Текст книги "Перстень Сварга (СИ)"

Автор книги: Веда Корнилова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 74 страниц)

– Не знаю. Все будет зависеть от того, что он придумает в тот или иной момент.

Еще женщина то и дело оглядывалась назад. Вроде по-прежнему все тихо и темно, только вот долго ли продлится подобная благодать? Вряд ли…

Оглянувшись в очередной раз, Олея увидела цепочку огоньков, которые двигались с той стороны, где находилась деревушка. Огоньки… Понятно, что это такое: по ночам всадники передвигаются не просто так – многие держат в руках факелы, чтоб освещать себе дорогу. Что ж, вполне разумная мера предосторожности, если хочешь остаться в живых сам, и сохранить свою лошадь в целости и сохранности.

– Бел, смотри! Что это такое? Погоня?

Мужчина, услышав голос Олеи, остановился на мгновение, оглянулся назад, и вновь пошел вперед.

– Бел…

– Ну конечно, это погоня, что же еще? Очевидно, в деревушку примчался тот отряд, что ранее проследовал на таможню. Не исключаю, что там только часть отряда, но нам хватит и ее.

– Думаешь, это они? Ну, люди из того отряда, который мы видели?

– А другим тут взяться неоткуда. Судя по всему, хозяин этого мальчишки успел добраться до таможни, и рассказал о подозрительном человеке, который очень похож на того типа, за которого дают сотню золотых. Вот за нами и кинулись в погоню. Золото любят все… Не отвлекайся, смотри вперед. А еще лучше – под ноги гляди, чтоб не упасть.

Тем не менее женщина не могла не смотреть назад. Можно сказать, в ту сторону голова поворачивалась сама собой. По счастью, огоньки вначале направились несколько левее, в ту сторону, куда мальчишка первоначально и пытался завести беглецов. Какое-то время огоньки неподвижно стояли на одном месте, а затем разделились, и направились в разные стороны. Понятно, идут вдоль все той же кромки каменного поля, а значит, скоро отыщут и связанного мальчишку.

– Бел…

– Я все вижу. Не отвлекайся.

Ну как тут не отвлечься?! Олея, хотя по-прежнему и шла за Белом, но все же косилось в сторону огоньков, а они, в свою очередь, медленно передвигались к тому месту, где лежал мальчишка. Вот огоньки остановились, а вскоре к ним направились и те огоньки, что до того двигались в другую сторону.

– Бел, они, кажется, на того мальчишку наткнулись!

– Похоже на то.

– И теперь они за нами пойдут?

– Попытаются это сделать. Но ты же видела – я веревки перерезал, так что если за нами кто и двинется на ощупь, то далеко он не пройдет, да и времени это займет немало. Так что у наших преследователей просто не останется иного выхода, кто как ожидать рассвета.

– Хорошо!

– Хорошо еще и то, что сейчас ночь, а не то эти люди просто осыпали бы нас стрелами. Днем бы мы никуда от них не ушли, а сейчас, в темноте, стрелять неизвестно куда нет ни какого смысла – напрасный перевод стрел.

– Как ты думаешь, нам еще долго идти по этим камням?

– Слушай, ты можешь хоть немного помолчать? Неужели непонятно – в темноте звуки разносятся очень далеко!

– Я, вроде, говорю негромко…

– Хм… – съязвил Бел, не оборачиваясь.

А звуки тут, и верно, разносятся далеко. Вон, до слуха беглецов сзади стал доноситься какой-то шум, в котором можно было разобрать лошадиное ржание, недовольные человеческие голоса, еще какие-то звуки… Наверняка пытались, было, пойти вслед за беглецами, а веревка оказалась обрезанной. Вон, шум не утихает, и звуки голосов становятся все резче и громче… А, ладно, Бел прав – сейчас не до них. В их положении отвлекаться на посторонние звуки – это слишком большая роскошь.

