Текст книги "Моя Академия. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Валерий Листратов

Соавторы: Валерий Листратов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 55 страниц)

Глава 19
Зарабатываю

– Мне тоже так кажется, – соглашаюсь с Германычем. – Я там набил вам всякой твари по паре, – показываю вглубь коридора.

– Да ещё и к замку прибавил целых пол‑этажа, – усмехается завхоз. – Неплохо для первака.

– Не знаю насчёт пол‑этажа, но монстров в разных коридорах немного оставил, – говорю. – Только почему вы решили, что это я прибавил?

– Да, тут простая зависимость, – поясняет завхоз. – Пока ты идёшь по таким коридорам, в них остаётся твоя проекция в мир: в частности, набитые трупы, измененные вещи, да даже накорябанные надписи. Все, что может нести отпечаток твоей личности. Коридоры и комнаты, пока ты по ним ходишь, продолжают существовать, постоянно балансируя на грани забвения.

– Это как? – задаю вопрос.

– До того момента, пока твои следы в коридорах не растерзают и не уничтожат, место будет устойчивым, – объясняет завхоз. – Но в какой‑то момент, то, что было твоим в этом месте, станет общим, и тогда в неровном фоне прорыва место может вообще исчезнуть. Сейчас этаж расширился, но на какой промежуток этого расширения хватит, мы угадать не можем.

– Афанасий Германович, да вы прям поэт, – замечает Алекс.

По анфиладе поднимаются еще двое незнакомых мне преподавателей. Видимо, Алекс и завхоз сильно опередили группу поддержки.

– То есть если я набью трупов, выложу вокруг себя и лягу спать в расширенном коридоре, то ничто никуда не исчезнет? – смеюсь, представляя картину.

– Всё верно, только не забывай, что на запах крови приплывет всякое‑разное, – говорит завхоз. – И вряд ли вы друг другу понравитесь. Хотя в качестве обеда… сойдете точно!

– Монстры ведь выходят из тумана? – уточняю, пока еще есть время.

– Это не совсем туман. Ты же наверняка заметил? – спрашивает Германыч. – Мы подозреваем…

– А мы – это кто? – тут же задаю вопрос.

– Не перебивай и узнаешь, – тут же осекает меня завхоз. – Мы – это исследователи прорывов, – все же поясняет он. – Так вот. Мы считаем, что у этих монстров там, где они живут, очень голодно. Вероятно, у них постоянно идет битва за жизнь. Так сказать, естественный отбор в своем мире. И когда появляется хоть какая‑то возможность оттуда сбежать, а еще и подкрепиться, они её не упускают, в отличие от обычных животных.

– Ни разу не видел обычных в коридоре или на тропе, – вспоминаю.

– Так, обычного оленя в аномалии никак не заманишь, – поясняет Германыч. – Зато измененные, и твари инферно – только в путь. Те выходят из своего плана в наш с помощью тумана. Этот туман истончает грань между нашим миром и тем, откуда они все вываливаются. К нам попадают самые дикие и непоседливые. А измененные тоже не дураки по аномалиям пошастать. Более того, они в них жить начинают.

А вот про вихри завхоз ничего не говорит. Интересно, они с куратором их, вообще, видят? Спрашивать не тороплюсь. Не время и не место.

Два других преподавателя проходят мимо нас и осматривают коридор с мертвыми монстрами.

– Создание дополнительного пространства – дело сложное, – размышляет Германыч. – Сам по себе замок до прорыва был не настолько большой. Увидел бы – не узнал. Теперь у него есть множество отражений – можно так это назвать. Он теперь словно состоит из мозаики. Каждый кусочек – десятки замков, которые могли бы быть на его месте. Самое забавное, что кусочки перемешаны. Из‑за этого коридоры минимально видоизменяются каждый день. Иногда происходит так, как сейчас.

– То есть коридор в итоге нас куда‑нибудь выведет? – спрашиваю. – Получается, что он не бесконечный?

– Молодец! Да. Он при любых изменениях ограничен принципиальным нахождением в замке. Тут ты прав, – кивает завхоз. – В определенный момент тот или иной коридор, окно или помещение становятся слишком плотными для нашего мира и начинают…ммм… существовать. Понимаешь?

