Текст книги "Мятежный дом (СИ)"

Автор книги: Ольга Чигиринская

– Нет… Пока не надо.

– Я еще не сказала тебе «спасибо»…

– Я убил всех твоих родных. Я даже не смею прощения просить.

Бить нельзя. Бить его нельзя – раны откроются.

– Ты вернул мне маму, кретин! – Бет вскочила с койки и обежала глазами палату – что бы тут пнуть ногой, чтоб никому и ничему не навредить? О, табурет, отлично!

Табурет – легкий, бамбуковый – полетел в стену. Дик воззрился на это, приоткрыв рот.

– Ты вернул мне брата! – продолжала Бет, вцепившись в спинку койки. – И если ты не прекратишь переживать из-за Шнайдера, я… я сама тебя придушу! Да, я к ним привязалась! А что мне оставалось делать? У меня отобрали всех, кого я люблю, потом напугали до потери пульса, потом обрадовали, что убивать не будут, потом сказали: о, привет, мы твои мама и дядя, мы так ждали твоего возвращения!

Отдышавшись, она немного успокоилась и продолжала:

– По-своему… по-своему они были хорошими людьми. Насколько можно быть хорошим человеком, если ты король этой мусорной кучи и всех ее крыс. Мне их жалко. Я даже поплачу на похоронах и даже искренне. Но если ты думаешь, что провинился в чем-то передо мной… Моя мама – леди Констанс. Мой отец – лорд Якоб. Мой брат – Джек. Мой дядя – лорд Гус. Все они живы благодаря тебе. Единственное, что я могу к тебе чувствовать – это благодарность.

– Они живы не благодаря мне. Я мог бежать с ними. Мог их спасти.

– И предать Рэя?

– Я уже предал его.

– Я подожду, пока ты выздоровеешь, а потом как следует намылю тебе загривок. Ты хочешь есть? Пить?

– Пить, – немного подумав, сказал он. Бет нашла на ближней полке пакет с питьевой водой. Дик сделал несколько глотков, потом спросил.

– Я это… хотел узнать. В госпитале там… была неправда?

– Тотальное и полное вранье, если ты про то, что я тебя не люблю и никогда не любила. Аэша сказала, что у нее на тебя планы и я не должна мешать. Я должна тебя послать напрямую, без двусмысленностей всяких.

– Да это я понимаю, я о другом. Мы все еще муж и жена?

Бет поколебалась.

– Я не так подкована в догматике, как ты, – сказала она. – Сам-то как думаешь?

– Ну… старуха где-то права. Я не рассчитывал выжить, клятвы, значит, не тянут на искренние. Я не врал, ты не подумай, но…

– Понимал, что хранить мне верность до конца жизни будет легко.

– Ну, в общем, да… Так что если у тебя какие-то другие планы… я не… ну, я не обижусь, короче.

– После того, что Керет сказал, я его послала. Громко так, перед всеми. Тут ничего не склеить уже, по-моему. Он такой чувствительный насчет этих своих регалий.

– Не скажи. Ты все еще приемная дочь леди Констанс. Ваш брак сильно облегчил бы переговоры с Империей. Он может поднапрячься и чувствительность свою запихать куда подальше.

Когда он успел? – ужаснулась Бет.

– Разве недостаточно того, что дядя женат на матушке Шастар?

– Этого Шастару достаточно, чтобы вылететь эмиссаром в Империю и рискнуть шкурой. И лорду Якобу, чтоб сразу не оторвать Шастару… голову. А чтобы остановить расправу над домом Рива, этого… даже не мало, это совсем ничего.

– Знаешь, моего брака с Керетом тоже может оказаться мало.

– Верно. Лучшим залогом мира был бы, конечно, брак с одной из принцесс Риордан. С принцессой Гин лучше всего…

Бет расхохоталась.

– Осталось уговорить принцессу Гин, сущий пустяк! Дик, ты себя-то хоть слышишь? Переехал из тюремной камеры в госпиталь, сидит в койке, весь зашитый вдоль и поперек, и распоряжается рукой имперской принцессы! Эй, что с тобой?!

