Текст книги "Перстень Сварга (СИ)"

Автор книги: Веда Корнилова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 74 страниц)

– Бел, все нормально. Я тоже не подумала, когда задавала тебе этот вопрос. Ведь понятно, что без денег нам не добраться до дома.

– Далеко еще до дороги? – перевел Бел разговор на другое.

– Не очень…

Олее очень хотелось как можно быстрей покинуть это место: ей отчего-то казалось – стоит им выйти туда, где есть люди и где не знают об этом озере – с того времени они с Белом уже не будут в опасности. Глупые надежды, но в них хотелось верить.

Глава 10

И верно – вскоре они вышли на узкую тропинку, которая менее чем через час вывела их на довольно широкую проселочную дорогу. Несмотря на ранний час, тут уже были люди, пусть и не очень много: и впереди, и позади Олеи и Бела виднелось несколько небольших, тяжело груженых повозок, шли крестьяне с корзинами, или же люди просто направлялись куда-то по своим делам… Все правильно: народ с утра пораньше торопится в город, чтоб продать там свой нехитрый товар, а обратно пойдут позже, ближе к полудню. На двоих людей, вышедших на дорогу, никто не обратил внимания – еще двое путников, спозаранку идущие на рынок, или еще куда-то, по семейным надобностям.

Бел еще заранее пояснил Олее, что им надо как можно быстрее дойти до ближайшего поселка, купить там кое-что в дорогу, а уж потом направляться дальше, тем более, что, по словам Олеи, Кварг шел именно этой дорогой. Правда, пока что женщина не могла ответить на вопрос – куда именно из поселка направился Кварг?

Беглецам надо было дойти до Архо – в здешних захолустных местах это было самое большое селение, по местным меркам почти что город. Именно туда с утра пораньше и стекались местные жители: там с раннего утра и до полудня было что-то вроде большого базара. Проще говоря, рынок в Архо был центром жизни целого округа. В свое время Кварг, уйдя от старика, тоже направился именно в то большое селение.

Бел и Олея шли в Архо не только оттого, что именно этой дорогой не так давно шел Кварг, но еще и оттого, что им надо было как можно быстрей убраться из этих мест.

Дорога… Обычная пыльная грунтовка под палящим солнцем. Беглецам надо было дойти до какого-то большого поселка, чтоб сбить со следа собак: Бел по-прежнему был уверен в том, что собак сюда привезут, и пустят по следу сбежавших людей. По дороге он коротко рассказал Олее о том, что запреты на использование собак давно уже пытались отменить стражники: дескать, подобные ограничения очень мешают службе! И верно, надо признать: если б некоторые старики в руководстве стражи не продолжали упрямо цепляться за устаревшие традиции, то Белу и Олее пришлось бы плохо. Пусти сейчас стражники по их следам собак, хорошо выдрессированных на поисках людей, и ни Бел, ни Олея уйти бы не смогли.

Была опасность, что еще в дороге беглецы привлекут внимание своей слишком светлой кожей, а также голубыми глазами и совершенно необычными для этих мест золотистыми волосами молодой женщины. Понимая это, еще перед уходом из дома старика, Бел за несколько серебряных монет приобрел у него пару старых, потрепанных головных уборов. Эти шапки, похожие на чалму, полностью закрывали голову, а концом свисающего шарфа можно было прикрыть от солнца нижнюю часть лица – кстати, именно таким образом поступали многие из местных, спасаясь от лишком жаркого южного солнца.

