Текст книги "Ночь без звезд"

Автор книги: Питер Ф. Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 46 страниц)

В квартире на втором этаже двери вовсе не оказалось. Комнаты внутри напоминали поле битвы, повсюду валялась сломанная мебель и заплесневевшие ковры. Пахло тут очень плохо, и Рай не собирался выяснять причину. Гостиная располагалась в конце короткого коридора, который отрезал ее от любопытных взглядов с центральной лестничной клетки. Местами стекол в высоком окне не хватало. Рай выглянул из окна и обнаружил прекрасный вид на заведение «У Камерона». Более того, Рай даже различал железную лестницу, ведущую в углубленный двор. Фургон, доставивший Перрика, уехал.

Рай много раз посещал клубы наподобие «У Камерона» во время бесконечных туров с астронавтами. После завершения официальной части чиновники и представители партии «Демократическое единство» частенько приглашали их в такие места, поскольку присутствие астронавтов поднимало престиж заведения. Многие клубы и пабы на Бьенвенидо находились под контролем гангстеров, главным образом потому, что идеально подходили для отмывания денег, продажи наркотиков и торговли людьми. У элитных заведений вроде «У Камерона» обычно имелись друзья в местном правительстве, и их хозяев «трясли» очень редко. В любом случае, гангстеры до сих пор предпочитали этот бизнес любому другому, и Рай не сомневался: тот, на встречу с кем привезли Перрика, занимает не последнее место в криминальном мире Ополы.

Вся информация, которую собрал Рай, сидя на улице Широкой, свидетельствовала о том же – главным игроком в Ополе был Роксволк. Ни у кого другого не нашлось бы наглости похитить человека прямо у управления НПБ. И причин тоже. Похоже, местонахождением Флориана заинтересовался главарь здешних бандитов.

Ситуация давала Раю два возможных способа найти Флориана – через Чаинга и Роксволка. Он собрал несколько порванных подушек в кучу, уселся и принялся ждать.

3

На третий день пребывания в сарае для модов Флориан сдался и решил больше не шить платья: Эсси росла слишком быстро. Что бы он ни сшил утром, к полуночи оно становилось слишком маленьким. Поэтому вместо платьев он сконструировал наряд вроде тоги, которая сбоку застегивалась на пуговицы. Ее должно было хватить на два-три дня.

И распорядок дня Эсси тоже изменился. Раньше она в основном только ела, спала и изредка играла, говорила мало. А теперь совсем играть перестала. Только плакала и жаловалась на боль. Не слишком обычную. У нее болели все суставы, даже от малейшего движения она морщилась, и ноги часто сводило судорогой.

В тот день после обеда Флориан два часа растирал ей ножки, чтобы избавить от судорог, но ничего не помогало. Измученная, девочка проглотила пюре из процессора. По щекам Флориана поползли слезы от жалости. Он чувствовал себя совершенно бесполезным и даже хуже – во всем виноватым. Какой же он полнейший неудачник! Космическому аппарату следовало поручить воспитание младенца ватни, они бы гораздо лучше о ней позаботились. Девчушка заслуживала самого лучшего.

– Не плачь, папа, – сказала сквозь слезы Эсси.

Он поджал губы от стыда и посмотрел на нее. Милое личико было выпачкано пюрешкой, смоляные волосы свалялись, она выглядела измученной, борясь с постоянной болью. Даже странный орган на черепе, содержавший ее память, стал темно-фиолетовым, словно синяк.

– Прости, милая, – хрипло произнес он. – Мне просто не нравится, когда тебе больно, вот и все.

– А взрослым тоже больно?

– Нет, не настолько.

– Перестанет болеть, когда я вырасту?

– Да, милая. Перестанет. – Флориан и сам себе не очень-то верил, ведь кто знает, что станется с ее странным телом. Но он не чувствовал вины за возможную ложь: она давала малышке хоть тень надежды. Его страдания не имели значения, и вообще, он их, скорее всего, заслужил.

– Пора принять пилюльку? – с надеждой спросила Эсси.

– Да, – кивнул он, хотя на самом деле время еще не пришло.

