Текст книги "Ночь без звезд"

Автор книги: Питер Ф. Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 46 страниц)

– Ладно, остановись у следующего дома, – сказал Чаинг.

Лурври послушно завернул в ближайший проезд. Они встали у виллы достаточно маленькой, чтобы принадлежать одной семье. Пара детей выглянула с обветшавшей веранды, когда фургон въехал во двор.

– Хорошо, – сказал Чаинг и выскочил из автомобиля. – Давай разузнаем, что тут, Уракус побери, происходит.

* * *

Семиэтажное здание управления НПБ в Ополе располагалось между старым банком и штаб-квартирой окружных гильдий в северной части улицы Широкой. Его каменный фасад, за десятилетия почерневший от городской сажи, впечатлял. Чаингу он очень нравился. Окна представляли собой узкие горизонтальные щели, защищенные железными решетками. Фасад был каменным, все остальное: полы, внутренние стены, сводчатые потолки – из серо-коричневого кирпича. Казалось, здание целиком состояло из погребов. Толстые массивные стены поглощали звук, и, когда кто-то шел по коридорам, освещенным электрическими лампочками в клетках, стояла неестественная тишина. Данный аспект считался архитектурным триумфом, учитывая, что в некоторых специально оборудованных подвальных помещениях проводились допросы.

Однако кабинет директора Яки на седьмом этаже бросал вызов общей мрачности здания. Здесь стояла мебель в старинном аристократическом стиле, удобные кожаные кресла с высокими спинками, древний огромный узорчатый письменный стол из древесины мираака. Даже окна в ее кабинете казались шире остальных.

Чаинг стоял перед столом, стараясь не показывать робости перед директором Яки. Это была высокая женщина с некогда светлыми, а теперь пышными серебристо-седыми волосами, зачесанными назад. Темнорозовый шрам на ее лице прошел от правого уха до уголка глаза, а затем до рта как напоминание о бое с паданцем. По словам Лурври, она гордилась им больше, чем всеми медалями. Когда Чаинг прибыл в Ополу, он надеялся, что из-за собственного опыта службы на передовой она будет более благосклонно относиться к полевым операциям, но теперь его надежда быстро умирала.

– Значит, владелец борделя перевозит своих шлюх с места на место? – монотонным голосом спросила Яки. – НПБ этим не занимается.

– Нориа не шлюха. Она официантка.

– Официантка, которую они хотят сделать шлюхой. И что. Печально, но ничего нового.

– Но вся эта схема подозрительная.

– Чем?

– Я поговорил с семейством Гили, которое живет по соседству с усадьбой Ксандер. Усадьба принадлежит семье Элсдон, бывшим владельцам прядильной фабрики, еще до Перехода. Но закон равенства граждан Слвасты все изменил. Государство экспроприировало фабрику, а владельца сделали управляющим. Следующее поколение это не устраивало, и большинство ушло с предприятия. К тому времени, когда появилось третье поколение, прядение шерсти интересовало лишь младшую дочь Элизу. Она управляла старой фабрикой сто двадцать лет, пока городской совет Ополы наконец двадцать восемь лет назад не разрушил ее. Здание давно уже разваливалось, а станки полностью устарели. Элиза была убита горем. Она стала классической затворницей и с тех пор почти не покидала усадьбу Ксандер. Гили изредка видели, как она ходит по территории, но и только. Сейчас ей, наверное, сто девяносто семь, если она еще жива.

В чем он очень сомневался. Официально средняя продолжительность жизни на Бьенвенидо составляла около двухсот лет. Некоторые, конечно, жили дольше, хотя, как правило, относились к элитариям. Семья Элсдон в списках НПБ в рядах элитариев не числилась.

Яки медленно кивнула.

– Внедрение?

– Да, я почти уверен. Три года назад семья Элсдон начала возвращаться. Два предполагаемых кузена лет двадцати приехали, чтобы приглядывать за старушкой и усадьбой Ксандер. По крайней мере, так они сказали Гили.

– А за последние три года Гили хоть раз видели Элизу?

– Нет. Классический способ организации гнезда.

