Текст книги "Мятежный дом (СИ)"

Автор книги: Ольга Чигиринская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 62 (всего у книги 68 страниц)

– Начальник порта, – ответил Самсон Второй.

– Сейчас ты за него. Выдай этому человеку талон.

– Но он не уплатил портовый сбор!

Как бы ни были кротки тэка, а в деле отстаивания порядка таких упертых еще поискать.

– Вы слыхали? – Рэй кивнул на Самсона Второго. – Уплатите портовый сбор и получите свой талон.

– Да кому я его уплачу, если тут ни одного человека?

Рэй вышел из себя.

– Ты нас за идиотов держишь?! Плата идет через терминал, и что бы с нами дальше ни сделали, деньги придут на счет порта! Хитрец нашелся!

Как-то мгновенно человечек выплатил портовый сбор, и его выставили через баррикаду. Рэй перевел дух и наклонился к микрофону общей связи.

– Седмой, шестой, пятый взводы – смените на постах первый, второй, третий. Сержанты и лейтенанты – ко мне.

Война – это не только битвы. Будучи рядовым морлоком, он не задумывался над тем, сколько работы предшествует бою и сколько работы следует за ним. Сейчас они победили – и у него на руках были двести семь победителей. Мальчиков от семи до девяти лет, 14–18 по стандартному земному счету. И опять что-то острое вошло под дых. «Я ничем не хуже и не лучше любого из них», – сказал Дик, объясняя, почему остается с обреченным взводом. И это было правильно. Рэй не мог объяснить это даже сам себе, но это правильно.

– Если кто из вас думает, что самое трудное позади, так пусть не думает, – сказал он мальчишкам. – Самое трудное начнется сейчас. Это будет тяжелая и унылая работа, которую называют «логистикой», и к которой никто из нас не привык, так что учиться будем на ходу. Гед, ты начальник штаба. Это значит, ты должен заниматься логистикой больше остальных. И для начала все сержанты скажут, сколько боеприпасов осталось у каждого взвода…

Боеприпасы. Еда. Медикаменты. Часы отдыха и дежурства. Раненые. Убитые, которые неизбежно будут. Тэка, с которыми бок о бок придется работать. Ресурсы глайдер-порта. Слабые места глайдер-порта. От всего этого вскоре затрещала голова – но этим приходилось заниматься, и деться от этого было некуда.

И когда он отпустил сержантов – это был еще не конец. Логистика была продолжением законченного боя – и она же становилась прологом к новому.

– Нам нужны боеприпасы, – сказал он Гедеону и двум лейтенантам. – И взять их мы можем только в одном месте: у врага. Но враг не принесет их нам просто так: нужно заманить его сюда. Есть у меня в голове задумка. Но без помощи тэка мы не сыграем эту штуку, как не могли бы захватить глайдер-порт…

* * *

Бет знала, что это случится, с того момента, как до нее дошла весть о захвате заложников в космопорте Лагаш. Рано или поздно дядя вызовет ее на разговор, и разговор будет неприятный.

Надо отдать дяде должное – он сделал все, чтобы это как можно меньше напоминало допрос. Кофе, печенье, мягкий свет.

– Я понимаю, может показаться, что я склоняю тебя к предательству. Но на самом деле я даю тебе шанс помочь друзьям. Ты ведь этого хочешь.

Бет сглотнула. Ей совершенно не хотелось ни кофе, ни печенья. Ей хотелось биться об пол и кричать, но она и без объяснений понимала, что на Картаго эти штуки не работают.

– Да, – сказала она. – Только… давай не будем делать вид, что это у нас просто небольшая семейная кофе-пати, хорошо?

Шнайдер пасмурно улыбнулся.

– Давай не будем. Но я очень хочу кофе. За последние трое суток я спал не больше сорока минут.

– Весь кофе твой, – пожала плечами Бет.

Шнайдер налил себе почти до края.

– Раэмон Порше. Расскажи о нем.

Бет пожала плечами. Что такого она может рассказать, о чем не написал в своих отчетах ныне покойный (хоть что-то хорошее случилось на этой неделе!) Моро.