Правда, голубые глаза женщины было никак не спрятать, так что ей пришлось очень низко надвинуть головной убор на глаза. Олея не раз пыталась представить, как они с Белом выглядят со стороны. Получалось, что вид у них, скажем так, не очень привлекательный, но все одно – выбирать не приходилось, да к тому же одежда, еще ночью высохшая прямо на их телах, была мятой и довольно неопрятной с виду. Впрочем, и у тех крестьян, что вместе с ними шли по дороге, вид был немногим лучше: почти у всех была далеко не новая, ношеная – переношенная одежда, а то и просто заплатанная. Судя по внешнему виду тех, кто шел по дороге, особым богатством жители здешних мест похвастаться не могли. Правда, беглецы были одеты несколько иначе, не так, как одевались живущие здесь крестьяне, но тут уж ничего не поделаешь. Плохо и то, груза в их руках почти что не было (потрепанный мешок Бела не в счет), а крестьяне с пустыми руками на базар обычно не ходят. Все бы ничего, только вот стражники в большом селении могут остановить подозрительных людей, а это крайне нежелательно. Вот Бел и сказал негромко Олее: надо что-то придумать, чтоб избежать проверки при входе в селение.

– Бел… – негромко сказала Олея. – Я же здешнего языка не знаю…

– Представь, я это заметил. По счастью, его довольно неплохо знаю я, так что тебе лучше молчать все время. Договорились?

– Да.

Плохо и то, что понемногу начинают ныть укусы вампиров, и раны, нанесенные их когтями. Правда, женщина так и не решилась посмотреть на них – отчего-то было страшновато увидеть эти раны на своем теле. Не сказать, что боль была сильной, но, тем не менее, вполне ощутимой. Нет, ну надо же: всего лишь несколько часов, как поранились, и уже начинает отдавать болью! Быстро воспалилось, хотя этого и следовало ожидать при той грязи, что была в озере и на длинных когтях речных вампиров. Впрочем, о чем-то таком предупреждал Иннасин-Оббо. Все-таки надо было раны осмотреть… Ой, нет, лучше не надо – если не видеть подобное, то и на душе спокойнее!

Олее удалось поспать всего лишь несколько часов за ночь, Бел же вообще не сомкнул глаз, хотя, глядя на него, никак не подумаешь, что этот человек уже сутки проводит без сна. Тем не менее, беглецы пока не чувствовали усталости и быстро шагали по дороге. Время от времени они оборачивались назад, но погони пока что не было. А ведь вскоре она появится – в этом сомнений нет, и искать будут идущих рядом мужчину и женщину. Конечно, можно было разъединиться, и идти на некотором расстоянии друг от друга, только вот дело в том, что в здешней стране было не принято того, чтоб женщины в одиночку пускались в путь, пусть даже по известной всем дороге до рынка.

Когда впереди показалась цепочка женщин, идущая вдоль дороги по направлению к Архо, то беглецы поначалу не обратили на них особого внимания – ну, идут себе женщины, и пусть идут дальше. В этой стране Олея уже не раз видела подобных женщин, одетых в черную одежду, и куда-то идущих одна за другой, только вот она никогда не задавалась вопросом – кто это такие? Если честно, то подобное ее никогда не интересовало – в конце концов, мало ли какие обычаи могут быть в чужой стране? Вот и сейчас Олея не стала вглядываться в женщин, зато Бел, взглянув на цепочку женщин, просто-таки встрепенулся.

– Слушай, может быть, нам удастся дойти до Архо, не привлекая к себе никакого внимания.

– Как?

– Видишь их? – кивнул Бел в сторону женщин. – Это плакальщицы.

– Кто-кто?

– Плакальщицы. Во многих странах Юга таких вот женщин принято приглашать на похороны – оплакивать умерших.

– Зачем? – не поняла Олея. – Для этого есть родственники и знакомые…

– Здесь такой обычай, и работа плакальщицы считается довольно уважаемой. Конечно, не каждый из родственников умершего может позволить себе подобную роскошь: все же приглашение плакальщиц стоит довольно дорого, но зато и присутствие их на похоронах показывает, что родственники искренне горюют об усопшем! Вот эти женщины с самого раннего утра приходят на рынок, и там ждут, когда их позовут на очередные похороны. Ну, тут уж как повезет (если можно так выразиться): в какой-то день можно и на двое-трое похорон успеть, а можно и за целую седмицу ничего не заработать… Но это так, для сведения. А сейчас пошли к ним. Встанешь в хвост этой цепочки, и будешь идти вместе с плакальщицами.

– Для чего?