Примерно представляю, о чем говорит Германыч, но не до конца. Пока преподаватели обходят коридор с признаками бойни, нужно успеть узнать как можно больше информации. Обмозговать можно и позже.

– Плотность меняется из‑за тумана, – продолжает завхоз. – Он истончает грань между нашими планами. Что там происходит в инферно, мы не знаем. Люди, которые туда ходят…

– А такие есть? – удивляюсь.

Алекс внимательно слушает наш разговор. Похоже, завхоз делится редким, да и время у нас еще есть.

– Да, они туда ходят с проводниками, – поясняет Германыч. – Эти проводники каким‑то неведомым образом находят выходы обратно в наш план. Описать человеческим языком, что с ними происходит в плане инферно, ходившие не могут. Там всё предельно странно. Все, кто ходили, рассказывали разные истории. И друг на друга эти истории не сильно похожи.

– А что за проводники? – интересуюсь.

Завхоз выжидающе смотрит на куратора. Видимо, таким образом, дает ему слово.

– О, это редкие маги, их очень мало, – Алекс оживленно вступает в нашу беседу. – У нас на всю империю всего четыре человека. Они могут вывести из инферно и найти дорогу назад. Это, собственно, единственное основное их свойство. По типу своеобразных ищеек. Но невероятно редкое.

– И что, часто ходят? – задаю вопрос.

– Ну как тебе сказать? – мнётся куратор. – С учётом того, что практически любые материалы из инферно стоят как чугунный мост…

– Нечасто, – вмешивается Германыч, улавливая в моем вопросе намек. – Их всего четверо. И видели они предостаточно, да и заработали уже очень прилично. Редко что заставляет магов пойти в инферно и вернуться. Тем более, провести за собой людей. Первый свой год каждый, конечно, ходил и не по одному разу, теперь их нужно чем‑то заинтересовывать.

– И как получается? – обращаюсь к завхозу.

– У императора получается, – отвечает он. – Богатство – это ещё не всё. Маги работают на империю. Чаще всего против своей воли, ради подтверждения дворянского звания. Так что такой себе талант, конечно…

Удивляюсь самой мысли, что кто‑то ходит между мирами. Сама возможность поражает, пусть даже наши миры отличаются. Попробовать, безусловно, хотелось бы, но, учитывая все сказанное, шансы побывать в другом мире всё‑таки не то чтобы большие. Может, оно и хорошо. Мысли проносятся в голове, но пока не заостряю на этом вопросе особого внимания.

– А почему вы сказали, что я не должен был сюда попасть? – задаю вопрос, который мучает меня с самого начала разговора. – Мы же один раз попадали в подобный коридор всей группой. Тогда это было в разы опаснее.

– Да, попадали, – соглашается Германыч. – Только ты не знаешь, что кроме вашей группы, успел провалиться ещё один парень. Да еще в таком месте, где мы точно всё закрывали. Тенденция мне не нравится.

– Почему так происходит? – спрашиваю.

– Сам не понимаю, – качает головой завхоз. – Мы с подобными заклятиями работаем уже не первый год, да и не первое десятилетие. Всегда удавалось выровнять пространство и наладить общую устойчивость. А сейчас у нас целых два, с натягом, если брать вашу группу, тогда три подобных происшествия за неполные две недели. Это ненормально, поэтому меня это беспокоит, – делится со мной Германыч. – Ладно, давай смотреть, студент, чего ты там набил, – завхоз переводит разговор и смотрит в сторону двух других преподавателей.

Они уже вовсю рассматривают и разделывают убитых монстров.

– Какие‑то ядовитые гады, – сообщаю. – Раньше таких не видел.

– Знаем, – кивает Германыч и смотрит на убитых монстров. Те валяются по коридору как смятые тряпки. – Засадники. Хорошая зверюга. Неплохо ты поработал. Только продать их никому, кроме государства не сможешь.

– Почему? – удивляюсь.

– Яды, – поясняет завхоз и подходит вплотную к одному из монстров. – Тут яд – разрушитель, – указывает на кислотное щупальце. – Он быстро разрушает любое органическое соединение. Соответственно, пригодится и для артефакторов, и для химерологов – да всем и сразу! Очень полезная штука, но к свободному распространению запрещена. Находится примерно на том же уровне, что и серебро.

