Текст книги "И СТАЛИ ОНИ ЖИТЬ–ПОЖИВАТЬ"
Автор книги: Светлана Багдерина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 42 (всего у книги 73 страниц)
Стена растворилась, образовался ход со сводом почти вровень с головой шептала.
– Прошу, – сделал галантный жест щупальцем продавец и вновь бесстрастно уставился на человека ростом под два метра.
Тот злобно зыркнул на него, проскрежетал зубами, но просить сделать тоннель повыше не стал, лишь рывком запахнул плащ, и согнувшись в три погибели, смешно, по–утиному, заковылял вперед. Шептало, затрепетав всеми щупальцами, что выражало у них крайнюю степень презрения, последовал за ним в паре человеческих шагов.
За его спиной ход закрылся, как будто его и не было.
Если бы Конро был человеком, он бы сейчас выдохнул.
А так он просто отнял руку от своего рта и, недоверчиво качая головой и возбужденно бормоча что–то возмущенно–гневное себе под нос, торопливо двинулся к опустевшему прилавку с мешком секретных разработок подземной лаборатории шептал.
Он быстро высыпал камни обратно на прилавок и окинул их цепким оценивающим взглядом.
Размер.
Плотность.
Вес.
Ничего сложного.
Демон развязал свой мешок, отщипнул от золотого куба кусочек, помял его в руках, покатал между ладоней и придирчиво рассмотрел результат своих манипуляций: получилось похоже.
Через пять минут семь золотых шариков размером с небольшое яблоко лежали в аккуратно завязанном мешке шептала на прилавке – всё как было, шершень зуба не подточит – а семь стихий перекочевали в припасенный для покупки мешочек Конро.
Вдалеке, в глубине скалы, послышался шум приближающихся с тяжелой ношей людей.
Конро бросился к той стене, откуда пришел, резко затормозил, вернулся, подхватил свой мешок с кубиками и кинулся назад.
Едва он успел скрыться в стене на безопасное расстояние – чтобы его не было заметно изнутри, если шепталу захочется вдруг обозреть окрестности за ее пределами – как дальняя стена пещеры раскололась, и караван носильщиков, кряхтя и пыхтя, ввалился во владения шептал.
Если бы демон был человеком, он бы присвистнул.
Хорошо, что демоны не умеют свистеть.
Затаившись, он наблюдал, как через проход в пещеру затаскивались бесчисленные, нежно позвякивающие при каждом движении носильщиков, мешки. Мысленно прикинув их вес, объем и количество, Конро подсчитал, что каждый камень стихии опустошил казну царя Костей на шесть кубов золота. Любому из горных демонов он обошелся бы в три раза дешевле [59].
Когда содержимое последнего мешка было вывалено на пол, пещера напоминала сказочную обитель из какой–нибудь шатт–аль–шейхской сказки. Монеты, слитки, посуда, украшения, корны, оружие, статуэтки, а местами и целые статуи усыпали ее пол толстым звонким холодным ковром, и эмиссар Костея вместе с офицером, отдав команду носильщикам – бесстрастным рослым людям в незнакомых черных мундирах, боязливо–благоговейно прижались к стене, не решаясь касанием своих ног осквернить его.
Шептало произвел те же подсчеты, что и Конро и, похоже, получил точно такой же результат, потому что потек, затрепетал всем телом, не в силах скрыть радость, и положил мешочек с прилавка прямо в руки покупателя.
– Пользуйтесь… на здоровье… Если у царя Костея возникнет необходимость… обращайтесь еще… Желаю успехов…
– Вам того же, – угрюмо кивнул посланник Костея, только сейчас начиная осознавать, во сколько же обошлись царю эти сомнительные игрушки. – Нам пора.
Шептало задрожал, пойдя рябью по всей поверхности, и скрылся в стене, оставив за спиной людей в немом изумлении, плавно, но быстро переходящем в весьма качественно озвученный ужас.
Когда громкость и замысловатость проклятий достигла, казалось, своего пика и стала сопровождаться беззвучным стуком двух пар ободранных в кровь кулаков в каменную толщу – пятнадцать носильщиков проявили редкостную невозмутимость и в этой ситуации – из того же самого места, в котором пропал, снова появился шептало, притронулся щупальцем к стене, и та разошлась, образуя тоннельчик со сводами, едва доходящими задохнувшимся от негодования людям до пояса.
