Текст книги "Моя Академия. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Валерий Листратов

Соавторы: Валерий Листратов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 55 страниц)

– Поэтому остаётся всего треть, – продолжает завхоз. – Такая статистика характерна не для всех академий.

Передо мной в воздухе рассыпается очередной глиф. Слишком уж интересные темы затрагивает Германыч. Приходится переносить внимание.

– В каком смысле не для всех? – узнаю.

– У нашей Академии Седьмого шага, например, после вашего зачисления, совсем другая статистика, – закидывает интригу завхоз и внимательно следит за моей реакцией.

Мои догадки постепенно находят подтверждение. Мужик намекает, что смертей у нас значительно меньше, а статистика элементарно берет среднее значение. Здесь вопросов больше нет.

– Если ты внимательно слушал преподавателей, то знаешь, что ваше обучение состоит из семи шагов, – говорит завхоз. – До того момента, пока вы не вступаете на путь семи шагов, вы – студенты, но никак не маги. Так сказать, заготовки под магов. Первый шаг всё для вас меняет. После него – вы официальная часть нашей Академии. После этого мы прикладываем все силы, чтобы довести вас до выпуска. И процентовка тут совсем другая. Те, кто был с нами на первом шаге…

– Они погибли? – высказываю догадку.

Глава 24
Вижу настоящую магию

– Скажем так, вы их больше не увидите, – Германыч повторяет примерно то же самое, что говорил Пилюлькин.

Завхоз даёт понять, что разговаривать на конкретно эту тему он не хочет. Пока непонятно, что стоит за его словами.

– У нас отсев значительно меньше, – продолжает он. – От первокурсников осталось почти две трети. Многие не пройдут дальше. Вы в любом случае сильно отличаетесь от тех, кто обучается в основных академиях. Мы об этом не говорим. Так что строго между нами. Своим сокомандникам говорить тоже запрещаю.

Категоричность в голосе завхоза удивляет. Мужик ловит в моём взгляде непонимание.

– Ты другой… – объясняет завхоз. – У тебя другие интересы. И сам ты взрослее. Позже вы сами узнаете статистику нашей Академии. Если сказать молодёжи прямо сейчас, они потеряют бдительность и разленятся. Не будут работать. Тогда мы быстро нагоним остальные академии в плохом смысле слова.

Германыч возвращается к сортировке коробок и делает вид, будто ничего важного только что мне не рассказывал.

– Короче, студент, не морочь себе голову, – отмахивается завхоз. – У нас всё рассчитано. Система работает уже не первое десятилетие. Главное для нас что? Выпустить магов и чтобы они хорошо росли дальше. Понял?

– Не гнать волну! – подтверждаю.

Атмосфера тут же разряжается.

– Именно, студент. И‑мен‑но! – радостно произносит завхоз. – Я ответил на твой вопрос?

– Не совсем, – удивляю Германыча ответом. – Я спрашивал о другом. Можно ли создать что‑то наподобие ловушки, чтобы человек, не заметив, активировал её и попал в неустойчивые коридоры? Получится ли создать конкретные входы?

– Ты что‑то нарыл, – обвиняюще усмехается завхоз. – Вот просто чую, что‑то нужное и очень интересное.

– Похоже на то, – не собираюсь скрывать.

Ещё несколько коробок отправляются к полностью забитым стеллажам. Германыч торопливо убирает со стола всё, что там лежит.

– Молодец, – говорит. В голосе мужика чувствуется воодушевление. – Так, мне пока ничего не рассказывай. Пошли, – машет рукой.

Выходим со склада. Завхоз запирает дверь и ведёт меня за собой. Вопросов не задаю. Тем более, что мест, куда меня могут отвести в Академии не так уж много.

– Пойдём, пойдём, – бормочет Германыч. – Тут нам всё‑таки нужен директор.

– Так я же сразу спросил, кому рассказывать, – напоминаю.

– Всё правильно спросил, – кивает завхоз. – Дергать директора, не разобравшись, я тоже не могу. Тоже пойми. Зато, посмотри, какой мы тебе урок провели, а? Считай, занятие с личным тренером, – мужик поднимает палец вверх и усмехается.