– Ого, и много я получу? – задаю вопрос.

– Так… раз, два, три, четыре засадника, – пересчитывает монстров завхоз. – Прилично получишь. Если с ядом всё в порядке, а осьминожки, похоже, старые. В общем, выплатят как за работу серьёзного охотника.

– А если в переводе на пощупать? – не успокаиваюсь.

Внутри кипит адреналин. Пока убивал монстров – о заработке не думал. Теперь же, оказавшись в безопасности, наслаждаюсь результатом. Охота вышла славная.

– Да ты настырный, – смеется завхоз. – Выплатят в зависимости от того, сколько яда получится нацедить с этих гадин. В среднем, каждый засадник приносит около двухсот‑трёхсот золотых. Сам ты яд получить не сможешь, мы тебе поможем. Если учитывать, что их четверо, тут под тысячу, наверное, получится, – чешет затылок Германыч, внезапно вспоминает, что он, завхоз, большой человек, и тут же опускает руку. – Рассказывай, кого ещё набил?

– Ну, пепел – это помесь бульдога с осьминогом, – поясняю.

– А, бестолковые, – машет рукой завхоз. – Мы так и не поняли, что с них можно взять. Кроме сердец ничего не нужно. Вообще не жалей. Сколько здесь их было?

– Около восьми, – отвечаю. – Правда, все в пепел.

– Восемь золотых – вообще наплюй и забудь, – советует Германыч.

– Да я, собственно, и не переживал, – признаюсь. – Без того забот хватало.

– Хорошо, кто ещё у тебя там есть? – продолжает расспрашивать завхоз.

– За парой поворотов отсюда кротокрысы. Только они далеко, – показываю рукой в нужную сторону.

– Тоже ерунда, – говорит Германыч.

– В соседнем коридоре, через один поворот, монстры, похожие на кошек, но в то же время и на собак. Какие‑то собакокоты, – объясняю.

– Интересное название, не видел таких, – снова оживляется Алекс. – Пойдём, посмотрим.

Германыч тоже выглядит заинтересованным, смотрит на куратора и кивает.

– Надо сходить.

– А там безопасно? – узнаю на всякий случай.

Учитывая, сколько всякой дряни лезло из стен и потолка, хочется заранее удостовериться.

– Мы же проверим, прежде чем идти, – объясняет куратор. – Или хочешь вернуться в Академию? Имеешь полное право.

Завхоз выжидающе смотрит на меня и слегка ухмыляется.

– Нет, не хочу. Здесь идти недалеко, мне тоже интересно, – пожимаю плечами.

– Тогда пошли, – завхоз разворачивается в сторону указанного коридора. – Кстати, красивые окна у тебя получились.

– В смысле, у меня получились? – не понимаю.

– Есть такое поверье, – снова заводит свою шарманку Германыч. – Что исследователи аномалий притягивают то, что они считают наиболее нормальным и уместным. Ты считаешь нормальным коридор с магическими факелами и в другом случае – с большими окнами. Кстати, имей в виду, факелы тоже денег стоят. И прилично.

– Да? – удивляюсь.

Узнать, что всё это моих рук дело, или, в каком‑то смысле, моего разума – неожиданно. Тем более что один из факелов все еще заткнут у меня за пояс.

– Каждый стоит где‑то по пять золотых, – подсчитывает Германыч. – Не зазнавайся. Они тут часто появляются. Но я смотрю, у тебя их здесь многовато.

– Видимо, чтобы мне светло было, – задумываюсь. – Я изначально только об этом и думал.

– Вот, начинаешь понимать принцип, – на лице завхоза расплывается улыбка. – Ты подумал, чтобы тебе было светло, затем притянул нужную реальность с этими самыми факелами. Ничего не скажешь, молодец.

Интересное объяснение. Я ведь еще переживал, что могу оказаться в подвале или земляной яме.

– Так, у меня там ещё одна галерея, и тоже с окнами, – делюсь.

– О, замечательно! – радуется завхоз, продолжая путь. – А окна такие же, как здесь, пустые?

– Нет, там со ставнями и стеклом, – рассказываю.

