Текст книги "Перстень Сварга (СИ)"

Автор книги: Веда Корнилова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 74 страниц)

Олея надеялась, что им беспрепятственно удастся проскочить мимо этого красивого дома – ведь в памяти Кварга жило настоящее отвращение, заставляющее относиться к этому островку зелени и видимого благополучия с изрядной долей неприязни и даже страха.

Проехали часть долины, затем копыта лошадей застучали по мощеной камнем дороге перед домом… Но едва миновали сад, находящийся позади все того же красивого дома, как лошади остановились, и ни понукания, ни хлыст не могли заставить их двинуться с места. Бедные животные словно бились о невидимую преграду, не в силах ее преодолеть…

– В чем дело? – крикнул Юрл.

– Стена… – с заметной досадой в голосе отозвался колдун. – Невидимая… Никак не пройти!

– Но как же Кварг ее миновал? – удерживал своего коня Юрл.

– Это ему тоже нелегко далось!

– Что предлагаете?

– Командир, молчите! Ни слова более! Вы что, забыли, о чем я вас предупреждал? Сейчас мы попробуем пойти в обход… – Иннасин-Оббо махнул рукой в сторону длинной ряда виноградных лоз, на которых висели созревающие грозди темных и зеленых ягод. – Поедем вон туда, и…

– Ну, что вы так расшумелись? – перебил колдуна чуть насмешливый голос. – Да еще вздумали топтать мои посадки? По-вашему, их легко тут вырастить? Ай-яй-яй, как некрасиво!

Из стоящей неподалеку от дороги беседки, сплошь увитой вьющимися розами, неторопливо вышел высокий мужчина. Простая свободная одежда, сшитая из тонкого белого хлопка, мягкая обувь, дорогие украшения… В глаза невольно бросались несколько перстней на пальцах мужчины, на которых под солнечными лучами переливались всеми цветами радуги огромные, хорошо ограненные бриллианты, своими размерами превышающие лесной орех. Перстни настолько притягивали к себе чужие взгляды, и были такими дорогими, что Олее невольно подумалось: к этим камням не помешало бы приставить отдельных охранников! Просто удивительно, что старик не опасается открыто носить эти бесценные украшения. Да и на шее этого человека висело нечто вроде широкого ожерелья, состоящего, кажется, из одних белых и черных бриллиантов.

Понятно, что бедняком этого мужчину никак не назовешь. Интересно, кто это такой? Очень темная, почти черная кожа и своеобразные черты лица выдавали в нем жителя одной из тех дальних южных стран, в которые северяне не рисковали соваться – там было слишком опасно.

Еще этот мужчина был очень немолод – сеть глубоких морщин на его лице выдавала весьма солидный возраст, черная кожа чуть отдавала серым оттенком, а волосы, хотя и были по-прежнему густы, но полностью поседели. Темные глаза незнакомца немного запали, но глядели цепко, а чуть хищная улыбка продемонстрировала его безупречно-белые зубы.

– Как я вижу, Боги наконец-то послали мне долгожданных гостей… – голос старика был удивительно красивым, чуть журчащим, умиротворяющим… – Новые люди – редкость в этих местах, и я бесконечно рад видеть вас всех в своем скромном жилище. Надеюсь, вы разделите мое одиночество, отдохнете в тишине и прохладе…

– Спасибо, мы торопимся! – отрезал Иннасин-Оббо. – Очень торопимся!

– Но неужели вы откажете в разговоре, или хотя бы в кратком общении старому человеку, одиноко живущему вдали от людей? – обезоруживающе улыбнулся чернокожий. – Отдохнете в моем саду, отведаете фруктов, искупаетесь в пруду, смоете с себя пыль дорог…

Внезапно Олею стало охватывать непреодолимое желание сойти на землю, упасть в тени деревьев, подобрать с земли только что упавший с ветки сочный персик и впиться в него зубами, причем так, чтоб сладкий сок потек по подбородку… Однако резковатые слова Иннасин-Оббо развеяли легкий дурман, навеянный словами старика.

