Текст книги "Лашарела. Долгая ночь"

Автор книги: Григол Абашидзе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 46 страниц)

но сам он никому не открывал причины своей тоски. Рас¬

спрашивать его никто не решался.

Несколько раз Георгий пытался тайком съездить в

Велисцихе, но верный Лухуми как тень следовал за ним,

и царь никак не мог от него избавиться.

Отказавшись от всяких развлечений, царь заполнял

свое время чтением: в истории любви Лейли и Меджнуна,

Вис и Рамина, Тариэла и Нестан он находил сходство со

своим томлением и искал ответа на терзавшие его вопросы.

Чтение любовных историй не успокаивало царя, напро¬

тив – он все глубже впадал в отчаяние. Он убеждался, что

действительно не может жить без Лилэ.

Ему все тяжелее становилось вдали от любимой. При¬

сутствие Лухуми становилось для Лаши невыносимым,

каждая встреча с ним преисполняла царя горечью и гне¬

вом на собственное бессилие.

Лухуми огорчало дурное настроение повелителя, и в

своей простоте он делался еще услужливее, с еще большим

рвением бросался выполнять каждое поручение и тем са¬

мым только сильнее досаждал царю.

189

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Коль твоя жена красотка,

Ты себя к беде готовь.

Пусть не дремлет пес твой чуткий,

Не смыкает глаз свекровь...

Народная песня

Было за полночь, когда в Тбилиси началось землетря

сеиие.

Царь еще не спал. После первого толчка он встал

и выглянул в окно. От нового толчка дворец закачался.,

словно лодка. Крики о помощи пронзили ночную тишину.

По ту сторону Куры рушились дома. Люди выбегали

на улицы, обезумев, носились по городу при свете факе¬

лов.

Всю ночь Лаша объезжал пострадавшую часть города,

распоряжался оказать помощь горожанам, отвести поме¬

щения для оставшихся без крова, утешал родственников

погибших, выражал им сочувствие в горе.

В одном из разрушенных районов из-под земли забил

новый серный источник, более горячий, чем все источники

в городе.

Тбилиси и без того был богат целебными ключами. Со

времен Тамар банями, сооруженными на этих источни

ках, всякий мог пользоваться бесплатно. Погонщики ка

раванов из далеких стран смывали здесь с себя дорожную

пыль и неяшлись в мраморных ваннах, украшенных за

тейливыми пестрыми узорами.

Церковники объявили, что новый источник – знаме¬

ние спасения города, и царь велел освятить его и постро ¬

ить на нем новые бани.

На следующий день мандатуртухуцеси доложил Геор¬

гию, что землетрясением сильно разрушен старый дворец,

выстроенный еще великим пращуром его, Давидом

Строителем.

190

Царь давно не заглядывал во дворец Давида. При царе

Георгии III и при царице Тамар были возведены новые,

более благоустроенные дворцы. А палаты Давида большей

частью оставались запертыми и открывались лишь изред¬

ка, в особо торжественных случаях. На §тот раз царь по¬

желал осмотреть старый дворец. Он направился туда

вместе с Турманом Торели и Эгарсланом. Еще не входя

во внутрь, они заметили большую трещину в стене прием¬

ного зала.

Царь вошел в зал и, очарованный, застыл на пороге.

Роскошная мебель, расставленная со вкусом, свет, щедро

льющийся из широких окон, и, наконец, роспись стен,

исполненная живыми, яркими красками,– все дышало

удивительной красотой и соразмерностью.

На противоположной от входа стене художник изоб¬

разил вечерние сумерки. На террасе царского дворца

стоял согбенный старец. Весь его облик говорил о физи¬

ческой немощи, душевной усталости от долгой, полной

тревог жизни. Лишь лицо его выражало крайнее воз¬

буждение, глаза сверкали последним жаром, словно

догорающие уголья; испепеляющая страсть была раз¬

лита в чертах его. Он впился вожделенным взором в на¬

гое тело купальщицы, погруженное в прозрачные струи

реки.

Колдовской силой дышали краски и линии тела

женщины. И было оно подобно грозди зрелого винограда,

и звало оно к наслаждению. Даже воздух, окружавший

купальщицу, был напоен трепетом и волнением ее пре¬

красного юного тела.

–

Однажды под вечер Давид, встав с постели, прогу¬

ливался по кровле царского дома и увидел с кровли

купающуюся женщину...

Лаша оглянулся. Глядя на роспись, Турман читал на

память историю соблазнения Давида, пророка из Ветхого

завета.

