Текст книги "Моя Академия. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Валерий Листратов

Соавторы: Валерий Листратов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 55 страниц)

Хорошо, что мой треугольник не проявляется в реальном мире. А то, боюсь, что сожгу что‑нибудь не то. Все же я свой огонь не контролирую так, как это делают со своими стихиями мои сокомандники.

Остается немного времени до конца занятия, и у всех, наконец, получается наполнить фигуры своей энергией. Даже у меня. Не с первой и даже не с тридцатой попытки.Треугольник вспыхивает в воздухе и пролетает вперед на метр. Хорошо, что передо мной никто не стоит. Вероятно, именно поэтому в аудитории места расположены как на стадионе, с небольшим подъемом.

У меня получается, но вовсе не сознательно, просто одна из попыток каким‑то образом срабатывает правильно. И это радует – у меня есть принципиальная возможность работать с огнем.

– Что же вы так, Ларион? – говорит целитель после очередной моей неудачи. – Надо аккуратнее как‑то.

– Да я даже не чувствую свой резерв, – сообщаю ему. – То есть чувствую, но не более того, использовать его практически не могу.

Звучит колокол. Все ученики прощаются и довольные выходят из аудитории. Остаюсь сидеть на своем месте, потому что целитель никуда не уходит и внимательно рассматривает меня.

– Очень интересно, – задумывается препод. – У меня есть возможность помочь вам поправить это. Тем более, мне совсем не нравится пелена вокруг вашего источника. С ней нужно работать и работать. Для этого нужно понять, как функционирует ваша магия. Есть у меня для этого инструмент.

Пилюлькин видит намного больше, чем все остальные. Обещание помочь интригует.

– В общем, когда освободитесь, зайдите ко мне в целительскую. Можете вместе с Кормаком, – он кивает на слишком разговорчивого парня.

Кормак еще трется на заднем ряду и тоже никак не может разобраться со своим треугольником. Да и распоряжение физрука целитель не отменяет.

– Конечно, обязательно буду, – соглашаюсь.

Наша группа выходит из аудитории. Нас встречают кураторы. Они следят, чтобы никто не отстал, нигде не потерялся и не дай бог не залез в какое‑нибудь ненужное место. Уверен, что история с проходом на четвертый этаж неплохо стимулирует наших преподавателей. Кураторы проходят арки рядом с нами.

В коридорах везде размещены таблички, так что перепутать вновь появившуюся арку со старой вроде бы получится. В какой‑то момент ныряем в один из устойчивых проходов и попадаем на другую сторону замка, где я ещё не был. Оказывается, именно этот проход выводит к заднему двору, где преподаватели зачаровали и устроили небольшой – метров пятьдесят в поперечнике – стадион.

Но на обычный стадион это место не смахивает. Больше напоминает полосу препятствий. Кажется, сейчас мы будем узнавать, почему физрука назвали физруком.

– Время не тянем, строимся, – бросает физрук в толпу студентов.

Кураторы отступают назад. Складывается ощущение, что они находятся здесь в качестве мебели.

Мы строимся в две шеренги.

– Как вы успели заметить, в нашей Академии есть такая вещь, как полигон, – физрук обводит рукой площадку с препятствиями. – Это, конечно, не сам полигон, вы можете видеть только вход на него. Но вам пока и этого будет достаточно. Основная задача предельно простая: сейчас мы с вами разомнёмся, а потом нужно будет пройти через подвижный, грязный и очень тяжёлый физически полигон испытаний. Для начала – без времени и по одному.

Глава 7
Я пытаюсь выяснить, что со мной не так

Физрук окидывает нас взглядом, оценивая реакцию.

– При прохождении полигона можете пользоваться всем чем угодно, только с одним ограничением – не разрушать препятствия, – предупреждает он. – Отстраивать их заново элементарно тяжело. Поэтому если вы намеренно разрушите препятствия, то будете всей командой участвовать в восстановлении этого полигона. Каждый несет коллективную ответственность наряду со всеми остальными. Это понятно?

Все дружно кивают. После лекции Пилюлькина различие ощущается предельно остро.

– Ну вот и славненько. Вот и хорошо, – говорит физрук. – А теперь повторяйте за мной. Ноги вместе, руки врозь.

