Текст книги "Лашарела. Долгая ночь"

Автор книги: Григол Абашидзе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 46 страниц)

писал. Я считал тебя варваром и представителем варва¬

ров, этаким народным сказителем диких скотоводов. Те¬

перь же, когда по твоим запискам я наконец узнал

Грузию, я понял, что мы напали на просвещенное и пре¬

красное государство. Я понял, что беда обрушилась не на

кочевников, пе знающих своей истории, а на культурный

народ, и мне стало больно за его судьбу.

Я снова вспомнил свою родину, разоренную варвара-

ми-монголами. Пожалев себя, я теперь не могу не жалеть

и тебя, поэта Торели. Как поэт, ты, вероятно, острее и

больнее других переживаешь унижение и оскорбление

родины.

Торели закрыл глаза.

–

Но крепись. Ваш поэт, которого мы собираемся пе¬

реводить, сказал, что в несчастье надо крепиться. Ты дол¬

жен привыкнуть к тому, с чем труднее всего свыкнуть¬

ся,– к падению и, может быть, даже уничтожению род¬

ной страны. Постоянно, как я уже однажды говорил, вра¬

щается колесо судьбы. Теперь восходит солнце Хорезма,

солнце его величия, наше солнце. Судьба столкнула две

наши страны. Одна из них должна погибнуть – таков за¬

кон. Так установлено творцом: человек пожирает челове¬

ка, зверь – зверя и птица – птицу. Дерево и то не дает

расти вокруг себя слабеньким молодым деревцам. Оно

топит их в своей тени, заглушает и губит.

Человек угнетает другого человека, а народ угнетает

парод. Побеждает, остается жить и процветать сильный,

а погибает и уходит с арены жизни тот, кто слаб.

–

За что же такое несчастье моей стране? Главное

несчастье в том, что теперь, когда Восток закипел и огнен¬

ные бури налетели на Грузию, во главе нашего народа

стоит не сильный и смелый воин, не твердый и мудрый

480

государь, но слабая, воспитанная в неге и холе женщина.

Она не в состоянии укротить раздор вельмож, она не мо¬

жет собрать все силы Грузии в один кулак и привести их

в действие против захватчиков.

–

И это судьба, дорогой Турман Торели. Когда бог

отказывается от какого-нибудь человека и хочет его на¬

казать, он отнимает у него разум. Когда бог отказывается

от целого народа и хочет его наказать, он сначала посы¬

лает ему робкого и безвольного венценосца.

Так же получилось и с Хорезмом. Ни в какие времена

Хорезму так не нужен был решительный, сильный и сме¬

лый государь, как во времена нашествия Чингисхана. Но

бог устроил так, что именно в это время, как раз к момен¬

ту нашествия, нами правил самый изнеженный, самый

утонченный, но и самый безвольный венценосец из всех,

которые когда-либо правили в Хорезме.

Хорезмшах Мухаммед, отец нашего доблестного Дже¬

лал-эд-Дина, не мог сравниться со стремительным, как

молния, мудрым, как змея, и сильным, как орел, Чингис¬

ханом. Он не мог противостоять ему, не смог поднять весь

народ и сплотить его, не смог возглавить даже те войска,

которые у него были. Он безропотно покорился пригово¬

ру судьбы в лице монголов, бросил на произвол судьбы

богатую и могущественную страну, а сам где-то иа пус¬

тынном острове, среди Каспийского моря, отдал богу смя¬

тенную душу.

Бог, наградив нас таким государем в самое роковое

время, вложил победу в руки Чингисхана. Он захотел

наказать нас за наши грехи, за наше маловерие и на¬

казал.

Это он же устроил, чтобы Мухаммед завещал свое

правление наиболее слабому и безвольному из своих сы¬

новей. Несчастный хорезмшах выбрал в наследники ни¬

чтожного Оглазхана, отстранив от государственных дел

и от управления народом сильного и отважного Джелал-

эд-Дина. Получилось, что он погубил и себя, и сына, и го¬

сударство.

Да, таков закон. Он непреложен. Сначала наше госу¬

дарство пало его жертвой, теперь очередь дошла до вас,

ибо непрестанно вращается колесо судьбы. Вот и вам в

это тяжелое, роковое для Грузии время нужен был бы, как

никогда, мужественный и умный человек. Но, как нароч¬

но, бог дал вам в царицы слабую и легкомысленную

16 Гр. Абашидзе

481

женщину. Сказано в Коране! «Горе той стране, которой

правит женщина».

