Текст книги "Лашарела. Долгая ночь"

Автор книги: Григол Абашидзе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 46 страниц)

–

Пожалуй к нам, Лухуми! Кетеван – наша гостья,

и ты заходи! – ласково проговорила она.

Лухуми с изумлением глядел на женщин, не в силах

двинуться с места.

–

Хорошо, что ты нашел меня, сынок. Я просила на¬

ших передать тебе, что буду у Цицино.– Кетеван с лю¬

бовью улыбнулась сыну.

Она взяла его за руку и повела за собой в шатер.

Лухуми жизни бы не пожалел, лишь бы очутиться в

этом шатре, но ноги не повиновались ему, он едва ковы¬

лял, спотыкался на каждом шагу, и обе женщины чуть

ли не силой тянули его.

–

Лилэ, дочка, поди сюда – принимай гостя! —

окликнула Цицино дочь.

Смущенная девушка стояла, низко опустив голову.

24

Лухуми тоже понурился и стоял, огромный, плечи¬

стый, неловкий, даже не догадываясь поздороваться с

девушкой. Не вымолвив ни слова, опустился он на

скамью.

Женщины завели беседу, но им не удалось вовлечь в

нее Лухуми, он словно онемел от смущения.

–

Твоему сыну скучно с нами, Кетеван! Ему, конеч¬

но, будет веселее с мужчинами,– обратилась наконец

Цицино к матери Лухуми.

Она встала, выглянула из шатра и окликнула одного

из тушинов:

–

Утурга! К нам в гости пожаловал Лухуми Мигри-

аули – телохранитель царя. Примите его и попотчуйте

по достоинству!

От группы пирующих отделился тот самый молодец,

что давеча так грозно глядел на Лухуми, вразвалку по¬

дошел к шатру, взял гостя за руку и повел его к своим

сотрапезникам.

Только глубокой ночью затихла Лашарская гора. Бо¬

гомольцы спустились в лесок и расположились там на

ночлег.

Было далеко за полночь, когда Ахалцихели, Маргве-

ли и Чалхия Пховец поднялись на плоскую крышу пхов-

ского дома, отведенного под ночлег царю, разделись и

легли, но ни один из них не мог уснуть. Они глядели в

звездное небо и молчали, каждый уйдя в свои мысли.

Лашарский хевисбери Чалхия при жизни царицы Та¬

мар был одним из самых близких к царю людей.

Безусым отроком покинул он родные места и обошел

чуть ли не весь свет. Получив образование у философов

Антиохии и Константинополя, Пховец долго проповедо¬

вал потом в грузинском монастыре на горе Синай. Его

свободомыслие и смелые речи привлекали множество

слушателей из разных стран, во всей Передней Азии по¬

явились у него ученики и последователи.

Для строгих ревнителей православия деятельность

пховского мудреца не осталась незамеченной. Они запре¬

тили ему проповедовать, отлучили от церкви и, предав

анафеме, изгнали из лавры.

С тех пор Чалхия не задерживался долго на одном

месте. Он странствовал по большим городам Магриба и

25

Машрика, сходясь с близкими ему по воззрениям людь¬

ми, преследуемый отцами церкви. Но шло время, и тоска

по далекой родине поселилась в сердце Чалхии,– утом¬

ленный странствиями, он вернулся в Грузию.

Царица Тамар, чьей поддержкой и покровительством

пользовались многие образованные и просвещенные лю¬

ди страны, с радостью приняла уже забытого церковни¬

ками мудреца, пожаловала ему звание придворного

врача и допустила его к воспитанию наследника пре¬

стола.

Новый наставник покорил сердце царевича своим ры¬

царским благородством и обширными знаниями. Он увле¬

кательно рассказывал о дальних странах и их истории, о

самоотверженных героях, сложивших головы во имя

счастья отчизны, о принявших мученичество за веру, о

великих ученых и философах древности, о безгранично¬

сти вселенной. С одинаковым вдохновением рассказывал

он тянувшемуся к знаниям наследнику о сущности буд¬

дизма и христианства, о мудрости Платона и Аристотеля,

о полной опасности жизни Юлия Цезаря и Александра

Македонского, об их великой славе и победоносных по¬

ходах.