–

Та женщина была очень красива. И послал Давид

разведать, кто эта женщина. И сказали ему: это Вирса-

вия, дочь Елиама, жена Урии-хеттеянина. Давид послал

слуг взять ее; и она пришла к нему, и он спал с ней...—

Торели повернулся к другой стене.– Поутру написал

Давид письмо к Иоаву. В письме он написал так: поставь¬

те Урию там, где будет самое сильное сражение, и отсту¬

пите от него, чтоб он был поражен и умер.

191

Лаша вздрогнул и пристальней вгляделся в суровое

лицо Иоава – военачальника Давидова.

–

Посему, когда Иоав осаждал город, то поставил он

Урию па таком месте, о котором знал, что там храбрые

люди. И был убит Урия-хеттеянин.

Торели на миг запнулся.

Трещина проходила как раз по тому месту стены, где

был изображен Урия-хеттеянин. Она делила пополам его

лицо. И на Георгия смотрел лишь один глаз хеттеянина.

Вторая половина от разрушения слоя краски была изуро¬

дована. Царь отвел глаза. Иа мгновение лицо Урии исчез¬

ло, и на его месте Георгий ясно увидел обезобрая^енное

одноглазое лицо Лухуми.

–

Так как же написал Давид Иоаву? – спросил царь

Турмана, снова обращая взор к стене.

–

Написал Давид письмо к Иоаву. В письме он напи¬

сал так: поставьте Урию там, где будет самое сильное

сражение, и отступите от него, чтоб он был поражен

и умер.

Эгарслан, затаив дыхание, слушал Турмана, не сводя

глаз с царя.

Эгарслан проник в самые сокровенные мысли царя.

Для него все стало ясным. Он теперь знал, как ему над¬

лежит действовать.

–

Давид послал и взял ее в дом свой; и она сделалась

ого женою и родила ему сына...

Во дворец пришли добрые вести: Мхаргрдзели окон¬

чательно разгромил вторгшиеся в пределы Грузии кип¬

чакские войска. Победоносное грузинское войско с боль¬

шой добычей и множеством пленных возвращалось

в столицу.

Лаша еще был занят разделом военной добычи, как

новая беда нависла над страной – еще одна зависимая

область, Нахичеван, не наученная примером Гандзы,

отложилась от Грузии и отказалась платить дань.

В Грузии понимали, что мятеж Нахичевагта, последо¬

вавший за гандзийскими событиями, не случаен. Это бы¬

ло еще одно звено той цепи бедствий, которые обруши¬

лись на Грузинское царство.

Страны, находящиеся в зависимости от Грузии и до

сих пор верные ей, восставали одна за другой, выходили

кз повиновения и отказывались от уплаты дани. Внут-

192

ренние раздоры и ослабление царской власти в Грузии

подстрекали их к этому.

Выход из повиновения Нахичевана послужил для

Ахалцихели новым поводом для выступления протип

внешней политики Мхаргрдзели.

–

Рум готовится к нападению на Грузию, а мы, вмес¬

то того чтобы дать отпор и наказать его, заперлись у себя

дома и тратим силы на усмирение и наказание данников.

Казна пустеет, мы растрачиваем золото на бесплодные

мелкие стычки, доблестные грузинские витязи гибнут

в Гандзе и Нахичеване,– заявил на заседании дарбази

Ахалцихели, обвинив атабека в том, что именно он довел

страну до такого состояния.

Совет закончился. По предложению царя было приня¬

то решение идти в поход и проучить непокорных нахи¬

чеванцев. Руководить этим походом было поручено

Шалве Ахалцихели.

Перед выступлением войска Эгарслан долго беседовал

с Библой Гуркели, военачальником передового отряда.

Библа был, по мнению Эгарслана, наиболее надежным

из всех молодых военачальников.

После ухода Гуркели Эгарслан вызвал к себе Лухуми.

Не глядя ему в глаза, он старался как можпо более лас¬

ково говорить с преданным слугой и телохранителем

царя.

–

Двор в большом долгу перед тобой, Лухуми. Не

раз ты спасал жизнь царю, не раз доказывал свою пре¬

данность. А ныне царь не едет в поход из-за недомогания.

Но тебя, верно, влечет к ратным делам, геройским по¬

двигам. Зачем же тебе оставаться здесь, почему не пойти

вместе с товарищами? Ступай в поход, отличишься в

сражениях, верпешься со славой и добычей. Царь уверен,

что ты отличишься в походе, он хочет щедро .наградить

тебя, умножить твои владения, сделать тебя знатным

вельможей,– заключил Эгарслан, испытующе глядя на

Мигриаули.