Тут он прав. Тренировки один на один приносят больше пользы, да и результат от них намного быстрее.

– Да, спасибо, я ценю, – благодарю завхоза, пока представилась такая возможность.

Сам раздумываю по поводу расширения пространства и ловушек. Мысли сменяют одна другую. Да и про саму Академию информации выловил предостаточно.

– Молодец, цени. Это хорошая черта, – продолжает рассуждать завхоз, пока мы идем. – Пошли, пошли, – подгоняет меня. – По такому случаю можно и директора отвлечь. Сам собирался наши проблемы нести. Пора докладывать.

– А что такое? – спрашиваю на удачу.

Вдруг разговорчивость Германыча и тут сыграет мне на руку. Он, конечно, не дурак выдавать секретную информацию, но общую картинку нарисовать сильно помогает.

– Мы уткнулись в тупик, – рассказывает завхоз. – Теперь нужно либо вызывать менталиста и проверять всех, кто находится в Академии – а это как расписаться в бессилии. Либо вовсе закрывать замок от посещения.

Германыч немного сбавляет темп. Видимо, он и сам рад хоть с кем‑то поделиться своими переживаниями и размышлениями.

– Мы не понимаем, почему исчезают именно первокурсники, – продолжает завхоз. – Ещё эта обезьянка долбаная. Вот, как её упустил Пилюлькин, ты мне скажи? – ворчит он. – Сам бы за ней и гонялся. Но, ладно, к нему сейчас претензий нет, дел целительских – завались. Там всё сложно.

– Насколько сложно? – тоже переживаю за ребят.

– Если новый комплекс подойдёт, то Кормак завтра будет уже в норме, – говорит Германыч. – Пилюлькин знает, что делает. Так что встретишься с пареньком на уроках, сам спросишь. А вот девчонке потребуется тщательное восстановление. Быстро не получается, – объясняет завхоз.

– А я думал: целительская магия – раз‑два и готово, – говорю на полном серьезе.

Учитывая опыт Пилюлькина, мне казалось, любые чужие хвори для него – раз плюнуть. Тем более, он сказал, что все поправимо. Вот только сроки не уточнял.

– Ну да, обычно так и есть, раз‑два, и все живы‑здоровы, – грустно смеется Германыч. – Особенно, когда у тебя есть исходники или твоё тело всё ещё помнит, как его только что разорвали или отравили. Чем лучше помнит – тем быстрее обратная регенерация. А там сколько часов прошло?

– Часа четыре, если не пять, – подсчитываю сам для себя.

– Именно, – подтверждает завхоз. – Изменения успели сильно затронуть девчонку. Она, конечно, молодец. Сделала всё как по учебнику и даже больше.

– Да, Пилюлькин тоже об этом сказал, – вспоминаю.

Страшно представить, чем все могло обернуться, если бы не пара‑тройка уроков целителя накануне. Всё‑таки преподы вкладывают в нас огромный пласт информации за короткое время. И чем дальше – тем больше.

– Слишком у паутинников яд неприятный – пусть и медленный, – вздыхает Германыч и подходит к лестнице.

– Все так плохо? – пытаюсь понять состояние девчонки.

– Да нет. В целом терпимо. Майя будет в порядке, не в первый раз и не в последний у нас в Академии происходит подобное, – уверенно добавляет мужик. – Она даже магию не потеряет. Следовательно, не ослабнет. По секрету тебе шепну, есть небольшой шанс, что девчонка после этой передряги усилится за счёт того, что всё сделала сама и полностью сознательно. Только, тщщ! Никому.

– Я ничего не видел и не слышал, – улыбаюсь и делаю вид, что замыкаю рот на замок.

– Ладно, не бери в голову, студент, – завхоз похлопывает меня по плечу. – А ты чего так заботишься?

– Я вообще‑то её нашёл, – пожимаю плечами. – Мы в ответе за тех, кого нашли.

– Это правильно, но не до конца, – качает головой завхоз. – Она взрослая девочка, а вы все – взрослые маги, хоть и дети почти. Поэтому, учти, тут в основном каждый за себя и только немного за всех остальных.

– А как же команда? – уточняю, пока поднимаемся по лестнице.