– Уракус! Ладно, капитан, что собираетесь делать?

– Мы проследили за Кейденом до клуба «Канны». Нории в фургоне не было. Либо Кейден действительно наивный и думает, будто поставляет девочек кузенам для секса, либо он сам паданец.

– В этом бизнесе наивных не бывает, – отрезала Яки. – Особенно если девушки больше не возвращаются.

– Именно так я и рассуждал, директор.

– Хотите отправиться в усадьбу Ксандер с группой захвата?

– Чуть позже. Сначала нам нужно понять, насколько гнездо большое, сколько там тварей. Я хочу отправить одну полноценную группу следить за Кейденом, вторую – за усадьбой Ксандер. Гили считают, что один из кузенов, Валентин Мурин, посещает университет Ополы.

Он не собирался упоминать в кабинете директора одно слово – «апокалипсис», поскольку оно считалось пропагандой элитариев. По их мнению, правительство и НПБ бесполезно просиживают штаны, а гнезда паданцев распространяются по Бьенвенидо и готовятся к финальному геноциду. Каждый раз, когда НПБ раскрывал давно сложившееся гнездо, Чаинг, позабыв о присяге, гадал, насколько они правы.

– Дело дрянь! Они что, и студентов ловят? – спросила Яки.

– Не знаю, но университет – хороший источник тел. Молодежь часто бросает учебу и не сообщает об этом родителям. Деканы обязаны следить за всеми отсутствующими, как и во всех организациях, но я не знаю, насколько они бдительны.

– Как и все Бьенвенидо, – с горечью произнесла Яки. – Они считают, с ними никогда ничего не случится, а когда случается, клянутся: их вины нет, – и кричат так, что их слышно даже на Кольце.

– Типично.

Яки улыбнулась, и шрам ее потемнел.

– Я дам вам две группы наружного наблюдения. Получите их завтра еще до полудня.

– Благодарю вас. Мой приоритет – Кейден. Первая команда будет следить за ним и отчитываться непосредственно перед Лурври.

– Предположительно, им придется провести всю ночь в клубе. Думаю, у нас не будет отбоя от добровольцев.

– Да. Остальные будут следить за усадьбой Ксандер. Гили нам посодействуют.

– Какой командой будете руководить вы?

– Той, что следит за Кейденом. Но если вы не возражаете, я бы хотел руководить ими отсюда. У меня есть Лурври и еще двое помощников в подвале, они проверяют архивы, пытаются найти зацепки по семье Элсдон и узнать, действительно ли кузены вообще существуют. Я хочу поговорить с информатором майора Горлан в университете, узнать, может, ходят слухи… Группа захвата должна знать, кто ее цели и сколько их.

– А что насчет Нории?

– Мне жаль, но к настоящему времени она провела в усадьбе Ксандер уже четыре часа. Ее либо съели, либо поглотили.

Яки печально взглянула на него, резко встала со стула и подошла к окну. Из ее кабинета открывался прекрасный вид на улицу Широкую до самого парка Галби, где вокруг центрального озера росли высокие деревья.

– Трудное решение.

– Так точно. Но сейчас нам важна общая картина.

Он деликатно ушел от темы. Если гнездо образовалось в Ополе три года назад, то это серьезная прореха в бдительности, благодаря которой НПБ и особенно директор Яки предстанут в невыгодном свете, когда все откроется.

– Хорошо, – кивнула она. – Держите меня в курсе.

* * *

Проехав на трамвае по району Врат, Чаинг добрался до университета Ополы. Студенческий городок раскинулся на нескольких акрах в центре города – огромные, богато украшенные каменные здания колледжей с башнями, библиотеками, лекционными залами и общежитиями, построенные за последние полтора тысячелетия на деньги выпускников, стремившихся похвастать своими успехами и богатством. Территория напоминала эксклюзивный парк с аллеями, деревьями, прудами и статуями.

