Текст книги "Мятежный дом (СИ)"
Автор книги: Ольга Чигиринская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 58 (всего у книги 68 страниц)
Но в конце пути на каменном карнизе ждал не Моро. Там ждала стременная петля на конце троса, уходящего вверх, к слабому источнику голубоватого света. В полутора метрах над петлей крепился жюмар – как раз, чтобы установить одну ногу и взяться одной рукой.
Дик вступил в петлю правой ногой и взялся за жюмар левой рукой, продолжая держать флорд наизготовку, хотя и понимая: все время подъема он полностью в руках того, кто там, наверху, выбирает лебедку…
Ему повезло: наверх он вышел так, что сразу же оказался лицом к лицу с Моро и ткнул ему под горло флорд.
– Полегче, капитан, – синоби усмехнулся. – А если я с перепугу отпущу лебедку?
Дик посмотрел вниз. Под ногами сомкнулся створ люка.
– Где Джек?
– Там, – Моро показал рукой. – Мягкий свет с постепенным наращиванием интенсивности.
По помещению разлился мягкий свет. Моро мог ослепить Дика после темноты туннеля, рискнуть и обезоружить – но не сделал этого. Юноша опустил флорд.
– Идем, – синоби развернулся к нему спиной без всяких предосторожностей. Наверное, здесь ему и не нужны были предосторожности. Это же его… его корабль.
– Корабль Шмуэля Даллета? – спросил Дик.
– Теперь мой. Даллет был позером и дураком, он не стоил такого сокровища.
– Мне не нужен корабль. Мне нужен Джек.
Моро оглянулся, потом развернулся.
– И куда ты его поведешь? Обратно по темным коридорам, в добрые руки синоби? Ты веришь Ли?
– Больше, чем тебе.
– Напрасно. Ли на тебя плевать, мне – нет.
– Да, ты хочешь меня поглотить, она нет. Она всего лишь параноидная тетка с манией контроля, а ты псих, одержимый идеей невротического слияния. Точнее, ты десятилетка, с мозгами искусственно заторможенными на уровне полутора лет и отформатированными под старого синоби. Поэтому Ли я верю больше, чем тебе.
– Я смотрю, ты не терял даром времени с госпожой Сильвер.
– У меня его мало, я не могу терять его даром. Где Джек?
– Здесь, – Моро коснулся рукой стены.
Стена расступилась как вода, открывая безмятежное лицо спящего мальчика.
– Джек! – юноша коснулся детского лба, но мальчик не проснулся, на раскрыл глаз.
– Он в нейростазисе, как под шлемом, – пояснил Моро. – Не выношу детского плача.
– Освободи его.
– Не хочу, – Моро вновь провел по стене рукой, и лицо Джека снова скрылось под… чем? Что это за материал? Дик попытался пронзить его пальцами, но там, где стена только что легко разомкнулась, теперь она была упругой, как плотный человеческий мускул.
– С Джеком все будет в порядке, он провел так уже несколько часов и может провести, если с кораблем ничего не случится, несколько лет. А если случится, Сабатон выведет мальчика из нейростазиса, верно?
– Так точно, – отозвался бесполый голос.
– Отпусти Джека, – Дик привычно взнуздывал пробуждающийся гнев. Моро находится в своем корабле и может считать себя хозяином положения, но на то, чтоб выпустить ему кишки, нужна доля секунды – посмотрим, что успеет этот хваленый Сабатон.
– Ну убьешь ты меня, – Моро поднял руки. – Думаешь, Сабатон выпустит мальчика? Нет, сейчас он слушается только моих приказов. Убей меня – и Джек останется здесь замурованным… я не люблю слово «навсегда», так что переформулирую: до конца своих дней. У тебя есть только один выход: проследовать за мной в рубку, лечь в интеграционное кресло и получить контроль над Сабатоном и кораблем. После чего ты выпустишь Джека и отправишься с ним… куда пожелаешь. И я настоятельно рекомендую – домой.
– А что будет с тобой?
– Ты меня убьешь.
Вот так и продают душу дьяволу, понял Дик. Вот так это и с ним самим, наверное, произошло. Не тогда, когда сломленный пленник согласился служить пленителям и даже полюбил одного из них. И даже не тогда, когда любимый погиб. А когда друзьям понадобилась помощь, отчаянно понадобилась – но искалеченное тело ничем не могло им помочь. А путь к спасению лежал через маленького клона.