– Взрослый человек несёт ответственность в первую очередь перед самим собой, – по‑отцовски объясняет Германыч. – Иногда он может её передать. Есть такое. Но тут всё равно нужно смотреть зачем, а так же цель и задачу. Короче, ты меня понял? Всё, переваривай. Мы как раз пришли, – останавливается перед дверью директора. – Генрих Олегович!

– Афанасий, а ты тут зачем? – раздаётся четкий голос из‑за закрытой двери, словно снаружи находится микрофон.

– Да надо нам, надо, – ворчливо отвечает завхоз.

– Ну заходите, раз надо, – снова произносит голос, и дверь сама по себе открывается.

Мы заходим.

Директор висит в воздухе с закрытыми глазами, а вокруг него крутятся шесть маленьких артефактов – судя по всему, колец. Мужчина висит внутри ритуальной звезды в окружении тонких, бьющих во все стороны, молний.

Сейчас на себе почти не чувствую давление магии Генриха Олеговича, как в прошлый раз. Кажется тот кусок пространства, где он сейчас находится, окружён сильными щитами. Воздух по ритуальной границе слегка дрожит. Видимо, таким образом директор заботится не только о своей безопасности. Буйство стихий внутри ритуального рисунка совершенно никаким образом не касается нас снаружи.

– Когда ещё увидишь, как великий маг зачаровывает артефакты? – с задором спрашивает завхоз. – Внимай, студент.

– Ой, да ладно, тебе стращать, – раздаётся голос сразу со всех сторон.

Лицо директора при этом абсолютно спокойно: губы не шевелятся, рот не открывается. Генрих так и остаётся висеть в воздухе с закрытыми глазами.

– Это нормальная работа, просто экономит время и силы, – поясняет директор. – На моём уровне силы проще сделать артефакты сразу из первых основных элементов, – поясняет его голос. – И лучше включать сложные плетения при создании. Выковывать и потом гравировать – долго и нудно.

Продолжаю смотреть на всё происходящее с примесью восторга и удивления.

– Вокруг же просто антураж, – поясняет завхоз. – Не бери в голову, студент. Можно и без него, но с ним проще.

– Афанасий, зачем разрушаешь магию представления? – продолжает голос. – Ладно. Что хотели сказать? Слушаю.

Завхоз подталкивает меня в бок.

– Мы точно не помешаем? – уточняю шепотом.

– Нет, не помешаете, – отвечает голос. – Мне моих потоков сознания достаточно, чтобы сделать для вашей группы артефакты и одновременно слушать вас.

Голос звучит неестественно и холодно, но периодически улавливаю в нём лёгкую добрую насмешку.

Ничего не скажешь. Интересно здесь существуют великие маги.

– Говори, чего ты там надумал, – подталкивает меня Германыч.

– У меня появилась идея, что студенты пропадают не случайно, – высказываю главную мысль.

– Не скажу, что твоя идея эксклюзивная, – практически смеётся голос. – Это довольно очевидно. Что ещё?

– Угу, только вот мне несколько дней кое‑что не даёт покоя, – продолжаю рассказывать. – Вы же читали моё дело? Там должно быть написано, что после госпиталя я периодически становился особенно внимателен к деталям.

– Ну да, ну да, после прививки у многих отмечали эту особенность, – хладнокровно и без особого интереса отвечает директор. – Получается, у тебя всё ещё действуют остаточные явления?

– Не уверен, но моментами что‑то подобное улавливаю, – отвечаю. – Несколько дней подряд я не мог понять, что происходит, и почему некоторые места кажутся знакомыми. Я понимал, где пропали студенты раньше, чем мне показывали точки.

Директор некоторое время молчит. Его лицо не выражает никаких эмоций. Кидаю взгляд на Германыча. Вдруг директор отключился от нашего разговора и ничего не слышит. Завхоз кивает в подтверждение, что все в порядке.

– Помнится, вы и сами не так давно пропадали в рядом стоящих арках, – припоминает Генрих Олегович.

– Это да, но это не имеет отношения к ситуации, – пытаюсь объяснить. – Сегодня меня буквально озарило – как оказалось позже, места связаны.