– Это тоже хорошая штука, – одобрительно кивает Германыч. – Стекло наверняка зачарованное. Ладно, скоро посмотрим.

А вот информация о том, что хмарь ментально активна и читает мои предпочтения, меня озадачивает. Все это происходит несмотря на пелену. Я, конечно, не смогу никак на это повлиять, но учитывать в своих действиях однозначно буду. Иду за Алексом и завхозом.

Германыч особо не заморачивается. Жестом, походя, кидает вперёд себя нужные заклятия. Рядом с ним нет ощущения, что находишься с гудящим ядерным реактором. Наоборот, накатывает спокойствие, и это притом, что человек сам себе на уме. Алекс не использует заклятия, просто следует туда же, куда и завхоз.

Двое других преподавателей остаются в первом коридоре. Видимо, немедля принимаются разделывать мертвых монстров.

– Красиво, – говорит завхоз, доходя до второй галереи с окнами. – Открывать пробовал?

– Да, крайнее открывал, – рассказываю.

Оно как раз находится рядом с трупами собакокотов. Мертвые измененные завхоза интересуют меньше, чем сами окна. А вот стёкла он чуть ли не облизывает.

– Ну, что я тебе могу сказать, студент, отличные окна, – еще раз повторяет Германыч. – Стекло можно брать для барьеров, только чуть зачаровать, и все готово…

Алекс же, наоборот, проходит чуть вперёд, чтобы осмотреть зверушек.

– Афанасий Германович, – говорит он с нотками удивления. – Да это же никак родственники монстров прорыва.

Завхоз нехотя отвлекается от окна и подходит к Алексу.

– Почему ты так решил? – спрашивает он.

– У них вся шерсть – сплошь каменные иглы. Интересно, как ты их убил, парень? – обращается ко мне Алекс.

– Иди‑ка, студент, поближе, сам посмотри, – зовет завхоз.

Никак не могу отвлечься от вида снаружи. Где‑то третий высокий этаж, и отсюда идеально видно Торопскую топь. Совершенно без леса. Какое‑то безнадёжное зрелище, но есть в нем своё очарование. В прошлый раз, когда я смотрел в эти же окна, здесь был только белесый туман.

– Студент, отвлекись, иди сюда, – повторяет Германыч. – Смотри, что с твоими животными стало.

Подхожу и внимательно осматриваю монстров.

– Да, когда они были живые, никакой каменной шерсти точно не видел, только обычную, – говорю. – Нож, по крайней мере, прошёл спокойно. А вот этого я за бок держал, – показываю на каменные иглы одного из монстров. – При этом ничего не кололось.

Пока меня не было, шерсть монстров вздыбилась. Сейчас она больше похожа на тонкие неравномерно окрашенные иглы.

– Интересная штука, я таких точно не встречал, – восхищается Алекс.

– Ага, – подтверждает Германыч. – Уверен, что кожа имеет какие‑то необычные свойства, потому что видишь – не ломается.

Завхоз пытается отломать ножом одну иглу, но, несмотря на то, что она выгибается, отломать её не получается.

– Молодец, студент, опять же дважды молодец – во‑первых, выжил, во‑вторых, не растерялся. Всё сделал правильно, – хвалит Германыч, продолжая орудовать ножом. – За дополнительную галерею наш директор тебе скажет большое человеческое спасибо, но особо больше ни на что не рассчитывай. Ты же не специально это делал, но получилось красиво. А вот окошки я себе приберу – хорошие получились.

– Дорого они могут стоить? – не забываю про расценки.

– Окошки‑то? Хитер, – улыбается завхоз. – Я обсужу это с директором. Но вообще – они теперь собственность замка. Разве что премию за воображение тебе директор выпишет. Но я бы не рассчитывал.

Германыч с упоением поглядывает на стекло.

– Результативный из тебя вышел бы охотник, если бы звание было, – размышляет он вслух. – Что не выход, так возвращаешься не просто с добычей, а с хорошей добычей. Ну разве что кротокрысов твоих смотреть мы, пожалуй, не пойдём – плевать на них. Позже успокоим пространство. Сейчас надо вот этих вот существ отнести. Пускай их препарируют – мы таких никогда не видели.