– Идите… за мной… – проговорил свистящим шепотом шептало и снова задрожал и пошел рябью. – Я… пошутил… Правда, смешно?.. Ха… ха… ха…
– …И они собираются использовать все это на моей стране?! – возмущенно прервал рассказ демона Иван, в возбуждении соскочив со своего каменно сиденья–куба.
– Да, – спокойно кивнул Конро.
– На нашей армии?! Еще и это, в довершении всего!?.. Мало на нашу голову было одного колдуна… Извини, Агафон, я это не про тебя, – обернулся он, спиной почувствовав оскорбленный взгляд друга.
– Успокойся, Иван, – положил ему на плечо каменную ладонь молодой демон, и Иван под весом такого аргумента был вынужден остановиться и присесть.
– Хорошо, я спокоен, – вынужденно соврал он. – Что от этого изменилось?
Рука демона потянулась в мешок с нерастраченным золотом и вынырнула, выудив кожаный мешочек, завязанный проволокой.
– Изменилось многое, – ровным голосом продолжил он. – Например, теперь я могу закончить свой рассказ и показать вам это.
– Что это?.. Ты всё–таки купил?.. – нетерпеливо вытянули шеи люди, и демон снисходительно улыбнулся.
– Ну, вот. Опять вы…
– Извини, пожалуйста, Конро, но я и раньше сидел тут, как на иголках, а теперь меня просто тащит домой! – смущенно пожаловался Иванушка.
– Я тебя понимаю, и поэтому больше тянуть не буду, – спокойно кивнул Конро и осторожно высыпал содержимое мешка на постель ловко подвинувшегося деда. – Вот они.
– Что?..
– Как?..
– Почему они такие крупные, Коник?
– Это и есть заказ вашего царя Костея, – пояснил демон.
– Ты украл его?!.. – восхищенно выдохнул Иван, и рука его непроизвольно потянулась к идеально круглым, матово поблескивающим в свете нефтяного светильника на стене, пестрым камням [60].
– Если тебе не нравится слово «украл», назови это «приобрел со скидкой», – скромно ответил Конро. – В конце концов, они получили за них некоторое количество золота. И по меркам людей, совсем немалое.
– Нам их можно потрогать? – рука царевича нерешительно зависла над камнями в нескольких сантиметрах.
– Да, конечно, – кивнул Туалатин. – Вам ведь придется использовать их в сражении, не забывайте.
– Да… – рассеяно подтвердил Иванушка, с любопытством и непониманием вертя в руках зеленый с тонкими розовыми прожилками шар. – Интересно… Чудо–то какое… С виду камень как камень… Глядя на него, совсем не скажешь, что в нем скрыта сила, способная…
И он вопросительно взглянул на молодого демона.
– Вот–вот. Я тоже только что хотел поинтересоваться, – потянулся за другим камнем Агафон. – Ты хорошо запомнил, какой из них какой, Конро?
– Какой из них какой? – отчего–то переспросил внук Туалатина, хоть прекрасно расслышал и понял вопрос и с первого раза.
– Да, – подтвердил дед Зимарь, потрепал вихрастую голову страуса эмо и тоже потянулся за камнем. – Вот, например, этот, черно–белый, как кошка. Какое это бедствие?
Конро посмотрел на предъявленный ему к опознанию камень, потом на остальные, потом на своего деда и, не найдя нигде ни подсказки, ни совета, наконец неохотно признался:
– Не знаю. Я не видел, какие камни шептало показывал посланнику Костея, когда называл стихии. А мы, Старый Народ, таких раньше никогда не встречали. Да и какая разница, если разобраться?..
– Большая? – предположил дед Зимарь.
– Наверное, вы правы, дедушка, – помолчав, со вздохом согласился Конро и пожал плечами: – Но я все равно не знаю. И возможности узнать у нас нет. Поэтому, придется вам полагаться на удачу и быть довольными тем, что они в руках у вас, а не у Костея.
Люди задумались над его словами и нехотя признали их правоту.
