Текст книги "Моя Академия. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Валерий Листратов

Соавторы: Валерий Листратов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 55 страниц)

Глава 10
Мы ходим вокруг Полишинеля

Логика завхоза мне частично понятна. За подобные решения его можно уважать. Империалы он с меня так и так получит. Молодец он в этом плане.

– Понятно, – киваю. – А что насчет активных накопителей?

– Это, что ли, для тебя Пилюлькин сделал заказ? – усмехается завхоз. – Я ещё удивился – активные накопители обычно используют для преступников. Обычно в виде наручников со сменными кристаллами.

– Для преступников? – переспрашиваю.

– Это же просто – чтобы преступник не смог пользоваться магией, – пожимает плечами Германыч. – Говорю же, я ещё удивился – зачем Пилюлькину такая специфическая штука? Получается, для тебя?

Мы только вчера поговорили, а целитель уже сделал заказ. Видимо, ему самому интересно, что из меня выйдет.

– Мы хотим поработать с накопителями, чтобы научиться ощущать резерв, – объясняю.

– Жестоко, жестоко, – поджимает губы завхоз. – Но, вероятнее всего, хотя бы сработает, если уж ты и впрямь его не чувствуешь. Неужели прям совсем ничего? – недоверчиво поглядывает на меня. – Пробовал держать что‑нибудь магическое примерно около часа?

– Два часа держал огонь, когда были на тропе, – рассказываю о своем опыте.

– Ну да, тогда должен был почувствовать, – разводит руками завхоз, – в таком случае артефакт мы тебе предоставим, не переживай. Заказ я переведу из «вообще когда‑нибудь выполнить» в первоочередные. Слушай, а по поводу живности – это тоже для тебя?

– Да, – подтверждаю.

Снова удивляюсь. Пилюлькин зря времени не терял.

– Интересно, просто мне он ничего не сказал, – хмыкает Германыч. – Ладно, уговорил, это тоже поставлю в первоочередное. Считай, сегодня‑завтра будет выполнено.

– Для преступников и в свободной продаже? – интересуюсь.

– Для Академии! – уточняет завхоз. – Для нас, да. Это свободная продажа. Карцера‑то у нас пока нет, а наказывать студентов иногда нужно. Просто мы обычно не пользовались подобными артефактами. У нас другие способы. В общем, дня через два прошу к нашему шалашу. Всё подвезут.

– Спасибо, – благодарю завхоза. – Я вам что‑то должен?

– Нет, ты же Академии за обучение платишь, – поясняет Германыч. – Твой заказ, считай, учебный материал, даже не бери в голову.

– Извините, у меня еще такой вопрос, – обращаюсь к завхозу. – А что по поводу запчастей монстров? Их можно сдавать только в Академии, или есть какие‑то скупки, или пункты приема?

– Смотри, – хмыкает Германыч, – по идее, скупки есть, но у студентов там ни крошки не примут, только если нелегально, – объясняет он. – Нелегально у вас возьмут, конечно. По сравнению с Академией выиграешь там пару империалов – там подороже принимают, чем у нас. Процентов на пятнадцать примерно. Тебе, вообще, зачем?

– Просто хочу понять, как это работает, – признаюсь.

– Ну, смотри, тут ничего сложного, – завхоз присаживается и откидывается в своем кресле. – Есть официальная сдача: в Академии или в государственной скупке. Всё чин‑чинарем. Официальные группы охотников платят за патенты, там сразу проверяется их пригодность. Обычно охотой занимаются бывшие бойцы батальонов зачистки, они же получают патенты. Обычному человеку их получить сложно.

В очередной раз подтверждается моя мысль по поводу того, что все, кто имеют или имели доступ к зачистке, делают на этом неплохие деньги.

– Есть другой вариант – сдать в Академию, – продолжает Германыч. – Он доступен только ученикам. Всё то, что есть на месте прорыва, Академия сразу считает своим. Тем более, за само нахождение здесь мы в своё время заплатили кругленькую сумму. Не только деньгами, но и силами… иногда жизнями. Поэтому Академия на контрабанду того, что принадлежит ей, смотрит очень плохо, – с явным намёком говорит мне завхоз.

