Текст книги "Раб из нашего времени. Книги 1 -7 (СИ)"
Автор книги: Юрий Иванович
Жанр:
Попаданцы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 101 (всего у книги 147 страниц)
Тут вернулись массажистки и, отведя в сторонку, порадовали удачно собранными сведениями. Им в этом вопросе повезло несказанно: встретили свою старую знакомую, когда-то тоже работавшую на чугунке массажисткой, а недавно умудрившуюся устроиться на работу в управу лучшего сектора Макиля. Сведения были интересными.
Оказывается, Миха Резкий успел прославиться не только как художник, но и как невероятный обжора и любитель выпить. Его картины, рисунки и эскизы уже считаются шедеврами мировой культуры и принадлежат не просто поставному или курирующему этот сектор барону Фэйфу из валухов, а всему сектору, городу и королевству. Так что ни о какой покупке не может быть и речи.
Художник написал еще и два портрета, которые подарил поставному Сергию в знак дружбы. А именно: автопортрет и портрет Сергия. И то город требует вернуть оба произведения искусства народу. В данный момент ведется тяжба.
А вот дальше пошли новости самого пессимистического толка. Миха Резкий уже числился искупившим свои прегрешения коротким тюремным наказанием, когда в глупой драке убил Светозарного. А за подобное убийство раньше просто и незатейливо казнили. Но гаузы ввели мораторий на смертную казнь. И теперь всех приговоренных к максимальной мере наказания ссылают на Дно. Кстати, и некая распрекрасная натурщица тоже оказалась причастна к убийству и отправилась на Дно вместе с Михой.
Расстроенный таким поворотом дела Леонид забыл об осторожности и начал сгоряча задавать неосмотрительные вопросы:
– Что это за тюрьма с таким названием? Где она находится?
Девицы переглянулись, и одна из них мягко поинтересовалась:
– А у вас в Пловареше разве не знают?
Только тогда сигнальные колокольчики зазвенели в сознании, землянин попытался выкрутиться:
– А?.. Почему не знают?.. Слышал, как же… Просто с этими постоянными выступлениями все остальное из головы словно молотом вышибает. Напомните мне, малышки, что там самое страшное?
– Да все там – хуже не придумаешь!
– Оттуда возвращается только один из двадцати мужчин, их называют Светозарными. И мало их, один-два на весь город, и живут скрытно, и в лицо их не знают. Поговаривают, что бывшие преступники кардинально преобразуются и становятся неприкасаемыми даже для валухов.
Ну и еще несколько деталей о Дне добавили, по которым выходило, что ничего хорошего бедного Бориса не ожидало внизу. Этакий ад с хищными монстрами где-то в глубинах планеты. И из этого ада возвращаются только герои, собравшие десяток волшебных светящихся ракушек – груанов.
– А нельзя выкупить каторжника на свободу? – спросил Леонид.
– Нет.
– А сократить ему срок каторги?
– Нет.
– А можно его там посетить? Или хотя бы отправить туда передачу?
Массажистки уже молча мотали отрицательно головами, присматриваясь к милому другу как к душевнобольному. И до него наконец дошло, что он спрашивает о том, что известно всем с самого детства. Поэтому благоразумно, хоть и запоздало примолк, тяжко повздыхал и выдавил из себя с сожалением:
– Эх! А у меня уже такие планы имелись по поводу новых картин!.. Вот незадача-то…
Несмотря на препаршивое настроение, землянин вдруг ощутил зверский голод. И вспомнил, что завтракал еще в поезде. А потому покинул управу и вместе с подружками отправился в ближайший ресторан.
Из окна ресторана была видна гостиница, в которой и советовали остановиться девушки как в одной из самых пристойных. По их мнению. Да и адрес он владельцам арляпаса именно этот дал. Пока сидели в ожидании заказанных блюд, Звездный Чарли подрастерял аппетит. Поэтому обжорством не занимался, хотя и съел гораздо больше, чем привык в последние годы. Но это поддавалось объяснению.
Отобедали, вышли на площадь и направились в гостиницу. Там сопровождаемый массажистками Найдёнов устроился в номере, и тут в дверь постучали.
