Текст книги "Ретро-Детектив-3. Компиляция. Книги 1-12 (СИ)"

Автор книги: Иван Любенко

Соавторы: Виктор Полонский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 97 (всего у книги 178 страниц)

II

– Вот поэтому я и пришел к вам, – откинувшись на спинку кожаного кресла, выговорил молодой высокий человек с зачесанными назад волосами, орлиным носом и глазами навыкате.

– Да, история, – задумчиво протянул Ардашев. – И вы, зайдя в кабинет к Тер-Погосяну, никого не заметили?

– Да нет же! Он лежал на столе, вокруг натекло довольно много крови, но я никого не видел. Хотя, – он закусил губу, – штора немного колыхалась…да, это было, но, возможно, из-за сквозняка.

– А вы, случаем, дверь не забыли притворить?

– Да нет, – замялся Белоглазкин, – скорее закрыл, хотя и не уверен. Скажите, а вы мне верите?

– Стараюсь понемногу.

– Могу я рассчитывать на вас?

– К сожалению, Илья Дорофеевич, пока идет следствие, адвокат не вправе вмешиваться в этот процесс. Однако мне никто не запрещает давать клиентам советы.

– И все? А я слышал, что довольно часто вы отыскиваете настоящих душегубов, оправдывая тем самым невиновных.

– Вы ошибаетесь, – холодно заметил присяжный поверенный. – Не «довольно часто», а всегда… Я всегда нахожу преступников.

– Вот-вот, – обрадованно закивал инженер, – потому я к вам и пришел. Разыщите убийцу, пожалуйста.

– А не рано ли об этом говорить? Вас ведь пока даже на допрос не вызывали.

– Но вы уже начали оказывать мне помощь. И потом, я хотел бы иметь уверенность, что у меня появился надежный защитник. Простите, сколько будут стоить ваши услуги?

– Первый этап – назовем его консультационным – обойдется вам в сто рублей. Если же дело примет серьезный оборот – допустим, вам предъявят обвинение или заключат под стражу, – то к этим деньгам надо будет добавить еще девятьсот, то есть всего – тысяча.

– Я согласен. И хочу заплатить прямо сейчас. Я как раз прихватил с собой ровно столько. Вот, пожалуйста, – он достал из внутреннего кармана пиджака портмоне и, выудив оттуда несколько купюр, бережно положил их на кофейный столик.

– Хорошо, если вам так удобно – можно заплатить и авансом.

Белоглазкин пробарабанил пальцами по подлокотнику и спросил:

– Но каким образом полиция может узнать, что я в самом деле оказался на месте преступления? Меня же никто не видел. Да и отпечатков пальцев я не оставил.

– Отсутствие дактилоскопических следов – это несомненный плюс, но успокаиваться рано.

– Конечно-конечно. – Он потер ладонью лоб. – Есть еще один момент, о котором я обязан вам рассказать. Знаете, когда я понял, что произошло самоубийство и на столе полным-полно крови, я аккуратно смахнул одну капельку.

– Зачем?

– Чтобы помазать ею руки. – Он тяжело вздохнул и объяснил: – Видите ли, последнее время я довольно часто посещаю Коммерческий клуб и коротаю время за ломберным столом. А у нас, у картежников, существует поверье, что если помазать руки кровью самоубийцы, то фортуна никогда не подведет.

– Вот оно что! А я все понять не мог, кому понадобилась кровь на приставном столике?

– Так вы заметили?

Ардашев кивнул головой.

– Но потом я сразу же надел перчатки. Так что моих отпечатков пальцев, как я уже говорил, там не должно быть.

– К сожалению, я вынужден вас огорчить: вами все равно займутся.

– Но почему?

– Тут много причин. Во-первых, мы не знаем, кто звонил на ваш телефон. Этот человек не представился?

– Нет. Его голос мне незнаком, но…

– Что?

– Мне кажется, что я как будто уже с ним когда-то разговаривал.

– Странно: голос вам его незнаком и в то же самое время вы считаете, что с ним общались?

– Да. Именно так. Но я не могу это объяснить.

