Текст книги "Раб из нашего времени. Книги 1 -7 (СИ)"

Автор книги: Юрий Иванович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 147 страниц)

Три броска одновременно – и девушки встали из-за кустов во весь рост. Часовые умерли, не издав ни звука. Следующие броски проходили с единым шагом всех атакующих наемников на лагерь зроаков. При третьем ножевом залпе один из людоедов захрипел, несмотря на нож в глазнице. Его соседи пошевелились, но тоже оказались успокоены четвертой тройкой ножей. Затем пятый бросок – и пятнадцать трупов на поляне. Ножи кончились. В ход пошли стрелы. Но тут уже вопли раздались на весь лес: сразу убивать врагов не получилось, даже с нескольких попаданий, хотя и на ноги успели вскочить всего лишь три людоеда.

В тылах раздался звук падающего тела, и на поляну выскочили лучники, сбившие кречей:

– Готов!

Шум короткой схватки раздался справа, с направления атаки Апаши и ее группы. Успел оттуда донестись и пронзительный свист. Потом еще с трех сторон послышались свистки запоздалой тревоги. То есть часовых по периметру лагеря оказалось несколько больше. А вскоре и они стали выбегать на поляну, пытаясь помочь своим подельникам и совсем не ожидая увидеть их всех мертвыми. Некоторые бросались сразу обратно в лес, но там их в спину настигали несущиеся от костров стрелы. Вначале одна пара, а потом сразу трое зроаков выскочили из леса с мечами в руках и сошлись в сватке с командиром и тройкой воительниц. Пали они быстро. Причем на свой счет невероятно прославленный мечник Дроон сумел записать только одного.

Но еще больше недовольной осталась Мария, в азарте боя прикрикнувшая на одну из двойняшек:

– Ну и зачем ты его убила?! Он ведь на меня бежал!

Та виновато пожала плечами и попыталась оправдаться:

– Зато это мой седьмой.

– А мой был бы девятый! У-у-у!

Как раз к концу этого диалога на поляну ворвались наемники во главе с Апашей Грозовой. Глаза у той были круглые от желания кого-то убивать, топтать и рвать руками, и, пожалуй, только Олкаф и умел остановить подругу грубым, но действенным окриком:

– Ну и куда ты мчишься, словно корова за быком?! Все, бой окончен! Труби!

Последний приказ уже относился к горнисту, который на весь лес стал трубить условную мелодию, означающую «Прочесывание общей цепью к центру леса!», потом тоже условно дал сигнал, что два зроака и один кречи сбежали, следует смотреть тщательно. Всю эту гамму звуков он повторял многократно в течение получаса, так что поговорить и обсудить детали боя спокойным тоном наемники между собой не могли. Да и командир им не дал особо расслабляться, заставив выводить из глубокого распадка лошадей, затем тщательно обыскать окрестности поляны и стащить к кострам все вражеские трупы. Заодно и еще десяток костров разложить по краям поляны.

А когда пересчитали седла вокруг костров, то поняли, что по лесу бегают не два, а сразу четыре людоеда. Горнист заиграл новую мелодию. Через четверть часа прибыли и товарищи, оставленные сторожить коней. Они просто продолжили движение по тропе на призыв горна, ведя за собой животных, но по пути лоб в лоб столкнулись с несущимся в панике зроаком. Так что после этого по лесу искали только троих. Понятное дело, что подстрелить мерзкого кречи никто и не надеялся, хотя вверх поглядывали частенько. Но больше всего все смотрели только на трио Ивлаевых, которые при еще более ярком свете от разгоревшихся костров выглядели словно мечущиеся средь деревьев молнии. К тому времени двойняшки уже сбегали к дереву с пришпиленным часовым, вынули свои ножи, и теперь все три воительницы находились возле своих лошадок и тщательно чистили побывавшее в бою оружие. Их показательное нежелание участвовать в обыске и раздевании трупов тоже лишний раз доказывало их высокое происхождение, потому как не пристало родовитым дворянам заниматься грязными делами. Тем более когда и так желающих хватает.