Глава двадцать вторая
Синие поля
Догнал я наш караван, когда пыхтящие от усердия мужчины уже приближались к сужению каверны, к тому месту, которое мы с Ксаной назвали Лазейкой. Пристроился к «упряжке» ветеранов – Ольшину и Ратибору, и показал медальон, переворачивая то одной стороной, то другой.
– Нашел, что ли? – поинтересовался Ольшин.
– Нет. Десятника грохнул и обыскал как следует. Вот такой мешочек у него нашел с вот таким добром, – и на второй ладони показал мелочовку.
– Все-таки полезли в пещерку? – сказал Ратибор. – И теперь знают, куда мы направляемся?
– Ну, знают. Зато их стало еще двумя меньше. И дымком мухоморного дерева мы их здорово прокоптили.
Я опять встряхнул медальном, а прочие безделушки спрятал в карман.
– Встречается тут такого добра предостаточно в тех самых сокровищницах, с золотыми побрякушками, – сказал Мастер. – Поговаривают, что им многие тысячи лет, и они здесь появились задолго до того, как гаузы стали сбрасывать на Дно первых преступников. И никто об этих полостях в недрах Набатной Любви не знал. Нам тот умник, который водил экспедицию к Иярте, лекцию читал на эту тему. Доказывал, что тут какое-то «смещение пространства» присутствует. Только вот я так толком и не понял, чего это и куда смещается. Уж слишком витиевато баял… Вот, кстати, и у него подобный медальон имелся…
– Подобный? Но с иными рисунками?
– Вот именно, что с иными. Три щита мне бы навечно в память врезались.
– И что именно на его медальоне было?
Завхоз нашего отряда долго морщил лоб, пытаясь припомнить, но так и не смог:
– Запамятовал… Что-то уж больно дивное да непонятное… И дружок мой подобную же безделушку носил. Так его, бедного, вместе с ней и схоронили. И вот те рисуночки я запомнил…
– И что там было? – заволновался я.
– Ну, с одной стороны известный знак нашего мира: колокол, пронзенный стрелой. А со второй – козлиный череп с большими рогами, а между ними лежащая на боку цифра восемь. Я еще над товарищем издевался, нахваливая его медальон и эту тварь с рогами. Говорил, что такими его предки были. Он посмеивался в ответ, мол, раз наш мир, значит, и предки общие. На козлов похожие… Хе-хе! Еще у одного охотника видел на шее, но рисунки рассмотреть не довелось.
Тут же в моей феноменальной, благодаря гипне, памяти всплыло подобное изображение, присутствовавшее в пантеоне империи Моррейди. Теперь уже точно прослеживалась пусть и непонятная, пусть и диковинная, но связь между этим местом, всеми остальными мирами и Священным Курганом. И по поводу «смещения пространства» – лекцию этого умника послушал бы с удовольствием. Ведь по моим предварительным подсчетам получалось, что мы упали невероятно глубоко во время отправки. И если здесь только сорок четвертый уровень, то вся планета из подобных дырок состоит, что ли? И то не умещаются пространства по параметрам, горизонт ведь я на поверхности видел – планета отнюдь не гигантская.
«Вдруг подобные медальоны служат или служили их владельцам для перехода между мирами? – подумал я. – О-о-о! Это было бы просто феноменально! И разгадав этот секрет, я бы мог шагнуть непосредственно в мир Трех Щитов! Наверное… И если это все действует… А скорей всего, – нет. Потому что даже «умник» понятия никакого не имел о своем медальоне, а носил его просто как украшения. Иначе сразу бы спрыгнул отсюда по-иному, а не ишачил, собирая свой десяток груанов».
Я начал расспрашивать Ольшина о сокровищах и получил от ветерана исчерпывающие ответы. Тем более что к тому времени я его заменил на месте ишака, и он просто шел рядом.
