Текст книги "Лашарела. Долгая ночь"

Автор книги: Григол Абашидзе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 46 страниц)

изъявлял желание установить дружеские взаимоотноше¬

ния с единоверным государем, просил о разрешении сво¬

бодного хождения по Черному морю и, со своей стороны,

предлагал для продажи военные корабли, оружие и мно¬

жество других товаров.

Царь выразил свое удовлетворение но поводу письма

и добрых пожеланий дожа и обещал послу, что всячески

будет помогать осуществлению благих намерений, содей¬

ствовать торговле, и заявил, что готов к дружбе и союзу

с Венецией.

После легкого завтрака гостей пригласили па иппо¬

дром. Начались скачки, называемые марула. Стрелой по¬

неслись породистые скакуны, понукаемые грузинскими

всадниками.

С каждым новым заездом расстояние увеличивалось и

под конец так возросло, что часть коней сдавала уже на

полнути. Победителем вышел чалый жеребец. Взмылен¬

ный конь потряхивал растрепавшейся гривой, из раздутых

ноздрей вылетал горячий пар. Когда скачки подходили к

концу, зрители как один вскочили с мест. Гул голосов и

гром рукоплесканий огласили окрестности.

73

–

Ва-шаа!

–

Ва-шаа!

Царь на мгновение отвел взор от поля и поглядел на

сидящего рядом гостя.

Венецианский посол ерзал на месте, и, видимо, ему

стоило больших усилий не вскочить на ноги и не закри¬

чать вместе со всеми.

Взглянув на государя, он вновь принял безразличный

вид и изобразил на лице спокойствие.

Марула закончилась. Началось кабахи.

На всем скаку всадники посылали издали стрелы в

цель, укрепленную на высоком столбе. Они свешивались

с мчащихся коней, повисали под брюхом скакунов, гарце¬

вали, повернувшись лицом к хвосту.

Ловкость конников пленила венецианца.

–

Отменные всадники у вас, государь. Мне не прихо¬

дилось видеть таких,– вслух поделился посол своим во¬

сторгом.

–

Да, грузины издревле отличные наездники. Наш

предок, царь Фарсмаи, был большим другом римского им¬

ператора Адриана. Император часто посылал Фарсмаиу

дорогие подарки. Однажды по просьбе императора царь

посетил Рим. Фарсмана сопровождала большая свита.

В знак особого уважения нашему царю разрешили прине¬

сти жертву в Римском Капитолии.

Царь Фарсман и сопровождавшие его всадники-грузи¬

ны, облаченные в тяжелые доспехи, показали римлянам

военные упражнения и покорили зрителей. Адриан был

восхищен, он приказал отлить конную статую грузинского

царя и поставить ее в Риме, на Марсовом поле.

–

Об этой статуе и я наслышан. Говорят, она отлича¬

лась редкой красотой. К сожалению, она не сохранилась до

наших дней. Но у нас и сейчас воздвигают прекрасные па¬

мятники, и если царь Грузии пожелает посетить Венецию

по приглашению дожа, то его изваяние украсит площадь

святого Марка.– Посол почтительно и восторя^енно огля¬

дел Георгия и с видимым воодушевлением добавил: —

Римские императоры были ценителями всего прекрасного,

но не думаю, чтобы друг Адриана, Фарсман, превосходил

красотой и статью ныне царствующего государя.

На поле выехали тяжело вооруженные всадники, обна¬

жили мечи и ринулись в бой.

Эго было захватывающее зрелище! Воины сшибались

.74

конями, звенели щиты, булатные клинки рассыпали ис¬

кры. Казалось, будто поле внезапно объяла буря, что прон¬

зает лес стрелами молний и клонит к земле могучие де¬

ревья. Удивленные венецианцы глядели затаив дыхание.

Маргвели наклонился к послу и негромко проговорил:

–

Наш царь часто участвует в таких состязаниях, и,

поверьте мне, я говорю не затем, чтобы польстить ему,

всегда выходит победителем.

–

Но перед иноземными гостями, согласно нашим

правилам, царь может состязаться только с равным,—

разъяснил Лаша.– Когда дож Венеции будет моим гостем,

я с удовольствием обнажу меч для дружеского поединка.

Вечером во дворце был устроен роскошный пир. Вене¬

цианцам пришелся по вкусу грузинский стол. Они изрядно

подвыпили и заметно повеселели.