Сколько еще времени беглецы пробирались по этому каменному полю – непонятно, но Олее показалось, что это длится нескончаемо долго. Выполняя просьбу Бела, она помалкивала, не говорила ни слова, но по-прежнему прислушиваясь к тому, что творилось у них за спинами. Наверное, женщина уделяла этому слишком много внимания, и оттого для нее оказался полной неожиданностью услышать впереди себя громкий мужской голос, который что-то скомандовал на незнакомом языке. Помимо вполне естественного испуга, Олея почувствовала нешуточное облегчение на душе – они все же миновали это каменное поле.

Меж тем на прозвучавший вопрос Бел что-то ответил на том же языке, и затем, подняв вверх одну руку, а второй по-прежнему держа за повод своего коня, он пошел вперед, на ходу бросив Олее:

– Иди за мной. И руку подними…

Еще несколько шагов – и беглецы вышли на обычную землю, сухую и утоптанную, но Олея и ей была рада – отчего-то каменное поле, оставшееся за их спинами, вызывало у нее глубокую неприязнь. Наконец-то оно осталось позади!

Надо бы радоваться, что они уже в Закаре, только вот сейчас перед ними стоят четверо стражников, и без всякой симпатии смотрят на нарушителей границы, и их неприязненный вид явно не располагает к долгой и душевной беседе. Впрочем, если бы дело ограничивалось одними взглядами!.. Трое из стражников держат в руках мечи, а у одного взведен небольшой арбалет. Все четверо явно настороже, не знают, что можно ожидать от незваных ночных гостей.

– Если что, то на тебе арбалетчик… – чуть слышно прошептал Бел.

Ну, понятно – арбалетчик, так арбалетчик! А меж тем стражники окружили пришедших, и устроили Белу что-то вроде допроса, а он в свою очередь, как видно, попытался договориться, чтоб их отпустили. Вон, даже деньги предлагает… Но тут даже Олее было ясно, что пограничники (а может, это были таможенники или стражники – кто их разберет?!) деньги брать не будут – слишком большой шум стоит на той стороне границы, и как бы взятые деньги позже боком не вышли. Так что таможенникам сейчас надо прежде всего разобраться в том, что за птицы такие залетели к ним в страну, и отчего их появление сопровождается таким громким гомоном на той стороне границы. Можно почти наверняка утверждать, что тут речь не идет о простых контрабандистах, тут дела посерьезнее. В этом случае уже не до побочного заработка, надо выполнять свои прямые обязанности. Бела остановили на полуслове, не дослушав, по-прежнему держат мечи наизготовку, и головой в сторону кивают – пошли, мол, к начальству, пусть с вами разбирается командир, а наше дело маленькое – доставить тебя к нему! В ответ Бел лишь шутливо поднял вверх обе руки – слушаюсь, мол, подчиняюсь и иду!, а затем, обернувшись к Олее, коротко бросил:

– Давай!..

Мужчина с арбалетом не успел ничего ни понять, ни сделать, когда от резкого удара хлыста его рука дернулась вниз, и инстинктивно нажала на спуск. Арбалетный болт сорвался, и ударил в бедро стражника, стоявшего неподалеку от него. Тот истошно закричал, схватившись руками за раненое место, и упал на землю – от неожиданности ноги сами собой подогнулись в коленях. В то же самое мгновение Бел изо всех сил врезал кулаком в челюсть стоявшему рядом с ним мужчине. Под рукой Бела что-то неприятно хрустнуло, и мужчина взвыл не своим голосом.

Ох, – невольно подумала Олея, – ох, если у этого человека сломана челюсть (а, похоже, так оно и есть), то парню придется чуть ли не месяц одним бульончиком питаться. Не повезло человеку…

Ну, жалость жалостью, а отвлекаться все одно не стоит. Второй удар хлыста – и ремень обвился вокруг руки еще одного стражника, сильный рывок – и меч его меч полетел на землю, что неудивительно – рука мужчины оказалась выдернутой из сустава. Не страшно, лекарь враз поставит на место.