Мои наблюдения оказались верными: особо никто отысканных сокровищ на себе не носил. Так только, цепочки там да колечки попроще, потому что любая лишняя мелочь на теле при выживании в этом аду не помогает, а мешает. Наверное, поэтому и не очень ценят найденные сокровища – они как средство платежа идут после лакомых кусков мяса убиенных монстров. Хотя бывали и исключения. Некоторые чахли над златом, собирали его, искали новые сокровища, устраивали тайники. Но над ними посмеивалось, а то и издевалось подавляющее большинство каторжан. Или не каторжан, а, как их называли наверху официально и с явной издевкой, «солдат принудительного войска».
Что еще интересно, так это резкое изменение отношения к сокровищам тех, кто становился Светозарными. Среди них тоже встречались такие, кто копил их, собираясь забрать с собой. Но как только десятый «свой» груан оказывался у них в патронташе, «новосветозарные» устремлялись по мерцающим стрелкам к ближайшим клетям и плевать хотели на золото и бриллианты. Даже когда им напоминали об этом, только презрительно отмахивались да щедро раскрывали сопровождающим места тайников. Видимо, любовь к золотому тельцу симбионты в своем носителе искореняли.
– Если что и уносили с собой, – завершил пояснения Мастер, – то лишь то, что было при них. Да и то, скорей, об этих вещичках просто забывая. Ведь возле самой клети любой снимает с себя латы и оставляет оружие. Даже самое ценное, редкое и памятное бросает, которое прежде обещался хранить, лелеять и затачивать до самой смерти. Даже патронташи с «чужими» груанами скидывает.
– Ну, с оружием понятно, – сказал Ратибор Палка. – Я свое тоже мечтаю бросить и никогда больше даже не смотреть в его сторону. Лишь бы живым отсюда вырваться.
– Вырвемся! – заверил я его с оптимизмом. – Все вырвемся! Тем более в такой дружной и спаянной компании, как наша. У меня еще вопросик: а такие вот вещицы вам на Дне не встречались?
И я достал из кармана пластиковую карточку, которая отыскалась среди вещей баресса Уделя. Этого толстого мерзкого людоеда мы убили возле дороги при продвижении по тылам зроаков к Борнавским долинам. Она меня тогда поразила своей несуразностью в мире средневековья. От обычной банковской карты она отличалась втрое большей толщиной и сложнейшей начинкой магнитных и прочих кодов.
Вот я и подумал: а вдруг и здесь попадается нечто подобное? Оказалось, что нет. Оба ветерана покрутили карточку в ладонях, чуть ли на зуб не попробовали и заявили, что такого никогда не встречали.
Мы миновали Лазейку, и я, с ходу просмотрев насквозь очередную открывшуюся нам каверну, обрадованно сказал, что многочисленных хищников не наблюдаю. Несколько одиночек, находившихся далеко друг от друга, для нас опасности не представляли.
– Так и топайте по прямой! – дал я напутствие. – А я вернусь и устрою нашим преследователям сюрприз. В любом случае это их приостановит, а то и заставит благоразумие проявить да назад возвратиться. Ольшин, дай мне парочку «чужих»…
Мастер не слишком верил в эффективность подобных растрат, но, поворчав, груаны выделил, и я, взяв из нашего багажа красивый, довольно ценный меч и котомку со старыми шмотками, зайцем рванул обратно. Потому что приметил там удобное для диверсии место. Ну и приманку использовал для мужчин не менее привлекательную, чем для ребенка мячик или кукла.
В самом узком месте, где арка потрескавшегося свода нависала всего в пяти метрах над головой, уложил в основание опорной стены сразу три груана, зажатые удавкой в кожаном мешочке, и заклинил их намертво камешками. А веревку, ведущую от мешочка, привязал к поставленному на острие мечу. Достаточно его взять и попытаться приподнять, так сразу и рванет.
Догнал караван вовремя. Они-то не видели, а я издалека рассмотрел катившихся нам навстречу байбьюков. Одиннадцать колобков спешили куда-то по своим колобковским (а может, колобочьим?) делам, поправ завещанное им предками наставление: после великой битвы впадать в спячку и никуда не шастать до большого перемирия!
– Вправо! Вправо поворачивайте! – закричал я. – Вон меж тех валунов одинаковых пройти старайтесь!