– Хорошо, давайте порассуждаем. Итак, что необычного могло быть в его речи: ударение в словах, покашливание или легкое заикание? Что?

Он потер ладонями виски.

– Не знаю… нет… не помню.

– Ладно. Давайте на время оставим это. Я уверен – рано или поздно вы обязательно вспомните; и хорошо бы, если бы вы это сделали до того, как убийца известит полицию о вашем визите в контору Тер-Погосяна.

– А если мне телефонировал, допустим, его секретарь?

– Легче от этого не станет. Вас все равно заподозрят в смертоубийстве.

– Но почему?

– Вы – конкурент, и у вас есть мотив.

– Но это же одни догадки! Нет никаких свидетелей!

– Это вам только кажется, что их нет. Глазом не успеете моргнуть, как они появятся. Прежде всего судебный следователь составит список подозреваемых. В нем, безусловно, окажетесь и вы. Затем он попытается узнать, где вы находились в предполагаемое время совершения преступления. Алиби, как выяснилось, у вас не имеется. Более того, вы же нанимали экипаж, да? И, вероятно, говорили кому-нибудь, что собираетесь к Тер-Погосяну, так?

– И что-о? – опасливо потянул Белоглазкин, втягивая голову в плечи.

– Телефонистка, возможно, вспомнит, что соединяла контору Тер-Погосяна с вашим номером, а извозчик после проведенного опознания укажет дом, где вас оставил; заодно припомнит и время. Оно совпадет с часом убийства. Итоговую черту подведут ваши подчиненные. Они поведают судебному следователю о вашем намерении встретиться с почившим в пятницу, 13 сентября. Как изволили убедиться, хорошего мало. Кстати, а вы случаем не были в Клубе восьмого марта? В тот памятный весенний вечер и состоялась известная игра в «девятку». Я полагаю, вы слышали о деле Маевского?

– Да, я был в тот вечер, только сидел за другим столом.

– Это тоже не добавляет вам шансов.

– Что же мне делать? – инженер нервно задергал коленкой.

– Пока ничего. Живите, работайте.

– Но как же можно спокойно работать, если меня в любое время могут арестовать? – Он посмотрел в окно и, будто увидев что-то ободряющее, решительно проговорил: – А вы правы. Я буду искать газ во что бы то ни стало! Да-да, именно газ, а не нефть! Я глубоко убежден, что неподалеку от Ставрополя имеются гигантские запасы природного топлива. Они несравнимы с теми незначительными объемами, которые мы выкачиваем в самом городе. Скажите, вам случалось бывать на Рыбном озере?

– Конечно. Я даже исхитрился поймать там карася, но, говоря словами Чехова, «такого маленького, что впору ему не на жаркое идти, а в гимназии учиться». А что?

– Там происходят довольно таинственные явления: рыба, как и вода, то появляется, то неожиданно исчезает. Представляете, вы просыпаетесь утром, а озера – семь верст в длину и три в ширину – как не бывало! На его месте лишь мокрая лужа в две сажени диаметром! Немецкие колонисты, живущие на хуторе Иоганесдорф, считают, что рядом находится подземелье, заполненное водой. Когда подземное озеро переполняется, то появляется Рыбное, но стоит уровню воды под землей понизиться, как оно исчезает! Бытует мнение, что в кромешной темноте живут не только водоросли, но и, вероятно, диковинные рыбы, исчезнувшие с нашей планеты миллионы лет назад.

– Вот где надо было искать целакантуса! – с улыбкой воскликнул Ардашев.

– Простите, кого?

– Так называют ископаемую рыбу, сохранившуюся каким-то чудом на Мадагаскаре. Три года назад за ней на остров отправилась экспедиция, снаряженная ставропольскими купцами. Вояж удался, и теперь останки этого существа выставлены для обозрения в нашем музее. Да вот только стоило ли так далеко забираться, если, возможно, всего в нескольких верстах от города сохранился реликтовый доисторический оазис?

