355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Юрий Иванович » Раб из нашего времени. Книги 1 -7 (СИ) » Текст книги (страница 20)
Раб из нашего времени. Книги 1 -7 (СИ)
  • Текст добавлен: 17 сентября 2016, 22:42

Текст книги "Раб из нашего времени. Книги 1 -7 (СИ)"


Автор книги: Юрий Иванович


Жанр:

   

Попаданцы


сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 147 страниц)

– Да не забыл я про этих недобитых зроаков! – вскипел я, начав на ходу махать руками. – Но мне голос в голове нашептал четко: я волен после прослушивания музыки делать все, что сам пожелаю. Поэтому я и ушел! В чем я не прав?

– Ну есть же какие-то традиции, правила, просто человеческие отношения.

– Ерунда это все! Если хочешь, возвращайся и беседуй с ними, сколько тебе нравится! – Чувствовал, что пора пользоваться моментом и отшивать девицу от себя на эту ночь.

Но она даже тоном не обиделась:

– Но я-то тут ни при чем. Это тебе самому будет очень полезно знать про свои новые возможности, получить новые знания, поделиться своими переживаниями и проблемами.

– У меня нет проблем!

Вот-вот! Только не хватало мне строгих вопросов от хранителей: кто я да откуда! Вмиг спалюсь и окажусь у черта на куличках. Нет, зря я все-таки этот дурацкий голос послушал! Шел бы себе да и шел спокойно на выход. А музыку бы послушал в любое подходящее опосля время. Кстати, надо бы поинтересоваться:

– И музыка эта не совсем так звучала, правда?

– Да нет! – изумилась девушка. – Точно так же, как всегда. А что тебе не так показалось?

– Да вроде как тише звучала.

Соврал я на всякий случай. Вдруг мозги человека оказались не по зубам лобному камню? До того работал как надо, а на мне раз – энергия и иссякла! Или похуже чего? Вдруг там у него что-то ломаться начало, а потом всю поломку на меня спишут? Дескать, последний попользовался, ты и виноват. Тебе и чинить! И хорошо, если не собственной кровью. Ха! И ведь не спросишь у прежних кандидатов в хранители: как оно у них было. Ведь если каждому скрипы и треск слышатся – не вопрос, все решается простым молчанием или не опасным откровением на эту тему с остальными коллегами. А если только у меня в ушах заскрипело и загрохотало?

Моя спутница тем временем со всей деликатностью пыталась мне втолковать о величии моего избрания из тысяч и тысяч посетителей, плела что-то про новые возможности пойти учиться и советовала прислушаться к ее одному очень важному совету. Мол, этот совет давно должен быть мной услышан. Вон, даже отец сегодня за столом чуть не проболтался на эту тему. А вопрос для меня, можно сказать, первостепенной важности.

В ее слова я врубился и странный совет наверняка бы выслушал, но мы к тому времени уже пришли к пейчере, и пора было срочно начинать претворение в жизнь операции «Рубка хвостов». Поэтому я и начал, пока боевой запал и настроение не иссякли:

– Значит, так! Жди меня в харчевне, я сейчас оставлю рюкзак и приду.

Ответила она хоть и тихим, смиренным голосом, но со странными нотками категорического противоречия:

– Хорошо, мой сахарный, я подожду тебя в коридоре, возле твоего номера.

– Зачем? – возопил я.

– А вдруг я тебе понадоблюсь? – Ответ прозвучал без всякого кокетства, с полной уверенностью, что я и в самом деле без няньки не обойдусь.

– Ну, знаешь! Переодеть рубашку я и сам смогу.

Мы как раз проскочили настороженного и ворчащего что-то на постояльцев Емляна, коротко обменявшись с ним жестами приветствий, прошли дальше, но девушка так от меня и не отставала. Мало того, возле самого номера она сделала попытку уцепиться крепко за мой локоток, как бы намекая о своем праве пользования как мной, так и моей арендованной комнатой.

Но я всеми силами показывал, как я страшно зол, груб, невоспитан и несносен. Вырвался из ее захвата, достал ключ, но открывать дверь не стал.