Караван слаженно повернул в указанном направлении, а там и я к нему присоединился и отправил четверку наших женщин в арьергард «затирать» следы. Не хватало нам еще и преследователей в виде хищных монстров.
Но небольшое изменение маршрута обеспокоило нашего завхоза:
– Мы с грузом, люди Чаперы – налегке. Скоро могут нагнать…
– Ерунда. У нас отрыв солидный.
– Сомневаюсь… Со следующей каверны Синие Поля начинаются, и там уж точно петлять придется. Зато пройдя еще две большие пещеры, мы выйдем к разветвлению, после которого нас трудно будет проследить. Там десяток дорог в разные стороны и на другие уровни открывается.
– Тогда не помешает поднажать! – решил я. – Эх, навались! – и личным примером задал более высокий темп продвижения.
Вскоре опять вырулили на основную дорогу и стали наверстывать утерянное при объезде время. А там и Синие Поля показались, покрытые жесткими ядовито-зелеными кустами выше пояса. Как раз здесь и паслись всеядные хищники да жирок нагуливали, пожирая растения не хуже, чем людей и друг друга. Только и осталось удивиться, с чего это упругие, словно резиновые, растения синими обозвали.
Шумно дышавший Неждан Крепак пояснил:
– Они два раза в год… во время цветения… синеют.
Мы уже достигли середины второй каверны, когда до моих ушей донесся отголосок далекого взрыва. Плохо было то, что, по моим расчетам, мы эту каверну должны были преодолеть до взрыва. А хорошо – что кое-кто из преследователей нарвался. Ведь не думаю, что это байбьюки позарились на меч и решили его пожевать. А значит, хоть без парочки идущих в авангарде подельников бандиты останутся. Может, и проход завалило основательно, и тогда подчиненным Зуха придется завал разбирать. Хотя… чего им разбирать его? Не с арбами, чай, гонятся. Проскользнул в дыру, да и бегом за нами.
Так что следовало еще поднажать. Ну и попутно что-нибудь придумать.
Кроме меня взрыв услыхала только Ксана, идущая последней. Она же и расшумелась по этому поводу, вызвав вопросы наших обеспокоенных товарищей. Пришлось раскрыть секреты моего минирования, тем самым подняв им настроение. Наверно, уже все поверили, что нам удастся дойти до разветвления, а потом и окончательно затеряться.
В следующем узком проходе никакого места для минирования мне не попалось. Или ничего не заметил путного по неопытности. Все-таки знания из Интернета – это одно, а вот настоящий боевой опыт – нечто совсем иное.
Поэтому для лучшего знакомства с местностью ближе к оконечности третьей каверны я вместе с мощным Нежданом рванул вперед. Но и в этом проходе ничего путного не наблюдалось. Как-то все криво, далеко и неудобно. А второй раз устраивать слишком явную ловлю на дешевую приманку – глупо. Не поведутся бандиты. Только зря груаны им отдадим.
Да и дорога здесь шла чуть ли не рукотворная из слегка слоящегося и поколотого местами гранита. Один из таких расколов меня и привлек. Идущий впереди меня Крепак шагнул на широкую плиту, и та резко качнулась под его весом. Сделал шаг дальше, она встала на место. Ха-ха! Чем не место для минирования?!
Когда я объяснил простенькую систему закладки, ветеран восхищенно пробормотал:
– Ну да!.. Все правильно… Плита опустится, раздавит насмерть ракушку и… Хм! Почему же раньше никто до такого не додумался?
– Жадные все, потому и не додумались, – заявил я, протягивая руку за его поясом с груанами. – Когда уже враг атакует, только тогда и применяют самое ценное. А ведь жизнь дороже, и о ней следует заботиться заблаговременно… Давай к нашим навстречу, пусть объезжают эту плиту.
Караван обтек меня, и каждый подчиненный поглядывал на меня по-разному: кто с сомнением, кто с уверенностью или с восторгом, а кто и с…
«Чего-то я не о том думаю! – осадил я свои фривольные мыслишки, отвернулся от Ксаны и, лежа на животе, принялся устанавливать под плиту сразу пять груанов. – И так обстановка нервная, а я невесть о чем размечтался. Может, я больной? Или это у всех в моем возрасте гормоны бушуют?»