Теперь, когда на арене истории борются две железные

силы, когда схлестнулись такие мужи, как Чингисхан и

Джелал-эд-Дин, куда годится ваша царица, что хорошего

от нее можно ждать?

–

Осмелюсь возразить, господин мой Мохаммед Не¬

севи. Еще совсем недавно Грузией правила милостью

божьей царица Тамар, тоже женщина. Но как раз во вре¬

мя ее правления Грузия достигла величайшего расцвета

и могущества. Это был наш золотой век.

–

Ты же сам пишешь, что царица Тамар не только

была нежна, женственна и красива, но в то же время она

была рассудительна, разумна, мудра. Женскую нежность

она сочетала в себе с мужской отвагой и волей. Но, самое

главное, мир во время царицы Тамар был спокоен. Не бы¬

ло этой великой смуты, этого бурления народов, когда

народ поднимается на народ, чтобы уничтожить его или

пасть самому. Тогда не было в мире такого жестокого и

могучего хищника, как Чингисхан, а также самоотвер¬

женно противостоящего ему нашего доблестного Джелал-

эд-Дина. Следует помнить: ничто не повторяется в жизни

народа, нельзя достичь вечного благоденствия в расчете

на счастливое стечение обстоятельств или на редкое ис¬

ключение.

Торели ничего не мог ответить на это, и разговор пре¬

кратился. Каждый был занят своими мыслями. После дол¬

гого молчания Мохаммед Несеви снова заговорил:

–

Мне сейчас в голову пришла одна мысль. Да. По-

моему, это интересная мысль. И если только султан по¬

слушает моего совета, а твои соотечественники, грузины,

будут благоразумны, то ваша страна может избежать пол¬

ного разгрома, опустошения и окончательного уничтоже¬

ния. Сразу прекратится война, перестанет литься кровь,

Джелал-эд-Дин станет еще сильнее, а жизнь Грузии вой¬

дет в мирные цветущие берега.

Торели удивленно посмотрел на своего хозяина, не по¬

нимая, что это может быть за мысль, осуществление кото¬

рой принесет благо обеим воюющим сторонам.

–

Царица Грузии, как я слыхал, молода и прекрасна.

А наш султан, хотя и не так уж молод, но полон сил. Оба

они высокого, благородного происхождения. Что, если бы

султан возымел намерение жениться на вашей царице?

482

У вашей страны появился бы умный и сильный покрови¬

тель. Вместо того чтобы воевать друг против друга, грузи¬

ны и хорезмийцы соединили бы свои войска и вместе за¬

ступили бы дорогу монголам.

–

Красиво сказано. Но разве мой господин не пони¬

мает, что этому не бывать?

–

Но почему? Если я тихим спокойным советом под¬

готовлю сердце султана, если у него как бы сама собой

зародится мысль... Для султана невозможного нет.

–

Да. Но супругом грузинской царицы может быть

только христианин. Султан же не только исповедует веру

Магомета, но п считает себя покровителем и защитником

всех на земле магометан. Так как же он может изменить

своей вере даже ради царицы Грузии?

Несеви помрачнел, нахмурился.

–

Если великий благородный султан пожелает

осчастливить вашу царицу, а вместе с ней и Грузию, она

должна возрадоваться и, принеся молитвы единому твор¬

цу, уйти с тропы заблуждения на широкую дорогу истин¬

ной веры. Неужели она будет настолько глупа или упря¬

ма, что не перейдет в магометанство ради спасения и бла¬

гополучия своего народа?

–

Этого никогда не будет! – горячо и твердо сказал

Торели.– Этого не может быть никогда.

Несеви удивился запальчивому неблагоразумию гру¬

зина, которого он считал рассудительным и умным.

–

Но ты понимаешь, что только это и может спасти

Грузию? Эта счастливая мысль пришла в голову мне.

Я постараюсь ее внушить султану. Правду говоря, она

доляша была родиться в головах ваших правителей. Если

они разумны, они должны бы умолять нашего султана,

чтобы он пошел на этот шаг. И при чем тут вера царицы!

