Текст книги "Ночь без звезд"

Автор книги: Питер Ф. Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 46 страниц)

Их собирались доставить именно на пятый подвальный этаж. Камеры здесь были меньше, чем у элитариев, и коридоры уже, некрашеные кирпичные стены поглощали тусклый свет лампочек в стеклянных колпаках. На железных дверях, располагавшихся по обе стороны коридора, имелись смотровые окошки, прикрытые отъезжающей панелью. В конце центральный коридор соединялся с двумя другими, которые отходили от него под прямыми углами. Здесь стоял стол надзирателя, позади него – дверь в комнату охраны.

Дженифа рядом со столом беседовала с главным надзирателем и двумя другими охранниками, когда прибыл Чаинг. Она обернулась, и ее улыбка быстро обратилась в озабоченную гримаску.

– Что, Уракус побери, случилось с твоим глазом?

– Ничего, – ответил капитан.

Медсестра в клинике тоже обеспокоилась, когда промыла глаз и обработала липкой мазью. Она хотела отправить Чаинга на осмотр к больничному окулисту, если у капитана найдется время, но Чаинг решил обойтись бинтом и глазной повязкой. Фельдшер снял сломанный гипс и наложил новый, больше прежнего, к тому же ему еще требовалось высохнуть. Чаингу, чтобы не ждать, пришлось отрезать рукав рубашки и накинуть на плечо китель, приколов пустой рукав к нему.

– Прямо как Слваста, – заметил фельдшер, помогая Чаингу одеться. Но его веселье тут же испарилось, когда он заметил выражение лица капитана.

– Ничего? – воскликнула Дженифа. – Но…

– Я споткнулся. Ударился лицом о дверь. Проехали, – огрызнулся он.

Лекарству не хватило мощи снять боль в поврежденном запястье, и Чаинг боялся, не сместил ли удар Кастиллито кости. Боль стала острее, да и в целом что-то было не так.

Дженифа заледенела лицом.

– Так точно, сэр.

– Когда их должны привезти? – спросил Чаинг.

– Шерифы прибудут с минуты на минуту, сэр, – ответил главный надзиратель.

– Хорошо. Я хочу, чтобы освободили комнату для допросов номер три. Уберите всю мебель. Переведите туда Лукана и поставьте его койку.

– Э-э-э?

– Вы меня слышали, товарищ. Когда сюда привезут задержанных, поместите их туда же, вместе с Луканом. Ясно?

Надзирателю явно не нравились любые изменения в устоявшейся процедуре, а особенно такие, но он кивнул и сказал:

– Так точно, сэр, – словно был согласен с приказом.

Он позвал охранников, и те вынесли стулья и стол из комнаты для допросов номер три. Чаинг с Дженифой вошли в комнату для наблюдений, которую от допросной отделяла лишь стена с односторонним зеркалом.

– Ты собираешься рассказать мне, что произошло? – холодно спросила девушка. – Никто на третьем этаже не знает, куда ты пошел после допроса Кастиллито.

– Извини, – неловко улыбнулся Чаинг. Он указал на глазную повязку. – Пришлось сходить в клинику. Я споткнулся, когда ударил Кастиллито. И мне стыдно. Ну какой дознаватель на такое способен?

Дженифа сжала губы, сдерживая улыбку.

– Так вот почему ты ее отпустил? Чтобы избежать позора?

Чаинг чувствовал ее осуждение, ему стало противно: почему вечно приходится оправдываться перед ней!

– Не совсем. Она до сих пор наша лучшая зацепка после Биллопа. Возможно, Флориан свяжется с ней. Я установил постоянную слежку за Кастиллито. Если он приблизится к ней хотя бы на километр, мы его обнаружим.

– Он к ней не приблизится. Она же его мать, ради всего дрянного, он не захочет ее впутывать. В лучшем случае свяжется с ней по элитарскому каналу, и как мы об этом узнаем?

– Это отслеживают информаторы Горлан.

Дженифа удивленно взглянула на него.

– Ты на них полагаешься?

– А что еще делать? Закрыть Кастиллито в камере без связи с остальными, ну и? А так, по крайней мере, есть хоть какая-то возможность. И да, я понимаю, насколько малы шансы, но Флориан, может, и рискнет.