Однако мужик со сломанной челюстью, несмотря на острую боль, решил вступить в бой. Размахивая мечом, он кинулся к Олее, пытаясь вырвать у нее хлыст, или хотя бы перерубить его. Именно этот намерение и разозлило Олею больше всего. Ну, дурак, сам напросился! Сделав пару обманных замахов, точно она пыталась ударить нападавшего по ногам, Олея умудрилась едва ли не снизу послать удар так, чтоб ремень обвился вокруг шеи нападавшего, небольшой рывок сбоку – и мужчина медленно осел на землю. Это очень опасный удар, при неправильном выполнении которого человек может остаться парализованным до конца своих дней. Помнится, дядюшка Генар строго-настрого приказывал племяннице ни в коем случае не злоупотреблять этим ударом, а не то разок ошибешься – и человек вполне может стать инвалидом.

Тем временем арбалетчик отбросил в сторону свое разряженное оружие – некогда было вновь взводить тетиву. Вместо этого он выхватил длинный кинжал, и молча кинулся к Белу. По счастью, тот не зевал, и такое же оружие оказалось и в его руках. Мужчины кружили друг против друга, следя за каждым движением противника, и стараясь не упустить первый же момент, когда стоящий напротив чуть зазевается, или на миг утратит осторожность.

На помощь к арбалетчику кинулся мужчина с неподвижно висящей рукой. Надо же, и этот не желает сидеть спокойно! Пусть одна рука у него была выдернута из сустава, но с второй-то все было в порядке! Выхватив левой рукой короткий нож, он бросил его в Бела, причем послал нож довольно точно – похоже, этот человек относился к тем людям, что одинаково хорошо владеют обеими руками. На счастье, Бел вовремя сумел уклониться от летящего на него ножа, а окончательно разозленная Олея хлестнула мужичка с неподвижно висящей рукой одним из тех запрещенных приемов, которые можно применять лишь в самом крайнем случае. Удар вышел просто на загляденье, любо-дорого, и мужик взвыл не своим голосом – еще бы ему не орать, ведь Олея без всякой жалости задела его седалищный нерв. Что, больно? Ничего, впредь тебе наука – нечего лезть в чужую драку, а уж тем более не стоит кидать ножи в живых людей! Так что лучше пока полежи на земле, поохай, а не то будет еще хуже!

Белу не понадобилось много времени, чтоб разобраться со своим противником. Правда, тот оказался умелым воином, но Бел был ничуть не хуже. Отводящий удар, блокировка встречного, небольшой нырок в сторону, удар рукояткой кинжала по голове противника, добавить ребром ладони по шее… Все.

Беглецы еще раз оглядели поле сражения. Да уж, повоевали: двое лежат неподвижно, один от боли не может даже говорить, только подвывает да зло шипит, а последний, с коротким арбалетным болтом в ноге, не в состоянии встать с земли, но зато с ненавистью смотрит на парочку незнакомцев.

– Не получилось у нас с тобой тихо пройти… – вздохнул Бел. – Кстати, ты там парня не убила? Что-то он молчит и не шевелится…

– Жив… – Олея потрогала шею парня, которому незадолго до того нанесла удар хлыстом по шее. – Правда, притворяется – вон, глаза закатил, будто в беспамятство впал… С этим все в порядке. Онемение начнет проходить примерно через четверть часа, еще через час парень будет бегать по-прежнему.

– Ловко ты его…

– А то!

– Остается только радоваться, что против меня ты этот хлыст не применяешь… – чуть усмехнулся Бел.

– Я уже начинаю привыкать к тому, что доброго слова от тебя не дождешься!

– Это как получится… – и Бел направился к сидящему на земле мужчине с арбалетным болтом в бедре. Надо же, и этот попытался ткнуть Бела ножом, причем исподтишка! Не страшно, второй раз парня на этот трюк не возьмешь.

Нож полетел в сторону, а мужик получил хороший тычок в зубы, после чего Бел заговорил с ним резко и зло, но и раненый ответил ему примерно так же. Похоже, после всех событий сегодняшнего дня Был больше не был настроен вести особо дружелюбные беседы, и оттого без раздумий протянул руку к короткому древку арбалетного болта. Этого оказалось вполне достаточно для того, чтоб раненый враз одумался, и что-то быстро заговорил. Несколько вопросов Бела, ответы раненого, после чего Бел встал, перед этим ткнув пальцем в шею мужика, после чего тот обмяк, и без сознания опустился на землю.