–

Я думаю, что именно разумность правителей Гру¬

зии не позволит им сделать такого шага. Наш народ

численно невелик. У нас нет в мире родственных племен.

Мы одни. Нас, горстку христиан, окружает со всех сторон

мусульманское море. Мы утонем в нем, если не твердо

будем править рулем и собьемся с верного курса. Как раз

наоборот, грузины заботятся об обращении в христиан¬

скую веру соседствующих с нами магометан. Как же они

могут помыслить, чтобы на их христианском троне вос¬

седал царь-магометанин, а богоположепная царица хри¬

стиан обратилась в магометанство?

16*

483

Дело не только в одной царице. Нам-пришлось бы от¬

казаться от всего, что делает нас грузинами. Нам при¬

шлось бы отказаться от грузинства как исторического по¬

нятия. Вслед за этим произошло бы слияние грузин с му¬

сульманским морем и полное растворение в нем.

–

Даже если так. Неужели нельзя предпочесть при¬

знание веры Магомета, к тому же единственной истинной

веры на земле, истреблению и исчезновению с лица земли!

–

Этого не будет никогда, мой господин. Я знаю свой

народ. Грузины скорее предпочтут быть полностью унич¬

тоженными, нежели по своей воле откажутся от Христа,

от родного языка и от земли, на которой жить им завеща¬

но предками и самим богом.

Торели не разубедил Мохаммеда Несеви. Напротив,

мысль о женитьбе султана и царицы Грузии занимала его

все больше. В Грузию не так-то просто проникнуть пол¬

чищам врага. Вся эта страна, окруженная горами, – как

бы возведенная природой крепость. Если бы даже соеди¬

ненные силы султана и грузин не одолели монголов в от¬

крытом бою, в Грузии удобно было бы отсидеться и отдох¬

нуть. Это лучше, чем метаться из конца в конец по иран¬

ским степям. Джелал-эд-Дин, потерявший свою родную

землю, давно ищет удобного пристанища, и вот оно на¬

конец нашлось.

В горах Грузии можно было бы не только отсидеться

от нашествия монголов и дождаться, когда они отхлынут,

там можно было бы спокойно жить до тех пор, пока они

вообще не исчезнут и не рассеются по лицу земли. Гру¬

зия богата и изобильна, ее сокровища обеспечили бы Дже¬

лал-эд-Дина навсегда. Но все это было бы хорошо только

в том случае, если бы воссоединение с Грузией произошло

мирно, по желанию грузин, с их согласия.

Ведь Грузия еще сильна. Она может собрать новое

войско, тогда кто знает, как повернется то самое колесо

судьбы. Конечно, Джелал-эд-Дин их разгромит. Но даже

в этом случае он не сможет завладеть их сокровищами,

потому что они прячут их в неприступных скалах и там

же скрываются сами. Придется все время тратить усилия,

чтобы понемногу выкуривать их из гор. Это выкуривание

затянется на десятилетия. А если махнуть на них рукой

и оставить их в горах, то не будет уверенности, что завт¬

484

ра они не ударят в спину. Придется постоянно опасаться

неожиданного удара, и опять не будет желанного покоя.

Грузины тоже не смогут отсиживаться в убежищах,

потеряв свою страну. Так что самое лучшее для обеих сто¬

рон – мир на основе полюбовного бракосочетания цари¬

цы с султаном.

Горячность Торели, с которой он заявил, что этого не

будет никогда, Несеви отнес за счет поэтичности его на¬

туры, а не разумного взгляда на вещи.

Поражение в битве под Гарниси, должно быть, не мог¬

ло не сломить духа грузин. А раз они сломлены, то долж¬

ны быть рады облобызать руку победоносного султана,

которую тот протянет им с желанием тишины и мира.

Обдумав свое предложение со всех сторон, секретарь

явился к государю. Он вооружился всем: и блестящим

красноречием, и холодными неотразимыми доводами, и

той искусностью, которая одна могла задеть сердечные

струны. В короткой, но энергичной речи он раскрыл пе¬

ред султаном все благотворные последствия этого шага,

если бы он был сделан.

Джелал-эд-Дин молча выслушал своего секретаря, по¬

благодарил его за верную службу и тотчас приказал ему

сочинить письмо к царице Грузии Русудан.