– Тогда это… – Дженифа кивнула на комнату по ту сторону зеркального стекла. Трое охранников внесли койку с лежащим на ней Луканом. Водитель слабо стонал, находясь на грани беспамятства.

– Это для того, чтобы изменить их отношение. Информация, которую задержанные предоставляют из страха, всегда более надежна…

– …чем информация, добытая под угрозой насилия. Я помню, ты предпочитаешь такой метод. – Дженифа наблюдала за Луканом. – Если ты не вернешь его в больницу, он долго не продержится. Ты же это понимаешь, верно?

– Понимаю, и мне все равно. Он помог субъекту гнездовой тревоги пробраться в город. Такое поведение невозможно ничем оправдать. Это измена против всего рода человеческого. А в таком виде он мне пригодится.

Девушка взглянула на Чаинга с одобрением чуть ли не впервые.

Им пришлось подождать несколько минут, затем дверь в допросную номер три открылась, и охрана НПБ втолкнула туда Перрика и тер Васка. Наручники с них сняли, и охранники ушли.

– Что за дрянь? – воскликнул Перрик, подойдя к койке. – Уракус, это же Лукан!

– Что?

Тер Васк подошел ближе. Он побледнел, когда Перрик стянул одеяло, открыв раздавленные ноги водителя в окровавленных бинтах. На одеяле виднелись пятна кала и мочи. Перрик развернулся и уставился в зеркало, на круглом лице его отражалась паника.

– Что вы с ним сделали? – прорычал он.

Чаинг тихо усмехнулся.

– Лукан, – тревожно позвал тер Васк. – Лукан, приятель, ты как? Что ты им рассказал?

Лукан попытался ответить, но из разбитых губ выходил лишь шипящий кашель.

– Что он сказал? – спросил Перрик.

– Кажется, он хочет пить, – ответил тер Васк.

Перрик обернулся вокруг своей оси и снова вперил взгляд в зеркало.

– Я не знаю, куда делся Флориан, – громко сказал он. – Этот ублюдок стрелял в нас из какого-то оружия. Я ничего подобного раньше не видел. Оно стреляло молниями или чем-то таким. Ноги до сих пор с трудом переставляю. Слушайте, если я могу хоть чем-то помочь, чтобы вы поймали его, я готов.

Он еще раз с беспокойством взглянул на Лукана.

– Рад это слышать, – пробормотал Чаинг.

– Вот тебе и воровская честь, – с презрением фыркнула Дженифа.

– Они не воры, – ответил Чаинг. – Бандиты. Крепкие, как Уракус, но безмозглые.

– Кого будешь допрашивать первым?

– Тер Васк послабее, но Перрик рангом повыше, значит, он, скорее всего, знает, где Биллоп. Только может заупрямиться, когда поймет, что мы хотим, чтобы он сдал своего босса.

– Тогда начнем с Перрика. Мы не можем тратить время на тер Васка. Чем дольше мы будем искать Биллопа, тем дальше от нас сбежит Флориан.

Чаинг одобрительно улыбнулся.

– Ты права. Значит, допросим Перрика.

* * *

Первые пять допросных предназначались для тех, кого можно было запугать или запутать, чтобы они выдали ту информацию, которую хотел знать НПБ. Допросные с шестой по девятую оборудовали специально для упрямых заключенных, собиравшихся молчать. Посреди седьмой стоял большой деревянный крест в виде буквы X, закрепленный в каменном полу, с кандалами на каждом конце. Четыре ярких прожектора постоянно светили с потолка, наполняя комнату слепящим светом, в нем мелькали зловещие тени, без конца задающие вопросы. Мучительный свет убирали с лица заключенного лишь тогда, когда к нему подходил дознаватель с электродами, острыми инструментами в руках или тяжелой дубинкой. Пыточные инструменты с самого начала лежали аккуратно разложенными на столе – на виду у заключенного, еще до того, как его привязывали к кресту и включали яркий свет. Если ему хватало ума, то человек сразу понимал, насколько безнадежна его ситуация.

