Текст книги "Моя Академия. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Валерий Листратов

Соавторы: Валерий Листратов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 55 страниц)

Моя Академия 3

                                                      

Глава 1
Мы выясняем детали

Совершенно не удивляюсь, что меня ждут в кабинете директора. Успеваю схватить со стола булку. Олеся успевает впихнуть мне в руку и вторую – свою.

– Спасибо, – негромко благодарю девчонку.

Ребята провожают меня сочувственными взглядами. Иду за куратором в кабинет директора по знакомому маршруту.

– Ты в курсе, зачем тебя вызвали? – спрашивает Алекс.

– Да, – отвечаю, чтобы не тратить время.

Куратор обрывает себя на полуслове и стучится в дверь.

– Студент Орлов прибыл, – говорит он, заглядывая в кабинет.

– Да, да, пускай заходит, – приглашает Генрих Олегович.

Захожу в кабинет и снова всем нутром чувствую магическое напряжение. Энергетическое поле ощущается физически. Двое знакомых следаков, как и в прошлый раз, сидят напротив директора.

– Проходи, проходи, Ларион, присаживайся, – доброжелательно приглашает меня Генрих Олегович.

Директор указывает на кресло. Сажусь рядом со следователями.

Никакого негатива от от этих двух товарищей не чувствую. Спокойная работа и лёгкое сожаление. Последнее, потому что им не дают нормально делать свою работу. Судя по обстановке в кабинете, контакт с директором не найден. Следователи спокойно принимают и этот факт.

Да, следаки просто делают свою работу. Проблема в другом: точно с таким же спокойствием они от меня избавятся и выбросят, если потребуется. Работа для них явно важнее всего человеческого. И это я тоже прекрасно чувствую.

– Господин Орлов, – обращается ко мне бритый старший следователь.

Он в прошлый раз принимал на себя ответственность за дела в Академии.

– Внимательно вас слушаю, – поворачиваюсь к мужику вполоборота.

– Господин Орлов, этим предписанием, – выдаёт мне бумагу, насквозь пробитую печатями и замагиченную по самое нельзя, – мы ставим вас в известность, что вы поступаете в наше распоряжение как маг, находящийся на службе императора.

– Я только ученик, – замечаю.

– Это не так важно, – с еле заметным холодком в голосе отвечает бритый. – Вы прежде всего студент магической Академии. Значит, находитесь на службе империи.

Краем глаза смотрю на директора. Тот едва заметно хмурит лоб и поджимает губы, но кивает.

– Хорошо, – отвечаю. – Отказаться могу?

Ответ очевиден, но попробовать нужно.

– Нет, – абсолютно спокойно и без лишних эмоций отвечает старший следак.

– Понял, – соглашаюсь. – Сколько времени у меня есть? – уточняю.

– Будьте добры переодеться в цивильную одежду и по возможности спрячьте револьвер, – тут же подхватывает патлатый следак.

– В цивильную одежду, конечно, переоденусь, – говорю. – Револьвер оставлю под рукой, уж простите.

Запоминаю предостережение Германыча. Решаю гнуть свою линию до победного.

– Но вы несовершеннолетний, – заикается патлатый.

– Нет, вы уж определитесь, – обращаюсь к товарищам как можно спокойнее. – Я либо совершеннолетний, либо несовершеннолетний. Если первый вариант – тогда я должен с вами идти. При этом могу переносить оружие. Но если я несовершеннолетний – тогда вы должны оставить меня в Академии.

Старший машет рукой напарнику, останавливая его от следующих реплик. Слишком уж удачно я пользуюсь недавним советом завхоза.

– Мы согласны с вами, господин Орлов, – говорит старший. – Во и вы нас поймите: с оружием вы будете привлекать внимание.

– Ничего. Я до сих пор не понимаю, зачем я вам нужен, так что переживу, – тактично объясняю свою позицию.

И это работает. Следаки переглядываются и молча кивают друг другу. У них есть основная цель – вытащить меня из Академии в город. Оба понимают, что я могу взбрыкнуть и помешать.

– В принципе, да, оставляйте, – соглашается со мной старший. – Сколько вам нужно времени, чтобы собраться?