Флориан больше не мог терпеть страданий ребенка. Он давал ей разные обезболивающие из аптечки Содружества, стремясь облегчить боль. Но, разумеется, при этом боялся навредить. В файлах говорилось о безопасности частого приема, но… По крайней мере, мазей, которые он втирал в суставы и мышцы девочки, Флориан больше не пугался. Однако их запас был ограничен: он уже использовал почти шестьдесят процентов лекарств из аптечки и тревожился, надолго ли еще хватит.

Юз-дубль подсказал, что аптечка может выдать карасетамин, но в меньшей дозе, поскольку время еще не подошло. Всего лишь два часа назад девочка приняла ибупрофен.

– Спасибо, папа, – сказала Эсси и проглотила маленькую зеленую капсулу, запив водой. Затем она обвила его шею руками, прижалась к нему и начала засыпать.

Флориан нежно гладил ее, пока глаза у нее закрывались.

– Я не знала никого хуже Дадли Боуза, – тихо произнесла малышка.

Флориан с удивлением поглядел на нее, но увидел закрытые глазки.

– Что такое, милая? – пробормотал он.

– Оззи поехал на передвижке по Стифенской тропе. Интересно, что с ним стало?

– А?

Но девочка уже крепко спала, и Флориан старался не разбудить ее, чтобы не возвращать в мир мучений.

Через полтора часа пришел Матье. Это было необычно, и Флориана начали вновь одолевать тревоги. Время приближалось к вечеру, вместо гаснущего солнечного света теперь только масляная лампа распространяла тусклое желтое свечение. По установленному правилу, никто не входил к беглецам с того момента, как начинали приходить работники клуба.

– Что случилось? – тревожно спросил Флориан.

– Они арестовали Тераннию.

– О Уракус! – Лесничий посмотрел на спящую девочку, готовый расплакаться. – Хорошо, если я пойду к НПБ, вы сможете увезти отсюда Эсси? И я не хочу знать куда. В любое безопасное место.

– Флориан, попытайся успокоиться. Во-первых, они арестовали многих, около сорока человек. Большинство из них элитарии, но мы пока не поняли связи, кроме той, что некоторые из них – музыканты.

– Они знают, наверняка. Зачем еще ее забирать?

– Затем, что они в отчаянии. Сначала они забирали тех, кого ты знал или с кем учился. Теперь они разыскивают случайных знакомых. Возможно, они даже не знают, какие вопросы ей задавать. Ты же не поддерживаешь отношения с сорока людьми в Ополе?

– Нет, – покачал Флориан головой.

– Тогда, кажется, все ясно. Они денек ее попугают, а затем, когда ничего не выйдет, отпустят. – Матье сжал колено Флориана и слегка потряс его. – Они не в первый раз пытаются пришить ей какое-то дело, парень. Она будет в порядке. На этот раз.

– На этот раз? – в панике переспросил Флориан.

– Я же сказал тебе, такой охоты раньше не бывало. Прошлой ночью они обнаружили Биллопа.

– Но… Он же не знает тетю Тераннию? Ведь так?

– Нет, но он, вероятно, рассказал им о Расшерте. Это может быть связано. Дело в том, что они не остановятся.

– Что мне делать, Матье? Я не знаю…

Матье, нахмурившись, поглядел на девочку.

– Она уже с метр ростом.

– Где-то так.

– Флориан, что происходит? Кто она?

– Я не знаю. Клянусь Матерью Лорой, я не знаю.

– Что случилось в долине Альбина, Флориан?

– Пожалуйста, не спрашивайте.

– Мы хотим помочь, Флориан. И не собираемся сдавать тебя НПБ.

– Вы не можете помочь. Мне всего лишь нужно скрываться от НПБ в течение месяца, осталось только недели три.

– Ты без конца повторяешь это. И что случится в конце месяца?

– Не уверен. Думаю, она будет достаточно взрослой и сможет позаботиться о себе.

– Флориан, парень, ты же понимаешь, насколько она странная. Темпы ее роста неестественны. Что она такое?

Флориан виновато поглядел на девочку.

– Я не знаю. Но мне ее доверили. Я должен присматривать за ней, я обещал. Она нам всем поможет. По-настоящему.

– Она ведь не из этого мира? – мягко спросил Матье.

Флориан кивнул.

– Хорошо. А она человек, Флориан?

– Да! Просто другая.

