Текст книги "Раб из нашего времени. Книги 1 -7 (СИ)"

Автор книги: Юрий Иванович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 147 страниц)

– Неправильно, надо говорить «мяса угрячьего».

– Да какая разница! – фыркнул я, лихо отрубая следующий кусочек, – И вообще, предлагаю сразу нам и на завтрак рыбки пожарить, знаешь, как с утра будет лень костер разводить?

– Догадываюсь, – насаживая утренние порции на шампур, протянул мэтр, – Эх, сейчас бы чайку горяченького попить.

– Выйдем к людям – напьешься. Если хочешь чего на десерт, угощайся шоколадкой, маленькой.

– Да я и большую не хочу. На сладкое – милее беседа. Ты мне лучше расскажи, какие здесь короли и королевы? Императора здешнего видел?

– Ща-ас! Так нас и пускают, простых смертных, пред очи императора!

Затем я довольно бегло обрисовал современное устройство мира, и в частности политические уровни империи Моррейди. То, что сам помнил или слышал краем уха. Продолжая на автомате жарить рыбку, мой товарищ и дальше требовал ответы на новые вопросы:

– Ну и про титулы мне очень интересно послушать. Ты себе, например, какой выбрал?

– Хо! Как это «выбрал»? Титулы вроде как заслужить надо. Ну или купить там как-то, или на графине жениться.

– Ой, не смеши меня! И кто тебя здесь знает? Смело можешь представляться если не графом, то уж маркизом точно, – веселился товарищ, – Ты что, книжек не читал про таких, как мы? Раз мы с диких Пимонских гор, то можем представляться хоть князьями. А потом всегда можно свалить вину на давно умерший и никому не известный королевский род. Потомки за предка не в ответе. Не поверят, ну и фиг с ними! Зато при обращении всегда можно потребовать слов «ваше сиятельство». А? Или я не прав?

Понятно было, что мэтр клоунады и тут балагурит да насмехается, но, с другой стороны, почему бы и в самом деле не представиться как-то более звучно? Графами – это уже слишком, а вот баронами – в самый раз. Да и для уха хоть какая-то новизна появится. А то Борька, да Ивлаев – за жизнь так приелось. О чем я и заявил во всеуслышание:

– Ладно, пока доберемся до Рушатрона, можно и в самом деле нечто такое попробовать. Станем баронами. Здорово? Я буду носить имя Резкий.

Мэтр отрицательно замотал головой.

– Да нет. Резкий – для имени плохо. Прилагательное! Это скорее прозвище, фамилия. Имя другое придумай, не что твердое, крепкое, знаменитое. – Так как я озадаченно молчал, он сам и предложил: – О! Как тебе Цезарь? Барон Цезарь Резкий! Здорово?

И сам захохотал над своим предложением. А я, подхватив очередной кусище угря, стал его жевать и обиженно хмуриться. Издевается он надо мной, что ли?

Уже подхватывая следующий кусок, почуял, как потянуло горелым, и пригрозил:

– Вот он тебе на завтрак и достанется!

– Ну ты… – замялся Леня, подбирая слова и возвращаясь к поворачиванию шампуров. А потом его прорвало: – Настоящий Цезарь Резкий!

На этот раз мы похихикали вместе, и мне новое имя показалось вполне даже естественным. Еще после очередного куска, когда с ним уже почти свыкся, я поинтересовался:

– А тебя как звать-величать будем?

Лицо талантливого клоуна стало грустным и печальным.

– Мне трудно выбрать самому, потому что у меня в жизни только два авторитета. Так что ты сам выбирай. Что лучше: Лев Копперфилд или Юрий Никулин?

Я начал смеяться, еще ничего не поняв. А когда в моем воображении появился рыцарский замок, где глашатай на пиру громко восклицает о только что прибывшем госте: «Барон Юрий Никулин!» – то вообще свалился с коряги и, умирая от смеха, пополз на четвереньках в кусты. Так я и не понял, почему я не скончался от смеха, но минут через десять кое-какую пользу хохот принес: у меня так заболели живот и бока, что ужин пришлось завершить досрочно. Больше в меня не лезло, и хорошо еще, что ничего не выпадало изо рта, когда я пытался наклониться вперед.