– Видишь ли, тут считается чем-то вроде правила хорошего тона, если кому-то из идущих на похороны или к тяжело больному человеку удастся по дороге присоединяется к такой вот цепочке. Плакальщицы к таким вещам относятся спокойно, тем более, что за подобное присоединение в дороге надо заплатить, пусть и немного, старшей из этих женщин. А что касается тех, кто присоединился в дороге к плакальщицам – считается, что таким образом они как бы заранее начинают горевать о ком-либо… В общем, хватит болтать!

– Но…

– Ты, главное, помалкивай, и не говори ни слова – я скажу, что ты, узнав о смерти горячо любимого родственника, уже который день не хочешь ни с кем разговаривать.

– А ты пойдешь рядом?

– Я буду неподалеку. Мужчинам не положено идти среди плакальщиц.

Женщин догнали быстро, и Олея молча пристроилась в хвост цепочки, а Бел, в свою очередь, догнал пожилую женщину, которая возглавляла эту небольшую процессию, почтительно поклонился, что-то сказал и протянул серебряную монету, а после отошел в сторону. Одетая во все черное женщина, мельком взглянув в сторону Олеи, кивнула головой, и пошла дальше. После этого никто из плакальщиц не обращал внимания на только что присоединившуюся к ним женщину: все по правилам, новенькая имеет право идти с ними, и за их будущие слезы уже заплачено. Правда, идти последней Олее тоже было несколько не по себе, но, по счастью, не прошло и четверти часа, как к цепочке плакальщиц присоединились еще две женщины, так что среди той скорбной группы Олея уже нисколько не выделялась. Бел шел неподалеку, вместе с мужьями тех женщин, что недавно присоединились к Олее, и даже сумел завести с ними разговор. Те люди тоже были одеты небогато, и шли налегке – все же когда направляешься в путь по столь печальному поводу, как болезнь или смерть родственника или знакомого, то вряд ли потащишь с собой что-то на рынок или на продажу – не до того… Теперь даже Олея признала – вряд ли кто из стражников придерется к людям, идущим на похороны.

Архо, и верно, оказалось довольно большим селением с широкой площадью на окраине, отданной под базар. Конечно, того шума и гомона, что так удивил Олею в Иорнале, тут не было, однако громких криков хватало и тут. Народу на базаре тоже было немало, но понятно, что после полудня тут никого не останется: именно тогда наступает самое жаркое время, которое лучше пересидеть в тени, да и у каждого человека есть свои дела.

Конечно, неплохо бы приобрести пару лошадей, да вот только их никто не продавал на этом провинциальном базаре: для местных жителей лошадь – это огромное богатство, которое вряд ли может позволить себе хоть кто-то из них. Да что там лошадь! Тут даже ослика было невозможно купить. О таких значимых покупках продавец и покупатель договаривались заранее, тогда же и в цене сходились. А если же кто-то вздумает купить ослика прямо на этом базаре, то ему следует знать: в здешних местах такую дорогую и значительную покупку за четверть часа не совершишь – хозяин животного будет торговаться долго и упорно, да и подобное приобретение сразу привлечет к себе внимание всего базара. В общем, беглецам и дальше придется полагаться только на свои ноги.

Бел не стал терять даром время. Не прошло и четверти часа, как он приобрел себе и Олее нечто вроде длинных накидок, в которых ходили местные крестьяне, а еще чуть позже поставил перед женщиной пару новых сапог.

– Переобувайся.

– Зачем?

– Без разговоров. Переобувайся.

Вторую пару сапог он приобрел для себя, и уже успел сменить свои старые сапоги на новые, правда, Олея никак не могла понять, для чего Белу все это понадобилось. Их прежняя обувь была удобной, крепкой, выглядела хорошо, да и ходить в ней было удобно – все разношено по ноге. Пусть новые сапоги пришлись Олее почти что впору, только вот подошва у них была уж очень жесткая, и ходить в них было непривычно и не совсем удобно, да и выглядели они не очень красиво, а уж если быть говорить прямо – то сапоги смотрелись просто грубо. Никак не скажешь, что эту обувь тачал мастер – скорее, неаккуратно сляпал подмастерье. Да и пахли они не хорошо выделанной кожей, а чем-то неприятным.