– Весьма любезное предложение, и мы его ценим должным образом. Однако как я, так и все мои друзья будем крайне признательны, если вы уберете с нашего пути эту призрачную стену.

– Ох, простите старика, но я пытаюсь хотя бы таким бестактным образом попросить вас стать моими гостями. Одиночество так утомительно, и еще более тоскливы мои долгие дни и вечера в этой всеми забытой глуши… Краткий разговор с вами внесет в мою монотонную жизнь струю чистого воздуха, а заодно и капельку разнообразия, и мне будет о чем вспомнить в нескончаемо долгие вечера и ночи…

Голос старика завораживал, чуть одурманивал, пленял, и Олея вновь захотела сойти с коня, отдохнуть на мягкой траве, искупаться в прозрачной воде пруда, сорвать водяную лилию и смотреть, как внутри нее перекатывается хрустальный шарик воды… Без сомнения, и у кое-кого из мужчин появилось сходное желание, но голос Иннасин-Оббо вновь стряхнул со всех сонную одурь, навеянную словами незнакомца.

– Всем взбодриться, с коней не сходить! – почти что закричал он, обернувшись к своим спутникам. – И чтоб ни один из вас слова не произнес! А вам, уважаемый… – колдун снова повернулся к старику – вам не стоит стоять у нас на пути. Еще собьем ненароком.

– У нынешней молодежи совсем нет уважения ни к старикам, ни к их сединам! – горестно вздохнул темнокожий. – К сожалению, в наше грешное время у людей не остается ничего святого, им трудно сказать хоть одно доброе слово старому человеку! А произнесите их – и ваша дорога станет много легче…

– Всем молчать! – вновь рявкнул Иннасин-Оббо, еще раз посмотрев на своих спутников, однако на этот раз в его голосе было столько угрозы, что у Олеи в страхе забилось сердце. – Молчать! Боюсь, – колдун повернулся к старику, – боюсь, что после этих нескольких добрых слов, сказанных вам, дорога раз и навсегда закончится для того, кто их произнесет. Так что вы, господин хороший, сделайте доброе дело – прекратите дурманить головы моим друзьям и уйдите с нашего пути подобру-поздорову!

Все это время Олея просто чувствовала, что старик краем глаза рассматривает ее, и этот пристальный взгляд вызывал в ее душе нечто, похожее на отвращение. Словно почувствовав настроение своей подопечной, Бел чуть тронул с места своего коня, и тот, пройдя всего пару шагов, остановился между стариком и Олеей, что хоть немного прикрывало молодую женщину от взглядов этого неприятного человека. Со стороны подобное могло выглядеть как случайность – ну, подумаешь, конь чуть сдвинулся с места!, только недогадливых здесь не было. Старик, правда, никак не высказал свое недовольство, даже вида не подал, лишь чуть внимательней глянул на Бела.

– Итак, долго мы еще ждать будем? – повторил Иннасин-Оббо.

– Ах, молодежь, молодежь… – вновь умиротворяющее зажурчал голос старика. – Ну, должно же быть у вас…

И тут Иннасин-Оббо что-то произнес на незнакомом языке, и старик оборвал свою речь на полуслове. Чуть удивленно приподняв брови, он ответил Иннасин-Оббо все на том же неведомом наречии – кажется, старик никак не ожидал, будто кому-то из проезжих людей знаком этот язык.

Пока двое мужчин вели между собой нечто вроде переговоров, Олея, вновь стряхнув с сознания непонятную пелену, огляделась по сторонам. Удивительно, но до сей поры ни один из работающих здесь людей не обратил на приезжих никакого внимания – все по-прежнему прилежно трудятся, не поднимая головы и ничем не интересуясь. Странно… Надо же: старик только что сказал, что в этих местах гости – редкость, но почему никому из живущих здесь нет никакого дела до приехавших? Так быть не должно – новые люди а таких местах по приезду всегда находятся в центре внимания… Хоть бы голову кто повернул в их сторону, так даже этого нет! Складывается впечатление, это этим людям, кроме своей работы, ничего не нужно. И вообще, глядя на все окружающее, у Олеи постепенно складывалось непонятное, странное и весьма неприятное ощущение от всего происходящего…

