Текст книги "Моя Академия. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Валерий Листратов

Соавторы: Валерий Листратов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 55 страниц)

Следователи встают, сгребают со стола бумаги, снова благодарят директора и меня, откланиваются и убегают чуть ли не вприпрыжку.

Провожаем их с директором примерно одинаковыми взглядами. В глазах директора остается вопрос «что это было?». Он смотрит на меня, но я тоже не понимаю. И допиваю чашку кофе «из детства».

Замечаю, что возле двери все еще стоит Алекс. Он делает жест и показывает, что пора идти.

– Генрих Олегович, кажется, мне тоже пора, – говорю и отодвигаю кресло.

– Да, Ларион, – улыбается директор.

Ощущение гудящей магии возле него не проходит. Я чувствую его практически всё время, пока стою рядом.

– Благодарю вас, Ларион, что согласились помочь Академии в этой странной ситуации, – Генрих тоже переходит к благодарностям. – Мы этого точно не забудем.

Киваю и выхожу вслед за Алексом.

– Молодец, – парень хлопает меня по плечу. – Пойдём, отведу тебя на уроки коротким путём.

– Главное, чтобы такой короткий путь не привёл нас на какой‑нибудь непонятный этаж, – шутливо уточняю.

– Не, не должен, – смеется куратор. – Я им постоянно пользуюсь.

Алекс сворачивает в незаметный проход. Минуем два проёма и сворачиваем вниз на лестницу. Ещё пару поворотов, и мы в несколько раз быстрее выходим к аудиториям. Просто с другой стороны.

Возле кабинета уже топчутся ученики. Подхожу к своей группе и понимаю, что Алекс уже ушел.

– Есть пара новостей, – сообщаю им.

Все пятеро поднимают на меня уставшие взгляды.

– Ларик, давай чуть попозже, – просит Макс и опирается о стену.

Благо, никаких проявлений хмари там не вижу.

– Это срочно? – спрашивает Олеся.

Она выглядит тоже неважно и еле стоит на ногах.

– Вообще нет, – отвечаю.

– Тогда давай после уроков. Мы еле встали, – нервно кидает Аглая.

Агрессия направлена не на меня, а на саму ситуацию и на общее состояние.

– Понимаю, – киваю им.

– Ты какой‑то подозрительно живой, – замечает Макс.

По сравнению со всеми учениками на потоке я и правда выгляжу неплохо. Понимаю, что к нашему разговору прислушиваются сразу несколько человек из разных групп. Чётко вижу и ощущаю их направленное внимание. В том числе острый взгляд Кормака. Здесь я даже не удивлён.

Про следаков, пожалуй, в людном месте говорить не стану, да и касается это только меня.

– Мне же вчера Пилюлькин выдал эликсир, – напоминаю. – Принял – и мне очень даже ничего.

– А чего на нас взять не захотел? – сразу реагирует Аглая.

Глава 12
Мы просто учимся

– Завхоз сегодня сказал, что если часто пользоваться, то можно себя убить. Поэтому больше не продал. Я спрашивал, – отвечаю девчонке, и та тяжело вздыхает.

– Но разочек‑то можно, – говорит она себе под нос.

– Он передал, что мы будем сами делать что‑то похожее на занятиях, – сообщаю группе. – Если часто пользоваться этим эликсиром, то мы будем занимать бодрость из своего будущего. Но говорит: «Приходите за рецептами, когда научитесь работать с эликсирами».

– Хорошая новость! – впервые подает голос Марина. – Я точно знаю, что неплохо дружу с эликсирами, так что у нас точно все получится.

– Это как? – удивляется группа.

– У меня же дядя – алхимик, – рассказывает девчонка. – У него своя лавка. Я ему с детства помогала. Не на уровне подмастерья, конечно, но на уровне ученика я вполне себе справлялась.

– Отлично! – говорю. – Тогда будешь у нас главной по эликсирам.

Аглая закатывает глаза и отворачивается.

– Аглая, зря отворачиваешься, – обращаюсь к девчонке. – Будешь главной по систематизации информации.

– В смысле? – не понимает она.