– А музыка? Откуда твоя музыка, Флориан? Только не говори, будто ты ее сочинил. Ноты этих мелодий сыграны на инструментах, которых я прежде никогда не слышал. Таких инструментов не существует. Они не отсюда.

Флориан уронил голову на руки, злясь на себя из-за собственной глупости. Конечно, Матье сразу понял, что эти песни отличаются от всего, созданного на Бьенвенидо.

– Не знаю, – угрюмо пробормотал он.

– Они уже здесь, Флориан? Содружество нашло нас?

– Нет. Это был лишь один аппарат, вот и все. Думаю, привет от Найджела. НПБ забрал его.

Матье покачался, перекатываясь с носка на пятки.

– Но он доверил тебе девочку, прежде чем они его забрали? – прошептал он.

– Да.

– Дрянь! – Старик потер рукой лоб. Пальцы его ужасно тряслись. – Уракус, Флориан, ты хоть представляешь, что стоит на кону? Для нас это чересчур. Это… Изменится весь Бьенвенидо. Ты должен понимать масштаб последствий.

– Мне страшно, Матье. А если они найдут меня? Если заберут ее? Она может нас спасти. Так сказал аппарат. Она ничего плохого не сделала.

– Ангел-воительница. Она-то знает, что следует делать. Нужно позвать ее, Флориан. Сами мы не справимся. Ангел-воительница сможет защитить Эсси.

Потребовалось несколько мгновений, прежде чем Флориан понял, что Матье ждет его согласия.

– Ладно. Если вы думаете, что она придет. Но не рассказывайте никому об Эсси. Этого нельзя делать! Пообещайте мне, Матье.

– Даю слово, я о ней ничего не скажу. Уверен, Ангел-воительница и без того заинтересуется гнездовой тревогой.

– Сколько потребуется времени, чтобы она добралась сюда?

– Понятия не имею. Надеюсь, не очень много.

* * *

Матье вылез из старого прохода в сарай для модов и, оказавшись в офисе клуба, закрыл потайную дверцу – очень умело вмонтированную в деревянную стенную панель, так что почти невозможно было ее обнаружить. Тем не менее он заставил ее коробками со спиртным. Сарай для модов представлял собой идеальное убежище, и ни Матье, ни Теранния не хотели рисковать, обнаружив его. Более пятидесяти элитариев начали отсюда свой побег из Ополы.

Едва спустившись, он понял: что-то произошло. Бармен сидел в неестественной позе за стойкой, с непроницаемым выражением лица и обильно потел.

– Что случилось? – спросил Матье. Клуб должен был открыться лишь через пару часов.

– Кое-кто хочет вас видеть.

Матье медленно обернулся и обнаружил за столиком у сцены Шахама, перед которым стояла стопка ореховой водки. Музыкант готовился к встрече с офицером НПБ, но реальность оказалась хуже: в клуб пришел один из главных подручных самого Роксволка. Разумеется, все знали Шахама. Чрезвычайно тощий, с бритым черепом и очками в тонкой металлической оправе и с желтоватыми стеклами. На правой руке у него не хватало мизинца, согласно местным слухам, он потерял его еще в молодости во время поножовщины. Вероятно, это была последняя драка, в которой он проиграл. В настоящее время он являлся голосом Роксволка среди опольских банд и представлял его власть. Поговаривали, будто он и есть Роксволк. В конце концов, никто никогда не видел бандитского главаря, поскольку тот не оставлял свидетелей.

– Мы уже платили за крышу в этом месяце, – сказал Матье. Ему самому не понравилось, как прозвучали его слова – будто он оправдывался.

Шахам улыбнулся и стал еще больше похож на голый скелет.

– Расслабься, Матье. – Он осушил стопку и встал.

Матье еле сдержался, чтобы не отшатнуться. Гангстер на голову возвышался над ним, а чрезвычайная худоба наводила на мысль об опасных паразитах или даже истощении от рака.

– Я никогда лично не посещаю должников, – сказал Шахам. – Считай мой приезд почти дружественным визитом.

– Почти?

– Теранния – хороший партнер, по мнению Роксволка. Клуб отличный, и вы с Тераннией всегда вовремя платите Биллопу. И мы ценим это.

– Он может прийти сюда в любой вечер, чтобы насладиться музыкой.

Шахам усмехнулся.