Логика мне плюс‑минус ясна. Знать подобные вещи на всякий случай стоит.

– Хорошо, а еще я слышал, что есть такие существа, как контрабандисты? – задаю мужику вопрос в шуточной форме.

– Есть такие, – смеется он. – Даже тот факт, что процентов семьдесят из них в этом деле не живут больше трёх лет, никого не останавливает. Слишком хорошие барыши.

– Но раз есть контрабандисты, значит, есть чёрная система закупок, – делаю вывод.

– И это есть. Молодец, логично, – усмехается завхоз. – Мы, естественно, с ней боремся в меру своих возможностей, но, конечно же, не везде успеваем.

– А что, если повысить закупочные цены, чтобы не было контрабандистов? – задаю наивный вопрос.

Понимаю, что таким образом можно выведать чуть больше информации.

– Мы не можем – тогда нарушим закон государства, – объясняет Германыч. – Мы обязаны принимать только у тех, у кого есть лицензия, либо напрямую от наших учеников. В любом другом случае всё должно сдаваться государству. Там ценник, конечно, гораздо ниже, чем у нас. Кроме того, есть некоторые виды ингредиентов, которые запрещены к свободной продаже. Сам понимаешь, то же серебро – дело государственной важности.

– Понятно, а запчасти монстров студенты могут использовать самостоятельно? – интересуюсь.

– Не все, – отвечает завхоз. – Вам про это на лекциях расскажут. Для начала нужно знать, как правильно разделывать, и что из всего спектра может пригодиться. Некоторые вещи действительно очень нужны. Например, запчасти дракона, который напал на группу Синегорского…

Внимательно слушаю всё, что рассказывает мужик.

– Там только кожа чего стоит! – с упоением продолжает он. – Если еще и зубы не повреждены – тогда вдвойне повезло. По‑моему, там используется почти всё, включая мясо. Дорогая зверушка. Правда, этот был маленький, слишком молодой, поэтому ребята получили за него немного. Был бы постарше – то там одно из двух: либо получили бы на порядок больше денег…

– Либо там бы и полегли, – договариваю за Германычем.

– Смекаешь, – улыбается мужик. – Тут и правда – как повезёт.

– А что можете сказать про остальных монстров? – уточняю. – Что пригодится обычному студенту?

Завхозу нравится отвечать на вопросы. Чувствуется, как хорошо он ориентируется в теме и радуется возможности это показать.

– Для примера возьмем тех монстров, что выскочили на вас, – говорит мужик. – Обыкновенный паутинник. При обучении вы будете использовать все ингредиенты, которые можно из него получить. Вам их дадут в обработанном и разделанном виде.

– Нам придется их выкупить? – спрашиваю.

– Нет‑нет, – отвечает завхоз. – Для студентов Академии бесплатно. Паутинники – частые гости прорывов. Про них вам много чего расскажут.

– А что можно выцепить из собачек? – задаю следующий вопрос.

– Да что там взять кроме сердец? – говорит Германыч. – Их пока толком не изучили, недавно с ними познакомились. А вот змеи, на которых ты вчера наткнулся, встречаются и в других прорывах… из‑за них Пилюлькин больше всего переживал. Ему для многих эликсиров такой яд сгодился бы, а там в каждом клубке не меньше десятка змей. Если бы не сжег – заработал бы сотню, не меньше.

Удивляюсь, но внимательно слушаю дальше. Заметно, что Пилюлькин с завхозом общаются часто. Целитель рассказал в подробностях практически все, что вчера произошло во время проверки.

– Помню, на тропе на нас вылезли кротокрысы, – вспоминаю. – Целая стая.

– Там только зубы, – сразу же поясняет завхоз. – Они очень прочные – их в основном для резцов берут. Ещё бы! Такие даже камни прогрызают. Да и работы с ними не особо много – только зачаровать. Зато металл берут на раз. В общем, они у нас в ходу. Вы на них больше всего денег и сделали. Но такие во всех прорывах есть. По виду отличаются, но повадки схожие.

– Они на нас вылетали как мухи на мед, – подтверждаю.

Германыч ненадолго задумывается.

– А что по поводу энта? – вытягиваю мужика из мыслей.