Глянув на лежащее тело, Олея уже привычно прикинула – и этот придет в себя через какое-то время. Итак, перед беглецами опять находятся четыре неподвижных тела, распростертых на земле. Не страшно, все четверо живы, а в остальном с ними пусть их начальство разбирается. Сейчас для беглецов главное – то, что они все же перешли границу, пусть и не так, как им бы того хотелось.

– Ну, все, пошли! – Бел легко заскочил на своего коня. – Чего ждешь?

– Не ругайся… – Олея уже была в седле. – Мы с тобой опять такого натворили!..

– Да, вышло не очень… Никак у нас с тобой не получается скинуть с себя хвост!

Копыта лошадей стучали по твердой земле, но не прошло и получаса, как беглецы оказались на дороге, пусть и грунтовой, но хорошо укатанной – похоже, Бел знал, куда надо было ехать, чтоб миновать посты пограничников.

– Куда мы сейчас? – поинтересовалась Олея. А что, от границы они отъехали на довольно большое расстояние, так что, пожалуй, можно и поговорить.

– Нам туда! – махнул рукой Бел. – Пару часов в пути – и мы с тобой окажемся на большой дороге, ведущей в столицу Закары. С рассветом это будет очень оживленная дорога, и у нас есть возможность затеряться среди людей.

– Мы что, направляемся в столицу этой страны?

– Да, ее никак не миновать.

– Н-да…

– В чем дело?

– Знаешь, на кого мы с тобой сейчас похожи? На удирающую лисицу, у которой на хвосте висит целая стая собак.

– Тогда уж не на одну, а на двух лисиц! – внезапно улыбнулся Бел. – Ну, что, лисичка, будем и дальше заметать хвостами свои следы?

– Раз такое дело, друг мой лис, то побежали!

Ну, бежать – так бежать, только вот у беглецов что-то никак не получается сбить погоню со следа, а может все дело в том, что их преследуют слишком опытные загонщики. Ну, когда же у удирающих людей наступит хоть небольшая передышка?

Глава 15

Беглецы провели в дороге остаток ночи и почти весь день. В темноте Бел и Олея по дорогам передвигались с осторожностью, зато с того времени, как наступил рассвет, гнали лошадей уже без всякой жалости. Сейчас для них самым главным было уйти как можно быстрее от границы и как можно дальше вглубь страны.

Удивительно, но вблизи границы и на ночных дорогах беглецам не встретилась не одна живая душа, если, конечно, не считать тех четырех стражников на самой границе, схватки с которыми избежать не удалось. Странно, ведь в приграничье должно быть еще немало стражи!

Олея не удержалась, и задала этот вопрос Белу, а тот в ответ лишь насмешливо хмыкнул – а за что я, по-твоему, целый кошелек денег отдал?! Вот за это самое, за тайную тропу до границы, а заодно и от границы, то есть за ту дорогу, где пограничная стража обычно не ходит. Тот человек мне много чего поведал, в том числе и о дорогах в Закаре. Знаю, куда идти.

Проще говоря, тут есть нечто вроде узкого коридора, давным-давно негласно протоптанного контрабандистами, о котором страже давно известно, но, тем не менее, куда она обычно не суется – именно за то пограничной страже и платят, чтоб она глаза кое на что закрывала. Точно такой же коридор есть и в Вайзине… Кстати, чужакам, не состоящем в том обществе благородных контрабандистов, в том коридоре и близко показываться не стоит: такие наглецы головы лишаются моментально, что, вообще-то, верно – не стоит лезть в чужой огород, за обустройство которого ты не платил. Ведь не просто же так дежурило четверо стражников у того места, где беглецы выбрались из каменного поля: за переход положено денежку отстегивать, и именно того четверка мужиков и ждала. Кстати, эти стражники еще и оттого явили собой пример неподкупности и принципиальности, что никто из них ранее не видел Бела, и сообщений о том, что какой-то новый человек пойдет через границу они не получали, а к чужакам в здешних местах отношение весьма настороженное. Вообще-то и со стороны Вайзина, у того места, где начинается тропа через каменное поле – там тоже обычно дежурят стражники, но сегодня особый день из-за временного закрытия границы, и стражники на свое обычное место не пришли. Что тут скажешь? Повезло…

– Кстати, милая блондинка с хлыстом, ответь-ка мне на вопрос: ты все еще уверена, что я слишком дорого заплатил за эти сведения? – съехидничал Бел.