Биллоп был умен, как и подозревал Чаинг, поскольку рядовой бандит не может возглавить банду. Когда шерифы пришли за ним, он отбивался и до последнего оказывал сопротивление при аресте. Теперь все изменилось, он кричал от страха, когда охранники, содрав с него одежду, избивали его кожаными плетьми. Еще сильнее он закричал, почувствовав оковы на запястьях и лодыжках.

Включили свет, Биллоп напрягся, словно яркое освещение придавило его к кресту. Зажмурился и обмочился.

Послышались издевательские смешки, когда сверкающая моча расплескалась по каменному полу и потекла тонкой струйкой в сливную решетку, находившуюся у распятого между ног.

– Что вам от меня нужно? – зарыдал Биллоп, трясясь всем телом.

В ответ лишь нервирующая тишина.

– Что вам нужно? Умоляю!

На этот раз ему ответили:

– Мне нужно имя.

– Да. Да!

– Ты же знаешь Флориана.

– Знаю. Я не знал, что он стал паданцем. Клянусь Джу, я не знал этого.

– Он работал на тебя? Ты платил ему за валтаны, которые он ловил.

– Работал. Но они для «дедовской радости», ничего такого вредного.

Но я никогда ему не платил. У него нет денег.

– Мне нужно имя…

– Чье?

– Того, кто вас познакомил. Кто рассказал тебе, что Флориан собирается работать лесничим и может ловить валтаны? Кто его друг в Ополе? К кому он пойдет, если у него будут проблемы?

– Расшерт! – выкрикнул Биллоп так, словно пытался изгнать злого духа из своего тела. – Это был Расшерт! Он сам пришел ко мне и обо всем договорился. Это был Расшерт. Расшерт!

– Хорошо. И где теперь этот Расшерт?

– А? – Биллоп снова замер.

– Где. Расшерт?

– Он… Он… – Слезы покатились градом по щекам Биллопа, когда он затряс головой. – Умоляю, во имя Джу…

– Кусачки. Оторвите ему пальцы ног.

– Он мертв! – выкрикнул Биллоп. – Он мертв, клянусь. Пожалуйста, это правда. Он умер. Расшерт мертв.

* * *

Вся команда с ожиданием смотрела на Чаинга, когда он поднялся на третий этаж и вошел в оперативный штаб после полуночи. Он пнул ногой стол. Очень сильно.

Атмосфера быстро изменилась. Все сразу нашли чем заняться, зарывшись в бумаги.

Чаинг пнул стол еще раз.

– Грязный Уракус!

Он сел и хотел смахнуть все бумаги и папки со стола на пол, но вместо этого глубоко вдохнул, и из груди его раздался болезненный стон.

Дженифа торопливо положила перед ним на стол тонкую папку. На ней стояла большая красная печать «Скончался».

– Биллоп сказал правду. Расшерта убили три года назад. Во время разборок между соседними бандами.

– Ага. Натали тоже упомянула. Дрянь дело! Он был у нас в руках, Дженифа, у нас был контакт. Расшерт наверняка знал бы, куда подался Флориан, кто мог его спрятать. Может, даже и сам приютил Флориана.

– Наверняка кто-то еще знает.

Он ожег ее взглядом. Она спокойно вытерпела это.

– Кто? – спросил Чаинг, словно нетерпеливый пятилетка.

– Мы – НПБ. И занимаемся тем, что раскрываем чужие грязные секреты.

Чаинг медленно кивнул. Запястье болело просто жутко. Он открыл верхний ящик стола и вытащил маленькую баночку с обезболивающим.

– Тебе нужно придумать новую стратегию следствия, прежде чем Яки заявится утром, – сказала Дженифа. – Ты должен показать ей, что все у тебя под контролем.

– Я знаю. – Чаинг вытряхнул на ладонь четыре таблетки и проглотил их, не запив водой, скривился, когда они медленно и болезненно прошли по пищеводу. На малый миг он подумал, что сейчас задохнется. – Ладно, давай поразмыслим. Плюсы: мы определили близкого знакомого Расшерта, достаточно близкого, раз он знал о согласии Флориана ловить валтаны для наркоторговца.

– Но он не числился в нашем первоначальном списке друзей и родных, – сказала Дженифа. Она постучала пальцем по папке. – Разумеется, он был элитарием, поэтому его дело и лежало в архиве.