Похоже, сюрприз будет ожидать не только армию царства Костей, но и полководца, применяющего подарок демонов, усмехнулся Иванушка и бережно начал складывать камни обратно в мешок.
– Спасибо вам, дедушка Туалатин, Конро, – проговорил он, когда закончил и тщательно замотал мешочек проволокой. – Я уверен, что мы еще не раз вспомним вас добрым словом за ваш подарок. Постараемся использовать его как надо.
– А, кстати, как надо–то? – встрепенулся чародей.
– Очень просто, – успокоил его Туалатин. – Кидай подальше – и всё. Стихия понесется в сторону врага сразу же, как только камень ударится о землю.
Агафон замолк, наморщил лоб, переваривая полученную инструкцию и, наконец, расслабился, усмехнулся и кивнул:
– Я думаю, мы справимся.
– Справимся, справимся, – закивал дед Зимарь и глянул на Ивана.
– Хорошо. Тогда вылетаем прямо сейчас, – сурово объявил тот. – Будем лететь день и ночь без остановок.
– Так ведь дождь собирается, – жалобно прошуршал Масдай из своего уютного – сухого и прохладного – угла за кроватью Туалатина. – У меня все кисточки с вечера ноют, спасу нет, словно моль погрызла…
– И надолго? – встревожился Иванушка.
– Да уж одним днем не обойдется, – неохотно признался ковер.
– Скоро начнется? – нахмурился дед Зимарь.
– Скорее, чем хотелось бы, – буркнул Масдай, предчувствуя уже следующий поворот сюжета.
И не ошибся.
– Тогда надо спешить, – решительно сделал шаг к их верному транспортному средству царевич. – До начала должны проскочить, а там мы будем уже далеко, и он нас не достанет. Не должен, по крайней мере… Наверное…
– Так не проскочим же, Иван–царевич, как пить дать, не проскочим!.. – взмолился Масдай.
– Слушай, Иван, может, и впрямь переждать?.. – покосился на друга специалист по волшебным наукам.
– Теоретически, вероятность того, что вы проскочите, составляет всего… – задумчиво начал было Конро, но лукоморец остался глух к голосу опыта, разума и просто сомнения.
– Должны, – непреклонно пресек он бунт воздушного судна, его команды и его группы поддержки и, не вступая более в дискуссии, заторопился со сборами.
Теорию вероятности, безотносительности желаемого к действительному и скорость намокания ковра до критической точки потери летучести скоро пришлось изучать скрежещущему зубами, но бессильному что–либо исправить царевичу на собственном опыте.
Они вылетели через десять минут после волевого решения Иванушки, когда тучи, замазывающие горизонт серой краской далекого ливня были еще почти не видны, и всем показалось, что они даже могут еще успеть обогнать дождевой фронт, если поспешат, но вмешался непредвиденный ветер. Он подхватил толстые неуклюжие тучи, груженые тоннами воды, и стал толкать их в пухлые свинцовые спины, чтобы они не задерживались долго на одном месте, а поторапливались на северо–восток, в степи, где дождя не было уже несколько недель и пора было напомнить о себе.
Масдай старался и спешил, что было сил, но ветер оказался проворней, и через пять часов после того, как из виду пропали Красные горы, страна атланов и Атланик–Сити в частности, легкие пальцы дождя впервые нежно коснулись воздушных путешественников.
– Масдай, миленький, а еще быстрее ты лететь можешь? – распластавшись по ковру рядом с друзьями, просительно прошептал Иван в густой пыльный ворс.
– Я–то могу, – раздраженно ответил ковер, вздрагивая от точечных, осторожных пока ударов редких капель – предвестников тяжело ворочавшегося у них за спиной хмурого ливня. – Только вы и так на мне едва держитесь, а если я еще прибавлю, вас сбросит встречным потоком воздушных масс, если вы понимаете, о чем я веду речь.
– А, может, не сбросит? – предположил дед Зимарь и пополз к переднему краю ковра, прижимая одной рукой к себе их небогатые пожитки. – Мы за передний твой краешек ухватимся, и подержимся, Масдаюшка–батюшка. А ты уж поднажми, касатик, а?
– Надо попробовать, – не раздумывая, согласился Иванушка, и последовал примеру старика. – Агафон, подтягивайся к нам!