Джелал-эд-Дин повел двойную игру. В то время как

его послы с письмом скакали ко двору грузинской цари¬

цы, сам он со своей армией снялся с места и двинулся к

границам Грузии.

В письме султан предлагал грузинам породниться. Он

высказал сожаление о том, что затеял эту войну, что уже

пролито много крови и грузинской и хорезмийской, и за¬

верял, что больше не поднимет меча против грузин.

Письмо, если бы не достигло первой цели и не скло¬

нило бы царицу к браку, достигло бы цели второй – оно

должно было ослабить бдительность грузин, вселить в их

сердца беспечность и уверенность в том, что большой вой¬

ны не будет и незачем напрягать силы для сбора войск

и обороны страны.

Надвигаясь, как туча, на Грузию, Джелал-эд-Дин рас¬

суждал так: если царица согласится на брак, мне ближе

будет ехать к царице. Если она откажется – я быстрее

смогу напасть, чтобы утвердиться в Грузии силой.

В грузинский поход султан взял и Шалву Ахалцихе¬

ли. Шалва казался таким веселым, будто ехал на свадеб¬

485

ный пир, а не на войну против своей же родины. Он то и

дело клялся отомстить грузинам, громко проклинал их,

грозился не оставить камня на камне во владениях Мхар¬

грдзели, а также и вероломной и неблагодарной царицы.

Он должен был провести армию султана в самые не¬

доступные уголки Грузинского царства. Новоиспеченный

властелин Маранда и Урмийского края давно уж был на

короткой ноге с султаном. Джелал-эд-Дин полностью до¬

верял грузинскому вельможе и возлагал на него большие

надежды в предстоящей войне.

Но случилось так, что у султана открылись глаза на

хитрую игру Ахалцихели, и султан вынужден был пре¬

сечь ее, пока она не зашла слишком далеко.

Письмо Джелал-эд-Дина возбудило умы грузинского

правительства, взбудоражило двор царицы. Немедленно

собрался дарбази.

Всех больше смутилась сама царица. Не то чтобы ей

жалко было разводиться со своим мужем Могас-эд-Ди-

ном. Она и без того собиралась расторгнуть брак, и вот

почему. В Тбилиси жил заложником единственный сын

ширванхана, мужественный и красивый Султаншах. Ца¬

рица давно полюбила статного, сильного, прекрасно вос¬

питанного юношу. Более того, она давно заручилась со¬

гласием дарбази на развод со своим мужем, чтобы обру¬

читься с Султаншахом, и только неожиданное нашествие

хорезмийцев, да еще беременность, да еще болезнь после

освобождения от бремени помешали желаемому обру¬

чению.

Теперь, когда дарбази изучает письмо Джелал-эд-Ди¬

на, все летит кувырком. Царица ломала пальцы и кусала

губки. Зачем ей в мужья пожилой мужичонка, этот смор¬

чок Джелал-эд-Дин, когда рядом живет ее возлюбленный,

который подобен солнцу? Но государство переживает тя¬

желые времена, будет ли дарбази считаться с сердечными

склонностями и с любовными мечтаниями молодой жен¬

щины? Они будут решать в пользу государства, а не в

пользу царицы, они будут думать о мирных радостях це¬

лого народа, а не о любовных утехах Русудан.

Джелал-эд-Дин – победитель. Если он сам протягива¬

ет руку и желает помириться, дарбази ни за что не от¬

толкнет его руки. Да, вопрос решается сам собой: счастье

486

царицы или счастье целого царства. К тому же счастье

царицы скоротечно, как и ее жизнь, а у царства есть бу¬

дущее, которое решается сегодня. Так рассуждала Русу¬

дан, й слезы вот уже третий день не высылали на ее гла¬

зах. Но случилось то, чего не ожидали ни Русудан, ни да¬

же Джелал-эд-Дин.

Русудан была права, когда думала, что от ее вынуж¬

денного брака с султаном зависит будущее страны. Одна¬

ко грузинские вельможи смотрели дальше.

И раньше грузинские царицы брали в мужья цареви¬

чей сопредельных стран. Но одно дело – не имеющий

своих войск и даже своей дружины безвольный и без¬

властный Могас-эд-Дин или добродетельный Давид Сос¬

лан, а другое дело – Джелал-эд-Дин. Разве он поступит¬

ся своей властью? Разве он согласится управлять страной

по указке и велению какого-то там грузинского дарбази?

