Текст книги "Как приручить Обскура (СИ)"

Автор книги: Макс Фальк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 57 страниц)

След поцелуя

За спиной шевелилась тьма. Грейвз не видел её, но ощущал всей кожей. Ужас холодной волной растекался из живота, поднимая дыбом короткие волосы на затылке и леденя руки.

За спиной был шорох и треск, словно тысяча гремучих змей разом готовилась к нападению. Шелест и скрежет, будто кто-то ржавыми ножницами кромсал скользкий чёрный шёлк, а он трещал и рвался на лоскуты, и они плавали в воздухе, распадаясь на нити.

– Вы хотели увидеть чудовище, мистер Грейвз! – яростно крикнул Криденс. – Вот ваш обскур!.. Смотрите!..

Фантастическая ирония, – отрешённо подумал Грейвз. – Стать жертвой ревнивого любовника… несостоявшегося любовника. Это досадно и романтично одновременно. Почему у тебя ничего не бывает просто, Персиваль?..

Всё началось две недели назад. Две недели кошмаров, сурового молчания и горькой обиды. Всё началось незаметно.

Пожалуй, если бы в тот момент, когда это началось, Грейвз понимал, чем это кончится – он бы взял свою раненую гордость и засунул бы поглубже в задницу, но… Но хроноворота у него не было. А если бы и был – он всё равно не смог бы дать себе нужный совет в нужный час. Все же знают, что нельзя встречаться с самим собой в прошлом.

Две недели назад

– Я буду ждать там, – Грейвз показал на старый раскидистый дуб на вершине холма. Он был настолько стар, что даже эти холмы местные жители называли Дубовыми. Это был мощный великан, переживший не одну сотню лет и сейчас тихо угасавший под весенним солнцем. Его узловатые корни всё ещё были крепки, ветви поднимались ввысь, но он умирал. Последние почки завязывались на нём, последние листья с трудом проклёвывались и разворачивались, подставляясь ветру. Он проживёт ещё одно лето, приютит в облысевшей кроне пару гнёзд, напьётся летними дождями, а осенью тихо скинет золотую листву и следующей весной уже не проснётся.

– Пожалуйста, мистер Грейвз, – прошептал Криденс.

– Не упрямься, – оборвал тот. – Ты знаешь, почему я помогаю тебе. Мне нужна твоя сила, – он коснулся пальцами груди Криденса, тот покачнулся.

– Сэр, прошу вас…

Он выглядел жалким и потерянным, почти как в Нью-Йорке, когда Грейвз украдкой навещал его. В любой другой момент Персиваль бы посочувствовал ему, но только не сейчас. Он взял мальчишку за плечо и сжал пальцы.

– Криденс. Я никогда не скрывал, чего хочу от тебя.

– Нет, сэр, – подтвердил тот, опуская голову.

– Я хочу вернуться в Нью-Йорк. Ты должен мне в этом помочь.

– Да, сэр.

– Тогда почему ты споришь? – требовательно спросил Грейвз.

Криденс заморгал, поджал губы. Он смотрел в одну точку, которая приходилась куда-то на правое бедро Грейвза, умоляюще кривил брови и молчал.

Персиваль не ожидал, что столкнётся с таким сопротивлением. Он не видел в своей просьбе ничего странного и необычного – после того, как Криденс начал с огромной скоростью осваивать магию, логичным было перейти на освоение сил обскура. Грейвз, конечно, плохо представлял себе, с чем столкнётся, но он подробно расспросил Ньюта. Тот в своей уклончивой манере описывал обскура как нечто настолько невероятное, что Грейвз счёл его оценку сильным преувеличением.

– Я… я не могу, – Криденс поднял глаза.

– Можешь, – твёрдо сказал Грейвз. – Ты делал это раньше и сможешь сейчас.

– Я могу навредить, – прошептал тот.

– Только не мне, – уверенно сказал Грейвз. – Я видел много чудовищ, Криденс, справлюсь и с тобой, если придётся.

– Вы убьёте меня?.. – тихо спросил тот, опуская глаза в землю.

– Нет, мой мальчик, – Грейвз крепко взял его за затылок. – Я остановлю тебя.

Криденс качнулся к нему, схватился за отворот распахнутого пальто, погладил пальцами:

– Пожалуйста, сэр! Не заставляйте меня!.. Мистер Грейвз… – он умоляюще искал в лице Персиваля разрешение не выполнять приказ. – Пожалуйста, не надо.

