Текст книги "Ретро-Детектив-3. Компиляция. Книги 1-12 (СИ)"

Автор книги: Иван Любенко

Соавторы: Виктор Полонский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 106 (всего у книги 178 страниц)

28
«Иоанн Златоуст»

Широкая полоса уходящего берега давно скрылась из виду. Солнце, словно огненный мячик, норовило укатиться за тучи, озаряя закатом небо, море и корабль. Под крик чаек «Ефрат» рассекал неспокойные волны. Пароход слегка покачивало, но, несмотря на это, на палубе было довольно много народу. Всем хотелось подышать чистым морским воздухом и насладиться красотой бесконечного водного пространства.

Ардашев неторопливо прохаживался вдоль борта, разглядывая публику. Сегодня утром он получил ответную телеграмму из Ставрополя. В ней было всего четыре слова: «Саран Ундервуд найдены Поляничко». А это значит, что Ефим Андреевич выполнил просьбу адвоката и улики против злодея теперь были, что называется, in theatro orbis terrarium[147]147
  In theatro orbis terrarium (лат.) – На глазах у всего мира. (Прим. авт.)


[Закрыть]. Оставалось самое главное – отыскать убийцу. А эта задача была не из простых: он находился где-то на этом судне, среди двух сотен пассажиров.

Присяжный поверенный достал коробочку монпансье, повертел в руках, но отчего-то передумал и убрал ее. «Изучение списка пассажиров ничего не дало – рассуждал он. – Вероятно, преступник выправил паспорт на другое имя. Пароход прибудет в Константинополь завтра днем. В прибрежные воды Турции мы войдем уже утром. Вот и получается, что у меня в распоряжении остаются только сутки. Благо Мяличкин объяснил капитану, что он обязан оказывать мне всяческое содействие. Шансов, что я встречу преступника на палубе или в ресторане, мало, но они все-таки есть. Вряд ли он отважится вылезти наружу. Я бы на его месте сидел в каюте, пил чай и ждал бы, когда в иллюминаторе появятся минареты. Но кто знает, как поступит он? Дилетанты – народ самоуверенный».

Адвокат подошел к группе мужчин, что-то оживленно обсуждающих. Один из них, стоящий спиной, с кем-то горячо спорил. Он прислушался.

– Нет, нет и еще раз нет! Войны не миновать! Она уже стучится в наши дома. Вот в газетах пишут, что австрийцы, знаете ли, увеличили наличный состав армии почти на 100 тысяч человек. И к тому же изобрели светящиеся ракеты, которые сбрасываются с аэропланов и полностью освещают позиции противника. А немцы? Недавно в рейхстаг внесен законопроект о добавочных кредитах к бюджету этого года. По смете испрашивается дополнительно пять миллионов марок для нужд на дирижабли и аэропланы, и это притом, что численный состав их воздушного флота уже достиг полутора тысяч человек. Но и это, знаете ли, еще не все! До начала 1918 года германцы собираются потратить 50 миллионов марок только на воздухоплавание! А вы, господа, говорите, что войны не будет. Куда там!

– Да-да, вы совершенно правы, Альфред Людвигович, – громко выговорил Ардашев, – я тоже, знаете ли, читал этот международный обзор в «Ставропольском слове».

Человек обернулся и замер. Это был Фон-Нотбек. Только теперь у него «выросли» широкие густые бакенбарды и появилась окладистая борода, а прежние усы стали короче и пышнее. Да и пахло от него дешевым одеколоном «Галиотроп». Словом, аристократ превратился в купчишку средней руки.

– Клим Пантелеевич? Надо же! Усы и борода? А я вспоминал вас недавно.

Адвокат усмехнулся.

– Да и я о вас не забывал. – Он наклонился к уху чиновника и прошептал: – Простите, что не могу подать вам руки. Она занята: держит пистолет. Ствол направлен прямо вам в печень. Указательный палец лежит на спусковом крючке, а браунинг – в кармане плаща. Курок уже взведен и остается лишь нажать на спуск. Смерть мгновенная. Вы испаритесь, как те десять несчастных, коих вы прямо или косвенно умертвили. Так что поворачивайтесь ко мне спиной и спускайтесь вниз. Идите по коридору до своей каюты. Я буду рядом. И без глупостей. Стреляю без предупреждения. Вперед!