– У меня всё в комнате, так что недолго, – ориентирую следаков. – Десять минут от силы.

– Хорошо. Тогда прошу вас переодеться в цивильное и следовать с нами на площадку дирижабля, – в который раз повторяет бритый.

– А как же куратор? – уточняю и кидаю быстрый взгляд на Алекса, потом на директора.

– К сожалению, Ларион, в этом вопросе мы не смогли договориться, – с непроницаемым лицом говорит директор. – Господа следователи уверяют, что опасности для тебя нет.

Директор делает акцент на последних словах. Улавливаю толстый намек на еще одно предостережение завхоза.

К моему разочарованию директор не может напрямую вмешиваться в дела следствия. Это очевидно. Видимо, всё, что сейчас происходит, вполне себе в рамках общего законодательства и в рамках полномочий этих двух мужиков. Проверять их документы или возможности не вижу смысла. Наверняка Генрих Олегович это уже давно сделал. Думаю, все доступные возможности для торга он тоже использовал. Причем именно для торга, без давления.

Четко понимаю, что я хоть и важен главе Академии, но больше как ресурс. Такое же отношение у следователей. Поэтому за столом в кабинете идет спор за использование, ничего больше. Подсознание говорит, что принимать заботу Генриха за чистую монету не стоит. Но это и хорошо – не будет лишних ожиданий, характерных для подростка. А ведь ни одна сторона от меня ничего подобного не ожидает. И это дает мне поле для маневра.

Соглашаюсь на отъезд и поднимаюсь с кресла. Иду переодеваться в комнату, рядом плетется Алекс. Он тоже не в восторге от происходящего.

До комнаты доходим молча. Захожу один, куратор остается в коридоре. Видимо, его ко мне приставили не просто так. На всякий случай, чтобы чего не случилось.

На то, чтобы переодеться у меня уходит не особо много времени. Снаряжаю еще одну быструю зарядку и размещаю ее в разгрузке. Еще пара минут уходит на сборы личных вещей. В целом, минут за двадцать успеваю сделать все свои дела. На всякий случай забираю с собой пару пачек патронов. Германыч говорит, что в городе вряд ли в будет сильно опасно. Да, возможно, мне не потребуется так много выстрелов.

но недавнее попадание в коридор Академии заставляет с опаской относиться к разным случайностям.

Иглы тоже беру, только стараюсь спрятать их в карманах разгрузки. В походном варианте они практически не бросаются в глаза.

Как бы то ни было, неожиданно набирается приличный рюкзачок с разными вещами. На дно сумки отправляются личные вещи и гигиенические принадлежности. Сверху кидаю всё, во что можно переодеться. Амулеты на руках. Вроде готов. Окидываю взглядом каморку. Вроде ничего важного не забыл.

На обед, естественно, как бы я ни хотел, не успеваю. Съедаю только две безвкусные булки. И то, спасибо за них Олесе.

Под наблюдением Алекса, и полностью укомплектованный, возвращаюсь к следакам. Они встречают нас уже перед выходом из Академии.

– Господин Орлов, хочу предупредить, зря вы столько с собой берете, – замечает патлатый следователь и оценивающе смотрит на тяжелый рюкзак у меня за плечами.

– Мы надеемся, что вы нам понадобитесь, от силы, на двое‑трое суток, – поддерживает его бритый.

– Ну так вы ничего об этом не сказали, – пожимаю плечами. – На всякий случай взял с собой всё необходимое.

– Да, я уж вижу, – прищурив один глаз, говорит патлатый.

Видимо, старший следователь сбрасывает налаживание минимальной коммуникации на своего коллегу. Да и присутствие провожающего меня куратора оба игнорируют. Патлатый утыкается в информер и морщит нос. Кажется, переписывается по делу.

– Ну что, предлагаю выдвигаться. Дирижабль ждет только нас, – говорит он, отвлекаясь от переписки. – Господин куратор, благодарим вас за помощь, – все же замечает Алекса. – Дальше мы сами. Передавайте наилучшие пожелания Генриху Олеговичу.

Алекс провожает меня до самой стоянки дирижабля.

