Текст книги "Раб из нашего времени. Книги 1 -7 (СИ)"
Автор книги: Юрий Иванович
Жанр:
Попаданцы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 45 (всего у книги 147 страниц)
– Но нам-то от этого какие страхи? – вопрошал я. – Они там остались, мы в пути.
– Может, и никакого страха, – согласился купец, – но за другими корабликами поглядывать придется в оба. А ночью и матроса третьего поставлю.
Некоторое время я еще примерял и осматривал обновки, а потом тоже подался в каюту «давить харю», как настоятельно советовал ушедший туда чуть раньше Леонид. Причем засыпал я с улучшившимся настроением. Все-таки главная мечта моей жизни свершилась: я стал расти и вскоре стану самым нормальным мужчиной. И уж как-нибудь страшный год похудения, тошноты и отсутствия аппетита выдержу. Зато теперь и иные хлопоты одолевали: надо срочно выяснить, что там во внутренностях с моим щитом происходит, как его обихаживать дальше и как начать форсированно обучаться магической науке.
Выспались мы настолько отлично и душевно, что проснулись только перед самым ужином. Да и то лишь по причине очередной швартовки. И вот тут, еще в то время как я лежал на узкой кровати и открывал глаза, на меня сразу и напал голод. Видимо, мой первый щит еще не настолько прижился, чтобы наглухо забить все естественные инстинкты моего исстрадавшегося организма.
– Ну хоть что-то радостное! – воскликнул я, быстро одеваясь и выскакивая на палубу с самым игривым настроением, – Эй, кок! Ты где?
– Здесь я ваша милость! – с готовностью откликнулся веселый моряк.
– Ждет ли нас на берегу уютный трактир?
– Так точно! Вон он на площади поселка виднеется! Дымом из трубы небо коптит.
– А что скажет наш досточтимый капитан о времени стоянки в этом благословенном порту?
– Один кар, – понятливо заулыбался владелец нашей ладьи, – Ну, в крайнем случае четверть кара добавлю, если что. Или не надо?
Я внимательно прислушивался к своим внутренностям. Никаких опасных симптомов, которые в течение года переживал Кайдан Трепетный, я пока не замечал, значит, следовало хоть в последние деньки порадоваться жизни. Поэтому ответил твердо:
– Надо! Иначе… Ну, вы меня знаете.
Тут за моей спиной и Леонид нарисовался, слышавший каждое наше слово:
– Знаем, знаем. Решил напоследок оторваться по полной программе?
– А то! Пойдешь с коком или тут останешься?
– Пробегусь. Разомнусь заодно. Иначе скоро только «ко-верным» и смогу работать.
Наверное, барон намекал, что от хорошего полноценного сна и отличного питания он ослабеет полностью. Но тем не менее на пристань мой товарищ запрыгнул, когда до нее еще оставалось метра три, на зависть всем остальным матросам. Да и потом шустрый кок так и не смог догнать мэтра великого манежа. Тот даже увеличил разрыв, после чего скрылся в дверях местной харчевни. И действовал на этот раз гораздо правильнее в плане организации доставки нам горячих и свежеприготовленных блюд, холодных закусок, салатов и прочая, прочая… продуктов питания. Чуть не сразу, как в харчевне скрылся кок, оттуда вылетел один служка с большим блюдом, потом второй с плетеными корзинками. Затем испуганная девушка с большим подносом, на котором лежали пышущие жаром, только из печи ватрушки. В общем, я только и успевал, что все это принимать и, сдерживая рычание оголодавшего желудка, расставлять наш ужин на столе.
Даже удивляюсь, как в этой суматохе капитан успел ко мне приблизиться и коротко переговорить по весьма важному вопросу:
– Э-э-э… Ваша милость…
– Да чего там, можно по-простому: зовите меня просто Цезарь!
И сам чуть не подавился смехом от прозвучавшего в моих словах пафоса и кичливости. Лучше бы продолжали меня обзывать милостью, чем именем великого римского императора. Не хватало только обращения как к самому великому римлянину.