По условиям контрактов, любой наемник получал от империи не просто жалованье, но и премиальные за голову каждого убитого зроака или кречи. Причем одна треть шла в кассу полка, а остальная часть премии доставалась лично отличившемуся воину. При спорной ситуации премия делилась на все подразделение, участвовавшее в бою. То же самое делалось и с трофеями, если таковые удалось снять с врага, и добытым верховым животным. Но порой проходили месяцы, а то и годы, пока новичку лично удавалось уничтожить хотя бы одного зроака или кречи. Все-таки боевое дежурство на границе – это не война. И только после убийства врага молодого сослуживца начинали считать прошедшим первую ступень посвящения. Так что нынешние зеленые новобранцы в одночасье, в первую же ночь пребывания полка на границе становились почетными, прославленными ветеранами.

Подобное ни у кого в голове не укладывалось, хотя довольны были все. Ну, кроме, пожалуй, только Апаши Грозовой. Она долго ходила кругами вокруг трио, присматривалась и прислушивалась к происходящему, пыталась раздавать команды и советы простым наемникам, но в конце концов не выдержала и приблизилась к Марии:

– Ну что, время нашей дуэли приблизилось?

– Увы! Не настолько близко, как хотелось бы! – со вздохом сожаления ответила та.

– Конечно, восемь зроаков ты убила, а вот где кречей наберешь до целого десятка?

Летающих сатиров изначально считалось и высмотреть сложнее, и убить, но молодая воительница в ответ покачала головой:

– К сожалению, не восемь, а только семь зроаков. Одного я выменяла на кречи. Так что худо-бедно, но и счет второго десятка у меня открыт.

Такое делать в одном бою и в одном подразделении тоже не возбранялось, но когда только она успела совершить обмен? Раздосадованная Апаша поспешила в той паре лучников, которые сшибли кречи с дерева, и стала возмущаться:

– С какой это стати вы убитыми врагами меняетесь?

Те тоже не первый год в полку служили, так что отвечали хоть и вежливо, но без страха, скорее даже с самодовольством:

– Ну как не поменяться, если сама героиня попросила?

– К тому же она нам взамен командира зроаков дала, а у него вон сколько всего ценного и дорогостоящего.

Они указали на кучу вещей, снятых с убитого врага, и зауве ничего не оставалось делать, как отойти с потемневшим лицом. Но по всему ее виду и учащенному дыханию становилось понятно: ненависть к молодой противнице у нее только усилилась.

Об этом подумало и командование, которое тоже через определенное время добралось до центра леса, дабы собственными глазами обозреть итоги беспримерного по удаче рейда. Все-таки за последний десяток лет такого не случалось: столько убитых врагов и ни одного потерянного бойца со своей стороны.

Все замечающий и соображающий Олкаф Дроон сделал доклад вначале чисто официальный, а потом уже стал делиться своими выводами и соображениями.

– Ничего не могу посоветовать, но знаю только одно: дуэли допустить никак нельзя! – горячился он. – Делайте что хотите, но…

– А поконкретнее можешь? – оборвал командира разведки полковник. – Это мы и без тебя знаем, чего нельзя допускать. И так удивляюсь, как Ивлаевы отсрочку сумели организовать.

– Может, троицу срочно куда-то отправить? – стал предлагать майор. – Допустим, в соседний полк, который на границе с Шартикой. Или в столицу, за личной наградой от императора. А? Вроде как положено представить.

– Согласен, представим обязательно. Но раньше письменного приказа из Рушатрона я их отправить туда не имею права. А тут пока согласуют, пока утвердят, пока сам император подпишет – так уже и месяц пройдет. А за это время эти гордые дворянки обязательно сцепятся.

Он тяжело вздохнул, озирая взглядом ярко освещенную поляну. Зато хитро прищурился командир разведки, в голове которого мелькнула крамольная мысль:

– Как я понимаю, для благого дела можно и на обман пойти? – Дождавшись неуверенных кивков, он продолжил: – Давайте на их фамильной гордости и сыграем. Вернее, на фамильной гордости Апаши. Сами ведь знаете, как она готова за своих родственников глотки рвать.

– При чем здесь родственники? – фыркнул полковник.