Мужик начинает подпрыгивать, хлопая в ладоши над головой и возвращаясь в исходное положение. Каждое упражнение он показывает и выполняет вместе с нами. При этом на четырнадцатом упражнении пот льётся с меня ручьями, а физрук свеж и бодр, будто он вообще ничем не занимался.

– Отлично, закончили, – говорит мужик, когда видит перед собой измочаленных перваков. – В следующий раз нужно будет подготовить музыку, чтобы не так скучно, – бормочет он под нос без намека на одышку. – Ну что, размялись? Теперь можно проверить ваши способности.

* * *

Выползаем из полигона в грязи, мокрые и в состоянии, когда невозможно руку поднять.

Все шестеро даже говорить не хотим. Просто стоим и дышим. Магию на полосе препятствий благоразумно не применяли, да и потенциал разрушения неодушевленных объектов разве что у Макса есть, и то – небольшой. Так что и смысла не было.

Да, мы проходили полигон по одному, но физрук не делал скидок на пол или силу. Всех гнал по препятствиям, а когда останавливались – в спину тут же прилетало что‑то жгучее. И ведь препод точно следил за всеми, кто был на полигоне.

Оглядываю ребят. Теперь мы, кажется, знаем, почему он физрук, только это знание особой радости не приносит.

– Не, Ларик, мы сейчас по комнатам, и если силы останутся, то встречаемся в столовой, – отвечает на мой вопросительный взгляд Макс.

Девчонки находят в себе силы только кивнуть. Соглашаюсь и машу всем рукой. Мне‑то еще хочешь – не хочешь, надо к Пилюлькину зайти.

По пути в целительский кабинет встречаю Кормака.

– А тебя за что? – спрашивает он.

Парень тоже изрядно измотан, но виду старается не подавать. Он проводит по волосам с таким видом, будто занятие на полигоне для него не более, чем легкая прогулка.

– Ты знаешь, я по приглашению, – отвечаю и протягиваю руку. – Ларик.

– Кормак, – парень пожимает мне руку.

Рукопожатие крепкое, пальцы у Кормака сильные и цепкие.

– Слушай, это фамилия или имя? – уточняю.

– Просто я хочу, чтобы меня так звали, – усмехается парень.

Видно, что он, как и я, оценивает ситуацию. Примерно представляет, с кем говорит. По силе мы друг другу почти не уступаем, по крайней мере, парень так чувствует. Он гордится тем, что его команда на первом месте. Знает, что всё может поменяться, но думает, что им открыты все дороги. Улавливаю всю эту информацию из мелких эмоций на лице.

– Хорошо. И многие из ребят берут себе псевдонимы? – интересуюсь.

– Почти все, – пожимает плечами Кормак. – С маркизом ерунда произошла. Когда пришёл, так и представился: маркиз Синегорский. Потом, конечно, поправился и даже успел себе выбрать новое имя.

– Но дай угадаю, – останавливаю рассказ парня. – Там сидел физрук.

Кажется, мы оба с содроганием вспоминаем последние пару уроков.

– Точно, – подтверждает Кормак. – Теперь физрук его всю дорогу поддевает по любому поводу.

– Да, я заметил, – отвечаю.

Синегорский у этого мужика почти что мальчик для битья.

– Слушай, а у физрука нормальное имя есть? – решаю уточнить, раз зашла речь.

Кормак задумчиво трёт лоб.

– Там его с первого раза не вышепчешь, – смеется он. – Ярослав Георгиевич вроде. В общем, его все зовут физруком для удобства. А маркиза он стращает, потому что у них с папашей Синегорского старые терки вроде. Но я не особо в курсе.

– И много у нас здесь маркизов под именами? – спрашиваю.

– Кто ж тебе скажет? Только учителя знают. Да и то не все, – отвечает Кормак, пока мы идем по коридору. – Физрук знает точно. Завхоз тоже знает. А вот, например, наши кураторы не факт.

– А как узнать? – задаю вопрос.

– Можно предположить по спектру навыков, – предлагает Кормак. – Тот же Синегорский вряд ли смог бы долго скрываться – целительские рода известны, их навыки многие знают. Вычислить – раз плюнуть.