Завхоз делает жест, и под трупами собакокотов появляется фиолетовая подушка.

– И ещё, студент, – обращается он ко мне. – Скорее всего, наш директор согласится. Я почти уверен, что выдам тебе после разговора с ним зачарование для комнаты. Будешь постепенно наносить его на стены, увеличивать площадь своего домика. Согласовать с директором предварительно все же стоит. Всё‑таки стандартно вы такое зачарование должны получать только через месяца три, когда освоите первые три глифа.

– Два я уже освоил, – сообщаю.

– Ну‑ка, покажи, – приподнимает одну бровь завхоз и внимательно смотрит в мою сторону.

Глава 20
Появляются новые обстоятельства

Формирую росчерк секунды за две. Отправляю в потолок.

– Приемлемо, – говорит Германыч. – Вполовину медленнее, чем у выпускника первого курса, но всё же приемлемо. Для начинающего, да ещё и на первой неделе – очень, очень хороший результат. Так, а второй?

– Со вторым сложнее, – признаюсь.

Формирую щит за стандартные полминуты.

– Скорость так себе, – оценивает завхоз, – на уровне начинающего.

– А ещё вот так могу, – сообщаю и подсознанием растягиваю контуры треугольника.

Щит реагирует и принимает форму скребка. Вижу неоднозначную реакцию Алекса. Вроде как он не ожидает увидеть подобное.

– Неплохо, не каждый догадается, но говорить об этом твоим сокурсникам запрещаю, – предупреждает завхоз. – Они должны сами дойти до этого. Понял?

– Мне Пилюлькин сказал, что щит можно изменять, – честно говорю.

– Сам факт сказать своей группе можешь. Да ты и без меня скажешь, – хмыкает Германыч. – Но подсказывать, как именно – запрещаю, категорически. Медвежья услуга, слыхал про такую?

– Им про изменения щита сегодня на занятии говорили, – вмешивается Алекс. – Так что тебя опередили.

– Другое дело, что не каждый догадается как, – продолжает мысль завхоз. – Разум надо прокачивать. Если они не поймут первых шагов, то им дальше будет ещё сложнее. Пойми, твоя подсказка сделает только хуже. Но это если ты вдруг соберёшься по секрету всему свету рассказать о своих опытах.

– Хорошо, молчу, – соглашаюсь.

– Ну, щит, росчерк… – перечисляет Германыч. – Всё, больше ничего не умеешь?

Беру созданный щит и отодвигаю его в сторону.

– Только так могу, – показываю, двигая магическую пленку в разные стороны.

– Про это своим друзьям вообще можешь не говорить, – машет рукой завхоз. – Здесь у каждого индивидуально. Завязано на подсознании. У тебя щит прилипает к руке. Тоже вариант. Имей в виду, что им можно пользоваться и в отрыве от руки.

– Это как? – удивляюсь.

– Вон видишь? – завхоз кивает на трупы собакокотов, которые лежат на фиолетовой подушке.

Причём саму подушку, скорее всего, вижу только я.

– Это тоже определенная модификация щита, – поясняет Германыч. – Она несколько сложнее, чем твоя, безусловно, но в изначальном понимании это первоначальный глиф. С помощью него можно переносить тяжести.

Завхоз жестом отправляет трупы по коридору вперёд. Самое интересное, он это контролирует.

– Ладно, пошли, студент, – зовет завхоз. – У тебя сегодня еще дел – вагон… Ты же как раз ко мне направлялся, правильно?

– Да, мне Пилюлькин сказал, что у вас ко мне дело, – сообщаю. – Я сразу и пошел. Потом вот, коридор, монстры, сами видите.

– Вижу, – улыбается Германыч, ему нравится мой шутливый тон. – У меня не то чтобы дело. Это, скорее, для тебя важно.

Интересно.

Германыч кивает и больше не говорит ни слова. Мы подходим к широкой лестнице. Успеваю глянуть на двух преподавателей рядом с монстрами. Они почти закончили разделку.

– Это теперь не твоя забота, – уводит меня завхоз вниз по ступеням.

Выходим недалеко от столовой. Эти места узнаю без проблем.

Получается, что по новым коридорам получилось почти полностью обойти замок.