Осторожно встав, я направился назад посмотреть, где враги. Оказалось, что десять бандитов уже пересекли бегом три четверти каверны, а остальные шли колонной в дальнем конце гигантской пещеры. Ничто банду не задержало! Ни байбьюки, с которыми они явно столкнулись, ни мои сюрпризы партизанской войны. То ли моя первая «мина» никого не затронула, то ли гибель нескольких моральных уродов только обозлила остальных. Жаль, что из-за кустов и корней-деревьев мне было сложно рассмотреть точное количество преследователей. Да и некогда было их пересчитывать! Я бросился догонять свой отряд.
– Поднажмем! Если жить хотим…
Караван ускорился, и через некоторое время я заметил впереди разветвление, которое еще не видели остальные.
А тут сзади и жахнуло! Солидно так! Основательно! Даже на голову посыпался песочек со свода да застучали, словно дождь, мелкие камешки. Вот уж где должно соблюдаться главное правило спелеологов и строителей: без шлема – низзя!
Но нам повезло – никто не пострадал. Разветвление все приближалось.
– Спокойнее! Переходим на быстрый шаг! – скомандовал я.
Приотстал и замер, наблюдая за тылами. Там висело облако пыли, которое выметнулось из последнего пройденного нами прохода. Душевно рвануло! Хотелось надеяться, что взрывная волна уничтожила немало бандитов.
Но тут из пыльного облака вырвались трое парней. Видимо, самые быстрые в банде, личный резерв атамана. И задачу им поставили одну: догнать противника и связать боем. Многие командиры так поступили бы.
А я? Наверное, нет. Терять людей, посылая их на таких монстров, как мы? Ха! Это явный просчет, и с этой малой группой мы должны управиться быстро и без потерь с нашей стороны. Обязаны!
Да и лишний урок непонятливым преследователям не повредит.
Догнал своих, потребовал помощи двоих лучших воинов, умеющих метать дротики и копья. Выдернул из принадлежавшего женщинам тюка несколько одежд из тонких тканей, необходимых для задуманного. Помощниками оказались Ратибор Палка и Степан Живучий. Кто бы сомневался!
– Куда сворачивать будете? – спросил я у Ольшина.
– Вон там, за третьим тоннелем, будет резкий поворот направо и вниз. Нам в него, и второй поворот налево – наш. Дорога там неважная, хоть и все время спуск небольшой, но пройдем отрезок, и в километре от того места старые развалины не то башни, не то замка. Там вас и подождем.
– Договорились!
Увлекая товарищей за собой, я побежал к намеченному рубежу. Копьеметателей расставил за большими валунами по сторонам от дороги и объяснил, оглядываясь на несущихся к нам врагов:
– Метну в них груан, когда двое будут находиться вон там и вон там. Бросать буду по третьему, но наверняка упадут все. Сразу после взрыва вскакивайте и будьте готовы пригвоздить каждого, кто останется жив. Все! Залегли!
Отбежал ближе к проходу и присел за пропитанный каучуком кустик. Достал очередной груан и стал приноравливаться, как половчей его и поточней метнуть.
Три парня неслись во весь дух. И только рассмотрев резко сходящиеся стенки каверны, стали замедлять бег, готовя копья для боя. Когда они приблизились к намеченным мной точкам, я метнул свою живую «гранату». Прогремел взрыв – и я вскочил на ноги.
Лидер тройки катался по камням, закрывая окровавленное лицо руками, а два его соратника пытались подняться. Но тут и мои вояки на «отлично» сработали. Бросок Ратибора – и с пронзенной шеей упал уже труп. Степан же сначала пробил врагу плечо, а вторым дротиком пронзил голову.
Подбежав к лидеру, я приголубил бандита мечом по затылку. Правда, в последний момент развернул лезвие и ударил плашмя, надеясь его расспросить. Коль получится, конечно…
Взглянул на остальную банду – она все с той же скоростью приближалась к середине пещеры. Подобрал трофейное копье, проверил его на упругость и вставил острием между камней. Получилось приспособление для метания. И скомандовал товарищам:
– Забирайте этого и этого, их копья тоже и несите за караваном.