– Вот я и говорю, Цезарь, просьба у меня к тебе, – продолжил купец, хотя имени своего так до сих пор и не назвал. И когда я кивнул, продолжил: – Сегодня моим матросам – ни капли вина! Хорошо?
– А что за напасть? Или провинились?
– Нисколько. Просто и в самом деле напасть, хотя я могу и ошибаться. С того самого города за нами одна ладья плывет. Причем очень далеко, на пределе видимости, но из виду нас не упускает. Я до последнего сюда не поворачивал, а потом развернулся очень резко, с нарушением всех правил, словно только вспомнил или получил сигнал с пристани, и та ладья прошла вниз по течению. Но там много заводей и легко спрятать даже большой корабль.
– Все понял, не дурак, – закивал я головой, стараясь не смотреть на уставленный уже почти полностью стол. – Приветствую подобное благоразумие. А как и где поставите вахты?
– Как обычно – один ляжет на корме, двое прямо возле мачт. Ну и будем ночью во все глаза присматриваться.
Ночью по реке разрешалось плавание только с большим факелом на выдвинутой палке в носовой части, дабы не было нечаянных столкновений. Хотя и так идущие вниз двигались только по стремнине, а идущие вверх – по прибрежным заводям. Кречи над водой не летали, пиратов вроде не было, но это не значит, что лихие люди подобным моментом не воспользуются. Мы-то им будем видны как на ладони, а вот они нам? И если прошлой ночью свет факела был нам в радость и помогал праздновать, то сегодня он будет сильно мешать при возможной обороне.
Хотя лично для себя я сразу уточнил некоторые детали:
– Но если мы будем пировать и петь песни – это никому не помешает?
– Наоборот, хорошо: вы так красиво поете, что без солидной дозы вина никто не уснет.
Лесть получилась более чем кособокой, но мы с Леонидом и так никогда не прельщались лаврами Филиппа Киркорова.
– А на встречном курсе могут напасть?
– Могут, наверняка могут. Накидают крючьев или бол на снасти, сцепятся бортом, и все.
– Ну тогда не переживайте, я даже пьяный ночью вижу как кошка. Да и у нас оружие имеется, отобьемся.
– Хорошо бы, чтобы я ошибся.
На том разговор и закончился. Потом мы стали ужинать, превратив сие обыденное мероприятие в праздник живота, дружбы и любви ко всему миру, но про разговор я не забыл. Когда уже стемнело и горящий перед нами факел стал прекрасно освещать стол, я не поленился сходить за нашими арбалетами, зарядить их, поведать всю стратегическую диспозицию Леониду и продолжить веселье. Мы пели точно так, как и вчера (даже громче, распелись, наверное), кричали дурными голосами здравицы себе любимым, отчаянным воинам царства Трилистье и желали уже до утра издохнуть всем людоедам и прочим аспидам этого мира.
Но зорко следить за окрестностями я не переставал ни на минуту. Мало того, пару раз прошел на корму и внимательно вгляделся вдаль. Оттуда нас никто не преследовал, значит, если и будет нападение, то лишь на встречном курсе или гипотетические пираты постараются срезать атакой от берега. Вот на том направлении я и сосредоточил свои силы просыпающегося носителя. Уж теперь-то я понял, что они во мне появились не после удара стрелой по голове, а гораздо раньше.
Слишком далеко смотреть мне немного мешал свет факела, но чуть позже я установил темную доску, перекрывающую прямой свет в глаза, и мог без особого напряга высматривать пространства раздавшейся вширь реки на добрых четыреста метров.
Уже потом мы догадались, по какой причине пираты не напали сразу. Все-таки они надеялись, что пара пьяных баронов вот-вот отправится спать, после чего и явно не спящие от такого громкого концерта члены экипажа тоже отключатся от действительности, и уж тогда удастся быстро снять стрелами и кормчего, и вахтенного матроса.