– Так, может, и есть, но меня, как вы понимаете, в первую очередь интересуют другие ископаемые – полезные. И потому, исследовав с помощью вариометра[139]139
  Вариометр – геологический прибор для разведки полезных ископаемых; изобретен венгерским физиком Этвешем в конце XIX века. С его помощью определяли подземные структуры и нефтяные купола.


[Закрыть] тамошние окрестности, я пришел к выводу, что газ, залегающий в городской черте, – вторичен; он просачивается наверх из больших глубин и насыщает так называемые песчаные линзы, которые встречаются на его пути. Они образовались в этом районе еще с тех пор, когда миллионы лет назад здесь плескались волны Караганского моря. Их-то мы и откачиваем. Но это всего лишь жалкие остатки. Я уверен, что вокруг Рыбного озера имеются глубокие и почти неисчерпаемые залежи горючего газа. Вы представляете, что это значит? С помощью этого природного топлива можно будет обогревать не только город, но и всю губернию! А если закрепить участок за собой и вдобавок получить подряд на строительство газовой ветки? Это, как вы понимаете, пахнет не одним миллионом рублей!

– Да, хорошее дело.

– Вот именно! А тут этот Тер-Погосян! И зачем я только поехал к нему? Надо было назначить где-нибудь встречу, и все. Было бы спокойнее. – Белоглазкин уставился в пол и тихо проронил: – А теперь меня могут в любой момент арестовать.

– Но, как говорят англичане: «Better the devil you know than the devil you don`t know»[140]140
  Better the devil you know than the devil you don`t know – (англ.) Лучше черт, которого знаешь, чем черт, которого не знаешь.


[Закрыть].

Гость усмехнулся:

– Ну, да. «Forewarned is forearmed»[141]141
  Forewarned is forearmed – (англ.) Предупрежден – значит, вооружен.


[Закрыть]. А все-таки это слабое утешение. Скажите, Клим Пантелеевич, а что, если мне заранее прийти к судебному следователю и все рассказать?

– Я думаю, вам не поверят. Скорее всего решат, что вы явились с тем, чтобы отвести от себя подозрение. Вот тогда вас уж точно арестуют. А после этого ленивый следователь вряд ли захочет прорабатывать другую version. Вам предъявят обвинение, будет суд. – Ардашев внимательно посмотрел на клиента. – И какой же от этого вам прок?

– Хорошо, а как мне себя вести, когда нагрянут власти?

– Сохраняйте спокойствие и выражайте сдержанное возмущение. Делайте вид, что не понимаете, в чем вас подозревают. Пусть следователь заговорит первый. Попытайтесь понять, что ему известно. Как бы он ни торопил, не спешите отвечать на вопросы. Переспрашивайте и размышляйте. А если не знаете, что ответить, – пожимайте плечами и говорите, что не помните. В конце концов, сошлитесь на плохую память, темноту, давность случившегося, ажитацию… Однако пообещайте, что позже обязательно постараетесь вспомнить. Если вас тут же начнут обвинять в нежелании помочь расследованию, поясните, что, давая неточный ответ, вы можете запутать следствие, а это для вас, как для добропорядочного и законопослушного гражданина, неприемлемо. А уж если вам кажется, что на вопрос нельзя не ответить, то в таком случае обойдитесь короткой фразой. И непременно, используйте словосочетания: «возможно», «может быть», «если мне не изменяет память», «насколько я помню», «как мне кажется», «вероятно», «скорее всего», «по-моему»… Обязательно проследите, чтобы эти вводные слова попали в протокол вашего допроса. Скорее всего следователь постарается их пропустить. Укажите ему на его «забывчивость». Попросите дописать разъяснение. А если он не захочет – откажитесь и вовсе подписывать протокол допроса. Позже, когда дело поступит в суд, благодаря этим оговоркам я смогу трактовать ваши ответы так, как нам будет нужно. И никогда не верьте ничьим увещеваниям. Если начнется опознание, то обязательно постарайтесь поменяться одеждой с кем-нибудь из статистов. Это собьет с толку свидетеля. Но если все-таки он вас узнает, то не отчаивайтесь. Тот факт, что вы не сразу сознались в посещении конторы Тер-Погосяна, еще не делает вас преступником. В конце концов, вы просто растерялись, когда поняли, что хозяин кабинета мертв. Испугавшись, поспешили домой. И только там вы поняли, что, наверное, следовало бы вызвать полицию. Однако рассудив, что сторож наверняка уже обнаружил труп, решили этого не делать. – Ардашев откинулся на спинку кресла. – Пожалуй, все.