Он внушал будущему царю Грузии веротерпимость и

критическое отношение к догмам и канонам. Он же рас¬

крыл ему красоту мифов и легенд, поэзию языческих ве¬

рований, еще бытовавших в народе.

Тайком водил он переодетого в простое платье Лашу

на языческие праздники – лампроба и лазареоба, на пре¬

стольные праздники Илорского и Алавердского храмов,

на торжества Гуданской и Лашарской святынь. Он объ¬

яснял царевичу, что христианство заимствовало у языче¬

ства много обрядов и традиций, без которых оно не могло

бы укрепиться.

Себя Чалхия называл слугой и данником Гуданской

и Лашарской святынь, и, невзирая на то что в горах у

него не было ни дома, ни родни, пховцев он считал свои¬

ми родичами, тайно и явно пекся о них.

Пховцы же слагали сотни сказаний о придворном ле¬

каре царицы Тамар.

–

Чалхия,– говорили горцы о своем соотечественни¬

ке,– был еще младенцем, когда его похитили злые ду¬

хи – каджи. Жизнь в плену так опостылела ему, что он

решил умереть. Увидел он раз, как каджи варят себе на

26

обед змей. Дай, думает, съем змеиное мясо и умру. Но мало

того что жив остался,– отведав змеиного мяса, научился

понимать язык птиц и трав, великим мудрецом стал

Чалхия...

Пховцы прозвали Чалхию змееедом и искренне верили

в то, что он научился от каджей всяческим премудростям

и искусству врачевания.

При дворе на Чалхию поглядывали косо. Вельможам

не нравилось, что он подолгу просиживает один в башне

звездочетов, редко ходит в церковь, водится с бродячими

дервишами и принимает у себя пховских хевисбери. Он

прослыл колдуном и чревовещателем, его тайно обвиняли

в отречении от бога и в поклонении дьяволу.

Пастыри церкви и князья завидовали влиянию Чал¬

хии при дворе. Не имея явных улик, они не осмеливались

открыто выступать против любимого воспитателя цареви¬

ча и искусного лекаря, но усиленно интриговали против

него, внушали царице недоверие к нему.

А дело шло к тому, что после воцарения Георгия «На¬

ши Чалхия Пховец несомненно занял бы место первого

советника, если бы не важные события, происшедшие как

в государстве, так и в личной жизни Пховца.

В последние годы царствования Тамар восстали гор¬

ные области – Пхови, Мтиулети и Дидоэти.

До поры до времени жадные руки феодалов не дотя¬

гивались до отдаленных горных уголков, где ютилось

бедное население. Занимаясь охотой и скотоводством,

горцы кормились кое-как, потуже затягивая пояса и ис¬

правно платили подати. На них-то и позарился кахетин¬

ский эристави. Лелея мечту превратить свободолюбивых

горцев в своих крепостных, он сначала пытался привлечь

их уговорами и лживыми посулами. Когда эти попытки

не увенчались успехом, эристави прибег к насилию. Нача¬

лись набеги на селения горцев.

Пховцы, мтиульцы и дидойцы поднялись на борьбу,

устраивали засады в ущельях и теснинах и, не ограничи¬

ваясь обороной, сами стали нападать на кахетинские села.

В дело вмешалась царица Тамар: обуздав зарвавшегося

эристави, она принудила его отказаться от мысли распро¬

странить свое господство на жителей гор. Но ущемила

она и горцев: увеличила подати, стала преследовать пере¬

житки древней языческой религии и силою насаждать

христианство.

27

Царские зодчие начали строить церкви там, где рань¬

ше б^ли языческие капища и молельни. Доставлять ка¬

мень и возводить храмы обязаны были сами горцы.

Строительство каменных церквей в недоступных го¬

рах и ущельях, требовавшее огромных средств и множе¬

ства рабочих рук, тяжелым бременем легло на плечи и

без того бедствовавшего населения. Все это было не под

силу истощенным, обнищавшим горцам. Насильственное

обращение в христианство переполнило чашу терпения.

В горах вспыхнуло восстание.