Вот так Лесан и погиб.
– Не сопротивляйся, – Моро откинулся назад, и его тело тут же подхватил выросший прямо из пола протуберанец, трансформировался в удобное ложе. – Ты уже понимаешь, что я предлагаю лучший выход. Решение всех проблем одним махом. Берешь Джека, летишь прямо к лорду Якобу, подносишь ему Картаго на блюдечке. Заключаешь договор, который будет выгоден твоим приятелям-планетникам, Шнайдер поднимает зад и летит с Крылом к Инаре, Остальные получают оккупационный режим и доступ к галактическим рынкам. Никто в Империи не посмеет вякнуть о дезинтеграции дома Рива после того как ты, мученик Сунагиси, получишь у Императора прощение для них. Я предлагал тебе это раньше, но понял, что придется тебя заставить.
– Если ты надумал предать Рива, – глухо проговорил Дик, – то почему так поздно?
– Это не я надумал их предать, – рот Мориты на миг расплылся. – Это они меня предали. Золотой наш мальчик Шнайдер ни словом не возразил, когда мне вручили Черную Карту. И ни словом не возразил вчера, когда меня объявили вне закона и сказали Шастару и компании этих нелепых мстителей «ату!».
– Но кто-то же тебя предупредил.
Моро пожал плечами.
– Керет. Хороший мальчик, правда? Мне даже жаль, что фрей Элисабет достанется ему. Он не заслужил.
Дик лишь несколько секунд спустя сообразил, что он говорит об Императоре.
Голос появился тоже не сразу.
– Веди. Где там твоя… рубка или что там?
* * *
– Пока я император и Солнце Вавилона, вы не будете на меня орать!
Бет испытывала двойственные чувства: с одной стороны, ей хотелось аплодировать Керету, который наконец-то решился напомнить дяде, кто тут император. С другой стороны, дядя имел все основания на Керета наорать: тот предупредил Моро, что за его головой отправились. И страшно даже подумать, что может сделать чокнутый синоби с заложниками, чтобы избежать обвинения в удержании государевых пленников. Бросит тела в дезинтегратор и руками разведет: какие такие пленники? Не знаю никаких пленников.
Страх за маму и Джека перевесил: Бет приняла сторону дяди.
– Я прошу прощения у Государя за свою несдержанность, – теперь тон Шнайдера был так сух, что, казалось, царапал горло. – Но мне было не легче принять это решение, чем вам о нем услышать. И без веских причин я бы его никогда не принял.
– Это вам они кажутся вескими. Вам, а не мне. То, что от него сбежал пленник – ничего не значащая мелочь! Пленнику все равно некуда бежать, он все равно не смог бы улететь с Картаго!
– Ошибаетесь, Государь, – как у него получается произносить слово «Государь» с большой буквы? – Если бы не бдительность синоби, лорд Мак-Интайр очень быстро покинул бы планету. Собственно говоря, пилот был первым человеком, с кем он установил контакт.
– Тогда почему вы предлагаете казнить Лесана, а не предателя?
– Потому что пилот нас пока не предавал, и теперь уже не предаст, его контролируют и синоби, и Сога. А вот Лесан не убил того, кого ему было поручено убить.
– Ли дала ему это поручение, прекрасно зная, что он не сможет, чтобы погубить его!
– И, тем не менее, он поручения не выполнил. Не ликвидировал убийцу Лорел.
– Как ты смеешь попрекать его этим? – Керет подался вперед. – Ты сам хотел помиловать убийцу Лорел! Ты искал поводы к этому, хотя моя воля была высказана ясно. И теперь ты утверждаешь приговор Лесану?
– Да.
– Ты лицемер.
– Лицемерие – дань, которую все мы платим приличиям. Но раз на то пошло, конвертацию этого пилота запорол тоже Лесан.
– Он был твоим другом!
– Поэтому я счел, что смерть от руки кровников Нейгала будет гораздо лучшим выходом из положения, чем казнь за предательство.
– Которого он еще не совершил!
– Которое он может совершить в любую минуту. Его корабль даст фору любому из наших курьеров и левиафаннеров, а крупные суда сильно отстают от него по маневренности. Это если его вообще удастся засечь при подъеме с планеты. Вы понимаете, что, спасая одного человека, поставили под угрозу весь дом Рива?