– Ну, слушай, ты же менталист? – задаю риторический вопрос. – Менталист. Значит, работаешь с разумом, по крайней мере, со своим. На уровне интуиции.

– И что? – спрашивает Аглая.

– Следовательно, можешь формировать общее направление и отслеживать, кто из нас где отстаёт, – объясняю. – Тебе это будет даваться в разы проще, чем любому из нас по отдельности. А польза огромная.

Девушка задумывается и почти незаметно улыбается.

– Это интересно, – говорит она с ноткой гордости. – То есть выделять те дисциплины, на которые нужно обратить внимание?

– Ну да, точки роста, – подтверждаю.

– Точки роста – хорошее выражение, – одобряет девчонка. – Согласна. Хорошо, я этим займусь.

– Все согласны? – обращаюсь к группе.

Ребята переглядываются.

– Да, Ларик, это ты сейчас чётко разложил, – отвечает Марк.

– Тогда… не обессудьте, – с легкостью принимает новую роль Аглая. – Я вам подготовлю задания. Но у меня условие: если кто‑то начнёт протестовать или ругаться, я просто прекращаю всем этим заниматься для него.

Соглашаемся, условие понятное.

Все выжидающе смотрят на меня.

– Ребята, в чем дело? – спрашиваю. – Я сам ещё не знаю, кто из нас в чём хорош. Это сейчас спонтанно получилось. Предлагаю хорошенько обдумать эту тему.

– Чего тут думать? – спрашивает ранее немногословный Марк. – Я согласен. Пусть каждый напишет свои сильные стороны. Потом сравним. Аглая построит общий и личный план тренировок. Прикинем кто и чем может помочь группе.

Замечаю, что парень говорит только по делу. Все его предложения всегда полезные.

– Умения не обязательно должны быть связаны с магией? – спрашивает Олеся. – Я очень хорошо умела собирать картинки из мелких частей.

– Конечно, не обязательно, – отвечаю. – Пазлы – это тоже нужно. Давайте подумаем все вместе.

Ребята соглашаются. Дверь в аудиторию распахивается, будто кто‑то внутри все это время дожидается, пока мы договорим.

В аудитории нас встречает целитель. Видимо, он будет преподавать нам основы. Пилюлькин показывает на стулья.

Студенты рассаживаются, как всегда, по группам.

Препод пару минут собирается с мыслями и настраивается.

– Так, господа студенты, сегодня мы сделаем ещё один шажочек в сторону магии, правда, не совсем целительской, – начинает занятие. – Скорее, в сторону сознательной.

Ребята перестают переговариваться, как только Пилюлькин выходит к доске. Его уроки теперь слушают все без исключения. Думаю, влияет сам факт, что в прошлый раз у всех получилось выполнить задание. К тому же целитель работал с каждым студентом персонально, а это выдает ему огромный кредит доверия от аудитории. Стоит ему начать лекцию, как все замирают, слушая каждое слово.

– Из той схемы, которую мы с вами разобрали на прошлом занятии, следует три небольших пути её развития, – объясняет Пилюлькин. – Изначально это простейшая схема, которая позволяет вам структурировать свою магию. Она служит основой, позволяет чувствовать отклик собственной силы. Из неё выходят три дальнейших простейших глифа: атаки, защиты и восстановления. Все три мы с вами постепенно пройдём. Прошлое занятие мы посвятили общему глифу. Он относится к общей простейшей фигуре. Она всегда реагирует на магию.

На доске появляется закрашенный треугольник.

– Заметьте, я не объяснял вам, как его заполнять и рисовать, какого он должен быть размера и так далее, – поясняет преподаватель. – Сработал любой способ. Вы сами нашли наиболее удобный для себя. Так сказать, подходящий под ваше взаимодействие с силой.

На задних рядах поднимается рука.

– Да, Мия? – обращается к девчонке препод.

– Почему магия реагирует именно на такие фигуры? – целительница задает вопрос.

Такой же давно крутится у меня в голове.