– Вы же мне всю центровку нарушите!.. – испуганно воскликнул ковер.
– А ты поднажми, поднажми, – ласково посоветовал дед и ухватился покрепче.
– Мы готовы! – бодро отрапортовал Агафон, которому промокнуть хотелось еще меньше, чем Масдаю.
– Ну, держитесь, пассажиры, – прокряхтел старый ковер, и ветер засвистел у них в ушах, весело унося в дождь плохо закрепленные предметы вроде шапок.
Дождь, словно спохватившись, что его законная добыча уходит от него, припустил сильнее. Порывы ветра то и дело окатывали воздушных путешественников ледяной водой как из душа – тем оставалось только вздрагивать и прикидывать, сколько литров на квадратный метр Масдая должны попасть прежде, чем тот потеряет свою летучесть, и не случится ли это слишком внезапно. Сюрпризы определенного сорта на высоте тридцати метров, мягко говоря, не приветствовались.
– Как ты, Масдай? – тревожно прокричал Иван, чувствуя, что по давно промокшим спине его и бокам вода начинает стекать на ковер. – Может, сядем?
– Куда, на воду? – волшебник повернул хмурое злое лицо к другу и ткнул пальцем вниз, на землю.
Вернее, на то место, где по всем правилам лженауки физики еще полчаса назад должна была быть земля. Сейчас на ее месте неслись и крутились, играя мокрым мусором, потоки грязной воды, покрытой ноздреватой желтой пеной.
– Похоже, река разлилась! – обеспокоено проговорил дед Зимарь, выглядывая из–за края ковра. – В горах, видать, этой воды на землю вылилось – море наполнить можно!
– Еще немного жидкости, и у меня станут расти жабры и начнется морская болезнь!.. – простонал Агафон и прижался мокрой щекой к медленно намокающему ковру.
– Не в–волнуйтесь… П–пока д–держусь… – просипел простужено Масдай. – Вс–сё х–хорош–шо…
Но, наперекор словам Масдая, всё было далеко не хорошо.
Иванушка с замирание сердца вдруг почувствовал, даже не заглядывая через край, что они начали медленно снижаться, одновременно теряя скорость.
Масдай внезапно чуть не ушел в пике, но спустя мгновение, словно придя в себя от панических воплей трех глоток, вздрогнул, выровнялся и даже снова стал неторопливо набирать высоту. Но, как всё хорошее, долго это не продолжалось.
– А, по–моему, мы падаем, – громким, нервно срывающимся голосом высказал всеобщее мнение Агафон после очередного резкого снижения, и с удвоенной силой вцепился в постепенно намокающий край ковра. – Интересно, мы разобьемся, или утонем? Река, кажется, всё еще под нами… Послушай, ковер, или она действительно превратилась в море, или мы летим вдоль нее, а не поперек!.. Немедленно сверни, слышишь!..
– Ничего, не слушай его, трусоватого, Масдаюшка. Мы еще полетаем, попорхаем, серых пташек попугаем, – успокаивающе пропел в Масдая дед Зимарь, не поднимая головы.
– По… пугаем… – хрипя и отфыркиваясь, согласился ковер и потерял еще два метра высоты.
Агафон на «трусоватого» не отреагировал никак.
Наверное, не расслышал.
– Масдай, садись лучше! – попросил Иван, но ковер только замычал в ответ что–то неразборчивое и отчаянное. – Садись сразу же, как река кончится! И извини меня, пожалуйста, я очень сожалею, что не послушался тебя! Я был неправ!..
– А мы так тебе сразу и говорили, между прочим, – пробурчал маг, безуспешно пытаясь вытереть мокрое лицо о мокрый рукав.
– Прав… неправ… – хлюпнул ковер, вздрогнул всей площадью и полого заскользил вниз. – Не могу больше…
– Держитесь крепче!.. – простонал чародей и зарылся лбом в длинный сырой ворс.
– Река кончилась!.. – радостно завопил Иванушка, выглянув за борт.
– И дождь кончается!!!.. – восторженно продолжил старик. – Я чувствую!!!.. Ветер стих!..
– И я чувствую!..
– Ха! Мы его обогнали!..
– А толку–то?.. – меланхолично заметил Масдай, с влажным шелестом приземляясь на пожухлую степную траву, до которой дождь сегодня так и не дошел.