Да и остальные из их отряда чувствовали себя ничуть не лучше. Судя по тому, какие встревоженные взгляды они бросали по сторонам, было понятно, что мужчины всерьез чего-то опасаются. Возможно, некоторые уже имеют представление о том, что их тут может ожидать, и от понимания этого им ничуть не легче…

Тем временем разговор Иннасин-Оббо и старика явно был не простым и далеко не приятным. Вроде оба говорят, как обычно, довольно вежливо и даже довольно спокойно, но от их голосов по коже идет озноб. Так неприятно слушать…

Словно отвечая на эти мысли, Иннасин-Оббо вновь перешел на знакомый всем язык.

– Пропускай нас! И никто из нас со своих лошадей на землю спускаться не будет – уж очень надолго гости у тебя задерживаются.

– А я тебе уже сказал – могу и пропустить, но не просто так. За проезд плата положена. Ну, раз вы не желаете за чашей молодого вина поведать старику о том, что творится в мире…

– Не желаем! – в голосе Иннасин-Оббо послышалась угроза. – Опасно с тобой говорить. Да и неинтересно.

– Ох, молодежь, вы наносите хозяину горькую обиду, а ведь я готов принять вас с чистой душой и открытым сердцем! Что ж, не хотите быть моими гостями – дело ваше, езжайте, куда вам надо, только оставьте у меня двоих из вашей милой компании. Я человек добрый, мне много не надо, и даже более того – я готов пойти на уступки. Меня больше всего устроит та цыпочка – и взгляд старика устремился на Олею. – Ну, и одного из мужчин тоже оставьте, любого, на ваш выбор. Хоть ее верного служку… – старик перевел взгляд на Бела. – В выборе я вам препятствовать не буду – не хотите отдавать этого парня, можете вместо него любого другого молодца мне оставить. А потом направляйтесь себе дальше, по своим суетным и бесконечно хлопотным делам…

В первый момент Олея решила, что она ослышалась – этот старик что, хочет оставить ее здесь? И Бела заодно? Ой, нет, только не это! Отчего-то этот старый человек внушал ей самый настоящий страх.

– Тебе что, работников не хватает? – зло сощурил глаза Иннасин-Оббо. – Новые рабы понадобились?

– Зачем уж так сразу – рабы… Может, мне друзья нужны, или защитники…

– Так у тебя уже защитники имеются, белого цвета и с четырьмя ногами – с ними мы уже имели радость столкнуться… Они, как я понял, к тебе заплутавших людей пригоняют, а если кто из верховых от этих рогатых зверюг пытается уйти, то твои барашки лошадей тех несчастных загрызают? И для собственной охраны ты кил'джу тоже используешь, верно? Как хоть ты этих тварей сюда умудрился привезти, непонятно…

– Если вам это интересно, можем обсудить. Расскажу, не утаю…

– Что, твое зверье мало людей сюда натаскало? – продолжал Иннасин-Оббо, не слушая старика. – Тоже, наверное, с попадающими сюда бедолагами ты для начала умные беседы вел, а потом всех отправил на Небеса? Вернее, на Небеса они вряд ли уже попадут – ты же их души испоганил…

– Как вы, молодые, примитивно мыслите! – вздохнул мужчина. – И как грубо… Слушать неприятно, слух режет. Я уже не раз сталкивался с тем крайне неприятным фактом, что у нынешних магов полностью отсутствует чувство такта, да и элементарной воспитанности им явно не хватает – дерзить в лицо несчастному старику, вся вина которого заключается в том, что он пытается выжить в этом равнодушном и жестоком мире!

– Хватит! – оборвал журчащую речь старика Иннасин-Оббо, и Олея с удивлением заметила, что одежда на спине колдуна вся потемнела от пота. Э, да Иннасин-Оббо сейчас, судя по всему, не просто тяжело – он выбивается из сил, стараясь поддерживать это, казалось бы, простой разговор со стариком. – Хватит пустой болтовни!