Дика сотрясал приступ… сухого мучительного кашля? Бет похолодела.

– Ты… не обращай внимания. Это я так смеюсь. Я знаю, все пугаются. Но не всегда могу сдержаться, если в самом деле смешно.

– А ты не сдерживайся. Это проблемы тех, кто пугается. Смейся как хочешь, это лучше, чем плакать.

– Да. Так мы муж и жена… или?

– Еще два месяца назад для тебя не существовало никаких «или».

– Я с тех пор много думал. Ты пойми, ты для меня значишь очень много, и то, что между нами было – значит очень много. Больше, чем жизнь. Но не больше, чем миллионы жизней.

– Так что же, ты собираешься сидеть и ждать, пока умные дяди и тети придумают, за кого бы нас сторговать еще?

Дик попробовал почесать голову, наткнулся на повязку и спрятал руку.

– Мне не нравится эта идея. Вообще-то, я хотел… хотел тебя попросить…

– До туалета тебя довести, что ли? Или помочь одеться?

– Не-е, это я и сам могу, не так сильно я ранен. Наоборот. Вот, если бы я подвинулся, ты бы легла со мной рядом.

– Ты на что намекаешь, на секс?

– Да. Нет. Нет – в смысле не намекаю. Как получится.

Бет опять стало смешно.

– Тебя всегда будет тянуть на секс, когда жизнь в опасности?

– Ну… есть другие варианты провести остаток жизни, я с ними познакомился и решил, что секс лучше. Знаешь, я больше не буду таким… деревянным, как тогда.

Тогда у него были все причины для «деревянности». Бет увидела, как топорщится простынка и выразительно приподняла бровь.

– Да, там под простыней, кроме бинтов, ничего нет. Только я должен предупредить тебя, – Дик покраснел, а ухо так даже слегка отливать в синеву, – что… ну, в общем, я люблю только тебя, но если бы ты не пришла, а пришла бы Шана…

– Заткнись. Просто заткнись, пока ты окончательно все не испортил, – Бет поцеловала его.

Через минуту он спросил:

– Ну что, я целуюсь хуже, чем Керет?

– Нет, – Бет улыбнулась. Ей, конечно, пришлось покривить душой, но чуть-чуть. Самую малость. – Где ты так научился?

– Ну… – Дик снова начал краснеть. – Я много читал.

– Ага.

– И ты меня тоже учила, между прочим.

– Тогда ты не делал такого прогресса.

– Тогда и ты целовалась хуже, но я к тебе не цепляюсь с вопросом «где научилась».

– Я тебе сама сказала.

– А меня научили в борделе.

– Если ты думал меня шокировать, то не преуспел. Я знаю что ты жил в борделе. Шана продала тебя с потрохами. И она не пришла бы сюда, – Бет сделалось вдруг неудержимо весело. Она сбросила платье и забралась под покрывало.

Примерно через десять минут наступил момент, которого она ждала с тихим злорадством: глаза юноши округлились и он испуганно спросил:

– Это что? Это… как?

– Хирургическим путем, – Бет не хотелось вдаваться в подробности. – Я потом объясню. Давай, перевернись на спину и покончим с этим.

Что с «покончить с этим» лучше всего в позе всадницы, ее учила Лорел. Мама предполагала, что Бет доживет с «этим» до совершеннолетия, после чего дело сделает искусный гинеколог, как принято в Империи.

…Когда они вернулись из ванной и посмотрели на разоренную постель, Дика снова посетил короткий приступ смеха.

– Ты слышала о старинных обычаях Старой Земли? Ну там, проверяли кровь на простынях и все такое?

– Не такие уж и старинные эти обычаи. Супруга Солнца должна быть девственной.

– А… Ох, – Дик потер шею. – Тогда понятно… Но я не об этом.

– А о чем?