Нет, Олея так больше не думала, и более того – считала, что Бел поступил совершенно верно. Он был прав, когда говорил, что за нужные сведения денег жалеть не стоит – они окупятся сторицей.

На своем пути первых жителей Закары беглецы встретили лишь с рассветом, когда оказались на какой-то большой дороге. Это были крестьяне, везущие свой нехитрый товар на ближайшие рынки, или же с самого утра работающие на полях, а таких работяг тут хватало. Надо отметить, что климат в здешних местах чуть прохладнее, чем в тех странах, которые уже пересекли беглецы, да и зелени тут было побольше Но самым приятное состояло в другом – ручейки и небольшие водоемы начали то и дело попадаться на пути беглецов, так что с водой отныне проблем быть не должно. Даже на душе полегче стало…

До вечера они сумели преодолеть большое расстояние, оставив позади себя немало городков и селений. За все это время они останавливались на короткий отдых всего лишь дважды, и то для того, чтоб дать короткую передышку лошадям, и чуть передохнуть самим.

Как Бел и рассчитывал, к вечеру беглецы сумели добраться до Балеута – столицы Закары. Что ж, парня можно поздравить – он и тут не ошибся с расчетами.

Внешне столица Закары ничем особо не отличалась от тех городов, которые Олея ранее уже видела во множестве: крепкие стены, шумные городские улицы, бесчисленные лавки и магазинчики, охранники, солдаты, толпы зевак, дворцы, хибары нищеты, толкотня, люди разного цвета кожи, запахи, кое-где переходящие в самую настоящую вонь… Только вот Балеут оказался городом весьма немалых размеров, да еще бросалось в глаза то, что здешний народ одевался куда проще, чем в других странах. Верно, Бел говорил, что в Закаре народ старается придерживается старых обычаев, и это особенно заметно в одежде – и ткани попроще и погрубей, да и покрой почти везде одинаков.

К тому времени, как беглецы оказались в столице, их лошади оказались вымотанными почти до предела, и Бел с Олеей чувствовали себя немногим лучше: неудивительно – ночь без сна, и последовавший за этом день почти беспрерывной скачки… Измученные люди только что едва не засыпали на ходу.

Когда беглецы оказались в столице, был еще ранний вечер, но и Бел, и Олея хорошо понимали, что в этот день им больше не стоит никуда ехать. Надо где-то остановиться, и как следует отдохнуть, а не то (в прямом смысле этого слова) с ног свалятся все – и люди, и лошади.

Местом отдыха Бел выбрал большой постоялый дом в довольно-таки шумном месте, расположенном ближе к районам, где обитала пусть и не беднота, но люди не очень высокого достатка. Он коротко пояснил свой выбор Олее: гостиница находится недалеко от въездных ворота из города, рядом большой рынок, там же расположен целый ряд складов, хватает как приезжих, так и самого разного люда, постоянно идет настоящий круговорот событий и безостановочное перемещение людей, а еще здесь можно проскользнуть почти незамеченными. Одним словом – текучка, так что пригляд со стороны стражи тут хоть и суровый, но не такой пристальный: за всеми приезжими не уследишь, особенно если их так много.

Посмотрев на то, как слуги уводят их едва ли не запаленных коней, беглецы и сами отправились на постоялый двор. Народу внутри хватало: купцы, торговцы, проезжие, какой-то непонятный люд, и, похоже, что почти все, находящиеся на этом постоялом дворе, имели отношение к торговле. Все правильно – совсем рядом рынок, так что и народ тут подобрался соответствующий. Да, похоже, этот постоялый двор никак не относился к числу самых лучших гостиниц столицы: грязновато, шумно, многолюдно, однако по мнению Бела, это далеко не самое выдающееся место имело одно несомненное достоинство – тут не принято обращать внимания на соседа. Кажется, среди здешних обитателей одним из главных правил является негласное положение: ты не трогаешь меня, а мне нет никакого дела до тебя.