Чалхия, находясь в столице, употребил все свое влия¬

ние, чтобы защитить горцев от притеснений кахетинско¬

го эристави. И в этом он преуспел. Но когда было решено

обложить племена дополнительной данью и обратить их

в христианство, Чалхия оказался бессилен. Визири даже

не допускали его к царице. Убедившись, что он ничем не

может помочь восставшим, находясь при дворе, Чалхия

ушел в горы и стал во главе непокорных, обнажив меч за

свободу и исконную веру горцев.

В открытую и тайком, днем и ночью повстанцы пре¬

следовали, уничтожали и захватывали в плен проповед¬

ников христианства, сборщиков податей и других царских

посланцев.

Восстание разрасталось, охватывая все новые и новые

области и принимая опасный характер.

Царица Тамар обратилась за помощью к оставшимся

верными трону горским племенам, вместе с тем она бро¬

сила против ослушников крупные отряды, командование

которыми было поручено Иванэ Мхаргрдзели.

Мхаргрдзели поступил хитро: он не пошел прямо на

повстанцев, засевших в неприступных теснинах, а обо¬

шел их с тыла, поднявшись на вершину Хади, возвышав¬

шуюся над пховскими и дидойскими горами.

Все лето царские войска совершали набеги на горские

селения: сжигали и опустошали дома, безжалостно истреб¬

ляли жителей. Силы были неравны, и наконец упорство

повстанцев было сломлено. Горцы, зажатые со всех сто¬

рон, выдали атабеку заложников, обещали повиноваться,

хранить верность престолу, платить подати и исполнять

все повинности.

Самым важным заложником был Чалхия.

Атабек готовил суровую кару вдохновителю и вождю

повстанцев. Однако снисходительность Тамар и заступни¬

28

чество царевича спасли его от казни. Тем более что, нахо¬

дясь в темнице, Чалхия выразил желание постричься в

монахи. Пострижение состоялось в монастыре Джручи.

Но не долго удержался Чалхия в слугах Христовых.

Не по вкусу пришлась ему монастырская жизнь. Он бе¬

жал в горы. Пховцы с радостью и великими почестями

приняли «змеееда», не покидавшего их ни в горе, ни в

радости, и возвели его в хевисбери Лашарской святыни.

Теперь, когда горцы верно служили трону и держались

в повиновении, судьба постриженного в монахи и, как все

думали, окончательно сокрушенного Чалхии никого не

трогала.

Никто не вспоминал о нем до тех пор, пока Тамар была

здорова и благополучно управляла царством. Но шло вре¬

мя, и неведомый недуг поразил царицу. Знаменитые лека¬

ри Востока и Запада были приглашены в столицу для изле¬

чения Тамар. Из разных стран доставлялись всевозможные

снадобья и лекарства. Но все было тщетно. Государыня

угасала.

Тогда ее приближенные и члены царской семьи, а в

первую очередь царевич Лаша, вспомнили о Чалхии Пхов-

це, придворном лекаре, постриженном в монахи.

Мхаргрдзели не желал допускать во дворец «колдуна»

и бывшего главаря бунтовщиков, но, когда последняя на¬

дежда на спасение царицы была потеряна и оставалось

только служить молебны, атабек не мог более препятство¬

вать воле царевича.

Сам Георгий Лаша в сопровождении Шалвы Ахалцихе¬

ли и Турмана Торели поехал в горы за Лашарским хеви¬

сбери.

Нелегко было Чалхии идти во дворец, но, видя горе во¬

спитанника, он без колебаний последовал за ним.

Едва вступив в опочивальню царицы, Чалхия понял,

что его искусство бессильно. Он опоздал, Тамар находи¬

лась уже во власти смерти. Бывший главарь повстанцев

пал на колени перед ее ложем и попросил прощения.

–

Да простит тебя бог! – прошептала Тамар. Она хо¬

тела перекрестить повергнутого ниц Пховца, но рука ее,

бледная, словно воск, безжизненно упала на постель.

Тамар дала знак приблизиться детям – Лаше, с трудом

удерживавшему слезы, и заплаканной Русудан.

Ошеломленный Чалхия, едва держась на ногах, вышел

из покоев царицы.