Чаинг устало поглядел на серую картонную папку.

– У Флориана нет друзей вне круга элитариев. Мы оба читали его дело, он плохо сходился с другими в школе, а служба и вовсе была катастрофой. Элитарии держатся за своих.

– Значит, его укрывают элитарии.

– Ага, и НПБ знает всех и каждого.

«Неправда. Обо мне они не знают», – подумал Чаинг и положил руку на папку.

– Начнем с Расшерта. Пусть люди Кукайды поищут его связи. Я хочу найти всех, кто был знаком с Флорианом, когда он жил в Ополе. Надо привести их для допроса.

– Я свяжусь с архивом, – быстро сказала она.

– Каждый раз, – хмуро пробормотал он.

– Что?

– Каждый дрянной раз, когда мы приближаемся к нему, удача вырывает его из наших рук. Разве можно быть таким везунчиком?

– Все еще думаешь, это не совпадение?

– Не знаю. Семь лет назад нельзя было запланировать приезд в город с Луканом. Но Флориан неглуп, очевидно. И он явно знает того, кто может его спрятать. Любой другой – любой – уже сидел бы под арестом, а девочка из Содружества находилась бы в камере наедине со Стонелом.

– Не уверена, что хоть кто-то этого заслуживает. – Дженифа выгнула бровь.

– Я побывал.

– Ну да. И каково?

Он криво улыбнулся.

– Когда-нибудь тебе расскажу.

– Пойду поработаю, – сказала Дженифа и взяла досье Расшерта.

Чаинг смотрел, как девушка идет к своему столу, позвав на помощь пару следователей. Когда они погрузились в страницы дела, к ним присоединился и работник из архива. Он был уверен: коллеги составят толковый список. Больше возможностей, больше арестов и допросов в подвале. Он должен быть доволен, но на все требуется время. А девочка, быстрорастущая девочка из Содружества с каждым днем становится старше. Чаинг не понимал, почему это так его пугает. Инстинкт? Или воспоминания об Ангеле-воительнице…

«Возможно, нужно сдаться и перейти на сторону элитариев? Кастиллито приняла бы меня с распростертыми объятиями уж точно. И на данный момент они, кажется, выигрывают. В чем выигрывают? У Ангела-воительницы было двести пятьдесят лет, но ничего особенного она так и не достигла. Помогла нам, да. Но разве она одержала значительную победу? Уракус, даже она говорила, что полеты „Свободы'' – наша единственная надежда на выживание».

Чаинг подошел к Горлан и сел напротив ее стола. Они не были врагами, просто их пути редко пересекались. А теперь плюс ко всему Горлан злилась: охоту на элитария проводил простой капитан из подразделения по расследованию гнезд. Она сочла такой жест Яки преднамеренным вотумом недоверия. Позже Чаингу придется за это расплатиться. Бюрократический союзник в порочных политических джунглях офиса, вне всяких сомнений, в самый стратегически важный момент допустит утечку важной информации. Капитану объявят выговор с занесением в личное дело, перспективы продвижения по службе сведутся к нулю. Так происходило всегда. Но Горлан не знала, что теперь Чаинг работает в Седьмом отделе. От одной лишь мысли о политических играх в управлении Чаингу стало нехорошо.

– Ну как, с Биллопом не получилось? – саркастично спросила Горлан.

– Он рассказал мне все, что я хотел узнать, спасибо, товарищ. Только вот информация бесполезная. Единственный человек, который связывал его с Флорианом, мертв. Погиб в бандитских разборках.

– Ну да, такое происходит обычно быстро и мерзко. Вам нужно поговорить с Натали Гайот. Они пленных не берут.

– Я не осознавал того, что элитарии тоже входят в банды.

– Бандитские боссы на нас не похожи, товарищ, они не занимаются дискриминацией. Элитарии могут быть полезны для них, обеспечивая беспрерывной связью. Очень удобно для криминальной деятельности.

– Ладно. – Чаинг откинулся на спинку стула. – У меня есть для вас вопрос, товарищ.

– Задавайте.

– Предположим, я элитарий-радикал. Я совершил преступление, нанес мощный удар по зловредному правительству и разозлил НПБ. Они применяют все козыри, разыскивая меня, тянут за все ниточки, используют все кадры, всех информаторов. Все автомобильные и железные дороги, все водные пути, ведущие из города, перекрыты. Что я буду делать?