– Благодарю вас, Клим Пантелеевич. Надеюсь, они не так скоро на меня выйдут. А повезет, так и вообще бог милует. Дышится теперь намного легче. А то ведь я совсем извелся.

– Я вас понимаю. Большинство людей, оказавшись под подозрением, начинают бесконечно прокручивать в голове сцены возможного допроса. И, как правило, мысленно этот поединок проигрывают. Им кажется, что следователь знает все до последней детали. А это есть самое распространенное заблуждение. Начальный посыл должен заключаться в обратном: вы видели всю картину произошедшего, а ваш визави может только догадываться, что на ней изображено. Вот потому-то я и сказал в самом начале разговора, что первая задача подозреваемого – попытаться выяснить, что известно следствию. – Присяжный поверенный тяжело вздохнул. – Есть еще вопросы?

– Да, – Белоглазкин потупил взор, – только вы, пожалуйста, не обессудьте: я понимаю, что вам не приходилось оказываться за решеткой, но все же… со мной всякое может случиться. И как вести себя там, среди воров и убийц?

– Хотел бы надеяться, что вас минует чаша сия. Но раз уж вы спросили – извольте, я поведаю вам и об этом. Итак, до получения приговора Окружного суда арестованных содержат в Ставропольском тюремном замке. Их размещают по камерам согласно родам преступлений. Стараются, чтобы новички не попали к «завсегдатаям». Но бывает всякое. Вы дворянин?

– Да.

– Дворян, я слышал, держат отдельно, но будьте готовы к любой неожиданности. А вообще-то тюремная стража идет состоятельным узникам на уступки и негласно, по их просьбе, покупает «вольный харч» на соседнем Солдатском базарчике. При замке имеется церковь. Передачи можно получать без ограничений. Больницы нет. Недужных сидельцев отправляют во временное отделение при Ставропольском военном госпитале. Их лечит прикомандированный тюремный медик и охраняют тамошние военные.

Но все это не главное. Самая большая проблема возникает у новоиспеченного арестанта в первые дни. Оторванный от привычного образа жизни, человек (если, конечно, он не отпетый каторжник) теряется в новой обстановке. Неприветливые лица, удушливые запахи, грубость охранников – все вызывает беспокойство. Ему кажется, что перед ним разверзлись круги Дантова ада. И немудрено, что новичок совершает ошибки, за которые приходится расплачиваться. Поэтому очень важна твердость духа. Отнеситесь к случившемуся философски: Господь послал вам новое испытание и вы, пройдя его, станете еще сильнее. Попытайтесь и в этом неблагополучии отыскать хоть небольшие, но все-таки плюсы. К примеру, у вас появилось много свободного времени – так обдумайте спокойно прожитые годы, попытайтесь посмотреть на сложившуюся ситуацию со стороны.

Нелишне будет напомнить вам, как стоит себя вести. Зайдя в камеру, поздоровайтесь и поинтересуйтесь, кто старший. Осведомитесь у него о порядках. Он отведет вам нары. Держитесь естественно, но соблюдайте осторожность. Никому не доверяйте и тщательно взвешивайте каждое сказанное слово. Избегайте азартных игр. Не допускайте панибратства. Ничего не просите. Со стражей в конфликты не вступайте. Первое время присматривайтесь ко всему и постарайтесь успокоиться. Если следователь начнет допрашивать вас после заключения под стражу, то нет смысла что-либо утаивать касательно вашего визита в контору на Александровской. Не буду от вас скрывать: убийцу Тер-Погосяна найти будет очень непросто. Я даже не берусь загадывать, сколько на это понадобится времени.

