Текст книги "Раб из нашего времени. Книги 1 -7 (СИ)"
Автор книги: Юрий Иванович
Жанр:
Попаданцы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 147 страниц)
Но когда эта красавица не менее величественно развернулась и покинула чердак, обе близняшки выглядели напуганными и жутко расстроенными.
– Ну зачем ты так?
– Мы так тебя долго ждали.
– И так обрадовались, когда услышали твой голос.
– Мы даже плакали, думая, что ты погиб.
Не скрою, им удалось меня смутить до глубины души. Но на Машку я все равно оставался неимоверно зол, хотя и выражался теперь с некоторым заиканием:
– А чего она?.. О любви тут булькает… Хоть раз она мне в жизни добро сделала?! Или вам? Да она ни разу в жизни никого от души не погладила и не пожалела!..
– Неправда! – с жаром возразила Катерина. – Она всегда за тебя переживала и любому глотку готова была перегрызть!
– И не сомневайся! – добавила Вера.
– Вот именно, перегрызть! – Я даже ребром ладони провел себе по шее, показывая, насколько жесткой бывала такая защита. – А ко мне она хоть раз по-человечески обратилась?
– Но ведь это всего лишь игры.
– И как ты себе это представляешь?
Сразу пришло на ум подходящее сравнение:
– Позаботиться обо мне, как моя родная мать!
– Ха! А кто тебе руку промывал и перевязывал?!
– А кто тебе жрать готовил и все эти вкуснятинки?!
– Ерунда! – Сдаваться не хотелось, хотя и так признавал, что Машка готовит лучше всех. – Это для меня и любой встречный-поперечный сделает из-за жалости к калеке.
– Хм! Вот именно, что из-за жалости! – горячилась Верочка. – А Мария всегда настаивала, что мы ни в коем случае не должны обращать внимание на твой рост и слабость, всегда расценивать как равного нам во всех отношениях. А ты…
– А ты никогда ничего не замечаешь! – в одном тоне продолжила Катенька. – Тем более что порой наша королева и лучше твоей мамочки за тобой ухаживала.
– Ври, да не завирайся! – возмутился я. – Не было такого!
– Да? А прошлой зимой, когда ты заболел и чуть не умер, что тебя спасло? А? Ну, отвечай!
В голове пронеслись воспоминания о жутком жаре, горячечных кошмарах и спасительной благодати на моем лбу в том ноябре, когда Лаповку на шесть дней накрыло глубокими сугробами.
– Да помню я, хорошо помню. Меня тогда спас прохладный компресс на лбу.
– Ага! Как бы не так! Компрессом и холодными растираниями мы твое тело охлаждали от большой температуры, а на твоем лбу всегда Машкина ладонь лежала. Она вбила себе в голову, что это тебе поможет, и сутками сидела возле твоей кровати, прикладывая то одну, то вторую ладонь к твоей раскаленной головешке. И мы все уверены: именно это и помогло. Потому что, как только она выходила хотя бы по маленькой нужде из твоей спальни, ты начинал вскрикивать и метаться в кошмарах и ни наши, ни дедовы ладони не помогали. Только Марии. Так что… – Вера вздохнула и подхватила сестру под локоток. – Пошли спать! – И, уже спускаясь по чердачной лестнице, проворчала с явным намерением, чтобы ее было мне слышно: – Мы всю жизнь для него стараемся, ублажаем и балуем, а этот неблагодарный еще и ерепенится!
А мне действительно было стыдно. Жутко стыдно! Ведь можно было помягче заявить о своей гордости, независимости и уязвленном самолюбии. Зачем обидел девочек и Машку в первую очередь? И что теперь будет?
Причем к этим вопросам добавлялась какая-то радость, неосознанное душевное томление и непонятный сердечный трепет. Все-таки это жутко приятно после стольких лет незнания, унижения и оголтелого рабства изведать, что тебя все-таки любят, ценят и оберегают не просто как вещь, а как друга, настоящего товарища, компаньона и… Кого еще?
Мысли стали путаться окончательно, наплывать одна на другую, и мне лишь запомнилось, как я сделал несколько шагов к старому дивану и рухнул на него плашмя животом. Только и постарался осторожно после этого свесить забинтованную руку на пол.