– Если бы те проверяльщики из старых времен вперлись к нам сюда – их бы этот вид сильно озадачил.

– Угу, – Бет взяла с тумбочки распылитель бинта. Коллоид они наложили еще в ванной, но он еще не застыл, а главное – не выполнял эстетических функций, не скрывал швов и мелких порезов, на которые не было смысла накладывать швы. Постель выглядела так, словно тут трахнули по меньшей мере семерых девственниц. – Давай спрячем это белье подальше и найдем свежее.

Простынь они нашли, а покрывало оказалось только одно, и они укрылись накидкой Бет – белой, из тяжелого паучьего шелка, два на полтора метра. На ней, правда, тоже были пятна крови – но то была кровь Шнайдера, и она вся высохла.

* * *

Этот неловкий момент, когда ты застаешь свою дочь спящей в объятиях молодого человека и понимаешь, что она уже выросла, был бы менее неловким, если бы Констанс не сопровождали Рэй, Максим Ройе, гемы Андреа и Белль, которые принесли смену одежды для своей хозяйки и для Дика, Ринальдо Огата и его единоутробный брат Северин.

То есть, Констанс догадалась, что Бет в палате Дика. Но она предполагала застать дочь у постели страждущего – а не в этой самой постели, поэтому и захватила собой всю делегацию.

Что ж, она создала неловкий момент, ей и разряжать. Взяв из рук гемов пакеты с одеждой, она положила их на колени Бет, развернулась и жестом дала всем понять, что нужно покинуть помещение. После чего через плечо сообщила детям:

– Вас ждут через десять минут в Большом Государевом Совете, – и закрыла за собой дверь.

– Что ж, – Огата-старший нарушил молчание первым. – По крайней мере, отпадает вопрос, чьим детям заключать с ними браки. К добру или к худу.

Никто разговора не поддержал.

Дверь открылась, Дик и Бет показались рука об руку. Андреа, видимо не сказали, что в подобранной им одежде кто-то пойдет на аудиенцию к Государю, так что он упаковал свой рабочий костюм из некрашеной ткани гаса, изящно скроенный, но слишком очевидно принадлежащий слуге. Впрочем, Дик или не понял этого, или ему было все равно: держался он так, словно на плечах его лежал как минимум полковничий плащ.

– Мы с Элисабет женаты уже год, – сказал он. – Засвидетельствовать брак готовы перед любым капитаном. Если есть возражения, то возражайте.

И посмотрел в глаза Ройе. Ну да, это же самый большой законник среди присутствующих.

– Нас ждет Государь, – с каменным спокойствием ответил Ройе. – Частные вопросы лучше оставить на потом. И… сеу Элисабет не приглашена.

– То есть?

– Собирается первое заседание Большого Государева Совета, – терпеливо пояснил Ройе. – Сеу Элисабет не занимает в нем никакого места.

– А если подумать? – нахмурился Дик.

– Все нормально, – быстро сказала Бет. – Я лучше побуду здесь с Джеком. По правде говоря, не очень-то мне хочется видеть этого хорька.

Вавилоняне слегка напряглись. Бет, довольная произведенным эффектом, скрылась в дверях. За ней последовали ее слуги.

– Кстати, вам не обязательно здесь оставаться, – заметил Рин Огата. – Собственно, вам не стоит здесь оставаться. Это медицинский кабинет дворца, а вы можете перебраться в любые другие покои. Позже я покажу вам, какие покои сейчас свободны. Впрочем, манор покойного Лесана и его городской дом перешли в собственность Ричарда Суны, так что вы можете быть его гостьей.

«И корабль», – дополнила Констанс про себя. – «Корабль тоже перешел в его собственность».

– Должен заметить, что вам лучше все-таки остаться во дворце, – закончил Огата. – Из соображений безопасности. Перемещения по городу, особенно такому, как Пещеры Диса, особенно сейчас, – это игра в рутенскую рулетку.

– Спасибо, – сказал Дик. – Но в маноре и в поместье Моро живут гемы. Я так понимаю, сейчас ими некому заняться кроме меня.