– Дерево мы на сторону не продали, себе оставили, – сообщает завхоз. – Полезная штука. Пригодится, когда начнете проходить артефакторику. На него почти любые зачарования как родные ложатся. Дерево энта по своим характеристикам как серебро прорыва, почти ему не уступает.

Примерно прикидываю, сколько осталось дерева, и сколько денег мне выплатили за серебро прорыва. Сумма впечатляет.

– Если бы ты нашёл сердце, – усмехаясь, произносит Германыч и бросает на меня острый взгляд.

Делаю вывод, что, скорее всего, преподаватели знают, что сердце у меня.

– Что тогда? – спрашиваю как ни в чем не бывало.

– Что‑что, – шутливо передразнивает завхоз и улыбается. – Дорогая штука. Тебе пригодится только через два года, на последнем курсе. Благодаря ему можно неплохо усилиться. Но только одному магу.

– А сколько примерно стоит это сердце? – раз уж всё равно знают, почему бы не уточнить.

– Я бы взял за две тысячи, но государственные скупщики возьмут за тысячу, может быть, за тысячу двести, – подсчитывает Германыч.

– И что можно с помощью него усилить? – иду дальше.

– Стойкость. Это же логично, – хмыкает завхоз. – Если сердце правильно обработано, то с его помощью маг становится слабо уязвим для физического урона. Поэтому бойцы зачистки любят эту штуку. Всегда держат запас денег, чтобы выкупить, если повезет.

Завхоз обрывает сам себя. Из его слов прекрасно понимаю, что, скорее всего, бойцы всё‑таки втихую покупают что‑нибудь у студентов. Но с учетом моего странного магического таланта сердце лучше бы оставить себе.

– Примерно так. Ответил на твои вопросы, студент? – завхоз дает понять, что объяснения подошли к концу.

– Да, спасибо, это было очень важно для меня, – благодарю мужика.

– Да, знаю, – усмехается он. – Ладно, заходи послезавтра – постараемся выполнить твой заказ.

Выхожу от Германыча, как всегда, немного под впечатлением. Сомнений, что он знает про сердце, не осталось. При этом мужик с интересом наблюдает, что мы будем с ним делать. Самое забавное, что именно этот ингредиент сможет заполнить мою некоторую магическую слабость, и я смогу не бояться большого количества ударов или повреждений. Хм. А ведь почти все из команды скоро смогут делать себе щиты. Олеся так уже может. Ладно, постепенно разберемся.

От завхоза сразу иду в столовую на завтрак. Время позволяет. Буквально делаю два шага от двери, как меня перехватывает Алекс.

– Ларик, подожди! – останавливает меня парень.

– Что случилось? – спрашиваю.

– Ты куда? На завтрак? – спрашивает куратор и, не дожидаясь моего ответа, продолжает, – ты можешь его пропустить?

– Пропустить завтрак? – удивляюсь довольно странной просьбе. – Могу, – прислушиваюсь к себе. В принципе, есть не особо хочется. – Да, если очень нужно, могу, – пожимаю плечами. – А что случилось?

– Нужно. Слушай, тут такое дело, – мнётся Алекс. – На самом деле, ты можешь не соглашаться, дело твое, но тут образовалась небольшая проблема. К нашему завучу заявились следователи.

– Это небольшая проблема? – переспрашиваю. – И в каком смысле заявились? Да ещё и во множественном числе? – удивляюсь.

Продолжаем идти в сторону столовой. Алекс идёт ровно в моем темпе.

– Их двое, – поясняет парень. – Когда я уходил, один сидел у завуча, другой у директора. Оба пытались добиться свидания с тобой.

– Хорошо, допустим, – соглашаюсь. – Только не понимаю, в чём интерес следователей тащиться на дирижабле из самой столицы?

– Да, насколько я понял, директор тоже пытается от них добиться этой информации, – продолжает Алекс. – В результате они последний час моют друг другу мозги. Может, ты мне скажешь, в чем их интерес?

– Единственное место, где я пересекался со следователем – в городе, когда меня положили в госпиталь, – честно говорю. – И я вроде все рассказал этому следаку.