Кое-как после себя убрали, припрятали мешок с рассолом, подбросили две коряги в костер и стали думать, что делать с мясом. При всей моей ненасытности мы съели не больше трети, а ведь и завтра нам целый день придется возиться с плотом, и времени на рыбную ловлю может не хватить. К тому же имелись подозрения, что второго такого тупого и глупого угря больше в этих водах мне не попадется. Пришлось опять браться за мачете. Полуметровые куски рыбацкого трофея, коих оказалось аж двадцать штук, сложили на верхушку шалаша под ткань-плащевку и сами заползли на срубленные вместо матрасов ветки. И уже там, прикрыв вход за нами сплетенным из зеленых веток щитом, мой напарник спросил:

– Так ты выбрал?

– Умоляю, – прошептал я, – только не перечисляй мне все варианты. Остановимся на первом. Лишь один нескромный вопрос: почему Лев? Того ведь фокусника вроде Дэвидом зовут?

– Ну, надо хоть одну букву от своего имени оставить? Хотя имя мне дали цыгане, и оно, скорее всего, не настоящее. Мало того, я всегда себя чувствовал настоящим укротителем зверей. Если бы не мое личико, тогда бы укрощал тигров и пантер.

– Понятно. Иного я от тебя и не ожидал. Спокойной ночи, ваша милость!

От усталости и переедания глаза закрылись сами, и уже в полусознании услышал беспокойный голос барона Льва Копперфилда:

– Слушай, а может, надо арбалеты зарядить?

– Зачем? – бормотал я, засыпая, – Нашего костра уже через десять метров из-за кустов и деревьев не видно. Да и в ямке он. А медведей тут всех еще до нас съели.

Снилось мне, что я опять стою возле лобного камня в главном зале Пантеона и слушаю музыку. Но в этот раз она звучит с еще большими сбоями и фальшью. Оглядываюсь на Мансану и вижу, что она плачет и что-то мне кричит. Хочу оторвать ладони от камня и не могу.

Глава тринадцатая

ВРАТЬ-НЕ КОТЛЫ МЫТЬ

Из всех троих подруг самая активная, боевая, агрессивная, наглая и бесстрашная, конечно же, была Мария. Близняшки между собой во всем старались быть сходны не только внешне, но и внутренне. При этом они одинаково умели хитрить, притворяться, мстить, обманывать, если надо – то и подлизываться. Но все-таки самой ленивой в паре-двойне считалась именно младшенькая Катерина. Хотя и знала об этом с уверенностью только Вера. Знала и благоразумно помалкивала, время от времени стараясь притворяться не менее ленивой, чем ее родная сестра, родившаяся на полчаса позже, и с готовностью подхватывая дельные идеи по уклонению от честного и праведного труда.

Вот так и получилось, что, как только они встали в общий строй полка и двинулись с колонной на север, Вера случайно подслушала высказанную каким-то ветераном-наемником фразу:

– Смотри, какие фифы! Наверняка какие-нибудь графини, а то и герцогини. И сами вырядились, и животные у них лучшие в полку. Такие лошади породы керьюги только у высокородных и бывают. Теперь их и сам командир на кухню не загонит котлы мыть! И шпагой их не отстегаешь! Стоит им только свой титул на ушко полковнику шепнуть, и он сразу запретит дуэли с этими красотками.

Наивная Вера только горько вздохнула, представляя, как это тяжело новеньким наемницам придется при мытье кот-лов, и уже заранее оплакивая свои аккуратные ноготки с маникюром. А когда оказалась возле сестры, просто пожаловалась на несправедливую долю:

– Машке нравится кашеварить, вот и шла бы сама к границе мстить за Боречку. Хотя мне тоже его до слез жалко. А так теперь и над нами издеваться будут. Потому что нам не повезло, как некоторым, уродиться с большим титулом.