Даже первый муж царицы Тамар – Георгий Руси – не

захотел ограничиться только ролью мужа и потянулся за

скипетром, хотя у Георгия тогда не было войск.

Можно ли предполагать, что Джелал-эд-Дин, победо¬

носный султан, располагающий бесчисленным войском,

будет спрашивать советов у грузинских вельмож? Он не¬

медленно захватит в свои руки всю власть, он и пикнуть

пе даст никому из царедворцев, он их сделает стремян¬

ными, оц сделает с ними вообще все, что захочет, потому

что он будет самовластен в грузинской стране.

Для своевольных вельмож, избалованных слабой, не¬

решительной царицей Русудан, отказаться от власти, от

управления страной было бы очень тяжело.

Другая, более решительная часть дарбази думала еще

шире и государственнее. Эти люди меньше заботились о

том, произойдет ли умаление их собственной власти, они

думали о народе и о Грузии в целом. Они видели в при¬

ходе Джелал-эд-Дина великое несчастье, может быть, еще

большее, чем сама война. Султан придет не один, он при¬

ведет триста или четыреста тысяч воинов со своими семь¬

ями. Расселение такого количества иноземцев на грузин¬

ской земле тотчас разбавит нацию и может послужить

толчком к ее вырождению. Не говоря уж о том, что сул¬

тан, вероятно, потребует обращения народа в магометан¬

скую веру. Он никогда еще не высказывал желания обра¬

титься в христианство, зато не раз объявлял себя защит¬

ником всех мусульман. Такого человека не огрузинишь,

487

не заставишь ходить в православный храм, не заставишь

почитать обычаи и обряды Грузии. Он сам, сев на трон,

омусульманит всю Грузию до последнего человека, и нач¬

нет, конечно, с царицы.

Дарбази единодушно решил посоветовать царице от¬

вергнуть предложение Джелал-эд-Дина. С послами попро¬

щались сухо и холодно, и они уехали, увозя отказ.

Появление Джелал-эд-Дина в Адарбадагане и его уко¬

ренение там сразу же взбудоражили соседние мусульман¬

ские страны. Султан, не успев обосноваться, первым де¬

лом отправил посольство в Иконийское и Хлатское цар¬

ства. Он обещал им добрососедство, поддержку, дружбу.

Во всеуслышанье Джелал-эд-Дин объявил себя покрови¬

телем всех мусульман и провозгласил, как основное дело

своей жизни, защиту от неверных грузин, притесняющих

и разоряющих поклонников Магомета.

Обещание укротить грузин, подрезать им крылья по¬

нравилось властителям Хлата, Иконии и Арзрума. Но все

же они о своих собственных судьбах, о своих коронах и о

будущем этих корон думали больше, чем о сурах Корана

и о защите магометанской веры.

Еще неизвестно, какими последствиями грозит им

всем то, что в Адарбадагане утвердился Джелал-эд-Дии,

властолюбивый, решительный, быстрый в своих решени¬

ях, беспощадный в гневе, ищущий войн и по натуре сво¬

ей не переносящий спокойной сидячей жизни и распола¬

гающий к тому же огромной армией.

Джелал-эд-Дин объявил всем, что он наследует царст¬

во отца и власть отца. Правда, из всех обширных владе¬

ний Мухаммеда султану достался теперь только один

этот уголок, самая далекая провинция, глухая окраипа,

до которой у хорезмшаха никогда не доходили руки. По¬

этому каждый понимал, что вряд ли султан ограничится

одним Адарбадаганом. Утерянные обширные владения ои

постарается возместить за счет новых завоеваний. А что

же завоевывать, если не страны, соседствующие с Адар¬

бадаганом? А если так, то в первую очередь это будут

Икония и Хлат, тогда их властителям придется разделить

участь атабека Узбега.

Чтобы обезопасить себя от возможного нашествия

Джелал-эд-Дина, все мусульманские страны, простираю¬

щиеся в общей сложности до самого Египта, начали тай¬

ные переговоры друг с другом. По общему решению они.

