сообщить о нарушении
Текущая страница: 43 (всего у книги 60 страниц)
- Беги, - прохрипел он через силу. Одно слово и словно прорвалась плотина, он смог вернуть себе власть хотя бы над своим голосом. В груди загорелась надежда, он поверил, что ему удастся освободиться. – Беги, Элайза! Я не могу долго бороться! Убегай!
- Что? – девушка с недоумением посмотрела на него, но едва пальцы коснулись рукояти меча и клинок с лёгким звоном показался на свет, она сорвалась с места и бросилась прочь.
«Догони её!» - громко приказывала печать. Молчун закричал от боли в висках, но сумел заставить себя стоять на месте. «Вперёд!» - не унимался голос, казалось, с каждой секундой он проникал все глубже в сознание. «Убей! Это приказ!». Парень шагнул и снова замер, глядя на аллею, по которой бежала девушка. Мысленно он в панике приказывал Искре сделать хоть что-нибудь, но та никак не могла дотянуться до печати, глубоко засевшей в закоулках души. Яркие светящиеся потоки пытались проникнуть вслед за ней, но та, словно издеваясь, отползала дальше, раз за разом повторяя приказ.
Внезапно его пронзила страшная, несравнимая ни с чем боль. Наверное, юноша бы закричал, но тело снова не слушалось. Диким зверем боль вгрызлась, пронзая мозг раскаленным колом, словно пыталась сломать последние остатки воли, что оставались. Она слизала всю его суть, связала, тисками сдавливая тело. Один за другим наплывы боли становились сильнее, в то время как воля слабела.
«Иди за ней!» - метнулся в голове полный власти голос. Молчун почувствовал, что падает в пропасть. Распахнув глаза, он уставился в темноту, заполненную листьями. Они были повсюду, колкие, сухие, равнодушные. Все, что он мог, это лететь к непонятной цели в бессилии, сжавшись в один тугой комок. Пустота давила, стремясь сорвать последний барьер рассудка, тот самый барьер, за которым прячется животный страх. Черту, за которой рассыпается прахом воля. Падали листья, мир сворачивался в кольца. Дробились, словно в калейдоскопе, чувства, мысли, воспоминания. И вновь, словно по чей-то воле складывались обратно, чтобы опять разлететься. Тихий вкрадчивый голос проникал внутрь, заставлял следовать за ним.
«Убей!». Он закрыл глаза на мгновение, открыв их снова, уставился в напуганное лицо Элайзы. Она распласталась под ним, пытаясь вывернуться и снова бежать, но рука сдавила ей шею.
- Жан... – всхлипнув, произнесла она.
Сердце сжалось, он продолжал борьбу, уже не надеясь на победу, так же продолжала тянуться к печати Искра. Быстрее, ну давай же, милая! - взмолился он мысленно, стараясь сдерживать руку с мечом, не дать ей опуститься. Маленький зверёк внутри полыхнул яростно, рванувшись вперед, коснулся ярким светом темноты печати, и та лопнула под давлением. Тяжело дыша, юноша упал на землю рядом с девушкой, меч ударился о камень и замер на пожухлой осенней траве.
Почему мокро? Что это? - мысленно удивлялся он, чувствуя, влагу на щеке. Соленое... Слёзы? Молчун усмехнулся, нет, он не чувствовал, что плачет. Распахнув глаза, резко вскочил, но тут же замер, словно печать ещё владела им, не давая двигаться. Элайза... она лежала неподвижно на траве, из её горла вытекал поток крови. В неподвижных глазах застыло выражение ужаса, пальцы судорожно вцепились в землю, загребли в горсти мелкие камушки и песок. Медленно протянув руку, он коснулся её щеки, размазав по белой коже алые капли.
***
- Значит, Цепеш был причастен к тому делу? – лениво осведомился Лоренс.
- Факты говорят о следующем. Во-первых, Цепеш был причастен к провалу операции по защите Собора. Он был здесь в ночь нападения, но, по странному стечению обстоятельств, сигнал тревоги был подан слишком поздно, что вынудило инквизитора явиться лично. Хотя Натан утверждает, что он просил Цепеша наблюдать за нижними уровнями.
- Почему он сам этим не занимался?
- В это время он наблюдал за верхними этажами. Цепешу он доверился, поскольку у того наименьшая нагрузка, так как у него под отчётом лишь два студента.
- Младший принц и тот предатель, - поморщился капитан. – Да-да, я помню. Что ж, продолжайте.
- Во-вторых, Цепеш занимался исчезнувшей триграммой, но ему не удалось ничего обнаружить.