– Мы нашли его в районе туманности Пыльный Мешок, на разбитом корабле «Вальдек». Корабль следовал от Джебел-Кум, Рэй… Порше Раэмон жил там после войны. Ему было тяжело, потому что… многие люди в Империи боятся или презирают тэка. Все-таки. Несмотря на папский эдикт и указы Императора… Рэй хотел попытать счастья ближе к центральным планетам, но попал в катастрофу. С ним был кос, Динго. Вроде бы, принадлежавший его бывшему командиру, картагосцу… Когда-то Рэй воевал за дом Рива.

– Я немного не об этом. Что он за человек?

– Ты называешь его человеком? Значит, они не зря подняли свое восстание?

Шнайдер досадливо поморщился.

– Я подобрал формулировку, приемлемую для тебя, – нашелся он. – Личность. Характер. За десять лет у него не мог не сформироваться индивидуальный характер. Какой он?

Бет задумалась.

– Очень добрый. Очень сильный – внутренне, я имею в виду. Другой пришел бы в отчаяние, доведись ему жить такой жизнью, а Рэй не отчаивался, искал лучшего… Заботливый. Умный. Не для морлока умный, а по любому счету. И верный. Хотя, наверное, ты скажешь, что его сделали таким.

– Его программировали на верность дому Рива, и странным образом он считает, что его лояльность по-прежнему принадлежит дому Рива. Интересный ментальный трюк, которым я займусь позже. Еще интереснее другое. Когда ему сказали, что Суна у нас в плену и потребовали сдаться под угрозой пытки и смерти заложника – он отказался. Может, он изменился за этот год? Может, он не так уж и верен?

– А ты бы согласился? – Бет поняла вдруг, что тоже хочет кофе, и налила себе. – Если бы меня или леди Альберту взяли в плен и угрожали… ты бы согласился сдать самую важную для тебя… для всего дома Рива позицию? Потерять все и навсегда? Рэй прекрасно понимает, что вы не пощадите Дика. Так какой ему смысл сдаваться?

– Чтобы сберечь своих людей… своих морлоков.

– Но вы их тоже убьете. Даже своей властью тайсёгуна ты не можешь их пощадить: как только боевые действия кончатся, твои полномочия опять будут ограничены советом кланов, а они…

– Они не так плохи, как ты думаешь. Но есть человек, который может пощадить их своей властью. Не ограниченной советом кланов.

– Керет. С которым ты поссорился из-за Моро.

– Если на то пошло, то не из-за Моро, а из-за того, что его сантименты едва не привели к катастрофе. Окажись Суна лучшим вассалом, чем другом, он был бы уже на полпути к имперскому домену – вместе с твоей приемной матерью и сводным братом. Инициированный до Картаго пилот класса троватор. Вторжение после этого – дело полугода, и то много. Нас бы стерли в порошок.

– Ты наверняка читал его… письма. Он этого не допустил бы.

– Эльза, если что-то и есть общего между Империей и нами – так это образ мысли политиков. Его никто бы не спрашивал. Так что нам всем грандиозно повезло с этим восстанием Спартака и с тем, что нарыв вскрылся именно сейчас. Могло быть хуже. Уже поэтому я готов помиловать щенков.

– А Рэй?

Шнайдер прищурился, ожидая следующего имени, но Бет промолчала.

– Их стратегема, – медленно сказал тайсёгун, не дождавшись ответа, – включает их собственную смерть как один из финальных ходов. Должен ли я объяснять тебе, что не собираюсь разыгрывать этот гамбит Танатоса? Попадаться дважды в одну ловушку – признак дурака.

– Ты… поэтому не хочешь штурма?

– Главным образом потому, что уже погибли сорок шесть человек и я не хочу терять еще. Но да, и поэтому тоже. И если щенки являются армейским имуществом, которым я как главнокомандующий имею полное право распоряжаться по своему разумению и плевать на всех – то Суна и Порше должны будут предстать перед судом Совета…

– Если только ты не выполнишь тот пункт, где сказано о передаче власти Керету.

– Нет, – Шнайдер тихо стукнул чашкой о стол. – Нет, Эльза. Этот пункт не обсуждается. Не потому что я властолюбив – видят боги, я ненавижу этот жернов на шее. Но потому что едва я сложу полномочия сёгуна – меня сожрут.

– Ты будешь тестем Государя. Не посмеют.

Шнайдер улыбнулся.

– Два последних государевых тестя были обезглавлены на вершине Зиккурата. Что однажды сделал дом Кенан с домом Адевайль, что мы сделали с домом Кенан – то можно сделать и со мной. И с тобой, Бет. Следующий претендент на власть постарается, чтоб вокруг Керета была пустыня, заполненная только женщинами из его клана.