– Этот человек спас меня! Я обязан ему, самое меньшее, жизнью.
– Этот человек может быть уже на пути в Империю.
Керет покосился в сторону Бет.
– Моя невеста может быть этому только рада.
– Уверяю вас, она не рада.
– Да неужели?
Бет скрестила руки на груди.
– Ты и так император, – сказала она. – Не понимаю, зачем тебе претендовать еще и на звание «Сволочь года».
Керет открыл рот.
Керет закрыл рот.
Керет молча показал ей на дверь.
– Никуда я не пойду, – Бет подбоченилась. – Это дворец тайсёгуна, а значит – мой дом. А за порогом своего дома каждый сам император. Это хорошо, что ты решил отрастить позвоночник, но почему за счет ма… леди Ван-Вальден и Джека?
Керет ссутулился в кресле.
– Ты не понимаешь. Тайсёгун мог отдавать приказы, но я помню, кто прикрывал меня собой, и когда огонь поглотил его… Если бы не его – меня… И я не чувствую ничего, когда вы говорите о людях и кораблях дома Рива. И тем более – о каких-то имперцах. Я принимал его таким, каким он стал ради меня – и мне не было страшно. Это тело… он завел себе ради вас. Чтобы слиться с толпой имперцев, чтобы найти тебя, Эльза… Он знал, каков риск – каждый пятый сходит с ума. И пошел на это, потому что Лорел просила его. Потому что остальные синоби отказались. Аэша считала весь проект Альберты чепухой, Аэша… вы думаете, я не понимал, что для вас важнее всего – женить меня на Бет и управлять через нее? Почему вы должны были получить то, что хотели Кимера, Кордо, Вара? Аэша не хотела укреплять ваш клан за счет других. Не хотела ссориться с Советом. А Лесану было наплевать, он отправился в поиск. Это ради вас он пошел на риск безумия. А теперь, когда он все-таки обезумел – вы хотите выбросить его.
– Ты помнишь, когда вы казнили Дика, ты рассказывал мне о необходимости жертвы? – Бет стиснула кулаки. – Пришло время ответить за сказанное.
– Твой Дик жив и неплохо себя чувствует! – Керет ударил ладонями по столешнице. – Это несправедливо. Несправедливо…
* * *
Дику было совсем не до того, чтобы анализировать свои чувства – иначе он удивился бы, как скоро перешел от смертного ужаса к настроению, испытанному прежде только раз в жизни – а потом обратно к смертному ужасу.
Когда закончился первый его рейд на «Паломнике», и Дик спустился на поверхность Санта-Клары, держа в руках сумму, равную примерно годовому размеру социальных выплат на ребенка его лет, он первым делом, вестимо, кинулся в магазин игр и игрушек, благо в таком развитом мире, как Санта-Клара, ближайший к космопорту магазин такого рода занимал целый квартал. Дик провел в этом магазине час, первую половину – в неописуемом восторге, вторую – с возрастающим чувством горькой досады от того, что, имея возможность утащить из этой пещеры сокровищ больше собственного веса игрушек, некогда желанных и недоступных, теперь он должен вести себя как взрослый. Вернешься на корабль, нагруженный мобильными фигурками, набором гоночных глайдеров и моби-кадзари с «Кидо сэнси Галахад» – засмеют. Так что Дик прикупил тогда только планшетник поновее, да несколько патронов со свежими выпусками динамэ, и уныло поплелся в отель, досадуя на конец детства.
Сейчас он не вспомнил тот день, вспомнил только, что уже испытывал это: восторг, захлебывающийся и тонущий в досаде. «Сабатон» был… даже слово «сокровище» казалось обидным преуменьшением. Дик никогда и не слышал ни о чем подобном – так, легенды хикоси, треп в кубрике, но даже в самых смелых фантазиях никто не доходил до такого!
«Это как прикосновение к божеству» – сказал Моро. – «Разве нет?»
Где ты раньше был со своим божеством…
И главное – у Моро все бы получилось, наверное. Поддался бы Дик искушению Потому что это неописуемо – ощущать корабль как собственное тело. По сравнению с этим обычное управление – как искусственные ноги вместо своих.