– Понимаешь, следователи не разбирают дела магов, на это у нас своя комиссия, – размышляет куратор. – Никаких разбирательств по поводу наших учеников и быть не может. Тут весьма странная ситуация. Двое следователей из столицы смогли ради такого дела подрядить винтокрыл, чтобы их сюда забросили. В общем, они хотят поговорить именно с тобой. Можешь отказаться – и мы их отправим туда, откуда приперлись, если есть сложности.

– Да вроде нет у меня сложностей, – отвечаю. – Не знаю, что могло заинтересовать людей с такими полномочиями.

Мы подходим к столовой и останавливаемся. Аппетит так и не появился.

– Ну, смотри, – обращается ко мне куратор. – Если ты не против с ними поговорить в присутствии меня или в присутствии нашего директора…

– Давай, – соглашаюсь, не дожидаясь, пока куратор договорит. – Не вижу никаких проблем.

– Пойдём тогда, – зовет за собой Алекс и тут же ныряет в проход рядом со столовой.

Поднимаемся на второй этаж. Здесь заметно стабилизировали все стены, не вижу никаких проявлений хмари. Это успокаивает. Алекс стучится в дверь и заглядывает в кабинет.

– Генрих Олегович, можно? – обращается он, судя по табличке с ярким указателем, к директору.

– Алекс, заходи, – слышу мужской бархатный голос.

– Я не один, – предупреждает куратор.

– Студент решил поговорить? – уточняет директор.

– Вроде как, – неуверенно отвечает Алекс и пропускает меня в кабинет.

Внутри кабинета примерно такой же аскетизм, как и в кабинетах других преподавателей, где я уже побывал. Вытянутое окно. Возле стены огромный, даже монументальный стол. Рядом шкаф, забитый кристаллами, металлическими пластинами и странными фигурками. Напротив стола несколько кожаных кресел, пару из которых занимают гости. Видимо, оба перебрались сюда.

Рассматриваю мужчин. Оба следака чем‑то похожи на Козьму Евфремовича. И похожи не одеждой, а по внутреннему ощущению.

Директор сразу перетягивает внимание на себя. Вроде бы совершенно обычный, седоватый, с бородкой. Довольно непримечательный. Но при первом же взгляде на него появляется ощущение, что я смотрю на ядерный реактор без кожуха. Никогда не смотрел на ядерный реактор, но думаю, что ощущения должны быть примерно такие. Теперь понимаю, что имел в виду целитель, когда говорил о фонящем архимаге. Подозреваю, именно такое ощущение плотности, внутренней силы и еле уловимых отблесков стихии в глазах. Именно это отличает сильных магов.

На фоне директора гости из столицы абсолютно теряются. Да и ведут они себя очень сдержанно. Есть ощущение, что они прямо сейчас находятся в клетке со слегка проснувшимся драконом, про которого ничего не знают: то ли он голодный, то ли сытый.

– Здравствуйте, – здороваюсь с Генрихом Олеговичем.

– Приветствую, – подмигивает мне директор. – Ты не против поговорить с господами из столицы? – спрашивает он.

– Не вижу в этом большой проблемы, – отвечаю.

Немного удивляюсь реакции директора. Этот дракон, похоже, изначально на моей стороне.

Ощущаю в мыслях некоторый непорядок. Будто к моей голове изнутри прикасаются щупальца. Тут же вспоминаю капитана дирижабля и защиту от менталистов. При всём этом уверен, что мой разум они точно не прочтут, так же как и Козьма. Но считать эмоциональный фон, скорее всего, могут.

«…На небе разговоров, только о море…» – тут же вспоминаю про себя речитатив и представляю синее‑синее море. Мужиков из столицы сразу же передергивает, а директор снова мне подмигивает.

– Ну что, господа, – говорит он. – Наша Академия пойдёт вам навстречу. Вы должны понимать, что с нашей стороны это уступка, и теперь вы немного нам должны. Вы принимаете на себя обязательства?

Мужики переглядываются, но, видимо, их сильно припекло. Один вздыхает:

– Да, мы принимаем обязательства о малом долге перед Академией.

– Нет‑нет, – говорит директор, – не о малом долге. Давайте будем честны – я же прекрасно вижу, что вы сильно заинтересованы.