На другой день, по приглашению настоятеля акаде¬

мии, царь и его гости отправились в Гелати.

Стоял солнечный, но нежаркий день, и путешествие

было приятным.

Проезжая мимо утопающих в садах и виноградниках

селений, немало повидавший па своем веку посол дивился

множеству церквей и крепостей. На каждом холме стояла

если не большая, то малая церковь, а на подступах к каж¬

дому селу и у входа в ущелье всадников встречала кре¬

пость.

Гористую и холмистую, изобилующую церквами и кре¬

постями Умбрию напоминала Грузия венецианцам. Только

на пригорках не росли миртовые деревья и не окружал их

подернутый дымкой, слегка затуманенный воздух. Небо

Грузии было чисто и прозрачно.

Гости проехали немало извилистых дорог, и наконец

перед ними открылось изумительное зрелище. На плато

меж поросших лесами скалистых гор возвышались вели¬

чественные храмы.

Посол насчитал до пятнадцати церковных куполов.

А вокруг храмов теснилось множество строений.

Все строения были обведены оградой из тесаного цвет¬

ного камня.

75

Посол придержал коня. Окинул взором деревни, вино¬

градники и сады, раскинувшиеся вокруг Гелати. На запа¬

де обширную равнину пересекала река. Вдали возвышались

вечно снежные вершины Кавказа.

–

Прекрасная, восхитительная местность! – вырва¬

лось у посла, и он опять повернулся к Гелати.

–

Это Гелатский монастырь и академия, именуемые

Вторыми Афинами и Новым Иерусалимом. Отсюда расте¬

кается по всему миру мудрость и ученость грузинских бо¬

гословов и философов,– разъяснил послу Маргвели.

–

Большая часть Гелати построена нашим великим

пращуром Давидом Строителем,– добавил Георгий,– пос¬

ле него каждый грузинский царь старался прибавить от

себя новые строения, имения, дарпл крепостных... Сам Да¬

вид похоронен здесь. Здесь же покоится паша блаженная

мать, царица Тамар, и я, когда господь призовет меня к

себе, опочию здесь.

–

В Гелатской академии трудились знаменитые фи¬

лософы – Арсений Икалтоели, Иоанэ Петрици и ученик и

соратник последователей Платона – Иоанна Итала и

Михаила Пселла. Их книги переведены на греческий и,

если не ошибаюсь, иа латинский языки, – сказал Мар¬

гвели.

На склонах холмов виднелись пчелиные ульи. В садах

и виноградниках трудились одетые в черное монахи. Во¬

круг стояла удивительная тишина, и послу казалось, что

он слышит, как заботливо и кропотливо трудится все су¬

щее, начиная с ушедших в глубь земли корней, кончая

реявшими в небе пернатыми.

Посол остановился и глубоко вдохнул чистый, живи¬

тельный воздух.

Внезапно загудел басовитый колокол, и, словно дож¬

давшись знака, оживленно затрезвонили несметные боль¬

шие и малые колокола, вознося путешественников в недо¬

ступные для глаза выси, в непостижимое царство.

Священники и монахи вышли за ворота встречать го¬

стей.

Епископы окропили путешественников святой водой,

благословили и с песнопениями возглавили шествие. У во¬

рот ограды их ждал настоятель.

Царь спешился, и все подошли под благословение на¬

стоятеля.

–

Это глава Гелатской академии, или, как говорят

76

греки, «дидаскалос тон дидаскалон» 1 философ Антоний,—

тихо, сказал Маргвели послу, когда царь подошел под бла¬

гословение Антония.

Настоятель громко приветствовал гостей по-грузински

и по-латыни и повел к монастырю.

Внимание венецианцев обратили на себя железные во¬

рота, пестревшие восточным орнаментом и арабскими над¬

писями.

–

Это ворота Гандзы, – объяснил Лаша послам.—

Когда дед нашей матери, Деметре, взял Гандзу, он снял

эти ворота и привез добычу в Гелати. Вот и надпись, по¬

вествующая об этом,– указал Лаша на надпись, выведен¬

ную древним заглавным письмом.

Сами монастырские ворота были похожи на небольшую

церковь. У входа посол ступил на огромный могильный

камень, но, взглянув под ноги, приостановился и отпрянул

назад.