Утром меня вырвал из сна очаровательный запах жаренной вместе с луком куриной печенки. Не скрою, с детства мое любимое мясное блюдо, и я еще не помню случая, когда печеночка досталась кому-то из взрослых или моим подругам. Всегда она предназначалась и оставлялась только мне. Но теперь, после вчерашнего разговора и откровений, подобная деталь сама всплыла в сознании, и мне опять стало стыдно. Оказывается, обо мне заботились всегда, и кое-какие привилегии у меня были. Вот только, скорее всего, я сам весьма опрометчиво истинные привилегии подменил или ошибочно поменял на привилегии игровые. Те самые, где мне приятно было чувствовать себя жертвой, внутренне бунтовать, внешне показывать строптивость и далеко на заднем плане, боясь даже самому себе признаться в этом, упиваться своим бессилием, купаться в собственных обидах и стенаниях и всегда верить, что несчастнее меня нет на белом свете. Трудно для восприятия? Еще как! Сложно? Ха! Вообще осознать с ходу не получится! А ведь придется пересматривать свое поведение. Может, даже прощения просить?
Как только я себе представил подобную картину, мои фантазии по нескольким дорожкам ускользнули вперед и показали такие варианты, что вниз сходить расхотелось. Ноги сами прикипели к полу, уши покраснели от переживаний, когда я вдруг подумал о самом страшном: так ведь можно и участия в наших ролевых играх лишиться!
Опять старая история! Стоило только спугнуть мой организм таким наказанием, как он уже истомно задрожал и готов был нести своего обладателя на явку с повинной. Хорошо еще, что хозяин теперь уже повзрослел, возмужал и стал соображать намного лучше. То есть я понял: продолжу гнуть свою линию поведения полного противления и жесткого непослушания – мне явно придется лишиться таких привычных для меня прелестей и удовольствий. Снизойду до извинений и заискиваний – все моментально вернется на круги своя, и меня опять станут обзывать Пончиком. Без презрения, конечно, это я осилил понять, но и без должного уважения или почитания. А этого мне не хотелось еще больше.
Поэтому я выбрал соломонову середину: и крутого перца из себя строить не стал, но и извиняться или юлить даже не подумал. Просто с радостной улыбкой сбежал вниз и воскликнул:
– Девчонки! Вы просто кудесницы! Такой аромат стоит, что и мертвый проснется! – Подбежал к каждой, чмокнул в теплые щечки и, потирая руки, уселся на свое место. – Ну, чем потчевать будете несчастного возвращенца?
Вера мне сразу подвинула тарелку с сырниками, Катя – миску со сметаной, и только Машка пытливо пыталась заглянуть в мои глаза:
– Да вот, подумали, что ты уже и питаться станешь от нас отдельно. – Ее ладошка вроде как незаметно легла на пиалу, накрытую крышкой. – Поэтому не удержались и съели куриную печенку с луком.
– Ну и на здоровье! – воскликнул я со щедростью Деда Мороза. – Сколько можно объедать своих лучших подруг и всегда отбирать у них самое вкусненькое?! Мужчина и так всегда прокормится.
После этих слов я подхватил на вилку первый сырник, окунул его в сметану и отправил в рот. Подруги как-то странно между собой переглянулись, и Машка призналась:
– Я пошутила, вот твои деликатесы.
Она придвинула пиалу ко мне и открыла крышку. Запах так шибанул по ноздрям, что я чуть сырником не подавился. Но когда его проглотил, замычал с восхищением:
– И почему я такой маленький? Почему в меня так мало всего вмещается? Катенька, – обратился я безошибочно к одной из близняшек, – будь добра, раздели это блюдо на всех поровну. У меня рука болит, но отныне мы все радости и удовольствия будем делить на всех поровну.
Пока печенка раскладывалась на четыре тарелки, Вера нахмурила брови:
– Зря ты делишься, мы к ней не приучены. – Но, заметив мое отчаянное мотание головой (я уже второй сырник пережевывал), решила меня ущемить: – Тем более что это я Катя, а она Вера.