– Ничего, наш специалист по волшебным наукам что–нибудь придумает, и тебя мигом высушит! – сделал попытку подбодрить Масдая дед Зимарь, но привело это только к тому, что замерший уже было без сил ковер подпрыгнул, взвился в воздух как подожженный, но через мгновение шмякнулся на землю с трехметровой высоты.
Люди и багаж посыпались в пыль, как горох.
– Т–твое… недоверие к м–моим силам… не может м–меня… не обижать… – мотая головой и отплевываясь, с третьей попытки поднялся на четвереньки контуженый маг.
– С чего ты решил, что это недоверие? – мрачно прошелестел Масдай.
– Мне показалось… – недоуменно замер в положении «низкий старт» Агафон.
– Ты ошибся…
– Извини.
– …это не недоверие, это самое настоящее неверие.
– Да я!..
– …хоть одно заклинание довел до ума? – брюзгливо закончил за него ковер.
Он промок, вывалялся в грязи, оказался в чистом поле почти без единого шанса высохнуть, пока не наступит лето, к нему, как к самому безответному члену экспедиции, угрожали – и это за все его старания помочь этим бестолковым людям! – применить магию… Вряд ли что–то из вышеперечисленного могло помочь вывести его из сезонной депрессии, всегда настигавшей шатт–аль–шейхский летающий ковер ближе к зиме в таком климате. А если у старого Масдая было плохое настроение, он делал всё от него зависящее, чтобы окружающие об этом пожалели.
Сейчас под горячую руку [61] попался Агафон.
– Да!.. Нет. Не знаю… Наверное, да… – растерянный чародей оставил попытки принять вертикальное положение и рассеяно опустился на землю. – Ну, хоть одно–то… По теории вероятности, из всех заклинаний, которые я творил за все годы учебы, хоть одно–то должно было сработать так, как было положено!.. Скорее всего. Я так думаю… то есть, надеюсь…
– А я думаю, что надо нам всё равно сушиться как–то. Мокрой лягушей много не навоюешь, – рассудительно заметил дед Зимарь, чихнул и поёжился.
– Я бы попробовал развести костер, – нерешительно проговорил Иван, – но кроме травы кругом ничего горючего нет…
– Костер разведу я, – уверенно заявил специалист по волшебным наукам, отряхнув комплекс неполноценности, переживания и обиды вместе с налипшей на мокрую куртку сухой травой и поднялся на ноги. – Заклинание огня – это просто…
– Подожди, подожди! – мгновенно подскочил и старик. – Мы сейчас отойдем подальше!..
– …и меня отнесем! – обеспокоено подсказал Масдай.
– Да вы не беспокойтесь, – умиротворяющее замахал на них руками Иванушка. – Это совсем не страшно! Агафон уже пробовал это заклинание, и огонь у него получился хоть куда!
– Вот именно, хоть куда, – ворчливо подтвердил ковер. – Промокнуть и сгореть в один вечер – такого еще в нашем роду не было…
– Ну, хорошо, хорошо, я могу и отойти! – и, воплощая всем красноречивым видом оскорбленную невинность, маг украдкой выудил из потайного места заветную, чуть набухшую от дождя шпаргалку и зашагал на северо–восток.
Отойдя на безопасное (по его мнению) расстояние – пятнадцать шагов – он шепнул кусочку волшебного пергамента, что ему надо, и, щурясь и вглядываясь при неярком свете заката, в появившиеся на нем буквы, стал медленно и беззвучно шевелить губами, проговаривая текст.
Повторив заклинание несколько раз, он снова тщательно спрятал шпаргалку, принял исходное положение номер два [62], несколько раз встряхнул кистями рук, подготавливая их к жестикуляции, прописанной в техпроцессе, и украдкой покосился на замерших в отдалении зрителей.
Убедившись, что все внимание целиком и полностью было приковано к нему и только к нему, он удовлетворенно ухмыльнулся, кивнул, взмахнул руками, очерчивая вокруг себя просторную окружность, и четко и ясно проговорил простой текст, врезавшийся в память с третьего раза.