Не говоря ни слова, Фон-Нотбек развернулся и зашагал к лестнице. За ним проследовал присяжный поверенный. Уже у двери каюты, когда Фан-Нотбек сделал попытку сунуть руку за пояс, Ардашев опередил его и вытащил оттуда наган.

– А вы, я смотрю, все никак не угомонитесь. Доставайте ключи и быстрее отворяйте дверь!

Фон-Нотбек повиновался. Каюта ничем не отличалась от той, где жил присяжный поверенный.

– Усаживайтесь вон на тот стул, – приказал адвокат. – Руки заведите за спинку. А если они устанут, то я вам помогу – свяжу. Ясно?

– По какому праву вы своевольничаете? Я вызываю вас на дуэль! – вскричал чиновник.

– Очень интересно! А на чем будем драться?

– Пусть виновного определит судьба!

– Вы предлагаете сыграть в Ласточку?

– Нет, Ласточка оставляет слишком много шансов: один патрон на семь камор. Давайте оставим в револьвере шесть патронов и только одну свободную камору. Мы будем поочередно приставлять ствол к виску и нажимать на спуск. Тот, кто выживет, тот и прав!

– Что ж, я согласен.

Клим Пантелеевич вынул из нагана один патрон и продемонстрировал пустую камеру. После чего он несколько раз прокрутил барабан и добавил:

– Но знайте, если вы попытаетесь направить оружие в мою сторону, я выстрелю вам в затылок.

– Неужели вы считаете, что потомственный дворянин в четвертом поколении готов на такую низость? – разочарованно выговорил Фон-Нотбек.

– Более того, я просто уверен в вашей непорядочности.

– Господи, – он сокрушенно покачал головой, – и этот человек сидел за моим столом? Дайте мне скорее револьвер, я хочу первым испытать судьбу!

– Нет уж. Пусть все зависит от случая. Мы сыграем в орлянку. Орел или решка?

– Орел.

Серебряный гривенник взвился вверх и упал в ладонь. Выпал орел.

– Воистину, одному Богу известно, кому повезло, – выговорил Клим Пантелеевич. – Он протянул револьвер и стал сзади с браунингом.

– Извольте, – гордо ответил Фон-Нотбек.

Подняв голову, статский советник встряхнул кистью и зажмурился. Он перевел дыхание и, приставив ствол к голове, нажал на спуск. Раздался громкий щелчок. Облегченно выдохнув, чиновник проронил:

– Ну вот, теперь ваш черед.

Клим Пантелеевич взял оружие и сел напротив. Встряхнув кистью, он прислонил ствол к виску. Улыбаясь и не отрывая взгляда от своего vis-а-vis, он нажал на спусковой крючок. И вновь послышалось клацанье металла о металл.

– Вам повезло, – уныло пробормотал Фон-Нотбек.

– Мне – да. А бедняге Тер-Погосяну – нет. Откуда было знать армянскому торговцу особенности семизарядного револьвера, названного именем бельгийского оружейника. Невдомек было ему, что инерция вращения семизарядного барабана несколько иная, чем у его шестизарядных собратьев. При встряхивании нагана пустое гнездо, как более легкая часть, всегда оказывается наверху и, соответственно, попадает под удар курка. Я думаю, нет смысла продолжать эту игру.

Ардашев молча подошел к шкафу и открыл его: внизу стояли два чемодана; один черный большой, другой маленький, коричневый.

– Давайте, показывайте! – приказал он.

С большой неохотой Фон-Нотбек вынул из кармана ключи и отворил замки. Когда черная крышка открылась, перед глазами возникли уложенные тубы со свитками.

– Сядьте! – повелел присяжный поверенный.

Чиновник повиновался.

– Сколько их?

– Сорок семь.

Коричневый чемоданчик оказался наполненным одеждой. Клим Пантелеевич вытряс из него пожитки и, достав нож, вспорол дно – под ним оказалось второе, набитое пачками денег и золотыми червонцами.

– Ай да Фон-Нотбек, ай да… Альфред Людвигович! – весело пробалагурил Ардашев, сгладив не совсем благопристойное восклицание великого русского поэта. – Я вижу, вы успели немало накопить на государевой службе!