Мужики снова переглядываются и кивают друг другу. Один из следаков выбрит почти под ноль, другой, наоборот, с гривой и бакенбардами.

– Хорошо, – соглашается бритый. – О малом долге нашей организации перед Академией.

– Вот это другой разговор, – улыбается директор.

Для меня это тоже очевидно. Одно дело – небольшой долг непонятных людей, даже если они следователи, а другое дело – долг большого государственного образования, который будет обязательно признан и когда‑нибудь стребован.

На запястьях директора и бритого следака вспыхивает небольшое кольцо‑обязательство. Следователь морщится, а директор довольно откидывается в кресле.

– Прошу вас, господин Орлов, присаживайтесь, чувствуйте себя как дома, – обращается ко мне директор. – Алекс, дойди до столовой, попроси предоставить чай и кофе нашим гостям.

Куратор кивает и исчезает за дверью. Я же опускаюсь в еще одно кресло, напротив стола. Настолько удобное, что первое время просто привыкаю к ощущениям.

– Очень рад вас видеть, Ларион, – продолжает директор. – Наслышан об успехах вашей группы и тщательно слежу за реализацией возможностей для наших студентов. Рад, что вы нашли время в своем плотном графике, чтобы поговорить с нашими гостями. Надеюсь, наши гости не будут против – я бы хотел лично присутствовать при данном разговоре.

– Гости не будут против, – вздыхает следак, у которого недавно возник обруч обязательства вокруг руки.

– Господин Орлов, вы же тот Орлов, который выжил при крушении поезда? – мужик задает первый вопрос.

– При прорыве, под который попал поезд из города Светлогорск – в столицу Небуловской области, – уточняю. – После этого попал в госпиталь с частичной потерей памяти.

– Да, значит, всё правильно, значит, мы по адресу, – подтверждает бритый. – Господин Орлов, подскажите, пожалуйста, как вы связаны с исчезновением следователя по особо важным делам Козьмы Ефремовича Кольцова?

Глава 11
Не тот человек появляется не там

Вопрос следака обескураживает.

– Мне четырнадцать лет, – сообщаю ему банальность.

– Вы огненный маг, – бритоголовый листает бумаги на столе. – И, судя по нашим записям, очень сильный. Расскажите, как вы связаны с исчезновением?

В моей голове словно крутятся шестеренки. Сначала приходит мысль, что все это глупая шутка, но оба следака выжидающе смотрят на меня.

– Я? – переспрашиваю. – Никак. А почему вы решили, что Козьма Ефремович исчез?

– Он не выходит на связь, – поясняет следак. – И нам поступил очень опасный сигнал. Поэтому мы здесь.

Патлатый мужик с бакенбардами молча изучает происходящее и сверяется с бумагами. Директор пока не вмешивается.

– Подождите, не может такого быть, – отвечаю. – Он же приходил ко мне в госпиталь через несколько дней после того, как я туда попал. Как минимум сутки людей ко мне не пускали. Потом он приходил еще раз.

– Когда это было? – подает голос патлатый, и они с напарником переглядываются.

– Подождите, сейчас скажу, – с трудом вспоминаю. – Восемнадцатого травня. Да, точно.

– Вы хотите сказать, что он был в этот день в госпитале? – задает странный вопрос бритоголовый.

– Да, – подтверждаю. – Мы говорили про поезд и прорыв. Потом он собирался прийти на следующий день, но мы разминулись. Меня выписали чуть раньше.

Следователи вместе перебирают бумаги на столе. Находят нужную, после чего сверяются друг с другом.

– Подождите, этого не может быть, – заявляет патлатый. – Дело в том, что после вашего первого разговора с Козьмой Ефремовичем, когда он пытался уточнить у вас показания, он приехал повторно, но его больше не пустили в госпиталь. При этом, как вы сами утверждаете, вас уже выписали. Сразу после этого визита он исчез.

– Выписки тоже это подтверждают. Посмотрите в личной зоне, – вмешиваюсь. – Я вышел из госпиталя значительно раньше, и Козьму Ефремовича больше не видел. Скорее всего, видел похожего человека, при отлёте дирижабля, – вспоминаю. – Но я не могу поручиться, что это был именно он. Так что последний раз я разговаривал с Кольцовым ночью, когда произошло нападение в больнице.