– Ух ты! – Моя челюсть притворно отвисла. – Так вам и паспорта теперь поменяют? Или вы сами ими обменяетесь?
Присмотревшись к смутившимся лисичкам и догадавшись, что я, как всегда, угадал, Машка капризно надула губки:
– И как ему удается вас не путать?
Не желая раскрывать собственных секретов, а, наоборот, еще более запутать и немного подшутить, я интимным шепотом признался:
– Честно говоря, я чаще угадываю. Но и некоторыми наработками пользуюсь: Вера более командовать любит, а Катенька слишком наивная во всех смыслах.
По нахмуренным бровям близняшек стало понятно, что они мою шутку приняли за чистую монету и отныне интенсивно примутся и эту надуманную разницу между собой искоренять. Машка такой доверчивостью не страдала.
– Хм! Не замечала я таких различий.
– Да ты просто не присматривалась, – отстраненно бормотал я, с восторгом приходуя свою часть мясного блюда. Тем более что внутренне был несказанно рад удачному выбору как тона утреннего разговора, так и умения ловко избежать ненужных и скользких тем. Но успех следовало закрепить и сразу загрузить всю компанию обильными заданиями и работой: – Значит, так, времени у нас мало, потому как Грибника мы так и не засекли. Поэтому надо действовать быстро и решительно. Одежду из мира Трех Щитов видели? Теперь надо и для нас срочно пошить нечто подобное. За два дня! После чего я совершаю пробный проход. Если там и в самом деле мир с разумными существами, то возвращаюсь за вами и мы совершаем второе, более длительное путешествие вместе.
Подруги слушали меня завороженно, но когда я замолк и вновь набросился на завтрак, Вера первой вспомнила о главном нюансе. И с улыбкой приподняла свою грудь ладонями:
– А как быть с торчащими половыми различиями?
– На своих сегодняшних проходах я попробую одну задумку, – поделился я. – И если получится, то попробую провести на башню самую отважную из вас.
Кажется, Машка и секунды не сомневалась в том, кого здесь считают самой отважной. Но одну деталь в видеозаписях эта глазастая стервоза таки приметила:
– Мне кажется, ты нас обманываешь. На мумии Яшки даже ширинка расстегнута не была.
– Ха! Вот потому он и сорвался! Мог ведь перенос из-за этой детали и не сработать как надо, шаг пришелся в пустоту перед выступом и…
Мои красноречивые жесты при этом подтверждали мои высказывания с должной силой. Да и как можно сомневаться в моих словах и действиях, когда я побывал там, а девчонки еще только мечтают об этом? Другой вопрос, что мне следовало очень тщательно и скрупулезно проработать свою «задумку», доводя ее до логического завершения. Сомнения обязательно останутся, но они будут недоказуемы.
– Что тебе для этого понадобится? – решила уточнить Катя.
– Краска. Самая обычная масляная краска серовато-коричневого цвета. – Раз спросили конкретно, скрывать не было смысла. – Попробую нарисовать на каменном выступе определенную часть тела. Единственное, что меня смущает: как это сделать, чтобы Грибнику рисунок в глаза не бросился? Ну, это я уже на месте придумаю.
И, быстро завершив завтрак, дал команду выдвигаться на позиции.
Как назло, тот день совпал с праздничным, и праздношатающихся по лесу обывателей оказалось как никогда много. Приходилось лавировать и прятаться, стараясь не притянуть случайно к главному месту событий любопытного ротозея. Да и осматриваться по сторонам с утроенным вниманием. Из-за многолюдности и всю систему мигалок пришлось отключить, оставили только работающие в постоянном режиме видеокамеры как в восьмом секторе, так и на участках, прилегающих к скальной гряде.
Первый переход пришлось делать опять с торчащим наружу хозяйством и только с баночкой краски, кисточкой и фонариком в карманах. Потому что в ТОМ мире, по моим расчетам, была ночь предрассветного периода.
Понятно, что коленки теперь дрожали еще больше, чем при шаге в неизвестность неделю назад, но получалось это не от страха незнания. Скорее, тут уже само знание той огромной высоты мешало, воспоминания о первом пережитом ужасе, когда осознал всю глубину пропасти под ногами.
