сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 60 страниц)
Цепеш заставлял балансировать на грани возможностей. Он учил не только сражению на мечах, но и владению другими видами ближнего боя, занимался со мной стрельбой, уделял время, чтобы помочь с верховой ездой. Даже вспомнить страшно ощущения, когда я впервые уселся на эту ходящую гору – гигантских размеров боевого коня со скверным характером и обманчиво ласковым именем: Букет. Первые несколько занятий больше валялся на плацу. Начинал без стремян, Цепеш считал, что в противном случае я буду слишком на них полагаться. Впрочем, о стременах я вовсе не думал, моей задачей было удержаться на лошади. Первый галоп закончился сотрясением мозга. Я даже не понял, как оказался на земле, просто расслабился и – раз! – сильный удар. А потом осознал, что лежу лицом на песке, и из носа хлещет кровь. Но постепенно начал привыкать, как к лошади, так и к тому, что ходил я после этих занятий, будто бревном меж ног приложили.
Первые тренировки были необычными. Если другие студенты начинали год с упражнений на развитие мышц, выносливости и реакции, у меня на это отводилась половина времени. Я отжимался и подтягивался самыми разными способами, отрабатывал каждое движение, каждый удар по тысяче раз в разных вариациях, разных позициях, в любую погоду. Не раз просыпался и осознавал, что во сне начинал отрабатывать удары на воздухе. Вторую часть занятий меня учили сражению на практике. Два часа, во время которых Цепеш недовольно покрикивал, а принц откровенно маялся от скуки.
От усердных тренировок появились мышцы, я ещё сильнее вытянулся и стал почти одного роста с Филиппом. Казалось, ещё вчера я вошёл в зал на церемонию распределения, но уже прошло несколько месяцев. Ещё вчера я был слабым ребёнком, но сегодня уверенно держал оружие в руках, попадал в мишень из лука и свободно чувствовал себя в седле. Цепеш спуску не давал, пытаясь за год обучить тому, что другие осваивают за четыре. Всё тело болело, было в синяках, места от ударов горели и опухли, а от того, что страдал только я, становилось тошно. Остальные студенты посматривали с жалостью - их преподаватели не были так щедры на «награды» палкой.
Большая нагрузка шла на кисти, пальцы и суставы рук, мы добивались хорошей силы захвата, прорабатывали все группы мышц. Особенно сложными были тренировки ног. Работа с утяжелителями, долгие стойки, медленные и долгие движения. После перешли к отработке ударов. Существовало много атак с обманной траекторией движения, которая не позволяла противнику разгадать приём. Самой забавной частью были падения. Рухнешь в бою - считай, твоя песенка спета. Противник не даст подняться. Но и это можно повернуть в свою пользу.
- Что ты как мешок картошки падаешь? – кричал Цепеш. – Удар о землю должен приходиться на плечевой пояс, а не на шею! Хочешь сдохнуть, делай это не на моих занятиях! И сразу блокируй! Вот так! Теперь удар по ноге, заставь меня отступить, тогда сможешь встать. На это есть доля секунды, и ты должен успеть. Следи за противником! Никогда не поворачивайся спиной, можешь двигаться боком, но спину не оставляй без защиты! Ещё! Падение на плечевой пояс! Этот удар снизу, болван! Ты должен перекатиться! Только попробуй блокировать ногами, и я тебе их переломаю!
Во всём, что не касалось боевых искусств, я не был хорош. Доходило до меня с трудом, приходилось подолгу разбираться в той же анатомии. Запоминать большие объёмы информации тоже было непросто. Впрочем, эти успехи мало волновали. Единственное, к чему у меня лежала душа – боевые искусства, и тут я старался. Потому, что нравилось держать меч в руке, он придавал особую уверенность. Потому, что хотел доказать Цепешу, насколько он ошибался, называя меня бесполезным. И, конечно, хотелось хоть раз одержать победу над принцем. Он побеждал за считанные секунды, и это несказанно злило. Я не мог оправдать себя тем, что он дольше занимается, а потому старался как можно больше времени проводить на плацу.
***
Отношения между студентами предстали предо мной, как на ладони, в первые же дни. Аристократы смотрели вокруг себя с лёгким презрением, держа на лицах маски высокомерия. Простолюдины прогибались под них, не имея собственного мнения. Мы же держались особняком, защищая друг друга по мере необходимости. Нападки на нас обычное дело, и преподаватели не всегда успевали встать на защиту, а многие и вовсе смотрели на это сквозь пальцы.