– Я ему передам. Уверен, приглашение его позабавит.

– Я что-то могу для вас сделать?

– Оказать услугу. Разве плохо, если Роксволк будет у тебя в долгу, ты не согласен?

– Лучше, чем если я буду ему должен.

– Именно. Теранния здесь?

Матье покачал головой, гадая, не разыгрывают ли его. Обычно Шахам был очень хорошо информирован.

– Ее забрали в НПБ для допроса.

– Да уж. Эта гнездовая тревога начинает надоедать. Вообще-то именно поэтому я здесь. Один из наших друзей очень тревожится и думает, что следующая волна арестов накроет и его. Он первоклассный бухгалтер, и, учитывая его обширные знания о коммерческих предприятиях Роксволка, это… неблагоприятно скажется на многих из нас.

– Почему НПБ им интересуется?

– В этот раз они, по всей видимости, загребли всех, кто знал элитария по имени Расшерт. Ты был с ним знаком?

– Нет.

– А наш друг его знал. И если они арестуют его… Возможно, вопросы не будут ограничиваться Расшертом.

– Ага. Точно. И что мы можем сделать?

– Он, наш бухгалтер, один из вас.

– В каком смысле, один из нас?

– Элитарий. Вероятно, именно поэтому он хорошо разбирается в цифрах. Мы с Роксволком надеялись, что вы сможете нам помочь. У вас есть контакты с подпольной железной дорогой. Мы бы хотели вывезти его из города.

Отказов Шахам не принимал, даже откладывать с решением было опасно.

– Я посмотрю, что можно сделать. У меня есть друг, который кое-кого знает.

– Уверен в этом. Мы хотим дать ему возможность уехать завтра.

– Что? – выпалил Матье. – Не знаю, если нам удастся…

– Значит, договорились. – Шахам наклонился к нему и посмотрел прямо в глаза. – Мы привезем его завтра в десять утра. Если НПБ постучится к вам завтра вечером, его не должно быть здесь. Хорошо?

– Д-да, – произнес Матье. – Ладно.

– Вот и молодец.

Шахам повернулся и вышел. Матье рухнул на ближайший стул и только потом понял, что вспотел так же сильно, как и бармен.

4

Этим утром Дженифа проводила уже третий допрос. Они проходили в двух из восьми допросных на первом этаже подвала. Всех элитариев запихнули в остальные шесть камер. Расшерт знал на удивление многих. Проведя ночь с девятью другими подозреваемыми в двухместной камере с одним на всех унитазом, задержанные были раздражены не меньше, чем напуганы. Не слишком удачная комбинация.

В допросную завели Тераннию, сняли с нее наручники, охранник грубо усадил ее на стул. Владелица клуба была выше Дженифы и весила раза в два больше. Поменяйся они местами, такое превосходство сразу напугало бы Дженифу. В течение минуты девушка еще раз просматривала дело, желая заставить подозреваемую ждать. Но Теранния совершенно не нервничала. Выглядела она уставшей и скучающей, а не покорной, что вызывало интерес.

– Вы знаете, почему оказались здесь? – спросила Дженифа.

– Могу назвать несколько причин. Но все, кого вы чуть не задушили в камере, говорят, будто из-за Расшерта.

– А каковы другие причины?

– У НПБ нет ни грамма воображения, поэтому вы во всем вините элитариев. Смешно, честное слово, да вы и сами знаете.

Дженифа заглянула в дело и заметила, что за последние пятьдесят лет Тераннию задерживали для допроса не меньше дюжины раз. Но ни разу не выдвигали никаких обвинений. Обычные рутинные расследования по поводу элитариев-радикалов.

– НПБ защищает Бьенвенидо. Если вы не совершили ничего плохого, вам нечего бояться.

Теранния издала горький смешок.

– И это говорит мне девочка, которой промыли мозги. Да поможет нам всем Джу.

– Вы отрицаете свое знакомство с Расшертом?

– Конкретно его я не помню, но если вы говорите, что он захаживал в клуб, то я не стану с этим спорить.

Дженифа придвинула к ней фотографию Расшерта.

– Чтобы подстегнуть вашу элитарскую память. Он не просто посещал ваш клуб, он работал там три месяца. У меня есть выписка из его трудовой книжки, которую вы сдавали.