Прогуливаясь по студенческому городку, Чаинг подумал, насколько место отличается от остальной части Ополы. Здесь чувствовался оптимизм, взгляд в будущее; даже цвета и звуки казались ярче и громче. И конечно же, студенты казались невероятно молодыми. Они либо улыбались, либо смотрели сосредоточенно, слонялись вокруг, нагруженные книгами и папками, или несли замысловатые сумки через плечо. Группы сидели на ступенях и серьезно беседовали, а другие собирались вокруг людей, читающих вслух. Некоторые даже играли в мяч, правда, недолго, до тех пор пока их не прогнали свирепые блюстители порядка колледжей в алой и черной форме.

Чаинг направился в колледж имени Маккая. Каменное пятивековое здание было относительно новым по сравнению с другими постройками. У подножия фасада, под массивным витражом центральной библиотеки, раскинулась большая мощеная площадка. Ее окружали деревья холат – длинные малиновые и янтарные листья покрывали свисающие ветви, отбрасывая причудливые тени на деревянные столы и скамейки, стоявшие здесь. Чай, кофе и пирожные подавали в маленьком деревянном киоске, скрытом за пеленой вьющихся роз.

Он почти сразу же заметил Кориллу. Каждый день она должна была ждать его в течение получаса в уличном кафе – там она и сидела за длинным столом, в дешевом зеленом растянутом свитере с дыркой на локте, в потертых черных ботинках и фиолетовых колготках. Иссиня-черные волосы, убранные в хвост, она украсила заколкой с синими и красными перьями. Он думал, информатор наденет шляпу с красной лентой – опознавательный знак для куратора НПБ. Но ни одна другая девушка в кафе не надела шляпу. Значит, Корилла – с заколкой.

– Рекомендую Пинборо, – сказал он, сев рядом. – Она лучшая романистка из всех, родившихся на Бьенвенидо.

Корилла оторвалась от учебника биологии и одарила его унылым взглядом, напомнившим приветствие Дженифы.

«Что такого в тайных встречах их всех так раздражает?»

– Считается, «Подвал» – ее лучшая книга, – заученно ответила она.

– Рад познакомиться, Корилла. Я Чаинг. Теперь ты будешь отчитываться передо мной.

– А где Горлан?

– Пошла на повышение.

– На этой планете?

Отчитать он ее не мог, ведь она всего лишь информатор НПБ, а не офицер, да и то не по доброй воле. Майор Горлан из подразделения наблюдения за элитариями предложила ей сделку, когда девушка подала заявление на физический факультет университета: ей гарантировалось поступление, но лишь в том случае, если она будет сообщать о развитии любой деятельности радикальных элементов в студенческом городке. Будучи элитарием, она не могла рассчитывать на поступление обычным способом и уж тем более изучать физику.

– Может быть, и нет, нет, – признался Чаинг.

– Ну, вы зря потратили время, офицер Чаинг. Сообщать не о чем.

– Хорошо. Зови меня просто Чаинг. Не стоит рисковать, ты можешь случайно оговориться, и тогда люди поймут, что ты работаешь под прикрытием.

Она положила учебник на стол.

– Я вас, народ, не понимаю. Чего вы все такие параноики? В смысле ведь все же жалуются на правительство. Это же естественно. Только не говори мне, будто сам доволен работой Народного конгресса.

Он вздохнул. Элитарии всегда философствуют, а многие к тому же злобствуют, девушка была просто ходячим клише.

– Силы воздушной обороны очищают небо от паданцев, полки сметают их с земли, мы занимаемся гнездами тех, кто смог внедриться, астронавты Свободы устраняют Деревья. Я думаю, чертовски неплохо, ты не согласна?

– Это все происходит оттого, что нам приходится бороться с паданцами. Альтернатива лишь одна – смерть. Но я другое имела в виду.

– Я знаю. Но мне кажется, твой взгляд слишком упрощенный.

Корилла сердито глянула и махнула рукой.

– Вы процветаете благодаря существующему положению дел, но ирония заключается в том, что ваши действия направлены на избавление нас от паданцев. Когда их не станет, люди начнут смотреть на все другими глазами. И им не понравится положение вещей. Мать Лора это понимала.

– Уверен. А тем временем мне нужно защищать мир.

– А мне все равно не о чем сообщать. Никто не планирует разогнать Народный конгресс. Никто не замышляет провокацию на железной дороге и не собирается взрывать мосты или травить городской водопровод.