Вот тут-то вскрылась поразительная разница между тремя отпрысками королевской фамилии.
Младший принц Кайл относился к окружающим со сдержанным дружелюбием. И хотя эта его черта время от времени выводила из себя, она же и позволила нам сдружиться. Впрочем, истинной дружбой то не назвать.
Наследный принц Генрих производил впечатление рыцаря, но стоило присмотреться, как становилось понятно: перед тобой совершенно бесхребетный тип, напрочь лишённый того, что принято называть характером. Он вечно шёл на поводу у своих друзей, и я невольно испытывал жалость, представляя его на троне. Печальное зрелище, как ни крути.
И, наконец, молодой герцог Тильр – избалованный ребёнок, считающий себя пупом мира. Вёл он себя легкомысленно, бестактно и недопустимо даже для простолюдина. В арсенале проказ было всё: от подножек слугам до бросания в еду какой-то гадости. Всё настолько мелочно, что вызывало приступы отвращения.
Основная его компания состояла из четырёх лордов.
Наследный граф Годрик Валленштайн. В жизни собирался добиться... ничего. Сядет на трон, пустит дела на самотёк и начнёт развлекаться, пока советники разворовывают фамильную казну. Таков негласный кодекс аристократов: народ должен благоденствовать, пока дворяне пируют.
Будущий маркиз Алексей де Вальск пользовался всеобщим уважением, поскольку был единственным молодым аристократом, кому приходилось участвовать в сражениях. Его отец обожал междоусобицы, и Алексей нередко появлялся в сражениях. О том, что его участие ограничивалось присутствием на поле брани и покрикиванием на капитанов, никто не упоминал.
И, конечно, светоч высшего общества – принц Генрих.
Сложно вспомнить, как холодная война перешла в активные боевые действия. То ли брошенная вскользь обидная фраза, то ли слишком дерзкий взгляд, то ли случайный толчок в спину - не знаю. Но результат превзошёл все ожидания. Аристократы, считая себя неприкосновенными, издевались над нами прилюдно, развлекая себя и толпу, а мы, помня о своём неблагородном происхождении, платили той же монетой, но тайно.
Дошло до того, что во время занятий в библиотеке лорды раскачали книжный шкаф и обрушили его на наши головы. Меня спасла быстрая реакция и знание правил поведения в особо опасных зонах: сначала прячься, а потом смотри, что случилось. Едва заслышав подозрительный скрипящий звук, я скатился со стула, даже не думая, как это выглядит со стороны, и метнулся в сторону. А за моей спиной рухнул шкаф. Моим друзьям удалось избежать плачевной судьбы быть погребёнными под тяжёлым шкафом и книгами, а вот преподавателю Эвану не повезло. Как говорится, только чудом откачали.
И чем дальше это заходило, тем сильнее я обращал внимание на поразительный контраст между тремя братьями. Впервые встретившись с младшим принцем, я подумал, что это очередной самоуверенный, самодовольный, самовлюблённый прыщ из королевской фамилии. Но уже спустя месяц не знал, что о нём думать, спустя ещё месяц впал в отчаяние, пытаясь анализировать его поведение. Не будь Тильра с его замашками «я лучше всех, а вы - то, о чём не говорят», он мог бы стать королём академии. Но из-за его привычки разговаривать на равных с простолюдинами, авторитета двоюродного брата и банального нежелания получить власть в Хельсе, Кайл лишился этой возможности. И словно назло всем, решил общаться со мной. Меня это устраивало, тем более что с ним было на удивление легко, хоть я и чувствовал себя рядом с ним неловко.
***
Если бы несколько месяцев назад кто-то сказал Элайзе, что она будет часто наведываться в преступные районы, сколачивать собственную банду и более того – ей это понравится, она бы сочла прогнозиста безумцем. Однако так и было. Девушка поднималась в этой среде очень быстро. Полгода назад её сочли шутом, даже смеялись, совершенно не скрываясь. Прошёл месяц, и шутки сменились настороженным молчанием. И вот теперь за ней пристально наблюдали, ожидая, во что превратится лидер новоявленной банды.