– Что ж, буду надеяться на вас. Другого выхода у меня нет. – Он поднялся с кресла. – Благодарю. Я, несомненно, поступил правильно, что обратился именно к вам. Разрешите откланяться.

– Честь имею, сударь.

Проводив гостя, присяжный поверенный вернулся в кабинет, сел за стол, вынул из папки тот самый лист со списком кандидатов на злодейство. Обмакнул в чернильницу перо, Ардашев вписал в столбик еще одну, пятую фамилию.

10
Катастрофа

Спустя несколько часов после визита Белоглазкина Клим Пантелеевич вместе с Вероникой Альбертовной уже находился в роскошном особняке Высотских на Александровской.

Этот дом был один из самых необычных в городе, хотя, как и многие построенные в начале XX века, представлял собой типичный пример модернизма в архитектуре. Двухэтажное здание с равными рядами окон казалось выше за счет аршинных греческих ваз, венчающих весь парадный декор. Голландская плитка на фасаде и узорчатые входные двери придавали строгим классическим элементам вид пышного изящества, будто пирожное со взбитыми сливками украсили свежей клубникой.

Каминная зала, бильярдная, музыкальный салон, кофейная и курительная комнаты позволяли гостям чувствовать себя свободно и проводить время как им заблагорассудится.

С некоторых пор здесь собирались представители высшего губернского общества. Публика была избранная – элита города, его хозяева. Попасть сюда мог не каждый, но каждый этого хотел. В этих стенах делили сферы влияния, обретали всесильных покровителей и заключали многотысячные и даже миллионные сделки. И все это благодаря хлебосольной чете Высотских.

После выдачи замуж Вероники – красавицы-дочери – в жизни ее родителей мало что изменилось. Ни появление зятя, в ту пору еще жандармского ротмистра Фаворского, ни рождение внука никоим образом не улучшили нравов этой далеко не пуританской семьи. Виолетта Константиновна – хозяйка модного салона-ателье «Maggi» – грешила адюльтером теперь уже не только во время ежегодных поездок на Воды, но и дома, в Ставрополе. Глядя на еще весьма привлекательную даму, казалось, будто она в последний раз пытается получить от жизни весь букет возможных удовольствий.

Ее муж, Аристарх Илларионович, был ей под стать. Он успевал не только принимать участие во многих рискованных коммерческих предприятиях, но и развлекаться с заезжими артистками и даже цирковыми акробатками, а когда их не было – наступал черед белошвеек. Привыкший относиться к любой женщине лишь как к объекту сладострастия, греховодник пристально и нескромно, точно доктор на приеме, осматривал любую незнакомку, попавшуюся ему на глаза. Если же она была ему по вкусу, старый сатир делал губы бантиком, умиленно заглядывал ей в очи и, сам того не замечая, причмокивал, точно вурдалак. Не обладая отчаянной храбростью, он осторожно наводил справки о благоверном красавицы или ее воздыхателе.

Чаще всего полученные сведения огорчали. Вокруг прелестной шляпки всегда крутился какой-нибудь бретер-поручик или влиятельный чиновник из Губернского правления. Изредка попадались и приятные исключения.

Но сегодня Аристарху Илларионовичу, как и другим гостям, было не до шумного веселья. Гости проявляли сдержанность. Новостью номер один стало сообщение о крупной железнодорожной катастрофе. Еще утром на станцию Ставрополь пришла краткая, но выразительная телеграмма от Главного управления Владикавказской железной дороги о том, что 19 сентября, около двух часов (по-петербургскому времени), переполненный пассажирами поезд № 3, едва отойдя от станции Тихорецкая, на разъезде Леушковская – Сосыка, двигаясь под уклон, на полном ходу сошел с рельсов. Погибло около ста человек, и более двухсот ранены.

Подробности появились в газетах несколькими часами позже. Выяснилось, что состав шел с двойной тягой (с двумя паровозами) и три первых вагона – багажный, почтовый и бронированный (для перевозки денег и ценностей) – разлетелись, словно щепки от полена, и бесформенною грудой высились на пути. Вокруг валялись разбросанные сумки, багаж, корреспонденция и мешки с деньгами, которые потом бесследно исчезли. И только сейф с надписью «Азово-Моздокский банк» оказался запертым. Рядом с ним копошились какие-то неизвестные личности, не обращавшие внимания на крики о помощи. Из четверых солдат, сопровождавших ценности, трое убиты, один находился без сознания.