Бет опустила голову.

– Я должна от твоего имени поговорить с Керетом?

– Вот моя девочка, – Шнайдер перегнулся через стол и поцеловал ее в макушку. – Да, но не только с ним. Я хочу, чтобы ты была парламентером в переговорах с Порше. Вот условия, на которых я согласен принять сдачу. Полное помилование для всех участников восстания, морлоков и тэка. Особый статус для них в составе вооруженных сил дома Рива: они перейдут непосредственно в мое подчинение, наравне с Бессмертными и Хаято. Трибунал, на котором рассмотрят дело о бунте на базе Ануннаки. Не суд Совета кланов, но военный трибунал под моим руководством. Создание Большого Императорского совета, с равным количеством представителей от хикоси, планетников и ассоциированных членов. Гемов в этом совете будет представлять госпожа Кордо. И гарантия всего этого словом Императора.

– Которой я должна еще добиться.

– Именно. И это не все, Эльза. Мне нужно встретиться с Александром Кордо и Северином Огатой. Если Огата для компании прихватит Максима Ройе, я не буду возражать.

– Но ты и так с ними увидишься в Сове… О. Ты хочешь тайной встречи.

– Именно. И как можно скорее. Если Порше настолько умен, как ты говоришь, он не будет сидеть и ждать, пока его Сэймэйгуми разложится от безделья. Он начнет действовать. Попытается спровоцировать Ринон и Ольгерда – и с учетом того, как те настроены после двух поражений, это будет совсем несложно. А я не хочу терять людей.

– Хорошо, – Бет поднялась. – Считай, что я уже послала Андреа и Белль к Анибале, а сама бегу к Керету.

– Умница.

Уже у самой двери он тихим окликом остановил Бет.

– Странно, что ты не просишь меня сохранить жизнь Суне.

Бет намотала на палец прядь волос.

– Без обид, – сказала она, – Но когда ты в последний раз попытался сохранить ему жизнь, закончилось зверским избиением и мучениями на полдня. Я не вижу смысла просить за него. Ты все равно поступишь так, как тебе покажется правильным.

* * *

Первое, что она услышала, выйдя из карта – отдаленный ритмичный грохот. У морлоков прекрасное чувство ритма, и они любят на досуге колотить во все, что гремит, звенит и громыхает, оттачивая это умение до уровня искусства. Некоторые туртаны просто позволяют морлокам так развлекаться, некоторые принимают в этом самое живое участие: сочиняют хаки, отбирают особо искусных барабанщиков и репетируют с ними, составляют целые оркестры из разнотонных барабанов и разнообразных громыхалок. Когда «гераклы» идут в бой, двое-трое непременно бьют в барабаны, а нет барабанов – так вся братия топает и стучит в лад прикладами о доспех, выкрикивая хаку. На противника, даже крепкого нервами, это производит впечатление. Несущие караул у входа Бессмертные ощущали, как минимум, раздражение.

– Они часами стучат и орут песни, – пояснил капитан, ответственный за оборону участка. – Заняться-то мерзавцам нечем больше. Как только сами с ума не сходят от грохота и крика… – он с опаской покосился на Роланда и Оливера, сопровождавших портшез. – Вы думаете, разумно брать их с сбой туда? Я бы лучше дал вам людей для охраны.

– Боитесь, что они примкнут к восстанию?

– Честно говоря, я не знаю, чего ждать. Никто не думал, что это возможно. Что морлоки однажды… Теперь мы готовы ждать чего угодно. Может, они начнут приносить в жертву младенцев или изучать философию или устраивать фейерверки… Что творится в этих черепушках с гребнями? Потому-то я и думаю…

– Меньше думай, – послышался сзади голос полковника Ольгерда. Бет повернулась и поприветствовала начальника Бессмертных коротким поклоном. Тот ответил военным салютом и вновь обратился к стоящему навытяжку капитану: – тайсёгун знает, что делает. Если он прислал сюда для переговоров свою племянницу в сопровождении морлоков, то никакой опасности он не видит.

«Ха. Мне показалось, или ты на мне оттачиваешь свой сарказм, старичок?»