– Хороший вопрос. У кого есть соображения? Никаких? – Пилюлькин медленно проходит перед кафедрой, собираясь с мыслями. – На взгляд исследователей, любая крупная общность создаёт некую свою мифологию. Грубо говоря, за долгие годы маги нашли способы, которые работают для большинства. Эти проверенные методы мы и изучаем.

– То есть этот способ не единственный? – спрашивает девчонка.

– Разумеется, нет, – отвечает целитель. – Он просто один из самых удобных. Мы используем фигуры, чтобы впечатать заклинание в ваше подсознание. Как только оно пропишется в ваших нейронных связях, то знаки и фигуры станут без надобности.

– Мы будем изучать разные фигуры? – продолжает сыпать вопросами Мия.

– Да. Со временем мы усложним рисунок, каждый постепенно подберет наиболее подходящий, – продолжает объяснять Пилюлькин. – У каждого магия немного своя. Тем более, все знаки в нашем будущем арсенале подобраны таким образом, чтобы их смог повторить любой маг. Другое дело, при этом они действительно не оптимальны под каждого. Нужно менять, доделывать и докручивать. Понимаете разницу?

Большая часть аудитории кивает. Пилюлькин поочередно рисует в воздухе очертания фигур. Сначала это обычные круги, квадраты и прямоугольники. Благодаря магии целителя, они все зависают в воздухе. Он, в свою очередь, как опытный художник, старательно дорисовывает каждую из фигур до более сложного и вычурного рисунка. В аудитории слышатся восторженные женские вздохи. Пилюлькин заканчивает показывать различия между простыми и сложными глифами, стирая линии одним движением.

– На самом деле, все глифы – это условность, с которой согласилась большая часть магов, – вносит ясность целитель. – Именно поэтому она стала практикой. Можно сравнить глифы с математикой. Сначала цифры имели один вид написания, потом другой, после и вовсе третий. Чем больше математиков соглашается с определенным видом написания, тем более востребованным и распространенным он становится.

Занятие напоминает изучение алфавита или таблицы умножения. По сути, примерно так оно и есть.

– В каком смысле? Математика же одна! – слышится вопрос с задних рядов.

– Математика одна, как и магия, – подтверждает препод. – А вот языков описания математики очень много. Тот, который мы с вами знаем, десятеричный, – он далеко не единственный. Есть двенадцатеричный и шестнадцатеричный.

– Ага, ещё есть способы, где цифры описываются крестиками и штрихами, – слышу голос Кормака.

– И другими символами, – ничуть не смутившись, продолжает целитель. – У математики много языков описания. Десятичная система удобнее для торговли и для обычных людей. Поэтому и для профессионалов она стала основной. Так и с магией.

Мия снова поднимает руку.

– Получается, вариантов работы с личной силой примерно столько же, сколько людей? – задает она вполне логичный вопрос.

– На самом деле, так и есть, – подтверждает Пилюлькин. – Мир прекрасно отвечает на ваш интуитивный запрос и подстраивается под него. Это вы могли заметить еще на тропе.

Вижу, как мои напарники по группе кивают. Получается, мой интуитивный запрос формировался автоматически перед тем, как вытащить револьвер.

– Но более разносторонних эффектов можно добиться при использовании варианта, с которым согласилась большая часть магов, – поясняет целитель. – В данном случае – глифы.

– Это всегда так? – задаёт очередной образцовый вопрос Мия.

Девчонка жадно впитывает каждое слово препода. Складывается ощущение, что её всю жизнь держали в стороне от книг и знаний, а тут вдруг дали волю. Чутье подсказывает, что примерно так оно и есть.

– Нет, не всегда, – качает головой Пилюлькин. – Некоторые запросы в Мир можно реализовать более полно только в ходе длительных ритуалов. И такие ритуалы способны поменять тот самый Мир, потому что именно он откликается на вашу просьбу. Но и цена ошибки во время ритуала значительно больше.

– Какая цена? – чуть тише спрашивает девчонка.

– Обычно маги расплачиваются своей жизнью или доступом к магии, – вздыхает Пилюлькин так, будто ему известны множество таких случаев. – Большую часть запросов обычного мага можно закрыть именно глифами. А меньшую… – он пожимает плечами. – Меньшая требует серьёзной платы.