–

Как будет угодно государю! – молвил Лухуми,

склонив голову.

В Кахети стояла осень, щедрая и обильная.

Уже созрел виноград. Во дворах слышался плеск

и бульканье воды в огромных глиняных кувшинах для

вина. Мойщики, залезая в кувшины, зарытые глубоко

7 Гр; Абашидзе

193

в землю,, напевали негромко, и голоса их доносились

словно из подземелья.

Гранатовые деревья свешивали через плетень свои

ветви, отягощенные спелыми плодами, которые уже рас¬

трескались и выставляли наружу тесные ряды алых зерен.

Перезревший инжир чуть не срывался с черешка, айва

манила своей шафрановой окраской, грецкий орех выгля¬

дывал из потрескавшейся зеленой кожуры.

Янтарем и рубином густо рдела усадьба Мигриаули. Хо¬

зяин был далеко на войне. А Кетеван не могла управиться

одна с таким большим хозяйством. У царского телохра¬

нителя, не так давно ставшего азнаури, было несколько

своих крепостных крестьян. Но Кетеван, сама вчерашняя

крепостная, никак не могла привыкнуть повелевать ими и

старалась все делать сама.

Хорошо бы, если бы Лилэ помогала. Однако невестка

не проявляла такого желания, а просить ее Кетеван не

хотелось.

В последнее время Лилэ неузнаваемо изменилась. Она

повеселела, то напевала вполголоса, то задумывалась

и улыбалась какой-то своей затаенной мысли или шепта¬

ла что-то, ничего не замечая вокруг.

Она часами сидела на балконе, облокотясь на перила,

смотрела долгим мечтательным взглядом куда-то на

запад.

Кетеван замечала, как невестка Бременами бледнела

и тайком от нее ела кислые сливы и гранаты, соленые

огурцы и капусту. Лилэ избегала Кетеван, стеснялась ее.

Но от глаз опытной свекрови разве укроешься! Кетеван

радовалась: скоро колыбель появится под их кровом

и двор наполнится голосами и смехом златоволосых

внучат.

Одно удивляло Кетеван – Лилэ совсем не вспоминала

Лухумп, тогда как о царе, о его здоровье расспрашивала

всех проезжих.

Когда Лилэ не сидела на балконе, она лежала в своей

комнате и без конца глядела на портрет Лаши, улыбалась

ему, шептала ласковые слова.

Несколько раз заставала невестку Кетеван в таком

состоянии. Ей делалось не по себе. Мрачные мысли

мелькали в голове старухи, но она не давала им овладеть

собой и в работе и хлопотах скоро забывала о них.

Однажды эристави Бакур привез Лилэ письмо. Из

194

всего этого длинного письма Лилэ прочла свекрови лишь

то место, где говорилось о том, что Лухуми идет в поход

на Нахичеван. Остальное Лилэ читала про себя, и лицо ее

пылало от радостного волнения.

Мать проливала слезы об ушедшем на войну сыне,

а жена была на седьмом небе от счастья.

Ей хотелось поделиться с кем-нибудь своей радостью,

и, не понимая, что делает, она бросилась на шею к свек¬

рови, обняла ее и расцеловала.

Ошеломленная Кетеван удивленно уставилась на

невестку. Лилэ опомнилась, спрятала письмо и, запина¬

ясь, сказала: не плачьте, мама, царь защитит Лухуми

от беды, скоро сын ваш вернется домой с добычей и

славой.

Это было не первое посещение эристави Бакура. Он

и раньше несколько раз проездом заворачивал к ним, го¬

ворил втихомолку с Лилэ. После его отъезда невестка

рассказывала Кетеван, что получила вести от Лухуми, что

он здоров и невредим. Сама она усаживалась где-нибудь в

сторонке с длинным посланием в руках и читала и пере¬

читывала его с сияющим лицом.

Предчувствие чего-то дурного томило Кетеван. Это

дурное таилось в письмах, которые получала Лилэ,– так

чувствовала свекровь, но ни о чем не расспрашивала мо¬

лодую женщину.

После получения последнего письма Лилэ вовсе пре¬

образилась. Она вставала до рассвета, крутилась перед

зеркалом, принималась разбирать свои платья и потом

целыми днями просиживала на балконе, уставясь на до¬

рогу, ведущую в Тбилиси.