– Рано или поздно они вас поймают, – предположила Горлан. – Так что остается лишь один вариант, как и у всех ваших друзей-сорвиголов, – бежать.

– Куда бежать?

– Ходят слухи, будто порт Чана – настоящий рассадник элитариев-радикалов. И мы оба знаем: именно по этой причине там находится несоразмерно крупное управление НПБ. Вопрос «куда бежать» не стоит, потому что бежать можно куда угодно.

– Например, в отдаленную долину у подножья Сансонских гор?

– Вполне. Важно то, как вы туда доберетесь. Сосредоточьтесь на маршруте.

– Ага. Я могу использовать легендарную подпольную железную дорогу.

– Может, стоит заняться чем-то чуть менее легендарным, товарищ? Элитарии не состоят в официальной организации, но они стараются держаться вместе и помогают друг другу. Иногда используют таких людей, как Лукан.

– Неэлитариев? Для такого? В самом деле?

– Есть известные случаи. Вы же видели: людей вроде Лукана сам груз не волнует, лишь бы платили.

– Значит, элитарии-радикалы постараются вывезти Флориана из Ополы?

– Каждый элитарий знает кого-то, кто знает еще кого-то. К тому же есть анонимные каналы связи, общий канал. Так они и действуют. Со временем, когда давление станет невыносимым, они постараются вывезти его.

– Выходит, нам нужно лишь найти тех элитариев, которые могут оказаться полезнее других, и заставить их показать потайные пути, ведущие из города.

– Ну да, – благожелательно засмеялась Горлан. – Все просто.

– Спасибо вам, товарищ. – Чаинг поднялся, чтобы уйти, но задержался. – А сколько всего элитариев в Ополе?

– В архиве вам назовут точное число, но их тысячи. Возможно, десять тысяч или даже больше. А почему вы спрашиваете?

– Значит, элитариев больше, чем офицеров НПБ?

– Да, – улыбнувшись, кивнула Горлан. – Но не забывайте, мы вооружены.

Чаинг задумчиво кивнул, словно ее слова его успокоили, и подумал: «Именно это и сказал Капитан Филиус перед тем, как Слваста начал революцию».

2

Рай Эвин наблюдал, как толпа течет по улице под его широким окном. Приехав в Ополу, он сразу же снял двухкомнатную квартиру над магазином одежды на улице Широкой, напротив внушительного монолита из серого камня, где находилось управление НПБ. Наглость невероятная, конечно. Те, кто наверняка его разыскивал, находились в шестидесяти метрах, через дорогу и две трамвайные линии.

На второй день наблюдений он увидел толпу разгневанных протестующих. Люди непрестанно пели и скандировали довольно изобретательные лозунги. Рай даже не представлял, что существует столько песен о свободе и яйцах Слвасты. На транспарантах тоже имелись недвусмысленные лозунги: требования об освобождении заключенных, оскорбления, непристойные карикатуры…

Как ни странно, Рая радовало то, что так много людей готовы противостоять НПБ. В полку астронавтов он жил словно в раковине и не сомневался: никто не может бросить вызов авторитету НПБ, они непобедимы, непогрешимы. Его интервью со Стонелом, безусловно, лишь укрепило эту точку зрения; даже полк астронавтов находился во власти НПБ.

Потребовалось безумное путешествие в Ополу, чтобы осознать: большую часть жизни им управлял страх. Двадцать шесть лет Рай скрывал от НПБ свою драгоценную тайну, а теперь бросил вызов их обману. В самый первый день он, сгорбившись, сидел в поезде, в молчании и полном оцепенении ждал, когда же его поймают. Но выяснилось, что НПБ не настолько эффективны. В конце концов кто-то должен был сообщить им о его исчезновении, но кто? Не генерал Делорес и не Энала уж точно. Во всех правительственных организациях полно бюрократии, и даже в полку астронавтов. И поскольку все нервничали из-за пристального внимания НПБ к запуску «Свободы 2673», никто не стал обращать внимание на его отсутствие на мероприятиях и тренировках, никто не хотел задавать лишние вопросы о том, о чем не следует спрашивать. Если повезет, пройдет неделя, прежде чем его отсутствие заметят официально.