– Ладно, Ларион, удачи тебе! – Алекс жмет мне руку.

– Спасибо, – благодарю куратора.

Никакой дрожи, переживаний или предчувствий у меня нет. Вполне себе обычная рабочая поездка, разве что не совсем планируемая.

Капитан встречает нас у дирижабля.

Прокофьев сразу узнает меня и приветливо кивает. А вот следователей показательно не замечает. При этом четко ощущаю, что двух товарищей подобное отношение никак не задевает. Наоборот, вызывает веселую реакцию. Похоже, показательная фронда Прокофьева их развлекает. На лице у менталистов не мелькает ни одной эмоции.

Размещаемся в кают‑компании.

– Ну что, давайте знакомиться, – берет коммуникацию в свои руки бритый следак. – Начали, конечно, не очень хорошо, но мы постараемся исправить ситуацию. Я следователь по особо важным делам, Клишенко Игорь Васильевич. Мой напарник – такой же следователь, Луцкой Олег Валентинович. Про нашу задачу вы вроде слышали. Можете задать все волнующие вас вопросы, господин Орлов. Постараемся ответить.

Показным дружелюбием не обманываюсь. Внутреннее предчувствие работает на полную катушку, и это радует. Итак, добрый и злой полицейский в лайт‑версии. Ну, пусть их. Мне так даже удобнее. Про то, что следаки выдали обязательства, никто из нас не забывает.

– Ларион, можно Ларик, – представляюсь. – Все же у нас большая разница в возрасте. И вопрос сословного этикета давайте опустим для удобства, – аккуратно намекаю, что я какой‑никакой, а сын графа, виконт.

В отрыве от Академии этот момент вполне может всплыть, если понадобится. В Академии все равны, и там я могу быть господином Орловым. Вот только наша проблема, очевидно, за ее стенами.

– Наверное, стоит, – соглашается старший следак.

– Еще мне бы хотелось вкратце понять, зачем я вам нужен? – задаю вопрос. – Но начните, пожалуйста, с самого начала, раз нам придется и дальше взаимодействовать.

– Конечно, Ларик, – тут же принимает правила игры главный следак.

Кажется, я его заинтересовал. Мужик оглядывает меня и размышляет.

– Только давай сначала ты сам попробуешь сказать, как воспринимаешь нашу поездку, – предлагает следак. – Как думаешь, зачем ты нам нужен, раз мы подключили столько связей?

Для меня очевидно, что я только что сломал следаку стратегию разговора, и теперь Игорю нужно урвать несколько минут, чтобы ее поменять.

– Воспринимаю в каком‑то смысле очень грубо, – высказываю своё мнение, чем полностью сбиваю с толку следака. – Подозреваю, что ваши возможности не справляются с вызовом. Вы зашли в тупик, и без запроса, сильно превышающего ваши полномочия, вы справиться не можете. По вашему мнению, если использовать меня, то это упростит дело, и к такому запросу вы прибегать не будете. Вряд ли я вам нужен в качестве мозга операции, – смеюсь.

У следователей тоже мелькают улыбки.

– Да и вряд ли я вам нужен в качестве силовой поддержки, – продолжаю.

Тут мужики тоже кивают, но с таким видом, будто я их умненький племяшка, и вот вдруг взялся рассуждать о политике. Вижу, что воспринимают меня как обычного подростка, который ничего не может смыслить во взрослых делах.

– В общем, отсюда можно сделать достаточно простой и незатейливый вывод, – все‑таки заканчиваю мысль. – Я вам нужен либо как подозреваемый, а это мы уже с вами выяснили раньше, – мужики снова кивают. – Тогда остается последний вариант – я вам нужен в качестве наживки. Вариантов больше никаких нет.

Следователи переглядываются. Видно, что подобных умозаключений они точно не ждали.

– Мы бы, конечно, выразились немного по‑другому, – говорит Игорь. – Наша задача – привлечь тебя в качестве свидетеля, чтобы сдвинуть расследование с мертвой точки.

– Но фактически всё действительно так, как ты сказал, – хмыкает Луцкой.

Патлатый, вообще, ведет себя более смело. Игорь кидает на него удивленный взгляд.