Только поздно ночью, когда все кругом засыпало,

когда на дороге затихало всякое движение, Лилэ входила

в свою комнату и, не раздеваясь, ложилась, точно ждала,

что ее вот-вот окликнут.

Кетеван простудилась, когда мыли давильню для вина.

Ее знобило, все суставы ломило, болела голова. Она слег¬

ла. Заслышав тяжкий стон свекрови, Лилэ на минуту за¬

бегала в комнату, подавала ей напиться или поесть и сно¬

ва устремлялась на балкон.

Как-то вечером, когда совсем стемнело, до слуха боль¬

ной донесся конский топот, и сразу вслед за ним раздался

7*

195

заливистый лай собаки. Ей послышалось, что кто-то то¬

ропливо сбежал вниз по лестнице.

–

Тихо, Курша!.. – услышала Кетеван.

–

Лилэ... Лилэ... Это ты, дочка? – позвала Кетеван,

но никто не отозвался.– Лилэ-э! Лилэ-э! – громче оклик¬

нула невестку больная.

Ответа не последовало.

Сотни ужасных мыслей пронеслись в мозгу Кетеван.

Она заметалась в постели. Потом с трудом поднялась.

Босая, в одной рубашке, шатаясь, добралась до порога,

собрала последние силы и закричала в ночную темноту:

–

Лилэ-э! Лилэ-э!..

Голова у нее закружилась, в глазах потемнело. Она

рухнула иа пол.

До Лилэ, сидящей на богато убранном коне, донесся

крик свекрови. Она сжалилась над несчастной и на мину¬

ту придержала коня у соседских ворот.

–

Асинет, милая, прошу тебя, присмотри за моей

свекровью. Мне нужно съездить тут неподалеку, узнать

о муже... Оказывается, с войны вернулся один человек...

Он был вместе с Лухуми...– торопливо говорила Лилэ.

Не дав прийти в себя изумленной соседке, она супула ей

в руку деньги, огрела плетью коня и помчалась вслед за

всадниками, уехавшими вперед.

Во дворце никто не удивился появлению Лилэ. Лаша

и раньше приводил к себе красавиц. Неделями, а то и ме¬

сяцами жили они во дворце, а когда надоедали ему, он от¬

правлял их обратно. Правда, о новой возлюбленной Геор¬

гия говорили, что такой красавицы до сих пор не бывало

в царских палатах.

Слухи эти в тот же день дошли до Русудан. Она вбе¬

жала в покои брата и, даже не поздоровавшись как сле¬

дует с ним, стала рассматривать незнакомку с ног до голо¬

вы. Лаше хотелось, чтобы Лилэ понравилась Русудан,

и он с волнением ждал, что она скажет.

–

Ну, что? – спросил ои ее, когда они остались одни.

–

Красива... Даже слишком красива, да только...—

И Русудан замялась.

–

Что только? – нетерпеливо спросил царь.

–

Только и она тебе скоро надоест,– с грустным

упреком ответила Русудан.

196

–

Нет, не надоест, Русудан, никогда не надоест,—

уверенно проговорил Лаша.

–

Посмотрим, посмотрим. – Русудан выбежала из

царских покоев так же стремительно, как и вбежала туда.

Георгий облачил свою возлюбленную в царские одеж¬

ды. Только короной не мог увенчать он ее, а в остальном

сделал настоящей царицей. Он не расставался с Лилэ ни

днем, ни ночью, дошел до того, что во время приемов са¬

жал ее рядом с собой на трон, вынуждая иноземных пос¬

лов оказывать ей царские почести.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Первое большое сражение по пути в Нахичеван про¬

изошло под Ороти. Осадой крепости руководил Библа

Гуркели. Начальником отряда, который должен был на¬

пасть на наиболее защищенную часть крепости, он назна¬

чил Лухуми Мигриаули. А сам, стоя на возвышенности,

неподалеку от места боя, следил за бешеным натиском

воинов Мигриаули. С крепости на грузин градом сыпались

стрелы. Можно было не сомневаться, что безрассудно

храбрый предводитель идущего на приступ отряда не

дрогнет перед лицом смерти.

Однако случилось нечто совершенно неожиданное:

защитники крепости заметили на возвышенности воена¬

чальника и все свои стрелы обратили против него. Гурке¬

ли получил тяжелое ранение.