Патлатый следак кидает на меня взгляд, полный сомнений.

– Так, хорошо, – говорит он. – У вас имеются доказательства, что вы не пересекались с ним в городе?

Вопрос ставит меня в ступор.

– Нет. Как я могу это доказать? – удивляюсь. – Я везде был один. В экипаже, в синематеке, в ресторане, – перечисляю свой путь. – И сейчас вряд ли можно найти официантов или того самого водителя. Хотя нет, постойте!

Следователь тут же задаёт мне вопрос:

– Вы что‑то вспомнили?

– Да, медсестра, – вспоминаю. – Ариадна. Она работает в госпитале и как раз недавно с ним говорила.

– Как это? – спрашивает патлатый.

Директор наблюдает за нашим разговором, сидя за столом.

– Он нашёл её в городе, – поясняю. – И зачем‑то расспрашивал обо мне.

– У вас есть доказательства? – оживляется следак.

– Да, конечно, – подтверждаю. – Она мне недавно написала об этом.

– Можете показать? – спрашивает бритоголовый и отодвигает бумаги.

– Да, конечно, – не вижу в этом никакой проблемы. Открываю информер и показываю сообщения. – Вот, смотрите, это было как раз два дня назад.

Следователи снова переглядываются.

– Получается, Кольцов находится в городе, – констатирует бритоголовый.

– Вам виднее, – пожимаю плечами. – Понятия не имею, где он находится. Я не выходил дальше стен Академии. Вся моя группа подтвердит.

– Хорошо, – всё еще недоверчиво кивает патлатый. – Можете посмотреть на портреты и сказать, кого видели или помните из этих людей?

– Да, конечно, давайте, – соглашаюсь.

Следователи разгребают бумаги и выкладывают передо мной несколько портретов.

Рассматриваю на вид шесть старых отрисованных фотографий. Узнаю сразу двоих. Чувствую, как скользкие щупальца касаются моего подсознания, и сразу представляю море. Вижу, как патлатого передергивает.

– Этого знаю, – показываю на портрет. – Он погиб в поезде. Ехал в соседнем купе. Ещё этого знаю, – выдвигаю бумаги из общей линии. – Это мой дядька. Правда, здесь он сильно моложе и совсем в другой форме.

Следователи одновременно кивают.

– Больше никого, – подытоживаю.

– Посмотрите внимательно, – просит бритоголовый. – Точно никого не узнаёте? – двигает портреты ближе ко мне, будто это поможет.

– Точно, – подтверждаю. – Никого не узнаю, и ни одного из этих людей я больше не видел.

Следователи убирают пять портретов и оставляют изображение одного мужика с бакенбардами. Высокий лоб, чуть седые волосы, узкие губы. Его я точно никогда не видел.

– Этот человек вам знаком? – спрашивает патлатый, будто не слышал, что я сказал до этого.

– Нет, не знаком, – повторяю. – Никогда его не видел.

– Да? А так? – спрашивает бритоголовый.

Следак размещает над столом что‑то вроде голограммы мужика с портрета. Она цветная и медленно крутится. Примерно то же самое я видел в информере, когда лежал в госпитале. Так что не удивляюсь.

– Нет, вообще без понятия, кто это, – мне эта голограмма никак не помогает.

Директор с интересом следит за разговором.

– Да? – переспрашивает патлатый. – Странно.

– Дело в том, что это и есть Козьма Ефремович Кольцов, – поясняет его товарищ. – С которым вы, по вашим словам, разговаривали в госпитале.

– Нет. Тот человек, с кем я говорил, похож на него довольно‑таки отдалённо, – говорю.

– В то же время именно этот человек, – бритоголовый кивает на голограмму, – выехал из столицы.

Поднимаю на следователей удивленный взгляд.

– Я беседовал совершенно с другим человеком, – заявляю.

– Вы уверены? – в который раз спрашивает меня патлатый.

Неужели он думает, что на сотый раз я изменю свои показания?

– Да, абсолютно, – еще раз подтверждаю. – Как это возможно? В военный госпиталь не могли пропустить с улицы непонятного кого. Точно, а еще у него должны быть магическая подпись и удостоверение!