Но время шло, нам было на зависть хорошо, привольно, очень весело, и терпение у разбойников лопнуло. Они опустили паруса, притормозили в более медленном потоке, и мы стали наезжать на них с тыла. В обычных условиях такой маневр обязательно бы сработал, ибо вахтенный на носу судна видит не далее как на двадцать, максимум тридцать метров перед собой. Этого вполне достаточно, чтобы заметить, сбавить скорость и избежать столкновения с притопленной корягой, а то и с толстым плавающим деревом. В остальном ночная навигация не создавала особых трудностей, если не нестись под полными парусами. На нашей ладье из парусов так вообще стоял лишь кормовой апсель, который не столько помогал при попутном ветре ускориться, сколько резко уйти в сторону при неожиданно возникшей спереди судна опасности.
Имелись также на кораблике уключины на бортах и даже четыре преогромных весла, но ими пользовались только во время швартовки да при гребле в водах затонов. Тогда как атакующая нас посудина имела целых пять пар весел, и уйти от прямой атаки нашему неповоротливому и тихоходному судну было бы невозможно. Это косвенно указывало и на количество людей, нас атакующих: десять на веслах, четыре стрелка и кормчий. То есть как минимум пятнадцать человек против втрое меньшего экипажа купца. Оставалось только удивляться, чего это столько народу польстилось на мои заозерские монеты? Но потом я припомнил, что и наш хозяин идет основательно груженный товаром, и сразу забыл о своей скромной персоне. За мной ведь могли следить от самого причала, а я и не заметил.
Рассмотренные детали я передал нашему капитану сразу, как и то, что весла интенсивно толкают ладью пиратов нам навстречу. И если были какие-нибудь сомнения в криминальности готовящегося нападения, то четыре лучника, прекрасно мною видимые на корме, готовящиеся к стрельбе, сразу сжигали для себя все мосты, ведущие к пощаде.
А дальше все пошло, как в ускоренном кино. Мы резко вильнули в левую сторону, сразу выскочив из стремнины и замедлившись. То есть сразу дали понять пиратам, что их заметили и готовимся к бою. Пять пар весел вспенили воду с максимальной интенсивностью: враг не пошел на попятную. Но при этом обе наши ладьи развернулась поперек течения и пошли перпендикулярно на левый берег. Самое то, что прописали специалисты для размеренной стрельбы из арбалетов.
Вначале я снял всех четырех стрелков, топчущихся на корме. Понятно, что последний заметил гибель своих подельников и орал как сумасшедший, пуская в нашу сторону стрелу за стрелой. Но те падали в воду перед нами, разве что парочка на излете воткнулась в борт. Потом я снял их кормчего, который просто тихо осел на рулевое весло. И еще некоторое время их ладья приближалась к нам без управления за счет бешеной гребли и большой инерции. Я не стал стрелять по гребцам из-за высоких бортов, их прикрывающих, подпуская на расстояние сорока метров и ожидая дружного залпа наших матросов, взобравшихся на палубную надстройку. Вот тут еще парочка человек появилась на палубе пиратов и, лихо размахивая болами на веревках, забросила их на наше судно. Шары запутались в оснастке и такелаже, а шустрые метатели стали лихорадочно вытягивать веревки на себя. Двоих свалил я, одного – наши матросы. Они же хладнокровно расстреляли и восьмерых гребцов, и только два последних пирата получили быструю смерть от болтов в голову. Вот и вся война.
С наших сторон жертв нет. Наоборот, еще и трофей на веревках почти столкнулся с нашим корабликом. И как раз между сходящимися бортами в свете факела рассмотрели плывущую женщину, истошно взывающую о помощи. Почему-то Леонид вдруг воспылал искренней симпатией от одного только звука ее голоса и сбросил за борт веревочную лестницу. Еще и воскликнул при этом:
– Это мы спасли несчастную из лап пиратов!
А мне женщина сразу не понравилась. Откуда она тут взялась? И что делает за бортом? Если пленница, то пусть бы ожидала обыска, к чему падать в воду? Похоже, она специально сиганула вниз и пытается пробить нас на жалость.