Отчаянная схватка завязалась у самых ворот крепос¬

ти. Атакующие дрогнули и смешались. Вот-вот отхлынут

они вспять... Но тут Мигриаули, словно ястреб, налетел

на свою дружину с тыла, отрезал ей путь к отступлению

и повел воинов на новый приступ. В это самое время

Шалва Ахалцихели подбросил свежие силы наступаю¬

щим, решительно напал на врага с другой стороны кре¬

пости, и грузины, нажав одновременно с нескольких сто¬

рон, опрокинули защитников.

Первым в Ороти ворвался Лухуми Мигриаули. Он взял

в плен начальника крепости и доставил его Ахалцихели.

Грузины разрушили Оротскую крепость, перебили ее

защитников. Лишь горстке воинов намеренно дали воз¬

можность отступить и уйти из окружения, чтобы они до¬

несли до Нахичевана весть о страшном разгроме.

Ахалцихели оставил в Ороти на излечение раненого

Гуркели, а сам во главе войска пошел на Нахичеван.

Оставшиеся в живых защитники Ороти принесли туда

весть о жестокой расправе, чинимой войсками Ахалцихели

над побежденными, посеяли панику.

198

Имя Шалвы Ахалцихели, военачальника грузинского

войска, как и имена Захарии и Иванэ Мхаргрдзели, было

достаточно известно. В свое время он участвовал во взя¬

тии Нахичевана и разрушил не одну крепость к югу от

него.

После первого же натиска перепуганный эмир нахиче¬

ванский счел сопротивление излишним, заявил о своей

покорности и обещал по-прежнему платить дань Грузии.

Ахалцихели продиктовал условия сдачи и получил клю¬

чи от крепости. Однако грузинское войско для окончатель¬

ного подсчета добычи должно было остаться в Нахичеваие.

Надо было отправить к царю гонца с известием об

одержанной победе. Самым подходящим для этого пору¬

чения Ахалцихели счел Лухуми Мигриаули.

Шалва давно приглядывался к Лухуми. Ему нрави¬

лись и самоотверженная храбрость, и преданность царю

этого богатыря. В походе Мигриаули показал себя смелый

и отважным воином, и лучшего вестника победы Шалва

выбрать не мог. Щедро одарив Лухуми, Ахалцихели велел

ему взять лучших коней и с небольшим отрядом скакать

в Тбилиси, чтобы сообщить царю радостное известие.

С того дня, как Лилэ поселилась во дворце, жизнь Ла¬

ши озарилась новым светом, уподобилась безоблачному

летнему небу. Любовь их была словно слияние солнца с

луной, день оспаривал у ночи честь развлекать и радовать

влюбленных, не устававших глядеть друг на друга.

Ограничив свой мир любовью, они отрешились от вся¬

ких забот.

Только теперь ощутила Лилэ жизнь как благословен¬

ный дар. Она словно и не жила до того вовсе, не помнила

ничего из своего прошлого – ни детства, проведенного в

нужде, ни замужества,– все залил нахлынувший свет

счастья, и глаза ее закрылись для прошлого.

Лишь иногда какая-нибудь мелочь случайно напоми¬

нала ей о Лухуми. И тут же, как надоедливый призрак,

отгоняла она мысли о муже и, как выпорхнувшая из клет¬

ки птица, восторженно отдавалась своей любви.

Под крылом царственного возлюбленного притаилась

она, оберегая свое счастье. И в самом деле, чего ей было

страшиться? Стены дворца высоки, и охрана надежна. Со¬

весть не тревожила ее: соединение с любимым человеком,

199

учил ее Лаша, высшее благо, оправданное перед богом

и людьми.

Единственное, что огорчало ее и заставляло с сожале¬

нием оглядываться назад, было воспоминание о матери,

бедной Цицино. Почему не дожила она до этих дней, по¬

чему не может взглянуть на счастье дочери, на исполне¬

ние ее самых заветных мечтаний!

Трудно было сказать, кто из них более счастлив: царь

или Лилэ. Они наполняли друг друга радостью и блажен¬

ством, соперничали в ласке и нежности.

Только теперь, рядом с Лилэ, Лаша почувствовал все

преимущество своего положения, всю силу царской власти,

всю радость жизни. Беспечный по натуре, он совсем ото¬

шел от всяких дел. Лишь изредка, очнувшись от угара,

он удивлялся самому себе: как случилось, что чаша его

чувства не переполнилась, почему непрестанно тянется он

к Лилэ, без конца любуется ею.

Но ничто не могло ему помочь разобраться в себе.

И разум, и сердце, и душа, и тело с одинаковой силой

тянулись к Лилэ, искали ее близости.