Добавляю к этому наёмного целителя и регулярные занятия магией. Если судить по количеству целителей среди первокурсников, то таких родов не так чтобы много. Выяснить и правда несложно.

Мия, например, вряд ли из какого‑то знакового рода, иначе бы ей тоже наняли целителя, и навыки были бы совсем другие. Об этом она ни полусловом не обмолвилась. Значит, всё сама.

– Вообще, если присмотреться, то всё становится понятно, – продолжает парень. – У нас в группе есть те, кто очень быстро справляется со всеми заданиями. Вот они, скорее всего, из старых родов.

Как и сам Кормак, если следовать его же логике. Из нашей группы можно выделить Аглаю. У других девчонок не сказать, что все получается гладко. Максу тоже приходится попотеть. По поводу Марка так сразу и не скажешь – слишком уж он размеренный и неторопливый.

– Я так понимаю, ты здесь вовсе не по разнарядке? – уточняю.

– Да, – хмыкает, – меня род для усиления направил.

– Я тоже не по разнарядке. Меня тоже род направил, – отвечаю.

– Да? – удивляется парень. – Странно. У тебя же огня почти нет.

Это замечание выдаёт Кормака. Как я и думал, он внимательно следит за соучениками: подмечает детали и знает чуть больше остальных.

– Да, у меня есть определённые проблемы после прорыва. Но товарищ меня пока что выручает, – похлопываю револьвер в кобуре.

– Это да. Ещё год точно будет выручать, – замечает парень.

– Почему год? – спрашиваю.

– Ты же не думаешь, что нас готовят только для того, чтобы бороться с монстрами? – грустно смеется Кормак. – Монстры – это ресурс. Для того чтобы их добывать, Академию заканчивать не надо. Ты уже можешь их мочить направо и налево. Думаешь, сложно ли на гражданке собрать шесть человек, вот как мы сейчас, и пойти по краям прорывов? Контрабандисты так и делают. Потом нарываются на монстра посерьезнее и, собственно, там же и остаются. Но желающих из‑за этого меньше не становится.

Сверяюсь с кроками, когда мы минуем очередную арку. Замечаю, что Кормак идет по памяти или по наитию. Либо вовсе не боится наткнуться на коридор с собачками или паутинником. Я бы на его месте так не рисковал. Особенно после тренировки на полигоне.

– Получается, ты первый, кому физрук назначил обещанную неприятную работу у целителя? – задаю вопрос.

– Я? Да ну нет, что ты, – смеётся парень. – Тебя же не было целых четыре дня. Я помню. Только ты пришёл, и нас повели на тропу.

Его передергивает от воспоминаний. У меня складывается ощущение, что у моего одногруппника имеется небольшое досье чуть ли не на каждого.

– Физрук уже назначал несколько человек. Синегорского в первую очередь, – хмыкает Кормак. – Ничего там такого нет. Пилюлькин нормальный мужик. Физически поработать в целительской не так сложно. Иногда надо постоять манекеном, чтобы он настроил тот или иной артефакт, иногда помыть колбы или пробирки из‑под витаминных коктейлей. В последний раз мы с девчонками ходили. Попросил разобрать многотомники по темам.

– То есть ты не в первый раз? – уточняю.

– Конечно, не в первый, – ухмыляется парень так, будто это почетно. – За первые четыре дня я там два раза побывал. Просто направлял не физрук.

Снова сверяюсь с кроками. Мы почти доходим до нужной двери. Кормак хлопает меня по плечу.

– Я, правда, удивлён, что ты вроде нормальный парень, Ларик, – обращается он ко мне.

– А почему ты думал, что я ненормальный? – удивляюсь.

– Ну как, весь такой с револьвером ходишь, на вопросы преподов постоянно отвечаешь как ботан, – делится своим мнением Кормак. – Думал, очки в комнате зарабатываешь.

Понимаю, что со стороны именно так все и выглядит. Только в процессе совсем не задумываюсь о том, что скажут другие. У меня свои приоритеты.

– Просто пытаюсь разобраться, что и как тут происходит, – говорю как есть.

Кормак у меня тоже особого отвращения не вызывает. Немного зазнался, но оно и понятно: в группе он негласный лидер, с заданиями справляется лучше остальных, да и первое место на тропе никто не отменял.