Но майор сразу уловил контур идеи:

– Давай, давай дальше!..

– Сделаем какое-нибудь письмецо, якобы ответ на официальный запрос командования полка, который мы, мол, сразу сделали еще в Рушатроне. Дескать, для полной конкретизации рода Ивлаевых просим дать точные сведения о ее княжеском роде. Ну или что там в тех Пимонских горах можно отыскать. И в ответе будет указано, что такие не просто существуют, но и имеют прямую связь с семьей заувы Грозовой. Детали этой связи можно продумать утром, на свежую голову. А потом это письмецо подкинуть так, чтобы его и Апаша прочитала. – Ветеран разведки самодовольно улыбнулся: – Как вам идейка?

– М-да! – зацокал языком майор, – У тебя и ночью голова свежей остается.

– Потому и убить меня трудно!

– Все-таки такое будет не совсем законно, – сомневался командир полка. – Вдруг потом что-то изменится? Или заува отыщет точные, но совсем противоречивые сведения? Как бы хуже не получилось.

– Хуже не получится, – продолжил убеждать Олкаф. – На это времени уйдет масса, да и письмо обязательно надо уничтожить. А потом ссылаться на то, что и где-то в архивах что-то бюрократы напутали. Нашей, мол, вины в этом вообще нет. Вдобавок взыскание Апаше влепить, чтобы чужие письма не читала.

Полковник многозначительно переглянулся с майором, который коротко хохотнул:

– Да нет, все нормально. Я всегда радовался, что это v нас такой командир разведки, а не у зроаков. Иначе лично бы повесил.

Все трое неожиданно рассмеялись, привлекая к себе внимание подчиненных. Но у тех только и мелькнули мысли в голове: «Радуются! Ну еще бы! Такая слава для полка, почет, награды! Может, и обед днем праздничный устроят по этому поводу? Вот здорово будет!»

А о чем еще воин думает, когда его командиры радуются?

Глава двадцать вторая

УХОД ОТ ПОГОНИ

– Очнись! Да что с тобой?! Борис! Мать твою!

Эти понукания и мокрая вода у меня на щеках и за воротом вернули меня к действительности, я открыл глаза и сразу их закрыл от страха. Потому что, пока отключился, перенесся, словно во сне, в свою спальню деревенского дома в Лаповке. А события последних дней, а то и недели не сразу вернулись в мою головешку. Вот и вздрогнул от не узнавания жуткой, гротескно разрисованной хари, вплотную пялящейся на меня из густого тумана.

Кажется, товарищ догадался об этом по моей реакции:

– Борис, это же я, Леонид! Это у меня просто шрамы на лице и черная краска!

Вот после такой «наводки» в мозгах прояснилось, я почти все вспомнил, уже вполне осознанно открыл глаза и с облегчением выдохнул:

– Уф! А мне вначале какое-то чудовище померещилось. Извини.

Он помог мне усесться, и я сразу почувствовал три неприятные вещи.

Но если с влагой у меня на груди и животе можно было мириться, то остальное меня насторожило.

– Голова болит. Кто это меня так?

– Наверное, стрелой ударило. Огромная шишка и потертость, волосы вырваны.

– Е-мое! Лей зеленку. А по спине у меня что теплое стекает?

Ну-ка, наклонись. Вот гадость! И туда тебя кольнуло сквозь твоего первого номера. Если бы не он…

Только сейчас я рассмотрел, что в лодке, кроме нас двоих, в живых больше никого не осталось. Да и мертвых товарищей лежало всего двое: молодой парень, второй номер из расчета Леонида, и добродушный здоровяк, который помогал взводить луки моего арбалета. У него из спины торчали сразу три стрелы, а одна из них проникла в тело настолько глубоко, что пробила его насквозь и проткнула мне спину.

Мэтр клоунады и в оказании первой помощи оказался весьма ловок. Пока я со стонами горевал о наших потерях, он быстро меня раздел, тщательно заклеил рану на спине медицинским клеем и закрепил повязку пластырем. Уже помогая одеться, мой товарищ скороговоркой обрисовал создавшуюся ситуацию:

– Слышишь рев? Там водопад. Я чуть не обделался от усилий, выгребая со стремнины влево. Сейчас мы тут наскочили на какие-то камни и застряли среди них. Но берег вроде рядом. Надо уходить, потому что чуть выше по течению слышен плеск весел и чей-то говор. Не понятно, кто именно, но нас, кажется, разыскивают.