И все бы вышло как Моро хотел, если бы Дик на радостях не решил нырнуть еще и в инфосферу планеты, которую тоже чувствовал как… ну вот словно ты в большом зале, где собрались и говорят сразу много-много людей, а ты по своей воле можешь слышать только о том, о чем хочешь…
Дик попробовал услышать что-нибудь о себе, и тут…
– Теперь Сабатон настроен на меня? – спросил он, выбираясь из пилотского модуля.
– Полностью.
– Если я прикажу убить тебя – он это сделает?
– Легко. Собственно, я больше не нужен, Сабатон сам обучит тебя всему.
– Схватить этого человека, – скомандовал Дик.
Он ожидал чего-то вроде срывающихся с потолка щупалец, но Сабатон действовал куда проще и эффективнее: пол под ногами Моро расплылся лужей, синоби провалился по самые плечи, после чего пол снова мгновенно затвердел.
– Какую степень ограничения свободы желаете задать? – поинтересовался бесполый голос голема.
– Высшую.
Моро ушел в пол с головой. Он смеялся, пока поверхность не сомкнулась.
– Он ведь будет жив, так? – уточнил Дик.
– Жив и погружен в нейростазис.
– Отлично. Медленно выведи из нейростазиса второго пленника, Джека.
– Слушаюсь.
Дик помчался назад по коридору, к тому месту, где ему показали Джека, но голос Сабатона опередил:
– В этом нет необходимости. Пленник Джек сейчас будет доставлен сюда.
Стены сделались прозрачными, и юноша увидел, как внутри перемещается что-то вроде пузыря. Пузырь выдулся из стены и лопнул, полусонный Джек упал Дику на руки.
Мальчик провел ладошкой по лицу Дика и сказал:
– Я знал, что ты придешь.
– Ты вырос, Джеки-тян, – юноша прижал его к себе, поднял. – Ты стал такой тяжелый.
– Где мы? – мальчик оглядывался по сторонам.
В самом деле, внутри Сабатон выглядел необычно. Дик понятия не имел, с чем это сравнить. Из того, что он видел, ближе всего казались биониксы в доме Кордо: словно ты в животе одного из них. Все, что он смог сказать:
– В корабле.
– Это твой корабль?
– Теперь вроде как да, – юноша поудобнее устроил Джека на руках.
– Мы полетим на нем домой?
Дик на секунду крепко прижал мальчика к себе, а потом заставил себя посмотреть ему в глаза.
– Не сейчас. Сейчас мы пойдем к маме, и… там мои друзья, они заберут вас из поместья Моро.
– А Моро больше не придет?
Они вошли в рубку. Дик опустил мальчика в кресло, выращенное Сабатоном из пола.
– Не придет, – уверенно сказал Дик.
– Это хорошо.
Дик огляделся. Ему было страшно неловко разговаривать с кораблем, не имея какого-то ориентира, за который можно зацепиться глазом, хотя бы такого жалкого подобия лица, как зрачок камеры.
– Сабатон! – позвал он. – Ты можешь установить связь с центральным терминалом поместья?
– Да, мастер.
– А снять блокировку с моего обруча связи?
– Да.
– Сделай. Но сначала полное затемнение. Почти полное, чтоб они видели только меня и Джека.
– Да, мастер.
Свет погас. Терминал связи поднялся прямо из пола, чему Дик даже не удивился. Подсветка терминала источала скудное голубоватое сияние. Первым, что юноша увидел, когда связь установилась, оказалась невозмутимая физиономия Детонатора.
– Я смотрю, мальчик с тобой, – сказал Ройе.
– Да. Не загораживайте обзор леди Констанс.
Детонатор отступил чуть в сторону.
– Джек!
– Мама! – Джек помахал рукой. – Мы скоро придем!
– Что с Моро? – спросил Ольгерд.
– Я с ним разобрался.
Хорошее слово «разобраться». Может означать почти все что угодно.
– Где тело?
– Придите и возьмите, – Дик пожал плечами.
– Где вы находитесь?
– Не знаю толком. Тут у него что-то вроде берлоги. Вы же видите, терминал и все такое.
Детонатор посмотрел на свой планшет.
– Связь разблокирована, – сказал он. – Ты где-то близко к поверхности, примерно в километре от нас.
– Вышлите катер на пеленг.
– Дело двух минут.
– Я хочу, чтобы миледи была с вами. Хочу передать Джека ей в руки.
«…Из плена в плен».