– Знаешь, – вздохнула Олея. – Эти сапоги… Они не очень удобные. И великоваты…

– Переживешь! – отрезал Бел. – Привыкнешь.

– Извини, но от них пахнет как-то не очень…

– Это далеко не самое страшное.

– В старых ходить легче.

– Нашу старую обувь заберем с собой. Потом спалим.

– Зачем?!

– Значит, надо. Тут не следует ничего оставлять.

В Архо беглецы пробыли, самое большее, полчаса, после чего покинули поселок. Накидки, надетые прямо поверх старой одежды, грубые сапоги, головные уборы, почти полностью прикрывающие лица от палящего солнца… Олея не могла не признать, что сейчас они с Белом внешне ничем не отличаются от местных жителей. В этот раз из селения вышли двое крестьян, муж с женой, которые несли за плечами почти пустые корзины на лямках. Обычная картина: кто-то из окрестных жителей уже продал свой товар, и теперь возвращается домой, прикупив всякие мелочи на базаре. Поклажи в корзинах было немного, но этого и не требовалось – все же считается, что небогатые люди приобретают себе лишь самое необходимое. Даже стражники, дежурившие на выезде из поселка, лишь покосились на идущих крестьян, но ни один из стражей порядка не сдвинулся с места: кто-то приходит, кто-то уходит, а через пару-тройку часов по своим домам разойдутся все, кто с утра пораньше заявился на базар… Пока что народу на дороге совсем немного, но через несколько часов людей на ней заметно прибавится.

Отойдя от селения подальше, беглецы прибавили шаг. Шли быстро. Но Олея заметила, что Бел то и дело оглядывается назад. Ну, его можно понять – когда идешь с таким грузом, как у них, то поневоле начнешь беспокоиться.

– Куда дальше? – повернулся Бел к Олее.

– Прямо. Кварг шел дальше именно по этой дороге.

Вместо ответа мужчина только прибавил шагу. Да уж, интересным собеседником его не назовешь при всем желании.

С того самого времени как Бел стал опекать ее по приказу Хозяина, молодая женщина успела привыкнуть как к замкнутому характеру Бела, так и к его неразговорчивости, постепенно научилась различать, когда этот внешне невозмутимый человек спокоен, а когда нервничает. Возможно, этому способствовала и прежняя жизнь Олеи, когда она была вынуждена подлаживаться под непростой характер своего мужа, терпеть его недовольство и раздражение, а иногда с полуслова, жеста или движению бровей понимать и то, что Серио не знает, как извиниться перед женой за свою грубую вспышку или обидно брошенное слово. Так что сейчас Олея, исходя из своего горького опыта, догадывалась, какие чувства скрываются у Бела под вечной маской спокойствия и равнодушия.

Вот и сейчас он то и дело оглядывается назад, хотя внешне, как обычно, невозмутим, но Олея чувствовала, что он начинает нервничать, и очень торопиться. Не выдержав, женщина спросила:

– Погони опасаешься?

– А сама-то как считаешь?

– Думаю, что задала глупый вопрос: и так понятно, что у нас за спиной вот-вот появятся преследователи. По-твоему, это кто такие?

– Не отвлекайся. Лучше смотри вперед.

– Неужели так сложно ответить? Я же просто спросила…

– Разве непонятно? Подумай сама – чего же еще нам опасаться, если не погони? – как видно, Бел уже смирился с неизбежным, точнее, с теми вопросами, которые ему то и дело задавала Олея, а заодно и с тем, что он вынужден ей отвечать. – А вот кто это такие… Да кто бы ни был, им нужны только артефакты. Мы в этом раскладе явно лишние.

– Тут я с тобой согласна.

– Надо уйти с дороги.

– Но тогда мы собьемся с пути! Кварг уходил именно по этой дороге, причем он долго шел прямо по ней, никуда не сворачивая. И остановился он с закатом, причем довольно далеко отсюда. В каком-то городе…

– Кварг, может, и шел весь день, только вот нам с тобой это не подходит. Вот-вот начнут перекрывать дороги, так что забудь о Кварге… Надо поскорей сворачивать в сторону.