– Безусловно, мы тебя подстрахуем, – добавляет он. – Но свою роль ты представляешь верно.

– Вот и хорошо, – соглашаюсь. – Тогда давайте с самого начала. Все же мне придется рисковать. Хотелось бы знать – почему именно я? И зачем это все?

– Хорошо. Начнем с самого дела, – терпеливо говорит бритоголовый.

Мы располагаемся в кают‑компании на удобных диванах. Оба следователя сидят напротив, по две стороны от меня. Видимо, для расфокусировки моего внимания. Пусть.

– Господин Кольцов выехал на нетипичную заявку транспортной компании о расследовании прорыва, – рассказывает Клишенко.

– Чем нетипичную? – уточняю.

Мне кажется, что это может быть важным. Пока следаки открыты к разговору, надо пользоваться случаем.

– Дело в том, что прорыв, тот, где ты выжил, – уточняет Игорь. – Он странный.

– Странный? – переспрашиваю.

Для меня все прорывы не кажутся повседневным делом.

– Обычно после прорыва остается место, которое мы так и называем «прорывом», – поясняет следак. – Хотя технически, это просто место, где недавно взаимодействовали два разных плана. Прорыв был там до того, и сразу же закончился, изменив место, где он произошел. Наверное, ты уже изучал все это в Академии? Либо вам расскажут позже. Мир тут же старается залечить повреждения от касания другого плана. Обычно в таких местах остается часть нашего мира, но с изменениями.

– Да, это понятно, – киваю.

– А здесь, – продолжает следак. – Часть нашего мира полностью исчезла.

Удивляюсь. Ничего подобного за все время в Академии не слышал. В информере тоже не читал.

– Вот так, – продолжает Клишенко. – Весь поезд, откуда тебя вытащили бойцы, исчез. Как и кусок железной дороги. Как и описанная штурмовиками, в том месте, огромная каверна. Ни поезда, ни дороги больше нет.

– Не понимаю, – честно говорю.

– Мы тоже, – продолжает Луцкой. – Как будто взяли и намеренно вырезали пространство. Как кусок ненужной ткани. Там остались два обрезка железной дороги, а посередине – ничего, – отвечает следак на мой немой вопрос. – И больше подсказок не обнаружили. Нет следов, понимаешь?

Понимать‑то понимаю. В памяти всплывают два обрезка поезда. Разорванные и выпотрошенные вагоны. Непонятное молочное мерцание в провале. Нет, об этом говорить следакам не собираюсь.

Следователи недолго молчат.

– Маги на место прорыва тоже выезжали. И тоже не смогли ничего найти – место абсолютно нормальное, если не считать обрезанного полотна железной дороги, – разводит руками все тот же Клишенко. – Потом, незадолго до приезда в город, сразу после посещения места происшествия, перестает выходить на обязательную связь Кольцов, – продолжает Игорь. – О том, что он функционирует, мы узнаем с задержкой и исключительно из бухгалтерских документов, которые он подписывает. Нет, – сразу же отметает все мои возражения. – Против самих документов мы ничего не имеем, они рассмотрены и подтверждены. Деньги тебе выплатили правильные, тут никаких вопросов. Вопрос только в самом акторе. И вот мы переходим к сути.

Следователь подбирается.

– Кольцов – служащий высокого ранга, с расширенной ответственностью, – продолжает он. – А тот, пока неизвестный человек, который делал за него работу и приходил к тебе в госпиталь – точно не Кольцов. Отдаленно похож, тут правильно подмечено.

– А как же подписи на документах? – задаю вопрос.

– В то же время все магические подписи – Кольцова, – отвечает следак. – Но при этом – ни одной заполненной бумаги. Всё отправлено через голосовые подтверждения и магическую подпись. А они – точно принадлежат ему. Провели проверку. Не найдено ни одного отличия.

– Он при мне надиктовывал текст, – рассказываю. – Я видел. Именно тот человек, которого я описывал.

– Да, мы знаем, – подтверждает Игорь. – Мы уже пробежались по цепочке документов, в том числе и твоих – у нас ведь осталась копия из госпиталя. А вот свою копию, лже‑Кольцов не делал.