Зарядил свой арбалет, встал сбоку и внимательно присмотрелся к лицу спасенной. Кажется, и здесь усилившееся зрение помогло: сразу узнал ту женщину, которая участвовала в группе слежения. Уж там она никак не была пленницей!
А мой товарищ уже протянул руки, помог подняться по верхним ступенькам, встать на палубе и участливо спросил:
– Как вы, сударыня? – Она воровато на него посмотрела и столь же воровато стала оглядываться по сторонам, – Не бойтесь! Теперь вам уже ничего не грозит.
Зато угроза нависла над моим другом! Я заметил, как рука женщины тянется к бедру, где сквозь мокрую ткань короткой юбки выступала рукоять ножа. Поэтому не раздумывал и секунды: болт пробил висок подлой грабительницы, а с другой стороны вырвал полголовы, забрызгивая кровью и нашу палубу, и благородного, застывшего от шока и боли спасителя. Причем отболи собственной: соучастница пиратов каким-то чудом успела полоснуть своим ножом Леонида по груди в районе левых ребер.
Глядя на меня расширенными до безумия глазами, мэтр с состраданием в голосе воскликнул:
– Как же так?! Ведь я ее спас!
Бросаясь к нему с пакетом первой помощи, я раздраженно бормотал:
– Забыл главный принцип выживания? Да не подай руки помощи врагу своему! Ибо откусит!
Глава тридцать первая
БАРОНЫ-НАЕМНИКИ
Несмотря на состоявшийся бал, закончившийся только под утро, командир полка выстроил наемников еще перед самым завтраком. Никто не мог понять, что могло случиться, но раз боевой тревоги не объявляли, то можно громко не ворчать и с завтраком немного потерпеть. Тем более что побывавшие на балу воины вообще выглядели сытыми, умиротворенными и счастливыми. Построились все быстро и с готовностью, потому что догадывались о каком-то потрясающе важном сообщении.
До многих уже дошла весть о невероятно «щедром» царском предложении раздать ничейные земли и закрепить такой дар юридическими законами на века любому желающему, который может свою дареную вотчину защитить. При этом почти каждый понимал, что подобное предложение не больше чем политическая спекуляция. Ну кто, спрашивается, подастся туда, откуда сбежали уже давно не только люди, но и дикие звери? Жить ежечасно под угрозой нападения зроаков или подлых кречей не сможет никто. Хотя на тех землях и имелось несколько крупных, жутко разрушенных городов и около десятка полуразрушенных крепостей, но как в них закрепиться поселенцам? Большое воинское формирование еще бы смогло отстроить, а то и удержать город или пару крепостей, ну а что дальше? Откуда взять тех самых отчаянных дворян, которые пожелают создать на поливаемых кровью землях фамильные поселения? А если и создадут, то первые же родившиеся вблизи от империи Гадуни дети, словно магнит иголки, притянут к себе всех без исключения людоедов. Общеизвестный факт.
Вот такая тема и муссировалась в шеренгах наемников минут пять, пока перед строем не появился полковник. Сразу дал команду «Вольно!», настраивая на то, что хочет сообщить нечто не особо важное, скорее всего касающееся только внутренних отношений.
– Уже легче, – выдохнули опытные ветераны, – Завтрак остыть не успеет.
И ветераны порой ошибаются в таких предсказаниях. Полк стоял на плацу больше часа, потому что дело того стоило. Хотя начал полковник, словно советуясь:
– Вот такие дела, дамы и господа! Этой ночью Ивиан Холмский удивил весь мир, объявив о том, что хочет раздарить земли всем желающим. Мы-то понимаем, что никакой барон не сможет собрать вокруг себя солидную дружину и отражать постоянные наскоки зроаков. Да что там зроаков, большая стая кречей все сожжет и раскурочит камнями на своем пути. То есть если туда кто и подастся из гражданских лиц, то лишь отчаянные охотники, великие авантюристы или крупные проходимцы. Согласны со мной?
В ответ послышались согласное мычание и короткие возгласы:
– Иначе никак!..
– Только те и рискнут!..
– Ну, разве дураки еще!..