– Куда?

– Видно будет. Для начала надо убраться с открытого места, и чем скорее мы это сделаем, тем лучше. А вот где свернем… В первом подходящем месте.

Подходящее место отыскалось довольно быстро – едва заметная тропка, уходящая в сторону небольших холмов от дороги.

– Пожалуй, пойдем сюда.

– А почему именно сюда? – вновь не выдержала Олея.

– Потому что время поджимает, и выбирать не приходится.

Они сошли с дороги и прошли по сухой и пыльной земле. Поскорей бы добраться до тех холмов, что виднеются вдали. Там, во всяком случае, там можно будет укрыться. Вон, Бел по-прежнему встревожен, то и дело оглядывается.

– Ты видишь что-то подозрительное?

– Пока нет.

– Тебя что-то тревожит. В чем дело?

– Ни в чем.

– Перестань относиться ко мне, как к безмозглой блондинке! – не выдержала Олея. – По-твоему, я ничего не замечаю? И потом, раз мы идем вместе, то и проблемы надо решать вместе.

– Ну, для начала вновь должен сказать тебе, что безмозглой блондинкой я тебя никогда не считал… – чуть улыбнулся Бел. – А вот что касается остального… Просто уже давно вышло время, когда мы могли не опасаться преследования.

– А тот старик в разрушенном поселке… Он тебе не сказал, куда нам надо идти?

– Я его об этом не спрашивал. Не стоит другим давать в руки лишние знания. Если наши преследователи его допросят (а я в этом не сомневаюсь), то он передаст им наш разговор почти дословно.

– Понятно…

– Беда в том, что я плохо представляю себе, где мы находимся. Хотя я раньше изучал карту Берена, но не думал, что мы настолько отклонимся от основных дорог. Могу ориентироваться только приблизительно…

Беглецы далеко отошли от дороги, и уже почти дошли до холмов, когда, оглянувшись в очередной раз, Бел произнес:

– За нами, кажется, погоня. Очень хочется надеяться, что я ошибаюсь.

– Где?– завертела головой Олея.

– Посмотри назад.

И верно: до ушей женщины донесся лошадиный топот, а, прикрыв глаза ладонью от яркого солнца, она увидела, что со стороны дороги к ним спешат двое всадников. Правда, кто именно едет сюда, разглядеть пока что сложно. Остается только надеяться на то, что эти люди направляются по своим делам, не имеющим к беглецам никакого отношения.

– Вижу…

– Пошли дальше. Не отставай… – Бел и не думал останавливаться. – Надо бы успеть дойти до холмов.

– Дойдем.

– Мне бы твою уверенность…

Пройдя еще какое-то время, женщина оглянулась, и почувствовала, как сердце болезненно сжалось. Стражники…

– Бел…

– Я заметил. Надо же, на лошадях! Обычно стражники в здешних местах передвигаются на своих двоих. Значит, облава началась. Скорей всего, у стражников выспросили, кто успел покинуть поселок, и за всеми ушедшими выслали погоню, тем более что таких пока что немного – ведь еще, по сути, утро, и народ в Архо приходит, а не уходит. Даже на лошадей не поскупились, выдали из своих… Наверное, велели обыскать всех, кого сумеют догнать, и пригнать их назад, в поселок.

– Бал, ты говоришь "они"… Кого имеешь в виду?

– Тех, кто в этой стране наделен немалой властью. Как видно, с самых верхов был получен приказ – любыми путями добыть перстень и манускрипт. Вот народ и бегает – в этой стране отношение к власти весьма боязливое, и за неисполнение попадает так, что мало не покажется.

– Ты думаешь…

– Я думаю, что в том селении, откуда мы успели уйти, сейчас идет повальный обыск: осматривают все дома, заглядывают в каждую щель. Ведь никто пока что не знает, успели мы покинуть поселок, или нам пришлось где-то спрятаться.