– Простите, но я так и не понял, в чем вы меня подозреваете? Деньги мне достались по наследству, а эту ветхозаветную рухлядь я купил у одного антиквара на Староконном рынке. Люблю, знаете ли, старину. Что же до моей театральной внешности, то я вынужден был прибегнуть к этому маскараду, поскольку чертовски устал от приставаний одной слишком навязчивой особы. Известная вам Виолетта Высотская совсем потеряла голову. Она преследует меня буквально по пятам. Из-за этого мне даже пришлось купить фальшивый паспорт. Вот в этом я раскаиваюсь и готов понести заслуженное наказание. Не откажите в любезности, станьте моим адвокатом! – Фон-Нотбек самодовольно хмыкнул.

– А вы – циник, и тем хуже для вас, – не отводя глаз от собеседника, проговорил присяжный поверенный. – Что ж, в таком случае мне придется вернуться к самому началу: к убийству Тер-Погосяна. Нет никакого сомнения в том, что между вами случилась ссора. Купец, вложивший огромные средства в нефтедобычу, понял, что его бессовестно надули. Это случилось после того, как он узнал, что Кампус действовал с вами заодно. Нефтяная лихорадка была выгодна прежде всего вам. Именно вы, скупив заранее множество земельных наделов, теперь перепродавали их по баснословным ценам. Когда основной пайщик «Ставропольского товарищества по исследованию недр земли» понял, что является потенциальным банкротом, он пришел к вам и потребовал вернуть хотя бы часть средств, вложенных в поиски мифической нефти. В противном случае он грозил вам газетными разоблачениями. А допустить этого вы никак не могли. Вас прочили в вице-губернаторы. Открывалась долгожданная карьера. Прошло бы еще два-три года, и фамилия Фон-Нотбек, возможно, следовала бы после слова «губернатор». Взвесив сложность ситуации, вы решили стать на путь смертоубийства. План был разработан до мелочей: учли даже то, что самые важные документы Тер-Погосян подписывал черными чернилами. Вы подготовили прощальные письма и сделали звонок Белоглазкину, якобы от имени купца.

Когда вы появились в конторе Тер-Погосяна, все произошло именно так, как вы и предполагали: вспыльчивый армянин согласился на смертельную рулетку. Я уверен, что вы, так же как и сейчас, первым крутанули барабан нагана, приставили его к собственному виску и нажали на спуск. И уже затем передали оружие ему. Результат известен.

Главная ваша ошибка заключалась в том, что при изготовлении второго послания, предназначенного мне, вы воспользовались обводкой. А она очень легко определяется. Для этого достаточно лишь наложить одну подпись на другую и приблизить к свету. Вторая оплошность касалась чернил. Поддельную подпись вы сделали собственным вечным пером тоже с черными, но иными по составу чернилами. Очевидно, вы не догадались воспользоваться «Паркером» хозяина конторы. А третий промах – использование «Ундервуда» вашего секретаря. Отмечу, что последнее доказательство стало известно полиции вчера, когда я отослал им телеграмму и посоветовал получить печатные образцы с этой машинки.

Вы мастерски использовали конфликт идеалиста Белоглазкина и Тер-Погосяна. И своего добились: на почившем горном инженере до сих пор лежит обвинение в убийстве не только купца, но и чиновника Маевского. Белоглазкин так и не смог вспомнить, отчего ему врезался в память тот звонок. Но позже, он, вероятно, припомнил, что и в телефонном приглашении в контору к Тер-Погосяну, и во время вашей личной встречи в Губернском правлении вы слишком часто употребляли слово-паразит «знаете ли». Вполне допускаю, что и побег его мог быть связан именно с этой догадкой. Это же словечко привлекло и мое внимание на палубе. А подробный пересказ ставропольской газеты выдал вас с потрохами.

– Позвольте прервать этот поток красноречия. Мне изрядно надоели ваши экзерсисы в придумывании сюжетов уголовных романов. По какому праву вы меня удерживаете силой оружия? Вы-то понимаете, что сами нарушаете закон?

Ардашев подошел к нему совсем близко и спросил:

– А хотите, господин статский советник, я расскажу вам, как душегубы пытали отца Кирилла?

