то врезаясь в стены, то сталкиваясь друг с другом. А в центре сидел я, весьма довольный своими скромными успехами.
Дверь неожиданно распахнулась, и я, подскочив от неожиданности, повалил парящие в воздухе предметы на пол. Раздался жуткий грохот, а потом в комнату осторожно заглянула Аня.
- Жан? – она замолчала, разглядывая страшный бардак. – Что тут творится?
- Ничего, - уныло отозвался я. – С чем пришла?
- В Нижнем городе будет карнавал!
- И что?
- Я думала, мы пойдём вместе...
- У меня учёбы много.
- Да ладно тебе, хватит уже заниматься.
- Это же всего лишь один праздник из многих, какой смысл так радоваться?
- Знаешь, Жан, ты иногда до жути меня бесишь. Порой так и хочется пнуть тебя, да посильнее, чтобы проверить на прочность. Хватит делать вид, будто тебя мало что касается! Я уже устала от такого тебя, понимаешь? Я даже не знаю, как мне с тобой себя вести! Вроде ты и здесь, но всё равно витаешь где-то далеко.
Я едва удержался, чтобы не закатить глаза. Если Икар мечтал о даме сердца, то я страстно хотел стать совершенным в военном деле. Тренировки были моей слабостью. Пусть для многих это было странным, но занятия с мечом интересовали меня куда больше гуляний и отдыха. Но если Икар просто считал меня странным, то Аня вечно пыталась убедить меня в том, что излишние тренировки не нужны и навязывала задушевные разговоры. Я отказывался, она надувала губки, говорила, что я чёрствый, и уходила, после чего долгое время со мной не разговаривала. Я не спорил, в такие моменты у меня была более спокойная жизнь. Кайл был доволен моими успехами, и я не собирался его разочаровывать. По правде, я хотел выделиться среди безликой толпы. Стать сильнее, опытнее и больше никогда не признавать чужую силу. Пусть все признают мою.
Подумав, я решил, что лучше закончить это дело миром, иначе она никогда отсюда не уйдёт, ещё и продолжит эту бессмысленную и, что главное, совершенно беспричинную сцену.
- Прости. Просто на меня в последнее время слишком много навалилось.
- Просто постарайся быть… человечнее, что ли… Ты всё время тратишь только на тренировки и занятия, даже преподаватели начали волноваться. Цепешу, вне сомнений, нравится, но ты ведь знаешь, он и принца гонял сутками. Но даже он давал принцу отдых, а ты только занимаешься. Дай себе немного отдыха хотя бы сегодня.
- Ладно, ты права. Так действительно перегореть можно. Я пойду.
- Здорово, - она улыбнулась и, выскочив из комнаты, побежала в гостиную. Я же захлопнул дверь и тут же заперся, чтобы мне больше никто не мог помешать. До самого вечера меня оставили в покое и только когда начало темнеть, требовательно постучались. На этот раз я успел убрать вещи перед тем, как открыть. На пороге стоял Икар и солнечно улыбался, впрочем, его улыбка быстро угасла, стоило ему меня разглядеть.
- Ты в этом пойдёшь? – спросил он, окинув меня удивлённым взглядом.
- Да, я пойду в пижаме. Это ведь так нормально для меня.
- Да кто тебя знает. Одевайся, давай, я не хочу опоздать к началу.
- И куда вы только торопитесь, - я недовольно покачал головой, всей душой желая отвертеться от праздника и вернуться к делам. Как ни крути, а они куда полезнее. Не стоило уступать. Пусть лучше Аня дуется, зато я побуду в абсолютной тишине и спокойствии, может, сумею отработать какой-нибудь новый трюк. Одевшись, я раскинул руки в стороны.
- Ты что, на плац собрался? – хмуро спросил Икар, скептически на меня посмотрев.
Я небрежно пожал плечами, праздничного костюма не было, пришлось нацепить форму.
- И так сойдёт, - я махнул рукой, и мы пошли на выход.
Горожане потратили уйму сил на обустройство карнавала. Повсюду шли семьи с детьми и просто люди. Все одеты в праздничные наряды, а на лицах белые маски с небольшими рисунками по правой щеке – у одних бабочки, у других цветы или замысловатые узоры. На небольших площадках выступали артисты и фокусники. Где-то показывали спектакли, где-то под восторженные вопли толпы хвастались своими умениями акробаты. В какой-то момент я поймал себя на мысли, что чего-то не хватает. Потом понял: не было никаких официальных выступлений, которые изобиловали на любых сборищах. Это был настоящий народный праздник. Аристократы, впервые участвовавшие в подобном событии, вели себя подобно детям - восторгались и хлопали, с радостными криками приветствовали наряженных артистов. Вокруг царила атмосфера веселья и всеобщего позитива.
Я с унынием огляделся. Вместо того чтобы продолжать тренировки, я должен сидеть на этой площади, теряя драгоценное время. А всё из-за чего? Из-за того, что одна молодая особа неровно ко мне дышит, и я не хочу её обижать. И почему меня вообще волнует, обидится она или нет?