– Что будем делать?

– Веди себя спокойно, не дергайся. Ведь по виду мы – простые крестьяне, испытывающие к страже должный страх и почтение. Пока идем по-прежнему, не торопясь, но и не сбавляя шаг. Хорошо уже то, что мы смогли отойти от дороги на довольно большое расстояние, и уже почти что дошли до холмов – в случае чего можно укрыться от постороннего взора. Если же события пойдут несколько не так, то постарайся держаться от нас подальше. На всякий случай. Что же касается этих стражников… Нам повезло, что их тут только двое. В случае чего я с ними легко справлюсь.

Догнали их быстро. Двое мужчин лет тридцати, или чуть старше. Судя по их довольно-горделивому виду, этим людям не так часто выпадает счастье сесть на лошадь – вот, как их раздувает от сознания собственной значимости. Мелкая сошка, которой на недолгое время дали почувствовать себя важными господами.

Один из стражников обогнал беглецов и перегородил им дорогу, а второй остался позади – любому понятно, что таким нехитрым образом им перекрывают путь к возможному отступлению. Не слезая со своего коня, один из мужчин что-то резко заговорил, а почтительных ответов Бела слушать не только не пожелал, но даже более того – стал теснить путников своим конем. Понятно, требует, чтоб они развернулись и пошли назад. Вон, даже положил свою руку на рукоять сабли, висевшей сбоку – дескать, или идите, или зарублю. Бел же на грубые окрики стражников отвечал кротко, вежливо, словно крестьянин, который и впрямь боялся важных господ и испытывал немалое почтение перед властью.

Хотя Олея не могла понять, о чем идет речь, но, тем не менее, догадаться было несложно: Бел изображал насмерть перепуганного человека, предлагал стражникам деньги за то, чтоб их отпустили подобру-поздорову. Вот в его руках блеснуло несколько серебряных монет, и даже сверкнула парочка золотых. Хм, кажется, подобное очень понравилось стражникам, и Олея стала надеяться, что все обойдется, и стражники их отпустят – похоже, они вовсе не против получить в свои лапы по нескольку таких вот монет. А впрочем, это вряд ли возможно: у мужиков слишком самовлюбленные и наглые рожи, и эти люди не успокоятся, пока не выгребут все подчистую из карманов задержанных, а потом все одно погонят назад обобранных людей. Увы, но есть такие, которым хоть на минутку, но надо почувствовать себя королями, от которых зависит многое, если не все, и эти парни из своей недолгой власти попытаются выжать все возможное. Понятно, что сейчас эта парочка потребует еще денег с задержанных…

В этот момент с головы Олеи кто-то сдернул головной убор, открыв взору светлые волосы женщины. Оглянувшись, Олея увидела довольно скалящего зубы стражника: это он умелым ударом плети сбил с головы женщины шапку-тюрбан. Да и тот стражник, с которым разговаривал Бел, стал довольно ухмыляться – мол, поймали! Не зря же он повелительным жестом приказал и Белу скинуть с себя головной убор… Плохо дело, значит ищут именно их, а не кого-то другого. Что же делать?

Кажется, у стражников не возникло даже мысли о том, будто кто-то может им не подчиниться. Недаром тот, с кем разговаривал Бел, вновь направил своего коня прямо на стоящего на земле человека – иди, мол, назад, и пошустрей, а не то затопчу!.. Бел же, сохраняя на лице все то же почтительное и испуганное выражение, протянул всаднику руку с деньгами – заберите, мол, все, только отпустите! Надо же, там уже не одна золотая монета блеснула, а с пяток, не меньше… Расчет оказался верным – при виде золота стражник не мог скрыть довольной ухмылки, и протянул руку за деньгами.