начали приготовляться к войне. При этом вели себя

так, будто султан Джелал-эд-Дин спаситель и благоде¬

тель, то и дело посылали ему караваны с подарками и

послов. Но и послы и дароносители имели одну главную

цель – разузнать намерения Джелал-эд-Дина относи¬

тельно своих ближайших единоверных соседей.

Когда султан стоял лагерем у Аракса, к нему пожа¬

ловала в гости хлатская царица Тамта. Она явилась с

большой свитой и караваном, в котором верблюды гнулись

под тяжестью царских даров.

Но не только одними подарками рассчитывала дейст¬

вовать царица Хлата. Она понимала, что у султана нема¬

ло своих сокровищ, и если его жестокое мужское серд¬

це – крепость, то подарки – плохие войска.

Больше чем на золото и драгоценные камни, царица

рассчитывала на свою особенную, обольстительную красо¬

ту. Пока еще не было крепости, которую она хотела бы

взять и не взяла при помощи этого безотказного оружия.

Попадались хладнокровные, твердокаменные мужчины,

но и они сдавались в конце концов в розовый плен на ми¬

лость столь искусной победительницы.

Тамта, как известно, была дочерью грузинского царе¬

дворца. Поэтому ее волновала не столько судьба Хлата —

ее второй родины, сколько судьбы горячо любимой, неза¬

бываемой Грузии. Переговоры о судьбах Грузии, о воз¬

можном мире с ней входили в расчеты царицы Тамты.

Была и еще одна тайная цель. Царица хотела напасть на

следы своего первого, еще до замужества, еще до Хлата,

возлюбленного, доблестного Шалвы Ахалцихели, который,

но слухам, томится в плену у Джелал-эд-Дииа. У нее бы¬

ло твердое намерение выручить Шалву Ахалцихели во

что бы то ни стало.

Джелал-эд-Дин выехал навстречу царице и встретил

ее далеко от лагеря. Увидев Тамту, ои смутился. Он слы¬

шал о ее красоте, но все же не предполагал, что она столь

прекрасна.

В этот же день он устроил в честь царицы великий

пир. Царица сидела рядом с султаном, он сам подавал ей

кушанья и напитки. Царица вела себя с редким достоин¬

ством. Она говорила с султаном как с равным и проявля¬

ла учтивость, изысканность речи и мыслей, утонченность

в понимании мыслей и поведение Джелал-эд-Дина. Не

забывала она и улыбаться время qt времени, хотя нужно

сказать, что на этот раз она дарила свои улыбки более

сдержанно и осмотрительно.

На другой день Тамта пригласила султана в свой ша¬

тер на ответный ужин. Бесстрашный и жестокосердый

султан не узнавал сам себя. Он, повидавший на своем ве¬

ку бесчисленное множество женщин, в том числе и цариц,

чувствовал в себе какую-то странную робость, он смот¬

рел на лицо Тамты как на нечто божественное, что мож¬

но только созерцать издали, но что нельзя осквернять

прикосновением и даже черными мыслями. Тамта была

так близко, что можно было дотронуться рукой, ив то же

время она была страшно далека, отдалеша,будто стояла

на недоступной для смертного высоте.

Он понимал, что это идет от совершенного воспитания

царицы, от ее искусства держать себя и строить свои

отношения с людьми, но не мог преодолеть расстояния,

установленного ею, и довольствовался тем, что сидит

рядом.

Тамта как будто нарочно ничего не говорила о госу¬

дарственных делах. Она умела поддерживать беседу так,

что беседа не прерывалась ни на минуту, но и течение ее

направляла сама Тамта. Постепенно у Джелал-эд-Дина

создалось впечатление, что у царицы вовсе нет государ¬

ственных интересов, что она приехала поразвлечься, по¬

знакомиться с султаном и, может быть, если удастся, за¬

воевать его сердце.

Тамта отпустила своих людей. Султану невольно при¬

шлось сделать то же самое. И вот они остались в шатре

одни. Если у нее и есть ко мне какие-нибудь интересы, то

она заговорит о них в эту минуту. Более удачного момен¬

та не будет. Но царица по-прежнему оставалась беспеч¬

ной собеседницей, как будто ничто практическое, суетное

не касалось ее. Речь ее, в сочетании с взглядом, странно

одурманивала султана, он пьянел от каких-то смутных,

неуловимых намеков, а душу охватывало сладким жела^

нием самозабвения.

