Текст книги "Моя Академия. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Валерий Листратов

Соавторы: Валерий Листратов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 55 страниц)

Глава 9
Разговариваю с мертвым

Открываю дверь. Захожу в небольшой предбанник.

– Куда дальше? – спрашиваю девушку.

– Прямо иди. На свет, – говорит мне.

Киваю, хотя в сумерках это не особо заметно. Поднимаю на три ступеньки вверх и открываю тяжелую дверь в комнату.

М‑да. Запах тот еще. В нос шибает неприятным запахом болезни. Напротив входа вижу Кольцова. Следак сидит в глубоком кресле, только сейчас я узнаю его с трудом.

Мужик укрыт пледом, на подлокотниках лежат пергаментно‑сухие руки. Сам Кольцов выглядит так, будто не ел месяц. Рядом стоит нетронутая тарелка супа и банка с мутным настоем. Осунувшееся лицо, синяки под глазами, редкие волосы спадают на лоб. Кольцов с трудом открывает глаза на звук открывшейся двери.

– Рад, что не ошибся, – скрипуче произносит мужик.

Да, в этом виде менталист мне точно никак не угрожает. Пусть по словам Ариадны он и может прикрыть от внимания не самых слабых магов приличную площадь. Рядом с менталистом пространство будто бы дрожит. Ощущение, что эфир хочет проявиться, но не получается. Попытки продолжаются.

– Неважно выглядите, Козьма Ефремович, – замечаю.

– Это еще что, Ларион, – усмехается мужик.

Кажется, его состояние не сильно беспокоит.

– Дальше буду выглядеть еще хуже, – грустно смеется он.

– А если к целителям обратиться? – предлагаю.

– Нет, – отказывается маг и делает попытку качнуть головой. – От смерти еще не придумали лекарства.

– А вы уже умерли, Козьма Ефремович? – удивляюсь.

Я же помню, что нежить для этого мира – неприятная реальность. А вот насколько она разумна – точно не знаю.

– Нет, что ты, – тихо смеётся менталист. – Я почти не умер.

– Почти? – удивляюсь.

– Да, – подтверждает Кольцов.

– Это как? – интересуюсь.

– Ларион, – с трудом улыбается следак. – А что ты знаешь об Инферно?

Прикидываю. С момента моего появления в госпитале как раз эту тему информер старался ограничить. Да и Кольцов, когда приходил ко мне в палату. По крайней мере, сам он утверждал именно так.

– Так ведь вы сами перекрывали доступ к информации, – напоминаю.

– Конечно, – подтверждает Кольцов. – Я сейчас не об этом. Я спросил, что именно ты знаешь об Инферно. Возможно, нам будет намного проще говорить, если я буду хотя бы предполагать твою картину.

Задумываюсь. Нет, у меня слишком мало информации, чтобы она могла хоть как‑то мне навредить.

– Да я не особо много знаю, – отвечаю. – Точно понимаю, что это отражение другого плана существования.

Кольцов еле заметно кивает.

– Ну, и монстры оттуда появляются сразу агрессивные к людям, – продолжаю.

– Они ко всем агрессивны, – подтверждает Кольцов. – Мир у… них такой.

– Ещё люди и животные заражаются, потом изменяются и тоже становятся агрессивными. Видел в госпитале, – поясняю.

– Да, с госпиталем так себе получилось, – усмехается следак.

Удивляюсь. Думал, что монстр рвался как раз ко мне. А ведь Кольцов тоже находился на той же линии.

– Так он к вам ломанулся? – уточняю.

Следак снова еле кивает.

– Скорее всего, – говорит.

Ариадна подходит к креслу и поправляет плед Кольцову и протирает ему лоб влажной тряпкой. Тот чуть оживает и кидает благодарный взгляд на девушку. Она садится рядом.

– А почему переродившийся человек просто не открыл дверь в коридор? – задаю вопрос. – Так же проще.