- Но вам удалось? – Лоренс серьёзно посмотрел на лейтенанта.
- Я навел справки о том отрезке времени, когда, предположительно, пропала триграмма. Рядовой Джон из отряда Земли в то время занимался охраной кабинетов. Он утверждает, что девятнадцатого мая на него было совершено нападение.
- Почему я не слышал об этом ранее?
- Вероятно потому, что его оглушили, и до последних событий он пребывал в уверенности, что просто потерял сознание от усталости. Однако после ареста Перинье, рядовой опознал его как человека, который сообщил ему об обмороке в том коридоре. Этот парень был одет в форму Карателей, предполагаю, ему удалось где-то её украсть.
- Или ему её отдали, - проговорил капитан.
- Такую возможность тоже не стоит исключать.
- Где в тот момент находился капитан Ламбез?
- На западном побережье.
- Понятно, - Лоренс подобрался на стуле и подтянул к себе папку. – Значит, этому студенту удалось пробраться в Собор... Как его зовут?
- Жан-Клод Перинье. Зачислен в академию по рекомендациям Цепеша.
- Занятно, - капитан почесал подбородок. – Ещё что-нибудь?
- Да, - лейтенант перевернул бумаги в своих руках. – На данный момент Цепеш курирует ряд вопросов, связанных с защитой столицы в случае нападения. Провалов нет, однако и особых успехов тоже не наблюдается.
- Очень интересно, - проговорил Лоренс. – Значит, халатное отношение к операции по защите Собора, прикрытие преступника и зачисление оного в академию, а также затягивание с защитой столицы. Как бы мне хотелось найти веские причины опровергнуть подозрения, но...
- До сих пор он отлично справлялся со своими обязанностями. От ошибок никто не застрахован.
- Вы думаете, что ошиблись? – капитан испытующе посмотрел на собеседника.
- Я считаю, что лишняя проверка не повредит. В любом случае, пока нет видимых причин для огласки.
- Что ж... я посмотрю документы. А вы пока займитесь остальными преподавателями. Возможно, Цепеш не единственный, в чьём деле найдутся подобные прорехи.
***
Не веря в то, что всё получилось, принц смотрел на тело Элайзы, не приближаясь к ней. Он знал, что так и случится, стоит всё открыть Цепешу, так почему эмоции выплёскиваются наружу, накрывая шквальными волнами? Эдакая атака извне, но весь ужас и вся мерзость в том, что исходит она изнутри. Эти удары не отразить мечом. Он с трудом помнил момент, когда влюбился. Проснулся однажды и понял, что без неё тяжело дышать. Она стала особенной, выделилась яркой точкой, цветком, нежданно появившимся на дороге его жизни. Принц любил, тянулся душой к её свету, чтобы зачерпнуть лучик счастья, и был счастлив. Настолько, что готов был разлететься вдребезги от переполнявших его чувств. Счастье...
Она же сама виновата, сдалась, как некогда в Тарелле, пошла на попятную вынуждая его совершить то, за что придётся расплачиваться до конца!
Смерть не бывает прекрасной, она уродует тела, превращает их в бесполезные гниющие трупы, но тогда Элайза казалась заснувшей. Побледневшее лицо было спокойным, глаза закрылись, алые капли стекали на траву и впитывались в землю. В нём словно лопнула струна, сломался тот стальной штатив, который держал его все годы, тоскливым воем отозвалась на смерть Искра. Задыхаясь, Кайл упал на колени. Вокруг словно возник вакуум - совершенная пустота.
Слёзы. Они мокры и холодны, как зимняя ночь. Слёзы капали на её мягкие волосы, и всё его существо рвалось от боли. Он презирал себя, плакал и не мог остановиться. Звал, словно не понимая, что она не может слышать. Всё исчезло, осталась только эта аллея, она превратилась в тюремную камеру. Просветы между деревьями казались узкими, словно издевательство, брошенная небрежность.
Элайза... Судорожные движения, слабость, её рука ещё хранила тепло. Элайза! Внутри всё облепил страх - мерзкое, дрожащее, сводящее с ума знание, что она не проснётся больше.
Воспоминания с каждой секундой казались ярче, ирреальней, будто кто-то издевается, говоря: «Посмотри, как всё было замечательно и как погано сейчас»
Он пытался забыться в работе, и ненадолго удавалось почувствовать облегчение. Но стоило остаться наедине со своими мыслями, тут же отбрасывало назад. Иногда он предпочитал эти моменты агонии. По крайней мере, они честны. Но это погружение в море жалости, в противное удовольствие, которое испытываешь, было ему отвратительно. Стоило только начать упиваться этими настроениями, и казалось, вместо живой женщины он проливает слёзы над куклой.