– Мне нет до этого дела.

Ее карие глаза подозрительно сузились.

– Кто вы, черт побери, такой?

– Я не работаю в подразделении, которое занимается радикально настроенными элементами, уж как пить дать.

– Ты из гонителей?

Она попыталась сказать это как можно безразличнее, но он услышал беспокойство в голосе.

– Кто?

– Это такое подразделение НПБ, которое делает нашу жизнь невыносимой.

– Нет. И вообще-то оно называется по-другому.

– Но именно этим они и занимаются, – огрызнулась она.

– За вами просто присматривают, вот и все.

– Почему?

– Потому что вы другие. Привилегированные, а привилегии всегда приводят к эксплуатации низших классов.

– Привилегированные? Мы-то? Дурацкая шутка. Да ты понятия не имеешь, каково это – когда тебя обижают и отвергают с самого рождения, винят за все, что идет не так.

– Я тебя ни в чем не виню.

– А ваши винят. Чему же удивляться, что мы вас ненавидим?

У него не было времени на препирательства, но в прошлом, работая с нужными людьми вроде Кориллы, он понял, что если делать вид, будто сочувственно относишься к их проблемам, то в конце концов получаешь отличные результаты. Она его прощупывала, вот и все, пыталась понять, насколько он согласен с линией партии.

– Существовала веская причина для принятия ограничивающего закона Слвасты, – заметил он. – Элитарии вроде аристократии, согласен, вы не совсем такие, как правящий класс Бьенвенидо в Бездне, но ваши способности выделяют вас, возвышают над остальными. Слваста хотел построить справедливое общество, в котором ни одной группе не позволено возвыситься над другими. Не прояви мы осторожность, вы бы создали новый режим. Бетаньева именно это и пыталась сделать, только представь, жена Слвасты! Мы освободились от ига Капитанства. Революция Слвасты разрушила диктаторское правление, и «Демократическое единство» попыталось сделать так, чтобы никто не посмел установить еще один олигархический режим.

– Да ладно, глаза раскрой, – отозвалась она. – Как только мы установим контакт с Содружеством, вы все как один будете умолять, чтобы вам достались гены элитариев.

– Я не стану. Мне хорошо и так, как сейчас.

– Ведь ничего другого ты не знаешь! В моих макроклеточных ячейках в сотни раз больше памяти, чем в твоих мозгах. Я могу мысленно общаться с другими. Мы можем следить за своим здоровьем на клеточном уровне. Биология элитариев дарит свободу.

– Да, но это твоя биология. Так что держи ее при себе.

– Освободите нас, дайте нам возможность исследовать генетику, и вы тоже сможете воспользоваться этим. Но нет! Идея не соответствует нынешнему статус-кво. Ведь иначе у людей появится право голоса относительно власти и мысли о том, как им жить дальше.

Чаинг вздохнул, неожиданно устав от девушки. Споры стары как мир.

– Я пришел сюда не за этим.

– Ну, извини, что имела наглость…

– Ты не права насчет того, чем я занимаюсь. Я работаю в подразделении по борьбе с вторжением паданцев.

– Тогда почему ты пришел сюда?

– Потому что ты можешь мне помочь. Если, конечно, твои идеалы позволят защищать сограждан от превращения в обед или еще чего похуже.

Широкий рот Кориллы растянулся в хитрой улыбке.

– Враг моего врага – мой друг.

– Что?

– Значит, я буду рада помочь чем смогу в борьбе с паданцами.

– Только не рассказывай… своим друзьям об этом. У меня есть причина верить, что в Ополе действует гнездо.

– Друзьям? Ты имеешь в виду, таким же, как я? Грязным элитариям?

Чаинг неуверенно посмотрел на нее. Он не ожидал, что элитарка будет настолько враждебной. Да и вела она себя слишком уверенно – тоже необычно.

– Я имею в виду: вообще никому. Мы не можем допустить, чтобы в городе началась паника.

– Угу, поняла. Вообще-то неплохо для разнообразия хоть раз перейти на сторону хороших парней.