– Ты сказал, что хочешь быть мне полезным, – жёстко повторил тот.

– Да, сэр, – тот зажёгся, почуяв намёк на избавление, потянулся ближе: – Я очень хочу! Я буду стараться лучше, я могу заниматься ещё, у меня получается магия, я буду…

– Криденс, – Грейвз накрыл его руки и сжал пальцы, заставляя замолчать. Тот затих, испуганно сверкая глазами из-под чёлки. – Ты должен учиться управлять своей силой. Только тогда ты больше никому не навредишь.

– Я никогда не делал этого по своей воле, – обречённо прошептал он. – Я всегда злился… так сильно, как будто я умирал, меня жгло изнутри и я рассыпался в пепел…

Грейвз держал его за руки, сжимая запястья, и молча смотрел в глаза.

– Я боюсь, – тихо сказал Криденс. – Мистер Грейвз, а если я сделаю вам что-то плохое?

– Если ты хотя бы вполовину такой впечатляющий, каким тебя описывал Ньютон, – вполголоса сказал Грейвз, пристально глядя в чёрные глаза, – то ты мой единственный шанс вернуться домой. Я не хочу слышать никаких возражений. Ты обещал мне помочь, Криденс, – строго закончил он и отцепил его руки от воротника пальто. – Покажи, на что ты способен. Покажи мне обскура.

Криденс закусил губу, отступил на шаг. Его глаза были переполнены слезами, но Грейвз не имел в себе ни капли милосердия. Если Криденс окажется бесполезен, если он не способен контролировать форму обскура – никакого возвращения домой не будет. Будет унылая сонная жизнь в глуши с любовником, похожим на хромую ворону, которого всю жизнь придётся учить элементарным вещам, с которым нельзя показаться на людях, который будет вздрагивать и рыдать от любого резкого слова. Лучше узнать об этом прямо сейчас, чем тешить себя иллюзией, что возвращение возможно.

Криденс отступал всё дальше. Он задыхался, лицо дрожало в мучительной судороге, глаза подёрнулись белой пеленой. Клочья чёрного тумана обняли его, возникнув из ниоткуда. Персиваль приготовился аппарировать, чтобы подождать под дубом полного превращения, как они договаривались изначально, но Криденс вдруг замер.

– Мистер Грейвз, – испуганно позвал он. – Мистер Грейвз!..

– Дальше! – приказал тот. – Ты справишься!

– Я не могу!.. – отозвался Криденс. – Я не смогу остановить это!.. Оно очень злое! – отчаянно выкрикнул он.

– Я тоже могу быть злым! – бросил Грейвз, выхватив палочку из кармана брюк. – И тебе это не понравится!

Как будто щедрую горсть чёрного песка подбросили в воздух, и он закружился, поплыл, обвивая Криденса, скользя мимо его лица, лёгким ветром трогая волосы. Грейвз загляделся на это плавное, обманчиво прекрасное скольжение, шагнул ближе. Криденс вздрогнул всем телом, отступил, выставил руки – и вдруг побежал прочь, вниз с холма, истекая клочьями дымного песка. Те струились за ним длинными лентами, переплетались, подтягивались к хозяину.

– Криденс, стой!

Тот будто не слышал.

– Криденс!..

Персиваль чертыхнулся, заклинанием подсёк его под ноги, тот упал на колени. Плотный дым взметнулся над ним, рванулся назад, к Грейвзу – и Криденс закричал, будто испытывал невыразимый словами ужас – ужас и боль, как в агонии перед мгновением мучительной смерти. Он схватился за голову, скорчился – Грейвз бросился к нему. Чёрный туман сверкнул огненным всполохом и растаял. Криденс покачнулся, ничком свалился в траву, лицом вниз.

Грейвз подбежал к нему – тот лежал без движения, чёрные клочья оседали на него и исчезали, будто впитывались через одежду. Персиваль упал на колени рядом, перевернул – Криденс едва дышал, глаза были закрыты. Похоже, его атака разозлила обскура, и Криденс одной только силой воли остановил своё чудовище. Если бы не остановил – пришлось бы драться.

Грейвз смахнул землю и сухие травинки с бледного лба, подсунул руки под безвольное тело, покачнувшись, встал на ноги. Криденс был чертовски тяжёлым, руки заныли, но Персиваль только крепче прижал его к себе и аппарировал сразу в гостиную. Сжав зубы от напряжения, сделал три шага к дивану, опустил Криденса.