– …Или просто считает, что засевшим в порту ублюдкам стоило бы посмотреть на то, как должны вести сея настоящие, помнящие свое место, морлоки. Одним словом, включи матюгальник и скажи этим звонарям, что с ними желает вести переговоры Государева невеста.

Капитан отсалютовал и включил громкую связь.

– Порше Раэмон! Здесь Государева невеста, сеу Элизабет Шнайдер-Бон, и она хочет вступить с тобой в переговоры!

Несколько минут ожидания – наверное, кто-то бегал докладывать – и Бет услышала голос самого Рэя:

– Пропустите фрей О’Либерти. Мы будем очень рады ее видеть.

Капитан кивнул и провел Бет за баррикаду.

Это была еще баррикада, устроенная Бессмертными: бронещиты, укрепленные прессованными стеклобетонными блоками. Дальше – «ничья земля», просторный коридор, где, не толкаясь, могут разойтись десятки человек. И в десятке метров впереди – баррикада морлоков: первая линия укреплений из каких-то ящиков. Роланд и Оливер тут же шагнули вперед, прикрывая госпожу собой. За баррикадой они распределились иначе: один спереди, один сзади.

Баррикаду устроили в виде небольшого лабиринта: взяв первую линию, атакующие оказались бы в узком коридоре, простреливаемом со второй линии. А над ней возвышалась третья. Двое суток с момента взятия глайдер-порта, морлоки потратили не только на барабанный бой.

Два морлока сидели на третьей линии баррикад, похожие на живых горгулий. Бет улыбнулась им, но зеленовато-бронзовые лица остались неподвижны. Бет не могла понять выражения этих лиц, этих золотых глаз с вертикальными зрачками – и лишь миновав третью линию, за которой десятки живых горгулий смотрели на нее с тем же выражением, сидя на кранах, платформах, крышах глайдеров, она поняла – благоговение.

Рэй стоял прямо напротив выхода. Или сидел? Словом, располагался в шагающем погрузчике, опираясь локтями на край панели управления и свесив наружу хвост.

Он улыбался во весь рот – но Бет сразу заметила, как он похудел, насколько он бледен по сравнению с остальными морлоками, и что хвост у него в бинтах, а руки в лубках. Во рту у нее пересохло.

– Рэй, – она облизнула губы, рот наполнился ягодным запахом помады с каким-то синтетическим привкусом. – Рэй, я… так рада тебя видеть.

Шагающий погрузчик качнулся навстречу, дважды переступил железными лапами. Рэй коснулся пальцами протянутой руки.

– Я тоже, фрей Элисабет. Я тоже. Как там Дик?

– Я мало знаю. Его держат в тюрьме для знатных особ и дядя говорит, что лечат и не обижают…

– Лечат?

– Он сильно ударился во время боя. Если мне сказали правду, ему нужно только отлежаться.

– Слава Богу, фрей Элисабет. Слава Богу. А что с вашей матушкой?

– Я не знаю. Синоби укрыли ее где-то и отказываются говорить, где. В Совете предлагали взять ее в заложники, так что… они отказываются. Аэша Ли сидит в той же тюрьме, что и Дик.

– Надо же. Ну а вы как?

– Наверное, обо мне стоит меньше всех беспокоиться, Рэй. Со мной ничего не случится.

– Вы так думаете?

– Я думаю, Рэй, что ты планируешь какую-то хитрость. И дядя так думает тоже. Он не хочет терять людей и свои политические позиции, но если ему нечего станет терять, он будет беспощаден – а ты знаешь, что это он умеет. Он прислал меня с императорским указом.

– Мы с почтением выслушаем волю Государя, – улыбка Рэя погасла, но в глазах остался веселый блеск. Бет достала из рукавного кармана пергамент с государевой печатью и развернула.

– Солнце Керет, повелитель… тут перечислены все миры Вавилона, я это пропущу… приказывает Шестому отдельному десантному батальону сложить оружие и Государевым словом обещает следующее…

Выслушав подтвержденные Керетом обещания Шнайдера, Рэй оглянулся на своих бойцов.

– Я не услышал одной вещи, фрей Элисабет, – сказал он. – Может быть, вы разъясните мне это как будущая Государыня. Солнце-государь обращается к нам как к своим подданным, наделенным правами людей – или мы по-прежнему армейское имущество?