Уложил в тряпочку камень величиной с кулак и очередной «чужой» груан. Рукой забросить груан далеко – проблематично, а вот с помощью палки-металки – запросто. И мягкий бросок получится, что для хрупкой ракушки немаловажно. Судя по одобрительному кряканью ветерана, тут такое до меня тоже не делали.
Ратибор и Степан вскинули на плечи раненого и убитого и направились следом за караваном, а я начал отстрел врагов с дальней дистанции. Первый мой снаряд оказался для преследователей словно гром с ясного неба. Никто вроде в авангарде от взрыва не пострадал, зато ринулись от дороги в стороны, словно бильярдные шарики при правильной разбивке центральным. И залегли как под пулеметным огнем. Но тут раздалась команда Чаперы, и две пары бойцов побежали ко мне вдоль сходящихся стен пещеры.
Ха! Мне-то что? Камней хватает, тряпок тоже… Два новых броска – и картинка словно по заказу! Убитых нет, зато в каждой паре по одному раненому, которого его товарищ на полусогнутых уже волочет в тылы. Еще одна попытка прорваться по центру – и новый труп. А я, войдя в раж, крикнул своим подправленным голосом, которым не стыдно и арии распевать:
– Любого, кто пойдет вперед, забросаем груанами! Нам такого добра для вас не жалко! Ну, уроды, кто смелый?
Последовали новые команды, и впереди остались только три человека. Наверное, самые глазастые. Они тщательно пялились в сумрак перед собой, не сомневаясь в том, что лучше них никто не видит. Остальные встали и стали оттягиваться к своему атаману. Эти тоже были уверены в своей полной невидимости для меня. Но я-то их видел! И теперь только и мечтал, чтобы моя палка-металка смогла забросить снаряд еще дальше, в самую гущу скапливающихся бандитов.
Очередной камень, обрывок одежды, груан – и вот я уже максимально оттягиваю металку, готовясь швырнуть смертельный подарочек. И вдруг – хрясть! И я с трясущимися руками, сжимающими снаряд, сижу на заднице.
Копье не выдержало и сломалось. А без него метнуть мой подарочек дальше, чем на шестьдесят метров, – не получится. Ничего больше не оставалось, как засунуть неиспользованную ракушку вместе с камнем за пазуху, взвалить тело убитого на плечи и рвануть по следам Степана и Ратибора. Труп я решил сбросить хотя бы в двадцати метрах дальше нашего поворота, чтобы сбить со следа бандитов.
Так и сделал. И, уже собравшись возвращаться, столкнулся с огромным скопищем животных, которые своей ярой расцветкой меня вначале чуть не ослепили, а потом чуть своей массой не затоптали.
«Скользкие зайцы! – опознал я животных с дорогущей кожей. – Эпической гайкой вам между ушей! Куда же вы, твари, мчитесь? И откуда?!»
Некоторые через меня перепрыгивали, и будь у меня руки подлинней, да с когтями – запросто поймал бы парочку этих шустриков-кенгурят. Может, и мечом бы нарубил, но не до того было, не время для охоты. К тому же пытался разобраться: куда это они? И с какой стати? А местечко и в самом деле замечательное для засады, и наверняка Витим со своими подельниками именно здесь и устроил славную охоту.
И тут мне все стало понятно. Из широкого прохода, следом за зайцами, сплошной волной накатывалось стадо байбьюков. То ли они таким образом устроили облаву на мелкую живность и гнали их в пасть другим, то ли случайно так получилось, разбираться было некогда: мне следовало как можно быстрей удирать отсюда.