– Если вы хотите уладить дела там, я могу устроить вам посещение манора и особняка. Но предостерегаю от того, чтобы поселиться там и каждый день ездить во дворец.

– А мне придется каждый день?

– Как члену Большого государева совета – да, скорее всего, – Огата-младший остановился и жестом показал на лифт, у которого несли охрану… видимо, знакомые морлоки Дика, потому что тот улыбнулся им и махнул рукой. Морлоки были вышколены хорошо и даже не шевельнулись в ответ.

Ринальдо Огата в лифт не вошел. Видимо, и его не пригласили на Государев совет.

Констанс осторожно склонилась к уху Дика.

– От нас никто не потребует полного коленопреклонения, но глубокий поклон – вопрос обычной вежливости.

– Миледи, – отозвался Дик. – Я многое растерял из того, чему меня учили в Синдэне, но пока еще помню, что в учтивости синдэн-сэнси не должен отказывать даже смертельному врагу.

– Ты относишься к Керету как к врагу?

– Скажем так, миледи: пока сложно понять, кто он мне.

– Он глава враждебного государства, с которым нам необходимо заключить мир.

– Значит, все-таки враг.

– Нет. Всего лишь глава враждебного государства.

Еще один переход и солидные двери в конце, еще несколько пар юных морлоков на страже. Двери открылись. Констанс вошла в уже знакомый зал.

Государь Керет еще ни разу не удостоил ее личной аудиенции. Теперь, выпрямившись после поклона, она увидела худощавого пепельноволосного юношу, одетого в белые одежды, отделанные черной каймой и лишенные каких-либо украшений. Он в трауре по Шнайдеру, догадалась Констанс.

– Сядьте рядом со мной, – шепнул им с Диком Максим Ройе. Констанс последовала за ним к столу, вырезанному из сплошного черного камня, овальному и совершенно пустому – ни терминалов, ни сантор-панелей, ни орехов и минеральной воды. За столом уже сидели несколько человек, пришедших ранее.

Констанс села, Дик оказался по левую руку от нее.

– Не могу сказать, что рад видеть вас здесь, – глуховатым голосом начал юный Государь. – Ибо ваше присутствие здесь – следствие того, что случился государственный переворот и многие люди погибли. И хотя переворот совершился, как говорят, в мою пользу, мне нисколько не радостно. Если я спрошу, были ли необходимы все эти смерти, вы, несомненно, найдете множество оснований для того, чтобы вы жили и были приближены к трону, а ваши противники умерли. Поэтому я сразу начну с раздачи желанных вам назначений.

Керет вынул из рукава сверток плотной бумаги. В нем находились небольшие предметы, похожие на мнемопатроны нестандартного дизайна.

– Северин Огата, владетель Сога, я назначаю вас Первым министром. Получите сэтто.

Огата поднялся, подошел к Государю, встал на колени и обеими руками взял то, что выглядело как стило из черного материала с зеленым отливом. Прижал предмет ко лбу, склонился к полу, встал и отошел к стене.

– Неро Мардукас, я назначаю вас военным министром. Получите сэтто.

Церемония повторилась.

– Максим Ройе, я назначаю вас министром судебных дел и исполнения наказаний.

Почему это при всей церемонности выглядит как швыряние подачек? Они не подают вида но они явно понимают, что Государь пытается их унизить.

– Тамарис Канн, я назначаю вас министром промышленности и внутренней торговли. Получите сэтто.

– Александр Кордо, я назначаю вас министром внешней торговли и межзвездных сообщений. Получите сэтто.

Это продолжалось, пока за столом не остались только Рэй, Дик и Констанс.

– Владетельница Ван-Вальден и Мак-Интайр, вы остаетесь моей пленницей. Но ни в каком законе не сказано, что пленник не может принимать участия в делах государственного управления. Я назначаю вас временным министром по делам гемов. У нас не было прежде такой должности, и сэтто для вас не успели изготовить. Получите письменное назначение.