Теранния поглядела на фотографию и склонила голову набок.

– Девять лет назад. Он работал барменом. Не слишком усердно.

– Поэтому он и ушел?

– Вы серьезно, деточка? Я должна помнить причину его увольнения спустя девять лет? Сколько людей работали в клубе с тех пор? В ваших записях это есть?

– Семьдесят два, – немедленно ответила Дженифа, наслаждаясь удивлением, промелькнувшим на лице женщины. – Вообще-то, мне все равно, почему вы его уволили, но я рада, что вы вспомнили, ибо следующий вопрос очень важен. – Она вытащила фотографию Флориана. – Расшерт привел этого человека в клуб? Они там встречались?

Теранния окинула Дженифу долгим взглядом, прежде чем приглядеться к фотографии.

– Это же Флориан. Тот, на кого вы охотитесь. Он выглядит молодо, чуть старше вас.

– Да, это он. Он посещал ваш клуб?

– Нет, – вздохнула она. – Он никогда не был в клубе.

Дженифа внимательно наблюдала за ней.

– Вы уверены?

– Да, – решительно сказала Теранния, затем начала колебаться. – Эту фотографию тоже сняли девять лет назад?

– Семь. Она из его личного дела во время службы в полку. Почему вы спрашиваете?

– И он сейчас выглядит так же?

– В целом.

– Ага, ясно. Но ответ все равно «нет».

– А как насчет этой недели? – спросила Дженифа. – В клубе о нем ходили разговоры?

– Ха! Шутите, деточка? Вы так переполошили город, что ни о чем другом уже и не говорят.

– Кто-нибудь упоминал, где он может находиться?

– Скорее всего, в порте Чана.

Дженифа подняла брови.

– В самом деле?

– А где ему еще быть? Никто бы не остался в Ополе, когда развернулась такая охота. Нужно быть сумасшедшим.

– Город перекрыт.

– Но он же как-то попал сюда, – ухмыльнулась Теранния. – Он вас обошел, деточка.

– Во-первых, он нас не обошел, мы пытаемся предотвратить его подрывную деятельность. Во-вторых, никогда больше не называйте меня «деточкой». Можете вернуться в камеру.

Глаза ее тут же посерьезнели.

– Надолго? У меня вообще-то дела есть. Я ответила на все ваши вопросы.

– До тех пор, пока я не позволю вам уйти. А это случится не раньше, чем мы сравним все показания.

– Но нас десятки. Это займет весь день.

– Да, – кивнула Дженифа, приводя в порядок папки на столе. – Займет. Мы в НПБ работаем очень тщательно. Не забывайте.

* * *

Телефон на столе директора Яки имел приспособление для громкой связи. Чаинг сидел по другую сторону стола, стараясь не обнаружить перед ней, как неприятно ему слышать голос Стонела.

– А вы хотя бы точно знаете, что Флориан и девочка до сих пор в Ополе? – спросил директор Седьмого отдела.

– У меня есть на то все основания, – ответил Чаинг. – Пропускные пункты вокруг города весьма надежны.

– Периметр слишком большой, а еще вам надо учитывать речное судоходство. Небольшая лодка может остаться незамеченной ночью, Флориан уже продемонстрировал нам такой ход.

Чаинг впился взглядом в безобидную бакелитовую решетку динамика, под которой сиял синий световой индикатор.

– Все выезды из города максимально охраняются, сэр. Если он и смог обойти их, то не без серьезной помощи.

– В Ополе проживает большая диаспора элитариев.

– Так точно, сэр, – сказала Яки. – Но вчера ночью мы получили информацию, подтверждающую, что капитан Чаинг прав.

– Какую? – спросил Стонел.

Чаинг благодарно кивнул Яки.

– Информаторы Горлан сообщили, что элитарии в общем канале начали обращаться с призывом к Ангелу-воительнице о помощи Флориану. Они говорят о гонениях НПБ на него.

– Ясно. Интересно.

– Она может появиться здесь.

– Что будет весьма некстати, если не сказать больше. Прямо сейчас я не могу уехать из столицы. Кроме того, нам быстро расставить для нее ловушку не удастся.

Чаинг заерзал на краешке стула.