– Мансана, попроси пока в харчевне, чтобы мне ужин накрыли быстрее. Вдруг моя встреча, о которой ты мне обещала напомнить, как раз сегодняшним вечером.

– Ой! Извини! Я так перенервничала с этой торжественной музыкой, что все из головы вылетело. Но ты не волнуйся, нам подадут ужин сразу.

– Нам? А ты разве не хочешь домой наведаться? А я пока поужинаю.

– Мне хочется быть с тобой.

Девушка попыталась ко мне прильнуть грудью, и я отбивался из последних сил:

– Я что, не могу хоть пару мгновений побыть один?

– Конечно, мой сахарный. – Не сводя с меня ласкового взгляда, она отступила на шаг и примирительно сложила ладошки вместе. – Я жду тебя здесь.

Нет, я бы на ее месте такого унижения и попыток от меня избавиться сразу не выдержал. Плюнул бы, развернулся и больше бы никогда не возвращался. У нее что, чувства собственного достоинства не хватает? Вроде не похоже.

С этими мыслями я вошел в свою комнату, до последнего мгновения подозревая, что красавица с наглым смехом втиснется за мной следом, и успокоился только после закрытия двери на ключ. Но кошмар и после этого не закончился. Прислонившись к дверной щели, Мансана стала вести ненавязчивый, по ее мнению, диалог, время от времени настаивая на моем коротком ответе:

– Кстати, те вещи, что ты мне подарил, и маме, и всем остальным очень понравились. Но отец мне запретил соглашаться на траты с твоей стороны. Даже деньги мне солидные выделил. Так что теперь и я тебе подарки могу делать. Эй, Борей, ты меня слышишь?

– Слышу, слышу.

– И рад?

– Чему? – выходил я из себя.

– Да мы теперь можем купить любые вещи для твоих сестер и в любых количествах. Правда, здорово?

О-о-о! Что же это творится? Даже в своем номере я не нахожу покоя! Здесь не то чтобы историю спокойно почитать, здесь с ума сойти можно!

Скрипя зубами, я переодел рубашку, сменил ботинки на более легкие сандалии и стал раздумывать над остальным. Кортик мне и даром не нужен, ни в харчевне, ни при запутывании следов. Покачал в руке газовый пистолет: так и не опробовал его в этом мире. И где прикажете это делать? Попробую сейчас бахнуть холостым, так моя любовница собственным телом от беспокойства не только дверь, но и полстены вынесет. Значит, прятать опять на дно рюкзака.

Рюкзак тем более не надеть, даже маленький, еще подумает, что сбежать хочу. Сюртук, хоть и вмещает в себя массу полезной мелочи, как фонарик и камера например, тоже придаст мне солидности и лишний шанс затеряться в толпе. А ведь вначале надо еще до той толпы добраться! Поэтому одна рубашка на голое тело лишний раз докажет, что я выскакиваю из пейчеры на самое короткое время. А уж потом пойдет в ход совсем другая история.

Решено, действую по четко разработанному плану.

В коридоре Мансана удивилась моему легкому наряду:

– Значит, встреча не сегодня?

– Всему свое время, и это моя личная тайна, – устремился я вперед. – Кстати, что сегодня на ужин? На корабле нас накормили феноменально, но что-то опять проголодался.

– Ах ты мой ненасытный! – щебетала за моей спиной девушка. – Как же я могу знать о блюдах, если со вчерашнего дня от тебя ни на шаг не отстаю?

– Да? А в твоем доме и на корабле я тебя уйму времени не видел. Бросила меня одного. Эх ты!

Горькая ирония была принята за шутку:

– Хи-хи! Ты и без моей опеки со всеми удачно справился! И мичмана наказал, и Басну к строгости приучил.

В харчевне я сразу устремился к самому ближнему возле выхода столику.

– Здесь свежее, – заявил нагло и, дождавшись, пока Светия и еще одна девушка поставят перед нами подносы, набросился на еду. Но уже через минуту недоуменно промычал: – А сметана где? А сладенькое? Ты ведь знаешь, что мне нравится?

– Сейчас-сейчас, мой сахарный! Только не беспокойся!