– Молодцы, понимаете. Но вы заметили, что я сделал акцент на слове «гражданских»? Ага, заметили, значит. Тогда прекрасно понимаете, что большая армия там и закрепиться может, и быт сносный наладить, и атаки успешно отбивать. Весь вопрос только и заключается в том, чтобы этой армии войти в большой город и успеть за первую спокойную неделю подремонтировать защитные бастионы. Например, наш бы полк мог спокойно удерживать средний город или две крепости. Причем довольно долгое время, как мне кажется. Или нет?
На этот раз воины насторожились, и никто не проронил ни слова. Слишком уж прозрачно командир стал намекать на какие-то странные обстоятельства. Хотя большинство ветеранов сразу стало между собой недоумевающе переглядываться: неужели полковник пойдет на такое, что расторг-нет контракт и отпустит любого желающего на «вольные хлеба»? Такое никого не устраивало по многим причинам. И основная: никто не хотел становиться свободным от воинского спаянного и сработанного коллектива.
Полковник из всеобщего молчания вычленил для себя самое положительное:
– Молодцы! И тут меня не подвели! Боевое братство для нас превыше всего! Но! – Он сделал длинную паузу и только потом патетически воскликнул: – Но именно поэтому мы и подадимся в ничейные земли всем полком! Всем нашим боевым коллективом! Причем выступаем уже перед обедом. Поэтому сразу после завтрака не расслабляться, а заниматься сбором и упаковкой личного и полкового имущества.
И стал уходить, даже не попрощавшись, что было издевательством над здравым смыслом и воинским братством. Командир все-таки обязан несколько более подробно обсудить подобные кардинальные решения. Не ушел. Оказывается, просто играл на публику, потому что встал и громко выкрикнул:
– Так что, будут какие-то вопросы?
Вопросов было море, и отвечать на них пришлось долго и обстоятельно. Всех в первую очередь интересовал сам статус похода, его правомочность со всех сторон, легитимность отобранных земель и для чего все это нужно.
На последний вопрос полковник ответил сразу и коротко:
– Как только тронемся в путь, я с посыльными передам по колонне главную пока военную и политическую тайну. И для чего это нам нужно, в чем основная выгода и почему мы добьемся-таки поставленных перед собой целей, вы поймете сами. Хотя и само понятие «для чего» довольно многогранное и растяжимое. Вот смотрите.
По его словам, получалось, что полк наемников, подчиняясь приказу своего командира, не просто отправится кого-то там прикрывать и защищать, а выбирать места для личных будущих владений и пытаться обустроиться на собственных землях. То есть они подпадали под вчерашний приказ царя о награждении землями любого желающего и чуть ли не поголовно становились как минимум баронами. Другой вопрос, что при невозможности удержать захваченные территории полк организованно покидал их и просто-напросто каждый опять становился обычным воином.
То есть по большому счету никто особо не рисковал. Получится – прекрасно! Не получится – все равно свою воинскую удаль покажем, зроаков пощиплем, кречей постреляем. Тем более что если и все остальные категории искателей удачи, охотников и аферистов узнают о таком крупном военном формировании, то в любом случае их поток со всего мира резко увеличится. Причем настолько, что на каждого желающего не хватит дарованного баронства. Так что им придется ждать своей очереди после тех, кто подастся на те земли первыми.
Логическая цепочка строилась легко: первыми станут воины полка.
И сразу после этого обсуждения Дункан Белый отправляется к царю записывать в бароны весь свой полк. Причем его подчиненные выберут при этом самые удобные для обороны крепости. О чем сразу и конкретно сказал полковник:
– Мы успеем захватить крепости Грохва и Ледь, господствующие над тремя лучшими долинами. Более оптимального и перспективного места не сыскать на всех ничейных землях.
Легендарные крепости Грохва и Ледь издавна манили к себе и охотников за магическими раритетами, и отчаянных искателей сокровищ, и наивных исследователей, но риск пребывания там превышал любой здравый смысл. Жить там было жутко опасно, хотя многие счастливчики и доходили до Грохвы, и возвращались сказочно богатыми. Ледь находилась еще ближе к людоедам, поэтому оттуда вернулись только единицы. Но зато крепость Ледь легче было удержать, по словам тех же счастливчиков.