Да уж, на руках такого жеребёнка не потаскаешь, это не хрупкий тоненький мальчик, – подумал Грейвз. – А ведь ему ещё двадцати нет. Что будет, когда ему исполнится двадцать пять?..

Он сел рядом, положил голову Криденса себе на колени. Ослабил его галстук, расстегнул пару пуговиц на рубашке. Тот дышал тихо, грудь едва заметно вздымалась. Грейвз кончиками пальцев погладил его по лицу.

Сволочь ты, Персиваль. Сам ты хромая ворона. Мальчик не виноват, что его согнули в дугу и почти уничтожили в нём всё человеческое. Взялся заботиться – так заботься. Никто тебя за язык не тянул, никто не обещал, что будет легко. Рано ты его поволок справляться с обскуром. Он с собой-то ещё не может справиться, куда ему владеть этой мощью. На ноги сначала поставь мальчишку.

Криденс вздохнул глубже, приходя в себя, бессознательно прижался щекой к руке. Дёрнулся, распахнув испуганные глаза, чуть не скатился на пол – Грейвз удержал.

– Тише… тише, мой мальчик.

Криденс прерывисто вздохнул, виновато опустил взгляд, пошарил вокруг. Медленно залился румянцем, осознав, на чьих коленях лежит головой. Грейвз погладил его по груди.

– Я не справился, сэр, – Криденс прикрыл глаза невозможно длинными ресницами. – Простите.

– Не всё получается с первого раза, – ответил Грейвз, любуясь его лицом, очерчивая кончиками пальцев острые скулы и изгиб нежного уха. – Чего ты испугался, когда побежал?..

– Мне было плохо, – тот едва шевельнул губами, Грейвз скорее догадался, чем услышал. – Мне хотелось ударить вас… Простите.

Грейвз смотрел на его скульптурные губы и думал, что никогда не замечал, как божественно они смотрятся с этого ракурса.

– Почему тебе хотелось ударить меня, мальчик мой?.. – рассеянно спросил он. – Расскажи.

– Потому что… – прошептал Криденс, болезненно сжимая губы, – потому что тот человек обманул меня… Потому что вас не было рядом, когда мне было плохо. Я думал, вы оставили меня, я думал, вы меня больше не… – он осёкся с негромким звуком, похожим на всхлип, – что вы больше не друг. Я так хотел умереть…

Грейвз наклонился, прижался губами к его лбу.

– Мне жаль, мой мальчик.

Он никогда не думал о том, что пережил Криденс. Он бесился, что Гриндевальд хотел присвоить его мальчишку – а что чувствовал сам мальчишка?.. Водит тебя по переулкам красивый мужик, обнимает, гладит по голове, приучает к рукам – а потом…

Грейвз вдруг понял, что не знал, что было «потом». Тина упомянула вскользь, что Криденса что-то разозлило или напугало, и это спровоцировало обскура, но никто толком не знал, что же произошло. Гриндевальда об этом не допрашивали – никому не были интересны его шашни с каким-то оборвышем. А самого Криденса никто не спрашивал.

Даже ты, Персиваль. Даже ты ни разу не спросил, что случилось. А вот целоваться его учить – это, конечно, первым делом полез…

– Что он сказал тебе? – тихо спросил Грейвз, приглаживая короткими поцелуями прямые твёрдые брови. – Что произошло между вами?

Криденс прерывисто вздохнул, уцепился за его локоть обеими руками.

– Он сказал, что я сквиб. Что я необучаем, что я… – он плотно закрыл глаза, но слеза всё равно скатилась по виску, капнула Грейвзу на брюки. – Я не нужен ему.

– Какая же сука, – с чувством сказал Персиваль.

Криденс испуганно распахнул глаза. Мокрыми ресницы у него казались ещё длиннее.

– Блядская сволочь, – внятно повторил Грейвз, выпрямляясь и машинально сжимая кулак. – Хуйло тюленье, долбаный в рот пиздюк!..

Криденс смотрел на него, приоткрыв губы, с выражением весёлого ужаса.

– Когда хочешь кого-то убить, но не можешь – очень помогает ругаться, – спокойно сказал Грейвз, глянув на него с короткой улыбкой. – Он хотел, чтобы ты поверил, что я предал тебя. А мне он говорил, что сделает с тобой… – он запнулся, вовремя вывернулся: – ужасные вещи.

– Я не хочу на вас злиться, – тихо сказал Криденс. – Вы ко мне очень добры.