– …Костер!.. – торжественно закончил он магические манипуляции желанным, теплым и абсолютно немагическим словом и повелевающее ткнул указательным пальцем себе под ноги, что было бы в случае появления костра в указанной точке крайне недальновидно.
Но под ногами чародея ничего не произошло.
Чего нельзя было сказать о пространстве, отстоящем от него на десять шагов [63].
В мгновение ока, прямо на глазах у изумленных зрителей, из земли вырвалась стена желтого огня высотой метра в два и окружила плотным ревущим кольцом их специалиста по волшебным наукам.
Реакция его на сие явление была скрыта от взоров и прочих органов чувств яростным пламенем, но, может, оно и к лучшему.
Иван и старик отпрянули от невыносимого жара и ослепительного света, закрывая лица руками, и лишь Масдай довольно закряхтел.
– Наконец–то у нашего волшебника получилось что–то полезное, – блаженно разворачиваясь во всю ширину, промурлыкал он.
С влажного ворса стал подниматься жиденький парок.
– Полезное?.. Полезное?.. – Иванушка не находил других слов. – Да он сейчас зажарится там!!!
– Агафонушка, внучек, как ты там? – выкрикнул дед Зимарь и приподнялся на цыпочки, надеясь разглядеть их чародея, но тщетно. Чтобы увидеть его, надо было, по крайней мере, залезть на плечи Ивану или подняться на Масдае.
Эта же мысль пришла в голову и царевичу.
– Масдай, ты сможешь взлететь? – кинулся он к ковру. – Ну хоть на минуточку?
– Смогу, – не задумываясь, подтвердил ковер. – Завтра к вечеру, а лучше – послезавтра к обеду, когда хоть немного просохну, я буду в отличной форме.
– За–автра?.. – разочаровано протянул Иванушка, нахмурился, тоже приподнялся на цыпочки и заорал, стараясь перекрыть рев огня: – Агафон!!!.. Ты живой?.. Как ты себя чувствуешь?..
– Это вопрос риторический или экзистенциальный?.. – донесся крик изнутри огненного круга.
– Значит, жить будет, – перевел для себя и Ивана ответ мага дед Зимарь. – А то по–другому бы уже пел.
– …Как ты думаешь, как себя чувствует рыба на сковородке?.. – долетела до них вторая часть его ответа.
Иванушка поежился от легкого северного ветерка, весьма некстати напомнившего, что они только что вынырнули из ливня, и с языка его сорвалось:
– Тепло и сухо?
– Тебя бы сюда!!!.. – взревел обиженный маг, и стена пламени покачнулась.
– Ой, извини, – смутился Иванушка. – Я тут просто немного продрог… чтобы не сказать, совсем замерз… Как–то неуютно вокруг…
– …Это всё из–за тебя! – не долго думая, нашел виноватого попавший в окружение специалист по волшебным наукам. – Говорили же тебе – надо переждать дождь! Все говорили! Даже демоны говорили! Даже дед! Даже я!..
– А по–моему, если бы кое–кто с самого начала решил, кем он хочет стать, когда вырастет – мельником или волшебником – то сейчас бы этот кто–то не находился там, где он находится сейчас! – выдал возмущенный справедливым упреком не менее справедливое наблюдение Иванушка.
– А по–моему…
– Тише, тише вы, петухи, распетушились! – сердито прицыкнул на них дед Зимарь. – Тут думать надо, как чародея нашего выручать, а вы – словно бабки на базаре! Нечего спорить, оба хороши!
Приятели пристыжено примолкли.
– Агафонушка, внучек! – тут же позвал мага дед. – А просто погасить его ты не можешь? Бумажка–то твоя ведь с тобой? Не сгорела? Там же слова волшебные написаны должны быть? Ты посмотри, посмотри!..
– Посмотрю, посмотрю, – недовольный тем, что такая простая идея не пришла в его собственную голову, едва слышно буркнул чародей.
– Ну, что там? – поинтересовался Иванушка минуты через две, не в силах более ждать вестей с той стороны.
– Вроде, несложно, – неохотно отозвался Агафон. – Сейчас попробую погасить.
– Нам отойти? – осторожно спросил дед Зимарь и, не дожидаясь ответа, сделал шаг назад.
Из центра круга донеслось раздраженное «ДА!!!».