Фон-Нотбек опустил глаза и промолчал.

– Тогда, пожалуй, я продолжу. И сделаю это только для того, что бы вам стало абсолютно ясно, какая незавидная участь ожидает вас в самое ближайшее время. Следующей вашей жертвой стал титулярный советник Маевский, открывший тайну нахождения переписки византийского патриарха и архиепископа Алании. Этот безобидный человек на радостях написал два письма: одно архиепископу Макарию, а другое – вам, поскольку, во-первых, вы нередко встречались с ним за карточным столом, а во-вторых, ему, как чиновнику Казенной палаты, было хорошо известно, что подобными вопросами в Губернском правлении занимаетесь лично вы. Скорее всего, о письме владыке вам не было известно, иначе вряд ли бы вы пошли на второе преступление. В комнате покойного я обнаружил смятый листок с тремя заглавными буквами: ЕВР. Сначала я считал, что это чьи-то инициалы, но позже вдруг понял, что они означают обращение к статскому советнику: его высокородию. Вы – единственный чиновник в нашем Губернском правлении, имеющий чин статского советника.

Опасаясь разоблачения, вы организовали покушение и на меня. К счастью, оно не удалось. Шакур промахнулся.

– Полная чушь. Никакого письма я не получал. Это можно проверить по книге входящей корреспонденции. На «Ундервуде» моего секретаря мог печатать кто угодно. Полицейское расследование в отношении убийства Тер-Погосяна и Маевского окончено. Виновный найден. Он пытался бежать и был убит. Моих отпечатков пальцев нигде не обнаружено. А все остальное – плод вашего сочинительского воображения, господин адвокат-литератор. Вам, знаете ли, пора бы сделать выбор: либо трудиться на ниве юриспруденции, либо продолжать выдумывать всякую небывальщину для гимназистов старших классов.

Пропустив мимо ушей очередную дерзость Фон-Нотбека, Клим Пантелеевич продолжил:

– Действительно, доказать вашу вину в убийстве Тер-Погосяна, Маевского и Кампуса будет непросто. Однако спешу вас «обрадовать»: имеется свидетель, подтверждающий вашу связь с Зелимханом. Еще находясь у вас на даче, я удивился, услышав, что вы назвали свою кухарку – красивую молодую горянку – еврейским именем Сара. В тот момент, когда вы окликнули ее, вы поняли свою оплошность и не договорили окончание: букву «н», потому что Саран – лезгинское женское имя. Она уже подтвердила начальнику сыскной полиции ваше соучастие в похищении Ксении Никольской. Как я догадываюсь, вы пошли на новое преступление, чтобы Кампус – ваш главный пособник, так горячо любящий свою невесту, не вздумал скрыться с манускриптами. Таким образом, вы подали ему своеобразный предупредительный сигнал, но не ожидали, что учительница отважится на побег. Но даже когда это случилось, вы были спокойны, полагая, что одетый на ее голову мешок не позволит следствию получить от нее вразумительные показания. Барышня действительно ничего не видела, но многое слышала и чувствовала. Так, в разговоре со мной она упомянула и паровозный гудок, и дом с одной ступенькой, и глубокий колодец, и выщерблину на краю металлической кружки, и даже солоноватый привкус воды. Все это было мне хорошо знакомо, и я сразу понял, кто постановщик этого скверного водевиля. Ранее задержание Саран могло помешать делу. Да и согласилась бы она покаяться и обо всем рассказать? В противном случае трудно даже себе представить, как бы повели себя вы или Кампус, от которого зависела дальнейшая судьба аланских свитков. Я уж не говорю о доказательствах, подтверждающих вашу причастность к другим преступлениям.

– Видите, как бывает, – Фон-Нотбек удрученно покачал головой, – пожалел молодую и красивую девушку и проиграл. Сам виноват. Забыл древнее правило: коли ступил на дорогу дьявола, иди по ней не сворачивая, до конца.

Неожиданно пароход тряхануло, и стало значительно тише, видимо, остановились машины.

Адвокат подошел к иллюминатору: в ночи виднелись огни другого судна, стоявшего совсем рядом. Тут же послышался топот, будто по коридору бежало несколько человек, и кто-то забарабанил в дверь.