К тому времени, как экспресс на Ополу прибыл в Гифхорн для дозаправки, астронавт отсутствовал уже почти два дня. Времени на размышления хватало, и Рай понял, что, сбежав с мыса Ингмар, он действовал слишком импульсивно и даже не успел подготовиться. Желая запутать следы, он забронировал номер в отеле на свое имя и в первый раз за долгое время принял душ. В отель он так и не вернулся, но регистрационную форму, как положено, отправили в местное управление НПБ. Когда объявят тревогу, они потратят уйму времени на проверку ложного следа.

Выйдя из отеля, Рай посетил три банка и в каждом из них обналичил чеки, которые сам себе и выписал. Только в одном банке, Сельскохозяйственном окружном, кассирша узнала его, что вызвало довольно смешанные чувства. Она попросила автограф для сына, он поставил свою подпись, а затем приложил палец к губам.

– У меня отпуск, – тихо сказал Рай, – перед триумфальным туром Древопада. Нам всегда предоставляют несколько дней после полета.

– Я понимаю, товарищ, – прошептала женщина в ответ, радуясь, что астронавт доверил ей такую тайну.

Обналиченных денег должно было хватить на несколько недель, а если он будет тратить осторожно, то и на месяц. Рай знал: если он не обнаружит следов инопланетного космического корабля, то для него все будет кончено.

В банке он совершил свою первую кражу. Мужчина лет тридцати с пышной бородой раздраженно препирался с кассиром в соседнем окошке, обсуждая платежи за тракторный прицеп. Целая пачка бумаг лежала на стойке – он вытащил документы, чтобы доказать свою правоту. Рай, проходя мимо, остановился ненадолго, словно возился с курткой, и ловко стащил документы, удостоверяющие личность этого человека. Тот и не заметил: спор насчет оплаты еще больше накалился. Понадобилось лишь одно быстрое и уверенное движение, словно Рай тренировался годами. «Может, я ошибся с призванием», – подумал он.

Вернувшись на вокзал, Рай раскрыл документы и принялся их изучать. Его жертвой стал Тариал из небольшого городка, о котором он даже не слышал. Маленькая черно-белая фотография на удостоверении личности могла стать проблемой, но Рай не брился уже четыре дня и понадеялся, что щетина позволит ему пройти рутинную проверку. Лучше все равно не будет.

Кассир даже не взглянул на предложенное удостоверение личности, когда Рай купил билет на экспресс, идущий в Баутцен. Через сорок две минуты его поезд вышел со станции, отметив первую тысячу километров за ночь. Он остановился в Ополе, перед тем как отправиться в Баутцен, который лежал в тысяче двухстах километрах к югу.

Поезд находился в ста двадцати километрах к северу от Ополы, когда утреннее солнце озарило небо нежнейшим розовым светом. Начальник поезда объявил по громкоговорителю, что в Ополе объявлена гнездовая тревога и все пассажиры должны пройти проверку НПБ, прежде чем им будет разрешено покинуть станцию.

Пятнадцать тревожных минут Рай простоял в очереди, которая шла вдоль экспресса, пока не приблизился к шлагбауму. Уставший младший офицер НПБ скучающим взглядом просмотрел его документы, мельком взглянул на заросшее щетиной лицо и махнул рукой. Вооруженная охрана его пропустила.

* * *

Опола стала для Рая почти откровением. На мысе Ингмар и в Порт-Яменке элитариев не было. Здесь же, в древнем городе, где имелось большое и хорошо развитое сообщество элитариев, их запросы и переговоры постоянно витали в воздухе. Рай ни разу в жизни не посылал запросов. С наследием предков он столкнулся лишь однажды, для того чтобы скачать из общедоступного канала базовые программы, которые позволили ему лучше организовать свою память. После этого он отрезал себя от всех электромагнитных импульсов, позволяющих общаться с себе подобными.