Скатав и подхватив разочаровано заворчавшего Масдая, старик и царевич отступили шагов на двадцать и оттуда крикнули магу, чтобы тот начинал.
Первую минуту всё оставалось неизменным.
Потом пламя заколебалось, взвыло тонко и противно, как живое, и приняло сиреневый оттенок; затем – еще через минуту – синий, потом зеленоватый, серебристый, красный, оранжевый, коричневый, и снова стало желтым.
На этом всё и закончилось.
Вой стих, медленно сойдя на нет.
Жар уменьшился, и огонь стал греть бесшумно.
– Агафон?.. – сделал нерешительно шаг по направлению к теплу и другу Иван. – Ты закончил? Можно подходить?
– Закончил, закончил, – мрачно прозвучало из–за стены. – Жизнь свою я здесь скоро закончу, вот что…
– Ты, Агафонушка, не раскисай, мил человек, – строго прикрикнул на него дед Зимарь. – Не получилось так – получится по–другому. Не мытьем, так катаньем мы твой огонь все одно доканаем, вот помяни мое слово!
– Мы его, он нас… – кисло поморщился Агафон и вдруг встрепенулся: – Иван! Нам нужен мозговой налет!
– Что?..
– Ну, это… Интеллектуальная атака, я имел в виду.
– Умственное нападение? – догадался царевич, и сразу пояснил старику: – Это когда все вместе думают над проблемой и говорят всё, что в голову приходит. Это несложно… по идее…
Дед с предложением согласился, Масдай из принципа проигнорировал, и все сосредоточенно замолчали.
– Может, его водой полить? – через пять минут первым нерешительно высказал предположение Иванушка.
– Воды нам еще мало было! – возмущенно нарушил самоизоляцию ковер, но зря – идея все равно была отвергнута, как бесперспективная.
– Тогда факел с волшебным огнем в озере плавал – и ничего, – мрачно напомнил чародей.
Все опять задумались.
– Тогда… Может, если под ним будет то, что гореть не может, то он погаснет? – озарило старика.
– Например? – заинтересовался Агафон.
– У тебя ведь лед хорошо получается?
– Ага! – донеслось из–за стены, и тут же вслед за этим – невнятное, но короткое бормотание.
Падая, дед Зимарь ухватился за царевича и увлек его за собой.
– Ох!.. – только и смог выговорить старик, ощупывая ушибленный бок.
– Получилось! – подтвердил Иван, пытаясь подняться и снова растягиваясь во весь рост.
– Получилось, – угрюмо подтвердил маг из–за огненной стены, которая и не думала исчезать.
Лед вокруг огня начал таять, потекли под невидимый глазом уклон ручейки, захлюпала под ногами жирная грязь…
Обманутые в лучших ожиданиях люди снова погрузились в размышления.
Видно, что–то в воздухе способствовало сегодня вечером креативному мышлению, потому что после короткого затишья предложения посыпались как из ведра:
– Засыпать землей!
– Закидать камнями!
– Превратить во что–нибудь другое!
– Левитировать!
– Сделать подкоп!
– Положить трубу!
– Какую трубу?
– А чем подкоп?
– Это была просто идея.
– Ну, и у меня тоже…
Кроме двух последних, все предложения были испробованы, но лишь для того, чтобы выяснить, что земли здесь было достаточно для того, чтобы перемазаться, но не для саперных работ любого рода; что камней вокруг не хватило бы даже чтобы засыпать могилку таракана; что ни во что другое огонь превращаться не желал [64]; что вместо левитации чародей стал проваливаться под землю, и успел уйти чуть не до колена, прежде чем сообразил крикнуть «Абро–кадабро–гейт!» и остановиться…
Словом, ситуация зашла в тупик, да там решила и остаться.
Иван с дедом поискали в глазах друг друга проблески очередных озарений, не нашли, и сокрушенно развели руками. Что было в глазах Агафона увидеть возможным не представлялось, но они об этом не сожалели: и так всё было слишком ясно и грустно.
Поэтому они перетащили Масдая поближе к пламени, туда, где земля успела просохнуть, присели рядом и стали разбирать мешок с продуктами: новые идеи всё равно не приходили, а мерзнуть вдали от неуступчивого, но горячего огня было глупо.