– Чего тут понимать, – забормотал я, пытаясь встать на ноги и осмотреться поверх тумана. – Наши бы воины выкрикивали имена. Свои, по крайней мере. А где берег-то?

Если ориентироваться по направлению течения и принять к сведению местоположение водопада, то слева я видел только два больших камня, отсвечивающих в тумане, и больше ничего. Именно туда и махнул рукой Леонид:

– Где-то там.

– Может, утра дождемся? – предложил я. – А то ты – плавать не умеешь, я – короткий слишком.

– Не напоминай, – вздохнул мой товарищ страдальчески. – Ветер поднимается.

В самом деле погода резко менялась, и теперь нарастающий по силе ветерок с каждым мгновением все больше и больше колебал клубы речного тумана, а рассеянный свет звезд стал прорываться к речным пространствам. То есть видимость могла улучшиться в любой момент, а это тоже явление двузначное: мы можем лучше осмотреться, но и враги имеют шанс нас заметить. Тем более что плеск весел и скрип уключин становились все отчетливее. Но даже в таком случае куда-то убегать не имело большого смысла, далеко ли мы доберемся через прибрежные промоины с тяжеленными рюкзаками?

Поэтому мы подхватили свои заряженные арбалеты, выставили головы из густого тумана и стали ждать. Вскоре в той стороне, где раздавался равномерный скрип уключин, показались огни нескольких больших факелов, а потом, после порыва ветра, мы рассмотрели и внушительную ладью со зроаками. Всего на дистанции в сорок метров! Она спускалась кормой вперед по течению, готовая в любой момент вильнуть в более спокойные воды ближе к нам, а то и вообще, ускорившись, подняться выше. Восемь людоедов сидели на четырех парах весел. А еще двое стояли на носу и корме с факелами. Они внимательно осматривали воду и командовали, с какой скоростью грести и куда. Довольно грамотно маневрировали, профессионально.

– Рядом со стремниной идут, – прошептал Леонид, – Бьем факельщиков?

Но у нас было преимущество: мы их заметили раньше, а значит, и ситуацию оценить мне удалось лучше.

– Нет! Бьем тех, кто на веслах, но с противоположного борта. Я загребного, ты – того, кто сзади него! Готов? Пли!

Результаты своей стрельбы мы визуально определить и не пытались. Сразу же присели и стали воротами взводить арбалет для следующего выстрела. Но зато прекрасно услышали все, что происходило на ладье. После нескольких грубых ругательств и панических восклицаний раздался властный голос одного из зроаков.

– Твари! Куда гребете?! На стремнине уже!!! – орал он в исступлении, – Убрать тела с банок! За борт! Гедрер, садись за мной на весло!

Короткий всплеск сменился резким, порывистым, но равномерным скрипом. Опять все восемь весел стали выгребать ладью из стремнины. Но зато и мы уже наложили новые болты в пазы своих арбалетов!

Приподнялись, осмотрелись. Ладья уже находилась гораздо ниже по течению и теперь медленно, но уверенно продвигалась примерно в нашу сторону. Чуть полубоком, но для удобства нашей стрельбы – просто идеально. Чуть ли не в спину стрелять можно. Да и факелы остались гореть на выдвинутых над водой подставках. Так что нам даже густая волна тумана не помешала хорошенько прицелиться. Доспехов на зроаках не было, так что мы одним залпом вывели из строя если не четверых, то троих врагов точно.

Дальше мы опять ориентировались по стонам, паническим воплям и злобным командам. При всех усилиях спасти ладью у людоедов ничего не получилось: их почти сразу же вновь вынесло на стремнину и поволокло к водопаду. Тогда от старшего последовали команды срывать с себя все и плыть клевому берегу. После чего послышалось не то четыре, не то пять всплесков. Еще чуть позже – натужный, отчаянный вой. Видимо, кого-то из пловцов, а то и всех затянуло-таки в сильное течение и они осознали свою гибель в приближающемся водопаде.