– Сэр, при всем моем уважении я считаю, мы не имеем права допустить, чтобы она пришла Флориану на помощь. Нельзя позволить им объединиться.

– Тогда перед вами стоит простая задача, капитан, да? Вы должны задержать Флориана до появления Ангела-воительницы.

– Так точно, сэр.

– Я не могу понять, почему вы отпустили Кастиллито. Она один из важнейших контактов в Ополе.

– Он не свяжется с ней, если взять ее под арест, – выпалил в ответ Чаинг. – Я установил за ней круглосуточное наблюдение.

– Если Флориан до сих пор не связался с ней, после четырех дней, проведенных в Ополе, то уже и не свяжется. Его покрывает кто-то другой. Тот, кто готов всем рискнуть. На мой взгляд, это говорит об их близости.

– Мы далеко продвинулись, задерживая всех знакомых Расшерта, – сказала Яки.

– И они дали вам хоть какие-то зацепки? Нет? Тогда снова арестуйте Кастиллито. Вытащите из нее имя отца Флориана. Там вы найдете и Флориана.

– Так точно, сэр, – отозвался Чаинг и подумал: «Дело дрянь!»

* * *

Жилой дом находился на перекрестке улиц Куилсвит и Широкой, на противоположном конце проезда от управления НПБ. «Какая ирония», – подумала Дженифа, припарковав машину рядом с ним. Она вышла и поглядела на фасад элегантного старинного здания из синего кирпича. В отличие от многих домов города, этот находился в отличном состоянии и все квартиры были заняты. «Идеальное место для так называемого вождя движения за гражданские права, она-то не станет жить в трущобах с низшим сословием».

Из фургона, припаркованного чуть дальше, два офицера НПБ наблюдали за входом в здание. Дженифа знала, что еще один фургон стоит в переулке сзади. Командный пункт находился в здании напротив, объектив кинокамеры смотрел прямо в окно Кастиллито. В соседних квартирах установили прослушку на общих стенах. Слышимость не слишком хорошая, но представление в целом о происходящем внутри создает. Магнитофон, стоявший в подвале, был подключен к ее телефонной линии.

Дженифа вошла в просторный подъезд. На полу лежала черно-белая мраморная плитка, с потолка на длинных цепях свисала большая люстра из бронзы и хрусталя. Консьерж вышел из своей комнаты и приблизился к отполированной стойке.

– Я могу вам чем-то помочь?

Дженифа просто показала ему свой жетон.

– Кастиллито. Какая квартира?

– Второй этаж, номер четыре.

Дженифа поднялась по широкой изогнутой лестнице. Сквозь круглое фонарное окно над головой лился яркий послеполуденный солнечный свет. Легко было представить, как тут жили и веселились аристократы времен Бездны. С каждой ступенькой девушка со все возрастающим неодобрением думала о Кастиллито.

Дженифа уделила секунду на то, чтобы оправить форму и собраться перед тем, как постучать в дверь с цифрой четыре. Люди всегда судили о ней по росту и моложавому виду, не оказывали должного уважения, и это ее постоянно злило, хотя форма НПБ иногда помогала преодолеть подобное отношение.

На Кастиллито никакая форма не действовала, она посмотрела на гостью сверху вниз с пренебрежением.

– Слушаю?

– Вы в самом деле хотите разговаривать на лестничной клетке? – ровно спросила Дженифа.

– Ну входите, чего уж.

Квартира, как Дженифа и ожидала, была просторной, чистой и светлой, обставленной антиквариатом.

Кастиллито вошла в гостиную, встала перед высоким балконным окном, предпочитая смотреть на улицу, а не на Дженифу.

– Что опять?

– Нам нужна дополнительная информация от вас, и как можно быстрее. Вот как мы поступим. Либо вы рассказываете мне все сейчас, либо я забираю вас в управление, где лично вытащу из вас необходимую информацию.

– Интересно, что с вами не так?

– Простите?

– Вы все настолько ущербные, что поневоле начинаешь гадать: какая причина привела вас к такой жизни. Может, в детстве вас родственник совратил? Подобное часто случается.

– Не я скрываю паданца! Только это я и называю ущербом.

Кастиллито отвернулась от окна и презрительно улыбнулась.

– Кадровики специально набирают таких. Вы не знали?

– О чем вы говорите?