– Или невозможна? – продолжает всё та же Мия.

– В магии нет ничего невозможного. Всё, что может придумать маг, воплотимо. Вопрос только в цене, – серьёзно и одновременно грустно отвечает Пилюлькин. – В каком‑то смысле вас ограничивает только ваша фантазия… И плата. Я ответил на ваш вопрос, Мия? – интересуется целитель.

Кажется, если бы его спрашивал другой ученик, то Пилюлькин навряд ли бы стал так раскрывать ответ. А вот к девочке‑целительнице он чуть более расположен. Понимаю одно – магия более гибкая, чем может показаться, но изучать её начала лучше по проверенным методам. Это довольно очевидно.

– Основу мы разобрали на прошлом занятии, и она получилась у всех, – констатирует преподаватель. – Поэтому следующий простейший глиф, который сложно сделать случайно, а это важно, но в то же время легко создать с помощью своей магии – это глиф росчерка.

Все, кроме нашей группы, оживленно реагируют на новость. Своим ребятам я уже сообщил про грядущую практику.

– Вне зависимости от стихии росчерк будет одним и тем же, – поясняет Пилюлькин. – Эффекты будут разниться, но сам глиф откликается на любую из стихий.

На этом теоретическое вступление заканчивается. Целитель переводит дыхание и подходит к выходу из аудитории.

– Сейчас мы с вами выйдем наружу, и каждый из вас попробует создать простейший знак, – целитель жестом показывает нам встать. – Просьба: когда у вас получится уверенный росчерк, вне аудитории ни в коем случае не балуемся. Ваши мантии совершенно точно выдержат подобные попадания, но несколько неприятных минут вы запомните надолго.

– Они настолько слабые? – с ухмылкой спрашивает Кормак.

– Это первое и самое слабое атакующее заклинание вашей стихии, – отвечает Пилюлькин. – Оно проигрывает интуитивному, но выигрывает за счёт небольшого потребления вашей магии. Идеально, когда этот глиф использует две‑три сотых вашего резерва. Сейчас на создание росчерка может уйти до трети контролируемой вами силы, и это нормально.

– Это всё равно меньше, чем на интуитивные атаки, – слышу пояснение Аглаи.

Она говорит тихо, будто только для нас, но целитель её тоже слышит и кивает в подтверждение.

– Росчерк быстро оптимизируется, – продолжает он с упоением, хотя все ученики уже встали со своих мест. – Только представьте – сейчас ваша магия как неуправляемый поток, а глиф превращает его в точную струю. Поначалу вы будете тратить много сил впустую, но со временем научитесь действовать экономно.

– Интересно, как я должен преобразовать свой огонь в какую‑то там струю, – хмыкает здоровяк – еще один лидер группы.

– Повторяю, какая бы ни была у вас стихия, это не имеет значения, – поясняет Пилюлькин специально для него.

– Даже если это разум или целительство? – впервые за время лекции слышу голос Синегорского.

Вопрос он задает не просто так. В который раз замечаю, что теоретическая база у него сильно шире, чем у остальных ребят. Он это не выпячивает, но выдает свои знания теми вопросами, которые задает.

– Даже разум и целительство, – кивает Пилюлькин, довольный эти вопросом. – С целительством чуть сложнее. Господам целителям я помогу. Там этот знак работает немного иначе. Он разрушает. Правда, это заметно только на живом.

Перваки поворачиваются в сторону Мии и Синегорского.

– Так что запоминаем, – Пилюлькин возвращает внимание к себе. – От треугольника вам нужны только линии. Сам треугольник наполнять не стоит, иначе у вас будет срыв заклинания, следовательно, срыв глифа. Сегодня мы не повторяем первоначальную технику, мы пробуем новую. Всё понятно?

Толпа стоит возле столов в нетерпении. Пилюлькин дожидается, пока все студенты кивнут.

– Раз всё понятно, тогда оставляем здесь свои вещи и выходим за мной, – целитель распахивает двери.