Помог опять шест и уверенность в ночном времени суток. Все-таки в темноте не так проявляется боязнь высоты. Да и действовал я уже по проверенному способу. Постоял после шага с закрытыми глазами, удостоверился в истинности и неизменности выступа и только потом бочком, словно краб, вышел на площадку. Все оставалось в том же нетронутом состоянии, как и перед моим уходом. Но торопиться к вещам я не стал. С замирающим от страха сердечком улегся животом на выступ, прополз чуть вперед и нанес предварительно задуманный рисунок на боковой стенке выступа. Как раз недалеко от рисунка с четырьмя кольцами, но, так сказать, на другой грани. По логике вещей, этот вульгарный рисунок с площадки никоим образом в глаза бросаться не будет, разве что встать сбоку и чуть наклониться. Но разве придет это Грибнику в голову? Делать ему больше нечего, только каждую грань со всех сторон рассматривать, если он даже мумию Яшки до сих пор не рассмотрел! Да и краска подбиралась с явным умыслом не отличаться по цвету от каменной структуры уникального выступа.
После проделанной работы отполз, пятясь назад, и водрузил на плечи рюкзак. Проверил застегнутую ширинку и с тяжелым вздохом протиснулся правым боком на выступ. При шаге глаза все равно непроизвольно плотно закрылись. Даже в темноте ощущение пропасти давило на мою психику невероятно.
Обрадованные восклицания подруг расслабили и вернули на родную землю:
– Ура! Получилось!
– Открывай глаза, Боренька!
– Или ты нас боишься?
Рюкзак их не интересовал совершенно, зато при этом все трое в первую очередь смотрели на мои брюки.
– Неужели получилось?
– Теперь и мы можем?
Пришлось их осадить строгим голосом:
– Не лезь поперед батьки в пекло! Я только сюда попробовал. Теперь еще и в направлении туда испытать надо.
Машка, естественно, не могла сдержаться от фырканья:
– Тоже мне, «батька» отыскался!..
Скидывая рюкзак, подхватывая в руки пустую сумку через плечо и разворачиваясь на следующий заход, я тоже не остался в долгу:
– Да я к тебе в родители и не напрашивался! Лисички, бросайте жребий, кто из вас первой пойдет.
И, не дожидаясь ответа, двинулся на башню. Не скажу, что стал привыкать или совсем не бояться, но теперь уже страх гасился жизненной необходимостью и деловитой поспешностью. На этот раз даже глаза не закрыл и шест не брал. Сразу повернул голову направо и сделал два шага по выступу к площадке. Внутренности ревели от страха, но получилось. Как следствие, разум запел от гордости и восторга.
Собирая оставленные на вторую ходку вещи, заметил, что небо на востоке начинает сереть, а значит, скоро рассвет. И встретить его здесь со своими подругами показалось прекрасной идеей. Вот только успеем ли? Я уже стал привыкать, а каково им придется над пропастью? Да и как их подстраховать надежно? Вдруг и закрытые глаза не помогут? Может, сразу на них веревочную петлю набрасывать? Хм… Проблематично. Сам себе представил, если бы меня что-то ударило по телу и я бы постарался отпрянуть чисто инстинктивно. А вот если на руку сразу надевать петельку? Да отработать быстренько эту мелочь в нашем мире?
Поэтому возвращался уже с открытыми глазами и с максимальной деловитостью начал со второго шага:
– Значит, так, жребий отменяется, беру всех троих! Но настаиваю на быстрой репетиции и строгом выполнении всех моих инструкций.
Машка, хоть и старалась скрыть свое волнение и надменность, ответила без колебаний:
– Мы согласны.
– Отлично! Тогда тренируемся вот возле этого дерева.
Я отвел их в сторонку и стал объяснять, как шагать, куда приложить руку к дереву, что сделать после последнего шага левой ногой и как в итоге, уже там, вытянуть правую руку максимально в сторону.
– Накидываю вам на кисть страховочную петлю, вы ее зажимаете обхватом и спокойно смещаетесь в сторону натяжения. Главное: не открывайте сразу глаза, не делайте никаких резких движений и ничего не бойтесь. У меня все под контролем.