Клим Пантелеевич спрятал оружие в плащ и отворил каюту. Перед ним возник турецкий морской офицер в сопровождении пяти вооруженных матросов. За их спинами стоял капитан «Ефрата». Не говоря ни слова, турок оттолкнул Ардашева и вошел в комнату.

– Ну наконец! – радостно воскликнул статский советник и принялся торопливо закрывать чемоданы.

– Что происходит, капитан? – возмутился присяжный поверенный.

– Нам преградил дорогу османский военный катер. Пароход едва избежал с ним столкновения. К сожалению, мы гражданское судно и не можем оказывать сопротивление.

– Но на каком основании они вторглись на территорию Российской империи?

– Офицер утверждает, что «Ефрат» вошел в прибрежные воды Турции, хотя на самом деле это не так. Они говорят, что мы незаконно удерживаем на борту турецкого подданного. Очевидно, речь идет о вашем знакомом.

– Да-да, удерживали, и незаконно! – выкрикнул Фон-Нотбек и с довольной ухмылкой добавил: – Вы проиграли, Ардашев. Мне все-таки удалось связаться с турецким консульством, и мы обо всем договорились. Прощайте!

Подхватив чемоданы, он засеменил по коридору в окружении турецких военных. В полуоткрытых каютах мелькали испуганные лица пассажиров. Уже на лестнице адвокат услышал чьи-то восторженные возгласы и крики «ура!».

Все прояснилось на палубе. Тишину морской ночи разорвал шум работающих двигателей. Откуда-то прямо из темных туч, словно призрак, медленно выплывал гигантский корабль. Из трех высоченных труб вылетали снопы искр и черные клубы дыма. Исполин приближался все ближе и ближе, открывая взору расчехленные стволы носовых орудий. В свете прожекторов виднелся герб Российской империи и бортовая надпись: «Иоанн Златоуст». Эскадренный миноносец шел прямо на турецкий катер, оттесняя его от пассажирского парохода. Когда бронированный великан поравнялся с «Ефратом», он застопорил машины и начал спускать шлюпку, в которой Ардашев заметил капитана Мяличкина.

Фон-Нотбек потускнел, как стертый медяк. Не расставаясь с бесценной ношей, он затравленно озирался по сторонам и жался к турецким матросам. Их офицер возмущенно размахивал руками и что-то кричал переводчику.

Ардашев приблизился к статскому советнику, вырвал у него из рук чемоданы и, указывая на многоэтажную громадину, изрек:

– Сдается мне, сударь, вы перепутали корабли. Ваш этот, с орлами. Извольте спускаться, нам уже подали шлюпку.

Иван Любенко
Тень Азраила

Человек спрятан за своими словами.

(Персидская пословица)

©Любенко И., 2014

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru), 2014

I

Беспощадное южное солнце постепенно скатывалось за линию гор, уступая место вечерней прохладе, смешанной с ароматом хамаданских роз. В шестой день месяца Шавваль[148]148
  Шестой день месяца Шавваль 1332 года Хиджры – 15 августа 1914 года по Юлианскому календарю (прим. автора).


[Закрыть] 1332 года Хиджры[149]149
  Во многих мусульманских странах, в том числе и в Персии до 1925 года, жили по лунному календарю. Год состоял из 12 месяцев и содержал около 354 дней. Началом дня считался заход солнца. Отсчет велся от Хиджры – даты переселения пророка Мухаммеда и первых мусульман из Мекки в Медину, что соответствовало шестнадцатому июля 622 года по Юлианскому календарю (прим. авт.).


[Закрыть], в полутора фарсахах[150]150
  Фарсах (перс.) – «переход», мера длины, приблизительно равная семи верстам (прим. авт.).


[Закрыть] от Тегерана, в местечке Зергенд, на увитой виноградом айване[151]151
  Айван (перс.) – веранда, терраса (прим. авт.).


[Закрыть] в плетеном кресле сидел господин лет сорока пяти. Он задумчиво вертел в руках коробочку монпансье с надписью «Георг Ландрин» и, казалось, полностью отрешился от окружающей действительности, забыв о кофе, дымящемся в крохотной фенджане[152]152
  Фенджана (перс.) – маленькая фарфоровая кофейная чашечка (прим. авт.).


[Закрыть], и о стакане прохладного шербета на столе.