Во дворце все удивлялись столь необычайной любви

царя. Давно отрешенные от жизни старцы и священнослу¬

жители, явные и тайные враги Лаши порицали его пове¬

дение и помрачение разума царя приписывали колдовским

чарам его любовницы.

–

Змей соблазнил Адама и Еву и навеки изгнал их

потомков из рая,– нашептывали мирянам монахи, давно

забывшие о радостях жизни. Грозя царю божьей карой,

они отворачивались от Лилэ как от колдуньи и нечистой,

крестились при встрече с ней и избегали ее.

Но зато молодые царедворцы, жадные до наслаждений,

оправдывали увлечение царя и завидовали ему.

–

Не только мы, но даже великие мудрецы прошлого,

узрев подобную красоту, не смогли бы унять сердце и

отвратить очи от ее совершенств, потушить в себе страсть

к подобной женщине...– говорили они.

К караван-сараю подъехали всадники. Лошади были

взмылены, ездоки забрызганы грязью.

Поручив коней слуге, встретившему их у ворот, при¬

бывшие вошли в заезжий двор.

–

Смотрите-ка, никак, Лухуми! – воскликнул один

200

из сидевших за столом кахетинцев, пристально вглядыва¬

ясь в вошедших.

–

Он и есть... А с ним и наш Ило! – проговорил дру¬

гой.

Лухуми подошел прямо к хозяину. Остальные напра¬

вились к свободному столу. Туг Ило узнал своих земляков

и поздоровался с ними.

–

Идите сюда, садитесь с нами! – кричали пирующие,

обрадованные неожиданной встречей.

Вошедшие направились к ним и уселись вокруг стола.

–

Мы победили! Нахичеван опять наш! Спешим в

столицу к царю, вестниками победы... За ваше здоровье,

друзья! – поднял чашу Ило и жадно приник к ней.—

А что делается в нашей стороне, друзья? Новости ка¬

кие? – спросил он, набивая рот едой.

–

У нас... Спокойно у нас...– сдержанно ответил

один из кахетинцев и, наклонившись поближе к Ило,

тихо спросил:– А что, Лухуми ничего не знает?

–

О чем, Закро? – удивился Ило, перестав жевать, с

удивлением уставившись на собеседника.

–

О своей семье, говорю, ничего не знает? Царь-то у

него жену отнял.

Кусок застрял у Ило в горле.

–

Жеиу отнял, говорю,– наклонившись еще ближе,

повторил Закро.

–

Что ты говоришь, Закро? Как же это так?! – встре¬

вожился Ило.

–

А очень просто! – вздохнул Закро.

–

Как поверить в это? Разве так награждают слугу

за верную службу, за преданность?..

Меж тем Лухуми распорядился быстрее менять ло¬

шадей, заказал обед и направился к столу.

Все притихли.

–

А, вы уже за столом? И иашн здесь? – обрадовался

Лухуми.– Здравствуй, Закро! Сандала, здорово! – с каж¬

дым в отдельности поздоровался Лухуми и подсел к при¬

ятелям.

–

Вы что носы повесили! Мы с победой едем, а вы

заскучали! – весело обратился Лухуми к сидящим, при¬

нимаясь за еду.

Все растерянно молчали, только проголодавшийся Лу¬

хуми усердно работал челюстями.

Утолив голо^, он поднял чашу с вином.

20*

–

За ваше здоровье, ребята! – обратился он ко всем

сидящим за столом и осушил чашу.– А что слышно у

нас? Все спокойно? – спросил он, вытирая усы.

–

Спокойно! – не поднимая головы, проговорил За¬

кро.

–

О моих ничего не знаешь? Как они там?

–

Ничего. Мы ведь раньше тебя уехали из дому,—

солгал Закро, переглянувшись с остальными: мол, не про¬

говоритесь!

Лухуми снова поднял чашу.

–

За нашего царя! Пошли ему бог здоровье и си¬

лу на вечные времена! – провозгласил он и выпил

до дна.

–

За здоровье царя! – недружно отозвались осталь¬

ные, виновато посматривая друг на друга, и нехотя под¬

няли чаши.

–

Кони готовы,– доложил слуга.

–

Сейчас идем... За наш отъезд! Счастливо оставать¬

ся! – И Лухуми осушил на прощанье третью чашу.—

А теперь в путь!.. Спасибо, соседи! – Лухуми достал из

кармана пригоршню монет и высыпал на стол.—Мы уго¬

щаем!