Прибыв в Ополу, он из практических соображений решил нарушить свой пожизненный отказ от участия в сообществе элитариев. Рай по-прежнему не собирался ни с кем общаться, но поискал в общих каналах связи обновления для уже имеющихся программ. К своему удовольствию, он обнаружил целый раздел, посвященный бесплатному распространению файлов с учебными пакетами и обновлениями для дополнительных программ мышления. На каждой иконке была изображена легендарная Ангел-воительница. Она по-прежнему являлась настоящим кумиром элитариев.

С помощью новых подпрограмм, действующих в его макроклеточных ячейках, Рай начал фильтровать новости и сплетни, которые с большим энтузиазмом распространяли униженные и оскорбленные жертвы несправедливости.

Первым делом Рай узнал, что никто из элитариев не поверил, будто гнездовая тревога действительно объявлена из-за гнезда. На прошлой неделе в предгорьях Сансонских гор развернулся полк, однако никто не объявлял о Падении.

«Это приземлился тот самый инопланетный корабль, наверняка!» – подумал Рай.

Основной целью гнездовой тревоги стал элитарий по имени Флориан, о котором жители Ополы вспоминали как о совершенно безобидном, ничтожном человечишке. Флориан служил лесничим в той самой долине, где развернулся полк. Шли жесточайшие споры, стал он паданцем или нет. Одни отмечали полное отсутствие доказательств, другие защищали НПБ: он не начал бы операцию подобных масштабов, не будь там гнезда.

«Значит, Флориан – ключ ко всему, – решил Рай. – Наверное, он нашел инопланетный корабль. И взял оттуда информацию или устройство, которое теперь НПБ отчаянно надеется вернуть, чтобы на Бьенвенидо не произошло никаких изменений».

В новостях промелькнуло сообщение: охоту возглавил сам капитан Чаинг. Чаинг, который лишь недавно в одиночку расправился с целым гнездом паданцев в усадьбе Ксандер, а значит, угроза реальна и весьма серьезна. Затем сообщили о родстве Флориана и Лурджи.

«Ладно, может, он и не паданец, но реально разозлил кого-то из верхушки правительства».

«Типично для этой семейки, никогда не думают о том, как пострадают остальные».

«В Уракус пораженческие настроения. Вперед, Флориан!»

В тот момент, когда разгорелся спор, Рай только-только переехал в свою арендованную квартиру на улице Широкой и собирался следить за НПБ. В общем канале рассказывали об автомобильной погоне по городу. На визуальных файлах старый потрепанный седан двигался с опасной скоростью по узким улочкам, преследуемый патрульными машинами шерифа. Все закончилось впечатляющей аварией.

Потом ничего особенного не происходило. Но на следующий день с раннего утра НПБ совместно с группами шерифов начали систематически задерживать старых друзей Флориана, вытаскивая их из домов без предъявления обвинений или ордера на арест. Затем арестовали мать Флориана. Почти сразу же на улице под квартирой Рая появилась толпа и принялась громко скандировать. В течение часа людей стало еще больше. Проезд автотранспорта заблокировали. Даже трамваям приходилось замедлять ход. Шерифы отступили, не желая вмешиваться, чтобы не усугубить и без того непростую ситуацию. Рай оказался в идеальном положении: он находился в самой гуще элитарских сплетен о всеобщей гнездовой тревоге. И протестующие не сдерживали своих чувств, транслируя их в общедоступном канале.

Где-то около полудня Кастиллито освободили. Когда она вышла из главного подъезда, ее встретили бурными аплодисментами. Затем толпа значительно поредела.

По свежим слухам, НПБ переключил внимание на бандитов, в частности на подручных Биллопа. Рай терпеливо сидел у окна, тщательно систематизируя всю поступающую информацию в хранилище памяти, он даже составил список всех, кого задержали, отметив их статус и причастность к делу. Смотрел, ждал.

Наступил вечер, фиолетовые сумерки охватили улицу Широкую, когда по лестнице, ведущей из управления НПБ, спустился мужчина. Он сгорбился, словно опасался протестующих, все еще упорно стоявших на противоположной стороне дороги, и побрел по тротуару прочь от огромного давящего здания.