Констанс не спешила встать и взять из его рук свиток.

– Я пленница – но это не значит, что я не могу отказаться.

– Вы хорошо говорили в защиту гемов, – усмехнулся Керет. – Но не спешите что-либо для них сделать.

– Чтобы сделать для них что-либо, мне нужна власть. Каллиграфически написанного свитка мало.

Керет снова усмехнулся.

– Порше Раэмон, – сказал он. – Я назначаю вас начальником над всей мобильной пехотой Картаго, состоящей из боевых морлоков и присваиваю вам звание генерала. Примите сэтто.

Рэй поднялся во весь рост, затем склонился перед Керетом настолько, насколько позволяли не до конца залеченные ноги.

Переданный ему сэтто раньше принадлежал кому-то из людей – вряд ли его успели бы изготовить за одну ночь. Рэй приложил его ко лбу и присоединился к стоящим у стены.

– А теперь? – спросил Керет у Констанс.

– Это сила, но не власть.

– Что же такое власть?

– Сеть людей, которые должны подчиняться мне, и которые сами держат в руках рычаги, подсоединенные к реальным механизмам управления. Все эти господа, – Констанс поднялась и обозначила поклон в сторону тех, кто уже получил сэтто, – и до получения назначений так или иначе имели доступ к этим механизмам.

– Вы не готовы создать механизм с нуля? – проговорил женский голос за спиной. – Повторить то, что сделали на Мауи?

Констанс повернулась и посмотрела в глаза Аэше Ли. Ей не понравилось злорадство, которое на миг шевельнулось в душе при виде синяков на лице синоби. Это было недостойное чувство – но кто все-таки решился поднять руку на самое госпожу Смерть?

– Тогда я опиралась на ресурсы двух доминионов, – пояснила Констанс.

– Сейчас вы тоже сможете на них опереться. Суна Ричард, поднимитесь.

Дик встал, глядя на императора с нехорошим прищуром.

– Суна Ричард, я назначаю вас эмиссаром к лорду Якобу Ван-Вальдену. Примите сэтто.

Дик сглотнул.

– Что это за сэтто?

– Это Красная карта, – ответила вместо Государя Аэша Ли.

– Та самая?

– Она существует в единственном экземпляре.

Дик не двигался с места, и Государь, резко встав, пустил сэтто по столу, как пускают стакан. Дик прижал его ладонью, но не взял.

– Бери и засунь куда хочешь, – сказал Керет. – А хочешь – выброси. Я не стану тебя уговаривать.

Развернулся и вышел.

– Если я сейчас с этой штукой приду в тюрьму и потребую освободить майора Шэна, мне его выдадут?

– Вам выдадут его тело, – сказал Мардукас. – Приговор привели в исполнение в ночь перед вашим поединком.

Губы Дика дрогнули, но тут же сжались.

– Вы, конечно, не боитесь, – сказал он через несколько секунд, – что я улечу на Сабатоне с этой штукой, а прилечу с имперским легионом на хвосте. Правильно делаете, что не боитесь. Вы для верности отправите со мной лорда Гуса и Шастара, а миледи и Джек остаются у вас заложниками. Согласен. Но что вы сделаете, если я вообще не смогу долететь?

– Мы, скорее всего, погибнем, – Аэша Ли улыбнулась. – Если у нас не появятся галактические ресурсы, неизбежно начнется гражданская война. А если мы ее проиграем…

Дик стиснул сэтто в кулаке.

– Когда я должен лететь?

– Сейчас.

– Сейчас?!

– С поправкой на время, которое понадобится вам, чтобы добраться до «Сабатона» и погрузку, а также с учетом оптимального времени старта.