Столовую проходим мимо, идем в сторону складов. Узнаю то место, где мы свернули тогда с ребятами. Идем дальше. Перед поворотом к складам останавливаюсь. Что‑то внутри не дает мне покоя: словно царапает разум. Ловлю себя на этом ощущении после того, как проходим то место, где не так давно мы группой открыли проход, и подходим к месту, где я свернул в стену. Прислушиваюсь к себе, но пока ничего не понимаю.

– Студент, где ты свернул? – спрашивает завхоз.

Показываю место, где свернул. Запомнил его довольно чётко, оно расположено сразу после поворота. Сейчас там находится стена.

– Интересно, – бормочет завхоз и следом кидает несколько заклинаний в стену. Тут же мрачнеет.

– Знаешь, что самое интересное, парень? – спрашивает он.

– Что? – пытаюсь понять, рассматривая нетронутый камень.

Странно. Туда только что угодило заклятие: никаких следов.

– Заклинание устойчивости пространства поставлено примерно час назад, – объясняет Германыч и с недоумением рассматривает стену.

– И что? – удивляюсь.

– Я его лично ставил больше месяца назад в этом месте, вот что, – в голосе завхоза слышится волнение. – Паразитных течений быть не должно. Больше тебе скажу, пройди мы тут на час позже, вообще бы не заметил ничего. Сейчас хорошо видно, что заклинание просто восстановлено. Причем восстановлено именно мое заклинание. Свой почерк я узнаю из тысячи.

Пока ничего толком не понимаю, но в голове появляется мысль.

– А мы можем прямо сейчас дойти до того места, где пропал ещё один студент? – спрашиваю.

– Да, я понимаю, о чём ты говоришь, – Германыч пытается улыбнуться, но у него не получается. – Покажу, но имей в виду, сейчас уже смысла нет. Студент провалился вчера. Никаких следов уже не осталось. Но на всякий случай покажу, пойдем, – зовет за собой завхоз. – Думаешь, что‑то поймешь?

– Не знаю, – неуверенно отвечаю. – Мне не нравятся ощущения. Есть незримое сходство между теми местами, где мы проваливались в коридоры. Только поймать его не могу. Вроде цепляюсь разумом, но все равно не получается.

Завхоз поджимает губы. Идём опять к столовой.

– Скажите, Афанасий Германович, зачем вы меня звали? – спрашиваю.

– А, ты про это, – вспоминает мужик.

Видно, что он сильно переживает обнаруженное несоответствие. Пока мы идем, вглядывается в остальные стены.

– По твою душу двое следователей приходили, – сообщает он после недолгой паузы.

– Да, я их встретил на выходе от директора, – подтверждаю.

– Да? Ну, значит, сам всё знаешь, – пожимает плечами Германыч. – Пока что у директора получается отбивать их атаки. Надолго ли. У них что‑то произошло в городке, и ты им кровь из носу нужен. Следователи с самого верха, – завхоз поднимает глаза к потолку. – Поэтому имей в виду – через день‑два они всё равно получат императорское дозволение. Готовься к тому, что практически наверняка поступишь в их распоряжение.

– Откуда такая уверенность? – спрашиваю.

– Пока они занимаются откровенной самодеятельностью, наш директор тебя прикроет без проблем, даже не сомневайся, – объясняет завхоз. – Но как только они пойдут выше… а ведь они могут. Вот тогда от распоряжения императорской канцелярии мы отказаться не сможем. А я уверен, следаки его точно достанут.

– Вдруг у них не получится? – задаю вопрос и стараюсь получить от мужика чуть больше информации.

– У них‑то? – грустно смеется завхоз. – Сомневаюсь. В городке что‑то сильно не заладилось, а им важно провести расследование. Так тебе скажу. Пропал имперский чиновник высокого ранга. И ладно бы пропал – его магическую подпись подделали, а это просто катастрофа. Следаки будут копать как не в себя. Использовать тебя почему‑то им важно, раз второй раз приперлись. Именно поэтому мы вчера заказали тебе пару амулетов.

В который раз убеждаюсь, что правильные вопросы ведут к нужным ответам. Радует одно – Германыч и директор, очевидно, на моей стороне. Да и время подготовиться у меня теперь есть. Предупрежден – значит, вооружен. На автомате кладу руку на кобуру.