Наши арбалеты опять оказались заряжены, и мы минут пять стояли и прислушивались. Все-таки слух у меня оказался более тонкий.

– Кто-то плывет. Оттуда.

Недолго думая, мы вылезли из лодки и стали спускаться по камням чуть ниже по руслу. И правильно сделали. Чуть левее мы рассмотрели запыхавшуюся и дышащую после тяжеленного заплыва фигуру зроака. Ни мгновения не сомневаясь в своих действиях, я вскинул арбалет и выстрелил. Погружаясь в воду, труп стал уплывать от берега. Все равно ему суждено было встретиться с водопадом.

– Зря болт потратил, – проявил скаредность мой товарищ, – Могли и просто веслом добить. Или ногой пнуть.

– Тебе повезло, и ты не видел, как некоторые попадают ножом в глаз, – ответил я, возвращаясь к лодке и стараясь не поскользнуться на мокрых камнях.

– Как раз не повезло! Или ты забыл о цирке?

– Ах, ну да.

– Учти, сам я тоже умею неслабо и ножи кидать, и топорики, и тесаки огромные. Порой Мохнатому помогал на выступлениях. На перекладине меня акробаты тоже с детства натаскивали, так что для меня сотню раз подтянуться – пустяк.

– А чего же мы раньше не сообразили тебе комплект метательных ножей подобрать?

– Было когда? И ты мне сразу признался, в какой мир мы отправляемся?

– Извини. Просто маленькая перестраховка.

– Да и рюкзак ты мне как верблюду какому-то нацепил. Сам удивляюсь, как я его таскаю, – Он грустно посмотрел на тела наших павших боевых товарищей: – Что будем делать с ними?

– Оставим здесь. Наши с утра обязательно отыщут. Или мы сами вернемся, когда на берегу осмотримся и жилье отыщем.

Прежде чем тронуться дальше, я зарядил арбалет, и только потом мы стали закидывать рюкзаки на плечи. Шли очень осторожно: и оружие мочить не хотелось, и самим с головой окунаться, да и ребра на скользких камнях поломать – что раз плюнуть. Камышей возле водопада практически не было, поэтому добрались до берега быстро, разулись, отжали носки и только тогда тронулись дальше. Ветер еще больше усилился, и мы уже находились на возвышенности, с которой окрестности с левой стороны просматривались отлично и Далеко, хотя сама река еще оставалась покрыта толстенной шубой из тумана.

С правой стороны от нас величественной стеной вставала Скала, и даже ночью не возникало сомнения в том, что взобраться на нее могут лишь скалолазы, каких мы наблюдали только в фильмах со звездами Голливуда. Прямо перед нами громоздились неровные россыпи скал, словно хозяйничавший здесь когда-то великан после обтесывания скалы с обеих сторон за собой не убрал строительный мусор.

Чуть левее, но дальше виднелись островки леса и холмы с нивами сельскохозяйственных культур, но ни одного поселка, дома или огонька рассмотреть не удавалось. Но и так, без инфракрасной оптики мне было все видно и понятно. Показав в ту сторону рукой, я сказал:

– Двигаем туда, вон к той маленькой рощице. А уже там сориентируемся.

И стал прилаживать свой арбалет к петле рюкзака. Тогда только Леонид искренне удивился:

– Мне казалось, ты шутишь. Неужели ты и в самом деле видишь и рощу, и… все остальное?

– Ну, не все, конечно! Но ведь звезды так все здорово освещают.

– Скажешь тоже! Я вижу только вот эти громады скал и валуны в двадцати метрах.

– Сколько? До них не больше пятнадцати, – поправил я с усмешкой, но уточнить все-таки решил: – А юн те нивы на холмах ты видишь?

– Борь, я серьезно. Даже холмов не вижу. – Он вспомнил о моем ранении: – Голова не болит? В глазах не рябит? Тошноты нет?