Скороговоркой, советами и кучей замечаний я постарался полностью задавить самостоятельность моих подружек и строптивость нашего лидера. Хотя это не совсем удалось, потому что Машкино бормотание я разобрал отчетливо:
– Лгунишка! Про касание рукой к дереву нам ничего не рассказал, притворялся, что делает это случайно. Ну, редиска, погоди!
И то хорошо, что Пончиком или чем похуже не обозвала. Значит, прогресс налицо! Значит, недаром я боролся за равноправие, демократию и свободу угнетенного народа в нашем маленьком коллективе. Глядишь, так и окаянную монархию свергну, а там – мечтать так мечтать – и военную хунту к власти поставлю во главе с генералом каким-нибудь. Если уж первые шаги оказались такими результативными, то дальнейшие меня вообще могут маршалом сделать.
Эх! Мечты, мечты, где ваша сладость!..
Да и поторопиться следовало, рассвет в том диком мире уже близок. Наверное, я слишком сильно уверовал как в полную безопасность перехода, так и в свои явившиеся миру умения держать события под контролем. И чуть трагедия не произошла.
Благо еще, что самой первой, нисколько не сомневаясь в этом своем праве, за мной отправилась Мария. До ее выхода я установил на крайнем справа блоке мощный фонарь, еще двумя осветил всю площадку и включил сразу три видеокамеры. Хотелось навеки запечатлеть реакцию нашей компании на новый и совершенно незнакомый мир.
Наша королева возникла в своей красоте, словно из ниоткуда, и наблюдать подобное появление оказалось тоже весьма волнительным делом. С ее каменной выдержкой и бесстрашием она не шелохнулась, пока я ей не накинул петлю на руку. Затем аккуратно, прощупывая ногой в мягких кедах пространство справа, сместилась ко мне и оказалась в моих объятиях. Визга и восторга, несмотря на предрассветные сумерки, оказалось выше крыши, и я похвалил себя за предусмотрительность: идущая следом Вера появилась ровно через три минуты.
Ей я тоже удачно и правильно накинул петлю, но вот когда стал легонько подтягивать к себе, старшая из лисичек решила открыть глаза и глянуть себе под ноги. И вроде-то не сильно дернулась при этом, но левая нога несуразно ушла в сторону, скользнула по блоку, и все тело провалилось в пропасть. Положение еще усугублялось тем, что моя страховка оказалась несколько мнимой, я не совсем правильно укрепил веревку на камне и благо еще, что обмотал себя концом вокруг пояса. Но ведь наша разница в весе была немаленькой! И меня рвануло так, что сразу сбило дыхание! А потом еще и стало перекидывать через блок!
Счастье, что не прекращающая восторгаться окружающим ландшафтом Машка успела схватить меня за ноги, зафиксировать за блоком и бросилась сама вытягивать Верочку на площадку. Это было что-то! Адреналин бушевал в крови, глаза вылезали из орбит, и я задыхался, словно рыба, выброшенная на лед.
Не успел я отдышаться, а Вера встать устойчиво ногами между блоков, как на конце выступающего блока с закрытыми глазами появилась и Катерина. Здесь уже принялась командовать наша королева.
– Постой чуть-чуть и глаза не открывай пока, – идеально ровным и спокойным голосом посоветовала она подруге. Затем вцепилась зубами в затянувшуюся наглухо петлю на руке Веры, расслабила, сняла и только потом накинула на протянутую к нам руку. – Вот, теперь так бочком и двигайся, маленькими шажками. Молодец! Опирайся о камень. Ну вот, мы все на месте!
Я и Вера шумно выдохнули, выпуская из себя стоны и запоздалую панику. Лисичка лелеяла поврежденную кисть, а я со стонами ощупывал поломанные, как мне вначале показалось, ребра.
– Что это с вами? – обеспокоилась Катюша.
– Да ничего, все обошлось, – покосилась в мою сторону Машка и шагнула к краю площадки, обращенному на восток: – Смотрите! Сейчас начнется рассвет!
Не успели и мы стать возле нее, как по нашим глазам словно полыхнуло мощным лучом прожектора. Настолько ярко и устремленно местное светило врывалось в этот дикий мир. Потом свечение ослабло, чуть рассеялось и стало приятно-ласкательным, словно приветствуя новых знакомых.