Достала она меня уже этим обращением! Словно переполошенная наседка, Мансана вскочила на ноги и понеслась на кухню. Стыдно было так обманывать отличную, чуткую, добрую и отзывчивую красавицу, но иного выхода для прочтения истории и подготовки к завтрашним перипетиям у меня не было. В противном случае мне придется завтра очень сутяжно и трудно. Вряд ли хранители во главе с дядюшкой Крустом оставят меня в покое.

Поэтому, как только моя любовница скрылась в проеме, ведущем на кухню, я проворно выскочил из-за стола и метнулся к выходу из пейчеры. Мимо Емляна я постарался пройти просто спешащей походкой, но при этом довольно громко попросил:

– Если меня захочет увидеть Мансана, я в оружейном магазине второго проулка. Она там со мной была.

А на улице припустил во всю прыть. Причем не ко второму проулку слева, а к первому справа. Да там и затаился среди многочисленных киосков цветочниц и лотков продавщиц пирожных. Светило уже практически село, так что ночное искусственное освещение делало меня не слишком заметным. Замер с независимым видом и стал ждать.

Видимо, сердобольная красавица собрала на кухне всю сметану и все наличное сладкое. Потому что выскочила с раскрасневшимся личиком на улицу только минут через десять. Хорошо, что сама, без помощников. Иначе моя затея заманить ее на место несуществующей встречи раскрылась бы сразу. Но и в дальнейшем моим планам не суждено было осуществиться. Мансана оказалась настолько хитрой и сообразительной, что я даже диву дался: она не пошла в проулок и не устремилась к хорошо ей видимой издалека двери, а встала на углу так, чтобы и вход в пейчеру контролировать, и не менее хорошо освещенный вход в оружейный магазин просматривать.

Она замерла в точке наблюдения, а я почувствовал себя вздрагивающим от злости. Что за напасть такая? Да так никакая, даже самая ревнивая и вредная жена себя вести не станет. А я ей кто? И думать неприятно: любовник-недоросток. Чего вцепилась, как вошь в бомжа? Все равно ведь любые наши отношения закончатся разрывом. И чем позже он случится, тем окажется для меня болезненнее в психологическом плане. Да и в остальных планах тоже! Особенно если представить скорое пришествие Машки вместе с близняшками.

«И винить некого, – появились покаянные мысли. – Сам виноват в первую очередь. Нет чтобы заранее придумать кучу всяческих табу и жутких горных традиций, по которым, например, парню с девушкой можно заниматься сексом только через ночь? Или через две? Нет, две – это уже слишком. Да и одна… хм… долго».

Сообразив о сути моих фривольных мыслей, я разозлился на себя еще больше. Вот уж самец недоделанный! Всю жизнь практически только одним местом и думаю. За что в итоге больше всего и страдаю.

Мансана так и продолжала стоять на своей беспроигрышной позиции, доводя меня видом своей прелестной фигурки до неуправляемого бешенства. И я даже настроился выйти из своего укрытия немедленно, пройти мимо, грубо на нее наорать и демонстративно закрыться в номере. Не станет же она выламывать дверь? И уж Емлян ей в этом деле точно не поможет. Я уже и шаг первый сделал в нужном направлении, но узрел, с какой опаской и нервными движениями крутится женская головка во все стороны, высматривая мое тельце, пожалел ее и решил дать еще один шанс.

Пришла отличная мысль слегка прогуляться. Полчасика, а то и часик посмотрю на вечерний Рушатрон, а там, глядишь, и у девушки появится дельный предлог на меня рассердиться да и домой умотать. Тем временем я и психическое состояние успокою и вечерний моцион совершу перед ночным чтением. А уж если вернусь и опять-таки застану приставучую блюстительницу моих нравов, то уже точно наору, разругаюсь и бессердечно заявлю, чтобы до утра она ко мне даже не показывалась. Пусть меня потом считают полным самодуром. Так, по крайней мере, любая девушка окажется успокоенной в плане ревности и уж одну ночь без моей ласки как-нибудь перетерпит.