Растерявшиеся кахетинцы не успели и слова вымол¬

вить, как Лухуми быстро пожал всем руки и направился

с товарищами к выходу.

Оставшиеся за столом долгим взглядом проводили

царских гонцов.

–

Лучше бы не возвращаться ему живым!—с горечью

проговорил Сандала, тяжело вздыхая.

В то утро Лилэ почувствовала под сердцем сильный

толчок. Она испуганно вскрикнула, но, сообразив, что с

ней, успокоилась. Радостное чувство охватило ее.

Коща ребенок шевельнулся вторично, Лилэ взяла руку

Лаши % затаив дыхание, приложила ее к своему животу.

Лаша ощутил под рукой движение.

–

Что это? – испуганно спросил он.

–

Дитя шевелится, слышишь?.. – смущенно прошеп¬

тала Лилэ, обняла возлюбленного, спрятала голову у него

на груди.

Оба радовались, как дети. Хотелось рассказать кому-

нибудь поскорее, но потом они решили хранить все в

202

тайне – до поры. Сияющими глазами смотрели они друг

на друга.

–

Прибыл гонец от Ахалцихели! – доложили царю.

Лаша вышел в приемный зал.

Он опустился на трон, усадил рядом с собой Лилэ

и торжественно поздоровался с царедворцами.

Он спешил услышать вести не столько о победе гру¬

зинского войска, сколько о судьбе Лухуми. В душе он на¬

деялся, что Лухуми, может, не вернется с этой войны.

Смерть законного супруга развязала бы Лилэ руки, и брак

с царем стал бы для нее возможен.

Георгий знал, что нахичеванцы самоотверженно за¬

щищают крепость. На войне распоряжается случай, и царь

надеялся на случай, который из тысячи людей, обречен¬

ных иа смерть, избирает одного. Нельзя сказать, чтобы

203

Лаша хотел смерти Лухуми, но война есть война: одни

возвращаются, другие нет. Никто бы не обвинил царя

в гибели телохранителя, и совесть его была бы спокойна.

.>.В конце зала показался гонец, весь в пыли. Он сде¬

лал несколько шагов вперед и упал на колени.

–

Победа, государь! – воскликнул гонец, и голос его

показался знакомым Георгию. Он вздрогнул.

Вестник на коленях приблизился к нему и поднял

голову. И вдруг застыл от неожиданности. Рядом с царем

Лухуми увидел свою жену, Лилэ. «Мерещится», – мельк¬

нуло у него в мозгу, и он протер глаз.

Лилэ вскрикнула и в беспамятстве откинулась на по¬

душки.

–

Помогите! – крикнул царь.

Вокруг Лилэ засуетились лекари и челядь.

Растерянный, дрожащий, смотрел Лухуми на происхо¬

дящее. Он потерял представление о том, где находится

и что это все значит.

По знаку Эгарслана на Мигриаули набросились чет¬

веро стражников. Ошеломленный Лухуми не сопротив¬

лялся. Ему скрутили руки за спиной, подняли и повели.

Он двигался словно в тумане, не понимая, что про¬

исходит. Может, во сне все это видит или бредит, устав

с дороги.

Лухуми втолкнули в подвал и заперли за ним тяже¬

лую железную дверь. В каменной темнице стояла не¬

стерпимая духота, подземелье было переполнено узни¬

ками.

От пережитого потрясения Лухуми едва держался

на йогах. Ему трудно было дышать спертым воздухом,

он пошатнулся и чуть не упал. С трудом удержался

на ногах, протиснулся в угол и присел на дощатые нары.

Долго сидел он в оцепенении. Потом постепенно свыкся

с полумраком, стал осматриваться. Узников было так

много, что большинству негде было ни лечь, ни сесть,

и несчастные вынуждены были подолгу стоять на ногах.

На единственной трехногой скамье восседал мрачного

вида детина. Широко расставив ноги, он хмуро уставился

на Лухуми. Плоская бритая голова его была покрыта

шрамами.

Ои нахмурил узкий лоб, и густые, сросшиеся брови

его слились с линией волос.

–

Убил? – строго спросил он Лухуми.

204

–

Нет! – покачал тот головой*

–

Значит, украл?

–

Нет! – ответил Лухуми.

–

Эй ты! Наберись-ка ума да не ври! – угрожающе

процедил сквозь зубы бритый и, положив руки в карма¬

ны, вплотную надвинулся на Лухуми, ударом ноги опро¬

кинув свою скамыо.– Не строй из себя Авраамова агнца.