– Великолепно! – прошептала Катя, и ей вторила Мария:
– Представить не могла, что такую красоту когда-нибудь увижу.
Они все втроем еще долго восторгались и обменивались мнениями, пока наконец Вера не вспомнила обо мне:
– Боренька, ты просто гений! Самый романтичный рыцарь во всех мирах! Спасибо тебе огромное!
И, наклонившись, поцеловала в губы. Ее примеру последовала и Катенька, а вот у Машки в мозгах что-то заклинило. Видимо, ее заело, что амазонки осмелились подобные ласки дарить без ее приказа. Она скривила свои губки и съехидничала:
– Не, мне он рабом больше нравится. И не надо его баловать и перехваливать, а то так и останется грубым, злым и хамоватым. – И чтобы я вдруг не продолжил командовать и распоряжаться, она сама опередила мои намерения: – Ладно, полюбовались, и хватит! Возвращаемся. Борька, ты первый. Посмотрим, как это ты делаешь и как у тебя это получается. А мы – в обратном порядке после сбора камер и фонарей. Вперед!
Жаль, что я не догадался сказать подобное раньше. Хотя последнее слово и попытался за собой оставить:
– Действительно, не стоит так долго здесь находиться. Отправляемся шить одежды и лишь ближе к вечеру по местному времени вернемся сюда с веревками.
– Зачем? – вырвалось у Катерины.
– Опустим вас с двух сторон для осмотра тех самых щелей. Ведь недаром они там сделаны, и наверняка сквозь них мы что-то внутри рассмотрим. Да и камеры можно будет внутрь продвинуть. Если нам удастся обнаружить внутренние помещения вместе с лестницей, то мы там внутри и склад сделаем, и полигон для нормального обследования этого мира создадим. А то так и будем до смерти пугаться столкновения с Грибником.
Правота моих слов еще больше раздосадовала Машку, и она, подталкивая меня к выступу, с чрезмерной материнской заботой посоветовала:
– Не волнуйся, теперь тебе перетруждаться и рисковать не придется: мы все берем в свои крепкие ручки. Давай! Топай, топай! Дома обсудим, когда, чего и сколько.
При этом она рассмеялась, а лисички довольно-таки обидно для меня ее поддержали. Поэтому на дороге домой я в оживленном разговоре участия не принимал, а спешно и усиленно соображал, как сделать так, чтобы и в дальнейшем без моего участия ничего не совершалось. А уж как я жалел, что так быстро расслабился, поверил в искренность отношений и раскрыл подругам секрет прохода! М-да. Следовало еще немножко поводить их за нос.
Хотя состоявшаяся недавно уникальная встреча рассвета могла легко перекрыть все временные неурядицы и помочь забыть все обиды.
Глава четырнадцатая
Теория и практика
Целый день мы только тем и занимались, что кроили и шили довольно простые в изготовлении одежды и пытались теоретически обосновать сам процесс перехода в иные миры. Понимали, что сейчас делать какие-либо выводы слишком преждевременно, не хватает достаточных данных. Но уж так хотелось, так хотелось оказаться умными, сообразительными и далеко смотрящими оракулами.
Больше всего нас волновал язык. Раз уж в том мире жили люди, то они обязательно должны общаться, и, судя по Земле, языков может быть бесчисленное множество. И если вдруг не удастся вернуться сразу после короткого осмотра, то наверняка с кем-то первопроходчик да вступит в контакт. И не всегда это могут оказаться маленькие дети или глупые деревенские дурачки. Могут быть и взрослые воины, и представители власти, которые на полном основании имеют право спросить: «Чего это ты тут шляешься?» Поэтому диктофон, да еще и с дальнобойным микрофоном, считался обязательным атрибутом при первом переходе в мир Трех Щитов. Хорошо, что в моих запасниках имелось нечто подобное.
Почему-то мы были на восемьдесят процентов уверены, что выход в мире Трехщитья тоже находится либо в малопосещаемом лесу, либо среди еще реже посещаемых скал. То есть следует туда только заглянуть, осмотреться и сразу же желательно возвращаться. Но и факт разговора с кем-то исключать не стоило, а как понять собеседника? Тем более объяснить что-то?