– Ладно. Во-первых, ты что-нибудь слышала об усадьбе Ксандер? Кто-нибудь упоминал ее в последнее время? Может, там вечеринка проводилась? Или встреча?

– Нет. А что это? Клуб?

– Нет, старый дом на окраине. Возможно, там находится гнездо. Именно это я и расследую.

– Первичные или производители? – без колебаний спросила она.

– Что? – автоматически вырвалось у него.

– В гнезде паданцы первичные или уже производители?

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – ответил он. Стандартное отрицание НПБ, любые упоминания необходимо пресекать быстро и бесповоротно. Паданцы-производители гораздо более жестокие, чем обычные паданцы, – еще одна ложь элитариев, чтобы народ усомнился в правительстве.

Она скривилась.

– А ты же вроде специализируешься на паданцах.

– Так и есть.

У него сложилось неприятное впечатление, что она пытается интеллектуально подавить его. Разумеется, ей не удастся. «Типичные элитарские игры разума».

– Но тогда ты должен знать, вам наверняка рассказывали: первичные паданцы появляются из яиц. А производители – потомство первичных. Они натуральные звери, так мне рассказывали. Знаешь, они собираются устроить паданский апокалипсис.

– Прекрати, – сердито буркнул он. – Никто не верит этой жалкой пропаганде.

– Чьей пропаганде? Паданцев? А разве у них есть газеты или политическая платформа?

– Они явно захватили каналы коммуникации элитариев, – отрезал он. – Будешь распространять подобную ложь – угодишь на Падруйские рудники.

– Вам потребуется не один рудник, если вы хотите отправить туда всех, кто знает о производителях, – пробормотала она.

– Больше не слова. Поняла? Я не позволю, чтобы наши кадры распространяли враждебную агитацию и подрывали моральный дух общества.

– Так никто же не знает о моем сотрудничестве с НПБ. Не стану же я кричать о таком на всех углах. Глаза распахни, вы бы меня в тюрьму бросили, если бы я раскрыла государственную тайну, – это если мои сокурсники первыми меня не линчуют.

– Давай просто вернемся к делу, – сказал он, встревоженный тем, что теряет контроль над беседой. Кадры, особенно информаторы, не должны спорить и огрызаться.

– Конечно.

– Хорошо. Ты знакома с Валентином Муриным? Он изучает историю и экономику. Живет в усадьбе Ксандер.

– И снова нет. Я его не знаю.

– Я бы хотел, чтобы ты попыталась с ним познакомиться. Узнай, кто его друзья, не бросил ли кто-то из его знакомых учебу в последнее время.

– Вот же дрянь, типичная работа агента под прикрытием! А я ведь должна всего-то выдавать радикалов и рассказывать об их взглядах на существующую демократию!

– То есть ты отказываешься?

– Нет. Просто довожу до твоего сведения, какая я хорошая девочка.

– Принято. Я также хочу знать…

– Официально принято?

– Что?

– Ты это запишешь в моем деле? Мне твоя поддержка не помешала бы. Может, хоть ненадолго оставите меня в покое, хотя зачем я надеюсь на чудо…

– Хорошо, я внесу информацию в твое дело, – вздохнул он. – Хотя, возможно, запишу еще, как ты все время споришь.

Ее улыбка светилась иронией.

– А еще, – надавил он голосом, – я хочу знать, не пропадают ли тут люди. Мне нужны не официальные заявления о пропавших, а слухи, например, если кто-то упоминает, что давно не видел друга и как это странно.

– Легко. Буду обращать внимание на слухи.

Он чуть ей не поверил и сказал почти без всякой иронии:

– Ладно. Ты знаешь место закладки, если у тебя вдруг появится срочная информация?

– Знаю, где тайник. И знаю, где резервное место закладки. Помню про время встречи в этом кафе. Знаю, как подать сигнал, если меня раскрыли. Помню номер телефона для срочной связи. Даже сохранила микрокамеру, которую дала мне Горлан. Правда, все еще жду, когда мне дадут ручку-пистолет, полагающуюся секретному агенту.