– Агафон… – позвал царевич. – Хочешь хлеба с колбасой?
– Кидай, – невесело отозвался маг. – Заодно поджарится…
– Если не подгорит… – меланхолично заметил дед Зимарь.
– Не люблю горелый хлеб, – объявил пленник огненной стены таким тоном, словно это было сейчас его единственной проблемой. – А от горелой колбасы у меня изжога.
– Кобылье молоко пить каждый день перед завтрак, шаман–ага, тогда изжога проходить, – раздался вдруг из бессловесной до этого момента темноты заботливый голос.
Путешественники, включая Масдая, подпрыгнули, обернулись – но после яркого желтого пламени ночь была непроницаема, как лицо шулера.
– Кто там?.. – Иван многозначительно положил руку на рукоять меча.
– Керим–батыр со своя батырами, – незамедлительно представился тот же голос, и из тьмы как по команде выступили коренастые узкоглазые люди в мохнатых рыжих шапках со свисающими сбоку лисьими хвостами, в таких же рыжих полушубках с нашитыми на груди квадратными бронзовыми пластинами, с колчанами через плечо, кривыми саблями в ножнах на поясе и с копьями в руках. У каждого в поводу была невысокая, но такая же коренастая, рыжая и лохматая лошадь – не хватало только металлических квадратов на широкой мощной груди и оружия.
– З–здравствуйте, – сглотнув через силу сухим горлом, поприветствовал их Иванушка. – А вы откуда здесь?
– Это вы откуда здесь, – обнажил в улыбке желтые мелкие редкие зубы Керим–батыр. – А моя – у своя дома. Недалеко стойбище наша нация, а наша – патруль. Огонь твоя увидеть, удивить себя, однако. Вай–вай, сказать, ни дать – ни взять, пожар в степи начаться! Испугать себя, однако. Наша поскакать разведать. Глядишь – а тут гости пожаловать. Развлекать себя, однако, игры прыгать, пикник кушать, – закончил свое короткое повествование начальник патруля и неодобрительно покачал головой. – Зачем такой костер разводить в степь? Пожар будет, всем нехорошо будет! Трава гореть, конь гореть, человек гореть! Человек гореть – очень нехорошо!
– Да не будет тут у вас никакого пожара, – отмахнулся невидимый за пламенем Агафон.
– И не развлекаемся мы, Керим–батыр, – поддержал товарища лукоморец. – Мы друга оттуда вытащить пытаемся.
– И не получать себя, – тонко подметил Керим и стал накручивать на палец тонкую струйку висячего уса.
– Не получать себя, – со вздохом подтвердил и развел для наглядности руками дед Зимарь.
– А если наша ваша помогать, что наша получать? – испытующе прищурил глаза, и без того едва видные под свисающим мехом шапки на плоском смуглом лице, батыр и чуть склонил голову, ожидая ответа.
– У нас деньги есть, – тут же потянулся к кошельку Иван. – Золото, серебро, медь – всё отдадим!
Керим презрительно выпятил нижнюю губу – похоже было, что предложенным он не удовлетворился.
– А конь ваша где? – спросил он, стреляя глазами по сторонам короткими очередями.
– Какая ко… – начал было Иванушка, но старик сообразил, куда ветер дует, быстрее.
– Разбежались коняшки наши, как в воду канули, – снова картинно развел он руками. – Сразу не стреножили, потом хватились – нет родимых!
– Но у нас… – не унимался Иван.
– Так что, если встретите – себе забирайте, – сделал щедрый жест дед Зимарь. – А мы уж до города так дойдем, пешочком, немного осталось.
– Но мы не идем…
– Теперь уже идем, – невзначай наступил царевичу на ногу дед. – Раз кони разбежались, то идти придется, не скакать. Пешком идти. Аки все человецы ходить должны. Крыльев–то ведь у нас нетути! Понял, мил человек Иванушка, али нет?
Иван наконец понял, о чем сразу и сообщил, не забыв, однако, добавить, что деньги их нежданные помощники всё равно должны обязательно взять.
– А как вы его выручать–то собираетесь, милы люди? – убедившись, что Масдай благоразумно помалкивает, и Иван к нему тоже теперь присоединился, обратился к кочевникам дед.