– В смысле – разобраться? – спрашивает парень.

– Я многого не помню после того, как попал под прорыв, – спокойно делюсь вообще несекретной информацией. – Любые ответы на вопросы помогают мне вспомнить и понять, что происходит вокруг.

– Сочувствую, – совершенно без удивления отвечает парень. – В последнее время прорывов стало заметно больше. Да и по времени короче. День‑два и схлопываются. Остаются только разрушения, и больше ничего хорошего. Слышал, будто наши маги потеряли контроль над ситуацией. Но такого быть, конечно, не может, – размышляет. – Правда, про выживших при таких прорывах не слышал. Повезло тебе. Так что хорошее дело, не отчаиваешься. Наши подумали, что ты выслужиться хочешь, – тоже, абсолютно не скрывая, признается Кормак.

Мне его открытость нравится. Она вполне может быть напускной, если парень решил подобраться ко мне поближе. Доверять ему, как себе в любом случае не спешу. Надо разобраться.

– Не знаю, у меня такой цели нет, – говорю.

– Ладно, пришли, – отвечает Кормак, как только мы подходим к нужному кабинету. – Ларик, давай. Вряд ли нас вместе поставят на отработку.

Открываю дверь в целительский кабинет.

– О, посмотрите, кто к нам пожаловал. Снова Кормак! – усмехается Пилюлькин. – Проходи. Свою зону ответственности ты знаешь. Можешь приступать. Тряпка вон, – снова смеется.

Кормак тоже улыбается, будто всё идет так, как ему нужно, и идет к шкафам.

– Ларион, рад, что вы не проигнорировали моё предложение, – искренне радуется целитель. – Так, Кормак, ну куда ты опять пошел? У тебя ещё с прошлого раза остались недомытые пробирки. Вон в том углу. Можешь не стараться, они не разобьются. Сверхпрочное зачарованное стекло – моя гордость.

– Да, ваше целительство, – включает дурачка парень.

С широко натянутой улыбкой он идёт к шкафам. Похоже, его наказание включает в себя чистку использованных пробирок и других склянок. Замечаю, как Кормак берет здоровенную коробку с горой наваленных вещей.

– Сюда смотри, – говорит мне целитель. – Если попадёшь на отработки, тоже поучаствуешь. Но это потом, – усмехается он.

Интересно, можно ли ему доверять?

Снова переживаю мгновение острого понимания.

Приходит ощущение, что целителю, по большому счёту, глубоко безразличны все студенты. А вот целительские задачки для него особенно важны. Очень уж любит наш Пилюлькин решать сложные случаи. Тут же понимаю, почему – это делает его сильнее. Странно, что я это четко осознаю именно сейчас, в момент разговора. Возможно, улавливаю его взгляды и интонации голоса.

С другой стороны, перед полигоном мы несколько часов работали на уроке с этим самым целителем, и он очень много разговаривал. Человек, сколько бы он ни говорил, всегда говорит про себя, пусть часто и косвенно. Видимо, во время лекции мое внутреннее «я» получило информацию о целителе, а после – обработало её незаметно для сознания, где‑то внутри на подкорке, чтобы получить ответ. И похоже, что для таких ответов – нужно задавать правильные вопросы. Это просто часть алгоритма.

– Ларик, о чём задумался? – выбивает меня Пилюлькин из состояния озарения.

– Пытаюсь понять, насколько можно доверять преподавателям, – намеренно отвечаю правду.

– Всем можно доверять, – заверяет целитель. – Как бы они к вам ни относились. Все преподаватели приносят очень жесткие клятвы перед тем, как начать работу со студентами.

– Что‑то я не припомню, чтобы нас кто‑то страховал на тропе… – захожу на рискованную дорожку.

– Правильно. Вас никто и не страховал, – подтверждает Пилюлькин, перекладывая бумаги. – Всё по‑честному, без обмана. В этом особенность ритуала.

– То есть если бы мы там погибли, то… погибли? – делаю вывод.

Всё это время мне казалось, что преподаватели за нами наблюдали. Хотелось верить, что пустые места в аудитории принадлежат тем, кто просто выбыл из игры. Максимум – отчислили из Академии.