В данном случае мне настойчиво советовали притвориться или глухонемым, или полным придурком. На последней маске особенно настаивала наша лидер:
– У тебя это лучше всего получается. А если ты еще появишься сразу перед скоплением народа, да со спущенными портками, то никто и сомневаться не подумает в твоей неразумности. Все простят.
– А может, наоборот, обрадуются? – старался я себе набить цену. – Может, там истомленные воздержанием девы только и ждут появления любого мужчины?
– Ха! Не смеши нас! Сбегай лучше посмотри на себя в зеркало! Мужчина!..
Ничего не оставалось делать, как, тщательно скрывая обиду, весело констатировать:
– Ничего! Как говорится в древней пословице: встречают по хозяйству, а провожают по умениям. А всего этого у меня хватает!..
– Ах ты зазнайка! – нахмурились подруги одновременно.
Но следом всплыла встречная проблема, которую высказала Верочка:
– Что происходит в том случае, если я хочу шагнуть, а на уступе уже кто-то стоит?
Тут наши споры вообще в крики перешли, настолько мы интенсивно доказывали свои мнения. Но кое-как договорились считать за основу то мнение, что совершить переход в случае занятости места, скорее всего, не удастся. Или вообще шаг не получится, или останешься в этом мире. То же самое получится и в случае с неодушевленным предметом, если его вдруг кто-то поставит на место выхода там.
Допустим, кто-то возжелает перекрыть проход в свой мир на любое задуманное время и просто подкатывает каменную глыбу в нужное место. Все, Грибник там не появится! Если не имеет каких-либо запасных путей. Такому ходу наших размышлений больше всего обрадовалась Катя:
– Если наш таинственный незнакомец вдруг начнет угрожать, мы ему тоже найдем чем ответить: перекроем дырку! Еще и упрашивать нас будет о милости.
Пожалуй, это был единственный раз за сегодня, когда мы с Машкой были единодушны:
– Лучше бы нам с ним вообще не встречаться.
– Пусть ходит, где ему вздумается.
Дальше мы теоретически стали рассуждать на тему товарных отношений. Существуют ли там деньги, какие и как ими пользоваться? Тут наши фантазии блекли, и мы решили просто выгрести на всякий случай в карман ту горсть древних монет и даже копеек, которые хранились в одной из оставшихся в наследство от бабушки Марфы коробок. Вдруг да пригодится какой пирожок купить.
Об оружии думать было рано. Раз Грибник ни одного кинжала на башне не хранил, то и в ином месте его могло не быть. А то вдруг и запрещение какое существует. Так что пока я не рассмотрю сам своими глазами тамошний мир, ни о какой рапире, шпагах и перевязи с ножами и сюрикенами и речи быть не может. Слишком уж чревато таким образом привлекать к себе внимание.
Еще к одной детали подруги просили присмотреться обязательно: какие украшения носят женщины и какой косметикой пользуются. Услышав об этом, я пытался излиться сарказмом, смехом и ехидством, но меня так прижали строенной атакой, что я запоздало пожалел о своем пренебрежении к женской красоте. Даже мои оправдания и льстивые комплименты: «Вы и так красивые! Зачем вам мазюкаться?» – не помогли. И если бы не мое нынешнее, намного более привилегированное положение в нашей компании, меня бы наверняка подвергли насильственному участию в ролевой игре, привычным издевательствам и… всему остальному. А так – пронесло.
Да и разговор мне вроде как удалось перевести на другую тему: пища и ее производные. Ну тут особых споров не возникло. Мне в дорогу пообещали сложить все то же самое, что и в первый раз. Да разнообразить рацион сырыми овощами и несколькими яблоками. Уж этого добра, как нам казалось, во всех мирах одинаково полно.
И уже на пути в лес деловито обсудили проблему огнестрельного оружия.
– Если на башне пистолет стрелял, то и дальше получится, – верилось мне.
Но лисички, не меньше моего начитавшиеся научных гипотез и сказок про другие миры, возражали:
– Не обязательно. Даже при нормальном дыхании атмосфера может иметь совершенно иной состав.