Какое жалкое лицемерие, говорить: «Она будет жить в твоём сердце»! Вот именно жить-то она и не будет. Что осталось? Труп, память и привидение. Всё это – издевательство и ужас.
Принц хотел того, чего не мог получить. Старая жизнь, шутки, споры, бокал вина. С какой стороны ни посмотри, но: «она умерла» означает: «всё умерло вместе с ней». Это стало частью прошлого. Ещё одно название смерти или самих небес, где находится всё то, что было и исчезло.
========== Глава 28 ==========
Вздохнув, Натан остановился у окна и бросил короткий взгляд на академию, башни которой высились над деревьями. Спустя несколько минут раздумий он сделал шаг вперёд и уже быстрее пошёл к выходу из Собора. Требовалось срочно поговорить с ректором. Риан знал Цепеша уже давно, возможно, он сможет пролить свет на некоторые вопросы. Вскоре он остановился у дверей в кабинет ректора и, коротко постучав, вошёл внутрь.
- Добрый вечер, - поприветствовал Натан ректора, чуть покривив душой. Этот вечер, как и многие другие, добрым не казался.
- Добрый, - ректор оторвал взгляд от бумаг. - Что вы такой серый? Устали?
- Заметно? – невесело усмехнулся Натан.
- Очень, - кивнул с улыбкой Риан и сделал приглашающий жест. – Присаживайтесь.
Благодарно кивнув, офицер уселся в кресло и вытянул натруженные ноги к камину.
- И вас мучают головные боли? – спросил ректор, наблюдая, как мужчина напряжённо трёт виски.
- Ох уж эта бессонница. Мечтаю о сне, как о манне небесной. Последний раз такое было на последнем курсе, прямо перед испытаниями. Я так нервничал, что двое суток не мог спать, и в результате весь день страдал от головной боли. Даже думать было больно, как сейчас вспомню.
- Вид у вас был ещё тот, помнится, я даже спросил, почему вы похожи на ожившего мертвеца.
- А я ответил какую-то чушь.
- Вы сказали, что-то вроде: «С вами и не таким будешь».
- Эх, старые дни, как я по ним скучаю, - вздохнул офицер. – Было бы славно вернуться снова в академию и просто учиться, ни о чём не заботясь. Ну, разве что о том, чтобы не исключили.
- Вас пытались исключить раз двадцать, - фыркнул ректор.
- Я был довольно непоседливым студентом, - с улыбкой согласился Натан. – До сих пор помню, как меня притаскивали к вам и кричали, кричали, кричали... Бог мой, сколько же воспоминаний связано с этим местом... У вас выпить не найдётся?
- Ваше счастье, что вы не студент, - усмехнулся Риан, доставая вино и два небольших кубка. - Что-то я не видел, чтобы вы раньше хоть немного пили.
- Иногда находит что-то такое... – Натан помахал в воздухе рукой, силясь объяснить, что же на него находит, но потом просто отмахнулся и замолчал.
- Так, в чём у вас проблема?
- У меня проблем нет. По крайней мере, искренне на это надеюсь. После смерти Фарвена Орден на ушах стоит, я слегка опасаюсь за себя и свою семью, но в целом всё в порядке. Признаться честно, не могу понять, как эти твари смогли пробраться. Слышали, пробрались потайным ходом? Я-то думал, этот путь был заблокирован ещё во времена войны. А тут... на тебе. Да ещё и студент этот... как его... Перинье. Никак не ожидал, что они завербуют ребёнка.
- Он не был человеком. Но даже сам Фарвен ничего не заподозрил, хотя церемония распределения была довольно необычной. Четыре шара, подумать только.
- Он был не первым, верно?
- На принца намекаете? Но вы же не думаете, будто он тоже в этом замешан?
- Я уже не знаю, что думать. Но одно точно: принц в день нападения вообще отсутствовал в городе. Так что в нападении не участвовал. Да и вряд ли мог быть замешан. Он слишком заметная фигура, к тому же, после смерти Генриха ему постоянно приходится бывать на людях. Слушайте, а ведь Цепеш его преподаватель?
- Да, единственный, кто согласился его обучать. Можно сказать, спас меня от многих неприятных мелочей, - ректор подлил себе вина и вопросительно посмотрел на Натана. – Будете ещё?
- Спасибо, - офицер протянул кубок. – Похоже, капитан Лоренс его в чём-то подозревает.
- Кого? – поперхнулся Риан.
- Цепеша. Я и сам был удивлён. Считайте, лучший преподаватель в академии и вдруг такое...
- Но в чём его подозревают?