– Конечно. Обязательно, – кивает целитель. – Но вы же дошли?

А вот здесь он говорит не совсем правду. И я это тоже чётко чувствую. Но переспрашивать не собираюсь. Здесь скрыта какая‑то тайна. С тропой и отсевом не все так очевидно. Не зря меня одолевают сомнения. Все преподаватели нам чего‑то намеренно не договаривают. Не удивлюсь, если на это они тоже дали клятву.

– Преподаватели дают клятвы Академии и Императору, – продолжает Пилюлькин. – Все действия, которые может осуществить преподаватель по отношению к студентам, обусловлены исключительно работой на Империю. Академией – только во вторую очередь. Так что не удивляйся. Ты же знал, когда и куда поступал?

– Не уверен, – отвечаю.

Но в общем‑то, меня это скорее радует, чем нет. Разговор с целителем не дает пока конкретных ответов, но приоткрывает некоторые спорные моменты. Чтобы собрать картинку целиком, нужно время.

– В смысле – не уверен? – спрашивает Пилюлькин.

– Я все также не могу вспомнить некоторые моменты из жизни после попадания под прорыв, – сообщаю. – Много помню, много не помню. Могу сказать, что когда моё поступление обсуждалось с отцом, моё мнение не особо учитывалось.

– Тогда, парень, ты сам виноват, – делает вывод целитель. – Надо читать закон. После первых проявлений магии ты становишься самостоятельным – конечно же, если ты можешь контролировать эти самые проявления.

– А если не могу? – интересуюсь.

Кормак стучит склянками и косится на нас. Думает, что я не замечаю.

– Если не можешь – тогда, извини, надо учиться, – отвечает Пилюлькин. – Чтобы научиться их контролировать, достаточно всего на полгода нанять нормального преподавателя. Да, особенно не вырастешь, останешься на низком уровне владения собой, но и безопаснее. Учти, раз твой отец подписал договор с нашей Академией, значит, были другие резоны.

– Ну да, были, – соглашаюсь. – Мы подтвердили право на дворянский род.

– Ну вот, здесь всё и выяснилось. Здесь большая часть таких, – безразлично улыбается целитель.

Очень интересно. Счёт к мачехе у меня слегка подрос, но не сказать, чтобы сильно. В каком‑то смысле, действительно, сам виноват. Пусть и нашлись близкие люди, которые воспользовались моей ситуацией. Будем честными – у кого рядом таких людей нет? Когда‑нибудь в своё время, я обязательно за это спрошу. Сейчас сильно переживать по этому поводу не вижу смысла. Есть как есть.

Внимательно слушаю целителя. Пока я отвлекался на свои мысли, он успел достать три кофра, один из которых мне очень хорошо знаком. Примерно такой же кофр доставала Ариадна в госпитале, когда смотрела изменения в моей магической подписи. Здесь амулеты примерно такие же, но чуть попроще.

Кстати, Ариадна. В свете последних событий совсем забываю проверить информер. Наверняка девушка мне уже ответила. Навряд ли она догадывается, что у меня тут практически нет времени на общение. Хочется проверить информер прямо сейчас, но Пилюлькин вряд ли оценит. Придется ужать свое любопытство и подождать более удобного момента.

Целитель берёт кофры пальцами и лепит их на мою студенческую робу.

– Не вертись, – командует чуть строже. – Секунду, подожди. Сейчас. Им надо настроиться.

Кормак смотрит на нас во все глаза, даже не скрываясь. Отмывать склянки он не торопится. Видимо, работа в целительской по часам, а не по выполненному заданию. Логично. Тем более, Пилюлькин сам сказал, что с прошлого раза остался кусок недоделанного.

Артефакты ползут по робе и повисают на бицепсе. Они, как тонкие змеи обвивают рукав с обеих сторон. Если бы я их не видел, то навряд ли бы заметил изменения.

– Ещё вот эти добавим, – говорит целитель и добавляет пару артефактов в виде пояса.

На этот раз обычные пластины. Пилюлькин обвешивает меня амулетами со всех сторон. На спину добавляет объемный, но нетяжелый. Выгляжу сейчас точно забавно – почти как игрушка, обвешанная серебряными и золотыми жестянками.