Короткий разговор с хозяином – и им дали ключ от комнаты, и еще какую-то плоскую деревянную бирку, которую было велено не терять ни в коем случае. Как им пояснили, лошади сейчас будут отведены к конюшню при постоялом дворе, и по предъявлению этой бирки они всегда могут взять своих лошадей, или же попросить кого-то другого забрать их. Сейчас, правда, смертельно уставшим людям было не до лошадей. Сунув в карман бирку, беглецы направились в отведенную им комнату. Все, можно отдыхать.

Олея поняла, что Бел отказался от ужина, предложенного им хозяином: оба они так устали, что есть не хотелось совершенно, и даже более того – было опасение, что они могут уснуть чуть ли не прямо над тарелкой, да еще и с недоеденным куском во рту.

В отведенной им маленькой комнатке Бел первым делом запер дверь, оставив в замке ключ, да еще и привалил к ней тяжелую деревянную скамью: если вдруг кто-то попытается открыть дверь, или же (не приведи того Боги!) сломать ее, то так просто и легко сделать подобное не получится. Правильно, на всякий случай надо принять хоть какие-то меры предосторожности.

Затем, скинув с себя легкие куртки и сдернув с ног сапоги, беглецы даже не легли, а просто-таки упали на жесткую лежанку, и, кажется, заснули еще до того, как их головы коснулись подушки, набитой чем-то похожим на солому. Конечно, в любое другое время одному из них надо было бы остаться дежурить, но беглецы настолько вымотались, что даже Бел решил рискнуть: пусть в этой стране была хорошо развита голубиная почта, но вряд ли за один день стражники сумели оповестить всю страну о появлении в ней двух крайне опасных преступников, да еще и с точным перечнем их примет.

Когда Олея проснулась, было уже утро. Даже сквозь небольшое замызганное оконце пробивался яркий солнечный свет, а за дверями их комнаты слышались громкие голоса людей. Тяжелая скамья все так же подпирала дверь… Похоже, их появление ни у кого не вызвало подозрений. Хорошо…

А еще Олея поняла, что она лежит, прижавшись к Белу, а тот, в свою очередь, обнимает ее одной рукой. Надо же, глянешь со стороны – просто влюбленная парочка! Ох, видела бы сейчас Олею мать – как бы она зашумела! Дескать, совсем дочь распустилась, и до чего докатилась – с каким-то малознакомым мужчиной на одной кровати спать!! Разве они с отцом непутевую доченьку этому учили?! Срамница и позорница!..

Пусть так, но все одно шевелиться Олее сейчас совсем не хотелось. За последние дни постоянной гонки и стремления бежать от преследователей женщина настолько устала, что сейчас было необходимо хоть на недолгое время ощутить почти забытой чувство покоя и надежности. Заодно хотелось продлить и то удивительное чувство защищенности, какое испытываешь, когда рядом с тобой находится человек, возле которого ты уверена в своей безопасности. Можно сказать проще – словно находишься за каменной стеной…

– Выспалась? – раздался негромкий голос Бела. Как видно, он уже не спит.

– Кажется, да. – Олея чуть потянулась. – А ты давно проснулся?

– Грешен – глаза открыл совсем недавно. За стенкой двое ругались, причем выражений они не выбирали. Парни так увлеклись выяснением истины, кто из них двоих кого подвел, что совсем забыли о том, что в этом месте они находятся не одни. Да и слышимость на здешнем постоялом дворе такая, что можно услышать очень многое. В общем, их голоса меня разбудили, а не то, к своему стыду, я бы мог еще дрыхнуть.

– Интересно, сколько мы проспали?

– Я тут прикинул по времени, и даже сам удивился…

– Так сколько же?