- В пособничестве Лигии.
- Я знаю Цепеша почти лет двадцать и уверен, что он никак не связан с Лигией.
- И не допускаете мысли? – осторожно поинтересовался Натан.
- Нет, - твёрдо ответил Риан.
- Я тоже, - с облегчением улыбнулся мужчина.
- Надо убедить в этом Лоренса. Цепеш мой преподаватель, не хотелось бы, чтобы вокруг него поднялась шумиха. Это не пойдет на пользу академии. Вот уж не ожидал, что у меня будут нервы гореть ещё и из-за Цепеша. Сначала смерть Генриха, затем этот Жан, теперь преподаватель. Что дальше? Второе пришествие фон Доллов? Боже, храни академию... Что ни год, то всё хуже, я уже подумываю подать в отставку. Как будто было мало старшего принца! Вы хоть представляете, что мне пришлось пережить? Сколько истерик со стороны королевы, а уж о словах короля и вовсе вспоминать не хочу. Сплошные обвинения. Будто я виноват.
- Так и не выяснили, что это было?
- Да кто его разберёт. Странная весьма смерть. Чем убили, даже не представляю. Чертовщина какая-то.
- Но что нам делать с Цепешем?
- Понятия не имею. У меня не лучшие времена. Разобрать заявки, принять экзамены, составить списки, расселить детей. А сколько мороки с выпускниками... И всем нужно найти место. Я думал, к этому можно привыкнуть, но нет, каждый год всё сложнее. Старею, видимо... – ректор вздохнул и потёр переносицу. – Теперь это. Не представляю, что делать. Я верю в его невиновность, но этот Лоренс может всё так повернуть, что академии придётся пережить настоящий Армагеддон. Наверняка примется за остальных преподавателей, а мне выслушивать жалобы. Вот у вас есть предложения, как избежать этого?
- Мы можем сделать только одно. Сколько вам потребуется времени, чтобы составить самый благоприятный отзыв о Цепеше?
- Около двух недель, если вы не сможете представить все документы.
- Они будут у вас завтра. Предупреждаю сразу: бумаг очень много.
- Это понятно, за столько лет-то. В таком случае недели будет достаточно.
- Лоренс не станет так долго ждать.
- Сделаю всё, что в моих силах. Постараюсь особо красиво показать Цепеша в его работе с младшим принцем. Он довольно значительная фигура во дворце, пусть и незаконнорождённый.
- Но что, если Лоренс заподозрит в чём-то и принца?
- Капитану наглости не занимать, но королевскую фамилию он трогать не будет. Это здорово аукнется в будущем. Значит, с меня отзыв...
- Можете сослаться на меня, если потребуется. Я готов за него поручиться.
- Вас оправдали?
- Да, пару дней назад сообщили, что я вне подозрений. Жаль только, что никак не могу отъехать домой, работы слишком много.
- Отлично, я обопрусь на ваши слова.
- Ну, счастливо, - Натан с кряхтением поднялся. – Эх, старость не радость, а молодость – гадость.
- Какая у вас старость-то? Третий десяток разменяли. Вот, стукнет шестьдесят, тогда и жалуйтесь.
***
Не двигаясь, Молчун сидел на полу. Сколько прошло времени, он не знал, полное безразличие ко всему буквально отключило его от этого мира. Словно сквозь воду он слышал чьи-то голоса, порой ему казалось, что рядом кто-то ходит, несколько раз чувствовал, как его пытаются привести в чувство, а потом – тишина. Может, прошло несколько часов, может, дней – какая разница? Глядя в стену, он продолжал видеть гримасу ненависти на лице принца, такую страшную и отчаянную, что Молчуном снова и снова овладевал животный ужас. Никогда бы он не признался, как Кайл пугал в тот момент. Не в силах двинуться, он ждал, готовый принять смерть, но принц лишь усмехнулся и сполз по стене, откинув голову и глядя с безразличием. Эмоции скрывались за мраморной маской, создавая иллюзию покоя. Смотреть на это было невыносимо. Ещё невыносимее было сознавать, что его сочли недостойным даже смерти.
К чему эти расстройства, ничего же не изменить! – раз за разом говорил он себе, и тут же утихал. Куда деть боль, эту тоску, лежащую скудными воспоминаниями в памяти, словно мёртвые цветы на могиле? Что с ними делать? Порой он обращался к Богу в надежде на некое чудо. Элайза же верила, что он всесилен. Но двери захлопнулись, повернулся ключ, прогремел засов, окна темны. Нечего ждать, уходи. Невольно приходила мысль: «Вот он какой, и нечего себя обманывать».