Грейвз вздохнул и подумал, что учить мальчишку выражать злость и гнев будет отдельным чёртовым приключением.

– Он получит по заслугам за всё, что сделал, – негромко сказал Грейвз и погладил Криденса по щеке. – Тебе лучше?

– Да, сэр, – тот выдохнул почти спокойно.

– Тогда вставай, – Грейвз улыбнулся. – Скоро придёт Ньютон со своим зверинцем.

– А вы сегодня будете что-то учить из вашей книги?.. – в глазах Криденса блеснуло любопытство.

А тебе нравится на меня смотреть, паршивец, – ласково подумал Грейвз и коротко улыбнулся:

– Может быть.

Грейвз бывал в доме Эйвери раз или два в неделю, когда Ньют заглядывал пообщаться с Криденсом. Персиваль оставлял их вдвоём и даже почти не страдал от уколов ревности, глядя, как они скрываются в чемодане, а огромная пернатая змея обвивается вокруг него, скрывая от посторонних глаз. Иногда Персивалю приходило в голову желание погладить Хоуп, но он гнал от себя нелепые мысли, не собираясь опускаться до любителя зверюшек.

Отношения с филином у него тоже складывались скверно. Легион испытывал к Грейвзу какую-то личную неприязнь и каждый раз смотрел на него так, словно это Персиваль предлагал ощипать и зажарить его, а не ведьма из лавки. Самым досадным было то, что поговорить с филином и выяснить причину его вечного раздражения было нельзя.

Оставляя всех этих волшебных существ на попечение Ньюта, Грейвз с удовольствием облачался в смокинг, чтобы провести время в окружении близких ему по духу людей. Обсуждал политическую ситуацию в Европе с чиновниками из Министерства Магии, пил превосходное шампанское и поддерживал безобидный флирт с Талиесином Эйвери, рассеянно улыбаясь и думая о возвращении к Криденсу.

Так продолжалось тех пор, пока Ньют однажды не явился к нему с серьёзным разговором. Он так и сказал, тихо, будто был в чём-то виноват:

– Персиваль, я хотел бы с вами серьёзно поговорить.

– Говорите, – сказал Грейвз, сняв шарф и обежав глазами холл. Он только что вернулся от Эйвери и был в благодушном настроении.

– Не здесь, – Ньют спрятал глаза. Он вообще редко смотрел прямо, ограничиваясь короткими взглядами в лицо искоса или исподлобья.

– Хорошо, – рассеянно сказал Грейвз. Криденс всегда радостно встречал его, но сейчас его было не видно. Не слышно было и его шагов – быстрых, слегка шаркающих на гладком полу. Может быть, задержался в зверинце… – Где Криденс?

– Он у себя, – быстро ответил Ньют. – Читает.

– Хорошо, – повторил Грейвз. – Так… В чём заключается ваша просьба?

– Это не просьба, – тот удивился, вскинул рыжие брови. Потом нахмурился, скованно улыбнулся. Эмоции сменяли друг друга на его лице, как картинки из калейдоскопа. – Это личный разговор.

– Мой кабинет подойдёт для личного разговора? – спросил Грейвз.

– Да. Подойдёт, – тот тряхнул головой.

Ньют выглядел странно взволнованным, вёл себя, будто у него за шиворотом бегал выводок мышат – хватал себя за руки, ёжился и бледнел.

– Я вас слушаю, – сказал Грейвз, закрыв дверь кабинета.

– Персиваль, вы… многое делаете для мальчика, – сказал Ньют, рыская взглядом по книжным полкам.

– Благодарю, я знаю, – сказал тот. Начало настораживало. Грейвз сунул руки в карманы, уставился на молодого человека тяжёлым взглядом, от которого подчинённые обычно начинали суетиться и говорить в два раза быстрее.

– Он сильно изменился, – сказал Ньют. – Вы… вы хорошо влияете на него.

– Не тяните, меня не надо задабривать, – оборвал Грейвз. – Выкладывайте.

– Я заметил, что… – Ньют покраснел. – Мне показалось… – он глянул в окно, на картину над головой Грейвза, потом склонил голову к плечу, почти как Криденс. – Вы стали близки?..

Персиваль мгновенно подобрался:

– Ньютон Скамандер! – резко сказал он, и тот чуть не вздрогнул – видимо, пришлось по больному. Кто-то уже так называл этого рыжего дёрганого паучка именно таким тоном. – Я не люблю разговоры намёками.