– Дело в том, – вступил Неро Мардукас, – что Себастьян Кордо не был задержан вчера, и смог покинуть Картаго. Я не знаю, какая часть Крыла пойдет за мной, а какая – за ним. И пока что не знают они сами. Этой паузой и нужно воспользоваться. «Сабатон» – единственный на планете корабль, способный в стелс-режиме подняться с поверхности. Оптимальное время старта – через одиннадцать часов, когда планета будет скрывать вас от станции «Солнечный ветер», а возможные наблюдатели из враждебной фракции Крыла отвлекутся на другие объекты.

– Какие? – не понял Дик.

– Тайсё Шнайдер был великим человеком, – важно сказала Аэша Ли. – У него будут роскошные похороны.

Эпилог

– Ну все, – Хельга Риддерстрале развернулась и показала неприличный жест. – Картаго, поцелуй меня в зад.

Это было немного невежливо и немного неуместно – во-первых, Картаго осталась в шести переходах, во-вторых, с Тайроса Хельга пока не вылетела: предстояло еще миновать полосу контроля, а в-третьих, там, куда она «отсалютовала», выстроились обмененные вавилонские пленники, которые в ее лишениях на Картаго были никак не виноваты, поскольку все это время сами торчали в имперском плену.

– Извини, я не хотела быть грубой, – спохватилась женщина. Дик улыбнулся.

– И чем скорей ты сам свалишь оттуда, тем лучше. Нечего тебе делать на этой зачуханной планете, – Хельга поцеловала юношу в лоб и поспешила по коридору между двумя пропускными рамками. Навстречу ей зашагала девочка примерно Диковых лет, при взгляде на которую можно было и со списками не сверяться: Кордо. Алессия Кордо. Ее мать была из более приземистых и округлых Десайи, она уже ждала за спиной Дика.

Дик, строго говоря, не контролировал обмен пленными. Для этого он был слишком несовершеннолетним. Очень много бюрократических формальностей уперлось именно в это, и непропорционально много энергии пришлось тратить на подавление когнитивного диссонанса имперских чиновников: как это, по нашему закону парню еще положен опекун, а по их закону он размахивает регалией, при виде которой должны становиться во фрунт адмиралы и планет-маршалы?

Впрочем, по заключении мира Дик с удовольствием избавился от регалии, и сейчас был не более чем гражданским пилотом-стажером. А что его пропустили на площадку обмена пленными – так покажите картагоского офицера-гема, который бы его не пропустил.

Он был и не нужен здесь, в общем-то. Просто хотелось сделать Рокс приятное и встретить ее сестренку из плена.

– Убийца, – обронила девочка, проходя мимо него, и толкнула его рюкзаком.

Дик вздохнул. Имперский офицер, который вел учет обмена пленных, хмыкнул. Поставив последнюю отметку, он обменялся рукопожатиями с офицером-тэка от вавилонской стороны. Дик махнул на прощанье рукой имперским пленникам и улыбнулся снова, когда в ответ поднялись четыре десятка ладоней.

– Почему ты ничего не сказал этой писухе? – спросил Данг.

– А что я должен был ей сказать?

– Ну, например, если ты кого-то и в самом деле считаешь убийцей, докапываться до него – не лучшая идея.

– Я должен был зарычать на нее погромче, что ли?

– Да ну тебя. Погоди, я вот расскажу Рокс, она ей вставит.

– И Алессия тут же полюбит меня как миленькая.

– Знаешь, в чем твоя проблема? Ты не требуешь к себе уважения. Хэнь хао, ты зарубил тайсё, нет, еще лучше – ты пощадил тайсё, это видела вся планета. На Картаго тебе не нужно требовать к себе уважения. Но они-то этого не видели. Они видят пацана ростом с тэка, и у этого пацана даже нет еще удостоверения личности… и твой офигенно старинный и крутой флорд дела не поменяет, потому что только один человек из ста понимает, какой он старинный и крутой.

– Ты к чему клонишь?

– К уважению, мужик! Эй, мы сейчас идем встречать Имперского инквизитора, и на тебя опять будут смотреть как на недоросля.

– Ты думаешь, я должен ей пригрозить флордом?

– Ей?

– Это женщина. Сестра-минервинка.