Студенты вздрагивают и замирают почти все до единого. Пилюлькин смотрит на аудиторию и, видимо, понимает, что происходит.

– Нет, нет! Не так, как с нашим физруком будет. Мы идём просто тренироваться, – улыбается препод. – Начальные тренировки магии внутри помещения с тридцатью подростками – это из разряда самоубийства.

Аудитория дружно выдыхает. Если верить Пилюлькину, гонять по полигону нас не собираются.

– Смелее, выходим, – зовет препод. – Мишени для занятий уже выставлены. Кураторы вас поддержат. Восстанавливающий настой обеспечу. Я же не изверг какой. Ближайшие пару часов вас вымотают.

Теперь понимаю, почему именно Пилюлькин назначен одним из основных учителей. Пока мы не умеем дозировать магию, именно он сможет быстро исправить любые ошибки. Так понимаю, он в любом случае будет присутствовать на всех занятиях, где есть опасность повреждений или истощения. Зачем на одну и ту же работу ставить двух преподавателей, особенно в условиях их дефицита? Видимо, как только мы перейдем к более сложным практикам, там мы познакомимся с другими людьми из Академии. Здесь ресурсы ограничены, в том числе и преподавательские. Больше всего сотрудников, похоже, мы видели перед заходом на тропу. И то несколько из них были кураторами. Думаю, в эту Академию перешло не так много учителей.

Размышляю о своем, пока мы все вместе выходим из зала.

Пилюлькин запирает дверь. В воздухе витает дежавю. Судя по реакциям остальных ребят, они чувствуют то же самое. Идём по коридорам за преподавателем.

– Макс, только не говори, как тяжело тебе достались дневники того студента, – обращаюсь к парню.

– Ты тоже почувствовал? – усмехается Макс.

Девчонки идут рядом и согласно кивают. Все дружно вспоминают ощущения перед полигоном. На самом деле не верю, что в нас снова выпихнут в лабиринты с монстрами. Это было бы нелогично. В Академии абсолютно всё подчиняется поставленной цели, даже если мы ее не до конца понимаем.

Оказываюсь прав, и нас действительно приводят на полигон. Правда, не на тот, где мы недавно были с физруком. Полосы препятствий тут нет. Заходим на соседний огороженный плац. Там нас уже ожидает куратор. На небольшом расстоянии от нас, буквально в тридцати метрах, стоят плоские деревянные мишени.

– Смотрите! – показывает Олеся.

Когда видим, куда показывает девчонка, понимаем, что мы тут надолго. Большая часть деревяшек лежит сложенными в штабель. На взгляд так сразу и не скажешь, сколько всего плоских деревянных досок сложено около границ полигона. Кажется, что они абсолютно у всех стен. Видимо, этот полигон создан как раз под работу с магией для первачков, когда те могут создать непонятно что и направить непонятно куда.

– Господа, выходим группами, – приглашает целитель. – Вас здесь всего пять групп. Так что по две группы прошу к барьеру.

Глава 13
Не находим повреждений

Пилюлькин называет барьером отмеченную низким горизонтально положенным стволом границу. Видимо, дуэльный слог всё‑таки характерен для него.

Места сразу размечены. Кураторы стоят рядом, цели не так далеко, если перенести ситуацию на обычную стрельбу. Никакой сложности на первый взгляд нет. Все студенты мнутся. Делать первый шаг никто не торопится.

– Тогда первыми выходят к барьеру те группы, которые заняли первое и второе место в нашем импровизированном состязании, – Пилюлькин берет инициативу на себя. – Так что прошу вас, группа господина Синегорского и группа нашего стрелка. Ну да, господин Орлов! – поправляет себя препод.

Киваю своей команде.

– Револьвером пользоваться нельзя, – шутливо предупреждает Пилюлькин.

По полигону проносятся смешки.

– Да, я понимаю, что сегодня наша цель не в поражении мишеней, – поддерживаю шутку целителя.

– Молодец! – усмехается целитель. – Да, они деревянные, и нападать на вас сегодня не будут. Наверное.

Все присутствующие снова смеются.