– Кажется, ваши отношения, – проговорил тот, видимо, ожидая, что теперь получится менее туманно, – выходят за некоторые… рамки.

– Каким образом вас это касается? – потребовал Грейвз.

Он опустился на диван, положил руку на спинку, пристально глядя на молодого человека. Тот ответил настороженным взглядом, отвернулся, нервно прошёлся от двери к окну.

– Персиваль… Криденс полностью зависит от вас. Он наивен… неопытен. Мне показалось… он плохо понимает, что происходит.

– Я всё ещё не вижу, какое вам до этого дело, – сухо повторил Грейвз.

– Вы злоупотребляете его доверием, – сказал Ньют, перестав метаться и глянув прямо в глаза. – И своей властью над ним.

– И что это значит? – спросил Грейвз.

– Я заметил… – Ньют потёр руки, коснулся шеи, – я заметил следы. Случайно… Было жарко, он расстегнул рубашку… И только тогда… Я подумал, что он поранился… или ушибся. Но когда я спросил… он так смутился, что…

– Что вы подумали – я его принуждаю? – спросил Грейвз со злой улыбкой.

– Я хорошо помню, как вы заставили его уйти с вами, – сказал тот. – Вы не должны пользоваться тем, что он готов вас слушаться.

– Продолжайте, – предложил Грейвз. – Чего ещё я не должен?..

– Он вам верит, – Ньют покраснел, взялся обеими руками за подоконник. – Он привязан к вам. Это делает его… беспомощным. А что, если… – он сглотнул, покосился в сторону Грейвз, – он боится вам возразить?.. Если он думает, что вы прогоните его, если он откажется? Если он думает, что… – Ньют нервно моргнул, болезненно нахмурился, – он обязан… вас благодарить… таким способом?..

– А если ему нравится?.. – вкрадчиво спросил Грейвз.

– Что?.. – Ньют развернулся, высоко вскинул брови.

– Если Криденсу нравится?.. – повторил Грейвз. – Или вы из тех, кто считает, что союзы возможны лишь между мужчинами и женщинами?..

– Нет… нет, я так не считаю, – Ньют снова моргнул, заливаясь неловким румянцем.

– Может быть, вы считаете, что я ему неприятен?.. – ласково спросил Грейвз. – Или вас смущает разница в возрасте?..

– Вы властный человек, вы привыкли подчинять, – тот смутился. – Я не намекаю, что вы добиваетесь чего-то насилием…

– Только посмейте, – зло сказал Грейвз.

– …но вы используете его, – упрямо и тихо продолжил Ньют, – ради своего развлечения. Я уверен, что можно найти других… кто ответит вам добровольно.

– Поверить не могу, что обсуждаю с вами свою личную жизнь, – пренебрежительно фыркнул сказал Грейвз. – Но если вы настаиваете… Мне нравится Криденс.

– Он ещё ребёнок.

– Он не ребёнок, – отрезал Грейвз. – Он взрослый парень, у которого есть совершенно естественные желания. Вам они, надеюсь, тоже знакомы. Но он, в отличие от вас, вырос в условиях, где ему запрещали даже прикасаться к себе. Вы предлагаете мне стоять в стороне и смотреть, как он мучается?..

Ньют предсказуемо вспыхнул.

– Почему вы не ограничились теорией?.. – смутился он. – Всё можно объяснить словами.

– В самом деле? – иронично спросил Грейвз. – Ну так взяли бы и объяснили ему словами, в теории, что не надо ненавидеть собственное тело, что не надо стыдиться возбуждения, что удовлетворять себя – естественно.

– Можно было остановиться после объяснений, – продолжал Ньют. – А не навязывать ему… ваши вкусы.

– Навязывать?.. – раздражённо переспросил Грейвз.

– Он лишён выбора. Он привыкнет к вам, к вашим действиям…

– Ласкам, – раздражённо поправил Грейвз. Ньют опять покраснел, вздрогнул. – Давайте называть вещи своими именами.

– Он не сможет разобраться сам, чего ему хочется.

– Вам не пришла в голову мысль, что Криденс уже разобрался?

– Он наивный ребёнок…

– Он не ребёнок, – настойчиво повторил Грейвз сквозь зубы.

– Как он мог успеть разобраться, если сразу попал под ваше влияние?.. – затараторил Ньют. – Неужели у вас нет порядочности?.. Как быстро вы начали его… просвещать?..

Грейвз сузил глаза.