– Первое время у переродившихся проблемы с разумом, – говорит Кольцов. – Зато нет проблем с силой.

– Я так понимаю, вы достаточно об этом знаете? – смотрю на следака с некоторой догадкой.

Сознание сигнализирует, что передо мной не совсем человек. Слишком спокойно он относится к своей неминуемой смерти. Чересчур много внимания уделяет совершенно отвлеченным материям.

– Конечно, – подтверждает следак. – Ты же уже догадался, Ларион, – одними губами усмехается менталист. – Да, я не совсем Козьма Ефремович. И совсем не следователь по особо важным делам.

– Это понятно, – жду продолжения.

– Но в то же время я и Кольцов тоже, – загадочно сообщает следак.

Ариадна спокойно слушает не самые очевидные откровения. При этом на лице девушке никаких эмоций, кроме заботы. При этом беспокоится не только о Кольцове, но и обо мне. Об этом четко дает понять мое бессознательное.

– Непонятно, но очень интересно, – говорю. – Так кто же вы на самом деле?

– Не беспокойся, я тебе точно вреда причинить не могу, – поясняет следак. – К моему ментальному воздействию ты совершенно иммунен, – напоминает. – Ты же помнишь?

– Помню, – киваю.

Ариадна тоже кивает, подтверждая слова Кольцова.

– Девушка сейчас под твоим контролем? – спрашиваю.

– Да, но она и не против, – говорит Ариадна.

Неожиданно. Стараюсь рассмотреть в её лице хоть что‑нибудь, что может меня обеспокоить. Но не вижу никакого намека, кроме её слов.

– Ты же видишь, что девушка в полном порядке, – говорит Кольцов. – Когда я умру, она об этом даже не вспомнит. И это только часть договора.

– Но при этом сейчас со мной общается Ариадна или вы? – обращаюсь к следаку.

– Я, – выдерживает паузу медсестра. – Но и она тоже.

Интересно, прямо сейчас за нами следит группа бойцов? Не хотелось бы увидеть их здесь, пока девушка еще под контролем.

– Отпустишь её? – спрашиваю.

– Нет, – говорит Кольцов. – Она сама уйдет. Даже не сомневайся. Я не причиню ей никакого вреда.

– Ладно, – соглашаюсь. – Это всё было нужно для того чтобы…

– Да, ты правильно все понял, – подтверждает Кольцов. – Она нужна только для того, чтобы встретиться с тобой. И еще для одной цели. Но, повторюсь, для девушки это все совершенно безопасно и соответствует договору.

– Ариадна может уйти прямо сейчас? – спрашиваю.

– Нет, сейчас не может, – без лишних эмоций отвечает следак. – Договор не исполнен, да и она не захочет.

Мне ничего другого не остаётся, как поверить ему на слово. Проверить слова подконтрольного человека у меня способов нет.

– Тогда что вам от меня надо? – перехожу к делу.

– Понимаешь, Ларион, я не зря тебя спросил, что ты знаешь об Инферно, – Кольцов не торопится отвечать, но почти сразу переходит к сути. – Дело в том, что просто выжить в прорыве Инферно обычный человек не может, даже если он маг. Там, внутри прорыва, проходит слишком большой поток энергии. Повторюсь, выжить без последствий невозможно, – тянет он. – А вот ты, вроде как, выжил.

– Да, но и прорывов, насколько я понимаю, не так мало, – замечаю. – И людей, которые в них выживают – тоже…

– Да, прорывов немало, – соглашается Кольцов. – Более того, они случаются всё чаще. Наверное, ты уже в курсе, что в них выживают в основном люди без магии.

– Но не только, – вспоминаю наши разговоры с Ариадной в госпитале.

– Это так. Люди с магическими способностями тоже иногда выживают в прорывах, – соглашается Кольцов. – При этом не превращаются в сумасшедших монстров, животных, некромантов или ещё кого угодно, кто жаждет уничтожить всё вокруг. Догадываешься почему?