Этой простенькой шуткой Пилюлькин мгновенно сбрасывает скопившееся у групп напряжение. Студенты немного расслабляются и переговариваются между собой. Кидаю взгляд на наших девчонок. Все‑таки им все происходящее дается труднее. На вид они чувствуют себя веселее, чем до этого. В любом деле главное – настрой.

Всё‑таки опыт преподавателя дорогого стоит. Думаю, две наши группы выбраны первыми не случайно. Целитель прекрасно знает, что и в группе Синегорского, и в нашей есть как минимум один человек, который знаком со структурированными заклинаниями. Маркиз занимался еще до поступления в Академию. Что касается меня, Пилюлькин сам вчера учил меня работать с росчерком. Мне кажется, что преподаватель выбирает именно нас, чтобы провести показательное выступление. Мол, не так уж сложно работать с глифами.

Всей группой подходим к барьеру. Напротив каждого из нас установлены разбитые на сектора мишени.

Для начала целитель объясняет, что нужно делать. Мои согруппники понимают концепцию наполнения «только линии» очень быстро. Раза в два быстрее, чем я на вчерашнем внеплановом занятии в коридоре.

Первым запускаю росчерк в свою мишень. Он ничем не отличается от вчерашнего. Огненный, быстрый. Синегорский тоже не отстает. Его росчерк матового белого цвета.

– Проще пареной репы, – улыбается Макс минут через десять, когда его росчерк долетает до мишени.

Аглая и Марк формируют глифы практически одновременно и тоже быстрее, чем я в свой первый раз. Но я этого ожидал. На лице парня ни единой эмоции. Девчонка только фыркает.

Олесе и Марине требуется чуть больше времени. Марина наполняет треугольник, и глиф сразу же срывается.

– Нам нужны только линии, – напоминаю ей.

Олесин разряд вылетает мощной светло‑голубой молнией. Он выглядит внушительнее, чем у остальных. Марина справляется последней, но отправляет сразу три летящих друг за другом росчерка. Понятно, над чем так долго работала девчонка. Думаю, что ребята справляются чуть ли не в два раза быстрее, потому что чувствуют свой резерв и свою магию лучше, чем я.

Группа Синегорского удивленно смотрит в нашу сторону, как только я формирую свой росчерк. Кормак кидает пару слов, и все понимающе кивают. Они продолжают отрабатывать заклинание, но попытки формирования раз за разом срываются. Хотя я уверен, что все шесть человек могут сформировать простейший глиф практически сразу, но решают не выделяться. Синегорский отправляет росчерк одновременно со мной, остальные заканчивают сразу после Марины.

Мне нет смысла скрывать умение. Моя группа прекрасно знает, что Пилюлькин сам меня этому научил еще вчера.

Целитель подтверждает это вслух для всех остальных:

– Ларион, согласитесь, сегодня уже намного проще формировать глиф? А вы ведь только вчера познакомились с его рисунком!

– Да, господин целитель. Так и есть, – соглашаюсь и ловлю несколько недовольных взглядов из группы Синегорского. – Как вы мне вчера показали, так и дела. Сегодня всё складывается само собой.

– Да‑да, примерно то же самое жду и от вас, – обращается целитель ко всем наблюдающим.

Студенты тоже делают для себя пометки. Все пристально наблюдают друг за другом. Значит, Кормак не зря сказал, что очень многие пытаются вычислить рода, которые отправили своих детей в эту Академию.

Пилюлькин подходит к каждому из нашей группы. У всех моих сокомандников с каждым разом получается всё лучше и быстрее. Целитель заканчивает с нами и переходит к группе Синегорского. Каждый делает ещё по три‑четыре формирования глифа. После этого силы заканчиваются, и это заметно по изнуренным лицам и опущенным рукам.

– Замечательно! – останавливает нас Пилюлькин, когда практически все, кроме меня, выжимают себя до максимума.

Группа маркиза тоже не отстает и выглядит смертельно уставшей. Думаю, они бы и рады этого не делать, вот только Пилюлькин настаивает на четком выполнении задания. Пару раз кидаю взгляд на Кормака, замечаю, что последние глифы он формирует неохотно.