– Переходи к сути, студент, – гремит голос на весь кабинет.

Германыч жестами подсказывает, чтобы я быстрее развивал мысль.

– Вот смотрите, – достаю бумагу и кладу на директорский стол. – Я изобразил. Понятно, что не тщательно, скорее, схематично, место возле склада, – показываю карандашом на листке. – А здесь, если отойти к столовой и встать примерно в ту же точку, вот здесь, – еще раз показываю на плане. – То все мелочи до единой совпадут.

В кабинете повисает тишина. Никакой ответной реакции от директора не поступает.

– Генрих Олегович видит план, продолжай, – подталкивает меня завхоз.

– Сейчас объясню, – обвожу некоторые детали на плане. – Видите, черточка на камне возле столовой? Возле склада точно такая же. Здесь же сбитая кладка, отколотый кусок стены, выпирающий камень. Два места абсолютно идентичны, как будто взяли один каркас, перенесли в другое место и слегка подкрасили.

Рассказывать подвешенному в воздухе человеку – опыт интересный. Невозможно понять реакцию собеседника – верит он тебе или смеется. Поэтому кидаю быстрый взгляд на Германыча. Завхоз задумчиво поджимает губы.

– А отличия есть? – спрашивает директор.

– Отличия есть, но минимальные, – обвожу участки на плане. – Главное, что основные формы, характеристики, чёрточки, направления – они все соблюдены. Углы, расстояния – как будто бы возле столовой и возле складов находится кусок одного и того же пространства.

– Так… – удивляется голос и внезапно меняет интонацию.

Вижу, как директор открывает глаза и одним движением руки собирает висящие перед ним артефакты. После этого неторопливо спускается на пол. Медленно, контролируя каждое движение, тело перемещается к самому краю ритуального рисунка.

Внимательно наблюдаю за тем, что происходит и прислушиваюсь к своим ощущениям. Директор будто вытекает за границу рисунка, а в кабинет будто открывается дверь сауны. Вокруг расплывается ощущение плотной магии – и тут же пропадает.

– Смотри, какой чувствительный студент пошел, – подмечает директор. – Молодец, это тебе дальше пригодится. Чувствительность к магии лучше развивать, чем не развивать. Ну ладно, давай, показывай дальше, что ты там нашёл?

От увиденного замираю как вкопанный, но быстро беру себя в руки.

– Вот схематично, что я нашёл, – показываю на плане еще раз. – И на что хотел обратить внимание Афанасия Германовича.

– А чего сразу ко мне не пошел? – в голосе директора звучит легкая обида.

– Я не знал, к кому лучше идти, – объясняю. – Вторая точка, где открыты арки, находилась как раз рядом с кабинетом завхоза.

– Случайность, то бишь? – уточняет директор.

– Да, случайность, – подтверждаю, чтобы избежать недопониманий.

Сам прекрасно понимаю, что не могу вот так ввалиться к Генриху Олеговичу в любое время дня и ночи. Нужно сохранять субординацию, иначе меня могут просто не послушать.

– Случайность – это хорошо. Группе вашей однозначно везёт, – говорит маг. – Так, студент, оставляй мне рисунок. Я так понимаю, место мы сами как‑нибудь отыщем. Второй рисунок мы посмотрим и подумаем, с чем могут быть связаны схожие детали. Перепроверим.

– Ты уверен, что в Академии кто‑то ставит ловушки? – произносит Германыч и тоже заглядывает в план.

– И не только, – продолжаю. – Почти уверен, что ловушки ставятся не на группы, а на одного человека, причем произвольно.

– Пока что студенты у нас пропадали только в конкретных местах, – рассуждает директор.

– Именно, – подтверждаю. – Мне кажется, ловушки каждый раз настраивают заново.

– Как ты это себе представляешь? – Генрих вскидывает брови.

– Я не силён в магии, поэтому могу только предполагать, что происходящее напоминает обычную охоту, – высказываю предположение. – Знаете, когда охотники расставляют силки? Деревце специально сгибают, либо петельку на звериной тропке настораживают, – говорю со знанием дела.

Директор и завхоз кивают. Оба примерно представляют, о чем говорю.