Рай обратил на него внимание: мужчина не напоминал офицера НПБ, идущего домой после рабочего дня, слишком уж он пытался остаться незамеченным. Напрягая зрение, астронавт проследил за ним, используя фильтры для тусклого освещения и программы увеличения изображения и настройки резкости. Из припаркованного на улице Широкой фургона вышли двое. Мужчина остановился и, обернувшись, поглядел на них. Рай наконец-то смог рассмотреть его лицо. Новые программы визуального распознавания заработали, сканируя файлы и информацию общего канала в поисках совпадений. Мужчина оказался Перриком, одним из ближайших подручных Биллопа, ранее арестованным для допроса. Двое из фургона окружили Перрика, он сильно заволновался. Рай понял это по нервным резким движениям.

«Грязный Уракус, они его похищают! Прямо посреди улицы, рядом с управлением НПБ!»

Это было настолько неестественно, так неправильно, что Рай осознал всю важность происходящего. Не раздумывая, он выбежал из квартиры, скатился по лестнице и выскочил в переулок позади дома. Взятый в аренду мотороллер обошелся ему в половину имеющихся денег, но астронавт не сомневался в необходимости такого транспортного средства. Когда он сел в него в первый раз, на вокзале Ополы, то сразу понял: мотороллер – идеальный способ перемещаться по городу, оставаясь незамеченным. Мотики ездили везде и всюду, словно невидимки.

Маленький трехколесный мотороллер, затарахтев, выскочил из переулка, перхая маслянистым дымом, как и все прочие. Никто не обращал на него внимания. Рай успел вовремя, когда дверь фургона захлопнулась. Автомобиль отъехал с обочины, мотороллер отправился следом.

Из общего канала Рай скачал еще один подарок – план улиц Ополы. Астронавт определил свое местоположение, пока фургон уверенно выезжал из центра города и направлялся на север, в сторону реки Крисп. Через двадцать минут он свернул на улицу Мидвилл, которая шла параллельно старым докам Хоули вдоль набережной. Во времена Бездны эти доки являлись источником огромного богатства для местных торговцев: они щедро разбрасывались здесь деньгами, образовав экстравагантное сочетание многоэтажных многоквартирных домов, шикарных особняков, модных офисов и коммерческой недвижимости. После Великого Перехода характер торговли и коммерции резко изменился, поскольку были приняты законы об экономическом равенстве, и доки Хоули стали частью государственного плана рационализации. Число кораблей снизилось, богатство и рабочие места уплывали в центральные доки города, и район во всех смыслах пришел в упадок.

Следуя за фургоном, Рай рассматривал некогда элегантные фасады. Судя по количеству освещенных окон, почти половина квартир в многоэтажках стояли пустые. У коммерческих зданий окна и двери прятались за досками и металлическими щитами. Окна офисов перечеркивали тяжелые железные решетки, а входы скрывались за такими же прочными железными дверями. Огромные старые валвалы, окружавшие проспект, не подрезали десятилетиями, и их толстые сучья, разрастаясь, образовали свод из пушистых рыжеватых листьев. Стволы и корни стали настолько толстыми, что поднимали тротуарные плиты и булыжники, отчего приходилось двигаться по ухабам.

Фургон остановился у пятиэтажного особняка из темно-красного кирпича. Рай проехал мимо, запоминая всю окружающую обстановку. Верхние этажи здания закрывали ветки валвалов, в больших эркерах на первом этаже горел свет. Над широкой дверью висела неброская краснофиолетовая неоновая вывеска «У Камерона». Снаружи стояла пара крепких мужчин в элегантных черных костюмах.

Двери фургона открылись, и Перрика проводили к узкой железной лестнице сбоку здания, которая вела вниз в узкий углубленный двор, идущий вдоль одной стороны здания. Раю пришлось перестать оглядываться, чтобы не выдать себя.

Он изучил карту с помощью экзозрения и свернул на улицу Енкой, в семидесяти метрах дальше от клуба на другой стороне дороге. Половина переулков за пределами улицы Мидвилл были настолько узкими и старыми, что их даже не обозначили на карте. Стены заросли сорняками и ползучими растениями, а кучи мусора стали ареной, где сражались за пропитание бусалоры и бездомные кошки. Мотороллер мчался по замкнутому лабиринту переулков, пока Рай не оказался позади большого жилого дома. Он закатил мотороллер в один из многочисленных заброшенных сараев и осторожно направился к задней двери.