–

Здесь покоится прах нашего великого пращура —

царя Давида. Он завещал похоронить его у самого входа,

дабы каждый входящий ступал по груди его. Об этом го¬

ворят и слова могильной надписи, которые он сам подо¬

брал из псалма: «Се место моего отдохновения во веки

веков утвердится здесь, ибо угодно это мне».

Царь прочел надпись по-грузински.

Настоятель перевел для гостей, и все продолжили путь.

Венецианцы загляделись на высокую трехэгажную

колокольню, щедро украшенную орнаментом. Оттуда до¬

носился мерный, тихий перезвон малых колоколов.

Среди церквей и других построек возвышался большой

храм богородицы.

Туда и повел настоятель царя и гостей.

Служба подходила к концу. Пел хор монахинь, и время

от времени раздавался голос священника, читающего мо¬

литву.

Как только царь со свитой вошел в храм, загудел бас

протодьякона. Глубокий мощный голос наполнял церковь до

самого купола, заставляя звенеть стекла в узких оконцах.

Георгий и послы встали впереди, близ алтаря, перекре¬

стились и стали тихо слушать.

С конхи алтарной апсиды слепящим столбом лился сол¬

нечный свет.

А Учитель учителей (греч

77

Взор венецианского посла приковала к себе мозаика,

изображавшая богородицу с младенцем Христом.

Богородица была облачена в темно-синие одеяния. Бла¬

годаря чудесному подбору красок и непринужденной позе

Марии, повернувшейся чуть вправо, изображение получи¬

лось удивительно живым и выразительным.

Посол тотчас подметил, что матерь божья с миндале¬

видными глазами, тонким носом, нежно обрисованным

ртом и удлиненным овалом лица больше напоминала гру¬

зинских красавиц, которых он видел при дворе, нежели

изображения богородиц с суровыми лицами, украшавших

стены византийских храмов.

Знаток и любитель искусства, посол Венеции приметил

также и то, что камешки гелатской мозаики были уложены

плотнее, чем в мозаике константинопольского храма Со¬

фии.

Маргвели уловил, каким жадным взором окинул вене¬

цианец творения грузинского художника. Ему тотчас же

пришел на память покоренный латинянами Константино¬

поль.

Дож Венеции Даидоло заботливо грузил на корабли

уцелевшие от пожаров и уничтожения памятники искус¬

ства и отправлял их в свою столицу. Мало что спаслось от

разгрома, учиненного латинянами, еще более ужасного,

чем набеги варваров. Среди похищенных сокровищ были

замечательные кони Лизиппа – краса и гордость констан¬

тинопольского ипподрома. А теперь они украшали вход в

венецианский храм святого Марка.

В свое время Гварам Маргвели был грузинским послом

при дворе великого Андроника. Он советовал императору

воспользоваться помощью его могущественной родствен¬

ницы, царицы Тамар. Но Андроник не спешил, не думал,

что так скоро нагрянет беда.

Когда из Пафлагонии. к Константинополю двинулись

верные ему войска, он обратился за помощью и к Грузии,

но было уже поздно. Не только грузины, но и верные ему

пафлагонцы не застали в живых последнего великого вен¬

ценосца Византийской империи. Столичная чернь рас¬

терзала боготворимого ею прежде императора. Грузинский

посол успел лишь спасти малолетних наследников Андро¬

ника, увезя их в Грузию.

Через много лет Маргвели вновь попал в Константино¬

поль. При виде разгромленной столицы взор грузинского

78

вельможи затуманили слезы: краса всего Востока и Запа¬

да, прославленный сказочной роскошью и богатством Кон¬

стантинополь был разгромлен, разграблен, поруган.

После этого Маргвели с недоверием относился к доб¬

рым помыслам и намерениям латинян. Он и теперь видел,

что этот льстивый посол, широко раскрытыми глазами

глядя на Гелатскую божью матерь, не умилению преда¬

вался, а рассчитывал в уме, как бы купить ее у грузин

подешевле и перевезти в Венецию.

Служба окончилась. Царь и его гости подошли под бла¬

гословение, и настоятель повел их осматривать академию.

Выходя из храма богородицы, посол тихо спросил Марг¬

вели:

–

Эта замечательная мозаика не похожа на византий¬

скую. Неужели это работа грузинского мастера?