Мало кто мог знать, что за её спиной стоит большая сила. Когда принц предложил ей помощь, она согласилась, не раздумывая. Была ли рада? Пожалуй. Но сейчас уверенность в выборе стремительно таяла. Элайза никак не могла разобраться, с кем заключила сделку, изменившую её жизнь. То ли он борец со злом, бескорыстный герой и прочее в белых одеждах... то ли чёртов интриган, решивший положить её на алтарь собственных устремлений. И во второе верилось больше, что никак не располагало к честному сотрудничеству. Вздохнув, она подняла руку, жестом подзывая Остила. Юноша заметил, что за улыбкой лидера скрывается злобная фурия и поспешил подбежать.
- Что-то случилось?
- Есть новости о Робине?
- Насколько известно, не так давно он был в столице. Несколько раз получал некие письма, нам так и не удалось установить, от кого они приходили. Но гонцов убивали быстро. Предполагаю, он собирается привлечь новые силы. О тебе уже пошли слухи, он знает, что охота началась.
- Но как далеко он продвинулся?
- Робин умело скрывается и никогда не остаётся долго на одном месте. Нашим ребятам стоит огромных трудов выслеживать его, но... мы прибываем слишком поздно. Я не знаю, почему он прячется, но ещё хуже понимаю, почему мы продолжаем за ним гоняться. С нашими нынешними силами нам не выстоять, если он решится на встречу.
Элайза задумчиво улыбнулась. Эта улыбка всегда нравилась Остилу, смотрел он на неё с удовольствием. Да и как ещё можно смотреть на красивую девушку? Он чуть отвёл взгляд, продолжая наблюдать за ней краем глаза. Волосы она всегда собирала в пучок, распускать их не любила. Чувственные губы притягивали взгляды многих мужчин, в такие моменты она сжимала их недовольно, показывая, что не намерена позволять деловым отношениям перерасти во что-то большее.
- Безопасность моя задача. Подготовь лошадей, мне необходимо отправиться в столицу.
Остил медленно кивнул, продолжая рассматривать её. Едва заметная линия над скулой - бледная полоска шрама, словно кто-то ударил её хлёстко по лицу и оставил царапину, которая так и не зажила, осталась воспоминанием. Заметив раздражённый взгляд лидера, он приподнял брови, осмысливая последнюю её фразу.
- Ты с ума сошла? Возле Лока небезопасно. Дайтьи проявляют большую активность.
- Принц будет недоволен, если я снова не явлюсь. Видел бы ты его лицо, когда я ослушалась его приказа не приближаться к Робину. Как ножом по горлу.
- Но чего он от тебя хочет?
- Откуда мне знать? В любом случае, я трижды подумаю, стоит ли выполнять свою часть сделки, когда услышу это. Мы вольные люди. Хотим, даём слово. Хотим, забираем. Я поеду одна, для тебя есть другая работа. По слухам Робин сейчас направился к Иринийской дороге...
- К Шебболту? – содрогнулся парень.
- К нему самому. Если ему удастся заручиться поддержкой Его Воровского Величества, это станет отличным подспорьем, и вместе они раздавят нас, даже не глядя. Мы должны опередить его и показать, что и сами достойны покровительства не меньше Робина.
- Не успели из одной ямы выбраться, а ты уже в другую стремишься.
- Я не спрашиваю твоего совета. Бери людей и выезжай. Постараюсь прибыть как можно раньше, чтобы не заставить нашу легенду считать, будто им пренебрегают.
- Как знаешь, Эл, но будь осторожна, это слишком опасно.
- Надеюсь, принц не позволит с нами ничему случиться. По крайней мере, пока он уверен, что я сдержу своё слово. Остаётся только убедить его в нашей от него зависимости.
***
Принц сидел возле окна и увлечённо читал какую-то книгу. Лицо его выглядело задумчивым, губы сжаты в тонкую линию, глаза опущены. Я разглядывал его, пока он не поднял на меня взгляд, и тут же скорчил рожицу, заставив его фыркнуть, а потом пересел в кресло по соседству.
- Почему ты с лордами учишься?
- Видимо, потому что я из королевской фамилии.
- Я слышал, ты тоже полукровка. Или это неправда?
- Лучше расскажи о себе, - принц устремил на меня внимательный взгляд.
- А что тебя интересует?
- Всё, - он прикрыл глаза и перевёл взгляд в окно.