Бет почувствовала томительное, гнусное чувство в животе – как будто ее сейчас начнут ругать или бить. Нет, дело не в Рэе – от него никогда ничего подобного не пришлось бы ждать. Дело в ней, в ней самой. В гнусной лжи, которая могла бы остановить неизбежную бойню или хотя бы уменьшить число жертв, но сама по себе была предательством таким черным…

Нет. Кому угодно она может соврать – но не Рэю.

– Дядя сможет сделать что-то для вас только как для армейского имущества, Рэй.

– Но имуществу не дают обещаний, фрей Элисабет. Обещания возможны только между людьми. Если мы – вышедшее из-под контроля имущество, пусть государь распорядится уничтожить нас. Если же мы люди – пусть он таким же указом огласит это всей Картаго.

– Рэй, я, наверное, самый плохой уговорщик на свете. Неужели я ничего не могу сделать, чтобы вас не убили?

– Мы были рождены, чтобы убивать и умирать, фрей Элисабет. Наши жизни в руках Божьих, и ни вам, ни тайсёгуну, ни государю Керету здесь не изменить ничего.

Говоря это, он выпрямился в своей машине – и Бет увидела вдруг, как он прекрасен. Как они все прекрасны, юноши и мужчины, решившие стать людьми.

– Не надо плакать, фрей Элисабет. Нам ничто не может повредить. Сэнтио-сама рассказывал об одном святом короле, который так сказал: мы или победим, или станем мучениками, в любом случае мы в выигрыше. Не волнуйтесь о нас и возвращайтесь во дворец. Скоро все решится.

– Я… – Бет вытерла глаза рукавом, – я не хочу возвращаться. Вы… почти самое лучшее, что я видела на Картаго. Я люблю вас.

– Тогда вернитесь, – улыбнулся Рэй. – И расскажите о нас правду.

* * *

В первом часу первой смены, когда Высокий город только пробуждался, из водопровода хлынула кровь.

Тысячи людей в тайсёгунском дворце и в окружавших его манорах, встав утром с постели, умылись кровью. Так им, во всяком случае, показалось в первые секунды. Отпрянув от раковин, выскочив из душевых кабинок, они увидели в зеркалах свои тела и лица, покрытые багровыми разводами – есть от чего перепугаться. Самые хладнокровные поднесли ладони к губам, понюхали, кое-кто даже лизнул – и оказалось, что у багрового потока нет ни вкуса, ни запаха. Это была просто вода, окрашенная вода.

Самые нервные за это же время успели переполошить родственников и домочадцев, выскочить из домов – и рассмотреть огромное полотнище, растянутое между фермами купольных креплений. На полотнище каной и астролатом было выведено: «Отпусти народ мой!».

Полотнище сняли, с водой какое-то время ничего не могли поделать: кто-то бахнул восемь тонн красного пищевого красителя в шестой резервуар, и кроме как слить его и набрать заново, вариантов не было. По счастью, в течение суток синоптики обещали дожди. По счастью, район населяли небедные люди, которые могли позволить себе доставку бочки-другой питьевой воды на дом, и у большинства маноров имелся отдельный выход наружу, куда предприимчивые обладатели глайдеров могли спустить эти бочки на тросах. Но впечатление произвести удалось, и вышло оно неизгладимым.

Тайсёгунский дворец с примыкающими императорскими палатами имел собственную систему фильтрации воды, и там диверсии поначалу просто не заметили. Но на тюрьму эта система не распространялась, так что в какой-то момент скучающий охранник обомлел, увидев, как заключенный вываливается из душа, покрытый кровавыми разводами. Первая его мысль была – этот придурок нашел способ вскрыть себе вены. Вторая – он нашел способ вскрыть себе глотку! Конечно, вскоре все разъяснилось, и арестанту, икающему от смеха (и чему бы я так радовался, подумал охранник) даже разрешили смыть краску. Зря, думал потом охранник – раз он так радовался шутке своих хвостатых приятелей, пусть бы ходил разукрашенный.

Но шутка несла в себе и угрозу. Город всполошился: как могли морлоки выйти из заблокированного глайдер-порта? Да еще и спустить в резервуар восемь тонн красителя? И что еще у них там валяется на складах? Что они выпустят в системы жизнеобеспечения?

Знатоки вражеской идеологии сообразили, что тут намекают на десять казней египетских, и вскоре текст соответствующего фрагмента Писания разбежался по инфосфере Пещер. Если красная вода проявила себя вполне безобидно и люди отделались испугом, то дальнейшие библейские события намекали на самую настоящую биологическую войну, которая в замкнутом пространстве Пещер Диса могла вызвать… да полный геноцид населения.