Вагон 3-го класса, шедший пятым, превратился в буквальном смысле в кашу. Из семидесяти пассажиров никто не выжил. Груда человеческих костей, крови и внутренностей оказалась перемешанной с обломками железа.

Шестым двигался вагон «микс» 2-го и 3-го класса. Он почти полностью собрался в гармошку. Сквозь окна был виден сплющенный труп молодой девушки, перед смертью, видимо, старавшейся отворить дверь. На площадке найдены раздавленные в лепешку два молодых человека.

В следующем за «миксом» вагоне было не менее ужасное зрелище: какой-то господин, находившийся на верхней полке в момент крушения, хотел, вероятно, слезть, но противоположная полка соскочила с места и придавила его так, что он оказался зажатым между ними, точно тисками. Полуголый труп несчастного завис в пространстве. Пассажиры уцелевших вагонов пытались выбраться через окна и в ужасе крестились.

И все-таки эта катастрофа не трагическая случайность. При осмотре пути выяснилось, что рельсы были развинчены. Злоумышленники прятались в стогу, находившемся неподалеку. Там и обнаружили большой гаечный ключ, чайник, пустую посуду от водки и арбуз. Жандармы уверены, что злодеяние совершенно с целью последующего грабежа перевозимых ценностей, многие из которых исчезли. Скорее всего, преступники воспользовались телегой.

Единственным утешением являлся тот факт, что ставропольский вагон прямого сообщения, прицепленный последним, не пострадал. Не по зубам грабителям оказался и брошенный ими сейф «Азово-Моздокского банка». По словам управляющего ставропольским отделением, его содержимое оказалось в целости и сохранности.

Дамы, уединившись в музыкальном салоне, с тяжелыми вздохами перечисляли фамилии знакомых, кто по каким-либо надобностям отправился на этом поезде в столицу.

Мужчины горестно покачивали головами, пили коньяк и проводили время за бильярдным столом. За зеленым сукном сражался банкир Разуваев и гласный городской думы Тринитатов. С огромным преимуществом лидировал финансист. Его соперник злился, бил не точно и все чаще прикладывался к рюмке с коньяком. Ардашев в компании с Фон-Нотбеком и подполковником Фаворским следили за игрой.

– Что-то в последнее время Разуваеву очень везет, и не только на бильярде, – потягивая греческий коньяк, проговорил Владимир Карлович, – то Тер-Погосяна застрелили, то грабители его сейф открыть не смогли.

– Ну, с сейфом понятно – немецкий замок, а при чем здесь убийство купца и везение банкира? – недоуменно повел бровью Фон-Нотбек.

– А вы разве не знаете, что покойный задолжал его банку сумасшедшую сумму, что-то около миллиона?

– В таком случае банку смерть должника не выгодна, – парировал чиновник.

– Это смотря с какого угла подойти. Тер-Погосян был птицей высокого полета. Ссориться с ним не каждый хотел. К тому же он точно нашел бы способ повременить с возвратом долга. Связи, знакомства, друзья на самом верху. Он любого кредитора мог приструнить. Разуваеву же оттяжка по возврату кредита – чистая катастрофа, точно этому поезду. А вот не стало коммерсанта, и делай что хочешь. Говорят, денег у покойника было немало. Во всяком случае, на его счету в Государственном банке больше ста тысяч. Да недвижимости полным-полно, а еще имеются доли в товариществах и акционерных обществах, так что забирай не хочу, – объяснил подполковник.

– Вы проявляете удивительную осведомленность, – усмехнулся Ардашев и добавил: – А впрочем, это ваша работа.

– И все-таки, господа, я никак не могу понять, для чего преступник инсценировал самоубийство? – развел руками Фон-Нотбек.