Вести беседу с Кайлом мне нравилось. Не болтать, общаться и разговаривать, а именно вести беседу. Наверное, стоит добавить ещё и «светскую». Он не перебивал, слушая внимательно. Когда я делал паузу, вежливо кивал. Когда я пытался пошутить, на его губах появлялась улыбка. А если я сбивался, ему ничего не стоило задать наводящий вопрос, помогающий мне продолжить.
- Теперь ты, - сощурился я, едва рассказ был закончен. – Я о себе всё выложил, твой черёд.
- Не помню, чтобы мы договаривались о чём-то подобном.
- Это было бы справедливо.
- Как говорит отец: границы справедливости устанавливает король, а остальные подстраиваются.
- Только вот ты не король и никогда им не станешь, - с обидой отозвался я и замер, поняв, что это прозвучало слишком резко. – Не хочу тебя обидеть, просто так говорят...
- Думаешь, этим меня можно обидеть?
- Но ведь королём быть здорово! Делаешь что хочешь, говоришь, что хочешь, имеешь много денег и огромную армию. А если обидят, всегда можно зверски простить.
- Что сделать?
- Отец Георгий говорит: нужно уметь прощать. Но я считаю, сначала нужно отомстить, а потом прощать. Это называется зверским прощением. В истории оно часто встречается.
- Где ты там нашёл подобные вещи?
- Да хотя бы в Расовой войне. Вот, смотри, метузеллы атаковали Сотар, чем сильно обидели нашего короля. Жуткая оплеуха, если подумать. А Верховный инквизитор сначала отомстил, уничтожив их всех, а потом решил простить. Зверское прощение в действии. Ну, как?
Кайл покачал головой, тихо посмеиваясь, но ничего не ответил.
- Но если подумать, тут вообще много странностей. Не замечал? Если смотреть общую историю, всё понятно, но когда начинаешь уделять внимание деталям, начинают возникать вопросы. Помнишь, какие были потери? Население Кандоры сократилось на треть, метузеллы уничтожены, численность других рас сократилась почти на две трети. Это в целом. А теперь в частности. Люди гибли от разных причин: эпидемии, голод внёс свою лепту, как и дикие животные. Об этом ещё Альберт упоминал, да и я просмотрел все данные, которые сумел найти, говорил с Зальсом... Выходит, во время самой войны погибли десятки. Понимаешь? Десятки! Я не говорю про Дворец, где метузеллы порешили несколько тысяч. Просто интересно, почему они не убивали до того?
- Может, для них войны не было? - произнес Кайл, заставив меня резко поднять голову. - Когда я обучался у Дюбука, он завёл разговор о магии, и упомянул о большем зле и меньшем.
Я с пониманием кивнул. Пьер вёл у нас занятия по магическим существам. Он всегда начинал год с обсуждения природы магии – его любимая тема. Он не делил магию на тёмную и светлую, но и не считал способности к ней положительными, убеждённый, что магия портит людей властью, получив которую, не каждый способен остаться человеком в полном смысле слова. Впрочем, не это важно. Во время войны с магами многих брали в плен, используя их способности для лечения, если недоставало целителей, после чего убивали. Как выразился Пьер: «Одно доброе деяние, свершённое не по своей воле, не может искупить всё сотворённое зло. Никто не мог поручиться, что со временем маги не станут использовать силу во вред. Кто бы мог взять эти смерти на свою совесть? Как видите, тут стоит вопрос большего и меньшего зла». В сущности, верно, между большим злом и меньшим правильнее выбрать именно меньшее, но всё равно остаётся неприятный осадок, и невольно задаёшься вопросом: «Что, если?» Что, если бы они не убивали? Что, если могли спасти жизней больше, чем погубить? Но кто на это ответит?
- Бред. Зло есть зло. Тут нет правильного выбора, сплошной фанатизм. К чему ты это упомянул?
- Если ты действительно уделил столько внимания деталям, как сказал, должен знать, что война была объявлена до того, как из Сотара пришло подтверждение о нападении метузелл. Более того, переговоры так и не состоялись. Не было ни одной попытки их начать. Верховный инквизитор не хотел рисковать и выбрал меньшее зло, подписав целой расе смертный приговор.
- Услышь ты, что рассказывал Альберт о зверствах, которые они совершили, не говорил бы так.
- Люди тоже совершили немало. Что же, их также стоит уничтожить?
- Вижу, церковь ты не поддерживаешь.
- А что насчет тебя?