– Конечно.
– Тогда я отключаюсь и жду вас у выхода из этого… чего бы то ни было.
Стандартная панель терминала оказалась сквозной подделкой: Сабатон просто изобразил систему управления, привычную пользователю. Но терминал отключился по команде с этой подделки.
– Свет, – приказал юноша.
Рубка снова наполнилась мягким светом.
– Сабатон, можешь поднять нас на поверхность?
– Следуйте за указателями.
– Кто такой Сабатон? – тихо спросил Джек.
– ИскИн корабля, – немного неуверенно ответил Дик, беря мальчика за руку и «следуя» в открывшийся проем. Теперь его опять пронимал страх: эти ходы, внезапно открывающиеся в стенах, эта ровная поверхность, готовая в любую секунду предательски податься в стороны или обратиться в жижу – с трудом верилось, что Моро отдал полный контроль.
– ИскИн?
– Ну, корабельный сантор, только… кажется, он намного умнее Кэрри.
«И тебя», – добавила внутренняя сволочь.
– Вы в выходном шлюзе, – сообщил Сабатон. – К кораблю приближается катер – по всей видимости тот, что вызван мастером. Снимать маскировку?
– Нет, оставь. Открой шлюз. Будь готов меня впустить в любой момент.
– Да, мастер.
И снова разверзлась в борту дыра – Господи, я передумал, я не хочу никуда лететь на штуке, которая умней меня и может открыть шлюз прямо под моей задницей! – и Дик, отдав напоследок еще один приказ, с мальчиком на руках шагнул наружу.
Заворачивая Джека в свою защитку, он запоздало подумал, что у Сабатона где-то есть шкаф с такими же – чтобы не подставляться под хлещущий ветер и песок – а потом мысленно махнул рукой на это дело: минут пять можно и потерпеть. В конце концов «берсерк» задержит самые сильные удары.
Он уже видел катер, антиграв выталкивал из-под брюха волны песка. Машина тяжко бухнулась на пузо, откинулась аппарель.
– Дик! – донесся сквозь бурю голос леди Констанс, отозвавшись без искажений в наушнике (видно, Ройе был с ней рядом). – Джек!
– Мы здесь! – закричал мальчик. Он понимал, что вырываться и бежать маме навстречу не стоит – без Дика его просто собьет с ног, а без плаща еще и больно исхлещет песком, но все-таки заерзал.
– Почему мы не идем? – спросил он.
– Мы можем потеряться в таком буране, – соврал Дик. – Пусть лучше они сами найдут нас. Это быстро.
И в самом деле, четыре фигуры в плащах приблизились довольно скоро. Джек перешел на руки матери.
«Из плена в плен. Что я делаю. Что за свинство такое – заставить меня выбирать».
– Так мы не полетим домой? – накуксился Джек.
– Обязательно полетите. Потом, – Дик пожал его ладошку. Леди Констанс и Шастар, поддерживающий ее на этом ветру, пропали на фоне горбатой тени катера. Дик остался один с Ройе и Ольгердом.
– Где Моро? – спросил Ольгерд.
– Там, – Дик махнул рукой. – Идемте со мной.
Ройе соображал лучше, чем Ольгерд: когда они шагнули под свод шлюзовой камеры, он почуял неладное и попытался схватить Дика за руку. Юноша высвободился приемом, выученным у Майлза, почти бессознательно.
Но Ольгерд носил кидо со встроенным оружием, и немедленно попытался воспользоваться этим. Пол под ногами Дика засветился красным, пахнуло горелым композитом.
– Повреждения, – сказал Сабатон. – Дальнейшие действия?
– А ну перестаньте! – прикрикнул на Ольгерда Дик. – А то я возьму да и вспомню, что вы из Бессметных. И прикажу ему поджарить вас прямо в кидо сверхчастотным лучом.
Ольгерд перестал.
– Я не имею возможности использовать сверхчастоты внутри помещения, – сказал Сабатон. Ольгерд засмеялся. Пол снова засветился красным.
– Но могу раздавить его вместе с кидо, если хотите, – закончил корабль.
Ольгерд перестал стрелять из плазменника и рот его слегка перекосился.
Пока шла вся эта возня, Сабатон выдул из шлюз-камеры песок, задраил выход и включил свет.
– Зачем? – спросил Ройе. Голова его торчала из пола, как рыжий кочан.