Отбежал назад и, оглянувшись на труп, пожалел, что туда его волок. Его уже вовсю рвали колобки. И стаду конца-края не было видно. Вспомнил о запрете на свист и придумал, чем занять наших настырных преследователей. Разлился громкой трелью, словно Соловей-разбойник. Все колобки на мой свист не откликнулись, но добрая половина охотно повернула к раздражающему их объекту. Ну а сам «объект», не будь дураком, рванул по проходу вслед за караваном. Если за мной пойдут, отбегу на пару сотен метров да настрогаю на свой след кору нужного дерева. Байбьюки развернутся и наткнутся на бандитов. И те уже ни в коем случае не подумают, что мы скрылись в том направлении. А если монстры не пойдут по моему следу – еще лучше. Пусть сразу на простор каверны выходят да вступают в сражение с нехорошими людишками.
Бежалось мне легко, привольно. Да и мысли нахлынули чуть ли не праздничные. Все-таки поле боя, несмотря на явное преимущество врага в численности, осталось за нами. Да и бандитов теперь намного меньше, только в последнем столкновении мы убили четверых, и двое раненых. Чем не изумительный результат, достигнутый без капельки пролитой крови с нашей стороны? Лепота!
Своих я увидел издалека. Они уже затолкали арбы в развалины. Часть людей готовилась с оружием в руках выступать мне на помощь, и среди них выделялась мечущаяся Ксана со шлейфом распущенных волос вместо шлема. Емельян обессиленно сидел на земле, пытаясь отдышаться. Все-таки недавняя потеря крови, несмотря на залеченные мною раны, сказывалась на рыцаре.
Заметив меня, бегущего, приветственно подняв руку, все несказанно обрадовались, запрыгали и замахали руками в ответ. И только Ратибор продолжал стоять на коленях возле пленника.
Когда я поведал о том, что произошло, Ратибор встал и, дождавшись тишины, рассказал о том, что услышал от уже испустившего дух пленного:
– Чапера поклялся, что не вернется в замок, пока нам не отомстит. Все поддержали его, так что успокаиваться нам рано. А вот хорошие новости – это резкое уменьшение поголовья двуногих хищников. Твоя, Миха, затея с мечом унесла жизнь одного разведчика и легко ранила двоих. А второй сюрприз убил сразу четверых и троих серьезно ранил. А плетущиеся в тылах воины замка Зуб готовы прекратить погоню немедленно и вернуться домой. Их удерживает со всеми только угроза физической расправы.
Такие новости нас всех порадовали. По самым скромным подсчетам, врагов оставалось в живых тридцать семь человек и среди них семеро раненых. Значит, боеспособных только три десятка. А если воины замка Зуб прекратят погоню – нам вообще праздник. Тогда чуть ли не на равных становимся с шайкой Зуха Чаперы.
Ну, где-то так… Примерно…
Теперь следовало решить, что делать дальше, и все уставились на меня. А тут и решать было нечего: как минимум, большой привал. Все выглядели как загнанные лошади, а Емельяна Честного нужно было еще и подлечить. Поэтому я сказал:
– Всем отдыхать и отъедаться! Можно спать. Я немного полечу нашего рыцаря, подправлю остальных, а потом буду наблюдать за дальним входом в эту пещеру. При крайне опасной ситуации бежать в указанном мною направлении, не думая об арбах. Жизнь любого из нас дороже всего барахла вместе взятого. Понятно? Тогда отдыхать!
Я подсел к Емельяну. К сожалению, восстановительная терапия в моих умениях числилась в зачаточном состоянии, и мне предстояло экспериментировать. А это может как помочь, так и навредить.
Начал я с устранения сильно заметных покраснений сращенных ран. Особенно на плече под кожей просматривался дивный клубок пульсирующих, переплетенных язычков пламени. Если бы раненый вылежал должное время, то регенерация проходила бы в состоянии покоя и осложнения не случилось бы. А так не просто пришлось быстро идти, но даже бежать. Вот рану и «растрясло». Но хорошо, что у меня уже имелись навыки, примененные как на Ксане, так и на самом себе.
Я применил тринитарные всплески, которые назвал «горчичниками». И хотя твердо верил, что такое лечение поможет, с досадой цокал языком, наблюдая за весьма медленным прогрессом в ликвидации воспаления.
Выход мне подсказал сам больной:
– А может… мне приложить к коже «свои» груаны?