А мне после этого, с должными знаниями по истории в голове, уже ничего страшно не будет. Утром разрулю все проблемы.

Так и двинулся по узкому проулку в сторону порта, намереваясь дойти до набережной и вернуться обратно по параллельной, более широкой улице. Вначале идти было легко и спокойно, тем более что тротуары стали почти свободны, толпы пешеходов рассасывались прямо на глазах, да и на проезжей части движение резко пошло на убыль. Видимо, в семьях здесь практиковался более поздний прием пищи, чем в общественных заведениях. Вот все и разбегались по квартирам и прочим апартаментам. Так я рассудил по слишком позднему завтраку в семье Мансаны и чуть ли не предобеденному приходу на службу ее папочки. Плюс в проулке так и витал стойкий запах продолжающихся дожариваться и тушиться блюд на ужин. Так что когда вообще ни одного прохожего или гуляющего на набережной я не увидел, то совсем не удивился. Хотя освещение там наблюдалось чуть ли не повышенное. Военные корабли тоже освещались довольно четко, да и матросы там проводили группами какие-то пробежки. Флот – великая сила! Муштруют парней даже перед вечерними склянками.

Так и пройдя под самой кромкой домов по набережной, я вышел на параллельную улицу и двинулся в обратный путь к пейчере. Здесь оказалось более многолюдно, хотя никто из прохожих в мою сторону даже не посматривал. Проносились редкие всадники, тарахтели и скрипели тарантасы и кареты, из какого-то проулка выплыл и не вписался в поворот громоздкий дилижанс. Возницы ругались и шумели, пытаясь дать взад две запряженные пары коней, и мне настолько понравился царящий на улице дух прошлых веков, что я на какой-то момент замер, всматриваясь и впитывая удивительную атмосферу этого мира.

Вот в этот момент все и случилось. Что-то вязкое опутало мне плечи и туловище, по голове ударило нечто тяжелое и вонючее, и я провалился в омут бессознательности.

Глава двадцать седьмая

«Если вас ударят в глаз…»

Именно эти слова дурацкой песенки начали прокручиваться у меня в мозгу, когда я стал приходить в себя.

«Если вас ударят в глаз, вы невольно вскрикнете! Раз ударят, два ударят, а потом привыкнете!»

Конечно, я за свою короткую жизнь к чему только не привык. Порой издевательства подружек больше доставали, чем простая физическая боль. Да и голова у меня с рождения – крепкая до необычайности. Машка шутила, что туда весь мой «рост» ушел. Так что соображать я стал вместе с зазвучавшим напевом, но вот страшный дискомфорт все равно оставался. И виной всему был жуткий, тошнотворный запах, от которого немедленно хотелось проблеваться. Тем более ощущение вони удивляло по той причине, что я вроде как куда-то несся, лицом вперед, и меня с приличной скоростью обдувал встречный ветер. Мое тело несколько дергало то вверх, то вниз, проседало и подскакивало, а над головой раздавались странные хлопки. Словно парусина, трепещущая на сильном ветру. Может, меня к верхушке мачты привязали?

Даже мысль мелькнула, что это обозленный мичман так решил отомстить за собственное унижение. Собрал компашку верных друзей, подкрался сзади и…

Но глаза-то все равно открывать надо. Хотя пришлось п роморгаться вначале: башку мне все-таки пробили, и на глаза натекла запекшаяся к данному времени кровь. Руками, хоть они в принципе и оставались свободны, мне до лица дотянуться никак не удавалось. Словно мою грудь, плечи и спину укутали в толстый кокон-корсет или доспех неудобный, и теперь руки в локтях даже до середины не сгибались. Лишь с трудом дотянулся пальцами обеих друг до друга. Что за нечисть?

Когда глаза открылись, ноги поджались непроизвольно: подо мной была пропасть! Несмотря на полную темень и пока так мною и не доказанное отсутствие лун, я понял, что кто-то несет меня по воздуху. А когда рассмотрел далеко внизу огни какого-то маленького городка, то догадался и о примерной высоте полета: около километра!