– Уровень заражения? – предполагаю самое очевидное.

– Да, боги с ним, с уровнем заражения, – фыркает следак. – Оно не является физической величиной. Заражение – величина магическая. Если выражаться еще проще, то люди научились понимать его уровень, но так и не смогли понять, причину, почему это происходит. Целители придумывают прививки и витаминные комплексы в надежде, что они помогут. Их, кстати, тебе и кололи…

Смотрю на медсестру. Ариадна разводит руками.

– Всё это безусловно работает, – Кольцов видит жест девушки и сразу же уточняет. – Но работает не совсем так, как думают пациенты или другие люди.

– Вроде так было всегда, – пожимаю плечами.

Информация про вакцины меня не особо впечатляет. Если прививки снижают уровень заражения до приемлемого – пусть дальше ставят. Никаких неприятных побочек, по крайней мере, на себе – не заметил.

– Здорово, что ты понимаешь, – одобряет мою позицию Кольцов. – В основном прививки и эликсиры просто стимулируют человеческую выживаемость, магическую приспособленность и другие подобные вещи. Они не убивают саму болезнь. Да и заражение – это не болезнь. Заражение – это изменение характеристик. Магических характеристик.

– Что тогда происходит с зараженными магами? – задаю вопрос.

– У магов изначально изменены характеристики, если сравнивать их с обычными людьми, – начинает издалека следак. – В момент пиковых энергий маги получают ещё большее изменение своей сути. В какой‑то момент им становится сложно это удерживать, и они быстро превращаются в то, во что превращаются.

– Но есть еще и другие случаи? – продолжаю двигаться к сути.

– Верно, – едва заметно кивает Кольцов. – Бывают люди, которые изначально по‑другому существуют в мире… – тянет он. – Их меньше, чем магов. У них проявляется определенная способность, и они долгое время об этой способности даже не догадываются. Редко у кого она проявляется сразу же. Для этого нужно и жить рядом с прорывом и следовать за своим сердцем. В общем, делать те вещи, которые люди обычно не делают.

Мужик закрывает глаза и делает паузу. Веки разлепляются с трудом.

– Тебе уже хотелось пойти в туман, правда? – вкрадчиво спрашивает Кольцов.

– Откуда вы знаете? – удивляюсь. – Хотелось!

– Именно поэтому я рассчитывал с тобой пообщаться, – криво улыбается мужик.

– Хорошо, – говорю. – Мы выяснили, что я чем‑то отличаюсь от остальных магов. Что вы от меня хотите?

– Давай я расскажу тебе короткую историю, буквально пару слов, – тихим голосом предлагает следак. – Больше всё равно не смогу. Тяжело.

Кольцов и правда чахнет с каждой минутой. Говорит все тише, сам почти не шевелится.

– Давайте, – соглашаюсь.

– Жил‑был ребёнок. Он пошёл гулять в лес вместе со своими родителями, – рассказывает следак. – Прогулка получилась весёлая. Ребёнок довольный, родители тоже счастливы. Всё просто, правда?

– Пока только общие слова, – жду продолжения.

– Да, всё так, – соглашается Кольцов. – Только во время одной из прогулок ребёнка затянуло… скажем… затянуло в болото. Обычная земля под ногами превратилась в болото, провалилась и снова стала обычной, – тянет слова следак. – История простая, так?

– Простая, – соглашаюсь.

– Обычные человеческие дети погибают в таких случаях? – спрашивает Кольцов и снова закрывает глаза.

– Погибают, – соглашаюсь. – Любые дети погибают в таких случаях.

– В моём случае ребёнка выбросило посреди пустыни без еды и воды, – голос следака становится чуть тверже. – Совершенно неприспособленным к палящему дикому солнцу.

– Я так понимаю, ребёнок – это вы?