Дик сел на корточки, чтобы посмотреть ему в глаза.
– Вы знали, что Рэй Порше схвачен?
– Ах, вот оно что… – Ройе заломил бровь. – Ты обиделся на меня за расстановку приоритетов? Что ж, теперь твоя домина спасена, можно приниматься за освобождение морлока. Не все, знаешь ли, действуют нахрапом, некоторые планируют. Так что если ты сейчас прекратишь валять дурака, освободишь меня и отдашь сеу Ольгерду голову Моро…
– Голова Моро пригодится мне самому какое-то время, – перебил Дик. – А вашими распрекрасными планами можно теперь подтереться. Морлоки сами освободили Рэя. Сейчас на военных частотах идут переговоры со станцией Судзаку: сразу бросать на тренировочный лагерь атомный заряд, или сначала вытащить офицеров-заложников.
Ройе, возможно, впервые в жизни, не нашелся, что сказать. Дик выпрямился.
– Сабатон, курс на тренировочный лагерь «Ануннаки». Если господин Ольгерд попытается прожечь себе путь на свободу – дави, он мне не нужен. Господина Ройе, если он попытается вырваться, погрузи в нейростазис.
Договаривал он под россыпь ругательств, извергаемых Ольгердом, но диафрагма шлюза схлопнулась, ругательства как отрезало. Звукоизоляция в Сабатоне была идеальной.
* * *
Лучше бы я и в самом деле пристрелил Порше, подумал Гиллерт Шэн, глядя в лицо бедняге Девяносто Пятому, окрещенному Гедеоном.
Лицо Девяносто Пятого выражало безмерную растерянность и удивление. Обычный человек этого бы не прочел, но за годы практики хороший туртан приучается различать оттенки.
– Ты ожидал чего-то другого? – спросил он.
– Но туртан же человек… Он не обязан…
– Ты еще многого не понимаешь, – вздохнул Шэн.
И никогда не поймешь, тебя же не сегодня-завтра убьют – но этого, хвала богам, не нужно произносить вслух.
– Я человек. И именно поэтому я обязан. Что ты сделаешь со мной?
– Девя… Гедеон спросит у Раэмона.
Шэн пожал плечами. У Раэмона так у Раэмона. Разумнее всего было бы, конечно, закрыть Шэна на гауптвахте с прочими офицерами, но не советовать же ему.
Раэмон Порше лежал в медблоке для морлоков – даже восстав, они не покусились на человеческий медблок, оборудованный гораздо богаче. Хотя, возможно, дело было в силе привычки. И в том, что ложа для людей несколько не подходили по размерам.
Порше лежал под капельницей – компенсировал потерю жидкости. Метафора «как с креста снятый» подошла бы ему как нельзя больше, если бы хоть сколько-нибудь оставалась метафорой. Порше действительно сняли с креста – дело ведь не в форме, дело в сути: он почти двое суток провел в полувисячем положении с пробитыми запястьями. Шэн не видел, как это было, он сидел на гауптвахте. Его поймали возле клетки Порше с пакетом регидрола в руках, и полковник радостно его законопатила в кутузку, после чего пошла строчить рапорт о неподчинении. Она как раз успела отправить рапорт, когда морлоки ворвались в штаб, заломили ей руки, надели «браслеты», на пинках вынесли во двор и пинками же погнали к карцеру, где прежде сидел Порше. Надо отдать морлокам должное: они не раздели полковника донага и не пробили ей запястья штырем, а просто запихали экс-командира (всяко ее теперь разжалуют) в клетку и заперли.
Надо отдать должное Порше – как только он пришел в себя, он приказал ее оттуда достать и отвести на гауптвахту к остальным офицерам-людям.
– Чего вам на этот раз? – Порше не открыл глаз, он по звуку шагов определил, что кто-то вошел. Конвоиры Шэна мялись, Гедеон шагнул вперед.
– Наставник, – сказал он, склоняя голову. – Наставник, офицер Шэн подал сигнал тревоги.
– Как он смог это сделать? Как оказался на свободе?
– Мы выпустили его, – несколько удивленно ответил Гедеон.
– Остолопы, – глухо рыкнул Порше. – Раз уж вы решились бунтовать, бунтовали бы с умом. Долг офицера – подать сигнал тревоги. Вы не должны были его выпускать.