Будь я женщиной, наверняка бы зарыдал, забился в истерике, да и помер бы благополучно. Отмучился бы и отошел, как говорится, туда, откуда не возвращаются. Но никак не получалось, при всем желании. Еще и какой-то противный внутренний голос твердил мне со злорадством: «Так тебе и надо, дуралей! Нет чтобы сидеть в номере, тискать упругие женские сиськи да заедать это удовольствие сметаной, так тебя тараканы в дурной башке потянули “прогуляться”! Учиться ему надумалось, имбецилу! Вот теперь будешь изучать историю собственной задницей и продырявленной башкой!»

Неконструктивную самокритику я задавил в зародыше, а вот любопытство – не смог. И стал выворачивать голову вверх и закатывать глаза, пытаясь рассмотреть, что за чудовищная птица меня тащит. Тут мне тоже мешал все тот же кокон, упирающийся в затылок. Но я таки вывернулся и при свете звезд рассмотрел мощное, покрытое густой и длинной шерстью туловище от колен и выше. Искривленные руки-лапы. И голова! Очень похожая на голову сатира: козлиная бородка, толстенные губы, нос клювом, выпученные глаза и торчащие во лбу под прямым углом рожки. Все это тело венчали хлопающие за его плечами кожистые крылья.

Без сомнения, эта птица-сатир никогда не знала воды: смрад забивал мне нос даже при сильном встречном потоке воздуха.

Почувствовав мои движения, летающее создание наклонило голову, и противная пасть расплылась в улыбке.

– Очнулся, звереныш? – Вот это да! Оно еще и разговаривает, поразился я. – Что ж ты такой тяжелый, мясо?

– Сам ты козел! – вырвалось у меня со злости.

– Ха-ха! – захохотало чудовище. – Дитятко шустрое и живучее! Дитятко свеженькое! Ха-ха! А облегчиться дитятко не желает?

Как это ни покажется странным, но мне и в самом деле не только блевать хотелось. Поэтому, хоть и дрожал от страха, выдавил из себя вполне ехидно:

– Желает! Вон под тем деревом в роще попрошу меня оставить.

Еще более громкий и вульгарный смех меня чуть не оглушил.

– Ох, уморил, шутник! Даже я внизу ничего в той темени не вижу, а он будто филин ходячий! Ха-ха! Но! Если ты так желаешь… – И мерзкий сатир издал не то вопль, не то призыв: – Азрака!

И в следующий момент просто бросил меня. Со сдавленным криком я увидел удаляющиеся от меня огромные когти, из центра которых торчали еще более неуместные копыта, и ощутил снизу приближающийся холод смерти. С такой высоты упасть и не разбиться – шансов нет. Наверняка это и есть те самые кречи, которые не клюют детей, а просто их воруют, отдавая на корм своим прожорливым птенцам, и сейчас мы как раз над логовом этой образины. Вот он и сбросил меня, заодно желая превратить в качественную отбивную. Не иначе как смерть.

Но не успел я додумать эту мысль о собственной гибели и удивиться, почему же перед моими глазами опять не проскакивают кадры из всей моей жизни, как что-то опять резко дернуло меня вверх. Хлопки над головой раздались с бешеной частотой, моя голова чуть не отвалилась от рывка, а зубы чуть предательски не откусили вываленный на подбородок язык.

Жесть! Меня опять несла какая-то образина, очень схожая с прежней, но с явными признаками женского пола. Причем тошнотворный запах бил по моим ноздрям с еще большей, туманящей сознание силой. Мне даже дурно стало, и я, кажется, потерял сознание. Потому что когда очнулся, уже наступило утро и Светоч яркими лучами пытался нас достать чуть сзади и справа. Мы однозначно летели на север! А там, насколько я помнил карту, находилось то самое государство зроаков, исконных врагов империи Моррейди.

Неужели меня несут туда? А зачем? Или эти кречи тоже там проживают? Скорее всего, именно из-за подобной дружбы с кречами этих жестоких зроаков и ненавидят во всем мире. Или еще причины есть? Их полно наверняка. Да, все-таки не успел я почитать историю! Но больше всего мне не нравились упоминания летающего сатира о свеженьком мясе. Зачем он так надо мной издевался? Зачем запугивал? Да и вообще, зачем им дети? Может, зроаки из них нечто наподобие янычаров взращивают? Истории наших миров очень странно схожи и местами могут переплетаться, соприкасаться самыми неожиданными сторонами. Может и такой выверт местной действительности существовать. Ведь недаром новобранцев и молодых солдат во все времена называли «пушечным мясом».