– А ведь, заметьте, я вас не упрекаю в том, что вы моих животных побили! – не обратил внимание на слова колдуна старик. – Сердца у вас, похоже, нет, да и жалости тоже не имеется! Невинных существ губить!.. Да вы хоть представляете, каких трудов стоит в этих местах вырастить хоть одну такую зверушку!? Это ж сколько сил положить надо, чтоб ее выходить и обучить! А вы бедную животину сразу под нож пускаете… Нехорошо, и, даже можно сказать, непорядочно. Меня в убыток ввели, барашков моих напугали… Так нельзя. За убыток надо заплатить, а цену я уже назвал – всего лишь двоих из вашей шайки… О, простите, я имел в виду – из вашего отряда. Эта символическая плата не покроет даже части моих убытков, не говоря о душевной травме, и о том, что мне пришлось испытать, когда я успокаивал своих бедных, перепуганных животных! Так что вы и сами должны понимать – разве я не поступаю с вами более чем благородно?

– Что-что? Жизнь тебя, старик, похоже, ничему не научила! Ты правило забыл – не стоит ввязываться в бой, если не знаешь силу противника. Давай разойдемся по-хорошему, а не то мы сами уйдем. Без твоего согласия.

– Ну, без моего согласия вам все одно отсюда не уйти… – еще шире улыбнулся старик. – Так что не хорохорься понапрасну – ты мне не соперник, хотя и пытаешься сделать вид, будто что-то умеешь. А насчет вашей невзрачной девки… Так я, считай, вам скидку делаю от доброты душевной – просто хочется иметь рядом с собой хоть кого-то с живой кровью… Эх, где они, прекрасные горячие женщины с кожей цвета эбонитового дерева, шапкой густых волос на голове, дикой грацией и бездонно-черными глазами? Увы, но рядом нет жгучих красавиц моей родной страны, так что приходится довольствоваться тем, что есть. Знаешь, милая… – сейчас старик обращался прямо к Олее, – милая, ты уж не обижайся, но по меркам моей страны ты совсем некрасивая. Бледная женщина с холодной кровью и бесцветными волосами… В другое время я бы на тебя даже не посмотрел, но, увы, жизненные обстоятельства сильнее нас. Ну да выбирать не приходится, и к тому же я непривередлив. И не щепетилен – возьму то, что есть.

Кровь бросилась в лицо молодой женщине – надо же, и этот несколькими словами почти что втоптал ее в грязь. Так что к страху перед этим непонятным стариком у Олеи прибавилось еще и чувство острой неприязни, почти ненависти – вряд ли найдется хоть одна женщина, которая простит такие слова в свой адрес. Да уж, милый дедуля: оскорбил, обхамил, как только мог, но при том обставил дело таким образом, будто он сделает всем великое одолжение, соглашаясь забрать себе молодую девушку…

– Хорош торговаться! – бросил Иннасин-Оббо, даже не посмотрев в сторону Олеи. – Мы тут не для того, чтоб исполнять твои прихоти! Пропусти нас, я сказал!

– Не стоит повышать на меня голос: похоже, ты все еще не понимаешь, чем это может тебе грозить, недоучка.

– Я знаю одно: ты сидишь здесь, как паук, раскинувший во все стороны паутину, а твои дохлые мухи трудятся на твое благополучие. Что, надоело общаться с покойниками? На живое общение потянуло? Конечно, всех тянет на обновление, особенно на твоем живом кладбище… И как хоть тебя до сей поры не выкурили отсюда?

– Просто я в свое время понял, где можно остановиться и доживать отпущенный мне век… – старик безмятежно улыбнулся, вновь показав идеальный ряд белоснежных зубов. – А заодно и озаботился тем, чтоб не остаться нищим и бесприютным. Мое предложение остается в силе, и законы гостеприимства…

– Эти законы не имеют к тебе никакого отношения! – оборвал разглагольствования старика Иннасин-Оббо. – Перестать туманить моим людям головы и дай нам проехать! И никого мы у тебя оставлять не будем – здесь и так хватает задержавшихся не по своей воле. Хватит, ты и без того зажрался сверх меры. Не боишься?