Глава 10
Удивляюсь

– Да, ребёнок – это я, – говорит Кольцов. – Понимаешь, я не человек и не животное. Если так подумать, даже не существо с той точки зрения, с которой ты думаешь. Просто ближайшая аналогия. Думать так, как делаешь это ты, я не умею.

– Допустим, – стараюсь переварить полученную информацию. – Но вы же разговариваете самостоятельно – я же вас понимаю.

– Да, но разговаривает и думает Кольцов. Не я, – поясняет следак.

– Звучит всё более странно, – говорю ему и кидаю быстрый взгляд на Ариадну.

Девушка ведет себя как заботливая кукла. Периодически поправляет плед и протирает тряпкой лоб Кольцова. Мужику плохеет на глазах.

– Ваш человеческий мир для меня – пустыня. Мой мир – это, по‑вашему, Инферно, – говорит следователь. – В нём очень много магии, но очень много жизни. Фактически, попав сюда, к вам, я умирал. В том месте, где умирал я, погибал ещё один человек.

– По имени Козьма Ефремович Кольцов, – договариваю за следаком.

– Верно, – устало моргает мужик. – Он отдал своё тело и разум в пользование, чтобы донести весть до своих соратников. Я так понимаю, весть он донёс?

– О чём? О том, что его убили? – переспрашиваю. – Донёс. Но вы же не Козьма Ефремович Кольцов, он выглядит по‑другому. Я видел фотографии.

– В тот момент, когда Кольцов умирал, он уже не был похож сам на себя, – рассказывает следак. – Пришлось собирать из того, что оставалось понятным. Получилось близко к человеческой форме.

– Настоящего Кольцова больше нет? – спрашиваю.

– Почему же, – устало моргает следователь. – Сейчас он тоже здесь. Правда, ему после выполнения миссии, совершенно неинтересны дела живых. Телу умереть не даю. Получается, он застыл на грани жизни и смерти.

– Много вас таких в нашем мире? – задаю вопрос.

Мужик сидит в кресле из последних сил. Его пальцы непроизвольно сжимаются.

– Сомневаюсь, что здесь есть хоть один… здесь сошлось слишком много разных случайностей… – прерывисто отвечает следак. – Мне повезло и вашему Козьме повезло… хотя, подожди, он всё‑таки хочет что‑то тебе сказать…

Лицо мужика едва заметно меняется. Пробегает едва заметная тень.

– Парень! – тон голоса меняется, вырывается сдавленный хрип. – Меня убили, потому что я начал копать причины прорыва. Прорыв в поезде… – мужик подслеповато щурится. – Не знаю, кто ты, но передай в сыскной приказ: прорывы рукотворные! Прорывы научились создавать, поэтому меня убили. В один из рукотворных прорывов попал… – пауза. – Поезд…

– Кому передать? – удивляюсь.

– Поезд, – продолжает говорить Кольцов, будто не слышит меня.

– Кому передать? – ещё раз спрашиваю, на этот раз громче

– Поезд попал в рукотворный прорыв! – повторяет Козьма. – Поезд ноль‑три из Светлогорска… Это важно! Парень, передай в сыскной приказ!

Козьма Ефремович повторяет одни и те же слова. Глаза пустые, пальцы сжаты.

– Так, чего передать‑то? – не понимаю. – Скажите еще раз, что передать?

– Да всё, он не слышит тебя, – говорит лже‑Кольцов.

Теперь различить их не составляет труда. У того, кто поглотил личность настоящего следака голос спокойный, скорее, умиротворенный. Только на слух, как наждачная бумага. Второй голос придушенный, сдавленный.

– Что теперь делать? – спрашиваю.

– А, ничего, тело доживает последние часы, – объясняет мужик. – Я не могу вызывать Кольцова по своему желанию. Что бы он тебе ни сказал – это лично твоя история. Я к ней вообще отношения не имею.

Ариадна сидит рядом с умирающим телом и никак не реагирует на изменения.