Сюда никого не приводят после обедни. Ты или убил, или

ограбил кого-нибудь на большой дороге... Говори, что бы¬

ло, тут не хуже тебя парни! Ну, выкладывай!

–

Не знаю... я и сам не знаю...– качая головой* про¬

говорил Лухуми.

–

Брось врать! Не скажешь, сами дознаемся... День¬

ги есть?

Лухуми не понял вопроса и с удивлением уставился

на незнакомца.

–

Ну, чего глаза вытаращил? Выкладывай, что &сть!

Тут так заведено.

–

Тебе какое дело до моих денег? – опять удивился

Лухуми.

–

А вот сейчас увидишь – какое! Ну-ка, Шило,

Пепь! Обработайте гостя!

Двое здоровенных детин вскочили с места. Один из

пих, длинный и худой, в самом деле походил на шило,

другой был приземистый и коренастый.

Они подскочили к Лухуми и уцепились за его кармапы.

–

Отстаньте от меня! У меня своего горя достаточ¬

но! – Мигриаули резко отстранил их от себя и выпря¬

мился.

–

Ой, я его узнал! Мне за это награда полагается! —

крикнул кто-то из глубины камеры.– Ведь это же цар¬

ский телохранитель Лухуми, одноглазый Лухуми! Он

с другими воинами разорил наше логово, еще, помню,

Черного Саркиса схватил...

–

Совсем хорошо! – крикнул бритоголовый.– У цар¬

ского телохранителя денег должно быть много! А ну, на¬

летай, ребята! – И бандиты снова набросились на Лу¬

хуми.

Он еще раз попытался образумить назойливых него¬

дяев, но те не отступали и тянулись к его карманам.

–

Значит, не хотите оставить меня в покое? – угро¬

жающе проговорил Мигриаули и, схватив коренастого,

отшвырнул его, как мяч, в угол темницы.

205

Между тем долговязый успел выхватить из кармана

Лухуми кисет с деньгами и, сунув его бритоголовому

главарю, поспешил скрыться.

Лухуми потянулся за своим кисетом, но получил та¬

кой удар в живот, что скрючился и присел. Разъяренный,

он быстро вскочил и зажал противника своими могучи¬

ми руками, словно в тиски. У того захватило дыхание.

Он швырнул кисет на пол и попытался выхватить из кар¬

мана нож.

Бывший царский телохранитель предупредил это дви¬

жение, сгреб его в охапку и с силой швырнул к двери.

Тот, как мешок, брякнулся об пол возле железной две¬

ри. Некоторое время он лежал неподвижно. Все молча

уставились на посрамленного вожака.

–

Ты ли это, Колода! Тебе это не к лицу! – прого¬

ворил наконец Шило.

Колода начал медленно расправляться, словно свер¬

нувшаяся улитка. Он потер висок, рукавом вытер сочив¬

шуюся кровь. И, внезапно выхватив из кармана складной

нож, раскрыл его и, нагнув голову, как бык, пошел пря¬

мо на Лухуми.

–

Отстань, тебе говорю! – крикнул ему Лухуми, и ие

успел тот замахнуться ножом, как Лухуми схватил скамью

и поднял ее перед собой, как щит. Нож вонзился в дере¬

во. Рывком подавшийся вперед Колода не сумел удер¬

жаться и снова растянулся перед своим врагом. Лухуми

обхватил его своими ручищами, словно железным обру¬

чем, поднял высоко и изо всех сил опять швырнул о ка¬

менный пол.

Колода тяжело грохнулся и остался лежать без дви¬

жения.

Узники, озадаченные таким оборотом дела, глядели

на одноглазого богатыря, не смея пикнуть.

Шило отыскал кисет Лухуми, с опаской приблизился

к нему, молча положил кисет рядом и удалился.

Мигриаули положил деньги в карман и направился

к нарам у стены. Лежавшие на них вскочили и предупре¬

дительно очистили ему место.

Тяжело дыша, Лухуми опустился на нары. У него

болела голова, руки и ноги не подчинялись ему, скован¬

ные болью и усталостью. Внезапно его сморил сон,

и он повалился на жесткое ложе.

Проснулся Лухуми поздно ночью. Удивленно осмо¬

206

трелся. В подвале было почти пусто. Вчерашние забияки

исчезли. Какой-то сутулый старик расхаживал молча

из угла в угол, заложив руки за спину.

–

Где это я? – еще не совсем очнувшись ото сна,

спросил Лухуми.

–

Ты в дворцовой тюрьме,– спокойно отозвался