И в самом деле, стоило к себе вначале прислушаться. Но ничего не болело, нигде не рябило и никак не тошнило. Даже рана возле лопатки совсем не ощущалась. Голову рукой, конечно, потрогал, но только когда придавил сильнее, появилось состояние дискомфорта. В остальном в полном порядке. О чем и заявил товарищу с полной уверенностью.

– Странно, – Леонид задумчиво поправлял лямки своего рюкзака. – Никогда не встречал еще человека, которому сотрясение мозга улучшило бы зрение.

– А долго я был без сознания?

– Полчаса точно. Пока я веслом грести приноровился, пока выгреб со стремнины, пока лодку чуть на камни приподнял. Да и потом минут пять тебя водой поливал и по щекам хлестал.

– Вот! – воскликнул я поучительно – Вот почему у меня сотрясение мозга! Оказывается, он меня избивал! О-о-о-о! А еще друг, называется! – Я тоже поправил свой рюкзак и выдохнул: – Ладно, держись за мной, слепенький ты наш «мэтр знаменитый геройски прославленный аки барон Копперфилд»!

– И не страшно, что самозванцы, – бормотал Леонид позади меня, – Зато повоевали как здорово, да и за наших товарищей боевых отомстили: десяток зроаков уничтожили. А назовись мы простыми крестьянами или вольными путешественниками, так Трофим Осмолов нас бы сразу в подвал засадил. И вещи мог реквизировать. И допрос чинить с пристрастием. А мы в ответ – ни сном ни духом. Ничего ведь об этом мире даже ты толком не знаешь.

– Ну, если так вопрос рассматривать, может, ты и прав.

Мы как раз взошли на небольшой бугорок, с которого видимость еще лучшей оказалась. А может, это у меня и в самом деле зрение после удара стало улучшаться? Но мне сразу удалось заметить подозрительный блеск в лощине между холмами. Дальше уже воспользовался оптикой ночного видения и сразу переполошился:

– Неужели по нашу душу?! Около сотни зроаков на конях! Уходим к Скале!

А потом на всякий случай еще и по реке прошелся технически оснащенным взором. И там сразу заметил две очень большие ладьи, которые уже высаживали на берег десант в несколько десятков особей. Правда, виднелись они гораздо выше того места, в котором мы оставили лодку, но намерения людоедов и так были ясны: как минимум прочесать весь берег в поисках людей.

– Да что за напасть такая!? – двигаясь уже бегом, ворчал я вслух, – Как это нас в разгар войны занесло?!

Леонид пыхтел сзади и благоразумно помалкивал. Боялся сорвать дыхание. Вскоре и я запыхтел, как старый, загнанный конь. Только и тешила мысль, что конному всаднику здесь тоже не пройти, так что зроаки, если и станут осматривать местность вдоль Скалы, вынуждены будут делать это пешком. Шли мы наискосок к горному образованию и постепенно к нему приближались. Хотелось отойти как можно дальше от реки, чтобы нас утром не заметили поисковые команды зроаков. Если они разыскивают свою ладью, то вскоре поймут, что авангард погиб, и отступят на правый берег. Ведь и наши войска не будут вот так без боя отдавать родные земли, обязательно утром предпримут контратаку на людоедов.

Я мысленно улыбнулся, поняв, что называю воинов армии Трилистья «нашими». Хотя, с другой стороны, иначе про любых людей тут сказать и не получится. Да и мое причастие к империи Моррейди можно назвать как ничем не оправданное самозванство. Толи еще будет, если за мою липовую биографию возьмутся те, кому положено по долгу службы? Однозначно нам с бароном Копперфилдом мало не покажется. Так что придется после возвращения в Рушатрон вести себя скромно, незаметно, а после нахождения моих подруг вообще затаиться на съемной квартире где-то на окраине столицы.

С такими мыслями я и пыхтел, сгибаясь под тяжестью своего багажа и стараясь двигаться по прямой. Пока скалы отсекали нас от прямой видимости, а я знал о плохом зрении зроаков, все равно следовало как можно скорее создать приличный задел между нами и людоедами. Бежал и бежал себе, пока сзади не раздался стон:

– Сейчас упаду, дай отдышаться!