И пересказала слово в слово услышанное от ветерана-наемника.

Катерина отозвалась сразу же:

– Мыть котлы? Да ни в жизнь!

– Кому твои возражения нужны? – грустила Вера, – Ты что-то интересное придумай.

– Что тут думать, если уже все придумано. Осталось только выяснить, почему полковник запретит дуэли, если мы ему шепнем на ушко, что мы княжеского рода.

– Да нас повесят за такую ложь! – испуганно пискнула старшая из двойни.

Но младшая только коварно улыбнулась:

– Не переживай, я сейчас все узнаю.

И действительно, уже через час она так втерлась в доверие к одному молоденькому капралу, что тот рассказал обо всех пятерых родовитых наемниках полка все самое интересное. И как те себя ведут, и почему не моют котлы, и почему двое из них не несут боевого охранения на переходах, и как им пришлось несколько раз отстаивать свои права на дуэлях с сомневающимися в их голубой крови. Под видом невинных вопросов, восхищенных восклицаний и томного заигрывания Катерина узнала все. А когда боевое соединение при-близилось к месту первого ночного привала, все три Ивлаевы уже знали свои роли, помнили титулы и могли наизусть перечислить всех своих прославленных предков до седьмого колена. Вернее, они и так хорошо знали историю своей многочисленной деревенской родни, просто отныне к каждому имени прибавилось несколько слов в виде «ее сиятельство Серафима Ивлаева Великогорская». Или «его светлость Назар Ивлаев Труженик». Особенно девчонкам понравился полный титул их двоюродной бабушки «великая княгиня Пимонских гор и города Лапа, ее сиятельство Марфа Ивлаева Новгородская»!

Странно и красиво звучит для русского человека, а для подданных империи Моррейди – звучнее не бывает. А все остальное – дело техники распространения сплетен, рекламы и «промоушена». Использовали все, что возможно. Даже такие пустячные мелочи, как невинные оговорки в беседах между собой в моменты якобы полной уверенности, что их никто не подслушивает. «Ах! Ваше сиятельство, неужели нам выделят обычную для всех остальных наемников комнату для ночлега?» – так восклицала Катерина, изображая возмущение и печаль одновременно. На что Мария, дико кося глазами на замершего за дверью майора и стараясь при этом не расхохотаться, скорбно отвечала: «Таков наш удел отныне, сестра моя. И следи, пожалуйста, чтобы никто не догадался о наших титулах и славных именах!»

В общем, веселились от всей души и «гнали дурку» с полным отчаянием желающих расслабиться перед боями со зроаками мстительниц. Сама Мария не верила в затею полностью и только подыгрывала ради сотворения пакости и для завязки замаячивших впереди шансов на дуэли. Ей очень хотелось подраться с лучшими наемниками и доказать свое фехтовальное преимущество. Вера всего опасалась, во всем сомневалась и старалась поддерживать наедине то Катю, то Марию. Ну а сама Катерина только улыбалась счастливо, повторяя вслух одну и ту же непонятную для большинства товарищей по строю фразу: «Арриба, Испания! Но пасаран!» А когда некоторые интересовались странными словами, сразу притворно сникала и потерянно бубнила: – Не обращайте внимания, это у меня семейное. Хотя самому болтливому лейтенанту по секрету поведала, что так в их роду принято приветствовать духи предков, перед тем как войти в фамильный склеп. Ну и кто, скажите, после таких намеков, оговорок и собственных догадок не додумает все остальное?

Уже следующим утром полковнику доложили о том, что новенькие – птички самого высокого полета и с ними могут быть крупные неприятности. Имелось в виду, что если такие персоны вливались в полк инкогнито, а потом погибали, то командованию все равно это ставилось в вину и грозило ощутимыми моральными нападками. То есть, даже не зная о титулах, командиру полка все равно было легче и удобнее сразу прикрыть представителей голубой крови, чем потом разбираться с их сумасшедшими от скорби и негодования родственниками. Конечно, в бою всех не прикроешь и в тылы уйти не заставишь, но хотя бы в бытовых ситуациях, в запрете тех же самых дуэлей между собой слово командира могло сделать очень много.