– Так, понятно, – задумываюсь. – Может быть, имеет смысл позвать других следователей?

– Нет, смысла в этом не нет, – неглубоко вздыхает мужик. – Если ты их сейчас вызовешь, я не достигну своих целей. Ариадна не достигнет своих. Мы просто умрём.

Девушка смотрит на меня стеклянным взглядом и почти сразу отводит глаза.

– Почему вы так считаете? Возможно, они помогут телу? – предполагаю.

– Нет, телу уже не помочь. Оно почти мертво, – голос мужика садится. – Существует только за счёт моих сил. В разум Кольцова они тоже не проникнут – я не дам. Следаки слабее меня в этой дисциплине. Я получил доступ к воспоминаниям господина Кольцова, но помочь следствию не смогу.

– Потому что не хотите? – высказываю догадку.

– И это тоже, – соглашается мужик. – Да и не могу. Представь, что ты находишься в пустыне, и от оазиса с водой тебя отделяет один шаг, а тебе говорят: «Нет, нет, нет. Давай‑ка ты ещё пожаришься на солнце месяц, год, два, сколько‑нибудь, а потом мы тебя напоим». Хорошая аналогия?

– Я понял, – отвечаю существу. – Тогда что нужно меня? Я ещё не маг, не умею ничего того, что могло бы вас спасти.

– Мне от тебя ничего не нужно, – продолжает мужик. – Мне нужно, чтобы ты меня проводил. Я не могу найти дорогу домой, – говорит Кольцов.

В роли проводника я себя никак не рассматривал. Никакой угрозы по‑прежнему не ощущаю. У существа нет сил, чтобы причинить мне вред. Вызванные следаки мне тоже никоим образом не помогут. Если верить Кольцову на слово.

– Любой прорыв – это же для вас, по идее, как дорога домой? – предполагаю.

– В каком‑то смысле ты прав, – соглашается мужик. – Но… Ты когда‑нибудь пробовал плыть вверх по водопаду?

Так, ладно, ещё одна аналогия.

– Согласен. А от меня, что конкретно требуется? – стараюсь узнать. – Я же ничего не умею.

– От тебя требуется всего лишь сделать шаг в туман, – глаза Кольцова сверкают в полумраке. – Туда, куда зовёт твоё сердце.

– Я же тогда потеряюсь, – отвечаю.

– Не совсем. Я тебе объясню, как вернуться, – обещает существо. – Другое дело, что если ты сейчас ступишь в туман, то, конечно, потеряешься. Просто не дойдёшь туда, куда тебя тянет. На той стороне осталось что‑то важное для тебя. У всех проводников похожая история. Именно это даёт им возможность находить дорогу туда и дорогу обратно.

– На той стороне у меня нет ничего важного, – уверенно заявляю.

– Не скажи, – не соглашается Кольцов. – Я вижу, что у тебя есть клятвы. Они вполне смогут притянуть тебя обратно.

Вспоминаю, как чувствовал расположение Академии, когда мы находились на Тропе. Всегда знал, как туда дойти. Я понимал, что это не совсем видения. Меня вело внутреннее чутьё.

– Так, – говорю. – Примерно понимаю, что вы хотите сказать, но я чувствую только расположение Академии. Больше ничего подобного. Получается, нам нужно пойти туда?

– Нет, не обязательно, – говорит Кольцов. – Сейчас, пока ты совсем неопытный и молодой, я помогу тебе с точкой возврата.

– В смысле? – уточняю.

Ариадна встает с кровати и уходит в другую комнату вместе с нетронутой тарелкой супа и тряпкой. Видимо, наш разговор совсем не интересует девушку.

– Основная точка возврата – та, которую ты чувствуешь. В твоем случае Академия, – объясняет мужик. – В этот раз будешь чувствовать ещё одну, которая ближе.

– Интересно, – отвечаю. – И много таких точек можно сделать?