Но в таком случае у меня есть шанс. Пока они меня «под ружье» поставят, пока разберутся, что я не дитятко и совсем не расту, глядишь, и шанс представится сбежать. Или еще чего придумаю. Главное, сразу не убьют. А недавнее бросание вниз наверняка преследовало только одну цель: чтобы я и в самом деле «облегчился» от страха. Может, я и в самом деле успел?..

Внимательно прислушался к собственным ощущениям, подвигал нижней частью тела, пошевелил пальцами ног. Нет, вроде сухой, не опозорился. Даже вздохнул после этого с некоторым облегчением и законной гордостью. А потом опять попытался рассмотреть, что там у меня над головой и под ногами.

Над головой устало трепетал крыльями самец. Видно было, что он и в самом деле летел на пределе сил, на меня внимания не обращал, а про шутки и думать забыл. Чуть ниже нас и справа летела его самка. Видимо, это ее и звали Азракой. А внизу, казалось протяни руку и достанешь, возносился горный хребет. Причем хребет явно рукотворный, словно игравшиеся великаны гигантскими топорами и клиньями скололи по сторонам все лишнее, оставив по центру грубо отесанную, неровную стену высотой метров восемьсот и толщиной около двухсот метров. Стена тянулась и вправо и влево до самого горизонта, и я понял, почему до сих пор империю зроаков не стерли с лица этой планеты: к ним легко могли добраться только летающие на такой высоте кречи.

Сразу за стеной виднелись поселки, маленькие веси, шикарные замки с далеко раскинувшимися парками и садами, крепости разного размера и разного архитектурного формата, много возделанных полей, лугов. Большими пятнами и островами выделялись рощи и густые дубравы, кое-где даже виднелись солидные лесные массивы. Часто мелькали озера с синей, незамутненной водой, спокойные речушки и красивые искусственные водоемы. В общем, по первому взгляду – невероятные природные богатства, благодатный край, р айское место для проживания. Оставалось только удивляться, что здесь творится и как зло здесь обосновалось.

Один за другим стали попадаться города, обнесенные скорее декоративными, чем защитными стенами. И когда на горизонте показался самый большой из увиденных за утро городов, кречи резко пошел на снижение и буквально спикировал на территорию отдельно стоящей крепости, совмещенной с великолепным замком и небольшим поселком.

Причем меня просто кинули с пятиметровой высоты прямо в узкий колодец, глубиной метров шести. В момент броска сдерживающий меня кокон встряхнулся, раскрылся, и я вывалился из него, словно выскользнувшая из сетей рыбина. Хорошо хоть ногами строго вниз. Инерцию удалось погасить чудом. Прокатившись два метра по земле как заправский спецназовец, я все-таки врезался в равнодушную каменную стену и уже под ней затих, приходя в чувство и пытаясь выстроить разбегающиеся мысли. Но как я при падении ноги-руки не переломал, так и осталось для меня загадкой. Вскочил, стал внимательно осматриваться, ощупывать стены и собственное тело.

Колодец восьмиугольной формы, метров шести в высоту, и в самом низу имелась массивная, сделанная, скорее всего, из крепкого дуба дверь. Понятно, что на мои слабые, поначалу даже вежливые стуки и заполошные крики с той стороны никто не отозвался. В окошке чистого неба над головой тоже вначале никто не появлялся, но когда я в бессильной злобе стал со всей силы молотить по двери ногой и рычать от злости, сверху послышались голоса:

– Ты смотри, какой живчик попался!

– Ни одной ноги не переломал!

– Вот будет повару забава, он таких любит погонять для притока крови. А то ночью мелкую девочку притащили, да и то мертвую.

– Ну вот и здорово, что тебе товар понравился, – говорил с какими-то заискивающими нотками сбросивший меня сюда кречи. – Давай деньги.