–

Да, она создана руками грузинского мастера,– под¬

твердил Маргвели.

–

Дож Венеции был бы весьма благодарен царю

Грузии, если б он на время уступил ему этого мастера. Со¬

здатель этой мозаики, несомненно, великий художник, и

его творение украсило бы наш главный храм – храм свя¬

того Марка.

Миновав небольшую церковь, царская свита вошла в

здание академии.

Настоятель открыл дверь одного из залов. Подростки в

монашеских рясах, затаив дыхание, слушали наставника.

Наставник что-то чертил на доске.

–

Здесь урок геометрии,– пояснил гостям настоятель

и, махнув рукой, велел продолжать занятия. Прикрыв

дверь, он повел посетителей дальше.

Так на короткое мгновение он приоткрывал двери в

залы, где шли занятия по арифметике, риторике, грамма¬

тике, философии и астрономии.

Приблизившись к отдаленному от других помещений

залу, расположенному в конце этажа, гости услышали пе¬

ние.

Маргвели вслух прочел надпись, выведенную крупными

буквами над высокой дверью.

«Блажен народ, умеющий петь, величать и славить».

Маргвели перевел надпись на латинский язык.

–

Хорошо сказано! Чьи это слова? – спросил посол.

–

Это из песнопения, сочиненного грузинским стихо¬

творцем,– разъяснил настоятель.

79

–

Эти слова подходят не только к грузинам, но вполне

применимы и к итальянцам. Так же, как у вас, у нас поют

все – от мала до велика,– смеясь, сказал посол.

Настоятель ввел гостей в огромный сводчатый зал.

Вдоль стен стояли длинные каменные скамьи, покры¬

тые коврами. На них расположились молодые монахи. Во

всех четырех стенах были устроены ниши, уставленные

книгами в кожаных переплетах.

Зал освещался большими арочными окнами.

На возвышении посреди зала стоял пожилой человек

и громким, взволнованным голосом держал речь.

При появлении высоких гостей послушники встали.

Настоятель знаком позволил им сесть. Он пригласил царя

и его свиту к длинному мраморному столу. Когда все рас¬

селись, настоятель обратился к оратору:

–

Продолжайте, только желательно было бы – на

языке греков или латинян.

Оратор произнес небольшую хвалебную речь в честь

государя по-грузински, а потом, извинившись перед иио-

звхмными гостями, продолжал на чистой латыни.

–

Наши высокие гости присутствуют на уроке филосо¬

фии в Гелатской академии, называемой Новым Иеруса¬

лимом и Вторыми Афинами. Для нас большая честь – по¬

сещение послов просвещенной Италии.

После того как Римская империя обосновалась в Гре¬

ции, Европа стала нашей непосредственной сосед коп.

Темой нашей сегодняшней беседы были старый и но¬

вый Рим. О старом Риме мы уже говорили, и повторение

было бы скучным для наших гостей, ибо им прекрасно ве¬

домо прошлое их страны. Теперь же мы хотим говорить

о том, каким должно быть новому Риму и кому надлежит

управлять в нем.

После падения старого Рима Византия стала новым

Римом. Долгое время Константинополь был той столи¬

цей, откуда исходили не только обязательные для всех

народов законы и указы, но и распространялся по всему

миру свет ученья и мудрости. Он являлся оплотом хри¬

стианской веры и вторым Иерусалимом. Отсюда распрост¬

ранялось учение Христа, обращая идолопоклонников в

истинную веру; добрые семена рассеивались на юг и север,

восток и запад.

Но шло время. Внутренние смуты и постоянные набе¬

ги варваров подорвали былую мощь Визаитии. Она одрях¬

80

лела и ослабла. Из рук ее выпало знамя христианства, зна¬

мя первенства и мирового господства. Но знамя не оста¬

ется без знаменосца, и мир – без предводителя.

Оратор чуть задержался и окинул взглядом гостей. Пре¬

вратившись в слух, те не сводили с него глаз.

Посол Венеции, воспользовавшись паузой, шепотом

спросил у Маргвели:

–

Кто этот мудрец?

–

Петрэ Гелатели,– так же шепотом ответил Гва-

рам.

–

Грузины – один из первых народов, принявших

христианство,– продолжал Гелатели.– Раньше многих

других держав вступили они под сеиь веры Христовой.