– Понимаю ваши чувства, – говорит более лояльный бритоголовый следак. – Нам тоже очень интересно узнать. А где, вы говорите, видели другого Кольцова?

Я ещё раз показываю информер.

– Мы записали данные, – сообщает патлатый. – Обязательно переговорим с Ариадной и сообщим вам.

– Пожалуйста, не забудьте мне сообщить, – прошу. – Я ей тоже напишу.

Товарищ, который способен подделать магическую подпись и документы от самой столичной службы должен быть интересен этим людям. А вот меня начинает беспокоить сама ситуация. Почему этот лже‑Кольцов искал дружбы со мной и почему вообще приходил? Что не так? Этот вопрос задаю вслух:

– Вы не могли бы рассказать, чем я мог заинтересовать персону с таким странным набором навыков? Ведь подделать документы, чтобы их без проблем приняли в военном госпитале – не плёвое дело.

– Да, нам бы тоже хотелось знать, – соглашается бритоголовый.

– Просто слишком много совпадений, – размышляю. – Я действительно выжил в поезде, после этого мне начислили деньги от вашего управления. Тот человек из госпиталя всё знал.

– Всё так, через нас проходили эти суммы, – подтверждает патлатый, рассматривая выписку.

– Вряд ли дело в деньгах, – продолжаю. – Это совсем не те суммы, ради которых имеет смысл такую историю. Тем более, империалы официально начислены мне, а не где‑нибудь украдены.

Повисает тишина. Оба гостя пребывают в легком смятении. Директор принимает ситуацию, как она есть. В разговор не вмешивается.

– Следователи не имеют доступа к этим суммам, – говорит патлатый и зачесывает пальцами длинные волосы. – Они могут только выносить решение, стоит ли перечислять конкретные суммы или нет. На этом всё. Выписки заказываются выше, – показывает взглядом на потолок. – В любом случае ситуация с подделкой магической подписи – здесь вы правы – действительно стоит значительно больших денег.

– Тоже так думаю, – соглашаюсь. – Больше у меня ничего нет, чтобы заинтересовать столь разностороннюю персону. Кстати, – вспоминаю в ходе разговора, – этот товарищ, который разговаривал со мной в госпитале, он точно менталист.

– Вы уверены? – переспрашивает бритоголовый и делает отметку у себя в бумагах.

– Да, абсолютно, – уверяю следака. – Похожие ощущения исходили от вас, когда вы пытались аккуратно простукивать мой разум.

– Подождите, – останавливает меня патлатый. – Вы это почувствовали?

– Да, почувствовал, – отвечаю. – Как и тогда. Другое дело, что в прошлый раз лже‑Кольцов не смог пробить границу моего разума при опросе. Он сказал, что не может через неё пройти.

– Разрешите мне попробовать сейчас? – обращается ко мне патлатый с интересом в глазах.

– С какой целью? – интересуюсь.

– Знаете, вы бы нам очень сильно помогли, – объясняет следак. – Мы сможем постараться примерно определить уровень менталиста, с которым вы беседовали. Допустим, он не смог пробить границу вашего разума, а я, так скажем, не самый слабый оператор. Вдруг у меня получится? Обещаю не лезть глубоко в ваш разум и не смотреть никаких личных воспоминаний.

– А у вас получится это сделать? – узнаю.

– Конечно, – с готовностью подтверждает следак. – При хорошем контроле ментальные щупы будут безопасны для реципиента. А у меня, смею надеяться, отличный контроль.

Бросаю взгляд на директора.

– Ларион, это только вам решать, – понимает мой немой вопрос Генрих Олегович. – Вы ни в коем случае не обязаны. Как представитель Академии, я бы дал вам рекомендацию. Если решите провести над собой подобный опыт, советую получить с господ следователей возможность услуги. К вашему сожалению, скорее, только личной.

Смотрю на следователей. Оба соглашаются без переглядок. Видимо, дело серьезное. Ну, хорошо. Две услуги от следаков тоже чего‑то стоят. Вдруг буду в столице, и понадобится какая‑то информация или другая помощь.

– Давайте попробуем, – соглашаюсь.