По поведению ребят сразу же можно понять, кто раньше из них обучался. Получается, что так или иначе – все. Просто прямо сейчас не совпадают ожидания целителя и возможности группы. Каждый из группы маркиза, включая Кормака, могут сделать уже сейчас больше десятка росчерков. Притвориться, что это не так, профилонить и сделать меньше у них не получается. Целитель следит.

– Когда на вас выскочит стая монстров, тоже притворитесь, что у вас закончились силы? – поддевает Пилюлькин группу маркиза. – Делаем, делаем, пока есть силы.

Остальные студенты, конечно, невзыскательная публика, но думаю, что большая часть театра группы маркиза прошла на ура. Как мне кажется, ребятам отчасти удается отработать не на все силы. Многие из наблюдающих тоже замечают этот момент. Отслеживаю оценивающие взгляды, в том числе на себе.

– А почему мишени почти не повреждаются? – слышу из толпы вопрос Мии.

– Почему же не повреждаются? – переспрашивает целитель. – Еще как повреждаются. Просто росчерки пока что у вас не особо сильные.

Замечаю, что на наших мишенях больше черных подпалин, чем в группе Синегорского. У самого маркиза мишень выглядит и вовсе не тронутой. Парень формирует очередной белый росчерк целительской магии. Он с негромким звуком долетает до деревяшки, но по‑прежнему не оставляет ни единого следа.

Целитель стоит рядом и словно ждет этого результата. После попадания подходит к маркизу и обменивается с ним парой слов. Синегорский понимающе кивает, но разочарованным не выглядит. Видимо, про ограничения своего заклятья знает и не удивлен.

У остальных ребят деревяшки оперативно заменяются. Для этого наши кураторы периодически выходят на поле под заметным маревом щитов.

– Ларион, стоять! – каждый раз одергивает меня Пилюлькин, чтобы я, не дай боги, не отправил росчерк в живого человека.

Прекрасно помню наш вчерашний разговор и, как следствие, категорический запрет на дуэли. Поэтому сам бы подобного тоже не допустил.

Как только силы у нас заканчиваются, Пилюлькин на останавливает.

– Группа Синегорского и группа Орлова, прошу вернуться на свои места, – объявляет он. – К барьеру приглашаю следующие три группы. Не стесняйтесь, проходите. Места всем хватит.

Кураторы выносят на поле дополнительный мишени. Мы уступаем места следующим группам. Хрупкая Мия без умолку шепчет и настраивает свою команду. Здоровяк Егор, наоборот, молчит. Его группа меняется с нами. Пятая группа во главе с нашим знакомым пессимистом Игорем сохраняет настроение капитана. Все хмуро поглядывают на установленные мишени.

Пока сменившие нас студенты стараются создать своё условно первое заклинание, мы восстанавливаемся. Алекс провожает нас к столам с восстанавливающим отваром.

– Эти будут дольше кубатурить, – кивает он в сторону работающих групп. – Молодцы, отдыхайте пока.

Усаживаемся за широкие столы с графинами, наполненными красно‑оранжевой жидкостью.

– Ммм, вкусно! – радуется Марина и выпивает залпом целую кружку отвара.

Мы все следуем её примеру. Варево в графинах с ягодно‑фруктовым запахом и кисло‑сладким привкусом. Физические силы быстро восстанавливаются, и у ребят почти мигом восполняется резерв. После тропы мы все помним, что в нормальном режиме резерв восполняется в четыре раза медленнее. Пара часов, против максимум получаса – именно столько мы сидим за столами.

Группа Синегорского садится от нас подальше. Они снова негромко смеются и пару раз кивают в нашу сторону. Никто, кроме меня этого не замечает.

– Интересно, а есть такие эликсиры, которые восстанавливают еще быстрее? – спрашивает Олеся и делает очередной глоток.

– Уверен, что если что‑нибудь и сокращает время восстановления ещё больше, то оно, скорее всего, имеет побочные эффекты, – говорю, вспоминая слова Пилюлькина.