– Выбирайте выражения аккуратнее, Ньютон, – отчётливо сказал он. – Меня начинает раздражать ваше любопытство.

Тот отвернулся, машинально пробежал пальцами по книжным полкам у окна, сдвинулся за спинку кресла.

– Я не могу понять… – тихо сказал он, – что за удовольствие вы в этом находите? Он весь в вашей власти… Раненый… Одинокий. Он говорит, что вы добры к нему… Что это за доброта?.. Криденс не сумеет сказать вам «нет». Вы делаете из него игрушку…

Грейвз вздрогнул. Это попало в цель. Да, Персиваль… Почему Криденс?.. Больше некого подчинять?.. Почему бы не обратить взгляд на Талиесина – этот изнамекался весь, изгляделся.

– Вы всё время пытаетесь представить дело так, будто Криденс – жертва жестокого обращения, – тихо сказал Грейвз. – Что вы увидели у него – след поцелуя?.. Вас когда-нибудь кто-нибудь целовал так, чтобы оставались следы? Ну же, не смущайтесь. Вас ведь не смущает обсуждать мою сексуальную жизнь, так удовлетворите моё любопытство и поделитесь подробностями вашей. Если она у вас есть, – презрительно добавил Грейвз. – Нет? Не тянет?

Грейвз встал. Ньют пристально следил за ним, держась за спинку кресла. Персиваль взял со стола портсигар, закурил.

– Я хорошо помню, как оставил тот след, – сказал он. – Вот здесь, – он провёл пальцем по шее, мимо воротничка рубашки, ткнул в ключицу. – Честно говоря, у меня здорово кружилась голова в тот момент, но я помню его отчётливо, как и все остальные.

Ньют, кусая губы, следил за ним исподлобья.

– Не думал, что кто-то решит сунуть свой длинный конопатый нос в наши отношения. Но раз уж вы сунули – извольте слушать. – Грейвз затянулся и облизнул горечь с губ. – Значит, Криденс уже достаточно взрослый, чтобы умереть от руки авроров, но недостаточно взрослый, чтобы познать удовольствие или даже влюбиться?

– А вы уверены, что он влюблен в вас? – Ньют сжал губы, в голосе дрогнула какая-то старая боль.

– А вы уверены, что нет? – резко спросил Грейвз и остановился.

А почему ты сам не думал об этом, Персиваль?.. Казнил себя, обвинял, приписывал Криденсу страх и желание чужих объятий – любых, чьих угодно – но не думал, что мальчик… влюблён. Влюблён в тебя, дурака. И давно. Что он сказал тогда – «я думал, что вы меня больше не…»

…любите?

И когда Гриндевальд сказал ему – «ты мне не нужен» – он подумал, что не нужен тебе. И сорвался. Это был не страх и не гнев. Это было разбитое сердце. А ты ему ещё добавляешь – будь мне полезным, Криденс, ты знаешь, почему я помогаю тебе, Криденс… Ох, Персиваль, какой же ты слепой крот. Он смущается рядом с тобой не потому, что его душит стыд. Раскрывается так быстро не потому, что ты такой талантливый наставник. Стонет под твоими руками не потому, что ты такой умелый любовник.

А потому что влюблён.

Он давно мечтал, как ты заберёшь его в волшебный мир – и сейчас он живёт так, как представлял себе, ютясь в своей клетушке под крышей приюта. Он в раю.

– А вы?.. – тихо спросил Ньют и поднял голову. – Вы влюблены в него? Или просто играете его чувствами? Используете его привязанность ради своих целей?

Грейвз промолчал.

– Если он влюблён в вас, а вы не можете ответить ему взаимностью – всё это выглядит ещё ужаснее.

– Мы всё ещё говорим о Криденсе? – зло спросил Грейвз. – Или вы рассказываете мне собственную печальную историю?..

Тот вспыхнул, выпрямился. Сверкнул глазами.

– Я правильно сделал, что поговорил с ним, – твёрдо сказал Ньют.

– Что вы ему сказали? – резко спросил Грейвз.

– Я сказал, что он не должен отвечать на ваши ухаживания. И что ему есть куда пойти… если он захочет.

– С чего вы вообще взяли, что Криденсу не нравится отвечать на «мои ухаживания»?.. – Грейвз разозлился всерьёз. – Что, если наши вкусы совпадают?

– Как он может в этом разобраться?..

– А как вы разобрались в том, что вам нравятся девушки?