Его собеседник, продолжающий меня рассматривать с каким-то нездоровым, голодным интересом, облизнулся и раздраженно рыкнул:

– Теперь расчет за детей дает управляющий. Требуй с него!

Он выглядел почти как нормальный мужчина. Пусть даже и довольно мощный, хорошо упитанный мужчина. Но от человека очень сильно отличался строением головы и несколько утолщенной шеей. Челюсти, широкие, выдвинутые вперед и с огромными, торчащими наружу клыками, скорее, могли принадлежать орангутангу. Ну и нос его никак не вписывался в понятие «картошка». Скорее расплющенная свекла с двумя дырищами. Ушей под длинными, слегка вьющимися волосами видно не было, да и все остальное вполне походило на человеческие органы. Но из-за расширенных челюстей голова получалась треугольной, округленной вершиной кверху, и сразу выдавала в неприятном существе представителя, совершенно отличного от человеческого вида.

Логика мне подсказала, что это и есть присно известный зроак. Последние сомнения, у кого я в плену, рассеялись окончательно. Но вместе с этим громадной волной накатила еще б ó льшая паника. Если меня сюда доставили и продали в янычары, то при чем здесь какой-то повар? Еще большей жутью дохнуло на меня при упоминании о какой-то мертвой девочке. Уж ее-то забирать в солдаты – вообще ни в какие ворота не лезло.

А события, совершенно мною неуправляемые, продолжали катиться по неизвестной колее.

– О! А вот и повар со своим харезбеком. – Зроак показал в мерзкой улыбке и все остальные огромные зубы. – Вечером банкет, торопится рулетов и колбасок наделать.

– А деньги? – еще больше заволновался кречи. – Мы с Азракой чуть не надорвались в пути, хочется домой полететь и отдохнуть как следует.

– Слышь, Брой, а когда тебя здесь обманывали или не заплатили?

Чуть раньше я услышал приближающееся грозное рычание, затем шум сбрасываемого засова, будоражащий скрип двери, и в замкнутое стенами пространство ворвался похожий на смесь волка с козлом монстр. Я успел броситься от него к противоположной стене, сжаться в комок и прикрыть голову руками. С остановившимся от ужаса сердцем я почувствовал, как образина шумно меня обнюхивает, и услышал раздавшийся рядом голос:

– Ха! Так ведь дитятко не в крови, и ноги целы.

– А тебе уже и лень самому кусок мяса оттащить! – раздался сверху смех зроака. – Все своего харезбека учишь по команде носить. Кстати, малец цел, только что так в дверь ногами колотил, что даже я залюбовался.

– А? Это хорошо. – Сквозь приоткрытый глаз я заметил, как надо мной склонился второй зроак. – Эй, мясо, сам пойдешь или тебе сразу пусть мой любимчик позвоночник перекусит?

Невзирая на страшное желание и проблеваться, и срочно опорожнить кишечник, я шустро вскочил на ноги, с леденящим чувством поглядывая на страшную парочку: зроак плюс харезбек. Волосы у меня встали дыбом, когда я на разумном существе рассмотрел запачканный кровью фартук, а на его дрессированном неразумном помощнике – ошейник из очень подозрительной кожи.

Большего мне рассмотреть не удалось, зроак равнодушно повернул и тронулся в обратный путь:

– Держись за мной. Отстанешь – харезбек тебе ногу откусит, он еще голоден.

И действительно, пока я шел, странная помесь козла и волчары с рычанием стелилась за мной следом и пыталась ухватить за пятки. Как я пожалел, что поменял прочные, обитые железом ботинки на легкие сандалии!

Но чуть позже я вообще пожалел, что на свет родился. Мы вышли в какой-то двор, где, похоже, на большом столе разделывали животных. Настолько он был заляпан старой и свежей кровью. Вонь там тоже стояла невыносимая, и я чуть снова не потерял сознание. Но не успел я и покачнуться, как приведший меня зроак схватил в руки бич и с радостным оскалом на морде провозгласил:

– Хочешь жить – бегай и изворачивайся, дитятко!