Светлые свободные брюки, белая сорочка с расстегнутым воротом и легкие гиве[153]153
  Гиве (перс.) – легкая матерчатая персидская обувь (прим. авт.).


[Закрыть] свидетельствовали о том, что он находится у себя дома. Правильные черты лица ничем особенным его не выделяли, если не считать полнейшего отсутствия усов и бороды, что было редкостью не только для персиян, но и для служащих русской летней дипломатической резиденции, расположенной неподалеку. Заметная седина посеребрила виски и принялась завоевывать густые, некогда совершенно черные волосы.

…Девять лет назад бывший начальник отделения Азиатского департамента МИД России, выполнив немало тайных поручений за рубежом, вынужден был подать в отставку. Причиной послужило сквозное ранение обеих ног, полученное «в подарок» от агента с Туманного Альбиона. Англичане не могли простить русскому коллеге перехват секретной телеграммы премьер-министра Соединенного Королевства своему посланнику на переговорах с Россией по разграничению сфер влияния в Персии.

Клим Пантелеевич Ардашев сумел тогда побороть не только хромоту, но и всего за год окончить факультет правоведения Петербургского университета, брошенный когда-то в угоду увлечению Востоком. И вскоре – чего греха таить! – не без помощи своего бывшего ведомства новоявленный юрист получил разрешение на занятие адвокатской практикой, минуя обязательный пятилетний срок помощника присяжного поверенного.

В столице он не остался, а решил начать новую жизнь в городе своего детства – в Ставрополе. Сто тысяч рублей, полученных в дополнение к Владимиру IV степени и золотому перстню с вензельным изображением «Высочайшего имени Его Императорского Величества», пришлись как нельзя более кстати. В том же 1907 году у семейной четы Ардашевых появился собственный особняк на Николаевском проспекте.

Тихая и размеренная жизнь провинциального сибарита продолжалась недолго. Первое же дело, связанное с удушением коммерсанта Жиха на скамейке городского бульвара, заставило Клима Пантелеевича прибегнуть к навыкам, полученным во время выполнения тайных миссий. Стоит признать, что слава присяжного поверенного, который защищал только тех, в чьей невиновности он абсолютно уверен, летела впереди него. К услугам ставропольского адвоката обращались даже известные столичные вельможи. Не стал исключением и Григорий Распутин. Именно тогда, два года назад, судьба столкнула Ардашева с его бывшим «благодетелем» из английской разведки. Да-да, с тем самым господином, который некогда прострелил русскому агенту обе ноги. Правда, та теплая и безветренная ялтинская ночь 1912 года стала для неугомонного британца последней.

Было бы неверно утверждать, что Клима Пантелеевича все эти годы не просили вернуться обратно. Звали. И в МИД, и в недавно созданный «разведочный отдел» при Главном управлении Генерального штаба. Но адвокат каждый раз был непреклонен: «До тех пор пока моя страна ни с кем не воюет, позвольте, господа, мне вдоволь пожуировать жизнью. Да и сочинительство, знаете ли, отнимает много времени, – говорил он с легкой усмешкой, имея в виду несколько изданных романов и поставленных пьес. И добавлял, между прочим: – «К тому же сдается мне, что это мое удовольствие скоро закончится: на Балканах слишком неспокойно».

О том, что вот-вот разразится мировая катастрофа, присяжный поверенный понял еще 17 июня, когда прочел в «Русских ведомостях» подробности покушения в Сараево на наследника австро-венгерского престола эрцгерцога Франца-Фердинанда и его морганатическую супругу герцогиню Гогенберг. Получив смертельные ранения в шею и живот, они вскоре скончались. Злоумышленника – девятнадцатилетнего студента Гаврило Приципа – задержали на месте преступления. Он оказался боснийским сербом. И теперь было вполне ясно, что антисербские настроения, подогреваемые уже несколько месяцев австро-венгерской прессой, могут легко перерасти в вооруженное противостояние. В довершение ко всему из Германии стали доноситься голоса о причастности к покушению официального Белграда.

Следующие три дня прошли под тягостным предчувствием грядущей беды. И уже 21 июня Ардашев, не вдаваясь в излишние объяснения с женой, купил билет до Санкт-Петербурга.