Никого особенно не волновало, где морлоки возьмут жаб или песьих мух. Отчего-то все восприняли как само собой разумеющееся, что у морлоков все это имеется. И транспортники, а так же промышленники, чьи грузы застряли на складах глайдер-порта из-за восстания, стали выглядеть очень бледно: сколько бы они ни уверяли, что на складах глайдер-порта биологического оружия нет и быть не может, а верить им почему-то никто не хотел.

И тут явился человек, которого почти перестали принимать в расчет. Тот, кого едва не презирали за то, что позволил взять себя в заложники. Фигура почти одиозная.

Максим Ройе.

Его рыжая голова воспарила над трибуной Совета кланов и поинтересовалась: а в чем, собственно, загвоздка с переговорами? Ему почти снисходительно объяснили: морлоки не желают выслушать указ Императора до тех пор, пока их не признают равноправными гражданами дома Рива. Но ведь они и есть равноправные граждане, пожал плечами Ройе. По факту. По закону от двести лохматого года Эбера любой, кто выполнил хоть какие-то работы на корабле дома Рива, должен считаться свободным и полноправным гражданином дома Рива. А эти морлоки на его, Максима Ройе, глазах, выполняли работы по сборке и разборке воздушного фильтра на корабле, находящемся в собственности дома Рива. И соврать не даст полковник Ольгерд, который тоже своими глазами это видел.

Полковник Ольгерд, может, и не дал бы соврать, но эти «работы» счел фарсом от начала до конца, о чем не замедлил сообщить Совету кланов. Будь это хоть фарс, хоть пантомима в трех действиях – но морлоки на борту «Сабатона» собирали и разбирали воздушные фильтры, а значит, они граждане дома Рива, и как таковые, подлежат суду Дома, и если полковник Ольгерд уймет свой милитаристский зуд, то Максим Ройе берется добиться бескровной сдачи так называемого отряда Сэймэйгуми, и предотвращения биологической войны в Пещерах.

У полковника Ольгерда страшно чесались руки на счет самозваного морлочьего войска, но он прекрасно понимал, что штурм – это крайнее средство, ультима рацио. Посему он впустил Максима Ройе в глайдер-порт для переговоров, тихо надеясь, что морлоки его там пристрелят.

Надежды не оправдались. Морлоки согласились сдаться всем составом Сэймэйгуми, то бишь выйти через центральную грузовую магистраль без оружия и брони, в ноль часов ноль минут очередных планетарных суток.

Посмотреть на это собралось столько народу, что полиции пришлось перекрыть подходы к глайдер-порту за километр. Столпившись у общественных мониторов, граждане дома Рива наблюдали, как ровным строем, колонной по пять в ширину, под грохот пластиковых бочек, приспособленных вместо барабанов, морлоки выходили из глайдер-порта и пели:

 
Ему поклонимся —
Он Господь Бог наш.
Аминь, аминь, аллилуйя!
 

Вместе с морлоками вышли несколько сотен тэка. Тут даже до самых недалеких дошло, каким именно образом морлоки сумели добраться до шестого резервуара и спустить туда пищевой краситель. Собственно, морлоки тут ничего и не сделали. Всю диверсию, от начала до конца, взяли на себя тэка, почти неотличимые в лицо, одетые в рабочие комбо служащих внутренних коммуникаций. Они пробрались по системе канализаций и воздуховодов, и каждый тащил на себе сорокакилограммовый мешок красителя. Они врезались в систему жизнеобеспечения и спустили в воду мешок за мешком все восемь тонн. А сейчас они шагали среди строя морлоков, еле поспевая шаг в шаг, и пели вместе с ними:

 
Возрадуйтесь, братья —
Он Господь Бог наш.
Возрадуйтесь, сестры —
Он Господь Бог наш.
Возрадуйтесь все —
Он Господь Бог наш.
Аминь, аминь, аллилуйя!
 

Достигнув оговоренной отметки на магистрали, морлоки и тэка садились, сложив руки за голову и скрестив ноги. Все это время они не переставали петь:

 
Христос вернется к нам —
Он Господь Бог наш.
Аминь, аминь, аллилуйя!
 

И только когда последний занял свое место, песня прекратилась и барабаны смолкли.