– Все эти одинаковые моменты в коридорах – это же как знаки на тропинке, – договариваю. – Но больше всего настораживает, что ловушки расставляют каждый раз заново.

– Это имеет смысл, – соглашается директор. – Мы посмотрим. Ответ узнаешь завтра. Договорились?

Собираюсь выйти из кабинета, но колючий взгляд директора меня останавливает.

– Тебе совсем неинтересно, что происходит? – спрашивает он. – И про кольца ничего не спросил.

– Интересно, – честно отвечаю, – только я почти уверен, что вы мне ничего не расскажете. В лучшем случае часть того, что мне можно знать.

Если у Афанасия Германовича я могу пытаться выудить информацию, то тут даже не пытаюсь. Можно нарваться на неприятности и не получить вообще ничего. Для меня это ясно как день, поэтому вперед паровоза не лезу.

– Какой студент пошел, а! Ты только посмотри, – обращается к завхозу. – Мыслишь наперед, это хорошо. про амулеты я расскажу, когда вся группа будет в сборе, чтобы не повторяться. Тут ты тоже прав. Ладно, иди, студент. Афанасий, проводи парня до каморки и сразу же возвращайся. Нам надо с тобой подумать.

Через десять минут уже сижу на кровати в своей комнате. Спать не хочется от слова совсем. Количество энергии после пережитых происшествий немного давит на мозг.

На улице уже ночь. После вкусного позднего обеда с магическим наполнением есть абсолютно не хочется. Без лишних терзаний вспоминаю о пропущенном ужине. Думаю, моя группа тоже выбрала альтернативу – сон и отдых. Я же приобрел много интересной информации.

Понимаю, что уснуть не получится. Энергия переполняет и чуть ли не плещет через край. Но мне сегодня выдали прекрасный способ бороться с излишками магических сил. Удивительно, как вовремя.

Я же могу приступить к расширению своей комнаты.

Глава 25
Раздаю долги

Так, чего мне больше всего не хватает? Логично – не хватает своей ванной комнаты. Это в первую очередь. Во вторую будем думать, когда получится первая новая комната. Если верить словам завхоза, работа предстоит кропотливая.

Про канализацию, воду и всё остальное буду думать после того, как раздвину стены для ванной. Вряд ли моё воображение правильно проведет трубы и подсоединит их ко всем системам замка. Уверен, что в этом случае тоже поможет магия.

Вспоминаю глиф и начинаю рисовать. Не сказать, что рисунок получается у меня с первого раза. Хм. Странно. На складе у Германыча справился с глифом довольно быстро. А сейчас так с маху не выходит.

Глифы поочередно застывают в воздухе звеньями цепи только после четвертой или пятой попытки. Прислушиваюсь к себе. Магия во внутреннем резерве нисколько не убывает. И это прекрасно. Мне не приходится уменьшать контроль. Радует, что уменьшать пелену тоже не нужно – она абсолютно не мешает. Может быть, даже помогает.

Старательно выписываю глифы на стене за шкафом, как и советовал завхоз. За час выполняю примерно половину работы. Замечаю, как вместе со скрупулезными движениями успокаивается разум. То, что нужно. Механическая, монотонная работа оказывается очень кстати.

В самом конце меня вырубает, как после долгого изматывающего кросса.

Просыпаюсь только утром. Несколько часов буквально исчезают из моей жизни. Как пролетает время – не замечаю.

Сразу же проверяю ученический амулет. На месте. Так, револьвер? Тоже тут. Поднимаю взгляд на стену и сильно удивляюсь. В пространстве остается висеть цепочка цепи из моих глифов. Они никуда так и не исчезают после сегодняшней ночи. Цепь не уменьшается. Магия как была, так и осталась внутри цепочки.

Это, в общем‑то, хорошо. Значит, плетение устойчивое и выполнено без ошибок.

Раздумываю. Первых уроков все равно нет. Тело восстановилось. Можно запланировать к вечеру новую порцию усилений. Почему нет? Тренироваться‑то надо. Неплохой подарок мне достался от существа, но его нужно переводить под сознательный контроль. И побыстрее: пока помню ощущения. Считай, последнее время я только и делал, что отдыхал от магии. Надо тщательнее спланировать время для обучения и дополнительных тренировок.