Северная столица встретила провинциального адвоката летним проливным дождем. В Министерстве Иностранных дел царила будничная суета. Секретарь начальника отдела Ближнего Востока МИДа почти без задержки провел посетителя в кабинет своего патрона.

Князь Мирский – статный мужчина с мушкетерскими усами и жокейской бородкой – поднялся из-за стола и, шагнув навстречу, вымолвил:

– Все-таки не выдержали, приехали. Стало быть, мы можем вернуться к моему давешнему предложению?

– Да, Иннокентий Всеволодович, вероятно, на этот раз войны избежать не удастся. Вот я и подумал, что не стоит терять время. Когда заговорят пушки, оказаться за кордоном будет намного сложнее.

– С вами приятно иметь дело. – Он указал рукой на кожаное кресло. – Присаживайтесь, разговор у нас будет долгим. Вам чай или кофе?

– Кофе, пожалуй.

Князь нажал на кнопку электрического звонка, и в дверях показался все тот же секретарь. Отдав распоряжение, он вынул из лежащего на столе портсигара папиросу, закурил и сказал:

– Боюсь, дорогой мой, вы правы: кровавая заваруха может разразиться в любой день. – Разгладив усы, он спросил: – А как насчет миссии в «Государство Ариев»?

– Опять в Персию? – Ардашев поднял голову.

– Да-да! В страну, которая старше самой истории!

– Боюсь, что за последние десять лет мой персидский несколько ослаб.

– Это нестрашно. Вы отправитесь туда как статский советник Ардашев – чиновник МИДа по особым поручениям.

– Статский советник? – присяжный поверенный удивленно вскинул брови.

– Ну не век же вам в коллежских ходить! Придется вновь поступить к нам на службу.

– Хорошо, допустим. Но ведь меня, простите за нескромность, неплохо знают во многих столицах.

– О вашем тайном заграничном прошлом помнят только в Европе. Англичане и французы – теперь наши союзники. А широкому кругу лиц вы известны как адвокат Ардашев, удачно расследовавший не один десяток запутанных дел. Именно в качестве неофициального МИДовского сыщика вы туда и отправитесь. – Князь замолчал, ожидая, пока секретарь поставит крохотные чашечки и покинет кабинет. Сделав несколько глотков горячего кофе, он продолжил: – А в Персии вам предстоит разобраться в убийстве второго секретаря посольства коллежского советника Раппа. Это случилось третьего дня, и я, как только получил об этом известие, сразу вспомнил о вас. Судя по всему, мои мысли прочел и Господь. – Мирский развел руками. – Иначе как объяснить тот факт, что вы здесь? Итак, в адлие[154]154
  Адлие (перс.) – суд (прим. авт.).


[Закрыть] завели уголовное дело, но ждать, что они отыщут преступника, бессмысленно. Он, словно Азраил, выпорхнул через окно. – Мирский приблизился к столу, вынул из портсигара новую папиросу, чиркнул карманной зажигательницей и, пустив струйку дыма, пояснил: – Дело в том, что Генрих Августович выполнял мои секретные поручения.

– Я вижу, МИД расширил тайную работу за границей. В мою бытность это было не так явно, – заметил Клим Пантелеевич.

– Жизнь диктует новые условия. Мир изменился. Но как раньше, так и прежде сильная Россия никому не нужна. Имею честь сообщить вам, что скоро тайная деятельность МИДа обретет официальный статус. Вероятно, уже в этом году при министерстве будет создан так называемый Осведомительный отдел, а по сути – политическая разведка. В руководители оного пророчат вашего покорного слугу. И я был бы очень вам признателен, если бы вы после завершения командировки согласились стать моим помощником, сиречь товарищем. Сегодня профессионалисты вашего уровня нужны как никогда. Нам предстоит создать новую сеть секретных агентов в разных странах. Обещают сказочное финансирование. Что думаете?

– Предложение заманчивое и, если война продлится достаточно долго, вполне приемлемое. А наша военная разведка? Насколько я знаю, при округах созданы отделы, собирающие сведения о вероятных противниках. Выходит, мы будем дублировать друг друга? – сделав несколько глотков кофе, осведомился Клим Пантелеевич.