– О кадровиках НПБ. Они просеивают разные судебные дела, ищут особый тип жертв. Люди с нарушенными морально-нравственными ориентирами. Знаете ли, они ненамного отличаются от насильников, они ведь тоже вас используют.

– Это смешно, – сказала Дженифа. – Единственная причина, почему я вступила в полк, заключается в том, что я хочу защищать Бьенвенидо от паданцев.

– В самом деле? В этом случае посмотрите мне в глаза и скажите, что Флориан стал паданцем. Сможете?

Дженифа тут же мысленно пнула себя за предательски прилившую к щекам краску.

– Кто его отец?

– Так дело только в этом? Я неправильно заполнила одну из ваших форм?

– Отец может укрывать его. Кто он?

Кастиллито засмеялась.

– Ничего лучше не пришло в голову руководству НПБ, чтобы оправдать свою неспособность обнаружить Флориана?

– Кто отец?

– Ладно. Вижу, вы предельно серьезны. Хорошо, я предлагаю вам сделку.

– Мы не идем на сделки, особенно с вами. За свои действия Флориан ответит по полной.

– Сделка Флориана не касается.

– Что?

– Я расскажу вам здесь и сейчас, но при одном простом условии. Не спросите, в чем оно заключается? Даже вы не сможете силой вырвать у меня ответ в ваших пыточных. Вы можете позволить себе терять время?

– Что за условие? – простонала Дженифа.

– Я хочу, чтобы вы доставили сообщение своему начальнику, капитану Чаингу.

– Какое сообщение?

– Так вы согласны?

– Я сообщу обо всем, что вы мне расскажете. Уж поверьте.

– Очень хорошо. Сообщение такое: «Я знаю, почему Чаинг послал вас вместо себя».

– И все?

Кастиллито саркастично улыбнулась.

– Видите, оказалось совсем несложно.

– Так кто отец?

– Рафферти.

* * *

Чаинг, Яки и Дженифа стояли в белом сверкающем кабинете Ашьи Кукайды, пока работники архива собирали нужные документы по приказу начальства. Каждую папку открывали и аккуратно раскладывали на ее рабочем столе, содержавшемся всегда в идеальном порядке. Когда все бумаги были разложены, женщина надела очки с толстыми стеклами и начала их просматривать.

Чаинг понимал: Яки, как и ему, хотелось накричать на старуху, поторопить ее, но даже директору приходилось прикусывать язык в этом царстве. Все здесь зависело от Кукайды.

«Что мы будем делать, когда она уйдет на пенсию? – думал он. – Интересно, готовит ли она себе преемника? – В голове его крутилась еще одна, более неприятная мысль: – Может, у нее такая удивительная память благодаря элитарским генам?»

Он смотрел, как Кукайда вела пальцем по столбцу с учетными номерами, а затем подозвала к себе помощника. Тот получил необходимый номер и поспешил в архив за делом.

«Неужели? Может ли она быть элитаркой?»

Чаинг чувствовал себя в напряжении с того самого момента, когда Дженифа с победой вернулась от Кастиллито и назвала имя. А еще она передала сообщение. Дженифа находилась в замешательстве, но Чаинг слишком хорошо понимал, что имелось в виду. Кастиллито просто так его с крючка не отпустит.

Помощник вернулся с очередной серой папкой. Кукайда медленно собрала все бумаги на столе и разложила их по папкам, прежде чем взяться за изучение новых документов.

– Ага! – воскликнула она, постучав указательным пальцам по строчке.

– Кто он? – потребовала ответа Яки.

– Принесите мне эту, – сказала Кукайда перед тем, как поднять голову. – Рафферти не элитарий, поэтому у нас нет на него дела. Странно.

– Но Флориан и Лурджи все-таки элитарии? – спросила Дженифа.

– В восьмидесяти процентах случаев ребенок, рожденный в результате связи элитария с неэлитарием, обладает функциями элитария, – ответила Кукайда. – В двадцати процентах случаев рождаются мулы, их макроклеточные ячейки не действуют. Знаете, они, элитарии, вымирают. Через тысячу лет никого из них не останется.

«Что многое объясняет, – тоскливо подумал Чаинг. – Мать должна быть элитаркой».

– В данном случае это неважно, – отрезала Яки. – Что там с Рафферти?