Хорошо. А то я уже начал переживать за свою подпись. Ведь ее изменение тоже санкционировал тот же человек.

– Получается, что вы, господин Орлов, являетесь общей фигурой, – подытоживает патлатый следак и снова переходит на «вы». – И в деле о прорыве и в деле об исчезновении следователя.

– Вдобавок фигурируешь еще в одном заведенном деле, – добавляет Игорь.

– В каком? – уточняю, заранее чувствуя, что ответ мне не понравится.

– Скажите, – задает вопрос Луцкой. – Ведь госпожа Ариадна ни разу не ответила на ваши сообщения за эти пару дней?

Глава 2
Меняю отношение

– Не ответила, – соглашаюсь с патлатым. – С ней что‑то случилось?

С Ариадной, очевидно, что‑то случилось. Мне неприятно об этом думать. Еще неприятнее, что следаки пытаются привязать к этой истории меня. Весь наш разговор больше напоминает легкий допрос без присутствия посторонних. Очень незаметно следаки снова переходят к субординации.

– Мы не смогли её найти, – сообщает Клишенко. – Вы нам показывали запись, что поддерживаете с ней связь. И что именно Ариадна написала вам про Козьму Ефремовича. После этих слов мы попытались с ней связаться и даже заглянули в госпиталь.

– Её там, видимо, нет, – констатирую факт. – Вы опросили других сотрудников?

– И не только сотрудников, – подтверждает следак. – Мы за эти дни опросили многих людей в городке. В общем, ситуация неприятная. На самом деле, похоже, что Кольцов её похитил. Вдобавок есть еще один неожиданный момент.

Слышу, как члены экипажа бегом перемещаются по кораблю. Дирижабль готовится к взлету. Капитан несколько раз заглядывает в кают‑компанию и ловит мой взгляд. Коротко киваю в подтверждение, что все нормально. Интересно, Прокофьева попросили приглядеть за мной так же, как и Алекса? Вроде бы Германыч с ним на короткой ноге. Но если доверять внутреннему чутью, мне еще в прошлый раз показалось, что кэп проникся нашим общением. Вроде как у него дети плюс‑минус моего возраста.

Клишенко и Луцкой откидываются на диванчиках, показывая, что разговор предстоит длинный. Тоже устраиваюсь поудобнее. В исчезновении девушки я не виноват. Привязать меня к этому делу не получится. Всё время после госпиталя я находился в Академии. Какое‑никакое алиби. Единственное, что меня беспокоит – есть еще одно дело об исчезновении медсестры. И о том, что я фигурирую в нем, директору не сказали ни слова. А это немного странно.

– Свидетели говорят, что видели её в обществе Кольцова, – продолжает Игорь. – И вроде бы она не была под давлением.

– Позднее девушку видели отдельно от него, – добавляет Луцкой.

– Вряд ли они заодно, – качаю головой. – Иначе какой смысл Ариадне предупреждать меня о том, что она видела Кольцова в городке? Какой‑либо провокацией здесь не пахнет. Скорее, дружеский жест. Только после этого предупреждения она перестала выходить на связь.

– Да, мы тоже так думаем, – соглашается Клишенко. – Мы сходимся во мнении, что Ариадна – пленница. Во всем этом есть неувязка. Свидетели, которые видели её накануне, говорят, что она не была связана, не просила о помощи, никак не намекала. Общалась вполне себе дружелюбно. И эти показания сильно запутывают ситуацию.

– Лже‑Кольцов, о котором мы с вами говорим – менталист, так же как и вы, – напоминаю следакам.

– Менталистам нельзя вмешиваться в жизнь обычных людей! Это фиксируется клятвами! Только если во время расследования или для спасения жизни! А это же прямое вмешательство! – подскакивает на месте Луцкой. – Ему за обход клятвы точно грозит каторга! Это не всего лишь сжечь человека! Это нападение на государственного служащего!

– Ой, а его это, конечно, остановит, ага, – усмехаюсь оговорке следака. – Особенно в свете того, что у вас пропал очень важный чиновник. Этот мужик, который приходил ко мне в госпиталь, сначала убрал настоящего Кольцова, потом Ариадну. И если первое еще хоть как‑то можно объяснить, то второе вызывает много вопросов. Зачем ему обычная медсестра?