– Ты разговор в сторону не уводи! – поморщился старик. – Я стену сниму, если вы у меня двоих оставите. Это моя цена, причем цена просто-таки смехотворная. Я бы на вашем месте не колебался, потому как стоимость проезда может серьезно возрасти. Итак?

– Сам знаешь, что этого не будет. Сними стену, и дай проехать.

– Езжай, если сможешь – усмехнулся старик. – Только вначале оглянись по сторонам для того, чтоб до вас дошло – сейчас все здесь можете остаться. Вообще-то подобный выход меня устраивает больше всего…

А посмотреть было на что: со всех сторон к отряду шли люди, те, что только что прилежно работали на полях, у дома, в саду… Они шли, вернее, брели, ровным размеренным шагом, до невероятности похожие друг на друга, держа в руках кто мотыгу, кто лопату, кто садовые ножницы, а кто и просто поднял с земли камень… Глядя на них, сразу же понимаешь – люди так не ходят: что ни говори, а у каждого из нас свой характер и темперамент, свои движения, а тут, между бредущими людьми не было никаких отличий. Тупо-равнодушные, с отсутствием хоть каких-то эмоций на лицах, работники старика двигались, особо не торопясь, невидяще глядя перед собой тусклыми, безжизненными глазами… И еще над всеми этими людьми словно бы витало незримое черное облако безысходности…

Эта картина производила жуткое впечатление на каждого, увидевшего нее: казалось, сюда шла сама смерть, холодная, жестокая и безжалостная…

– Ну, раз дело обстоит так… – обернулся Иннасин-Оббо к довольно улыбающемуся старику. – Ну, раз так…

И тут Иннасин-Оббо заговорил что-то на непонятном языке, и его речь была похожа то ли на песню, то ли на непонятное заклинание. Первые слова он произносил медленно, словно врастяжку, но постепенно ритм его слов учащался, становился все более и более быстрым. Старик же, вначале слушавший колдуна с легкой насмешкой на лице, очень скоро перестал улыбаться, и уже заговорил сам, причем на все том же неведомом языке. Каждый из двоих постепенно говорил все громче и громче, и постепенно стало казаться, будто один старается перекричать другого…

Олея то и дело со страхом смотрела по сторонам, хотя лучше бы она этого не делала: пока эти двое колдунов пытались что-то доказать друг другу, работники старика подходили все ближе и ближе… Какой ужас! Женщина не сомневалась: первое, что сделают эти люди, когда дойдут до них – это или забьют до смерти, причем все с тем же тупым и безразличным выражением на лицах, либо без разговоров стащат всадников с лошадей… Впрочем, это, похоже, одно и то же… Вот до первых из бредущих к ним людей осталось пятнадцать шагов, вот десять, а вот уже и пять…

И в этот момент раздался звук, больше похожий на звон разбившегося стекла. Такое впечатление, будто рядом кто-то со всего размаха ударил огромным железным мечом по хрустальной стене, и сейчас она разлетается, рассыпаясь на тысячи крохотных звенящих осколков. Но самое удивительное было в том, что старик споткнулся на полуслове и, несмотря на свою темную кожу, покраснел от негодования, а затем и вовсе едва удержался на ногах, схватившись руками за грудь.

А вот некоторые из бредущих людей внезапно зашатались, будто под тяжестью неведомого груза, и рухнули на землю, словно подкошенные, да и оставшиеся на ногах будто замедлили свой неторопливый ход…

Только вот времени разглядывать происходящее совсем не было – по ушам просто-таки хлестанул громкий, и даже какой-то отчаянный крик Иннасин-Оббо:

– Вперед! Гоните!