Офицер отхлебнул конька и пояснил:

– Видите ли, Альфред Людвигович, злодей преследовал как минимум три цели: во-первых, скрыть собственное душегубство, выдавая его за суицид, во-вторых, при наличии завещания свести его на нет, а в-третьих, ускорить процесс получения долга.

– То есть вы хотите сказать, что именно Разуваеву гибель Тер-Погосяна была особенно выгодна? – снова вопросил Фон-Нотбек.

– Не только. Кроме него, найдется еще пара-тройка господ, с которыми он вел совместные дела. Возьмите хоть того же Кампуса. Чем не кандидат в злодеи? – Фаворский помолчал несколько секунд и заметил: – Тер-Погосяна, несомненно, убили из-за денег. Ни ревность, ни месть, я думаю, здесь ни при чем. А впрочем, знаете, его сожительница, госпожа Заоблачная, приехала к нам из Армавира. Я слышал, был у нее там какой-то поклонник. А что, если прежний воздыхатель и прикончил наследника американских миллионов?

Присяжный поверенный с сомнением покачал головой:

– Да как-то не верится. Я думаю, вряд ли он смог бы так детально подготовиться к убийству: прощальные письма, образцы подписи потерпевшего, печатная машинка.

– Пожалуй, вы правы, – согласился офицер. – А вот с крушением поезда у меня сомнений нет. На столь гнусное преступление мог отважиться только нехристь. Очень похоже на Зелимхана. Видимо, в ближайшее время меня снова пошлют на его поиски.

Фон-Нотбек кивнул в сторону бильярдного стола:

– Партия заканчивается. Ну что, господа, может, сыграем?

– Откровенно говоря, нет никакого желания. Это известие с катастрофой отбило всякую охоту. – Ардашев повернулся к Фаворскому: – Если в деле Зелимхана вам потребуется моя помощь – обращайтесь.

– Благодарю вас, Клим Пантелеевич. Но рисковать вами я бы не стал. Здесь понадобятся казаки или конная стража.

– Как знать, как знать, – задумчиво проронил адвокат. – Что ж, господа, мне пора. Лучше дома сидеть, чем кислой миной портить настроение хозяевам и гостям. Позвольте откланяться.

Распрощавшись, Ардашевы взяли коляску. Супруги ехали молча. Неожиданно Вероника Альбертовна положила ладонь на руку мужа и проронила:

– Ты знаешь, Клим, сегодня ночью мне снились цветы. Вазами была заставлена вся наша зала: хрустальные, фарфоровые, стеклянные, керамические… Они были повсюду. Говорят, это к смерти. Я утром подумала: «Экая чепуха, ну с чего это я должна умереть? У меня ведь и жалоб нет на здоровье». А теперь стало ясно: для смерти надо совсем немного, просто купить билет на поезд № 3. И все, тебя нет. Страшно, правда?

– Лучше об этом не думать. Но если зазвонит колокол, надо уйти из жизни достойно.

– Как Вяльцева?

Клим Пантелеевич нежно обнял жену:

– А давай откупорим бутылочку шампанского, зажжем свечи, включим патефон и посидим вдвоем.

Вероника улыбнулась:

– Ну да, скажи, что еще пригласишь меня на танец.

– Неплохая идея. Во всяком случае, я от этого не отказываюсь.

Пролетка остановилась прямо напротив дома. Ардашев помог супруге сойти, щедро расплатился и уже повернулся идти, как возница негромко окликнул его:

– Барин! Супружница ваша – светлая душа и проживет почти до ста лет. Так и передайте ей, вашество. Я это сердцем вижу. Моя бабка была известная в Ставрополе кликуша. Она даже Следь могла узреть. К ней со всей губернии съезжались, да и матушка тоже предсказывала. Видать, и мне это передалось.

– А что, любезный, про меня скажешь?

Извозчик замер на секунду, посмотрел куда-то в сторону, щелкнул вожжами и крикнул:

– Ну, пошла, родимая! Пошла!

Присяжный поверенный долго смотрел на удаляющийся экипаж, потом развернулся и зашагал к дому.