– Хорошо. – Он встал. – Не подводи меня. Не подводи Бьенвенидо. Но будь осторожна с Валентином Муриным. Будь очень осторожна.

Она ответила глумливой отмашкой.

Чаинг ушел, гадая, как, во имя пустых небес, Горлан уговорила девчонку стать информатором. «Нужно прочитать ее дело. Целиком», – подумал он.

* * *

Архив возглавляла стосемидесятидвухлетняя Ашья Кукайда, которая руководила двумя обширными залами в подвале, словно аристократическим поместьем времен Бездны. Директора подразделений и заместители начальников отделов приходили и уходили, а Ашья Кукайда работала здесь целую вечность. Ее феноменальная от природы память была величайшим оружием управления Ополы в борьбе с вторжениями паданцев. О ее упорстве рассказывали легенды, а сотрудники архива отличались фанатичной преданностью. Будущего в НПБ Ополы для вас не существовало, если вы умудрились заслужить ее неодобрение. Для успеха любой серьезной операции требовалось ее сотрудничество.

Чаинг почтительно постучал в дверь кабинета.

– Входите, – сказала она.

Кирпичные стены кабинета блестели белой краской. На сводчатом потолке – вдвое больше лампочек, чем нужно, кабинет напоминал скорее солярий, чем подвальное помещение. А еще стол (тоже белый) и один стул. Ашья сидела в своем обычном сером костюме и белой блузке, редеющие волосы были собраны в тугой пучок. Здесь же присутствовали трое канцелярских работников средних лет в одинаковых черных костюмах с папками и коробками, полными фотографий. На рабочем столе – двадцать пять снимков, расположенных аккуратным квадратом. Кукайда рассматривала их сквозь очки с толстыми стеклами.

– Полковник Кукайда, – слегка поклонился Чаинг.

– Ах да, капитан Чаинг. – Она оторвалась от фотографий. – Вам удалось произвести впечатление на директора Яки. Меня попросили уделить первостепенное внимание вашей операции.

– Так точно, полковник. Я считаю, что в Ополу просочилось гнездо.

– Разумеется. Вы же служите в подразделении по борьбе с вторжением паданцев, какое еще расследование вы могли проводить.

– Я собираюсь обнаружить его и уничтожить.

– Рада слышать.

– Вы не могли бы рассказать мне все, что вам известно об Элсдонах?

– Дайте-ка подумать. – Она глубоко вздохнула. – Они занимались торговлей в эпоху, предшествующую Переходу, не истинные аристократы, как все считают. Звание аристократа требует иметь по крайней мере десять поколений, живущих в достатке, а когда случился Великий Переход, они были лишь третьим поколением. Но рано или поздно они бы все-таки стали аристократами. Их прядильная фабрика производила превосходные товары. Половина домов в Ополе пользовалась их одеялами. Какая жалость, что совет закрыл фабрику.

– Кажется, она устарела.

– Возраст еще не подразумевает автоматического устаревания, капитан.

– Разумеется, нет, полковник. – Он наконец-то разглядел, что на столе лежат фотографии Кейдена, которые добыла Дженифа. – Один из подозреваемых паданцев. Вы его узнаете?

– У нас нет дела на данного человека, что само по себе интересно. Обычно люди его профессии рано или поздно сталкиваются с шерифами. Впрочем, теперь мы завели на него дело. Мои служащие подали запрос в городскую регистратуру – узнаем, местный ли он. Мы соберем информацию о его прошлом.

– Благодарю вас. Любая мелочь будет полезна.

Ашья Кукайда сдвинула очки на нос и вернулась к фотографиям.

– Лейтенант Лурври работает в зале каталогов и картотек на втором уровне, – заметила она, даже не взглянув. – Я выделила двух служащих на помощь в ваших поисках.

Это все, что Чаинг хотел узнать.

– Благодарю вас, полковник.

Чаинг спустился вниз по центральной лестнице со стеклянными стенами. Длинный зал, освещенный яркими электрическими лампочками, был уставлен по обе стороны рядом металлических архивных шкафов. Взглянув на них, Чаинг слегка оторопел. Только в одном офисе Ополы хранилось более полутора миллионов файлов о гражданах – а это далеко не самое большое управление НПБ на планете.