Информер мигает – новые сообщения. Сердце слегка ёкает. Странно. В глубине души надеюсь, что Ариадна справится со своей инициацией.

Тянусь к информеру. Однако нет.

Два сообщения в личной зоне, и оба не от неё. Первое – от юриста моего отца. Оно полно удивления, поскольку отец, видимо, переживает, что я не пишу. А сам он ни сном ни духом, где я и что со мной. Так и есть: после приезда в Академию не отвечаю ни на какие сообщения и сам не проявляюсь.

Ладно, решим.

Второе сообщение – от жены моего дядьки. В нём удивления не меньше. Женщина спрашивает, не ошибся ли я номером и порядком цифр, поскольку подобных выплат контрактом её мужа не предусмотрено. Уж она это точно знает. Её честность меня радует.

Пишу ответ: «Доброго времени! Не ошибся. Еще раз выражаю благодарность вашей семье и отдельно вашему мужу. Если вдруг понадобится помощь – обращайтесь.»

В ответ практически сразу приходит многословное письмо с благодарностями и пожеланиями всяческих благ. Женщина в этом же письме делится своими жизненными перипетиями.

«… чем очень нас выручили! Теперь, благодаря вашей поддержке, дети получат хорошее образование. Сами понимаете, при отсутствии кормильца об этом думается в последнюю очередь…»

Письмо оставляет неоднозначные ощущения. С одной стороны, очень приятно его получить и узнать, что сделал благое дело. С другой стороны, не чувствую, что это моя жизнь.

Для себя я будто бы отдал долги и закрыл этот вопрос. Тем более что ни жену, ни детей моего дядьки я не знал ни тогда, ни сейчас. Внутри возникает только лёгкое удовлетворение от того, что деньги пришлись ко двору.

На второе письмо тоже отвечаю. Его текст наталкивает меня на странную мысль о том, что я, в общем‑то, порядочный свин.

Про дядьку подумал, а про своего отца забыл. Ладно бы мачеха – она только порадуется тому, что несколько недель меня не слышно и не видно. А вот отец вряд ли такого же мнения. При этом абсолютно точно знаю, что приехать он не может. Да и на сторонние письма в Академии вряд ли отвечают.

Сочиняю длинное письмо и откладываю в черновики.

Спрашиваю у юриста, каким образом могу связаться с отцом.

Только собираюсь отложить информер, как вижу входящий вызов. Даже не знал, что информером можно пользоваться таким образом. Лихорадочно смотрю на сам аппарат и интуитивно понимаю, как принять звонок.

– Господин Орлов? – раздаётся голос. – Здравствуйте, меня зовут Марк Анатольевич Полевой. Я юрист вашего отца. Вы мне только что написали. Увидел, что вы сейчас в личной зоне, решил не откладывать и сразу вас набрать. Видите, получилось! Видимо, этот канал ваша Академия ещё не перекрыла.

– А остальные они разве перекрывают? – задаю вопрос.

Сама ситуация чуть выбивает из колеи. К звонку юриста никак не готовился, но поговорить рано или поздно все равно было бы надо.

– Конечно, перекрывают, – отвечает мужчина. – В Академии до студентов обычно не добраться. Доступа нет – ни прямого, ни косвенного. Видимо, вам просто забыли закрыть. В любом случае удобно, если мы сможем, наконец, пообщаться.

– Безусловно, Марк Анатольевич, – подтверждаю.

– Дело в том, что ваш отец сейчас находится в длительном боевом выходе, – сообщает юрист. – Связаться непосредственно с ним вы никак не сможете. Ваш родитель оставил для меня конкретные указания. В любое время я в вашем распоряжении.

– Так, Марк Анатольевич, можно поподробнее? – стараюсь разобраться, что к чему.

– Спрашивайте. Отвечу на любые ваши вопросы, – продолжает мужчина. – Единственное – для начала всё‑таки сообщите мне: есть ли срочная необходимость в моих услугах? Судя по паническому запросу вашего отца и отсутствию какой‑либо информации от вас, я начал предполагать худшее.