– Вот именно, «собирают»… Или, я бы сказал, коллекционируют. В первую очередь их интересует информация военного характера, а уж потом политического. К сожалению, нам неизвестно, кто именно из квартирмейстерской службы Генштаба – военной разведки – является первой скрипкой в Тегеране. Возможно, это выяснится, когда вы приметесь за расследование. А вообще-то, уже второй год господа из ведомства полковника Ладыженского не только откровенно вмешиваются в нашу работу, но и пытаются переманить к себе лучших сотрудников министерства. И делают это вполне открыто. – Князь с хитрым прищуром воззрился на присяжного поверенного. – Кстати, слышал я, что после ялтинского покушения на Распутина они и к вам обращались с подобным предложением, не так ли?

– А вы хорошо осведомлены, – улыбнулся Ардашев. – Но была и вторая попытка: в прошлом году, когда я расследовал дело о пропаже византийских манускриптов, мне вновь напомнили о разговоре годичной давности. Но я ответил отказом.

– Вот и правильно. Но давайте вернемся к основной вашей задаче… Итак, господин Рапп отправился на встречу с человеком, который анонимно вышел на него и предложил свои услуги (назовем его «агент», но кто он, нам, к сожалению, до сих пор неизвестно). Покидая дом, как было условлено, Генрих Августович снял висевший над дверью оберег в виде небольшого круга из бирюзы. По возвращении дипломат должен был водрузить его на место. Однако он так и остался лежать на подоконнике. Утром следующего дня Раппа обнаружил драгоман[155]155
  Драгоман – переводчик, окончивший курсы при МИДе и работающий в посольстве или консульстве (прим. авт.).


[Закрыть]. Он разглядел труп через открытое окно, поскольку дверь была замкнута. Переводчик и сообщил в посольство. Когда полиция проникла в дом, то там обнаружили тело с перерезанным горлом и пропажу полумиллиона рублей золотом и ценными бумагами. Деньги хранились в сейфе убиенного. – Заметив на лице Ардашева недоумение, князь пояснил: – Покойный собирал пожертвования от разных лиц для постройки в Тегеране, на территории русской колонии, православного храма. Взносы были очень небольшие, и дальше разговоров дело не шло. Тем не менее эта благородная миссия позволяла второму секретарю путешествовать по всей Персии. Примерно за два дня до случившегося один из хозяев Лионозовских рыбных промыслов в Энзели – купец Терентий Веретенников, прослышав о планируемом воздвижении церкви в столице Персии, привез Генриху Августовичу полмиллиона рублей. И тот в сопровождении переводчика собирался в понедельник утром отнести их в «Русский ссудный банк». Говорят, накануне он даже вализу[156]156
  Вализа – прорезиненная брезентовая сумка для транспортировки дипломатической почты (прим. авт.).


[Закрыть] домой прихватил.

– Такие злодеяния расследуются по горячим следам, а по прошествии стольких дней… подобраться к преступнику будет непросто.

Мирский поднялся и нервно заходил по комнате.

– Непросто? А отыскать душегуба, убившего своего напарника чуть ли не сто лет назад, было просто? Думаете, я не слышал о раскрытии вами дела, связанного с пропажей золотых монет из обоза, отправленного еще статским советником Грибоедовым?

– Тогда мне просто повезло.

– Ах, Клим Пантелеевич! Везет только тем, кто умен и трудолюбив. Знаете, мой дед говорил: «Делай сегодня то, что не хочется делать другим, и завтра ты будешь первым среди остальных». И потому я не сомневаюсь, что вы, как умный и проницательный человек, сумеете докопаться до истины.

Князь подошел к окну, отодвинул занавеску, будто пытаясь что-то рассмотреть. Потом резко повернулся и спросил:

– Скажите, Клим Пантелеевич, насколько вы располагаете сведениями о внутренней обстановке в Персии?

– Да так, – Ардашев неуверенно пожал плечами, – кое-что мне известно из газет, а что-то почерпнул из других источников. Например, от жены. – Поймав удивленный взгляд князя, адвокат пояснил: – Среди офицеров казачьих частей, находящихся там, немало выпускников нашего юнкерского училища. Некоторые из них оставили семьи в Ставрополе. А моя супруга дружит с женой одного из них. По ее словам, казакам приходится несладко.