По пути через зал каталогов и картотек на втором уровне Чаинг задумался, сколько же информации Корилла могла хранить в своих макроклеточных ячейках. Может ли мозг, память которого в сотни раз больше обычного, хранить в себе всю информацию, содержащуюся здесь? Не соврала ли она? А если объем ее памяти в тысячу раз больше? В десять тысяч раз? Он был почти уверен, что даже его прекрасная память не смогла бы вместить все эти папки, мимо которых он проходил. Обидно. Обладай он такими обширными знаниями, он получил бы феноменальное преимущество перед паданцами. В первую очередь ему не пришлось бы потакать прихотям враждебно настроенной старухи, чьей пенсии пришла пора еще несколько десятилетий назад.

В зале каталогов и картотек стояли металлические стеллажи от пола до потолка, где хранились сотни барабанов картотеки. Ашья Кукайда сдержала свое слово. Двое служащих в черных костюмах помогали Лурври – проверяли номера дел в картотеке, а затем приносили необходимые папки к его столу. День, очевидно, выдался напряженный: старые помятые картонные папки, выцветшие до одинакового коричневого цвета, возвышались полуметровой башней над Лурври. Свет настольной лампы ярко освещал бумажные листы и старые фотографии, над которыми он корпел.

– Нашел что-нибудь? – спросил Чаинг, усевшись на соседний стул рядом с напарником.

– У Элизы были два брата и сестра, – ответил Лурври, обведя рукой пару папок. – Гили оказались правы: все они уехали из Ополы. Сестра отправилась в Варлан, где вышла замуж за капитана морпехов. Куда уехали братья – неизвестно. Я послал запрос третьей категории срочности в другие отделы НПБ проверить их регистрацию по месту жительства, шансов почти никаких, поскольку они переехали чуть ли не двести лет тому назад. Но я связался с опольским Бюро инвентаризации земель и построек. Три года назад так называемые кузены Валентин и Рашад подали заявку на получение свидетельства о преемственности собственности на усадьбу Ксандер. Прописку оформили в округе Гретц.

– А с управлением в Гретце ты связался.

– Угу. Их архив пообещал ответить на мой запрос завтра до полудня.

– Отличная работа. – Чаинг подозвал одного из помощников. – Мне нужна статистика о всех пропавших людях за последние пятнадцать лет и дела на всех пропавших за последние три года.

Служащий замялся.

– Отдел главного шерифа еще не сдал отчет за последние шесть месяцев.

– О, да ради… Принесите мне все, что сможете, а в отдел шерифа я сам позвоню. Мне нужна информация к завтрашнему утру.

– Так точно, капитан.

Чаинг огляделся.

– Нам потребуется штаб. Здесь слишком мало места.

– Форму заявления можно взять у заведующего хозяйством, – заметил Лурври.

– Яки обещала дать еще людей.

– Хорошо.

Чаинг выглянул в окно. В дальнем конце архива за металлической решеткой находился секретный архив, для чтения дел в нем требовался особый доступ.

– Мне нужно еще одно дело, – сказал он помощнику. – На элитарку по имени Корилла. Она наш действующий информатор, которым занимается политическое подразделение.

– Так точно, капитан.

Лурври с любопытством взглянул на него.

– Проблемы?

– Просто хочу понять, можно ли на нее полагаться, вот и все.

– Ну да, – буркнул Лурври и снова уткнулся взглядом в бумаги на столе, но недостаточно быстро, чтобы скрыть изогнувшиеся в легкой улыбке уголки губ.

Чаинг не стал обращать внимание.

Спустя несколько минут помощник нашел карточки в каталоге и начал приносить папки. Чаинг удивился тому, сколько людей пропадало – больше двадцати пяти за год в одном только городе. Статистика по округу была еще выше. И это в мире, где к исчезновению человека всегда относились с повышенным вниманием. А три года назад цифры значительно выросли.

– Неужели никто не проверял статистику? – спросил он.

– Так на ее основе невозможно делать точные прогнозы, – пожал плечами Лурври.