– Или просто жутко дорогое, – подхватывает Макс.

Полчаса за разговорами пролетают незаметно.

– Смена! – слышим голос целителя.

Нехотя встаем со скамеек и снова меняемся с группами. Мия, как и вся её группа, выглядит воодушевленной, если не сказать влюбленной. Глаза горят, лицо светится.

– Видели? Вы же видели, как получилось? – беспрестанно спрашивает она у своих.

Даже заядлый пессимист Игорь выглядит удовлетворенным. Он чуть ли не с гордостью поправляет очки.

– Молодцы, ребята, молодцы, – поддерживает свою команду здоровяк Егор. – Еще немного и мы тут будем лучшими.

Видно, что у всех ребят получается сделать простенькие глифы, и все они собой чертовски довольны. Даже те, кому приходится посложнее, с десятого раза формируют свой глиф. Пилюлькин находит подход абсолютно к каждому ученику. Его урок совершенно замечательно вбивает в головы студентов одну простую вещь – у них всё получается.

Подходим к барьерам и отрабатываем то, чему научились. Марина изо всех сил пытается выдавать тройные росчерки. Аглая просто старается сократить время формирования. Марк в спокойном режиме просто делает, что должен. Олеся периодически спрашивает у меня совет и выглядит очень уверенной.

– Кажется, в этот раз я трачу меньше сил на создание глифа, – замечает Макс.

– Всё правильно, так и должно быть! – радуется вместе с нами целитель.

Кураторы заменяют мишени все чаще. Меняемся группами ещё раза три. Перерывы с каждым разом становятся все короче. Соответственно, времени на восстановление у нас тоже остаётся меньше. Все успевают подойти к мишеням по три‑четыре раза.

Целитель останавливает урок, когда паузы между подходами становятся совсем мизерными. Их хватает максимум на одно воплощение техники.

– Внимание, студенты! – объявляет Пилюлькин, – Сегодня каждый из вас создал своё первое заклинание. Очень прошу вас не испытывать его на своих друзьях. Я это уже говорил сотню раз, но от повторения хуже не станет.

Группа Синегорского переглядывается. Вижу, как Кормак довольно ухмыляется.

– Сейчас у вас по расписанию обед, – продолжает преподаватель. – Набирайтесь сил, они вам пригодятся. После обеда вас заберёт физрук.

Вся толпа недовольно гудит, но быстро замолкает.

– Надеюсь, что он не будет мучить вас так же, как в первое занятие, – говорит Пилюлькин. – И, господа студенты, раз у вас всё получилось, прошу составить короткие заметки по поводу того, что вы сегодня пережили. Как у вас не получалось создать глиф, сколько раз он от вас ускользал. Что вы в итоге придумали, что нового узнали, и как после этого у вас получилось. Заметки останутся у вас, но предварительно просим сдать на проверку кураторам. Пока что никаких оценок в вашей жизни не будет.

– Ну хоть что‑то, – выдыхает Макс.

Марина записывает каждое слово преподавателя. Я прислушиваюсь и тоже пытаюсь сохранить в своей голове основу.

– Но через некоторое время, когда оценки все же войдут в вашу жизнь, благодаря заработанным баллам за ответы на уроках, вы сможете получать кое‑какие вещи у нашего завхоза за счет Академии, – объявляет Пилюлькин. – Всё это случится значительно позже. Пока что настоятельно рекомендую записывать всё, что с вами происходит или уже произошло. Особое внимание прошу уделить сегодняшнему заданию. Вспоминайте, записывайте. Завтра сдаете кураторам на проверку.

– Ого, у нас не так‑то много времени, – замечает Олеся.

– Мы разделимся, – предлагает Аглая. – Каждый запишет то, что лучше всего запомнил. Мы же везде вместе? Правильно? Потом перепишем своими словами. И по записанному вспомним свои ощущения. Все же задание надо написать про себя.

Все поддерживают предложение и выдыхают. Теперь задача с заметками не выглядит так уж страшно. Да и становится понятно, откуда взялись листы другого студента у Макса. Точнее, становится понятна только часть: почему они вообще появились в Академии.