Они свернули в один из боковых проходов. Данг ориентировался на Тайросе значительно лучше, чем Дик. Он здесь вырос. Точнее, он здесь проводил все время, которое не проводил в полетах.

– Тебе ведь и ее не обязательно встречать. Она прекрасно знает, где стоит «Сабатон». Ты просто хочешь встретиться с этими твоими монахами.

– Допустим.

Куда бы ты ни шел на Тайросе, ты всегда попадал в доки. Штука была в том, чтобы найти нужный док, с учетом того, что строились эти доки по мере освоения и пробуравливания ледяного астероида без всякой системы, а нумеровались в порядке создания.

– Но это даже не твои монахи. Это совсем другой корабль. Женский.

– Они не монахи.

– Да Яма вас разберет с вашими тонкостями, кто монах, а кто нет. Не трахаются, мяса не едят и молятся все время – значит, монахи. А что тебе приснился твой бывший коммандер – ничего не значит.

– В Синдэне едят мясо. Кроме пятниц и постов.

Данг изобразил плевок.

Номер дока был 615. Дик положил ладонь на сенсор терминала.

– Стажер Суна и стажер-навигатор Данг просят встречи с кем-нибудь из экипажа. Мы пришли, чтобы сопроводить Имперского Инквизитора на борт «Сабатона»…

Створ дока открылся. Юноши вошли в переходное помещение, гравитация тут же упала до четверти обычной, и та поддерживалась за счет вращения Тайроса. Из «кишки» переходника вылетел сначала плотный вещевой мешок, а потом выбралась небольшая полуседая женщина в черном хабите минервинки и повязанных поверх туники синдэнских хакама.

Дик припал на колено, и Данг за ним, но поклон длился дольше, значительно дольше, чем требуют приличия – а потом Дик даже сел на пол. Женщина в хабите Синдэна, поднявшаяся вслед за инквизитором, удивленно смотрела на юношу – а тот смотрел на инквизитора снизу вверх.

– Да, – сказал он, вставая наконец. – Вот так я вас узнал. Сестра Елена.

– А я тебя узнала сразу. Ну, конечно, снимки – но «Кухулин у брода» произвел самое сильное впечатление. У вас необычайно талантливый премьер.

– Класс, – Данг прыснул. – Про вас с Огатой и так болтают, а теперь тебя голым видела вся Империя.

– Под одеждой все люди нагие, а если скульптор правдив, то стыдиться вам, молодой человек, нечего.

Данг хотел смутить монахиню. Инквизитора. Ага, сейчас.

– Я имела в виду это выражение сдержанного отвращения на лице, которое поймал скульптор. Вам ведь не нравится убивать.

– Не особо, – согласился Дик.

Уже четыре женщины поднялись из «кишки» за ее спиной, все вооруженные, с компактными вещмешками через плечо – конвой инквизитора.

– Изумительный флорд, – сестра Елена склонила голову, прищурившись. – Ох, это не флорд. Это настоящий орриу. Наследство Майлза Кристи?

– Если он будет таскать эту штуку так просто по улицам, его рано или поздно пристрелят ради нее, – влез Данг. – Я всегда ему говорил.

– «Всегда» – это два месяца, – уточнил Дик.

– Понятно, – сестра усмехнулась. – Ну что ж, я принимаю ваше приглашение совершить путешествие на «Сабатоне». По правде говоря, мне хотелось напроситься. У вас невероятно интересное наследство, Ричард. Или вы предпочитаете Райан?

– Как вам угодно, – Дик осторожно откашлялся, что-то в горле мешало. Обратился к начальнице конвоя. – Простите, сестра…

– Паула, – подсказала высокая чернокожая женщина.

– Сестра Паула, я хотел спросить… известно ли уже что-нибудь о десантном корабле «Ричард Львиное Сердце», пропавшем в секторе Фарны?

– Нет, – лицо сестры Паулы выразило неподдельное сожаление.

– Извините.