Оставалось только поражаться, почему до сих пор ни сами зроаки, ни их прихлебатели-кречи не поселились на ничейных землях сами; почему не отстроили города и крепости; почему не возделывают плодороднейшие земли в сказочных долинах. Но эту тайну лучшие умы человечества не могли раскрыть уже сотни долгих лет. Кажется, даже людоеды не знали ответов на подобные вопросы, хотя частенько пленных аспидов и пытали не только под гипнозом носителей трех щитов, но и самыми зверскими физическими методами.
Умирали молча или бормотали собственные, ни на чем не основанные выдумки.
Отдельно был задан вопрос об отношении ко всему этому делу империи Моррейди. Ведь плату за свою тяжкую работу наемники получали из казны империи, так что и отчитываться обязаны только перед ней.
На что у Дункана Белого имелись не просто рассуждения, а даже конкретные указания: империи подобный расклад вы-годен. То есть самому сильному государству на материке в любом случае требовалось содержать сразу шесть полков подобного толка для сдерживания агрессии зроаков на границах. Так пусть воины последуют дальше, там осядут, получат за это хоть баронства, хоть графства, но выполнят основную миссию: не пустят людоедов на просторы империи Моррейди. Да еще и свою законную наемническую плату продолжают регулярно получать. И в самом деле, здорово и перспективно все смотрелось.
Ну и напоследок полковник напомнил о скором разглашении военной тайны:
– Как ее услышите, все поймете и ни о чем не пожалеете. Тем более что я иду с вами, а вы мне верите. Верите?!
В ответ грянуло довольно дружное «Да!», и командир наемников поспешил к царским бюрократам.
Полк его не подвел, собрались вовремя и выступили в дальний, нелегкий путь еще до обеда. В ответ командир тоже сдержал свое слово: через полтора часа после выхода действительно наиважнейшая военная тайна полетела молнией по колонне. И звучала она примерно так:
«На западе в царстве Трилистье начались кровавые, ожесточенные бои между армией людей и армией людоедов. Причем как зроаки, так и кречи понесли громадные потери. И в финале одного из основных боев знаменитые теперь и отныне, прославленные бароны Лев Копперфилд и Цезарь Резкий убили императора зроаков. Агрессор поэтому сильно дезорганизован, растерян. Без своего опытного главнокомандующего ударился в панику и теперь постепенно отступает в Гадуни».
Завершалось короткое сообщение обычными словами о прославлении героев и пожелании гибели всем людоедам. Но сразу становилось понятно: полк наемников «Южная сталь» получил в свои руки уникальный шанс и военные цели решить, и собственное будущее для своих внуков-дворян обеспечить. Если бы царь Ивиан Холмский узнал о смерти своего главного противника, он бы и сам двинул свою армию на ничейные земли.
Теперь он опоздал: древние крепости Грохва и Ледь, как и четыре огромнейшие долины между ними, называемые Борнавскими, достанутся вовремя подсуетившимся и первыми узнавшим военную тайну наемникам.
Глава тридцать вторая
НОВЫЕ УМЕНИЯ
«Хорошо чувствовать себя маленьким богом!»
Так думал я, устало прикрывая глаза и проваливаясь в блаженный сон. И было почему так собой гордиться: я только что практически удачно срастил края разрезанной кожи на груди у Леонида. Срастил и устал настолько, что сразу был вынужден ползти на свою коечку.
Причем срастил не по собственной инициативе, а после неожиданного предложения капитана, который с факелом бросился мне подсвечивать при перевязке:
– Ваша милость, вы бы барону Льву просто края кожи срастили. Место плохое, само заживать долго будет.
Все на ладье уже знали меня как носителя первого щита, переживали за мой усилившийся рост и гордились знакомством с такой знаменитой личностью. Но чтобы вот так нагло требовать от меня какого-то волшебства – это даже в голову мне прийти не могло.