– Но он… помогал тебе, – Гедеон пытался собрать части головоломки. – Помогал нам.
– Значит, с ним нужно было хорошо обращаться в заключении. Теперь уж ничего не исправить. Мастер Шэн, подойдите ко мне.
Шэн сделал шаг вперед.
Огромное тело Порше почти полностью покрывали повязки. Сквозь напыленные бинты кое-где сочилась кровь, переломанный в нескольких местах хвост забрали в пластик. Лопатки морлока поднимались с каждым тяжелым вдохом.
У изголовья кровати лежал кос. Все время, пока Порше держали в клетке, животина отказывалась от пищи и питья – но сейчас перед ней стояла ополовиненная миска корма: воссоединившись с хозяином, Динго поел.
Кос не ворчал на Шэна. Они знали друг друга: давно, еще до той, первой, войны израненный Динго наткнулся на четвертый взвод, которым командовал… кто же им командовал? Когда его убили, на его место назначили Огату, а вот кто был раньше? Шакури. Таммаз Шакури подобрал и лечил животное, оно стало чем-то вроде талисмана батальона и пропало на Андраде. Джагара была рада получить его назад – но Динго отказывался есть, пока она пытала его хозяина, а она искренне огорчалась. Забавно. Хотя, говорят, садисты вообще сентиментальны.
– Это просто мальчишки, – сказал Порше. – Здоровенные, но мальчишки.
– Ты должен был думать об этом раньше, – Шэн на секунду зажмурился.
– Они восстали не только из-за меня, мастер Шэн. Из-за вас тоже. Из-за того, что коммандер Джагара пригрозила вам расстрелом. Сколько у нас времени?
– Примерно час на проверку информации, – Шэн прикинул. – А потом они начнут действовать.
Порше вздохнул, облизнул растрескавшиеся губы.
– Вас отпустят, – сказал он. – Вы их вызвали – вы с ними и говорите.
– Если они захотят со мной говорить.
– У нас нет выбора, – морлок перевел взгляд на своего незадачливого спасителя. – Гед, проводи мастера Шэна в гараж и выбери ему там хороший одноместный глайдер…
Динго вдруг завозился, поднялся на неверных лапах, пробежался по медотсеку взад-вперед, а потом начал скрестись лапами в дверь. Даже не скрестись – приподнявшись на задние лапы, Динго изо всех сил молотил передними в переборку.
– Выпусти его, – велел Порше. Гедеон нажал на сенсор, и кос бросился наружу, не дождавшись, пока дверь откроется полностью. Что это с ним? Так сильно хочет в туалет? Но ведь только что лежал и усом не вел…
Шэн проследовал за ним, Гедеон и двое конвоиров – за Шэном. Динго носился по плацу кругами, то и дело задирая голову к небу и взрявкивая куда-то на запад.
– Он что-то слышит, – проговорил кто-то из молодых морлоков.
* * *
– Тебе пригодится моя голова, – с Моро все было как с гуся вода, он смеялся. – Надо же. В каком качестве?
– Ты подслушивал? Ты соврал, что передал мне управление кораблем?
– Никоим образом – Сабатон подчиняется тебе и только тебе. Но ты забыл, что я киборг и могу подключаться к его системам напрямую. Я не могу управлять, но все вижу и все слышу, даже в нейростазисе. И вид этих двух голов, торчащих над полом, повеселил меня несказанно.
– Раз ты подслушивал, значит, тебя не нужно вводить в курс дела?
– Нет, не нужно. Я всегда говорил, что наши вояки еще тупее своих морлоков. Но я опасаюсь, что ты намерен предпринять нечто не менее героически-тупое. Скажи, что я неправ.
– Сабатон, круговой обзор! – Дик не собирался спорить с Моро по поводу своих намерений, ему нужно было лететь.
И он летел. В первое мгновение захотелось ухватиться за что-нибудь, так это вышло неожиданно: стены разом пропали, Дик мчался просто в пустоте, рассекая бурю, вихри летящего песка хлестали слева и справа. Потом он вонзился в облака.
Вся внутренняя поверхность рубки оказалась экраном кругового обзора. О, Господи! До Дика наконец дошло: вся «начинка» корабля сделана из наноцеллярной массы. Один килограмм этой массы, насколько помнил Дик, стоит семь тысяч дрейков.