29

Тамар окружили вельможи. Слабеющим голосом про¬

диктовала она завещание, причастилась и опочила вечным

сном.

Как только жизнь царицы оборвалась, Чалхия покинул

дворец, не дожидаясь погребения.

–

Спишь, Чалхия? – нарушил молчание

Ахалцихели.

–

Не до сна

мне. Думы одолели.

–

О чем же

твои думы, Пховец?

–

Я сегодня

гадал на песке и по

звездам:

тревожные

времена ждут страну нашу.

–

Что ж, царь наш любит беспокойную жизнь.

–

Тогда отчего же не стремится он к бранной славе

и войнам?

–

Он-то стремится, да власти у него маловато.

–

Это как же?

–

А так. Ты, брат, давно в Тбилиси не был, не знаешь,

что происходит. Иванэ Мхаргрдзели еще при жизни Тамар

достались и должность амирспасалара, и звание атабека.

У наследника не осталось почти никакой власти. Он и хо¬

тел бы действовать, но не может самолично объявить войну

и управлять государством. Иванэ же будет воевать только

тогда, когда это прославит его имя. При деятельном царе

он б!удет бездеятелен, ибо успех царя ничего ему не при¬

несет. Вот когда все будут знать, что это он, атабек, добил¬

ся новых успехов, он пойдет на войну.

–

Какие же доводы он выдвигает, чтобы оправдать

свое бездействие?

–

Атабек так заявил царю и дарбази: нельзя непре¬

станно гнуть лук и натягивать тетиву – в нужную ми¬

нуту они могут отказать.

–

Да разве не знает атабек, какими соседями окруже¬

на Грузия? Они только того и ждут, чтобы мечи наши

заржавели в ножнах. Пусть ты храбрец и богатырь, но,

когда ты спишь, тебя одолевает и бессильный трус. Не

дело отвыкать нам от бранной доблести, не время забы¬

вать меч и копье.

По лестнице неслышно поднялся Георгий Лаша. Он

был утомлен долгим и шумным днем. Услышав голоса, он

насторожился и тихо опустился на ступеньку.

–

Атабек считает, что Грузии сейчас никто не грозит,

ни с запада, ни с востока,– отвечал Ахалцихели.– Почему

30

бы нам не отдохнуть, говорит он, не насладиться плодами

наших побед.

–

Да, хорошо, если соседи наши рассуждают так же.

Но дадут ли они нам спокойно пожинать плоды победо¬

носных войн? Будут ли данники платить нам дань, когда

увидят, что богатырь погрузился в глубокий сон?

–

Атабек говорит, что у нас достаточно неприступных

крепостей и дозорных башен на границах – враг не за¬

станет нас врасплох.

–

Много стран видел я на своем веку, любезный

Шалва, бывал на Востоке и на Западе, и знаю, что не кре¬

постями и башнями сильны царства. В странах слабых

в самом деле всегда много крепостей и замков. Но они не

спасают от вторжения сильного неприятеля, не уберегают

народ от разорения. Если я не прав, пусть меня поправит

Маргвели. Много стран объездил он, будучи послом гру¬

зинского царя, лучше нас знает, на чем мир держится.

–

Правда твоя, Чалхия,– подтвердил молчавший до

сих пор Гварам Маргвели.– Больше двадцати лет езжу я

по белу свету. И не врщел я крепостей в расцветающих го¬

сударствах, ибо, могучие и грозные, они сами наводят

страх на соседей. А вот в слабых странах – крепости

на каждом шагу, да что в них толку! От вторжения мощ¬

ного войска не уберегут ни крепости, ни стены непри¬

ступные!

–

Вот еще о чем говорил Мхаргрдзели,– продолжал

Шалва,– нас, грузин, мало, а вокруг великое множество

иноверных, и нам со всеми не справиться. Если, мол, мы

хотим одолеть их, нам нужна мирная жизнь, дабы населе¬

ние увеличилось, и тогда мы сможем закрепить за собой

покоренные страны, распространяя веру Христову, пре¬

вращая инородцев в подданных Грузинского царства.