Но удивительнее всего было то, что, несмотря на столь

интимное уединение в шатре и на столь обольстительное

лепетание царицы, расстояние между ней и султаном не

уменьшалось. Чем дольше они сидели, чем больше гово¬

рила Тамта, чем ближе она наклонялась в сторону собе¬

490

седника в пылу беседы, тем дальше и недоступнее она

становилась.

Султан почувствовал, что он никогда не осмелится

прикоснуться к этой прекрасной, но странной женщине.

Он внезапно поднялся, пожелал хозяйке шатра спокойной

ночи и решительно вышел.

В поход на Грузию Джелал-эд-Дин, как известно,

взял и Шалву Ахалцихели.

Шалва был опытный полководец. Этот опыт ему те¬

перь пригодился. Он внимательно приглядывался ко все¬

му, что делалось в войсках Джелал-эд-Дина, и вскоре

понял, что султан не доверяет полностью ни одному чело¬

веку в своем стане и что замысел напасть на Грузию вся¬

чески маскируется. Видимо, султан все еще опасается

грузин, если рассчитывает на внезапное вторжение в

сердцевинные земли Грузинского царства и на молниенос¬

ный штурм грузинской столицы – Тбилиси. Только так

надеется султан окончательно сломить сопротивление гру¬

зин, окончательно разгромить их, чтобы больше они не

йоднялись.

Джелал-эд-Дин все еще боялся, что если грузины

узнают о вторжении его главной армии, то они напрягут

все силы, успеют собрать войска, укрепят столицу и за¬

ступят дорогу нашествию хорезмийцев.

Шалва понимал, что немного времени еще есть в за¬

пасе и что грузины обязательно как можно скорее долж¬

ны узнать о походе султана. Все, и позорный плен, и ви¬

димая измена родине, и унизительная дорога к султан¬

скому доверию, и гнетущее бремя этого завоеванного

теперь доверия,– все это были лишь средства, которые

настала пора использовать.

Да, султан вполне доверяет Шалве Ахалцихели. Быть

проводником вражеских войск в родной стране, разве это

не великое доверие? Конечно, воспользовавшись этим до¬

верием, можно завести хорезмийцев в такие места, в та¬

кие ущелья и скалы, где грузинам не составит большого

труда их разгромить. Но для этого нужно, чтобы грузины

заранее знали не только о самом вторжении вражеских

войск, но и о пути их следования, нужно, чтобы грузины

успели перевести в удобное место, в какое-нибудь узкое

ущелье, свои войска, расположить их наилучшим образом,

491

а потом: уж захлопнуть западню, когда Шалва заведет в

нее отборные части Джелал-эд-Дина.

Шалва понимал, что все сейчас зависит от его ловко¬

сти и быстроты действий. Если удалось бы найти верного

человека, который мог бы предупредить грузин, все было

бы хорошо. Грузины, конечно, не будут медлить, они вос¬

пользуются случаем, окружат, нападут, уничтожат, и то¬

гда Шалва вновь обретет свою бесценную родину.

Да, султан вполне доверяет Шалве Ахалцихели. Его

теперешние владения превосходят то, что он имел в сво¬

ей Грузии. У него больше теперь и земли, и золота, и ра¬

бов, чего ж ему еще? Кроме того, Шалва думает, что его

предали во время Гарнисского сражения и что его воин¬

ская честь поругана при содействии своих же грузин, со¬

отечественников. Ои жаждет отомстить изменникам и чес¬

толюбцам. Вот почему можно доверить Шалве Ахалцихе¬

ли даже такое дело, как быть проводником целой армии.

Шадва хочет, чтобы отомстила за него беспощадная хо-

резмийская сабля.

Джелал-эд-Дин был вспыльчив и слеп во внутреннем

ожесточении. Видимо, и других людей он мерил по себе.

Но султан просчитался. Не такой уже мелочный человек

Шалва Ахалцихели, чтобы на утоление личной обиды,

в угоду минутной озлобленности променять судьбу и бла¬

годенствие родной страны. Шалва действительно хочет

разобраться во всем, что произошло у Гарниси. Он дейст¬

вительно хочет встретиться с Мхаргрдзели и, если тот ви¬

новат, отомстить ему. Но это должно случиться потом.