«Вот я склероз ходячий! – стал укорять я себя, и хорошо, что мысленно. Иначе весь авторитет знахаря растерял бы. – Ведь говорили мне, что даже «чужой» груан, приложенный к щеке, зубную боль снимает, а в случае подобных ран тоже помогает, ускоряет лечение…»
– И это попробуем… – пробормотал я. – Просто хотел испытать другие методы… Чувствуешь, как горячо?
– Более чем, – признался рыцарь, вытирая здоровой рукой пот со лба. – Так и кажется, что плечо сейчас разорвется, словно туда груан засунули.
– Понадобится – и это устроим! Где «твои» ракушки? И сколько их у тебя?
– Три, я ведь тебе говорил… И шесть «чужих». Вот… и вот…
Я заставил рыцаря повернуться набок и уложил три ракушки на розовый шрам, делая это с такой уверенностью, словно творил подобное уж сотни раз. А тут Ксана мне миску с холодной кашей и мясной подливкой поднесла, так что мой червь обжорства сразу проснулся, и губы еле успели прошептать боевой подруге: «Огромное спасибо…» Подруга кивнула с улыбкой и умчалась за новой порцией. Я ел и смотрел, как лежащие груаны начали светиться чуточку ярче. Скорей всего, это заметил только я. Мне удалось рассмотреть и прозрачную вуаль, которая мягко впиталась в кожу и стала медленно прогревать ткани, нежно подталкивая к ускоренной регенерации.
Я это видел! Давился очередной порцией каши и мычал с восторгом. Но в то же самое время был недоволен.
Оглянулся вокруг – все уже поели и посматривали на меня с недоумением. У них я ни подсказок не найду, ни помощи не дождусь. Я понял, чем недоволен: медлительностью регенерационного процесса! Это все могло растянуться часов на пять, а то и шесть! Мои «горчичники» и то быстрей восстановят покров, уберут воспаление и залечат рану.
И тут мне пришла мысль доктора-коновала:
«А не совместить ли два метода? А попутно попробовать сгустить вуаль этих симбионтов. Вдруг что и получится…»
Совершенно забыв данную себе клятву «Не навредить!», я отставил впервые за много дней миску с едой и с увлеченностью маньяка приступил к экспериментам. Не знаю, наверное, именно вот так некоторые и становятся хирургами и прочими стоматологами. Им попросту становится жутко интересно: «А что там внутри? И что будет, если мы вот здесь подденем? Или вот тут потянем? Или в этом месте придавим? А посильней? Ага! Больно? Значит, ткани живые…»
Честно признаюсь: именно такие мысли в моей голове и были.
Глава двадцать третья
Отрыв от погони
Может, мне повезло, а может, обладатель Первого Щита ну никак не смог бы повредить раненому, работая в контакте с груанами. Но рыцарь не умер, руки не лишился и даже значительной боли не испытал.
Я был поражен, когда через полчаса моих несуразных опытов Емельян собственноручно снял груаны с плеча, уложил их обратно в пояс и демонстративно, лихо недавно раненной рукой сделал несколько круговых движений.
А потом заявил с восторгом:
– Целехонька! Совершенно вылечилась!
Выслушивать его благодарности я не стал и поспешил к своей подруге:
– Как у тебя? Ничего не болит?
– Ну как тебе сказать… Все болит, – призналась Ксана. – Но больше всего левый локоть. Так косточкой ударилась, что все тело болью пронзило…
Тут я тоже использовал имеющиеся у девушки груаны и уже привычно заставил образующуюся вуаль сгуститься и вкупе с моим «горчичником» излечить ушиб в течение пяти минут. При этом пациентку так расслабило, что она прикрыла веки и пробормотала:
– Хорошо-то как…
– Вот и поспи!
Дав такой наказ, я перешел к двойняшкам:
– Что у вас?
У одной синяк был возле лодыжки, а у второй чуть выше коленки. Мне пришла идея провести интенсивную терапию не с помощью одиночных «своих» груанов, а с помощью «чужих». И одновременно на двух пациентках. Уложил на синяки сразу по четыре штуки и стал поочередно посылать на них свои тринитарные всплески.