–

Не так уж нас мало,– возразил Чалхия.– С тех

пор, как большая часть армян с нами, подчинены горские

племена, Трапезундская империя зависит от нас, Шир-

ван – наш данник, Адарбадаган, Хлат и Арзрум исправно

платят нам дань,– не назовешь Грузию маленьким госу¬

дарством! А мир, о котором говорит атабек, очень скоро

придется защищать с мечом в руке. Наш царь станет

непобедимым, и дела его пребудут в веках, если он сумеет

поставить перед всей страной, ее союзниками и данника¬

ми великую цель, если он вселит во всех единую волю,

единую мысль, единое стремление.

31

–

Как же может свершить все это наш царь! – вскри¬

чал Ахалцихели.– Он ведь не властью владеет, а лишь

троном да венцом. Вельможи, а особенно атабек, чрезмер¬

но возгордились. Я бы сказал, что они стали выше самого

царя и не подчиняются царскому слову и царской воле.

–

И самые непокорные покоряются сильному, могучая

десница повергает всякого врага. Мне думается, что у мо¬

его воспитанника хватит сил, чтобы взять в свои руки

управление страной. Помни, Шалва, всего важнее для ца¬

ря – ясный разум и живая мысль.

Чалхия и Ахалцихели умолкли, погрузившись в раз¬

думья.

Георгий жадно ловил каждое слово. Его тронули рас¬

суждения о высоком призвании и долге государя.

–

С той поры, как Иванэ Мхаргрдзели стал амирспа-

саларом и получил звание атабека,– снова заговорил Аха¬

лцихели,– он роздал все важные должности своим родст¬

венникам и приближенным. Он отобрал верховную власть

у мцигнобартухуцеси, лишил его сана первого визиря стра¬

ны и отстранил от дел.

–

Величайшее бедствие для государства, когда один

властолюбец распоряжается десятью делами, а десяток

честных людей стоит в стороне от управления. За время

болезни Тамар Мхаргрдзели удалось забрать большую

власть в свои руки, теперь будет нелегко его обуздать.

–

Твои мудрые советы и твоя поддержка, Чалхия, бы¬

ли бы очень полезны юному царю. Думаю, ты не захочешь

остаться в стороне от той борьбы, которая разгорается

между Георгием и вельможами. Если бы ты стал мцигно-

бартухуцеси, ты бы возвысил и укрепил власть первого

визиря страны, как это было в царствование нашего вели¬

кого Давида Строителя или при Георгии Третьем.

–

Меня не привлекает жизнь при дворе, да и силы у

меня уж не те, чтобы бороться с сильными мира сего. На

своем долгом веку я изведал и славу и унижение. Теперь

мне вконец опостылел двор с его церемониями, все эти

козни и интриги, чуткий, тревожный сон... Я вернулся к

своему народу, полюбил первозданную чистоту, трудолюбие

и простодушие. Я не променяю пховскую одежду не то что

на наряд визиря, но и на царскую порфиру. Что принесла

мне близость к трону? Только лишь горечь. Я понял теперь

одно: хотя разумный царь и должен собирать вокруг себя

мудрецов, мудрецу должно избегать царей. Лучший из ца¬

32

рей тот, кто ищет общества мудрецов, но худший из муд¬

рецов тот, кто стремится все время быть на виду у царя.

Я уже немолод, в таком возрасте трудно прельститься рос¬

кошью и богатством, они только умножают заботы и свя¬

зывают крылья. Пусть я нынче беден, но я ближе к род¬

ной земле, а от нее и до неба недалеко. Хоть и летаю не¬

высоко, да вижу далеко. Заботы мои невелики, да крылья

широки и крепки.

–

Счастливец ты, Чалхия! – вздохнул Ахалцихели и,

отвернувшись к стене, сомкнул отяжелевшие веки.

«И ты счастливец»,– мысленно произнес Лаша. Он

осторожно поднялся по лестнице, подошел к приготовлен¬

ному для него ложу, разделся и лег. Утомленный впечат¬

лениями дня, Георгий тотчас уснул.

Утром, когда солнце стояло уже высоко, царь со свитой

тронулись в путь.

Кетеван прижала к груди своего сына Лухуми, свою

единственную отраду. Со слезами радости и сожаления

провожала она его. Впервые покидал он родительский

очаг и ступал на путь славы и величия или, кто знает,

быть может, на путь опасностей и испытаний.