И первый удар бича вместе со жгучей болью опустился на мое плечо. Понятно, что я забегал, заметался по замкнутому двору как угорелый. В панике выискивая любое место, куда можно было бы забиться словно мышь или ввинтиться словно уж. Увы! Даже дверь, через которую мы сюда вошли, оказалась заперта наглухо А когда я рассмотрел то, что оказалось нарублено в огромной кастрюле, я заорал благим матом и ускорился раза в два. Кажется, несколько раз, обламывая ногти, даже попытался взобраться по отвесной стене. Еще бы не паниковать и не сходить с ума: в кастрюле я заметил разрубленную детскую ладонь.

И только после минут пяти беспрерывного бега почувствовал, как удары иногда-таки попадают по моему телу. Видать, мясник приноровился к моей тактике и теперь взмахивал своим орудием несколько по-иному. При этом он хохотал как оглашенный и выкрикивал время от времени:

– Ай да басовитое дитятко! Ай да шустренький кусочек мяса! Ну потешил, ну молодец!

Пока я метался, мои мечущиеся мысли тоже кое-как приобрели хоть какое-то единое направление и сориентировались только на одном: как выжить? В данной ситуации вопрос казался из категории полного абсурда, потому что на самом деле все мои органы чувств просто вопили о приближающейся смерти. Разве что если уж припоминать мою интуицию – она молчала. Что и не удивляло при создавшейся какофонии в моей голове. Но некое реальное отношение к действительности все-таки сработало, отыскало главную несуразность, по его мнению, в происходящем.

Сам поражаюсь, с каким таким отчаянным рывком я подался к зроаку, замер от него всего в трех метрах и сжавшимся от спазм страха и перенапряжения горлом вполне отчетливо выдавил:

– Я не дитятко!

Мой экзекутор даже растерялся. Замер и нахмурился, рассматривая меня внимательно. Но по инерции таки спросил:

– А кто же ты?

– Я взрослый мужчина. Мне уже двадцать лет.

– Хо-хо! А не врешь?

– Да чего мне врать?..

– Тогда почему такой мелкий?

Словно в дурном сне, я лепетал истину, набившую мне в последние годы оскомину:

– Упал я на спину, повредил позвоночник, совсем с тех пор перестал расти.

Стоящий передо мной злейший враг всего человечества шагнул вперед, схватил меня пятерней за волосы и стал внимательно рассматривать мое лицо. После чего неожиданно заорал жутким голосом:

– Заррабга!

Моя голова чуть не осталась у него в руках, настолько резво самостоятельно живущие ноги предприняли попытку сбежать от такого вопля. Но результатом этого стала заскрипевшая дверь за моей спиной и несколько недовольный голос еще одного зроака:

– Ты чего орешь, идиот?! Хочешь накликать гнев принца к себе на голову?

– Да как же не орать, Заррабга. – Рука повара так и продолжала приподнимать меня над землей за волосы. – Ты посмотри, что мне подсунули? Он утверждает, что он старый для деликатесов! Говорит, что ему двадцать лет.

В моем поле зрения появилось еще более противное существо. Причем какое-то внутреннее противление и еще большую ненависть к нему вызывала татуировка на весь лоб: знаменитые три щита в ряд. Подобное мне показалось кощунством, лишь чуть менее уступающим людоедству.

Татуированный приложил свою лапу к моему лбу и словно прислушался. Потом скривился и согласно закивал:

– Может, и не двадцать, но точно старый.

– И что я сегодня на вечер приготовлю? – сокрушался мой мучитель, разом потерявший ко мне весь интерес. Он даже толкать меня не стал, просто уронил где держал и с убитым видом поплелся к разделочному столу. – Ты управляющий, ты и выкручивайся по поводу ужина.

– Не наша вина. – Второй зроак достал свисток и пронзительно свистнул. – Тем более я не такой дурак, чтобы о деликатесах сообщать до того, как их приготовят и подадут на стол. Ага, летит, воробышек.

Пока я отползал под стенку, никому не нужный, во двор опустился доставивший меня сюда кречи и с довольным видом протянул вперед лапу:


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю