Текст книги "И СТАЛИ ОНИ ЖИТЬ–ПОЖИВАТЬ"

Автор книги: Светлана Багдерина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 73 страниц)

 Факелы были готовы через двадцать минут, и Иванушка с восхищенным интересом протянул первый чародею и стал ожидать чуда.

 – Нет–нет, держи ты, – покачал головой тот. – У меня руки должны быть свободными.

 – А… Это…

 – Ну, если ты бо… опаса… не хочешь… – пожал плечами маг.

 – Я готов, – обреченно выдохнул царевич, приготовившись, на всякий случай, отпрыгнуть, отбежать и быстро спрятаться в случае чего.

 – Внимание, – Агафон закрыл глаза, сосредоточился и сделал несколько резких взмахов руками в такт беззвучно зашевелившимся губам.

 И не успел Иван и глазом моргнуть, как обнаружил, что держит в руках самое огромное из когда–либо виденных им…

 – Мороженое? – не веря своим вновь открывшимся глазам сморщился Агафон. – Это… откуда?

 – Может, ты заклинание перепутал? – расточительно упустив шанс сказать горе–чародею все, что о нем думает, участливо предположил Иванушка и занялся осмотром шоколадной брони их неудавшегося факела, раздумывая, не будет ли откушенный кусочек последним в его жизни.

 – Я не мог перепутать заклинания! – высокомерно вскинул голову чародей и скрестил руки на груди.

 – Совсем? – сквозь набитый шоколадом рот уточнил Иванушка.

 – Абсолютно.

 И, помолчав, Агафон добавил:

 – Ну, если только разве совсем чуть–чуть… Капельку. Но я даже знаю, где. Да. Конечно. Абсолютно точно. Я знаю, где я не так произнес одно слово.

 – Одно? – снова уточнил Иванушка.

 Тень сомнения, как солнечное затмение, пробежала по лику чародея, но он был непреклонен.

 – Одно.

 – Ты уверен?

 – Держи факел.

 – Который еще факел, или который уже мороженое? – невинно уточнил царевич.

 Волшебник фыркнул, взял факел, который еще факел и воткнул между двумя камнями.

 Снова закрытие глаз, шевеление губ и махи руками…

 Толстая змея с гривой зелено–желтых волос на голове зашипела, кинулась на чародея, но промахнулась из–за прически, которая лезла ей в глаза, и поспешила ретироваться.

 Иванушка вздохнул и вставил в ту же щель надкушенное мороженое.

 – Еще попробуешь? Я все равно полынное не люблю…

 Агафон мрачно зыркнул на него, буркнул что–то вроде «Ну, теперь ошибки быть не может» и повторил процедуру.

 К изумлению Иванушки между камнями вместо гигантского эскимо снова появился факел.

 Только не горящий.

 Но начало внушало надежду.

 – Молодец, Агафон! – одобрительно взмахнул кулаком царевич. – Я в тебя верил!

 – Ха, – снисходительно ухмыльнулся тот. – Что и требовалось доказать. Я же говорил, что все вспомнил. Смотри, как работают настоящие маги! Сейчас он загорится и будет гореть неделю!

 – Зачем неделю? – пожал плечами Иванушка. – Если верить боярину Геннадию, мы проведем в пещере не больше пяти–шести часов!

 – Ну, хорошо, – великодушно сдался маг. – Уговорил. Двадцать четыре часа. С запасом. Устраивает?

 – Замечательно! – обрадовался Иван.

 И факел действительно загорелся и, возможно, действительно горел обещанные двадцать четыре часа. Или неделю.

 Дожидаться окончания горения его и еще десятка поспешно сооруженных факелов путники не стали.

 Потому что взять в руки их было все равно невозможно – они пылали по всей длине.

 – Ну, что ты еще предлагаешь? – устало опустился на сухую траву перед входом в пещеру, поближе, но не слишком близко к теплой огненной стене Иванушка.

 На чародея было больно и жалко смотреть.

 – Не знаю… – признался он. – Может, мы все–таки сможем их как–нибудь взять?

 – Как?

 – Не знаю…

 – А послушай, Агафон, – посетила Иванушку свежая идея. – А если посмотреть в твоем мешке? Может, там найдется что–нибудь подходящее? Осветительное? Ну, хоть чуть–чуть? Чтоб только дорогу разбирать?

 – В мешке? – волшебник кисло покосился на слегка полегчавший в последнее время и без того не тяжелый заветный мешок. – Ну, давай посмотрим. Хотя тебе лучше будет спрятаться за каким–нибудь уступом, пока я буду выяснять, что там такое…. Сам знаешь: магия – дело для непосвященных опасное.

 Иван согласно кивнул головой, но остался на месте, когда один за другим, по очереди, Агафон стал вынимать из мешка и раскладывать на земле простые с виду предметы – фарфоровую куклу в пышном платье и островерхой шапочке замысловатой формы; глиняного ежа, знакомого уже голубого каменного жука, два стеклянных желтых кольца с болтающимися внутри цепочками, продолговатый прозрачный пузырек с ребристой красной пробкой и зеленой наклейкой без единого знака, пару крошечных бело–голубых керамических совят… и зеленое металлическое яйцо в рубчик, показавшееся царевичу подозрительно знакомым.

 – Это не то, что ты думаешь, – перехватив взгляд Иванушки, поспешил заверить его Агафон.

 – А что я думаю? – тут же поинтересовался Иван.

 – Не знаю. Но если ты думаешь то, что я думаю, то ты не прав.

 Иван не очень уверенно пожал плечами.

 – Ну, если ты в этом убежден…

 – Абсолютно.

 Когда процесс опустошения заветного мешка был окончен, Агафон беспомощно взглянул на Ивана и развел руками.

 – Все… Там больше ничего нет. С чего начнем?

 – Они все – магические предметы?

 – А что? – с опаской бросил угрюмый взгляд на царевича маг.

 – Потому что я, например, точно знаю, что совят Ярославне привезла из Стеллы Серафима. Как она их не побила по дороге – ума не приложу, но вот, довезла как–то…

 – Да? – по сравнению с тем выражением, которое приняло его лицо сейчас, предыдущее было образцом веселья и оптимизма.

 – Извини… Я не хотел тебя расстроить, – пожал плечами Иванушка. – Но я подумал, что тебе это может пригодиться…

 – Н–ну, да. Пригодилось, – кивнул он и, подумав с мгновение, не стоит ли выбросить бесполезные сувениры, все же положил их обратно в мешок. – Так, что дальше?

 – А больше мне здесь ничего не знакомо, – развел руками Иван. – Пробуй сам.

 – Ну, хорошо, – с видом приговоренного к смертной казни чародей, зажмурившись, наугад выбрал из разложенного ассортимента вещицу. Это оказался голубой жук.

 – Как ты его назвал? Там, у белых магов?

 – Термитная бомба? – наморщил лоб Иван.

 – Ты… это… знаешь что–нибудь, или просто так?

 – Просто так, конечно. Должен же был я как–то…

 – Я тебя об этом не просил, – сухо заметил чародей.

 – Должен же был я как–то спасти бесценную коллекцию наших гостеприимных хозяев!

 – Спас, гордись… – буркнул Агафон и ту же швырнул жука оземь.

 Ничего не произошло, если не считать того, что он совсем немагическим образом отскочил от твердой земли под ноги Иванушке. Тот поднял его и протянул волшебнику.

 Агафон принялся его тереть в разных местах, поочередно и одновременно, потом давить и пытаться оторвать или открутить различные выступающие части его анатомии, потом поплевал на него и снова бросил на землю…

 Ничего.

 – Может, попробуем что–нибудь другое? – вздохнув, предложил Иван, хотя на языке у него давно уже крутилось совсем иное предложение – пуститься в обход, как было нарисовано на карте, чтобы вышло быстрее.

 Агафон тоже вздохнул, поджал губы, бросил жука обратно в мешок и взялся за куклу.

 Попытки с пятой, при троекратном нажатии на островерхую шапочку, откуда–то из самого нутра куклы зазвучало глухое дребезжащее треньканье – неумелая пародия на настоящую музыку, а сама кукла начала испускать волны ядовитого желтого, голубого и красного цвета попеременно.

 – Музыкальная шкатулка, – как слабоумный оскалился чародей. – Нашлась.

 Надавив еще три раза на шапочку, он остановил и мигание, и звуки и кинул куклу в мешок.

 – А не попробовать ли нам колечко? – несколько повеселев, предложил маг. – Слышал я, в тарабарских магических мастерских было налажено крупносерийное производство колец света…

 И, не дожидаясь реакции Иванушки, он крепко взял кольцо двумя пальцами и дернул за цепочку.

 Черная вспышка мгновенно ослепила их, обожгла жаром и пропала.

 Пол–мгновения спустя ударил гром, раздирая барабанные перепонки.

 Оглушенные, ошарашенные Иван и Агафон сидели на земле и продирали запорошенные мусором глаза.

 С горы на них, мягко кружа, опускались сухие листья, трава, ветки, птичьи гнезда и сами впавшие в ступор птицы.

 Проморгавшись, наконец, и прочистив уши, искатели пропавших царевен посмотрели друг на друга, на самих себя, вокруг…

 Все в радиусе десяти метров, включая камни, землю, траву и их вещи оказалось покрытым ровным, матово поблескивающим слоем сажи, сквозь который пробивались тонкие струйки дыма. Копотью были измазаны и их лица, руки и одежда. Которая тоже местами дымилась.

 Само кольцо рассыпалось в золу и них на глазах – в пальцах Агафона осталась только потемневшая короткая цепочка.

 – Никогда не думал, что в Тарабарской стране такое странное представление о свете, – хлопая себя по бокам и рукавам, сбивая подозрительные дымки, покачал головой Иван.

 – Подумаешь… – ворчливо пробормотал маг, энергично проделывая такой же комплекс упражнений. – Ну, перепутал… Так ведь все живы же. Пока. Давай лучше…

 – Давай, лучше сложим все, что осталось обратно и остановимся на кукле, – твердо перехватил потянувшуюся уже было к следующей вещичке руку волшебника Иванушка.

 – Ты собираешься ЭТО слушать все пять часов, пока мы там идем? – недоверчиво переспросил Агафон.

 – Да, – решительно ответил Иван. – Пока есть, чем слушать. И пока вообще есть мы.

 Агафон с видом альтруиста, которому не дают осчастливить все остальное человечество, развел руками и, проговорив: «Ну, если ты так действительно решил», выловил из мешка куклу и запустил ее.

 Через несколько минут Иван понял, что он уже никогда не сможет слушать музыку с прежним благоговением.

 А впереди еще были пять часов.

 Они шли по затхлой, сочащейся холодной, кажущейся разноцветной в свете кукольных вспышек водой расселине уже полчаса. Под ногами хрустели то ли мелкие камушки, то ли черепа небольших зверушек, меланхолично хлюпали набольшие лужицы и приглушенно журчали еще более маленькие ручейки. Воздух был холодным и сырым. Дребезжащие звуки жестяной музыки нервно отражались от сводов и стен и скатывались в воду. Под то опускающимся, то взмывающим ввысь потолком то и дело проносились, замогильно вздыхая, неясные тени – то ли большие летучие мыши, то ли мелкие демоны. Что–то постоянно где–то поскрипывало и тихонько скрежетало – может, это было эхо их шагов, а может, кряхтение проседающей от многовековой усталости породы, решившей, в конце концов, присесть отдохнуть. От ощущения же, что за ними кто–то все это время пристально и недобро наблюдает, избавиться не удавалось даже оптимисту Ивану.

 Еще через двадцать минут Иванушка начинал понимать значение неизвестного ему прежде слова «клаустрофобия» и был готов изобрести еще несколько десятков замысловатых звукосочетаний, заканчивающихся на это липкое, с мурашками по коже, ватными конечностями и холодом в желудке древнестеллийское слово, если бы его об этом кто–нибудь прямо сейчас попросил.

 Но чародей молчал.

 Неизвестно было, о чем думал и что изобретал он, но когда над его головой с шевелящимися то ли от неведомого ветра, то ли от слова с окончанием «фобия» волосами внезапно пронеслась с визгом слишком близко очередная стая теней, он выронил свой любимый мешок, сумку с продуктами и, так же, не говоря ни слова, кинулся бежать обратно и пробежал несколько метров, пока не споткнулся и не упал.

 – Агафон, ты… что–то забыл… снаружи… наверное? – участливо поинтересовался Иван, подождав, пока маг поднимется.

 Тот зачерпнул в луже холодной воды, размазал ее по хранящему несмотря не все усилия хозяина следы копоти лицу, выдохнул и так же молча кивнул головой.

 – Что?

 – Свои мозги, вероятнее всего, – угрюмо проговорил маг, и сердце Ивана пропустило такт.

 – Да все будет в порядке, ты не волнуйся, – не очень веря в то, что сам говорит, попытался его утешить царевич.

 – С чего ты взял, что я волнуюсь? – вскинул брови волшебник. – Я не волнуюсь. Я В ПАНИКЕ!!! Я чувствую нутром, инстн… истн… интст… интуицией, что тут что–то не так!!! И я даже знаю, что! Этот твой малахольный Геночка заманил нас в ловушку!!!

 – Но зачем ему это надо? – пожал плечами Иван. – Он видел нас в первый и последний раз! Если только ты не хочешь сказать, что между вами и ними, черными и белыми магами, существует такая вражда, что…

 – Ну, существует, – признал Агафон. – Но не такая! Я не знаю, зачем он это сделал. И от этого мне еще хуже.

 – А по–моему, Агафон, ты просто очень впечатлительный человек, ты с непривычки переутомился в пути, и поэтому тебе мерещатся всякие ужасы.

 – Спасибо. Мог бы не говорить этого слова, – мрачно покосился на него чародей.

 – Какого слова? – не понял Иван.

 – Этого. На «у».

 – Ужасы?

 – ДА!!!

 – Ну, Агафон, милый, потерпи еще немножко. Ведь осталось всего ничего – какие–нибудь четыре с небольшим часа – и мы будем на поверхности, под солнышком, или под дождиком, или просто под замечательным, добрым ласковым серым пасмурным небом…

 Нет, расслабляться нельзя, понял царевич, и уже более твердо скомандовал:

 – Ладно, все. Отдохнули – и пора в путь. Каждая лишняя минута, проведенная тобой в этой луже, соответственно удлиняет наше здесь пребывание. Понял?

 – Понял, – чародей мгновенно подскочил и бросился подбирать свою поклажу. – В путь.

 Но продолжил он путь не раньше, чем украдкой вынул что–то из мешка и переложил себе в карман штанов.

 Они прошли еще несколько десятков метров, когда бреньканье музыки в кукле и световые вспышки стали слабеть.

 – Мне показалось, или… – встревожено спросил Иван.

 – Нет. У нее кончается магический заряд, – с видом знатока пояснил Агафон.

 – И что?..

 – Надо ее ненадолго выключить, минут на пять, чтобы она сама собой подзарядилась, и продолжим.

 – А это время мы будем сидеть в темноте? – уточнил Иванушка.

 – Да, – ответил маг и улыбнулся как человек, который учился улыбаться по учебнику.

 Переведенному с английского на русский слепоглухонемым китайцем.

 При помощи немецко–украинского словаря.

 Несмотря на почти овеществленное чувство страха, висевшее, казалось, во влажном спертом воздухе и обволакивавшее их с ног до головы, пять минут темноты прошли без приключений.

 Через пять минут Агафон дрожащими пальцами снова надавил три раза на колпачок куклы, и ее возобновившиеся с прежней силой звяканье и мигание были встречены путниками как райская музыка в полуденном саду.

 – Ну, вот, – скрывая, что ему хотелось сказать на самом деле, проговорил Агафон. – Я же говорил. Все будет хорошо.

 – И к тому же дорога пошла наверх, тебе не кажется?

 – Кажется. И стало не так сыро.

 – Да.

 Впереди стены и потолок хода сужались, грозя встретиться где–нибудь в недалеком будущем, но метров через десять передумали, и снова круто разбежались – потолок взмыл вверх, стены шарахнулись от них так, что они почувствовали себя как в огромном каменном зале без конца и без края, потому что и конец, и край его терялись где–то в непроглядной тьме.

 Иванушке на начинающий поеживаться от непривычных ощущений ум пришло новое слово – «агорафобия».

 Через несколько шагов кукла печально дзенькнула и прекратила подавать признаки жизни.

 Но приятели даже не успели толком испугаться, потому что со стороны только что оставленного ими позади коридора зазвучало сначала астматическое свистящее дыхание с хрипом вперемежку, потом затопали тяжелые торопливые шаги и, наконец, показался рваный, пляшущий как гигантский светлячок на «экстази», огонь.

 Нервы Агафона не выдержали, и он с душераздирающим воплем швырнул что–то, по звуку железное и круглое, в надвигающийся ужас, потом кинулся на Иванушку и повалил его на пол, вжав его и себя лицом в камень.

 Пол был сухой и гладкий, отметил царевич.

 Больше полезных наблюдений ему сделать не удавалось, и он уже хотел вывернуться из крепких объятий волшебника и выяснить, что за неизвестное чудище там на них надвигалось, как вдруг…

 – Эй… вы… где?.. – раздался сиплый, задыхающийся голос с той стороны, откуда приближалась опасность.

 Иван быстро осуществил свое намерение и, вскакивая на ноги, успел выхватил меч.

 Яркий свет ослепил его, и он невольно закрылся свободной рукой, не опуская все же оружия.

 – Кто там? – как можно более сурово крикнул он. – Руки вверх!

 – Вы здесь? – узнал он голос деда Зимаря. – Вы живы?

 Начало было обнадеживающим.

 – Вы тут что–то обронили, – и едва успевшему подняться с пола Агафону дед сунул прямо в несопротивляющуюся руку нечто зеленоватое и яйцеобразное.

 – Брось это!!! – взревел чародей и мгновенно сам последовал своему совету, зашвырнув непонятный предмет за спину Зимарю. – Ложись!!!

 – Да сам ложись, касатик, – сердито отмахнулся от него дед. – Мало того… что я за вами столько пути пробежал… чуть не помер… так я еще…

 И тут у него за спиной, прямо в пройденном ими недавно коридоре, грохнул взрыв.

 Стены, наконец–то, встретились с потолком.

 На полу.

 Быстро, насколько смог, Иван поднялся с пола, куда их, не спрашивая разрешения, уложила взрывная волна, схватил факел и осветил то место, где еще несколько секунд назад стена зияла чернотой проема.

 Теперь этот провал сверху донизу был засыпан битым камнем.

 Хода назад больше не существовало.

 Ну, и что, сказал себе Иванушка.

 Подумаешь, сказал себе Иванушка.

 Здесь наверняка есть как минимум еще один проход, сказал себе Иванушка.

 Нужно просто походить вокруг и найти его.

 Бескрайних подземных залов не бывает на свете.

 Ведь так?..

 А в это время Агафон, на мгновение задумавшись над дилеммой, кричать ли ему и метаться бесцельно от ужаса, или целенаправленно наорать на старика, из–за которого и произошли все эти землетрясения, камнепады и заваливания единственных выходов, выбрал последнее.

 Когда кричишь на кого–то, не так страшно самому.

 Но вдоволь покричать ему не дал царевич.

 – Смотрите, смотрите! – восхищенно воскликнул он. – Какая красота!

 – Какая еще красота? – недовольный, что его оторвали от важного дела, повернулся к Ивану маг. – Где?

 – Вон там! – Иванушка отбежал на несколько метров, вытянул руку с факелом на длинной палке и посветил вокруг. – Поглядите–ка!

 – Гд… ели–метели! – воскликнул старик.

 – И верно, красота! – восхищенно поддержал его волшебник. – Откуда они здесь?

 Куда ни кинь взгляд, их окружали каменные скульптуры – мужчин, женщин, детей, лошадей, собак… Выполненные с величайшим искусством и подробностями, они казались живыми, только и поджидающими момента, чтобы сорваться с места, побежать…

 Закричать, взывая о помощи, призывая спасение и защиту, понял Иван, когда вгляделся в их неподвижные каменные лица.

 – Ели–метели… – тоскливо повторил дед Зимарь и ухватился за голову. – Ели–метели…

 – Что? – повернулся к нему Иванушка. – Дедушка, вы что–то про это знаете? Откуда? Откуда вы здесь взялись?

 – Это пещера каменного скорпиона, – шепотом проговорил Зимарь, но, казалось, каждый звук набатом прокатывался по подземелью. – Один удар его ядовитого хвоста превращает все живое в камень. Я спешил, чтобы предупредить вас…

 – Скорпиона???!!! – подскочил Агафон, как уже ужаленный. – Иван!!! Гаси факел!!! Гаси факел, тебе говорят!!! Он сейчас прибежит на свет!!!

 Но, опережая поспешные действия Иванушки, Зимарь успокоил их:

 – Он слепой. Он идет на звук шагов. В смысле, не на сам звук, а на сотрясение земли.

 – То есть, пока мы стоим на месте?…

 – Он нас не найдет, – устало подтвердил старик.

 – Замечательно! – истерично захохотал волшебник. – Прекрасно! Мы в полной безопасности! Наконец–то! Все, что нам нужно делать – это стоять тут, пока не превратимся в сталактиты!

 – Сталагмиты, – поправил его Иван.

 – Сталактаты? – предположил Зимарь. – Или сталагматы?

 – Сталагнаты…

 В глубине темноты послышались шаркающие, царапающие гладкий камень пола шаги нескольких пар нечеловеческих ног и жесткий шорох – как будто по камню волокли ковер из проволочных щеток.

 – Стойте смирно!!! – взвыл маг.

 Все застыли на тех местах, где стояли: дед Зимарь почти у самой стены, рядом с ним, в нескольких шагах – Агафон, и подальше от основной группы, метрах в семи – лукоморец.

 Шаги приближались не торопясь.

 – Не спешит, кабуча, – с ненавистью процедил сквозь зубы чародей. – Знает, что никуда не денемся.

 – Не в этом дело, – прошипел в ответ Зимарь. – Он просто не очень быстро передвигается. Быстро бегущего человека не догонит.

 – Точно? – обрадовался Иван. – Так убежим от него!

 – Ты, мил друг, кого сейчас имел ввиду? – невинно поинтересовался Зимарь.

 – Ох, извините, дедушка… – хлопнул себя по лбу царевич. Как он смутился, было видно даже в темноте.

 – И, к тому же, куда ты в темноте бежать собрался? – не упустил возможности подколоть его Агафон. – Ему в… на… ну, чем он там грызет всех?

 – Кстати, дедушка, если вы так про него много знаете, может, вы знаете, есть ли здесь выход, и где он?

 – Выход есть, – кивнул дед. – Раньше местные здесь на ярмарки в соседнее княжество ездили, дорогу сокращали, пока это страхолюдище тут не завелось. Сначала оно редко появлялось, а потом ему как понравилось здесь – все чаще и чаще, пока насовсем не осталось…

 – Сколько оно тут народу погубило–то… – вздохнул Иван.

 – Еще троих не хватает, – угрюмо подсчитал волшебник.

 – А откуда вы все это знаете? И что мы сюда пойдем?

 – Боярин Геннадий сказал, что он вас сюда направил. И про скорпиона рассказал он же.

 – Ох, чует моя душа – это опять рук дело этой сумасшедшей семейки! – прорычал Агафон. – Ох, дайте мне только отсюда выбраться!..

 – А зачем же он нас–то сюда отправил, если про скорпиона знал? – не прекращал недоумевать Иван.

 – Да он, пентюх лопуховский, решил, что…

 Договорить дед Зимарь не успел.

 Из стены тьмы в их круге света без предупреждения, неожиданно появилась массивная черная клешня, за ней – узкая морда с соцветием абсолютно белых и прозрачных глаз, а за ними – все тяжелое, покрытое каменными пластинами тело твари, больше смахивающее на большую пузатую лодку. Под ним, медленно переступая, двигались короткие толстые ноги, похожие на слоновьи, только с когтями. Жесткая, как проволока, щетина на животе волочилась по гладкому полу, издавая едва слышный скрипучий шорох.

 И надо всем этим нависал гильотиной, покачиваясь при каждом шаге существа, загнутый к голове хвост с белым светящимся шипом, на котором каплей повисла мутная маслянистая, играющая при свете огня жидкость.

 Яд.

 – Везет тебе, мил человек, – вздохнул дед Зимарь по адресу Агафона.

 – Как утопленнику, что ли? – неприязненно покосился чародей на него.

 – Да при чем тут… Ты улететь от него можешь, не то что мы, горемыки.

 – Да? – эта мысль, казалось, не приходила магу в голову.

 Он экспериментально помахал руками, попружинил коленями, предусмотрительно не подпрыгивая, хотя очень хотелось, и остановился.

 – Нет. Кажется, не могу, – неохотно признался он.

 – Но ведь там, в лесу, ты летал, хотя даже не знал об этом! – поддержал старика Иван.

 – Ну, и что. Там летал. А тут – не могу. Темно. И места мало, – вызывающе соврал Агафон, но никто его не стал уличать.

 Если все пойдет так, как шло сейчас, самое большее – через несколько часов это будет безразлично.