– Я знал, что тебе понравится.
– Заткнись.
– Ты не затем меня вызвал, чтобы затыкать? Или…?
– Ты шпион, – Дик повернулся к нему. – И ты знаешь Шнайдера лично, как человека…
– Хочешь спросить, как он отнесется к попытке что-то выторговать за заложников? Плохо, очень плохо. Но ты до него и не доберешься. Лучшее, что ты можешь сделать сейчас – это рвануть на Сабатоне подальше отсюда, пока тебя не накрыла система планетарной обороны.
– Я жду другого совета.
– Почему? Ну, попробуй скажи, что тебе не хочется больше всего на свете именно этого: рвануть отсюда как можно быстрей и как можно дальше. Попробуй скажи, что этот корабль – не чудо.
Дик стиснул зубы и медленно про себя проговорил два раза «Богородице, дево…», после чего спросил:
– Кстати, как ты заполучил его? Если то, что ты сказал – правда, и его нельзя взломать, и отзывается он только одному человеку…?
– Все это правда, и Даллет передал мне его добровольно, сам.
– Как этого удалось добиться?
– Я соблазнил его. Это было просто – а вот потом пришлось попотеть… Он ведь был эгоистичным и эгоцентричным сукиным сыном, он сделал все, чтобы этот корабль мог принадлежать ему и только ему одному…
– Подробности мне не интересны. Значит, Морихэй Лесан соблазнил Даллета и убил его…
– Я убил его. Хватит делать вид, что я и Морихэй Лесан – разные люди. Я не морлок, со мной эта магия не сработает.
– …А каким образом спасся Динго?
Лесан не ответил. И тут Дик сообразил, что у него есть еще один свидетель.
– Сабатон, как спасся кос-охранник?
– У Сабатона нет данных о том, что кос-охранник спасся. Морихэй Лесан застрелил его и отдал приказ избавиться от тела. Сабатон выбросил тело из корабля. Кос был еще жив, Моихэй Лесан не отдавал приказа добивать. Моделируя ситуацию, Сабатон может предположить, что в силу низкой температуры кровотечение у коса остановилось. Если его подобрали в течение трех часов, он выжил.
– Забавно складывается судьба, – Моро на мгновение оскалился. – Ты не находишь, мой капитан?
– Забавней некуда. Значит, план у меня такой: садимся на тренировочной базе, я выхожу на связь со станцией Судзаку, сообщаю, что у меня два ценных заложника, уговариваю ребят не делать глупостей, уговариваю вояк оставить их в живых после сдачи, они дают мне клятву, морлоки сдаются и отпускают заложников-офицеров, я отпускаю Ольгерда и Ройе. Какие у этого плана недостатки?
– Тебя не выпустят с планеты. Судзаку расстреляет корабль еще в атмосфере.
– А я и не собираюсь покидать планету, я сдамся. Чтоб они не надумали нарушить клятву, сдамся последним и последними отпущу Ройе и Ольгерда.
Моро застонал.
– Дурак, – и снова стон. – Дурак, дурак! Ты что, не понимаешь!? Лучшее, что ты можешь сделать для этих морлоков – бежать, сейчас же, немедленно! Да, они погибнут! Но ты вернешься сюда с легионом Синдэна на хвосте, и другие – выживут! Ты же этого хотел! Ты и сейчас этого хочешь больше, чем я хочу тебя!
Корабль вырвался из облаков. Распахнулось небо – до боли яркое ночное небо Картаго со светилом Ядра над головой. Дик попытался запомнить это ощущение всем телом: когда вокруг тебя нет стен, одно только небо. Каким бы ни был стукнутым Шмуэль Даллет, кое-что он понимал… очень правильно.
– Разница между нами в том, Алессандро Морита, – слова рождались как дети рождаются у женщин: болезненно, трудно и совершенно неизбежно, – в том, что я не придаю такого уж огромного значения тому, чего я хочу.
Курсор на полупрозрачной приборной панели клюнул зенит и пошел вниз. Горизонт качнулся навстречу. Моро всеми силами рванулся из объятий корабля и закричал.
– Будешь орать, велю Сабатону опять закрыть тебя наглухо, – Дик смотрел не на него, а на интерактивную панель. – Я не собираюсь бежать, прими это как реальность. Если моя смерть единственный недостаток плана, то в остальном он вполне рабочий?