Лошади рванули вперед без особого понукания, словно и сами хотели как можно скорей покинуть это неприятное место. Впрочем, люди стремились убраться отсюда еще быстрей – уж очень тяжело и страшно. Даже отъехав на безопасное расстояние, Олея не стала оглядываться назад – до отвращения не хотелось видеть ни этого непонятного старика, ни его жутковатых работников…

Женщина и сама не могла понять, как так получилось, что она на своем коне вырвалась едва ли не впереди их небольшого отряда, и сейчас гнала коня по той дороге, где не так давно прошел и Кварг, так же, как и они, стремительно унося ноги из зеленой долины. Дороги тут все одно не было, так что ее спутники, не отставая, тоже мчались вслед за женщиной, прекрасно понимая, что их спасение только в скорости, и каждый в глубине души был немыслимо рад тому, что он все еще жив…

Сколько времени люди так гнали своих коней – о том они не знали и сами, однако остановились не скоро, и то лишь когда сердца перестали испуганно трепыхаться, дыхание понемногу стало входить в свой привычный ритм, а с души у каждого немного отлегло. Однако коней остановили не скоро, и то лишь тогда, когда Иннасин-Оббо стал махать рукой, стараясь привлечь к себе внимание – все, мол, надо бы передохнуть…

Уставших коней остановили в первом же подходящем месте – небольшой зеленой лужайке, сплошь покрытой невысокой травой. Впрочем, подобных приветливых мест, покрытых молодой травой, на пути отряда становилось все больше, зато стало много меньше холмов, и эти холмы были куда ниже тех, что встречались ранее.

Иннасин-Оббо со своего коня даже не слез, а сполз, с трудом удержавшись от того, чтоб не встать на четвереньки – ноги не держали. Это кажется невероятным, но сильного и выносливого колдуна Рыжаку пришлось чуть ли не тащить на себе, чтоб тот мог прилечь на траву, а не растянуться едва ли не под ногами своего коня на песке и мелких камнях. Иннасин-Оббо выглядел, мягко говоря, неважно – бледный, с трясущимися руками и покрытым испариной лбом, да еще и враз запавшие глаза колдуна были налиты кровью… То, что Иннасин-Оббо нуждался в отдыхе – это было понятно с первого взгляда. Сделав всего лишь несколько шагов, колдун почти без сил, и с вздохом облегчения растянулся на земле.

Впрочем, и остальные, хотя внешне и выглядели лучше измученного колдуна, но все одно чувствовали себя отвратительно. В ушах стоял звон, во рту ощущался гадкий привкус, голова шла кругом, а общее состояние было такое, что не хотелось даже шевелиться. Кто присел на траву, кто прилег на землю… Однако Иннасин-Оббо чуть приподнял свою голову от земли, и, глядя на своих товарищей чуть замутненным взглядом, скомандовал из последних сил:

– Что стоите, как на параде? Всем плашмя лечь на землю, и какое-то время не двигаться! Ни о чем не думайте, просто постарайтесь ощутить свое единение с природой… Погодите немного, скоро каждому станет полегче…

И действительно, через четверть часа дурнота понемногу начала отступать, голова прояснилась, и постепенно к людям стали возвращаться силы. Какое-то время все лежали молча – не хотелось не то что разговаривать, но даже открывать сомкнутые глаза… Тишина, только треск насекомых, да тяжелое дыхание уставших лошадей…

Сколько времени все так лежали – трудно сказать, во всяком случае, солнце довольно заметно передвинулось на небе. Никому из людей все еще не хотелось подниматься, да и сам Иннасин-Оббо по-прежнему не вставал с земли – он все еще лежал, закрыв глаза, и чуть поглаживая пальцами примятые зеленые травинки, будто хотел ощутить под своими руками дыхание жизни… А еще рядом фыркали отдохнувшие лошади, которые с удовольствием щипали свежую траву.

– Вы уж меня извините, но я еще поваляюсь… – наконец-то заговорил колдун, но в его голосе все еще чувствовалась усталость. – Иначе никак – вымотался полностью, до предела… Хотя вам тоже немного досталось… Надо же – мы вырвались! А ведь я, говоря по чести, всерьез опасался, что мы останемся там навеки. Ну и силен же он, паскудник!

– Кто – он? Этот старик?

– Старик… Да у него сил и мощи, как у молодого! Видали, что устроил?

– Что это было? – задал Юрл вопрос, который давно вертелся у него на языке. Надо признать – ответ хотели бы знать все.

– Не что, а кто… – вздохнул Иннасин-Оббо. – Не ожидал его тут встретить, никак не ожидал! Так далеко его родной страны…

– Кого?

– А вы не поняли?