Все остальное произошло мгновенно: Бел резко рванул стражника за протянутую руку, удар ребром ладони по шее падающему человеку – и вот стражник уже валяется на земле без сознания. Второму стражнику, увидев подобное, следовало бы выхватить висящую на боку саблю или же развернуть коня и со всех ног кинуться в сторону, но вместо этого он настолько растерялся, что застыл на месте, испуганно вытаращив глаза. Естественно, расплата за подобную глупость не заставила себя ждать: Бел метнулся ко второму стражнику, в воздухе сверкнула холодным железным блеском тонкая цепочка, мгновенно обвившаяся вокруг шеи стражника. Еще рывок – и задыхающийся мужчина свалился чуть ли не под копыта своей лошади. Впрочем, хрипел он недолго – и его Бел успокоил одним ударом.

Пока Бел связывал лежащих на земле мужчин, Олея отвела лошадей чуть в сторону. Ей, как уже было велено, не следует вмешиваться – Бел сам разберется со стражниками, ее помощь тут не требуется. Держа лошадей под уздцы, женщина наблюдала за тем, как Бел, плеснув на лицо каждому из мужчин воды из фляжки, стал их о чем-то расспрашивать. Вначале, придя в себя, стражники попытались, было, возмутиться, но когда Бел достал из своей сумки нож весьма устрашающего вида, то пленники враз пришли в себя и моментально сменили тон. Во всяком случае, больше подталкивать к разговору их не пришлось говорили сами, и на вопросы отвечали без задержки, едва ли не перебивая друг друга.

Н-да, подумала Олея, по-прежнему придерживая лошадей, мужики явно струхнули, хотя кто бы на их месте не испугался? Стражникам наверняка сказали, что ищут каких-то жутких головорезов, которым ничего не стоит лишить человека жизни – недаром один только вид ножа привел мужиков в чувство! Судя по всему, эти люди не привыкли к подобному обращению: что ни говори, а служба в этих тихих и захолустных местах спокойная, да и звание стражника как бы возвышает тебя над толпой. И к озеру их вряд ли хоть когда-то посылали – те места имеют плохую славу, и в случае необходимости там будут использовать войска, а уж никак не местную стражу, привыкшую к тихой и немного сонной провинциальной жизни.

Менее чем через четверть часа Олея и Бел вновь тронулись в путь по все той же едва заметной тропинке, а стражники остались лежать связанными. Правда, их коней беглецы забрали себе – так передвигаться куда легче и быстрее, а каждому из стражников Бел вновь нанес короткий удар ребром ладони по шее: ничего, полежат в беспамятстве какое-то время, а потом в себя придут. Не удержавшись, Олея оглянулась – мужчины пока что не шевелились…

– Бел…

– Слушай, хватит приставать ко мне со всякой ерундой! – кажется, мужчина начал сердиться. – Успокойся – они живы, правда, насчет их здоровья я ничего сказать не могу – каждый из них при падении синяков огреб полной мерой. Ничего, полежат с полчаса на солнце, в себя придут, как-нибудь доползут до дороги. Может, им повезет, и кто мимо пойдет – развяжет. Тут к представителям власти отношение весьма уважительное.

– Я просто…

– Знаю я твои "просто"! Давай договоримся раз и навсегда: ты ко мне с всякими глупостями вроде гуманизма и жалости к ближнему больше не лезешь. Извини, но мне все эти душевные терзания не интересны. Что делать в той или иной ситуации – это я сам определяю, исходя из обстоятельств и наших интересов. Но для твоего успокоения скажу: лишний раз проливать кровь я не люблю. Если есть возможность, то надо постараться обойтись без лишних жертв. Почему? Без разбора всех подряд резать не стоит, а в жизни может случиться всякое… И потом, рано или поздно, но мы все окажемся там, высоко, перед Богами, и будем держать ответ за то, что сделали на земле. Конечно, грехов на мне хватает – я этого и не отрицаю, но хочется быть уверенным, что лишней крови на мне нет, а та, что есть… Увы, но в тех случаях у меня просто не было иного выхода. Все, на эту тему больше не говорим.

Вот такого ответа от этого обычно немногословного человека Олея точно не ожидала. Надо же, Бел открылся перед ней с совершенно неожиданной стороны. Вместо ответа женщина примирительно спросила:

– А куда мы сейчас направляемся?