 Скорпион потоптался около Ивана, повернулся и пошел к магу.

 – А… послушайте… может, я его заклинанием шибану? – нервно комкая в задрожавших вдруг руках край мешка, предложил Агафон.

 – НЕТ!!! – в один голос вскричали царевич и дед Зимарь так, что даже скорпион остановился.

 И, уже поспокойнее, старик добавил:

 – Тут темно. И места мало. И вообще, мил человек, не копьем врага побивают, а умом. Тут хитрость нужна, коли не хотим помереть все в этом подвале каменном.

 – Да как же его перехитришь! – отчаянно воскликнул Иванушка, на хитрости и в лучшие–то времена не шибко гораздый. – Он же животное! Каменное причем!

 – Так кого еще и перехитришь, как не безмозглого каменного таракана, – с усмешкою, как непонятливому ребенку, сказал старик. – Тут поразмыслить надоть.

 – Ну, надоть – так надоть, – передразнил его Агафон. – Давайте мыслить.

 – Давайте, – согласился Иван. – Вот, к примеру, чего он может бояться?

 – Камнедробилки? – предположил маг.

 – Мороза?

 – Почему мороза?

 – От свирепого мороза, бывало, камни трескаются.

 Все посмотрели на волшебника.

 – Где ж я вам возьму такой мороз? – развел он руками, и тут же добавил: – Да и от такого мороза мы сами тут потрескаемся. Не подходит.

 – Ну… тогда… змеи? – предположил Иван.

 – Какой… змеи… – даже в мерцающем свете факела в нескольких метрах от него было видно, как чародей побледнел. В смысле, еще больше.

 – Каменой, наверное? Раз он сам каменный. Скорпионы змей боятся. Я это читал где–то.

 – Нам для полного счастья, Иван–царевич, только каменной змеи здесь не хватает, – угрюмо усмехнувшись, согласился с ним старик.

 – М–да… Похоже, напугать его не получится… – вздохнул Иванушка.

 – А убежать? – снова вспыхнул надеждой волшебник.

 – Как? Куда? – повел перед темнотой для убедительности рукой царевич. – Ты только побежишь – он тебя догонит – и все! Ну, или не тебя. Дедушку. Так какая разница?

 «Большая», – подумал Агафон, но вслух промолчал.

 – Если ты побежишь, Иван–царевич, – медленно начал говорить дед Зимарь, – если ты очень быстро побежишь, то он побежит за тобой. На шум шагов. Но когда ты остановишься, он тебя снова потеряет. Как сейчас нас. Вон, стоит – словно истукан, ни спышит, ни дышит. И тогда может побежать Агафон–волшебник.

 – Чтобы он ко мне побежал! – обвиняющее упер руки в боки маг.

 – Ну, да, – вдруг озарило Иванушку. – Только ты чуть в сторону побежишь. А потом – дедушка. Сколько может. Мы, чтобы он промеж нас носился туда–сюда, должны бежать треугольником. Я – вершина, ты – правый угол, дедушка – левый.

 – Тебе, вершина, с факелом чего бы не бежать!

 – А у тебя есть кукла, – тут же придумал выход Иван. – Она уже отдохнула – пусть посветит!

 – А у деда?

 – А за меня не беспокойтесь, сынки. Старое полено в огне не горит, в воде не тонет. Я в темноте хорошо вижу, вашего света хватит.

 – Ну, ладно, – недовольно согласился Агафон. Он был готов привести десятки, если не сотни возражений, разбить план Ивана и Зимаря в пух и прах, доказать им тридцатью пятью способами, что их задумка обречена на провал… Если бы мог предложить что–то другое. Но его худо–бедно магическая душа чуяла, что если этот план не сработает, то не сработает никакой. И он подчинился, хотя все его чувства не то, что кричали – вопили, моля его не сходить с места.

 – Ну, хорошо, треугольник, квадрат, параллелепипед… – все же проворчал он. – А бежать–то куда?

 – Вверх, – подсказал дед. – Все время вверх. Там – выход из пещеры, так сказал боярин Геннадий. Узкий, и скорпион в него не проходит.

 – Боярин Геннадий, боярин Геннадий… – сквозь зубы прошипел Агафон. – Если я отсюда выберусь, боярин Геннадий, ты – покойник.