– Насколько у тебя хватит сил, но я не знаю, как этому научить, – объясняет Кольцов.

Не все слова вызывают доверие. Понятно, что существо играет по своим правилам и пытается получить выгоду, к тому же с наименьшими потерями. Его слова не вызывают отторжения. Скорее, просыпается интерес.

– Так, понятно. То есть план в том, чтобы мы вместе сходили в Инферно, а потом я вернусь обратно? – озвучиваю условия целиком.

– Почти, – криво улыбается следак. – Хочу, чтобы мы сходили в Инферно, а потом ты с Ариадной вернешься назад.

– А девушку зачем туда тащить? – смотрю в сторону комнаты, куда ушла медсестра. – Она же погибнет.

– Нет, нет, не погибнет, – уверяет меня Кольцов. – Падать на основной план не придется, нужно только, образно говоря, открыть дверь. Ариадна не попадает под излучение или под энергию прорыва. Она попадёт под энергию самого плана. Это совсем другое. Он ей не навредит. Она получит только те изменения, которые хочет, не больше того.

– Зачем говорить загадками? – обращаюсь к Кольцову.

– Никаких загадок, – он делает попытку пожать плечами. – Это тело не выдержит ни одного шага, оно бесполезно, поэтому останется здесь. Мне просто нужен физический носитель, чтобы попасть к себе. Ты не подходишь, твой разум для меня закрыт. Никого другого, кроме Ариадны, я не знаю.

Слышу, как девушка в соседней комнате включает воду и смачивает тряпку. Отжимает.

– Её разум может пострадать? – задаю вопрос. – Мне говорили, что на той стороне мир совершенно другой.

– Не совсем… – уклончиво говорит Кольцов. – Она приобретёт одно и потеряет другое. Это её выбор.

– В каком смысле? – уточняю.

Медсестра стоит в дверном проеме и слышит всё, о чем мы говорим.

– Ариадна очень хотела стать магом, – говорит девушка. Тон голоса резко меняется. – Я очень хотела стать магом, но мне это никогда не было доступно. Самое близкое, что я могла делать – работать с целителями и одновременно изучать артефакторику, юриспруденцию… то есть, быть полезной магам. – А он, – кивает на Кольцова. – Он обещал исполнить мою мечту. Я наконец стану магом.

– Это правда? – задаю вопрос следаку.

– Да, станет, – тихо шепчет Кольцов. – Менталистом, естественно. Менталист – единственное, что я могу предложить. У господина Кольцова сохранились только эти техники развития дара и его описание.

– Вы говорили, что можете оставить здесь якорь, – напоминаю.

– Да, это другая магия, – тяжело дышит Кольцов. – Точнее, вообще не магия. У меня нет конкретного описания, и я не могу этому научить.

– Но почему? – не понимаю.

– Пойми, я не человек и не могу думать так, как это делаете вы, – объясняет существо. – Я могу попробовать передать тебе все образы, которые буду делать, в качестве пакета, который когда‑нибудь ты сможешь распаковать. Но не факт, что ты сможешь их применить.

– Отказываться не буду, – соглашаюсь. – Тем более, если такие вещи может делать подросток в том мире.

– Ой, нет! – вздрагивает существо. – Мы ваших человеческих магов боимся. Вы умеете менять мир, и мир отзывается вам. Для нас это невозможно и противно всей нашей природе. Там, где проходят ваши проводники, больше ничего не растёт. Всё, что я могу делать сейчас – развить умения настоящего Кольцова. Это его навыки в потенциале, в максимальном развитии, не мои.

Тело снова содрогается. Ариадна подходит к кровати и прикладывает смоченную тряпку к голове Кольцова.

– Я… – хрипит существо. – У меня получилось из каждого мира понемногу… у меня не было другого выбора. Иначе я бы умер.

Видно, что телу следака остается недолго. Тянуть нельзя.

– Хорошо, – отвечаю. – Что от меня нужно?