В боях против последователей магометанства – арабов,

турок и персов – закалялись грузины и утверждались в

истинной вере. Грузинское воинство, предводительствуе¬

мое крестом, охраняет и будет охранять христианство от

неверных.

Нынешнему нашему царю его светлейшая мать вели¬

кая царица Тамар завещала освободить гроб господень и

святые места. Грузинские цари – потомки царя Давида и

Соломона. Они так и зовутся царями Давидова и Соломо¬

нова рода, их первейшая задача быть верными долгу, вер¬

ными мечу Мессии.

Повсюду, в Палестине и Греции, Сирии и Болгарии,

разбросаны грузинские очаги веры, в которых молитвы

возносятся на грузинском языке.

Ныне Грузия крепка и могуча. Она может выставить

большое и хорошо оснащенное войско. Предводителем не¬

победимого войска нашего является наш юный царь, си¬

лой и статью, умом и отвагой подобный Александру Маке¬

донскому. И мы готовы смести с лица земли своих про¬

тивников, освободить ipo6 господень и предать погребению

прах великой царицы Тамар в святой земле Иерусалима.

Сближение с латинянами и дружба с Венецией – «влады¬

чицей морей» будут полезны для грузин в достижении

этой святой цели.

Долгое время воюют крестоносцы с сарацинами, много

крови пролито в этой войне, и святой долг грузинского ца¬

ря помочь единоверным. К этому призвал его сам господь

бог. Недаром Багратиды Давидова и Соломонова рода с

рождения несут па плечах своих знаки орла и креста...

Долго говорил Гелатели о готовности грузинского Хри¬

8t

стова воинства к священной войне и о верности царя Геор¬

гия своему долгу.

Послам Венеции проповедь гелатского философа по¬

могла понять, какой великий подъем просвещения и пат¬

риотического движения переживала Грузия.

Выйдя из зала, посланники «владычицы морей» в глу¬

бокой задумчивости последовали за царем. Вдруг посол

поднял голову. Рядом с царем стоял Мигриаули, одетый в

пховскую одежду. В тот день царь пожелал, чтобы его

телохранители были одеты каждый в одежду своего род¬

ного края. Кресты, вышитые на одежде пховца и украшав¬

шие его щит и меч, показались венецианцу знакомыми, и

он удивленно спросил Маргвели:

–

Неужели, князь, царские служители уже стали

крестоносцами?

–

Нет,– улыбаясь, ответил Маргвели.– У наших гор¬

цев па одежде и оружии еще до рождества Христова суще¬

ствовали изображения креста.

«В этой стране воистину все поразительно»,– подумал

посол и, пожав плечами, продолжил свой путь.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Вдове эристави Цицино было двадцать пять лет, когда

ей с маленькой дочерью на руках пришлось покинуть род¬

ной дом и искать убежище в горной Тушети, у преданно¬

го их семье Зезвы Гаприпдаули.

Ни она, ни Зезва никогда никому словом не обмолви¬

лись о том, кто она такая и откуда родом.

От могучего когда-то рода остались в живых два слабых

существа – Цицино и маленькая Лилэ. Муж Цицино и

все его родственники были казнены за измену престолу.

Цицино с ребенком в то время случайно не оказалось до¬

ма, и ее успели предупредить добрые люди. Она поспеши¬

ла в горы.

С тех пор прошло пятнадцать лет. Цицино продолжала

жить в Тушети и, как простая крестьянка, занималась хо¬

зяйством – сбивала масло, трепала шерсть. В семье Зезвы

старались ке допускать к тяжелой работе привыкшую к

роскоши супругу родовитого эристави, но чем иным можно

было заняться в этой глуши, оторванной от всего мира?

Долгие холодные ночи просиживала Цицино за верете¬

ном и прялкой, вспоминая о счастье, оставшемся где-то

далеко, за девятью горами, навсегда утраченном.

Из всей знатной и многочисленной родни волей судьбы

осталась у нее одна Лилэ, названная так обожавшим ее от¬

цом в честь древней богини солнца.

Девочка вместо пышного дворца жила в простой хижи¬

не и не изучала ни греческого, ни арабского языков, зато

тушинский говор стал для нее родным – она владела

им не хуже, чем грузинским.