– Ну вот, сейчас более или менее поймем, что с тобой происходит, – объявляет целитель.

– Не факт, что артефакты нам помогут, – предупреждает Пилюлькин. – По крайней мере, хоть какую‑то динамику сможем отсюда считать. Пойдём со мной. Я надеюсь, ты взял с собой патроны?

Глава 8
Понимаю, что не все так просто

– Да, патроны взял, – отвечаю.

– Метательные ножи? – перечисляет Пилюлькин.

– Тоже. Откуда вы знаете? – удивляюсь.

– Неважно, – отмахивается целитель. – На, вот, выпей. Это для бодрости, часа два будешь огурцом.

– А потом?

– Потом? – смеется Пилюлькин. – Потом упадешь, где стоишь и проспишь часов восемь. После физрука тебе точно надо, а то ты только чудом держишься.

Ну, чудом, не чудом – все же тренировки с дядькой дают о себе знать, но устал я действительно сильно. Выпиваю.

Поначалу ничего не происходит, а потом в желудке словно разрывается бомба, пара секунд – и усталость смывает волной мятной свежести.

Целитель внимательно наблюдает за мной, потом кивает сам себе.

– Пошли, – приглашает.

Проходим по коридору в соседнюю дверь. Кормак провожает нас полным любопытства взглядом.

– Вот и отлично, – приговаривает Пилюлькин. – Коридор, куда мы сейчас с тобой пойдём, совершенно не защищён. Он у нас используется, так сказать, для отработки новых идей. Риск определённый, конечно, присутствует, но это тебе не тропа. Только принцип тот же самый.

Внутри ничего не ёкает. Но, вспомнив разговор про клятвы, собираюсь с силами. Они мне явно пригодятся. Расслабляться никак нельзя.

– Ты идёшь, на тебя нападают – ничего нового, – объясняет целитель так, будто это обычное дело. – С большой вероятностью нападать будут спереди. Это, в принципе, кольцо. Туман прорыва даст тебе некоторую свободу передвижения. Сзади так же могут напасть. Но там я тебя подстрахую, не переживай. Буду следить за тобой, и, если вдруг что, обязательно скажу.

– Хорошо, – соглашаюсь.

Собираюсь с мыслями. Сам для себя перечисляю, что где у меня лежит. За время прохождения тропы все действия дорабатываю до автоматизма, но напомнить не помешает. Особенно после занятия на полигоне. Целителя наша физкультура мало беспокоит.

– Здесь практически нет существ, которые смогут тебя серьёзно покалечить, – он вводит меня в курс дела. – Здесь просто выползают мелкие зверушки. В них можно стрелять без стеснения.

Вытаскиваю револьвер.

– Всё, пошёл, – командует Пилюлькин.

Целитель открывает мне дверь. Прохожу в совершенно обычный коридор Академии, только без окон. Освещён теми же самыми лампами искусственного освещения, что и везде. На первый взгляд, ничем не отличается от остальных. Только плотный туман впереди и заметные шевеления стен.

Да, целитель сказал мне, что здесь безопасно. Только я прекрасно вижу, как хмарь закручивается и ползет вверх по стенам. Беру револьвер и держу его наготове. Не торопясь продвигаюсь по коридору.

Первые мелкие монстры выскакивают из плотных завихрений хмари и не вызывают никаких эмоций. Что с измененными крысами, что с животиной в виде собаки или осьминога мы уже встречались неоднократно. Единственное отличие от тропы и четвертого этажа в том, что я совсем один. Никаких ловушек Макса или молний Марины. Рассчитываю только на себя.

На меня вылетают мелкие существа, напоминающие обезьян. Вот так новость. Как по мне, они не сильно опасны. Единственное, более юркие, чем собачки. В любом случае, от пули не уходит никто.

– Всё, всё, достаточно, – сверху раздается голос Пилюлькина. – Перезаряжайся на всякий случай. Сейчас будешь работать метательными ножами.

– Хорошо, – соглашаюсь.

Перезаряжаю револьвер. После тропы эта процедура становится привычкой. Броски, собственно, ощущаю абсолютно так же как и выстрелы. Мгновенное уменьшение, затем резкое увеличение резерва. Причём нелинейное. Судя по моим ощущениям, после некоторых выстрелов резерв даже не колышется.