– Нет‑нет, тут всё было в пределах нормы, – сразу обозначаю. – В госпитале вылечили, Академия отработала нормально, после прорыва выжил. Если вы о нём слышали… К сожалению, дядька погиб еще в поезде. Больше ничего другого сообщить вам не могу. Всё, что касается помощи, я уже урегулировал с его родственниками.

– Думаю, вы немного поспешили, – говорит юрист.

– Почему? – удивляюсь.

– Контракт Карла Викентьевича записан на имя вашего отца.

– Не вижу в этом большой проблемы, – высказываю мнение. – Правда, не очень понимаю, почему контракт моего дядьки не касается непосредственно меня? По законам королевства я вполне себе совершеннолетний.

На том конце провода повисает недолгое молчание.

– Да, всё так, – подтверждает юрист. – Вы же маг, но ваш отец озаботился этим вопросом с самого начала. Да и контракт все же был оформлен с графством, а не личный. Но это не так важно. Я это решу. Поэтому, если несложно, сообщите мне, как именно вы урегулировали вопрос…

В ходе диалога закрадываются некоторые сомнения. Сначала юрист пробился через отсутствующую связь, теперь навязывает свои правила. Аккуратно так, издалека.

– Скажите, в чьих интересах вы работаете? – спрашиваю напрямую. – В интересах моего отца или в моих интересах?

– Контракт проплачивал ваш отец, – рассказывает мужчина. – Но интересы защищаю исключительно ваши. Тут нет никаких других вариантов.

– Услуги юриста для меня сейчас пока не очень актуальны, – говорю. – Думаю, конфликт со следователями по особым делам вас интересует меньше всего.

Забрасываю идею, но особого результата не жду.

– Зря вы так думаете, – заметно оживляется юрист. – Вы являетесь лицом, которое находится под защитой моих профессиональных навыков, – переходит на официальный язык.

– Понятно, – отвечаю. – В таком случае могу вас обрадовать – следователи обещали вернуться. Так что успеете показать свои навыки.

– У вас уже сформированы конкретные претензии? – уточняет мужик.

– Есть парочка, – захожу издалека. – Я участвовал в одном их деле в качестве свидетеля. Плюс ситуация с поездом и прорывом. Потом меня пригласили побыть…кхм, приманкой с некоторой опасностью для жизни.

– А вот с этого места прошу поподробнее… – в голосе юриста слышится явная заинтересованность.

Выкладывать ему всё и сразу, само собой, не собираюсь.

– Давайте пойдём другим путем, – предлагаю. – Вы мне сначала расскажете, что случилось с отцом.

Останавливаю активность юриста. Прежде всего меня волнуют слова о том, что отец находится на боевом выходе.

– С ним всё в порядке, – заверяет мужик. – Некросы снова зашевелились возле границ. Ваш отец вторую неделю участвует в боевом выходе в составе отрядов дворян. Отражает нападение. Да вы не переживайте! – говорит юрист. – С ними сейчас связи нет, но это вполне себе рутинное мероприятие. В таких выходах редко случаются большие потери или другие серьёзные проблемы. По крайней мере, нам пока об этом неизвестно.

Вспоминаю видео про некромантов, которое смотрел еще в госпитале. Становится не по себе.

– Не переживайте, молодой человек, – повторяет мужик. – Уверен, что ваш отец вернется живым и невредимым. Как и всегда. Не в первый раз ведь.

Действительно, припоминаю некоторые моменты.

– Встречи с некромантами не такое уж частое явление – обычно раз в пару лет, – уточняет юрист.

– Наверное, вы правы, – задумчиво произношу.

В процессе разговора вспоминаю, что отец действительно иногда уходил на несколько месяцев, потом возвращался уставший, но живой. После таких выходов всегда появлялось много новых вещей, еда становилась более разнообразной. Незаметные улучшения, тем более для графской семьи, где обязанность – держать лицо, но дети подобного вообще не замечают, а вот мне сейчас удается сложить пару фактов.

– А вот по поводу поезда перешлите мне, пожалуйста, все данные, – просит юрист. – В особенности по прорыву. Я подниму всю возможную информацию. За следователей даже не беспокойтесь. Без вашего разрешения и без моего ведома они больше не смогут вас тронуть. Понадобятся по‑настоящему железобетонные основания.