Рюкзак у Леонида был несколько тяжелее, чем мой, но в нашей спайке изначально я считался как слабое звено. Поэтому я весьма удивился, что товарищ так быстро выдохся. Хотел уже и в самом деле остановиться, но заметил, что громада Скалы уже почти нависает над нами, а метрах в ста прямо по курсу виднеется массивная трещина, рассекающая каменный массив чуть не до полной его высоты в триста метров. Перед расщелиной виднелось некое возвышенное нагромождение скал, и я сообразил, что оттуда обзор местности будет гораздо лучше. Поэтому бросил через плечо:

– Иди шагом в прежнем направлении, я там пока осмотрюсь.

Хрипы и топот сзади меня сразу стихли, а я так и домчался до выбранной цели, не снижая темпа. И только взобравшись по нескольким валунам выше по насыпи, сбросив рюкзак и распрямившись, понял, как зверски устал. Хорошо, что падать и жалеть себя не было ни времени, ни тех же сил. Снял оптику с арбалета для большего удобства и стал всматриваться, кто, где и как движется. Леонид только сейчас оторвался от валуна, на котором лежал, и медленно двинулся в мою сторону. Кажется, он и в самом деле плохо видел, потому что шел с жутким сомнением на лице. Пришлось его подбодрить выкриком:

– Веселее ножками двигай! Веселее!

Хуже было с людоедами: я никого из них не видел. Выпуклость скальных насыпей скрывала от меня дальнюю перспективу. Подумаешь, ерунда какая! Словно обретя второе дыхание, я пополз еще выше. И вот я уже возле самого монолита, который почти вертикальной громадой устремляется в звездное небо. Настраивая оптику, бормотал с явным удовлетворением:

– Ну вот, другое дело!.. Где тут наши аспиды рода человеческого?..

И бодрое настроение сразу увяло. Практически все аспиды двумя целенаправленными змейками спешили в нашу сторону! Как спевшиеся всадники, так и высадившиеся с Речных транспортов. Не знаю, видели они друг друга или чет, но эта целенаправленность обоих потоков показалась до жути неприятной и опасной. Сразу в голове всплыли пересказы Кайдана Трепетного про возможности истинных мастеров, носителей трех щитов, и там ночное видение стояло не на последнем месте. То есть если среди зроаков есть такое же татуированное чмо, как Заррабга, управляющий замка Дефосс, то они давно меня заметили и теперь ведут конкретное преследование. Причем таких специалистов среди них целых два. А нам и деваться особо некуда, за камнями не спрячешься и с грузом не убежишь. Да и сомневаюсь, что бегаю я быстрее тренированных и выносливых воинов.

Чуть отвлекся и подкорректировал движение товарища:

– Лень, прими чуть левее!

А потом стал интенсивно осматривать расщелину. Она оказалась не так глубока, как виделось издалека, метров десять – двенадцать в глубину. Но зато в самой ее узкой части, упираясь в близко расположенные стенки, можно было попытаться взобраться вверх. Не знаю, как там выше, рассмотреть было трудно, но даже на высоте в сто метров мы станем недосягаемы для стрел людоедов. А кречи на этом берегу по определению появиться не могут. Любого же, кто полезет следом за нами, мы остановим либо выстрелом из арбалета, либо метким броском оружия пролетариата.

Я еще только думал о булыжниках, а мои руки уже действовали. Разложил веревку, один конец укрепил на поясе, а второй – к лямкам рюкзака. Приторочил к себе как можно удобнее арбалет и начал восхождение. И когда к моему рюкзаку, осторожно присматриваясь, приблизился Леонид, я уже взобрался на высоту двадцати метров, примерно высота семиэтажного дома. Словно по заказу, там и полочка весьма удобная оказалась.

– Леня, ты чего на стенку пялишься, как баран на новый манеж?

От моего голоса сверху товарищ вздрогнул. Потом чуть не упал, пятясь назад, когда мой рюкзак стал подниматься вверх.

– А ты где?

– В Караганде! – шутил я, не переставая интенсивно перебирать руками, – И тебя сюда приглашаю!

Рюкзак улегся у моих ног, и освободившийся конец веревки полетел вниз.