На этот раз вместе с обезьянами вылетают собачки. С ними вообще никаких сложностей. Во‑первых, они более медленные, чем на тропе. Во‑вторых, не такие юркие, как обезьяны. Несколько ножей летят в прыгучих макак, остальные достаются мелким животинам с собачьими мордами.

Наплывы повторяются несколько раз. Между ними у меня как раз остается время, чтобы вытащить ножи из мертвых тушек. Кажется, придется снова обратиться к Германычу. Слишком уж быстро они стачиваются. В Академии никогда не предугадаешь, когда тебе понадобится оружие.

Через четверть часа раздается голос Пилюлькина:

– Хорошо. Достаточно. Мне этого хватит. С огнём ты сможешь что‑нибудь изобразить? – интересуется он.

– Пока нет, – честно отвечаю.

Монстры в этом коридоре меня почти не выматывают. Наоборот, чувствую прилив сил. После полигона мне их как раз недоставало.

– Тогда смотри, сейчас будешь делать простейший глиф, – командует целитель. – Вы будете проходить его на занятии уже завтра, поэтому ничего страшного. Простейшая структура огня – росчерк. Букву Z представить можешь?

– Да, конечно, – киваю, хоть до конца и не знаю, видит ли меня Пилюлькин.

– Помнишь треугольник, который мы тренировали сегодня? – спрашивает целитель.

– Да, – подтверждаю.

Понимаю, что сейчас мне придется повторить то, что у меня не получалось все предыдущее занятие. Меня это особо не пугает. Краем глаза слежу за хмарью. Слишком уж непонятно она себя ведет в этом коридоре.

– Представь треугольник, – говорит Пилюлькин. – Теперь букву Z в треугольнике. Представил?

– Да, – отвечаю, но глаза закрывать не собираюсь.

Для практики это, вроде как, не обязательно.

– Наполняй огнём, – распоряжается целитель. – Только наполняй не весь треугольник, а букву и сами линии.

Следую указаниям Пилюлькина. Линии медленно наполняются огнем. Несколько раз моё внимание срывается с треугольника на хмарь. Хватает нескольких попыток, чтобы понять, что делать. В одиночестве у меня получается куда легче, чем в толпе магов. Довожу огненные буквы до конца. Треугольник вспыхивает передо мной. В коридор вылетает тонкий огненный луч сантиметров сорока длиной.

– Прекрасно! Видишь как быстро справился? – радуется Пилюлькин моим успехам. – Даже получаса не прошло.

Странно. Мне показалось, что треугольником я занимаюсь всего минут пять.

– Давай теперь проверим, сможешь ли ты начертить фигуру и задержать её в воздухе, – предлагает целитель. – Для этого не ставь последнюю точку. Просто держи всё внимание в центре? Сможешь?

– Наверное, да, – отвечаю.

Проделываю манипуляцию и не ставлю точку. Опять срывается росчерк. Ещё и ещё раз. Удерживать внимание не удается. Снова отвлекаюсь на хмарь. На пятую или шестую попытку я всё‑таки удерживаю точку. Получается держать этот рисунок в голове.

– Всё отлично, – подтверждает Пилюлькин. – Можешь сделать шаг?

Делаю шаг. Удерживаю внимание. Для этого выбрасываю все ненужные мысли из головы.

Делаю ещё пару‑тройку шагов вперёд.

– Как только выскочит какая‑нибудь гадина, просто ставь точку и смотри туда, куда должен попасть твой заряд, – настраивает меня целитель.

Делаю несколько шагов. На меня выбегает небольшой монстр. На этот раз он меньше напоминает обезьяну и стоит на двух лапах. Стараюсь не отвлекаться на этот факт. Ставлю точку, как учил меня Пилюлькин. Юркость и ловкость этой недоделанной обезьянке не помогают. Мой росчерк изменяет траекторию и прицельно двигается за существом. Успеваю услышать глухой крик, перед тем, как заряд попадает в цель. Монстр за секунду сгорает до пепла.

– Ух ты, ничего себе у тебя плотность магии, – слышу удивленный голос целителя.