Сначала все грузины сообща должны избавиться от свое¬

го главного врага – хорезмийского султана Джелал-эд-

Дина. Когда Джелал-эд-Дин будет разбит, когда его вой¬

ска отхлынут от границ Грузии, тогда, можно будет пого¬

ворить по-мужски, по-рыцарски со всеми врагами внутри

страны. Именно такое поведение пристало его честному

имени и положению.

Но никогда не возвратится потерянная родина, никогда

не настанет час справедливости и отмщения, если теперь,

сегодня, сию минуту потерять самообладание и предусмо¬

трительность. С другой стороны, вот час, когда промедление

подобно смерти. Каждый жест, каждое слово, каждая ми¬

нута имеют значение не только для Шалвы, но и для цело¬

го Грузинского царства, для его настоящего и будущего.

Немало послужил Шалва Грузии своим мужеством,

492

немало славы для отечества стяжал его меч. Теперь Гру¬

зия потребовала полного самопожертвования, а раз так,

оно должно свершиться. Все повисло на волоске, и могу¬

щество Грузии, и ее судьба, и даже ее существование,

а без Грузии не может быть жизни и для него.

Шалва не спал уже несколько ночей. А если засыпал

ненадолго, то все равно и во сне не оставляла его одна

жгучая пронзительная мысль: настал миг, когда ценой

своей жизни нужно спасти свою царицу, свой народ. О и

и погиб бы сию минуту, если бы знал, что гибель принесет

желаемое спасение. Но не было никаких видимых средств.

Мысли Шалвы метались из стороны в сторону, но всю¬

ду ои видел вокруг себя шпионов, соглядатаев, чувство¬

вал, что за каждым его шагом следят, в его шатер никого

не допускают. Даже его самого не отпускают ни на шаг

без того, чтобы не сопровождали телохранители. Султан,

словно предугадывая тягостность такой опеки, однажды

сказал: «Мы не можем рисковать жизнью доблестного

грузинского эмира, мы взялись оберегать его жизнь, его

судьбу, и мы исполним это».

Между тем достигли Аракса. Отсюда начиналась гру¬

зинская земля. Время истекало, надежды гасли. Но сул¬

тан не сразу перешел через Араке. Видимо, он решил, как

барс, присесть перед прыжком, роковым для грузин. Но

тем самым он как бы предоставлял Шалве Ахалцихели

последнюю возможность помочь родине.

Но как, как? Что можно придумать и совершить? Го¬

товый на все, Шалва мучился от сознания полного бес¬

силия.

И в эту ночь ему не спалось, хотя было далеко за пол¬

ночь. Он лежал на спине, глядя в темное возвышение

шатра, и положение казалось ему безвыходным. Вдруг

зашелестела пола шатра. Шалва приподнялся, а потом

вскочил с постели. У входа в шатер появился, словно сам

по себе, словно возник из ночной тьмы, человек, заверну¬

тый в черное. Думая, что это убийца, подосланный султа¬

ном, Шалва схватился за саблю.

– Тише. Никто не должен слышать, что я пришел

сюда,– торопливо прошептал пришелец по-грузински.

Испугать Шалву было нельзя, но грузинская речь его

поразила настолько, что он так и сел на постели, словно

его ударили по голове. Сама собой опустилась рука с за¬

несенной саблей.

493

–

Я от царицы Тамты,– продолжал незнакомец,– я

ее раб, грузин, вот мое лицо.– Посланец царицы отки¬

нул черную завесу, и Шалва увидел перед собой молодо¬

го, еще даже безусого, человека. В том, что он грузин,

сомневаться было нельзя.

–

Где Тамта и зачем она тебя сюда прислала?

–

Владычица Хлата гостит у Джелал-эд-Дина. Она

узнала, что доблестный Шалва Ахалцихели в плену у сул¬

тана. Она приехала к султану только затем, чтобы вызво¬

лить Ахалцихели из плена, и обязательно вызволит, нуж¬

но только немножко потерпеть. Чтобы передать все это,

я и оказался здесь в такой час.

–

Никакой помощи я не хочу, и вызволять меня не

надо. Но слушай меня внимательно. Если ты грузин и

любишь свою царицу, ты должен помочь мне в одном

большом деле. Но дело такое, что, может быть, мы оба

погибнем, исполняя его. Но мы будем знать, что погиб¬