– Кастиллито защищала его в трех судебных процессах. Стандартные жалкие случаи гражданского неповиновения. Похоже, ее Рафферти тридцать лет назад был сорвиголовой.

– Яблочко от яблоньки, – пробормотала Дженифа.

– Ты про Лурджи, – заметил Чаинг, – не про Флориана.

– Где он сейчас? – терпеливо спросила Яки.

– В шахтах Канник, в Трансонских горах, там урановые рудники. Кастиллито не смогла скостить ему срок во время последнего дела. Он пытался закрыть проезд к заводу по производству ракетных двигателей, привлекая внимание к вымышленной несправедливости по отношению к элитариям. Судье это очень не понравилось. Его приговорили к пятидесяти годам.

– Дело дрянь, так он до сих пор там?

Кукайда скорчила гримасу. Помощник вернулся обратно в ее кабинет с тонкой папкой. Чаинг простонал, увидев ее, на ней стояла печать с большими красными буквами «Скончался».

– Там его и похоронили, – сказала Кукайда, открыв папку. – Уран радиоактивен. Многие и десяти лет не выдерживают, не говоря уже о пятидесяти. Он умер от лучевой болезни семнадцать лет назад.

– Опять! – возмутился Чаинг. – Этот дрянной Флориан опять обошел нас.

– Не думаю, будто смерть его отца от радиоактивного заражения можно считать победой, – заметила Дженифа.

– Но это ему помогло.

– Ненадолго, – сказала Яки. – Есть записи. Не такие детальные, какие мы ведем на всех элитариев, но мы все-таки сможем отследить членов семьи Рафферти. Наверняка один из них и прячет Флориана. Кто ж еще?

– Есть еще один вариант, – произнесла Дженифа. – Рафферти был клиентом Кастиллито. Она наверняка знала, что он умер. И теперь мы не сможем подтвердить отцовство. Он не может дать показаний.

– Она сказала так, желая сбить нас с толку, – заметила Яки. – В конце концов, Флориан ее сын.

– Нет, – сказал Чаинг, охваченный внезапным приступом освобождения от вины. Для дела это, конечно, станет катастрофой, но если Кастиллито исчезнет…

– Почему нет? – не поняла Яки. – Мне кажется, все совершенно ясно.

– Она понимала: стоит нам обнаружить, что Рафферти мертв, мы станем подозревать ее во лжи. Ну а как мы поступаем с тем, кто нам соврал, общеизвестно. Она бы не стала так рисковать.

– Если только… – Дженифа застонала, ослепленная догадкой. – Она знала, что мы отчаянно хотим найти отца. Я ей все объяснила. Ее слова, намеки – она стремилась выиграть время.

– Время для чего? – спросил Чаинг, сделав вид, будто озадачен. Затем он моргнул. – Ох ты дрянь!

* * *

Чаинг и Яки находились в первой машине, остальной конвой следовал по пятам, они неслись по Широкой с горящими мигалками и воющей сиреной. Заранее велели группам наблюдения проверить, не выходила ли Кастиллито из своей квартиры.

Как ни странно, Чаинг чувствовал себя необычайно спокойно. Даже боль в запястье улеглась. Если Кастиллито исчезла, то вместе с ней испарились и ее угрозы. Крах карьеры одного офицера НПБ ее теперь не спасет, придется прятаться на протяжении всей жизни. Это было ясно.

Капитан сидел с невозмутимым видом, когда их машина подъехала к зданию на улице Куилсвит. Из подъезда выбежал офицер из группы наружной слежки, он выглядел испуганным.

«Она сбежала! И забрала с собой все контакты, чтобы никто не смог выследить ее», – подумал Чаинг.

– Простите, сэр, – выпалил офицер. – Мы беспрерывно следили за зданием. Я не знаю, как она выбралась отсюда.

– Принесите журнал наблюдений. Сейчас же! – крикнул Чаинг. – Нам нужно отследить все автомобили, которые проезжали по этой дороге за утро, – сказал он Яки.

– И это сверх охоты за Флорианом? – мрачно пробормотала директор. – У нас нет таких ресурсов, чтобы получить быстрые результаты.

– Грязный Уракус!

Яки смотрела, как автомобили НПБ перекрывают улицу.