 – Думай лучше о хорошем, – мягко попенял ему дед.

 – Что я и делаю, – осклабился Агафон. – Боярин хренов.

 – Боярин Хренов живет от них к северу, а они – Парадоксовы, Агафонушка, – заботливо уточнил дед.

 – Да ну вас всех с этими чокнутыми гностиками, – сердито отмахнулся чародей, выудил на ощупь из мешка с магическими предметами куклу и нащупал ее колпачок. – Ну, что, вершина, побежали?

 И Иван, мысленно попрощавшись с Серафимой на тот случай, если он не успеет это сделать позже, побежал.

 Неяркий свет факела слишком поздно выхватывал из темноты застывшие навсегда фигуры людей и животных, и ему приходилось метаться из стороны в сторону, обегая их, все это время спиной ощущая приближение каменной твари, сопровождаемое грохотом падающих и разбивающихся на куски о гранитный пол фигур.

 Мысль о том, что еще несколько лет назад это были живые люди, чьи–то милые и дорогие, как бичом хлестнула Ивана, он сморщился, как от сильной боли, отвлекся, не заметил кусок давно разбитой скульптуры на полу и растянулся во весь рост, не выпустив все же факела из судорожно сжатого кулака.

 Это спасло ему жизнь.

 Скорпион уже почти настиг назойливый топот, оставался еще один, последний шаг и укол, как вдруг убегающее существо загрохотало в последний раз, спутывая, сбивая, смазывая все его ощущения, и исчезло.

 В недоумении стоял он и прислушивался всеми своими щетинками – сотрясения пола прекратились.

 Прекратились здесь, но, кажется, появились в другом месте?

 Скорпион не стал раздумывать, как его жертва переместилась туда, и была ли это та же самая, или еще одна – каменные мозги, что бы ни говорили электронщики, не слишком приспособлены не только для умозаключений, но и для счета.

 И поэтому скорпион просто побежал туда, к движущемуся источнику вибраций, снова так раздражающе щекотавших его живот.

 Чтобы прекратить их.

 Прекратить навсегда.

 Но – что за день чудес! – за несколько шагов до цели вибрации остановились снова.

 И снова возникли – и снова в другом месте!..

 А потом опять то же самое!..

 Как бы ни выглядело это в слепых глазах подземного чудовища, в ослепленных безумными вспышками разноцветного света куклы и желто–белым пронзительным светом факела глазах людей это представлялось какими–то нелепыми бесконечными самоубийственными салочками.

 Агафон и дед Зимарь постоянно спрашивали идущего впереди Ивана, не видно ли там выхода, но, раз за разом, ничего утешительного тот им сказать не мог, и они уже начинали думать, что все пять часов, о которых им говорил младший Парадоксов, дорога вела по этому каменному залу, превращенному теперь в склеп.

 Где свободно могло обыскаться место еще для трех надгробных памятников самим себе.

 Перебежка за перебежкой люди поднимались вверх, но левый угол треугольника медленно превращался в его направленную вниз вершину – дед Зимарь отставал.

 Иванушка опасался, что так и могло случиться, но всю величину расстояния между стариком и ими с Агафоном он ощутил только тогда, когда, наконец, увидел перед собой черный на черном провал выхода. В него, наверное, могла едва–едва протиснуться лошадь с телегой, но скорпиону ход туда был закрыт.

 От счастья у лукоморца если и не выросли крылья, то включилось второе дыхание, и он с неописуемым восторгом и торжеством услышал за спиной грохот и скрежет мертвого камня о живой, когда вбежал под долгожданные низкие своды коридора.

 Теперь можно было подумать и о том, как помочь друзьям.

 И он стал подбирать с пола камни – простые, не куски мертвых людей – и швырять их чудовищу в черную морду, не забывая притопывать и подпрыгивать.

 Скорпион метался у узкого прохода то взад, то вперед, и заходился не столько от ярости – он вряд ли знал, что это такое – сколько от конфликтующих сигналов.

 Сильнейшие, оглушительные вибрации исходили из источника такого близкого и такого недоступного – и одновременно откуда–то сбоку и сзади. Но стоило ему отбежать назад, позади вибрации прекращались, а впереди бесновались и неистовствовали еще больше, отчего его мешочек с ядом в кончике хвоста просто распирало, и едкая маслянистая жидкость с жала разве что не брызгала струей.