Другой вопрос, если представители элиты, пробившиеся в состав полка, не признавались в своих родословных открыто и не требовали к себе уважительного отношения официально. Таким воинам приходилось в любом случае изначально пройти горячее горнило холодного отчуждения, недоверия и откровенных проверок на «чистоту родовитой крови». И только после нескольких дуэлей или парочки ожесточенных боев с противником, когда представители титулованного семейства делом доказывали свое право на непомерную гордость, к ним начинали относиться с должным уважением и держаться на соответствующей дистанции.

Но пока этого не случилось, стоило ждать неприятностей. И полковник перед выходом в путь после ночлега в сердцах воскликнул:

– Зря я их взял в полк! Пусть бы они шли на общих основаниях по всей цепочке. В любом случае попали бы куда-то в иное место! – после чего обратился к майору, своему заместителю по кадрам: – Присматривай за этой троицей особенно тщательно. Если только они первыми начнут вести себя провокационно или презрительно обращаться к новым товарищам, постараюсь исправить ситуацию тем, что просто вышвырну их из полка за грубые нарушения внутренней дисциплины. Хорошо, что в нашем уставе и такой пункт есть на период испытательного срока.

И когда уже майор повернулся уходить, полковник что-то припомнил и добавил:

– Да, заодно проверь их порядочность боевого братства. Пусть на сегодняшнем привале вечером заступят в наряд на полковую кухню.

Но первый полный походный день прошел без особых эксцессов или осложнений. К новеньким присматривались, вернее, засматривалась мужская часть полка и презрительно окидывала взорами женская. Но никто вначале не тронул, не обидел и не попытался затеять с ними какую-либо конфронтацию. «Южная сталь» двигалась к Леснавскому царству в обход отделяющей от зроаков Скалы и намеревалась достичь места боевого дежурства за восемь дней. И первый день похода выдался самым суматошным.

Соотношение мужчин и женщин в этом воинском формировании наемников было как два к одному, лишний раз доказывая полное равноправие полов в империи Моррейди. Другой вопрос, что текучесть кадров в женской трети полка являлась в несколько раз большей из-за вполне понятного оттока наемниц на гражданскую жизнь по семейным обстоятельствам, так как интимные отношения считались сугубо личным делом каждого. В связи с чем и получалось, что ветеранов-мужчин имелось очень много, а вот женщин, про-служивших более пяти лет, – всего лишь пара десятков. А уж тех, кто мог похвастаться более чем десятилетним стажем официального ношения золотистого берета, вообще считаные единицы. Их ценили, без сомнения, уважали, восхищались и прислушивались к каждому слову. Даже вполне справедливо побаивались, потому что были для того веские причины.

Об одной такой воительнице, отработавшей по контрактам в полку уже более восемнадцати лет, всегда вспоминали и выделяли особо. Кстати, одна из тех самых пяти человек личного состава, которые по праву гордились своими досточтимыми, титулованными предками. Причем вообще все титулы в языке поморов звучали совершенно непонятно, непривычно и порой даже дико. Как и вежливые обращения к ним. Но еще во время вычитки книги по правилам хорошего тона девушки с Земли четко уяснили для себя пирамиду титулов, перевели их в свои понятия и четко знали, что заува – это не кто иная, как графиня, к которой в гражданской жизни надо обращаться «ваша праведность».

И вот эта самая госпожа заува, с запоминающимся именем Апаша Грозовая, весьма соответствовала как слухам о себе, так и своему жесткому имиджу. Ей недавно исполнилось сорок лет, и она одновременно являлась неким катализатором душевного настроя, постоянным возмутителем спокойствия и жестким гарантом стабильности в полку. Про непререкаемый авторитет этой женщины и говорить не приходилось, и, хоть пребывала Апаша лишь в звании десятника, ни один военный совет не проходил без ее участия.