Цицино по мере возможностей старалась дать дочери

достойное ее происхождения воспитание. Лилэ научилась

грамоте, выводя буквы на бычьей или оленьей лопатке,

овладела мастерством рукоделия и, вняв внушениям ма¬

тери, что знатной дворянке негоже равнять себя с другими,

83

держалась в стороне от сверстниц. Только удачное заму¬

жество, по мнению Цицино, могло возродить угасший род.

Твое призвание – говорила она Лилэ – стать царицей

Грузии или, по крайней мере, супругой всесильного вель¬

можи – эристави над эристави.

Доказательством благородного происхождения для Ли¬

лэ были лишь воспоминания ее бедной матери да чудом со¬

хранившийся медальон с фамильным гербом – тонко' вы¬

веденный по эмали конь, скачущий по клинку меча.

Зтот герб когда-то украшал боевые знамена, стены со¬

боров и крепостей, им скрепляли договоры и дарственные

грамоты. Было время, когда он едва не утвердился даже

на серебряных и медных монетах.

С гибелью знатного рода герб был стерт со стен храмов

и крепостей. Сгорел вместе с преданными огню знаменами,

и грамотами.

От надменных и могучих воителей осталась лишь одна

хрупкая девочка, а гордый конь, скачущий по клинку,

скрылся в крохотном медальоне.

Когда Лилэ подросла, Цицино удвоила свои заботы. Во

все глаза следила она за тем, чтобы дочь не увлеклась кем-

нибудь из простых тушинских парней и не разрушила ее

последнюю надежду на возрождение древнего рода.

Цицино помнила каждую букву завещания, оставлен¬

ного мужем. Перед казнью эристави написал письмо, ко¬

торое передал через Зезву.

«Поручаю тебе дочь мою Лилэ, чтобы уберегла ты ее

от врагов. И так как нет у нас сына, то воспитай ее так,

если будет на то воля божья, чтобы могла она управлять

владениями моими, не дала погибнуть роду и славе моей...»

В родовых имениях мужа давно утвердились новые хо¬

зяева. О восстановлении прав на принадлежавшие ей са¬

мой земли Цицино и помышлять ие могла, ибо это открыло

бы тайну существования Лилэ, последнего отпрыска мя¬

тежного рода.

Единственное, что оставалось у Цицино,– это надежда

на красоту дочери. Только она одна и могла еще помочь

выполнить завещание. Выросшая в высшем свете вдова

эристави отлично знала, что красивая внешность открыва¬

ла путь к сердцу любого мужчины, стоила дороже любых

богатств и ценилась пуще знатности.

Природа щедро одарила Лилэ. Высокая, стройная, с

черными томными глазами, окруженными густыми ресни¬

84

цами, девушка служила вдохновением для певцов и поэ¬

тов Тушети. И песни в честь ее красоты распевали не

только юноши, но и гордые тушинки.

Подобно тому как весеннее солнце, пригревая все жар¬

че и жарче, пробуждает к движению все живое, так и рас¬

цветающая красота дочери вызвала Цицино из ее уедине¬

ния. Она стала появляться с Лилэ на сельских сборищах

и храмовых праздниках. Но все было тщетно. Кругом был

тот же простой люд, те же полудикие горцы. Знать чура¬

лась крестьянских празднеств, а если кто и появлялся, то

это были мелкопоместные азнаури, мало отличавшиеся

от простых мужиков.

А Цицино метила куда выше, мечты ее кружились у

самого царского престола.

Когда она представляла себе Лилэ восседающей на тро¬

не царицы Тамар, ей казалось, что на скорбном лице каз¬

ненного мужа играет улыбка и что стоны и проклятия без¬

жалостно упичтоженной п неотмщенной родии его сти¬

хают в глубине могил.

Мечта у в и деть Лилэ царицей Грузии стала для Цицино

священным призванием, долгом перед погибшими. Только

ради нее она и жила еще. А после... После она соединится

со своим супругом, с которым в этом мире не прожила и

года, предстанет перед ним с радостным светлым ликом,

чтобы отныне насладиться с ним вечным райским бла¬

женством.

Немало юных горцев заглядывалось на прекрасную

Лилэ. Были среди них и такие, что владели большими ота¬

рами овец, отличались мужеством и отвагой, но Цицино

и слушать ни о ком не хотела.