– Кто мне объяснит, в чем тут дело? – едва ли не взвыл Рыжак. – Лично я ничего не понял! Ну, почти ничего…

– А вот до меня, кажется, что-то дошло… – после паузы произнес Юрл. – Надеюсь, я ошибся, и это не то, что пришло мне на ум…

– Думаю, что вам на ум пришел правильный ответ… – Иннасин-Оббо все так же лежал на земле, закрыв глаза, только вот голос у него был уже куда более уверенный, а с лица пропала мертвенная бледность. – Впрочем, кого я об этом спрашиваю? Если кто не понял, то сообщаю: этот старик – жрец вайду.

Жрец вайду… Олее, как и Рыжаку, это слово не сказало ничего, а вот Сандр удивленно присвистнул, Юрл с досадой помотал головой… Чуть нахмурился даже обычно невозмутимый Бел.

– Сам не понимаю, как он оказался здесь… – продолжал колдун. – Обычно жрецы вайду из своей страны никогда не уходят – во всех других местах они находятся вне закона, при появлении этих людей в иных странах их стараются истреблять подчистую, а уж если этот пришел сюда… Значит, его или изгнали, или, что наиболее вероятно, он сам вынужден был бежать в результате конфликта с другими жрецами, или же его группировка проиграла в борьбе за власть… Тут может быть множество предположений, до которых, по большому счету, нам нет никакого дела.

– Жрец вайду в Берене! Невероятно… – Сандр все еще не мог поверить услышанному. – Откуда он тут взялся?

– Да, это еще тот вопрос…Кстати, почему вы считаете подобное невероятным? – возразил Иннасин-Оббо. – Здесь вполне можно укрыться от чужих глаз или же довольно надежно спрятаться. Если вдуматься: края тут не очень обжитые, пустынные, для земледелия мало пригодны, да и слава о здешних местах идет не очень хорошая… Так что тут очень даже можно соорудить себе надежную лежку, тем более что золото, судя по всему, у старичка водится. А если кому-то из высоких чинов заплатить хорошие деньги за милостивое разрешение несчастному старому чужестранцу поселиться здесь, и доживать отведенный ему недолгий век, то можно неплохо устроиться даже в этом захолустье.

– Вообще-то в Берене не любят предоставлять иностранцам место для проживания – подобное никак не отвечает правилам этой страны.

– Ну, это зависит от того, сколько ты сунешь на лапу кое-кому из власть держащих – все же золота и дорогих камней у жрецов той далекой страны водится немало. А может, старичок колдовство какое применил, или же внушение для того, чтоб получить разрешение на проживание… Впрочем, сейчас это уже не важно. Наш дедуля, получив милостивое дозволение поселиться в Берене, крепко забился здесь в надежную щель, и с той поры старается ее не покидать. Это вполне объяснимо: если бы кто узнал, что здесь, не так далеко от одного из больших городов обитает жрец вайду, то его, без сомнения, стерли бы с лица земли, чего бы это ни стоило.

– Пока что этот старик жив, здоров и весьма доволен жизнью… Иннасин-Оббо, прошу прощения, но вы полностью уверены, что этот человек – жрец вайду?

– Судя по его виду, по лицу и одежде… – пожал плечами колдун, – а заодно и по той магии, которой там все буквально пропитано… Лично у меня нет никаких сомнений – этот старик именно оттуда, из той весьма далекой южной страны. Жрец вайду…

– Да что в этих жрецах такого страшного? – Рыжака раздирало любопытство.

– Как сказать… Вообще-то в той стране жрецы вайду – единственные образованные люди, умеющие читать, писать, знающие по нескольку языков, разбирающиеся в исскустве… Именно из их числа выходят и целители, и военноначальники, и правители… Так сказать, элита страны, ее надежда и опора. Вся власть и все влияние в стране принадлежит касте жрецов вайду, очень сильных колдунов. Но это взгляд с одной стороны, так сказать, с парадной, которой они весьма гордятся. Другая сторона выглядит не столь радужно. Магия вайду – это сосредоточение самого черного колдовства, древних знаний, некромантии, презрения к людям… По всей стране в ряды этой касты с детских лет отбирают самых смышленых и умных мальчишек, и начинают их обучать всем тонкостям науки, причем это обучение происходит очень жестко, без всякой жалости и сочувствия, тем более что в основе постижения магии вайду лежит жестокость, целесообразность и полное отсутствие моральных препонов. Достаточно сказать, что из десяти отобранных детей до совершеннолетия доживает, в лучшем случае, всего лишь один, да и тот, как правило, к времени взросления имеет психику, несовместимую с общепринятыми правилами жизни в иных странах.