– Похоже, мы с тобой видели сны не менее двенадцати часов.

– Сколько?!

– Да, да, ты не ослышалась. Похоже, мы просто отсыпались после нервотрепки последних дней.

– А я бы, наверное, еще поспала… – вздохнула Олея. – Шевелиться не хочется…

– Не тебе одной. Что-то я совсем разленился…

– Ты говоришь, за стеной двое ругались… Что у них произошло, раз такой сыр-бор подняли?

– Да так, ничего особенного. Как я понял, там два купчишки мелкого пошиба промеж собой никак к соглашению придти не могут. Один привез не тот товар, насчет которого договаривались заранее, а второй за этот товар дает низкую цену… Ничего, разберутся.

– Бел, не прими за лесть, но я, глядя на тебя, искренне удивляюсь – мы проехали столько стран, и почти везде ты можешь хорошо изъясняться на тамошнем языке, причем говоришь так, что за иноземца тебя не принимают! Ты где языкам выучился?

– Ну, вот и пошли вопросы… А я все думал, когда же ты снова начнешь доводить меня своими расспросами? Разве так сложно помолчать?

– А тебе неужели настолько сложно ответить? Разве тут есть какой-то секрет? Не обижайся, но вряд ли ответ на мой вопрос можно отнести к числу тщательно охраняемых государственных тайн!

– Ох-хо-хо… Никакого секрета здесь, естественно, нет. Специально языки я не учил – это пришло само собой, из детства. Просто там, где я рос, хватало людей из самых разных стран, а детишки везде играют вместе. Малышам обычно нет особого дела до цвета кожи своего приятеля, или того, из какой страны он родом. Компания тогда у нас была большая, все в куче, никто не делился по нациям и странам, и мы вместе проводили почти все время от рассвета до заката. А язык… Эти барьеры у детей тоже быстро рушатся. Когда ребятишки дружат меж собой, проводят вместе большую часть дня, то вольно или невольно, но перенимаешь чужой язык, который учится сам по себе. К тому же дети в этом смысле схватывают новое куда быстрее, чем взрослые. Можно сказать, ловят на лету. Вот там я и научился владению самыми разными языкам и диалектами. Мы с братом, если можно так выразиться, с самого сопливого возраста проводили все свободное время в той шумной детской компании.

– И сколько же ты языков знаешь?

– Приличное количество, хотя и не так много, как тебе могло показаться, и как мне бы того хотелось. Нередко случается такое, что у двух соседних стран язык почти одинаков. Конечно, тут существует множество нюансов, но, тем не менее… Еще вопросы есть?

Олея тем временем прикидывала: так, Бел рос в том месте, где много иноземцев, значит, это или приграничный город, или портовый… И еще это должен быть один из больших городов Руславии – уж очень у парня речь правильная. То-то в его голосе нет-нет, да промелькнет говор столичного жителя – Олея хорошо знает, как произносят слова жители того города.

– Так ты из столицы?

– Говори потише.

– Ты не ответил, права я или нет?

– С чего ты решила, что я столичный житель?

– У тебя иногда что-то такое пробивается в голосе. Когда я жила в доме родителей, то к отцу частенько приходили люди из самых разных мест Руславии – с отцом у них были какие-то совместные дела. Так что я с детства наслушалась самого разного говора, и могу определить, из какого места нашей страны приехал тот или иной человек.

– Тоже мне, знаток разговорной речи… – усмехнулся Бел.

– Ну, знаток, не знаток…

– А вот я все не перестаю удивляться – до чего же вы, женщины, любопытны!

– Просто мне интересно, и в этом нет ничего странного. Ты же обо мне, наверное, все знаешь, а я о тебе – ничего.

– Ну, предположим, всего о тебе я тоже не знал! – усмехнулся Бел. – Например, не имел ни малейшего представления о том, насколько лихо ты можешь махать плеткой. Или хлыстом.

– Так получилось, что даже я сама об этом забыла! – вздохнула Олея.