Она боялась только одного: как бы эти отчаянные сы¬

ны гор не похитили ее Лилэ. Она спала с дочерью на од¬

ной постели, не позволяла ей выходить одной на улицу,

гулять отпускала только в сопровождении сыновей Зезвы.

Сыновьями Зезвы Гаириндаули кистикские женщины

пугали детей, рассказывали им, что этих молодцов боятся

даже олени в горах и орлы в поднебесье. Какой же парень

посмел бы косо взглянуть на девушку, любимую ими пуще

родной сестры. Разве какой-нибудь безумец, которому

жить надоело!

Однажды в гости к Зезве прибыла Кетеван, его родст¬

венница из Кахети. Она сразу же приметила Лилэ, была

с ней ласкова, а уезжая, сделала ей подарок.

85

Когда она приехала во второй раз, Цицино поняла при¬

чину такого внимания к ее дочери. На этот раз родствен¬

ница Зезвы привезла с собой единственного сына, уже

взрослого юношу Лухуми.

Нельзя было не обратить внимания на этого богатыря.

Чтобы пройти в дверь, он согнулся чуть не вдвое, а его

широкие плечи закрыли почти весь дверной проем.

Рука Цицино, протянутая для пожатия, утонула в его

огромной ладони.

С открытым мужественным лицом, орлиным носом и

пронзительным взором серо-зеленых глаз, он выглядел не¬

сколько сурово и в то же время как-то по-детски наивно

и застенчиво.

С Лилэ он держался робко, краснел до ушей при каж¬

дом брошенном на нее взгляде, точно не знал, куда девать

свои огромные руки и ноги.

Но стоило только Лилэ отвернуться, как он во все глаза

начинал разглядывать ее.

Цицино несколько раз перехватывала этот взгляд,

обращенный к ее единственной утехе, и ее охватывал

страх.

Вскоре мать и сын уехали в Велисцихе, а осенью Ке¬

теван прислала Цицино и ее дочери вина, фруктов и чурч¬

хел, а в письме к Зезве просила передать Лилэ сердечный

привет от Лухуми.

Такая дерзость со стороны простой крестьянки возму¬

тила Цицино.

–

Моя Лилэ не нуждается в милостыне,– заявила она

и запретила девушке прикасаться к подаркам Мигри¬

аули.

Потом надменная вдова стала упрашивать Зезву ото¬

слать подарки назад и передать Кетеван, чтобы ее неоте¬

санный верзила-сын не смел даже произносить имени

Лилэ.

Огорченный Зезва успокоил Цицино обещанием, что

съездит в Кахети и поговорит обо всем со своей родст¬

венницей.

С той поры Кетеван и Лухуми не приезжали больше

к Зезве, не писали писем его заносчивой гостье.

Кетеван чувствовала себя оскорбленной, но скрывала

от сына свой разговор с Зезвой. Она предала бы забвению

все случившееся, если б не печальный вид Лухуми и овла¬

девшая им любовная тоска.

86

С того дня, как Лухуми побывал в доме Зезвы, он по¬

терял покой. Иной раз он так глубоко погружался в раз¬

думья, что, забыв про еду, просиживал за столом, уставясь

в одну точку.

Горько было смотреть на это Кетеван, тем более что

она сама была виновницей печали сына, так неудачно

затеяв сватовство. И еще горше было ей от сознания того,

что теперь нельзя ничем помочь делу. Хотя Зезва ничего

не объяснял Кетеван, она поняла все сама: сын ее был

слишком беден и незнатен для Лилэ.

Муж Кетеван Мгелика Мигриаули, спасаясь от кров¬

ной мести, переселился в Кахети и занялся земледелием.

Однако сердце воина не лежало к столь мирному занятию,

и через некоторое время Мгелика сменил мотыгу на

копье.

В те времена на границах Грузии то и дело вспыхивали

войны, и Мигриаули легко нашел себе место в дружине

братьев Мхаргрдзели. Он принимал участие в походах на

Хлат и Иран, во взятии Арчеша и Ардебиля. Когда Иванэ

и Захария Мхаргрдзели повели войска на Хорасан, Мгели¬

ка Мигриаули первым вступил в Маранд вместе с пятью¬

стами отборными воинами, которыми командовал Така-

идин Тмогвели. Амирспасалар Захария приказал передо¬

вым отрядам не вступать в схватку с врагом до тех пор,

пока не будут подтянуты основные силы. В случае же об¬

наружения крупных вражеских сил Такаидин должен был

немедленно известить военачальника и действовать по его

указанию.