Вдобавок о жестокости заувы в бою ходили неприкрашенные легенды. Зроаки и кречи, когда слышали имя Апаша, скрипели от бешенства зубами и вздрагивали от страха. Коварнее этой наемницы и более эффективного, чем она, человека в партизанских или открытых действиях против врагов человечества за последний десяток лет не было на всем пограничье с империей Гадуни. Во время боевых действий она становилась неудержимой, страшной, подлой, циничной и неразборчивой в средствах. И тому были веские причины личного характера. Двадцать лет назад кречи украли у нее двухлетнего ребенка, а потом в битвах со зроаками погибли муж, отец и два брата. Вот с тех пор она отказалась от личной жизни и посвятила всю себя мести до последней капли крови. Рисковала больше всех, сотни раз была на волосок от гибели, получила кучу легких ранений, но умудрилась не только оставаться более восемнадцати лет в живых, но еще ни разу не была значительно ранена.

Ну а когда полк отходил к столице для отдыха и пополнения, Апаша Грозовая всю свою неиспользованную, неуемную энергию тратила на попытку отыскать себе хоть какое-то занятие, не важно как называющееся: развлечение с выпивкой, драчка, потасовка, спортивное соревнование, жестокий спарринг, склока или злокозненное ерничество над своими товарищами по службе. Ее даже в увольнение старались не пускать под любым предлогом, потому что без скандала или шумной драки «выход в люди» не происходил.

И вот с таким ветераном, эдаким ходячим стихийным бедствием, эталоном непререкаемого уважения и авторитета и столкнулись девушки к окончанию второго дня своей службы. Хотя получилось это чисто случайно. Ни накануне, ни во время похода госпожа заува даже не видела троицу новеньких, занятая своими делами и трепетно ожидая только одного – как можно более быстрого продвижения к месту боевых действий. Дорога туда и обратно ей была хорошо знакома, поэтому малейшую задержку в пути, особенно к империи Гадуни, рвущаяся в бой женщина воспринимала как личное оскорбление. Полк за день не успел достичь обычного места ночлега, поэтому встал на ночлег километрах в десяти раньше. Вот Апаша, вернувшаяся в расположение из авангарда, и рассердилась. Сунулась к командиру полка вначале:

– Чего это застряли? Еще час – и были бы на месте!

– Не трогай меня! – предупредил тоже разъяренный полковник. – И без тебя тошно! Тем более что говорить не о чем, завтра наверстаем.

Понятно, что ругаться и спорить с командиром вообще воину не пристало, да и толку с этого никакого: вся колонна уже рассредоточилась в чаще с огромными деревьями и готовилась к ужину и ночлегу. Но на ком-то следовало выместить свою досаду и раздражительность? Вот и пошла заува-десятница между шатров для личного состава и загонов для животных, покрикивая, поругиваясь, придираясь к младшим по званию, возрасту и опыту.

Зашла и на кухню, где три новенькие сослуживицы, сжав зубы от усердия и тягот свалившихся обязанностей, помогали поварам поддерживать огонь, носить воду, сооружать столы для офицеров и убирать посуду. Вначале ветеран наградила нелестными, причем вполне необоснованными эпитетами кашеваров, упрекнув их в подрыве боеготовности полка и намерении покормить ужином не иначе как перед рассветом. Но повара Апашу знали отлично, поэтому и слова не возразили, понимая, что себе дороже обойдется. Но после этого заува Грозовая присмотрелась к совершенно незнакомым лицам стоящих в кухонном наряде и громко высказала свое неприятие странным набором:

– Что это творится на белом свете! Уже соплячек стали в полк набирать! С ведром воды на полусогнутых ходят, а все туда же рвутся, оружием махать!

Явных знаков различия на десятнице не было, ее в полку и так все прекрасно знали, поэтому девушки приняли сердитую женщину за мелкий чин интендантского сословия. Они-то ее первый раз увидели. Ко всему прочему Катерина была просто в отчаянии по поводу того, что ее задумка притвориться княжескими отпрысками не сработала и придется сегодня не просто позже всех улечься в походном биваке, а еще и котлы перед этим драить неведомо сколько времени. Поэтому она и не подумала промолчать, а с ходу нагрубила в ответ:

– Что, вместо соплей с тебя уже песок сыпется? Так сама водички потаскай, может, влага тебе поможет!