Связь прерывается. Кстати, очень даже вовремя. В принципе, мне больше ничего не нужно узнавать. Дальше дела можно вести в почте. Сбрасываю юристу не так много документов, но какие есть. Вдруг он приоткроет некоторые моменты.

Неожиданный утренний звонок помогает взбодриться. Я полон энергии и желания свернуть горы.

Быстро привожу себя в порядок и на всякий случай собираю свой стандартный набор. Как показывает практика, случай может застать в любой момент. Полную готовность нужно держать всё время.

Иду в столовую на завтрак. Прихожу примерно вовремя – за столом как раз собралась вся наша группа.

Народ после вчерашних приключений еле ковыряется в тарелках. За ночь никто до конца так и не восстановился. Видимо, мы все вчера немного переактивничали. А вот мне не сказать, что плохо. Наоборот – вчерашний выход будто добавляет объёма в жизнь.

Ставлю на наш столик завтрак номер три. Сегодня решил себя побаловать чем‑то более интересным. И у меня вполне получается – за империалы мне предлагают вполне себе увесистый магический десерт, напоминающий мороженое. Вот только, судя по всему, оно не тает…

– Чего грустим? – весело спрашиваю ребят.

– Не грустим, Ларик, – отвечает Макс. – Просто во всех смыслах как‑то тяжело. Представь, на месте Кормака или Майи мог оказаться любой из нас.

– Мы хотя бы знаем, что такое – провалиться в незнакомый коридор, – поддерживает Марина. – А они…

Марк кивает головой, не произнося ни слова.

– Я вас умоляю, мы же по одному не ходим, держимся вместе, – привожу аргументы. – С нами ничего больше не случится, да и готовы мы к разному.

– Да? Ларик, а ты с кем сейчас от своей комнаты сюда шёл? – спрашивает Аглая. – Что‑то я не наблюдаю вокруг тебя толпы.

– Один‑ноль, уела, – усмехаюсь. – Есть такое дело. Да и здесь же недалеко.

Все поднимают на меня скептические взгляды. Группа отчасти права – Кормак и Майя провалились в знакомых для всех местах. Мне добавляет уверенности ощущение, что я научился отличать эти самые ловушки. Ребята же об этом не знают.

– Вот и я про тоже, – бурчит Макс.

– Вообще, идея переживать – так себе, – говорю ребятам. – Макс, лично ты сейчас можешь что‑то сделать или исправить?

– Нет, могу только нудить, – усмехается парень. – Я здесь вообще не по своей воле, и ничего с этим не поделаешь.

Напряжение за столом чуть спадает. Ребята постепенно расслабляются и уплетают завтраки с большим аппетитом. Повисшая над столиком обречённость развеивается как туман, словно ничего и не было.

– Чем сегодня займёмся? – спрашивает Олеся.

– Ну, первых двух уроков точно не будет, – говорю группе. – Можно спокойно завтракать. А вот потом побегаем по полигону.

– Я с тобой, – первой, несмотря на усталость, вызывается Олеся.

– Конечно, не вопрос, – пожимаю плечами. – Кто‑нибудь ещё желает?

Народ за столом переглядывается.

– Знаешь, – выражает общее мнение Макс, – мы подумаем. Как пойдешь – скажи, если мы доживём, то обязательно присоединимся, – смеётся.

В столовую заходит Алекс. Все в группе уже разобрались со своим завтраком, кроме меня. Уверен, что куратор пойдет именно к нам. Предчувствие не обманывает. Алекс поворачивается в нашу сторону.

Успеваю закинуть в себя еще несколько ложек десерта. Клювом лучше не щелкать – всегда есть возможность, что нас выдернут во время очередного завтрака или обеда.

– Ну что, господа студенты, поели? – спрашивает куратор.

Все, кроме меня, кивают.

Двигаю тарелку чуть ближе к Олесе. Мне кажется, у девчонки самые голодные глаза за этим столом.

– Спасибо, – шепотом отвечает она. – Нельзя есть больше, чем на тарелке. Потом могут быть перебои с магией. Тут всё идеально сбалансировано.