– Есть варианты, но мы их пока обсуждаем, – останавливает меня Луцкой.

В этот момент в кают‑компанию заглядывает Прокофьев.

– Господа, мы готовы к взлету, – сообщает он. – У вас все в порядке? – после этого вопроса внимательно смотрит на меня.

– Да, порядок, – отвечаю одновременно со следаками.

– Как только мы наберем высоту, кухня может предложить вам обед и чай, – говорит Прокофьев и не торопится покидать кают‑компанию.

Капитану заметно не нравится то, что ему приходится делать. Выражение лица у него озадаченное. У меня, полагаю, тоже.

– Я как раз не успел пообедать, – сообщаю и смотрю на реакцию следаков.

Оба мужика не имеют ничего против. Принимают максимально дружелюбный вид и соглашаются на предложение капитана.

– Мы почти уверены, что Ариадна – пленница, – продолжает Клишенко, как только кэп уходит. – То, что вы сейчас говорите о нём – характеристика не для сильного, а для умелого мага. Хорошо продуманного менталиста. Предыдущая ваша характеристика лже‑Кольцова говорила о сильном, но неумелом. Понимаете разницу?

– Нет, не понимаю, – честно говорю.

– Смотрите, у каждого мага есть стиль работы, это почти как подпись, – объясняет старший следак. – Вы нам рассказали о своих ощущениях при допросе лже‑Кольцова, и мы сделали некоторые выводы. Этот фон, который вы почувствовали – отчасти является подписью менталиста. По вашим словам, мы нашли несколько похожих человек, но все они не подходят по одной‑единственной причине.

– Алиби? – высказываю догадку.

– Железное, – подтверждает Клишенко. – Да и сейчас каждый из подозреваемых занят в других проектах, и большая часть из них – государственные. Для менталиста ваша характеристика как описание внешности. Под неё подходит много магов, но все же довольно ограниченный круг.

– Почему вы не рассматриваете вариант, что тот, кто притворился Кольцовым просто внушил Ариадне, что никакой опасности нет? – предполагаю. – Вдруг он поработал с её подсознанием, и поэтому девушка не просила о помощи и не чувствовала себя в опасности?

– Всё, что вы сейчас говорите насчёт внушения, имеет право на существование, – Клишенко заходит издалека. – Кольцов мог бы это сделать, но, понимаете, в чём дело: тогда бы у девушки были очевидные проблемы с общением. Люди под сильным влиянием менталиста могут двигаться неестественно, говорить невпопад. Сложности с коммуникацией заметны невооруженным взглядом. В данном случае ничего подобного ни один из свидетелей не заметил. Девушка абсолютно нормальная и адекватная.

Смотрю в ближайший иллюминатор и вижу, как корабль отрывается от земли. Набор высоты почти не ощущается, только немного закладывает уши. Следователи тоже поглядывают за борт, но быстро возвращаются к разговору. Видно, что это далеко не первый их полет за последнее время. Слишком уж скучающий у них вид.

– Не соглашусь, – вмешивается в наш разговор Луцкой. – Менталист способен аккуратно, без привлечения внимания, повлиять на поведение девушки. Только умелый и сильный. Перед нами же другой портрет. Несовпадение, понимаете? Но как версию этот вариант мы тоже рассматриваем. Если девушка в плену и находится под внушением, нужно искать её как можно скорее.

– Это всё понятно, – отвечаю. – Тогда почему вы до сих пор не можете его поймать? – интересуюсь.

– Мы всё время опаздываем, – говорит Клишенко. – Каждый раз: то не успели на час, на два, на десять минут. Не суть важно. Главное, что опаздываем. Приезжаем, проводим опрос и тут же узнаем от свидетелей, что нужный человек только‑только уехал. Мы всё время идём по хлебным крошкам. Каждый раз находим последнюю локацию, но там уже и след простыл.

– Но вы ведь уже очертили примерный район? – задаю вопрос.