– Статистика – идеальный способ отслеживать вероятную активность гнезд.

Чаинг заставил себя замолчать, чтобы не критиковать существующее положение дел перед работниками архива: наверняка все его слова будут переданы полковнику Кукайде.

Он отмечал места, где пропали люди, когда Дженифа ворвалась в зал каталогов и картотек. Она тяжело дышала, пот катился по лицу, синяя брезентовая куртка была нараспашку.

– Что… – начал Чаинг. Согласно правилам, агент под прикрытием не мог просто так появиться в управлении НПБ.

– Кое-что произошло, – выпалила она. – И мне пришлось прийти.

Чаинг взглянул на помощников, которые внимательно за ними наблюдали. Он взял Дженифу за локоть и вывел ее из картотечного зала в архивный. Лурври последовал за ними: убедиться в отсутствии любопытных ушей.

– Кто-нибудь видел, что ты здесь? – спросил Чаинг.

– Я попыталась уйти из клуба незамеченной. Вышла через заднюю дверь, которая ведет на улицу Варрал.

– Ладно. Так что случилось?

– В «Каннах» сегодня были люди, целая группа. Я заметила пятерых, но, может, их и больше. – Дженифа вытерла рукой пот со лба. – Они пришли вместе, я сразу поняла. Настоящие профессионалы. Сидели за тремя столами, наблюдали за всем, что происходит в клубе, заказали по одному напитку, но не пили. Смотрели за посетителями.

– Группа слежения?

– Да, но только не из НПБ. Кейден разговаривал с ними. Вел себя как обычно, словно хотел узнать, все ли устраивает посетителей, но это не так. Он явно их знал, и они знали его.

У Чаинга дыхание сперло.

– Паданцы?

– Думаю, да.

– Уракус! И сколько их там в гнезде?

– Понятия не имею. Но мне удалось сделать несколько снимков.

– Рискованно, – сказал он, но при этом восхитился и подумал: «Если бы все, кто служит в НПБ, вели себя так отважно и проявляли инициативу».

– Успела сфотографировать лишь двоих, – с сожалением добавила она. – Они ушли прежде, чем я успела снять остальных. Старалась не светиться, чтобы меня не заметили. Чаинг, они, кажется, следили за кем-то. За мужчиной. Я и раньше видела его в «Каннах». Он приходил один. Обычно довольно рано, выпивал пару стаканов, сидя у сцены, смотрел, как работают девочки, и уходил. Они пошли за ним. Так же, как мы это делаем: двое впереди, трое сзади. И почти сразу Кейден тоже ушел.

– И кто же объект?

– Не знаю. Одет хорошо, дорого, но не вычурно. Ничем не выделялся.

– Думаешь, они его поджидали?

– Как ни странно, да. Если им нужен человек просто для питания или поглощения яйцом, то Кейден всегда может найти девочку, до которой никому нет дела, так зачем же рисковать, ведь он мог оказать сопротивление? А еще у него наверняка есть хорошая работа, где сразу заметят его отсутствие и сообщат.

– Да уж, смысла в этом нет. – Мысль, что паданцы работают группами, так же как и НПБ, сильно встревожила Чаинга. – Нам нужно узнать, кто этот человек, почему он так важен для них. Поработай с художником, составьте его портрет. Может, полковник Кукайда его узнает.

Дженифа хитро улыбнулась и вытащила пленку.

– Я могу сделать еще лучше. Успела его сфотографировать.

В девять часов вечера почти все служащие НПБ ушли, осталась лишь небольшая группа из ночной смены, работавшей до утра. В фотолаборатории Чаинг нашел лишь одного техника. Он лично отдал ему пленку и даже наблюдал за проявкой, чтобы ускорить процесс.

Чаинг смотрел, как медленно появляется изображение на глянцевой бумаге в ванночке для проявки, жалея, что призрачные черты темнеют недостаточно быстро. От тусклого света красной лампочки над головой фотография выглядела еще тревожней.

– Я его знаю! – воскликнул Чаинг и выхватил первый снимок из проявителя. – Водитель, он помог Кейдену привезти Норию в усадьбу Ксандер.