– Каких амулетов? – уточняю.

– Первый для того, чтобы ты мог сдерживаться в магическом плане, – рассказывает завхоз. – Правда, он тебе не сильно нужен, судя по тому, что я сегодня видел в коридорах. Поэтому, бог с ним. Второй – защитный. Тебе пару цацек наш директор сегодня зачарует. Не бог весть что, но тот максимум, что мы в силах достать за пару дней, будь уверен, мы сделаем.

Завхоз медленно идет по коридору, будто специально ждет остальных вопросов. У меня их сразу два.

– Почему именно за пару дней, и почему вы этим озаботились? – удивляюсь.

Догадки у меня имеются, но подтвердить их будет очень кстати.

– Мы знаем, что отбиться от хотелок этих людей не получится, – вздыхает завхоз. – Ты, к сожалению, как и мы с директором, на службе императора. Его повеление мы обязаны исполнять беспрекословно. Следаки нужную бумагу получат как раз за день‑два. Мы – Академия, а не казармы, да и ты не в армии. Но их очень припекло. Единственное – постараемся отправить с тобой твоего куратора. Он сможет тебя прикрыть, если что.

– Получается, это опасно? – уточняю.

– Может быть, – не скрывает Германыч. – Алекса они могут не допустить. Тогда в силу твоего возраста, мы будем настаивать на максимальном прикрытии. Для нас главное, чтобы ты не рисковал жизнью. Ты прошел первый Шаг, так что теперь – наш. Помереть, если должен, то только в процессе обучения, и никак иначе, – завхоз то ли шутит, то ли нет.

Идея ехать с двумя следаками одному в город меня никак не привлекает. Присутствие Алекса рядом – какое‑никакое преимущество.

– Разве они могут не пустить со мной сопровождающего? – уточняю.

– Да, могут. С точки зрения закона – ты совершеннолетний, – заявляет завхоз. – Заставить тебя против воли не могут, но надавить – постараются. В общем, не переживай, директор выбьет для тебя всё возможное в плане защиты и содействия. Только против распоряжений императорской канцелярии особо не попрешь.

– Хорошо, буду знать, – киваю. – А что с защитой, говорите?

– А что с защитой? Мы быстро тебе нормальную защиту не сделаем, – расстроенно сообщает Германыч. – В пределах возможности Академии – постараемся. Проблема в другом: ингредиентов практически никаких. Поэтому только цацки из серебра, и те на скорую руку. Такие скороделки все же проиграют специализированным артефактам.

– А больше никаких вариантов? – спрашиваю. – Может быть, я сам могу кое‑что прикупить?

Понимаю, что сейчас не тот момент, чтобы экономить. Да и последние походы по коридорам в плане охоты вполне удачные.

– Если бы, – качает головой завхоз. – Я бы первый поспособствовал. Мы не успеем ни сделать, ни купить ничего лучше. Я посмотрел на рынке – самое быстрое, что можно получить, придет дирижаблем через пять дней. А тебя, скорее всего, следаки заберут уже завтра, край – послезавтра. Доставить заказ к этому времени не успеют.

Пока не сильно понимаю, почему завхоз наводит такую панику. Ну, заберут меня в город на очередной допрос. С Алексом, без Алекса – неважно. Отвечу им на те же самые вопросы. Вернусь обратно в Академию. Вроде несложный квест. Да, потрачу время и придется нагонять одногруппников. С другой стороны, развеюсь и сменю обстановку.

– На время поездки мы тебе выделим обмундирование из драконьей кожи, – продолжает завхоз. – Благо ваши дракона недавно завалили. Кожу продавать государству не стали – будет тебе обновка. Захочешь – потом выкупишь, не захочешь – пока пользуйся. Потом вернёшь. Директор саморучно зачарует тебе пару цацек на руки, вроде твоего щита, но посильнее. Только если по тебе будут, например, стрелять, это не сильно поможет.

– Вы так уверены, что в меня будут стрелять? – в сомнения по поводу невинности грядущей поездки укрепляются прямо на глазах.