Передовой отряд поднялся па холм перед Марандом

и расположился лагерем в виду города. Марандцы, как ска¬

зано в летописи, «узрели малые вражеские дружииы, во¬

оружились и налетели на них с превеликой яростью, ибо

малые силы тех не внушали страха».

Тмогвели со своими ратниками самоотверженно ринул¬

ся навстречу неприятелю и перебил почти весь отряд.

Оставшиеся в живых бежали, преследуемые грузинами.

Захария Мхаргрдзели, подведя тем временем к городу

основные силы, был изумлен представшим его взору зре¬

лищем: лагерь на холме был пуст, а поле перед ним усеяно

трупами марандцев. Убитых пересчитали. Их оказалось

ровно пятьсот, и каждый был проткнут копьем.

87

Обеспокоенный бесследным исчезновением передового

отряда, амирспасалар не знал уже, что думать.

Скоро, однако, со стороны города потянулись поодиноч¬

ке грузины-дружинники. Собрались все пятьсот. Тмогвели

в этом славном бою не потерял ни одного человека. Но

вместо ожидаемой награды Такаидин получил суровый

выговор за ослушание. Мхаргрдзели отчитал его перед

всей дружиной, как мальчишку, за то, что он вступил в

бой, не известив амирспасалара.

В наказание Захария разбил отряд: половину воинов

оставил в Тавризе в качестве охранного гарнизона, а дру¬

гую часть отослал в Мияну.

Сюда, в добровольно сдавшуюся Мияну, попал и Мге¬

лика Мигриаули. Войска, продолжая свое победоносное

шествие, углубились в страну, заняли Зинджаи, разорили

Казвии.

Но до миянского гарнизона эти известия не доходили.

Кто-то распустил слух о поражении и гибели грузин. Ве¬

роломный мелик Мияны поверил ложным доносам, захва¬

тил грузинский гарнизон и повесил на столбах Мгелику

Мигриаули и его товарищей.

Вскоре грузинское войско, забрав большое количество

плешшх и отягощенное богатой добычей, повернуло об¬

ратно и подошло к Мияне. Узнав о происшедших здесь со¬

бытиях, Захария Мхаргрдзели рассвирепел. Он приказал

казнить всех виновных. Мелика с семьей и единомышлен¬

никами повесили на минарете, а город сожгли и разгра¬

били.

Вернувшийся на родину Такаидин Тмогвели считал се¬

бя виновным в бесславной гибели марандских героев. По¬

этому часть своего имущества он роздал семьям погибших

в Мияне воинов, а сам постригся в монах и.

На деньги, врученные ей Тмогвели, вдова Мголики

Мигриаули Кетеван приобрела клочок земли и заложила

на нем виноградник. Этот маленький виноградник и был

единственной наградой отцу Лухуми за далекий поход, за

жестокие сражения и победы.

Мать и сын трудились не покладая рук, но крохотный

участок земли не мог, конечно, приносить им такого дохо¬

да, чтобы Цицино, мечтавшая о царском троне для своей

дочери, признала Лухуми Мигриаули достойным зятем.

Таковы были дела у Лухуми и его матери накануне

лашарского праздника. Кетеван посетило видение: будто

88

бы явился к ней сам Лашари и стал упрекать ее за то, что

она совсем забыла о жертвоприношениях и дарах божест¬

ву, и велел посетить празднество.

Мигриаули снарядили крытую повозку, привязали к

ней жертвенного бычка и, захватив вино и другие дары,

двинулись в Пхови.

Первая их встреча с Лилэ и Цицино была нерадост¬

ной.

Своим надменным приветствием Цицино словно ледя¬

ной водой обдала бедную Кетеван, и та печально отошла к

своей арбе. Лухуми же, как тень, повсюду следовал за

гордячками. Мать с дочерью и глядеть не хотели па «на¬

зойливого простака», избегали его всячески, но Лухуми не

отступался и не оставлял их одних ни на минуту. Тогда

Цицино решила пожаловаться сыновьям Зезвы, но обсто¬

ятельства сложились так, что помощь их не понадобилась.

Хевсуры, кровные враги отца Лухуми, узнали вдову

Мигриаули, порасспросили о ней и, выяснив все, что им