– К границе. Полдня пути на лошади – и мы в другой стране, а там уж как пойдет…

Что ж, к границе – так к границе, тем более, что Олее и самой не терпелось как можно быстрей покинуть Берен. Никому не хочется чувствовать себя в роли загоняемой дичи.

Меж тем местность становилась менее холмистой, но зато более сухой. Кое-где были одни песчаные поля, а где-то сплошные проплешины из камня. Казалось странным, что кто-то мог проложить здесь узкую дорожку. Примерно через час на пути беглецов попалось небольшое селение, состоявшее не более чем из двух десятков небольших глинобитных домиков. Все люди, жившие там, при виде всадников бросали все свои дела, и во все глаза глядели на незнакомцев. Как видно, чужаки были редкими гостями в этих местах. Еще было понятно, что и этого короткого появления в поселке было вполне достаточно, чтоб их не только хорошо запомнили, но еще и обсудили промеж собой: кто такие, куда направляются, и за какой такой надобностью… Хорошая подсказка для тех, кто придет по их следам. В таких вот небольших селениях самое небольшое происшествие становится поводом для долгих разговоров, и тут уж ничего не поделаешь.

Еще через час беглецам встретилось еще одно такое же селение, где их появление произвело не меньшее впечатление, чем в первом поселке. Однако, покинув этот поселок, вскоре беглецы поняли – дальше дороги не было. Вообще-то это неудивительно: местность стала совсем сухой, островки зелени почти что не встречались. Только песок, холмы и камни.

Не сказать, что беглецы гнали лошадей: все же по бездорожью, да еще и по усыпанной камнем земле быстро ехать опасно, однако медлить тоже не стоило – погоня вот-вот могла повиснуть у них на хвосте. Сейчас для беглецов главное – не дать догнать себя преследователям, удержать отрыв. Беда в том, что лошади, которых беглецы забрали у стражников, были уже далеко не молодыми, и немало потрудились на своем веку. Если доставшаяся Белу лошадь была еще довольно крепкой, то Олее досталась настоящая старушка. Надо бы с ней аккуратней обращаться, а не то как бы чего не случилось…

Солнце палило просто нещадно. Поневоле Олея стала искать глазами хоть какое-то укрытие, в котором можно хоть немного посидеть, спасаясь от горячих солнечных лучей. Да и лошади устали, им тоже нужен хоть небольшой отдых, только вот как об этом сказать Белу?

Однако в какой-то момент женщина поняла, что ее лошадь встревожена. Олея достаточно много времени проводила с лошадьми и сейчас, и раньше, когда еще жила в доме родителей – у ее отца была конюшня, в которой всегда было несколько лошадей. В той конюшне Олея провела немало времени, ухаживая за лошадьми, и хорошо знала, когда эти животные начинают беспокоиться. Сейчас ее лошадь испугано косит глазом в сторону, и по ее шкуре то и дело пробегает нервная дрожь. Бедное уставшее животное без понуканий прибавило свой бег…

– Бел, лошадь… – крикнула женщина.

– Вижу. Моя тоже испугана… – отозвался Бел.

– А в чем дело?

– Пока не знаю. Но будь внимательней.

Внимательней… Женщина и без того во все глаза смотрела по сторонам, но не замечала ничего из того, что могло бы так обеспокоить лошадей. Зато Бел оказался куда глазастей.

– Смотри!

Вначале женщина ничего не заметила – все тот же песок, камни, кое-где небольшие кустики сухой травы, и все это залито ярким солнцем. Однако внезапно что-то живое метнулось меж холмов. Вновь показалось, и вновь скрылось, но в этот раз Олея успела его рассмотреть: размером с крупную рысь, светлая шкура с коричневыми неровными полосами, делающая зверя почти неразличимым на фоне песка и камней.

– Вижу… Я его вижу!

– Ты и с другой стороны посмотри.

– Где?

– Вон там…

Бел не ошибся – точно такой же зверь бежал и с другой стороны. Такое впечатление, что звери действовали вместе. Олее отчего-то вспомнилось, как в ее родной Руславии волки стаей загоняли дичь…