– Да ты что! Я ведь ничего не умею!
– А что там уметь?! Я сам видел, как один носитель свел женщине края резаной раны на руке, чуть подержал вместе, и те срослись. Только розовый шрам остался, – истово пересказывал хозяин ладьи, видимо когда-то лично лицезревший чудо. – Так почему бы и не попробовать?
В самом деле, чем судьба не шутит. Рана получилась неглубокая, просто царапина на коже длиной сантиметров пятнадцать. И заживать такое рассечение будет долго и болезненно. Края сейчас придется сшивать, что в таких условиях не получится быстро, качественно и гигиенично. Так что почему бы и не попробовать? Раз я расти начал, видеть ночью, то и дар исцеления мог проявиться.
Я попросил Леонида не дергаться и свел края раны ладонями вместе. И только потом осознал всю глупость моих действий. А дальше что? Плюнуть на рану? Или произнести хотя бы мысленно какое-то заклинание? Поэтому, укоряя себя за ребячество, перед тем как разжать руки и начать зашивать порез, я уточнил у пыхтящего над моим ухом капитана:
– И долго надо держать?
– Тридцать ударов сердца.
– А говорить что надо?
– Ничего. Тот носитель только смотрел на раны и часто дышал.
Совсем хорошо, хоть дыхание сдерживать не надо. Но раз дышал часто, значит, напрягался, работал, прикладывал значительные усилия. Только держать мало, надо, видимо, еще и остальным сознанием помочь чужой коже срастись. Ну раз так, то я и стал себя представлять неким подобием сварочного аппарата. Прошелся медленно взглядом по шву туда и обратно, приказывая коже срастись и принять первоначальную структуру. Потом внутренне хихикнул над таким исцелением и убрал руки от раны. Понятное дело, что кровяной, вспухший на месте стыка рубец стал истончаться, проваливаясь между расходящимися краями кожи.
Так что я уже без раздумий окунул руки в чистую воду, взял иглу с нитью и собрался поспешно сшивать. Казалось, мой взгляд метнулся в сторону всего на мгновения, но и за эти мгновения свершилось чудо: рубец из свернувшейся крови почти исчез, но края раны так и не разошлись. Боясь нечаянно сильно дунуть, я осторожно стал тряпочкой смывать остатки крови вначале с нижнего края раны. Оказалось, что там еще не рана, а оставшаяся целой кожа. Медик! Потерял ориентиры! Смыл выше – то же самое. Да чтоб меня! Полил уже чуть ли не середину раны. И там нормальная кожа!
– Ваша милость! – Дрожащий и охрипший от волнения голос капитана над моим ухом заставил вздрогнуть. – Получилось! Бесподобно получилось! Даже шрама нет!!!
Как он в это поверил, не понимаю. Я сам, даже видя рану и теперь не замечая ее следа, не мог поверить ни своим глазам, ни своим ощущениям. Но только собрался хихикнуть или улыбнуться, как по моему сознанию словно ломом ударили. С хриплым выдохом скрутился бубликом и завалился на палубу. Даже застонать в ответ на такое непотребство возможности не было.
Теперь уже все засуетились вокруг меня. В том числе сам Леонид, сразу забывший о своем ранении и странном исцелении. Меня и по щекам похлопали, и водичкой на голову полили, хотя все это было явно лишним: сковавшая меня боль и усталость отпускали. Медленно отпускали, но уверенно. И уже через минуту я смог из себя выдавить:
– Не трогайте меня, сейчас само пройдет.
Минут через пять и в самом деле отпустило, мне захотелось жутко спать, и я самостоятельно, хоть и на сильно полусогнутых конечностях отправился в нашу каюту.
Зато товарищ остался на палубе прикрывать с арбалетами наших матросов и капитана. Те в поте лица и при свете расставленных вдоль бортов факелов распутали мешающие веревки, обследовали пиратскую ладью, убрали с проходов мешающие трупы бандитов, сбросив их между скамьями гребцов, и стали готовиться к дальнейшему плаванию. Реши-ли утра не дожидаться возле берега, потому что поблизости вроде как и поселков рыбацких не было, а продолжить путь. И уже в ближайшем городе сдать трофейную добычу вместе с трупами представителям имперской власти. Те уже и следствие проведут как надо, и прежние связи каждого из пиратов потрясут основательно.