Стоило видеть, как замерли и сжались от готового грянуть скандала услышавшие это повара, но прийти на помощь новеньким и разрядить как-нибудь мирно ситуацию никто из них не решился.

– Что-о-о-о? – с угрозой протянула Апаша. – Да я тебя сейчас одним пинком к праотцам отправлю!

После чего довольно брутальным толчком руки в плечо девушки в самом деле применила «рукоприкладство». Пока Катерина пронеслась по инерции пару метров, пока с возмущением развернулась и стала набирать в грудь воздуха, в дело вмешалась ближе всех находящаяся Мария. А в компании подруг это означало только одно: никто не имел права оспорить право лидера продолжить конфронтацию. Она встала за метр перед драчливой женщиной и, недобро щурясь, прорычала:

– Ты бы, тетя, шла отсюда и рот сильно не открывала! Не то зубы последние потеряешь и даже шепелявить не сможешь.

Втройне обидно получилось, потому что в последней драке перед уходом полка из пригорода Рушатрона зауве Грозовой выбили передний зуб. Теперь она и в самом деле чуть шепелявила и готова была убить каждого, кто хоть косвенно упоминал о той злополучной драке. Наверное, будь девушки с оружием, она бы сразу бросилась кромсать своей рапирой их на мелкие кусочки, но так как те занимались черновой работой, ходить с оружием считалось даже неэтично. Сработал некий подспудный тормоз и у ветерана, которая побелевшими пальцами схватилась за эфес своей рапиры и теперь лихорадочно соображала, как ей отреагировать на такое оскорбление.

А хамоватая девчонка тем временем продолжила громко, не снижая голоса, дерзить:

– За оружие следует хвататься только в сражении, а не для разборок на задах полковой кухни. Можно ведь и поцарапаться!

– А можно и кулаком убить! – закричала с натугой, багровея, Апаша. – Буду я еще свою шпагу марать о каждое дерьмо!

При этом крике к набирающему обороты конфликту устремились и другие наемники, заинтересовавшиеся про-исходящим.

– Ха-ха! Тетенька, да ты, я вижу, вообще не знакома с кодексом настоящего воина! – с издевкой улыбалась Мария в ответ. – Шпагу где купила? Или нашла на дороге? Не знаешь, что в таких случаях за нее не хватаются, а говорят более конкретные слова?!

То есть сама она на дуэль вызывать первой никого не собиралась. Тем более что до сих пор была уверена, что они сцепились с полковой интендантшей.

– Ах, вот оно что! – Ветеран с восемнадцатилетним стажем злобно расхохоталась настолько громко, что наверняка услышал весь полк. – Так маленькая девочка хочет сражаться и получить на свое глупое тельце еще одну дырочку? Так я тебе это устрою! Вызываю тебя на дуэль! Если не сегодня, потому что котлы все-таки надо вымыть, то завтра или в любое удобное время!

Толпа вокруг ссорящихся продолжала расти, и к ней уже бегом, предчувствуя недоброе, во всю прыть мчался майор, отвечающий за кадры.

– Ну вот, хоть что-то дельное расслышала в вашем свистящем шепоте, уважаемая, – обрадовалась Мария. На ее месте тоже не следовало усложнять ситуацию уже после оглашения вызова на дуэль. Дальше в таких случаях в спор вступало только воинское мастерство и умение владеть оружием. Но она и тут умудрилась унизить прославленную воительницу: – Как только я освобожусь от наряда и своих обязательств, так сразу сообщу, где, когда и каким оружием. А пока не мешайте нести наряд!

То есть дала понять, что даже право немедленного ответа на вызов она растянет на какое угодно время.

Бесцеремонно развернулась, повелительно мотнула головой своим готовым к драчке подругам и поспешила подбросить дров в походную печь.