– В этом не уверен, но обязан рассмотреть все возможные варианты, – отвечает Германыч. – Зато уверен в другом. Следователи вписывают тебя в какой‑то блудняк, и этот блудняк совершенно небезопасный. И всё вообще не так, как они утверждают. К тому моменту, когда они придут, всё, что я тебе пообещал, будет готово.

– А если бы у меня, например, завалялось сердце энта? – решаю, что сейчас самое время.

– Энта? Завалялось? – завхоз бросает на меня быстрый взгляд. – Тогда бы мы тебе неплохой щит за день спроворили. Да что там! Отличный! Так что если вдруг оно у тебя появится, обязательно сообщи.

Германыч понимает, в чём суть, и обозначает мне конкретные сроки. Что особо приятно – не давит и не расспрашивает. Вообще, с завхозом приятно вести любое дело.

Мы только подходим к нужной точке, а я уже понимаю, что это за место. Германыч еще не успевает сказать ни слова, как я останавливаюсь и морщусь. Ощущение отличия скребется внутри черепа, но не дает себя поймать.

– Всё, пришли, – показывает мне место недалеко от столовой. – Вот здесь пропал парень. Мы, кстати, не совсем успели его спасти.

– Как это – не совсем? – уточняю.

– Сейчас он в лазарете, – поясняет завхоз. – Лежит в коме. Ну, ничего полежит, полежит и выздоровеет. Правда, пропустит всю программу за полмесяца. Да и бесы с ней. Потом догонит. Сама ситуация малоприятная.

Когда половина народу не вернулась с тропы, мне не очень хотелось думать, что с ними действительно случилось что‑то страшное. Отчислили – одно дело. Другое – вот так как с этим парнем. Особенно странно узнавать подобные истории сразу после того, как сам выбрался из похожего коридора.

– Сигнал подать успел, – в двух словах рассказывает Германыч. – Но пока мы нашли, пока добежали – он уже без сознания. Благо живой остался.

– А разве его группа не беспокоится? – задаю вопрос.

– Так, особо никто не знает, – отвечает завхоз. – Мы его группе сказали, что он заболел. Так что они пока занимаются без парня. Да, и я уверен, что мы его вытянем, просто не сразу.

– А группа? – спрашиваю.

– Ну а что группа? – ворчливо продолжает завхоз. – Ничего с ней не случится. Подождут товарища, потом вместе подтянут. Всё‑таки стандартная группа магов – это пятёрка, а не шестёрка. Вас для этого и готовят в увеличенных группах. Не страшно, потом разберутся. Вот, теперь у нас проход ещё один появился. Он тоже на четвёртый этаж ведёт, так же как и тот, в который вы тогда попали. Но я бы не советовал тебе туда подниматься.

– Даже не собираюсь, – говорю.

Приключений мне пока предостаточно. Да и одно дело, когда ты на тропе – напарники могут прикрыть, подстраховать. Другое дело – когда приходится решать проблемы в одного. Ни поспать, ни поесть, ни отвернуться. Подкрадется какая‑нибудь гадина на мягких лапах – и хана.

– Ну всё, студент, в общем, смотри, – отвлекает меня от мыслей завхоз. – Я тебя предупредил. Заходи ко мне завтра – и костюмчик будет готов, и директор свои амулеты‑цацки тебе зачарует. Если чего эдакого занесешь, тоже обмозгуем, – все‑таки намекает на сердце энта.

– Спасибо. Обязательно приду, – благодарю мужика.

– Ты как, вообще, в порядке или на адреналине? – спрашивает Германыч. – Тебя проводить?

– Да вроде столовая рядом, дойду, – отказываюсь. – Уроки вроде должны закончиться.

– Да, у твоих ужин уже начался. Догоняй их, Ларик, – Германыч машет мне рукой и уходит в сторону складов.

Выдавать он мне ничего не стал. Думаю, всё разом разберем завтра. Пару минут осматриваюсь на месте. Стараюсь почувствовать. Мысль так и не ловлю. Ладно. Попробую отвлечься, может, сама потом придет.

Захожу в столовую. За столом уже сидит вся моя группа. Олеся замечает меня первой и машет рукой. Видно, что девушка ждала моего появления. Остальные тоже оборачиваются в мою сторону.

– Ларик, ты как? Не замучился с Пилюлькиным? – спрашивает девчонка.