– Да, мы осмотрели все места, где встречали лже‑Кольцова или Ариадну, – говорит патлатый. – Мы нашли район и примерно понимаем, где этого человека искать.

– Но при этом никак не можете его поймать… – договариваю.

– Да, не можем поймать, – язвительно повторяет Луцкой. – И всё, что мы могли сделать, уже сделали. Мы подняли городовых, предупредили всех уже опрошенных людей, разместили наводки. Это всё не работает. Такое ощущение, что с нами играет невидимка. Он успевает уйти до того момента, как мы приезжаем на место. Девушку и вовсе никто больше не видел.

– Не понимаю, чем я могу тут помочь? – отвечаю.

– Вы, господин Орлов, важный кусочек мозаики, – берет слово старший следователь.

Он разговаривает более учтиво и без раздражения. Луцкой постоянно дергается, хоть пытается эмоции не показывать. Заметно, что во всех смыслах младший следак менее терпеливый и усидчивый.

– Тот Кольцов, которого мы ищем, рвался к вам в госпиталь и в третий раз, – продолжает Клишенко. – Записи в госпитале это подтверждают. Наверняка у посетителя цели не касались расследования – все необходимое он должен был выяснить еще в первый день. Во второй – уточнить, если всплыли новые факты, на этом все. Зачем ему снова встречаться с вами? Так что он однозначно ищет встречи и сделает все возможное, чтобы она состоялась.

– Поэтому вы хотите привлечь меня, чтобы выманить лже‑Кольцова? – всё больше понимаю, к чему ведут следаки.

– Иначе нам придётся закрывать город, – сообщает Луцкой. – И вот как раз для этого придется запрашивать полномочия.

Видно, что тема его волнует. Замечаю, как оба следака горят своей работой. Да и уверен, что они рассказывают только часть известной им информации.

– Олег прав. Мы, конечно, на это тоже пойдём, – более мягко говорит Клишенко. – Потому что пропажа или убийство служащего высокого ранга – это одно. Плохо, но объяснимо. Бывает, алгоритмы решения всегда есть. Страшнее, что господин, выдающий себя за Кольцова, абсолютно точно подделывает его магическую подпись. Для банковской системы это недопустимо. Подобный инцидент подрывает существование государственного института верификации.

– Неужели раньше никто не подделывал подписи? – не могу в это поверить.

Всегда считал, что любую систему можно обойти.

– Это всегда считалось невозможным, – подтверждает следак. – Поэтому нам обязательно нужно найти этого человека и понять, как он это делает. Не скрою, наши лаборатории проводили эксперименты и пытались понять специфику. Пока не получилось. Магическую подпись пока что невозможно повторить ни амулетом, ни лично. Ее можно поменять, но это фиксируется специальным амулетом. Ну, вы знаете об этом, – обрывает себя на полуслове.

– А он смог, – нервно говорит Луцкой. – Если произошел один случай, не за горами второй такой же, третий… Мы не можем этого допустить.

– Ваш интерес я понимаю, – говорю следакам. – Тут даже вопросов нет. А вот свой – не очень.

Дирижабль мягко вздрагивает и выравнивается. Смотрю в иллюминатор. Видимо, за разговором мы не заметили, как корабль набрал высоту и теперь летит прямо. Наш путь лежит в сторону городка.

Так и есть – в дверях кают‑компании появляется капитан.

– Студент, есть будешь? – подмигивает мне.

– Будьте добры, покормите парня. Он без обеда, – делает участливый вид Клишенко. – А нам принесите две кружки чая. Погорячее.

Капитан не смотрит в сторону следаков и ждет моего ответа.

– Если не затруднит, – улыбаюсь ему.

– Да, это ж мелочи, – усмехается капитан, кидая хмурый взгляд на мужиков. – Подожди, я коку дам задание, через полчасика занесет твои харчи.

Что характерно, следователям он не говорят ни слова. Видимо, кормить их капитан не собирается ни за какие деньги. Прокофьев еще раз окидывает взглядом нашу троицу и исчезает в рубке.

– Не знаешь, что с ним такое? – всё‑таки задает мне вопрос патлатый.

– Вообще, без понятия. Но он очень не любит следователей, – отвечаю.