– А ну стоять! – рявкнула ей вслед взбешенная заува. – Я тебе сейчас прямо на месте все кости переломаю! – И сделала шаг вслед строптивому новобранцу.

Вот тут как раз и майор ворвался в центр событий. С ходу почти правильно и точно угадал подоплеку событий, а зная все последние слухи и подозревая, что стычка между представителями голубой крови – очень нежелательный скандал, постарался сразу надавить на ветерана своими полномочиями старшего офицера:

– Десятник Грозовая! Почему вы в расположении полка без знаков отличия?

– Вернулась из передового дозора, – скорее автоматически ответила та, замирая на месте.

– Я не спрашиваю, откуда вы вернулись, а почему нарушаете воинскую дисциплину? Какой пример вы подаете остальным?! Что о вас подумают новобранцы?! – Достигнув желаемого в психической атаке на одну подчиненную, майор окрысился на остальных: – А все любопытные зеваки почему стоят как на базаре с разинутыми ртами?! Кречей высматриваете?! Почему ужин до сих пор не готов?! Хотите, чтобы полковник вашу печень сырую сожрал?! Да он вас!.. Да я вас тоже!.. Распустились совершенно! Сладу с вами нет!!!

Повара заметались как наскипидаренные. Остальные наемники бросились от кухонного пространства врассыпную. А скривившаяся от разочарования Апаша сплюнула наземь и медленно побрела в расположение своего десятка.

Майор не всех вокруг себя разогнал, а прямо по горячим следам провел быстрое дознание нескольких поваров, новобранца Марии Ивлаевой и удачно оказавшегося поблизости в продолжение всей ссоры молодого капрала. Того самого, у которого Катерина выспрашивала все подробности о взаимоотношениях в полку. Видимо, воин все-таки девушкам очень симпатизировал, потому как поведал детали конфликта с некоторым сочувствием к новобранцам. Как бы защищая их от самодурства и рукоприкладства озверевшей десятницы. Да по сути дела так оно и было, если рассуждать с точки зрения новичков. Пришла какая-то озабоченная дура, без знаков отличия, и принялась на ровном месте унижать, оскорблять, а потом и толкаться.

Никто не стерпит подобного к себе отношения. А уж тем более потомки древнего рода, к которым трио девушек многие теперь причисляли на полном серьезе.

Когда майор осознал всю глубину вспыхнувшей между подчиненными ненависти, то схватился за голову и убежал докладывать о неприятностях полковнику. А капрал, оглянувшись по сторонам, опасливо приблизился к Вере, приняв ее за Катерину, и сочувственно пожурил:

– Не надо было вам с ней заедаться. Ваша ссора – самое худшее, что могло случиться. Если сравнивать, то уж лучше было бы оскорбить, а то и плюнуть в лицо самому полковнику, чем связываться с этой бешеной.

– А что, она может и в спину ударить? – спросила Вера доверительным шепотом.

– Хуже! Гораздо хуже. До сих пор поражаюсь, почему она вас сразу не убила.

Глава четырнадцатая

НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА

Так и проснулся с ощущением вяжущего кошмара в голове и твердым решением больше никогда не объедаться перед сном. Сел, вытер пот со лба и стал размышлять, почему мне так трудно дышать. Сквозь привядшие ветки наружного шита уже пробивалась седина рассвета, рядом похрапывал товарищ, раскинувшись на спине, а издалека слышался несколько встревоженный гомон чаек. Вот он меня и насторожил.

Хотя и причина тяжелого дыхания стала ясна, как только я выставил голову наружу: ветерок чуть сменился и теперь дым с тлеющего костра временами относило прямо на наше лежбище. Непорядок! Так и угореть недолго.

– Эй! Как там твою милость звать? Запамятовал, – подергал я Леню за носок ботинка, – Пора Львам вставать на рубку дров.