Директор еле заметно улыбается, довольный моим решением. У каждого из мужчин на руках зажигаются обручи‑обязательства. Замечаю, что у них уже не первое кольцо и, по всей видимости, не последнее. У директора ситуация такая же.

Видимо, это частая практика по выполнению общих услуг. Обручи ненадолго загораются, в том числе два из них на моей руке.

– Тогда расслабьтесь и давайте без моря, пожалуйста, – просит патлатый.

– Давайте попробуем, – усмехаюсь и больше не пользуюсь защитой.

Раздается стук в дверь. После разрешения директора в кабинет заходит сначала Алекс, потом женщина из столовой. Приносит чай и кофе. Беру одну из чашек. Ароматный черный кофе. Следователи тоже тянутся к кружкам, двигают их к себе, но так и оставляют на столе. Женщина ставит кружку чая перед Генрихом Олеговичем.

– Спасибо, Дуня, – благодарит он.

Остается только небольшой кувшин со сливками. Разбавляю ими бодрящий кофе. Этот запах напоминает детство. На фоне этого ощущения окончательно решаю помочь следователям. Пусть этого непонятного мужика хотя бы побеспокоят, а если найдут – будет еще лучше.

– Смотрите мне в глаза. Можете их закрыть, – патлатый следователь кладёт мне руки на виски.

Процедура напоминает работу лже‑Козьмы в госпитале.

– Закройте глаза, расслабьтесь, – повторяет следак.

Делаю так, как он говорит. Передо мной темнота.

– Где бы вы хотели оказаться? Представьте, – продолжает спокойным гипнотическим голосом патлатый. – Посмотрите, что находится справа, что находится слева.

Мерный речитатив убаюкивает, но я чётко ощущаю движение ментала. Кажется, что вижу, как следак пытается пробиться сквозь преграду вокруг моего разума. И у него не выходит. Преграда едва подаётся, но заглянуть внутрь подсознания все равно не получается.

– Благодарю вас. Можете просыпаться, – говорит следователь. – К сожалению, особенно ценной информации я не почерпнул. Нарушений у вас нет, но в разум попасть не могу. Ощущения, так понимаю, вам знакомы?

– Да, – подтверждаю. – Только лже‑Кольцов работал более тонко. Насколько я помню, он влиял на мои эмоции.

– Вы это запомнили? – уточняет Патлатый.

Утвердительно киваю.

Мужики переглядываются и, словно боясь спугнуть нежданную удачу, аккуратно продолжают расспрашивать.

– Он стучался в разум более топорно, а вот с эмоциями работал тонко. – рассказываю о своих ощущениях. – Не знаю, как вам это поможет.

– Знаете, это как раз поможет! – говорит бритоголовый. – Если все было точно так, как вы говорите, это значит, что его уровень немного ниже моего. Просто ваше описание уже дает нам то, от чего можно отталкиваться. Все менталисты работают по‑своему. Спасибо большое. Вы сильно нам помогли, – говорит директору.

– Обращайтесь, – Генрих пожимает плечами.

– Придется, – соглашается патлатый. – Потому тот человек, который незаконно проник к вашему студенту в госпиталь, нам нужен.

Ещё бы.

– Только я из Академии в ближайшие несколько недель, – говорю следаку.

– Три, если быть точнее, – поясняет директор,

Киваю соглашаясь.

– В город не попаду, – уточняю.

– Ничего страшного! – говорит следак. – Расследование мы будем продолжать в любом случае. И если вдруг ваше присутствие будет кардинально важным, мы просто дождёмся удобного времени. Если нет, то мы вам сообщим. В любом случае огромное спасибо за сотрудничество.

Обращаясь к директору, следователи крайне довольны. Они прощаются и с директором, и со мной.

Хм, а могу ли я им доверять?

Тут на меня снова падает озарение.

Отчетливо понимаю, что следователи радуются тому, что они всё‑таки делают шаг вперёд. После моих слов список подозреваемых сужается. Дело, наконец, запускается и перестаёт быть безнадёжным. На это влияют мои последние слова о том, как я ощущал Кольцова в своей голове. Видимо, мы вместе нашли одну из важных и отличительных характеристик для менталистов.