– Привязывай рюкзак вместе с арбалетом и быстрее взбирайся, зроаки идут по нашему следу! – Лучшего стимула для придания скорости товарищу не понадобилось. – И за веревку можешь держаться, я ее закрепил!

Удобный выступ для этого я заметил сразу, и теперь мой товарищ имел под руками надежную страховку. А я, ни минуты не мешкая, полез выше. Следующая удобная выемка в виде грота мне попалась на высоте метров ста, почти на пределе длины нашей веревки. И то уже мэтр держал ее конец в руке и выкрикивал мне, что осталось всего несколько метров.

– Хорош орать, я в удобном месте. Вяжи мой рюкзак! Аспиды уже близко!

Чуть выше места моей остановки виднелись входы в пещерки, но взбираться туда по стене казалось намного сложнее. Да и необходимости пока не было.

Пока я поднимал свой рюкзак, а потом поджидал Леонида, враги соединились в одну колонну, приблизились на дистанцию в пятьсот метров и, как мне показалось, перешли на бег. Вот тогда я уже и рассмотрел в установленный на ар-балет прицел лица бегущих. Понятно, что для меня морда любого зроака казалась идентичной, но вот знаки, красующиеся на лбу у парочки впереди бегущих людоедов, заставили вскрикнуть. Настолько эти людоеды походили на управляющего Заррабгу.

В то же время у меня появилась твердая уверенность, что, если я избавлюсь от этих двух носителей щитов, погоня будет обрублена. А значит, стрелять надо точно и быстро. Второй арбалет у меня тоже был под руками, но переустановка на него оптики займет больше времени, чем повторная зарядка моего. Да и пристреливать после установки надо обязательно. Поэтому постарался удобнее оборудовать позицию. Вместо бруствера приспособил свой рюкзак, багаж товарища устроил под стенкой, чтобы о него опереться при работе воротом. Затем выставил планку на дистанцию в двести метров, навел на цель и, когда в верхнем правом уголке циферки достигли двоечки, ноля и пятерки, плавно нажал спуск.

Есть! Бегущего впереди не просто остановило, а даже назад отбросило, сбив с ног следующих сзади. Но сразу перезаряжать я не стал, присматриваясь, куда двинется второй носитель щитов.

Тот сразу понял, что война продолжается, и сиганул за обломок скалы. Но при этом заставил своих воинов заволочь к нему убитого: может, хотел подлечить да осмотреть? А потом резкими, громкими командами заставил цепи развернуться шеренгой и атаковать расщелину в Скале до последней капли крови. Даже мой слух уловил эти гортанные крики и разобрал каждое слово. Мол, мясо поднимается вверх!

Ну ничего, мы еще посмотрим, кто тут мясо для корма ракам! Откинувшись на мешок, я стал с максимально возможной скоростью проводить перезарядку. Жаль! Жутко жаль, что уродец спрятался за скалой. И мне его там не достать. А его подчиненные, видимо, и в самом деле будут переть на рожон, выполняя приказ, а то и вообще действуя под магическим внушением.

Послышалось пыхтение Леонида, и он вполз в сразу ставший тесным грот.

– Выбирай быстрее веревку! – прикрикнул я, – Пока какой тролль не зацепился!

И уже накладывая болт на струну и прижимая его пластиной, сам себе удивился: «Тролль? В самом деле, нечто сходное между ним и зроаком существует. Понятия и суть те же, просто здешние более на людей похожи, да и только. Но и те и другие – злейшие враги человека».

Командир людоедов из-за скалы не высовывался. А вот ноги убиенного мною раньше я видел отчетливо. Пару раз в прицеле мелькнули подошвы еще чьих-то сапог: все-таки носитель всеми силами пытался реанимировать своего коллегу, потому и за действиями своих воинов не наблюдал. А те и в самом деле старались в поте лица: двое уже карабкались по нашим следам вверх по расщелине. К счастью, это дело поправимое. Колоть или отыскивать булыжник пока времени не было, но одного болта мне не жалко. Еще и подождал, пока метров на пять третий зроак поднимется, а под ним расположится четвертый. Да и того нетерпеливо подталкивает в спину пятый. И куда спешат, спрашивается?