Ньют неожиданно замолчал, хлопая глазами, как птица, ослеплённая ярким светом.

– Кажется, я понимаю, – проговорил он, – почему Гриндевальд выбрал именно вас…

Грейвз сломал сигарету в пальцах, отбросил в сторону.

– Убирайтесь, – шепотом сказал он.

Влюблён.

Влюблён!.. Эту догадку хотелось проверить как можно скорее. Выпроводив Ньюта, Грейвз взбежал по лестнице на второй этаж, подошёл к двери Криденса. Сердце глухо колотилось под рубашкой, пальцы подрагивали. Это был час их вечернего ритуала, разговоров и поцелуев, но дверь Криденса была прикрыта, а не оставлена настежь, как обычно. Грейвз постучал, предупреждая о своём появлении, толкнул её пальцами. Та бесшумно открылась. Комната была в полумраке.

– Криденс, – тихо позвал Грейвз.

– Мистер Грейвз, – после долгой паузы отозвался тот из темноты.

У него был странный задушенный голос. Грейвз шагнул внутрь, сел на кровать, как делал это каждый вечер. Положил руку на одеяло и не встретил руки Криденса.

– Ньютон сказал, что вы разговаривали. О том, что мы делаем вместе, – мягко сказал Грейвз. – Что он сказал тебе?..

Криденс молчал. Чем дольше тянулась тишина, тем неуютнее становилось Грейвзу. Из солнечного сплетения холод ледяными мурашками стекал в живот и шевелился там, устраиваясь надолго.

– Криденс?.. – тихо позвал Грейвз.

Наклонился к его лицу, услышал знакомое мятное дыхание. Поцеловал мягкие губы. Но те вместо того, чтобы раскрыться – сжались плотнее. Будто Криденс… больше ничего не хотел от него. Но не мог сказать вслух. Боясь гнева.

Грейвз помедлил, надеясь, что тот передумает. Не нашёл ответа и выпрямился.

– Если ты так решил, – негромко сказал он, – я не буду тебя заставлять.

Криденс как будто потерял дар речи. Он нервно дышал, едва слышно, со всхлипами. И молчал.

– Послушай, мой мальчик, – позвал Грейвз. – Я обещал заботиться о тебе и учить тебя. Я буду делать это, даже если ты больше не хочешь…

Он не договорил. Протянул руку почти вслепую, чувствуя, как жгучая обида подступает к челюсти и сводит лицо в гримасу. Коснулся пальцами высокого лба, поправил длинную чёлку.

– Не бойся меня. Спокойной ночи.

Не включая в столовой свет, Грейвз достал из буфета графин, плеснул на самое дно стакана глоток виски. Покатал его, наблюдая за игрой света – и грохнул стакан о каминную полку, со всей силы, так, чтобы осколки разлетелись по всему полу.

Влюблён!.. Как же!..

Один разговор с Скамандером – и сразу забыто всё доверие, все усилия, все ночные беседы вот здесь, за этим самым столом, все прогулки, и чёртов филин, и уроки магии, и восторг от каждого стона, и медленные аккуратные поцелуи – всё, что Грейвз делал, оказалось недостаточным, чтобы Криденс выбрал его!..

Хорошо!

Хорошо. Значит, больше никаких поцелуев. Никаких объятий. Никаких ласк.

Грейвз долго не мог заснуть. Обычно после разговоров с Криденсом он возвращался и засыпал очень быстро. Теперь он перекладывался с боку на бок, но сон не шёл.

Не надо было тянуть время, ждать, пока Криденс раскроется и проснётся. Надо было трахнуть его, пока была эта возможность – а ты опять её упустил. Забыл, что такие вещи надо скрывать? В Америке был осторожен. Если бы лучше следил за собой, за тем, что делаешь…

Ведь ты знал, Персиваль, ты всегда знал, что личная жизнь должна быть тайной для чужого взгляда. Забылся!.. И зря. Проникся к Ньюту доверием?.. А с чего тебе доверять ему? Он вот тебе не доверяет – как видишь. Решил, что Криденса нужно от тебя защищать… Не производишь ты впечатление человека, который думает о других, правда?.. Сам знаешь. Ты не выглядишь как тот, кто будет терпеливо искать у мальчишки согласия. Ты тот, кто поставит его на колени в грязном переулке и достанет член.

Криденс спустился к завтраку со свежими порезами от бритвы на лице. Грейвз оценил их взглядом, но ничего не сказал. Его ночь прошла почти без сна. Он задремал лишь под утро на пару часов, проснулся с рассветом. Провалялся в постели ещё немного, понял, что глаз не сомкнёт, и поднялся.