Пожимаю плечами. Странно, но хорошо. Оттока сил не чувствую. Наоборот, чуть больше бодрости, чем изначально. Как ни крути, монстры бодрят.

– Достаточно, можешь выходить, – разрешает Пилюлькин.

Сзади опять закручивается хмарь.

Неподалёку от меня открывается дверь. Заглядывает Пилюлькин.

– Всё, пойдём, будем интерпретировать то, что получили, – целитель зовет меня за собой.

После слов целителя слышу за спиной приглушенное шипение. Оборачиваюсь. Из тумана выкатывается клубок змей. Он медленно расплетается, и я уже могу различить черные глаза и раздвоенные языки. Так и знал: не зря меня напрягало поведение хмари.

По‑спортивному, можно сказать по‑олимпийски, создаю росчерк. Сосредоточиться удается быстрее, чем в прошлые разы. Недолго удерживаю точку и направляю её в жуткий шипящий клубок. Все как и раньше, разве что замечаю как прежде, чем сгореть до пепла, существа отключаются и падают на пол.

Дверь снова открывается.

– Да, это было неожиданно, – говорит он и смотрит на горку пепла. – Лучше бы ты их расстрелял.

– Почему? – спрашиваю. – Разве они не опасны?

– Опасны, если подойти слишком быстро, – объясняет целитель. – Издалека – нет. А вот яд у них обладает интересными свойствами. Кстати, очень редкий. Так что, если увидишь таких в следующий раз, то лучше стреляй, чтобы осталось побольше. После выстрела можно вытащить железы. А с горсткой пепла ничего не поделаешь.

Видно, что Пилюлькин огорчен. Но огорчение быстро проходит, уступая место лихорадочому интересу.

– Пойдём, Ларион, пойдём, – целитель легонько подталкивает меня к своему кабинету.

Пилюлькин закрывает соседнюю дверь на ключ.

– Ну, что, Кормак, закончил? – спрашивает Пилюлькин, как только мы заходим.

– Нет. Я ещё немного поработаю, если можно, – отвечает тот.

Мне кажется его поведение как минимум странным. Какой студент добровольно захочет драить стекляшки? Очевидно, парень хочет подслушать, что тут будет происходить.

– Да ладно, иди, я тебе зачту, – кивает на дверь целитель.

– Так я ещё… – не успевает договорить Кормак.

– Не‑не‑не. Иди, иди отдыхай, – Пилюлькин быстро выпроваживает парня.

Считаю, это логично, если мы будем обсуждать мои возможности. Всё‑таки то, что я умею – моя личная тайна.

Целитель подталкивает меня к своему столу. Он срывает с меня амулеты и вставляет их обратно в кофры. Вообще не заморачивается наводками как Ариадна. Вижу, что кофры расположены в четком порядке вокруг большого хрустального шара на его столике.

Как только последний амулет попадает на стол, Пилюлькин показывает мне на стул.

– Иди садись, подожди, мне нужно время на обработку, – говорит он.

Сажусь и наблюдаю. Вокруг Пилюлькина загорается множество объёмных пульсирующих фигур. Они кружатся в завораживающем хороводе. Наблюдаю за ними как загипнотизированный.

Разочарованный голос целителя возвращает меня к реальности:

– Ну что я могу тебе сказать…

Внимательно слушаю. Тон мне не нравится.

– Ничего не получилось? – аккуратно уточняю.

На самом деле, я уже махнул рукой на ситуацию. Нет – так нет. Будем решать проблемы по мере их поступления.

– Ну, почему же ничего? – переспрашивает Пилюлькин. – Что‑то да получилось. Вот только я такого никогда не видел. Подобные данные интерпретировать не могу. Но кое с чем мы с тобой можем определиться.

Целитель жестом показывает придвинуться ближе и продолжает:

– В общем, смотри. Судя по показаниям амулетов, твой резерв вообще никак не колеблется, когда ты уничтожаешь существ прорыва. Артефакты на это никак не среагировали. То есть, с одной стороны, ты вроде бы действительно не пользуешься магией…

Целитель ненадолго замолкает, обдумывая как объяснить мне происходящее. На самом деле интересно. Ведь для меня, как раз именно после убийств монстров что‑то происходит с резервом.