– Когда это Львы работали дровосеками? – возмутился мэтр, усаживаясь на лапнике и заразительно зевая, – Что за пожар? Кто горит? А-а-а! Так это комарики собрались в стаю и гонят дым в нашу сторону? Затейники! Решили наше мясцо слегка прокоптить. Уф! – Он первым вылез наружу, – Задохнуться можно!

А я уже подавал ему арбалеты:

– Заряжаем! И быстро двигаем на шум чаек! Кажется, их кто-то в камышовой вотчине побеспокоил.

Успели мы как раз вовремя. Вполне солидная длиннющая лодка медленно пробиралась сквозь густой лес камыша. На концах лодки стояли воины с шестами, а еще четверо сидело по всей длине, стараясь одновременно и щитами прикрываться, и стрелы на тетиве луков держать. Они как раз только прошли основные заросли и вырвались на открытый участок перед берегом, высматривая, где удобнее причалить. До меня им было слишком далеко, но разговор следовало начинать немедленно. Хотя сразу радость заполнила душу: вполне нормальные люди и ни в коей мере не похожие на зроаков. Но из-за деревьев на открытое пространство я не выходил, нечего им меня рассматривать до того, как сам определю, кто такие и чего им тут понадобилось. Подбавив баску для солидности, стал выкрикивать:

– А ну стоять! Кто такие?!

Тотчас толкающие отпустили свои шесты, присели вниз и тоже прикрылись щитами. Лодка замерла, и явные не рыбаки с минуту за берегом наблюдали внимательно и настороженно. Меня так и не заметили, а присевшего за кустом напарника видеть не могли. Он не высовывался, следил только за моими действиями.

Пришлось повторять:

– Ну! И долго я ждать буду?

– Мы-то здешние, – с сомнением отозвался один из воинов. – А вот вы…

– Конкретно! Кто такие и под чьим флагом? Кто командует и чего здесь надо! Или тебя поучить следует, как с бароном разговаривать?!

Играть так играть. Да и мэтр мне показал в знак одобрения большой палец. Грамотно, мол, ты их на место поставил.

В лодке после короткого шушуканья тоже решили ответить более полно. Хотя обращения, положенного по рангу, так и не раздалось.

– Десятник второй сотни полка князя Михаила Трилистьенского. А теперь и вы покажитесь и докажите, что не зроаки!

После чего натянул лук в полную силу и уставился в мою сторону. Заметил-таки! Глазастый!

А меня такие расклады весьма огорчили. Выходит, мы очень далеко от Рушатрона, и если князь действительно из царства Трилистье, то мы сейчас на далеком северо-востоке, гораздо восточнее Гадуни, империи зроаков. Вот нас забросило! Вдобавок если включать логику, то с чего бы это воины сомневались по нашему поводу? Напрашивалось только одно оправдание: на этом острове и в самом деле могли оказаться проклятые людоеды. А значит, мы либо в районе границы, либо на территории самих зроаков, где полк князя Михаила ведет боевые действия против главной опасности Для человечества.

Все эти мысли проскользнули в голове молнией, а рука уже сделала жест Леониду, чтобы он нацепил на лицо маску.

Пусть он встанет и представится, а то я издалека выгляжу как ребенок, и меня не воспримут всерьез. Тем более что следовало спешно переиначить всю нашу легенду о причине нахождения в данном месте.

– Ладно, сейчас вам покажется мой товарищ, барон Лев Копперфилд! – выкрикнул я. И для проверки реакции добавил: – Мы с Пимонских гор и нуждаемся в помощи.

– Откуда?..

Изумленный вздох из лодки нас не испугал, но насторожил. Толи здесь вообще в такое не могут поверить, то ли мы сейчас своего первого «земляка» встретим. Поэтому я с особым вниманием вглядывался в лица воинов. Вроде расслабились, даже разочаровались. Интересно, кого они ожидали увидеть?

– И что вам в моем товарище не нравится?

– Да так, – замялся все тот же воин, – Наши бабки сызмальства пугают пимонскими демонами с одним рогом из головы, – Но продолжая присматриваться, он и маску запри-метил: – А что ваша милость на лице носит?