Луцкой только собирается ответить крепким словцом, но старший следователь его останавливает.

– Это всё, конечно, интересно, Ларион, – обращается ко мне. – У нас к вам предложение.

– Какое? – настороженно интересуюсь.

– Простое. Вам всего лишь нужно в ближайшие пару дней – я сомневаюсь, что потребуется больше времени, походить в один и тот же… ну, скажем, ресторан. Хотя, конечно, это та еще забегаловка, – объясняет Клишенко. – Вы же сможете?

– Звучит несложно, смогу, – соглашаюсь. – Но пока я в упор не вижу, почему мне нужно вам помогать со всей отдачей? Почему обязан – вижу. Бумага, имперская канцелярия, я – виконт. Тут вопросов нет. Но зачем мне откровенно рисковать жизнью? Тем более, мы все здесь исходим из того, что лже‑Кольцову нужно со мной поговорить.

– Продолжайте, – старший следак слушает меня предельно внимательно.

Патлатый поглядывает с некоторым недоумением, но не прерывает.

– Смотрите, с одной стороны, ситуация достаточно простая, – объясняю. – Вы находитесь в цейтноте, и у вас нет возможности решить ситуацию без меня. Хорошо, вы подключили имперскую канцелярию, и теперь я не имею возможности отказаться. Тоже хорошо, понимаю. Но, господа, вот по‑честному – побыть в ресторане неподалёку? Тоже звучит не особо опасно, ладно. Тем более, с подстраховкой, с пониманием. Но зачем мне это надо? Предположим, увижу я того же Кольцова и по нашему уговору должен помочь с его задержанием, так? Но где это написано? Почему я добровольно обязан делать хоть что‑то сверх прописанных задач? У меня нет никакого желания с этим работать.

– Вы обязаны подчиниться, – вмешивается Луцкой.

– Так я и не спорю, – пресекаю возможный конфликт. – У меня и выбора нет, я подчиняюсь, но это не значит, что я буду с вами сотрудничать, радостно подпрыгивая, и, откинув волосы назад, – пожимаю плечами. – Вы меня заставили. Мы работаем. У меня есть определённый интерес, да. Не спорю, опять же. Но давайте посмотрим правде в глаза: Ариадна не столь близкий мне человек, даже другом её не назову. Это просто хорошая девушка, который мне вовремя помогла. Поэтому готов помочь ей в ответ. Но рисковать жизнью – я вас умоляю.

Сам в свои слова до конца не верю, но менталисты проникнуть ко мне в голову не могут. Да и, на самом деле, уверен, что, как только появлюсь в свободном доступе, Кольцов тут же переключится с девушки на меня. Все же разделяю мнение, что ему нужно со мной встретиться. И даже предполагаю, что связано это с моим поворотом НАЛЕВО в поезде. Но вот как? Пока теряюсь в догадках.

– Безусловно, я с вами буду работать в рамках закона, – продолжаю. – Тут вопросов нет. Но сотрудничество бывает разное. Какой мой интерес? – снова задаю вопрос.

Следаки переглядываются. Видимо, такой вариант они даже не рассматривали. Думаю, редко кто пытается на них давить. Специфическая служба, что ж поделать.

– Ладно, давайте вернёмся к нашему сотрудничеству. Получается, что я буду ходить в ресторан один день, два. Сколько мне этим заниматься? – возвращаюсь к предыдущему разговору. – Давайте хотя бы определим сроки для начала.

Понятно, что план Клишенко и Луцкой обсудили заранее. Оставалось только преподнести его мне на блюдечке с голубой каёмочкой. Поэтому они так и распинались.

– Мы рассчитываем, что в один из ближайших дней лже‑Кольцов обязательно клюнет, – объясняет следак. – У него довольно сильная зацикленность. Думаю, ему все еще необходимо с вами встретиться.

– Что делать, если он на меня нападет? – сразу уточняю.

– Об этом можете не переживать, – успокаивает Клишенко. – У вас будет поддержка. В течение десяти секунд появится боевая группа из батальона зачистки. С ней пара магов на государственной службе. Так что подстраховка у вас будет солидная.