– Порох или пироксилин просто не воспламенится.
– Или, наоборот, взорвется с такой силой, что и стрелка разорвет вместе с пистолетом.
– Так что, по логике, даже пробовать надо с осторожностью.
– Чего только сейчас говорите? – притворился я незнающим, поправляя газовый пистолет в кобуре под мышкой. – Знатоки чертовы! Избавиться от меня хотели?
– Не с нашим счастьем, – фальшиво вздохнула Машка. – Но ты там все равно не вздумай куражиться.
– Ладно, пока еще не отправляюсь, – пришлось напомнить. – Только башню осматриваем, и обратно.
И действительно, наш второй совместный переход проходил деловито и с максимально сжатой интенсивностью. К нашему дереву мы приблизились уже в полных потемках, на всякий случай проверили все соседние кусты и один за другим десантировались без всяких опасных эксцессов на башню. Там еще был ясный день, что нам играло на руку, и уже через десяток минут Машка с Катей висели с разных сторон башни, заглядывали внутрь и переговаривались с оставшимися наверху по общей говорилке.
– Толщина стены – пятьдесят сантиметров.
– Щель поднимается под уклоном вверх и сужается внутри.
– То есть дает отличный обзор для просмотра большого куска территории возле основания.
– С моей стороны за щелью видна глухая стена.
– С моей тоже. Засовываю камеру внутрь, что видите слева?
Сигналы от камер шли на экраны у нас, поэтому отвечал то я, то Вера:
– Тоже глухая стена, а справа поворот и ступеньки, ведущие внутрь спирали.
– Кать, с твоей стороны точно такое же, но зеркальное расположение.
Получалось, что в середине башни имелись две площадки, весьма маленьких, всего для одного человека, но позволяющие вести некоторые наблюдения за окрестностями. Причем казалось несколько странным, что обзор не был полным, с двух сторон оставались мертвые зоны процентов на тридцать. Судя по ступенькам, от того места с площадками вниз таки вела лестница, но вот куда она выводила и как на нее попасть, мы никаких соображений не имели. Видимо, здесь следовало поработать с более сложными приборами, а то и раскопать тщательно весь грунт у основания башни. Возиться с такими сложными и долговременными проектами нам не было смысла, и мы решили пока не заморачиваться тайной внутренних перемещений. Ведь, по нашим понятиям, нас ждал целый обитаемый мир, и на фоне этого события даже исследование неведомых зверушек или рыбин, обитающих в здешних озерах, отступало на второй план.
Не получилось создать базу – ну и ладно. Обойдемся как-нибудь.
Слишком не хотелось заниматься рутиной. Особенно мне хотелось чего-нибудь такого, такого, такого!.. Но подозреваю, что и девчонкам хотелось не меньше.
Вот потому еще через сутки «юного Гагарина», то бишь меня, отправили во второй полет. И все наши теоретические выкладки и горячие обсуждения оказались и копейки не стоящей пародией на истинные реалии жизни.
На этот раз меня отправляли опять с лимитом времени на одну неделю. Теперь я горбатился с гораздо меньшим багажом, ополовиненным по весу чуть ли не вдвое. Раз Грибник там передвигался с рюкзаком, значит, и мне не зазорно будет появиться с чем-то подобным. А плащ-накидка прикроет то, что мы разместили на моем хлипеньком тельце. Причем на этот раз при экипировке мы сделали акцент на аппаратуре максимально высокого класса. Практически я уносил на себе все самое лучшее, что имелось в распоряжении нашей компании. Добавили к этому газовый пистолет, коробку патронов с нервно-паралитическим газом, всего один фонарик, малый бинокль, груду монет и запас пищи на пять дней. Причем патроны мне достались не просто боевые, а прямо-таки убийственные. Покупала их Машка в свое время через одного из ухажеров, имеющего касание к спецвооружению, и, по его утверждениям, достаточно было выстрелить в толпу из нескольких человек, как в закрытом помещении все они становились трупами. Какой-то жутко отравляющий газ находился внутри или жидкость, запрещенные к официальному производству во всем мире.