Когда ярость отступила и он протрезвел, он засомневался. А что, если Ньют был прав?.. Если Криденс так горячо отвечал лишь потому, что это просто были первые ласки в его жизни? Конечно, они были приятны – что угодно будет приятным по сравнению с ремнём, хлещущим по рукам. И ты ведь умеешь быть ласковым, Персиваль.

А если Криденс отвечал только потому, что не знал, что можно сказать «нет»?.. Если не думал, не выбирал, а просто принимал всё как должное, потому что за крышу над головой, за тепло, за еду нужно платить?.. Если он не знал, что может закрыть дверь?..

Грейвз полночи изводил себя мыслями, перебирая всё, что было, пересчитывая в памяти все поцелуи и гадая – правда ли Криденс отвечал сам?.. Или так сильно хотелось, чтобы он отвечал, что не-сопротивление ты, старый хрен, принимал за согласие?..

Ты ведь сам считал, что имеешь право распоряжаться его телом, потому что он живёт с тобой в одном доме. Никакого выбора ты ему не давал. Что он – отбиваться от тебя будет?.. Так ты же не за волосы в постель тащишь. Ты ведёшь себя так, будто тебе естественно лапать его, будто так и должно быть – а с чем ему сравнивать? Он дверь закрывать не умеет…

Грейвз внимательно следил, как Криденс усаживается за стол. Тот выглядел виноватым и настороженным, а под пристальным взглядом съёживался всё сильнее.

Добавь ему, Персиваль, – с какой-то мстительной жестокостью к себе подумал Грейвз. – Пообижайся на него. Он тут, конечно, больше всех виноват. Ты ещё начни отдёргивать руки. Чтоб никаких объятий – сначала приучил к теплу, а теперь отбери, чтобы он понял, что он здесь пустое место. Игрушка. Что если ему хочется доброго отношения – он получит его, только подержав тебя за член.

Грейвз потёр лоб. Криденс выглядел, будто в первые дни здесь – тихий, сутулый. Клонил голову набок. Жесты были такими осторожными, будто он боялся лишний раз звякнуть ложечкой.

– Дай мне руку, – Грейвз протянул ладонь через стол.

Криденс быстро вскинул глаза, порывисто потянулся в ответ, коснулся ладони пальцами. Грейвз сжал их, сильно и аккуратно.

– Ньютон вчера сказал тебе, что ты не должен отвечать на мои знаки внимания. Это так?..

Криденс опустил голову и кивнул. Он опять перестал говорить. Только прошелестел, садясь за стол, «доброе утро, сэр» – и с тех пор не сказал ни слова.

– Это правда, – сказал Грейвз. – Ты не должен.

Криденс застыл, расширив глаза.

– Не должен, сэр?.. – прошептал он.

Грейвз внутренне выматерился, похлеще, чем в адрес Гриндевальда. Ньют оказался прав. Прав!.. Криденс был напуган.

– Я думал… – прошептал тот. – Я думал, если вам нравится, то я…

– Ш-ш-ш… – Грейвз погладил его по пальцам. – Нет. Нет, мой мальчик.

– Но вы говорили, – умоляюще запинался тот, не поднимая огромных глаз, – вы хотели, чтобы я…

– Послушай, Криденс, – Персиваль накрыл его пальцы второй рукой, – вот как теперь будет. Я всё ещё рядом. И ты всегда можешь прийти ко мне. Я ни на что не сержусь. Но мне не нужно, чтобы ты делал что-то против воли.

– Я делал, как вы велели, – потерянно прошептал Криденс.

– Больше не нужно, – мягко сказал Грейвз, поглаживая его по руке.

Он никогда в жизни не чувствовал себя таким ублюдком. Это уже был не стыд. Это было тяжёлое, душное отвращение к себе за всё, через что он заставил пройти мальчишку.

Криденс поднял испуганные глаза.

– Вы больше не попросите меня, сэр?.. – он смотрел с надеждой и страхом.

Грейвз смотрел на него и понимал: всё это время мальчишка его боялся. Боялся, что за отказ его накажут, вышвырнут из дома, ударят. Он боялся даже намекнуть, что ему вот где сидят твои ухаживания, Персиваль. Он боялся, что если откажет – лишится даже этой частицы любви. Ему всю дорогу нужен был отец, а не любовник…