– Я правильно понял – жрецы вайду есть только в одной стране? – Рыжак с интересом слушал слова колдуна.

– Не в одной, а в нескольких странах, очень жарких и далеких отсюда, но, поверьте, для серьезных опасений хватает и этого. Знания в темной науке у жрецов вайду не просто большие – огромные, я бы даже сказал, всеобъемлющие. Самые знающие и опытные маги вайду, что проникли в самые заповедные уголки того жуткого учения – они не просто сильны, а почти непобедимы: против них даже совместными усилиями не всегда могут устоять кое-кто из наших лучших магов…

– Но ведь ты же сумел!

– Если быть честным перед собой, и не кривить душой перед вами… Я все еще удивляюсь, как сумел разрушить это его колдовство – незримую стену вайду разбить практически невозможно! Если б не подсказка – белая стрела с красным наконечником… Никогда бы не подумал, что это древнее и мало применяемое заклинание может разрушить призрачную стену, непосредственно связанную с жрецом вайду! Ну, Кварг, ну, молодец, ну, у меня просто нет слов! Парень нашел-таки способ не только противостоять жрецу вайду, но даже сумел почти что напасть на него!

– Что ж его, такого умного и умелого, тайная стража Руславии повязала? – поинтересовался Юрл. – Судя по вашим словам, парень был не из последних в своем деле. Что ж он не сумел выкрутиться и уйти?

– К сожалению, тут все не так просто… – вздохнул Иннасин-Оббо. – Парень угодил в магическую ловушку, устроенную не одним, а несколькими хорошими магами Руславии. Как мне передали, тех магов было четверо… Вот и взяли Кварга на ерунде, а потом магически спеленали. Он мог попытаться уйти, и это, возможно, у него бы получилось, только вот Кваргу в очередной раз очень хотелось доказать всем, в том числе и самому себе, что он и один против четверых магов не только выстоит, но еще и победит. За Кваргом это водилось – со всеми подряд цапался, свое превосходство доказывал, а подобное частенько ведет к очень большим неприятностям. Но тут уж ничего не поделаешь: гонору у парня было – хоть отбавляй, да и самомнения хватало! Надо признать, что у него для этого были все основания. Только вот в той ситуации он ничего не мог сделать, а потом ему и вовсе пришлось нелегко… Ну, да вы об этом, я думаю, хорошо знаете…

– А что это за работники такие набраны у старика? Ходят, как неживые… Или обкуренные… – снова влез в чужой разговор Рыжак.

– Видите ли, – чуть поморщился Иннасин-Оббо, – видите ли, каждому из колдунов вайду в своем доме, наряду с живыми слугами, не только разрешено, но им даже по статусу положено иметь зомби…

– Кого? – слова колдуна Рыжак слушал с огромным интересом. – Зомби… Это кто такие?

– Вы счастливые люди, раз не знаете об этом. Зомби… По сути, это живые мертвецы, мертвые рабы… Считайте, как вам угодно, суть от этого не меняется. Те бессловесные работники, столь упорно трудящиеся во благо своего хозяина, которых мы с вами недавно лицезрели в усадьбе старика – это уже умершие люди, оживленные жрецом после их смерти.

– Чего?! – ахнул Рыжак.

– Что слышал! – огрызнулся Иннасин-Оббо. – В той стране, откуда родом этот жрец, подобное является едва ли не обыденным делом: выбранного человека вначале убивают, а затем оживляют. Правда, если можно так выразиться, оживляют не полностью… Ну, а потом подчиняют того человека своей воле… Это и есть зомби.