Повернув голову, я обвёл взглядом площадь и злобно нахмурился, увидев, что Аня беседует с Тильром. Какого чёрта она разговаривает с ним, да ещё и светится от счастья, будто всю жизнь об этом и мечтала? Сразу захотелось подойти и испортить беседу, а то и вовсе наброситься с кулаками на аристократа. Единственное, что сдерживало - факт, что подобная выходка грозит неминуемым отчислением. Да и выглядеть будет так, будто я ревную. Ха, вот ещё! Я не могу ревновать Аню, да ещё и к Тильру! Но почему так хочется стереть его с лица земли?
Я отвернулся от них. Пусть болтают, сколько угодно, меня это не касается. Скорее всего, тут атмосфера такая, что вражда забывается, и все дружески беседуют. Зато теперь у меня есть полное право вернуться в академию.
- Жан, - Аня подбежала ко мне. - Ты куда направился?
- Не знаю, вероятно, в академию. А что?
- Ну, ты даёшь, - возмущенно воскликнула она. – А как же наша сделка?
- Какая?
- О вылазке за город, дубовая ты голова!
- Ты в платье собралась бродить по лесам в поисках дайтьи?
- У меня под платьем штаны, - шёпотом пояснила девушка. – Я вообще неловко чувствую себя в юбке. Наверное, стоило родиться парнем.
- Упаси тебя бог. Ну, ладно, всё равно заняться нечем. Тебя Икар не хватится?
- Нет, я сказала, что проведу ночь на карнавале. Но лучше вернуться до рассвета.
Мы заскочили в ближайший переулок, где спрятали платье, а потом двинулись к восточным воротам. Выбраться за город оказалось неожиданно легко. В день карнавала стража была навеселе, а потому разговорить солдат и убедить их открыть хотя бы калитку в воротах удалось быстро.
========== Глава 19 ==========
Молчун выжидал. Еда, которую он получил за поединок, закончилась. И хотя голод уже не так сильно терзал, он понимал: вскоре всё начнётся заново. Этими боями он ничего не сможет выиграть. Больше его на арену тюрьмы не пускали. Без Корвина стража не хотела рисковать, открывая клетку, к которой запрещено было прикасаться. Одиночество и бездействие начинали выводить его из равновесия. Ещё ни разу ему не приходилось оставаться одному на столь долгий срок, когда он ничего не мог сделать. Рядом с ним всегда был хоть кто-то, с кем можно было перемолвиться словом. А теперь даже тень из угла прекратила показываться. Запрокинув голову, узник обхватил виски руками и застонал. Ему безумно хотелось увидеть перед собой хозяина. Вот кто сможет даровать ему спасение.
- Обрести силу, - прошептал Молчун, вспомнив слова неизвестного. – Я утратил силу, которая должна служить. Кому нужна пустая оболочка? Да... мне нужна сила...
- Начинаешь исправляться, - прошептал голос из темноты. – Становишься тем, кого я хочу видеть. Это залог нашей с тобой свободы.
- Куда ты пойдёшь, когда будешь на воле? – тут же спросил узник, едва не сорвавшись с койки, чтобы обнять теневую фигуру.
- Ты же знаешь, я могу сказать, что угодно. Особо популярны нынче слова о красивых местах. Море, например. Говорят, оно действительно прекрасно, а когда видишь его впервые, и вовсе поражает взгляд. Такая бесконечность, сливающаяся с небом, кажется невероятной. Я ни разу его не видел. Жил возле моря, но не видел. Удивительно, правда?
- Ненавижу море, - пробормотал Молчун.
- Ненавидь, - мирно согласился неизвестный. – Твоя ненависть полезна. Это малая капля в огромной чаше, которая зовётся силой. Страх. Ярость. Преданность. Всё это и многое другое, складываясь в тебе, составляет безумно огромную мозаику. И в этом твоё могущество. Взгляни на мир и возненавидь его. Вспомни господина и будь ему предан. Обретя врагов, встречай их с яростью. И смотри на меня с ужасом.
Узник поднял голову и отшатнулся, впервые увидев тень так близко. Казалось, он может даже различать черты. Неверяще распахнув глаза, юноша скользнул взглядом по чёрным линиям, и едва не закричал, осознав, что перед ним огромный пёс. Вскинув руку в защитной отмашке, узник коснулся тени пальцами. Им овладела сильнейшая паника. Былой покой, царствующий в нём даже во времена допросов, испарился. Тогда он говорил лишь, что доспехи сумеют защитить его. Какие доспехи? – спрашивали его, думая, что заключённый начинает сходить с ума, он с самого начала не казался нормальным. Теперь же защита дала трещину. Надежда угасла, погрузив разум в темноту. Животное атаковало резко, узник попытался рвануться в сторону и освободиться, но не вышло – хватка зверя была почти железной.
- Стань тем, кто ты есть. Ненавидишь? Уничтожь! Веришь? Храни! Боишься? Кричи! Вот залог свободы!
И он закричал.
***