Всемером они вновь пересекли центральный сектор Тайроса – огромный рынок, биржу и информаторий, и вообще все сразу, – не через толпу, а по одной из служебных галерей, открытых для имперского инквизитора. Но кто-то узнал. Кто-то всегда все узнает.

Здоровенный купольный экран осветился изображением трех погребальных ракет, стартующих с плоскогорья. Потом из-под потолка раскатился голос джитара, многострунный перелив, от которого сердце Дика замирало каждый раз. Голос Бет пролился одновременно:

 
Словно птица, что на оклик отзовется – там, в груди
Затрепещет внезапно сердце, потревоженное мечтой.
Пусть печаль неисчислима, пусть беды неизбежны —
Неизбежна и наша встреча на последнем берегу.
 

– Они уже в третий раз это крутят, – Данг хмыкнул. – Неужели думают тебя достать?

– Пусть думают. Я никогда не устану это слушать.

 
Вновь и вновь мы сбиваемся с пути, но по-прежнему
Шагаем под синим небом, постигая синеву.
И конца дороге нет, и края нет, но я иду,
И полной горстью черпаю небесный свет.
 

– Что это за песня? – спросила сестра Елена.

– Очень, очень старая, – сказал Дик. – Из тех времен, еще до Эбера. Нашлась в архивах семьи Фиоре. Называется она… Трудно так просто перевести… «Всегда и много раз», наверное. «Сколько угодно раз»…

 
И однажды, в час прощанья, кода сердце замолчит,
Когда тело в безмолвии расточается в ничто —
Ты познаешь чудо жизни, познаешь чудо смерти —
Одинаковое для цветов, для ветров и городов…
Словно птица, что на оклик отзовется – там, в груди,
Будет снова и снова рождаться образ той мечты.
И уста, что прежде горестно печалям счет вели,
Приоткроются для песни – еле слышной, но живой…
 

– Я не понимаю нихонго, – с неподдельным сожалением сказала сестра Елена.

– Я переведу, – пообещал Дик.

– Он вас еще достанет этой песней, – подбодрил Данг. – Всегда и сколько угодно раз. Уже я нихонго начал понимать, цао ни ма…

Дик пихнул его локтем и поднес у губам сантор-браслет.

– Сабатон, открывай док, мы пришли.

– Какой у вас интересный сантор-браслет, – сестра Елена прищурилась. – Даже целый наруч. Индивидуальный заказ?

– Да. Потом расскажу. Я вам много чего расскажу. У меня полно всякого… наследства.

– Надеюсь, – многозначительно сказала сестра.

Они вошли в док, «Сабатон» закрыл за ними створ и открыл шлюз. Это была уже не «кишка» перехода: внешняя оболочка «Сабатона» сформировала полноценный переходной коридор.

– Прошу представить мне новых гостей, – сказал корабль.

– У него полноценный искусственный интеллект? – прищурилась сестра Елена.

– Минус вторая степень, – возразил корабль. Дик пожал плечами на вопросительный взгляд инквизитора.

– Можете попробовать его разоблачить, – сказал он. – У меня не получилось.

Сестра Паула нахмурилась, но ничего не сказала и приложила руку к сантор-панели, выросшей прямо из стены.

– Ты что, уже успел обрасти новой ракушкой? – поинтересовался Данг, притопывая по покрытию перехода.

– Так точно. Вкрапления конкрементов из ледяной массы, предоставленной для водозабора, оказались отличным материалом.

– Ян? – окликнул Дик ведущего пилота.

– Уже в рубке, – отозвался Шастар. – Все в сборе.

– Да! Сабатон, закрывай шлюз, отчаливаем.

Переход за его спиной немедленно схлопнулся. Дик вздохнул. От этого дьявольского корабля у него каждый раз мурашки по коже бежали. Но инициировать другого пилота и свалить все на него казалось юноше позорной трусостью.

– Куда идем, капитан? – осведомился корабль.

– Домой, – Дик снова вздохнул. – Теперь – домой.