– Мне все одно непонятно: при желании ты могла бы в доме мужа при помощи хлыста такой порядок навести, что не только он, но все домочадцы ходили бы только что не по твоей команде, и по той половице, которую ты им указала. Более того, они дышали бы только тогда, когда ты им это разрешишь. Вместо этого, насколько мне известно, по той самой половице ходила именно ты, и делала это чуть ли не по прикажу мужа, и я никак не могу взять в толк, отчего ты так себя вела? На мой взгляд, тут должна быть какая-то серьезная причина. А может, тебя просто-напросто устраивала такая ситуация?

– Да какого нормального человека устроит подобное отношение к себе? – вздохнула Олея. – Только вот я сама, по собственной бесхарактерности, допустила все это. У меня перед глазами был пример родителей: мать обычно не возражала отцу, но и он прислушивался к ее словам, к тому, что она думала по тому или иному вопросу, и все сложные вопросы родители решали сообща. Вот я была уверена, что и с мужем мы будем жить точно так же. Увы, но в моей семейной жизни ничего подобного не было. Сегодня я на многое смотрю как бы со стороны, и понимаю, что в первую очередь мужу от меня нужно было полное повиновение, а мое мнение по тому или иному поводу его ничуть не интересовало. Дело в том, что Серио не выносит, если ему хоть кто-то возражает, и именно оттого-то я, чтоб не ссориться, вначале помалкивала, вынужденно принимая его решения, а потом Серио уже не желал слышать от меня хоть малейшего несогласия. Сейчас-то я понимаю, что нельзя полностью попадать под чью-то власть, надо всегда оставаться собой, но тогда… Я слишком любила мужа, оттого и старалась ему не возражать, во всем угождала. Оказывается, подобное подчинение не ведет ни к чему хорошему…

– С этим трудно спорить.

– А вот насчет того, что я могла бы при помощи плетки заставить всех быть чуть ли не шелковыми… Нет, нельзя. Понимаешь, тут суть… она иная. Дело в том, что одним из основ обучения науке кочевников… там лежат несколько правил, которые нельзя нарушать, и которые ты обязуешься выполнять, если хочешь, чтоб тебя обучали искусству степняков. Выражаясь иносказательно, в этом обучении имеется несколько краеугольных камней, которые в любом случае должны быть незыблемы, и которым ты должен следовать на протяжении всей своей дальнейшей жизни. Так вот, одним из тех основ, которые должен принять каждый, кого обучают этому искусству степняков, является запрет на… ну, скажем так, на применение этой науки в быту.

– То есть…

– Применение плетки без крайне серьезных на то причин по отношению к членам своей семьи, знакомым, или другим людям категорически запрещено. То есть в быту надо забыть о том, чему тебя учили на тех долгих и изнурительных занятиях. Искусство владения плеткой – оно предназначено для защиты, обороны, или же для тех крайних случаев, когда без применения плетки уже не обойтись. Во всех остальных случаях не может быть даже и речи о том, чтоб на ком-то применять это учение – ведь в умелых руках плетка может быть настоящим оружием. Повторяю: в быту ты должен забыть о том, чему тебя учили много лет, это и дядя Генар нам с братом постарался втолковать в первую очередь. Нельзя применять плетку для устрашения своей семьи, или для поддержания своего авторитета таким вот образом. Именно подобный запрет и является одним из основ обучения этой науке.

– Ну, не знаю…

– А вот я знаю! Ты помнишь того человека, что снес голову Иннасин-Оббо?

– Такое не забудешь.

– Так вот, если я правильно поняла твои слова, то у этих людей тоже есть определенные правила и ограничения, которых они твердо придерживаются, и никому из них даже в голову не придет нарушить хоть одно из них. То же самое можно сказать и об умении степняков владеть плеткой. Понимаешь, это учение – оно очень гармонично, в нем все тесно взаимосвязано, и нарушая его хоть в чем-то, ты подрываешь сами основы этого знания… В этом смысле я хорошо понимаю того человека, что одним махом разобрался с Иннасин-Оббо – вспомни, он тоже не стал нарушать свои правила даже ради наших бесценных артефактов. Не знаю, сумела ли я передать тебе то, чему нас долгие годы обучал дядя Генар…