Как мне потом рассказал Леонид, дальнейший сплав проходил довольно оригинальным способом, как на наш дилетантский разум. На обоих корабликах зажгли по четыре факела, сигнализируя о ведущейся буксировке. Ладью пиратов на длинном лине отвели далеко назад и сместили с основного течения чуть в сторону, да там и держали рулевым веслом. А наша ладья, находясь в более стремительном потоке, просто чуть тянула за собой трофейное судно.
И на рассвете вошли в речной порт еще большего, чем прежде, города.
Наверное, звуки швартовки отныне для меня всегда будут означать побудку. Проснулся, понял, что уже Светоч пригревает лучами вовсю, но сразу вскакивать не стал, а внимательно прислушался к своему сознанию. Рану я срастил на удивление легко, а вот износ моих сил после этого заставил испугаться. Так и коньки отбросить недолго, если перестараешься с лечением. Скорее всего, больше никогда так делать не стану: проще зашить рану и засыпать стрептоцидом, чем вот так мучиться.
Итак: внутренний осмотр. Голова чистая (хорошо хоть не пустая!), не болит, руки шевелятся, ноги просятся в пляс, дыхание свободное, взгляд просветленный. Вот только прежняя беда навалилась с утроенной силой. Хотя теперь мне становится ясно: после жуткого перерасхода телесной и какой еще там во мне появилось энергии организм требует много, очень много пищи. Вот кушать и хочется. Причем хочется до умопомрачения! И я теперь понял суть мытарств Кайдана Трепетного: его организм перестраивался на магическом уровне и требовал очень много пищи, а из-за пропажи аппетита наступает жуткая худоба. Какая тоска! И мне это тоже грозит очень скоро. Может, уже завтра. А вдруг сегодня?!
От этой кошмарной мысли я взлетел с кровати, оделся и выскочил на палубу быстрее любого пожарника, десантника и спешащего на срочный выезд милиционера, вместе взятых. И наверное, своим топотом и хрипом переполошил весь оставшийся на борту экипаж в количестве двух матросов. Еще два вместе с капитаном стояли на пирсе и вели беседу с группой явных службистов, а веселого кока и барона Копперфилда нигде не наблюдалось.
– Где эти?! А?! Вот… как?! И куда? – дико вращая глазами, попытался я одновременно выговорить сразу несколько вопросов.
Один из матросов уже стоял рядом со мной, подобострастно вытянувшись в струнку и глядя на меня выпученными от восторга глазами.
– Ваша милость! Ваш друг отправился в трактир за обильным завтраком. Просил вас в случае чего немного подождать.
– Ага, ага, – и в самом деле расслабился я, целеустремленно отправляясь к накрытому льняной скатертью столу. – Раз надо, могу и подождать. А эти кто?
Матрос уловил мой кивок в сторону дощатой пристани и улыбнулся:
– Дознаватели и оценщики из управления порта. А также парочка людей из Службы имперской безопасности. Трофей сейчас осматривать будут, ну и допрос вести, что да как. Вон сколько их набежало!
Я тем временем откинул скатерть, и сердце мое трепетно забилось от восторга: большого обилия среди объедков нашего затянувшегося ужина не наблюдалось, но заморить моего яростного, пока еще борющегося со щитом за свое существование «червячка» должно хватить. По крайней мере, обещанного завтрака дождаться смогу. И еще даже не умостившись на своем стуле, стал спешно закусывать. А чтобы не шло насухо, лихо опрокинул в себя стакан вина. Насколько я понял, алкоголизм мне больше не грозит, так чего бы себя не побаловать? Тем более, как мне отныне казалось, что организм сам выберет из продуктов наиболее ценные для меня вещества, а лишнее отбросит.