Лилэ с Лашарской горы смотрела на едущего впереди

свиты царя. Не только взгляд, но и сердце ее устремлялось

вслед за всадником, чье величие и блеск околдовали ее.

О нем промечтала она ночь напролет, первую в жизтш

ночь, когда девушка почувствовала себя взрослой.

Толпа людей – конных и пеших – провожала царскую

свиту. Песня в честь Лашарской святыни гремела в ущелье

и гулким эхом отдавалась в горах.

Помчался Лашарслы копь,

Тряхнув своею черной гривой.

И облака над головой

Сопровождают бег ретивый.

Пусть сердце верных день и ггочь

Надеждой полнится счастливой.

2 Гр. Лбашицзе

Визирии

царедворцы встретили царя

у северных во¬

рот столицы. Толпы горожан, вышедших встречать царя,

стояли по обеим сторонам дороги. Ветви деревьев были

унизаны детворой, глазевшей на пышную свиту. Матери

высоко поднимали младенцев и с волнением ожидали по¬

явления царя.

Заиграли трубы, и в ворота въехал царь на сером же¬

ребце. В солнечных лучах ослепительно сверкали доспехи

Георгия. Жеребец шел рысью, грива его развевалась, и ве¬

тер срывал пену с закушенных удил.

Поравнявшись с придворными, царь придержал коня.

Лухуми, ехавший за Лашой, окинул взглядом встре¬

чающих и вдруг почувствовал, что кто-то пристально на

него глядит. Царский телохранитель обернулся и встре¬

тил взор двух горящих глаз. Эти глаза так глядели из-под

черных ресниц, словно собирались поглотить юношу. На

левой щеке красавицы темнела родинка.

Не выдержав вызывающего взгляда, Лухуми опустил

голову и, чтобы не свалиться с коня, схватился за луку

седла.

Серый жеребец царя шел медленно. Понурившись, ехал

за царем Мигриаули. Когда он наконец поднял голову, то

увидел группу знатных горожай, направляющихся с под¬

ношениями к царю.

Лухуми поглядел на Шалву Ахалцихели. Тот понял

немой вопрос телохранителя, кивком головы позволил до¬

пустить горожан и шепотом пояснил:

34

–

Царю подносят дары богатейшие купцы города. Тот,

что впереди, купеческий старейшина Шио Кацитаисдзе.

Купцы опустились на колени перед царем. Кацитаисдзе

поднес ему драгоценный подарок, поздравил с благополуч¬

ным возвращением и склонился, чтобы приложиться к по¬

лам царской одежды. Георгий подобрал поводья, собираясь

спешиться. Лухуми молнией слетел с коня, чтобы поддер¬

жать стремя. Но, опустившись на землю, он почувствовал,

что наступил кому-то на ноги и испуганно отскочил в сто¬

рону.

За его спиной кто-то охнул. Лухуми обернулся и уви¬

дел ту самую женщину, которая давеча привлекла его вни¬

мание. Вымученная улыбка блеснула на ее побледневшем

от боли лице.

–

Чуть не раздавил меня, медведь! – прошептала она

едва слышно.

В этих словах Лухуми почувствовал больше ласки, чем

упрека. Растерявшись, он не сумел даже извиниться – ри¬

нулся к царскому коню и схватился за стремя.

Георгий неторопливо спешило я, с улыбкой приветство¬

вал вельмож и горожан, приветил каждого, как то подоба¬

ло его сану, обласкал детей. Затем вновь сел на коня и,

миновав городские ворота, направился ко дворцу.

Проехав немного, Лухуми оглянулся. За царской сви¬

той следовали купцы. Взгляд Мигриаули снова встретился

с горящим взглядом черных глаз. Красавица, сидевшая в

седле боком, по-женски, ехала рядом с купеческим старей¬

шиной и все так же вызывающе улыбалась Лухуми.

Торели, заметив смущение новичка, чуть отстал от

Георгия и, поравнявшись с Мигриаули, прошептал ему на

ухо:

–

Эта женщина, которую ты едва не раздавил, жена

1Т1ио Кацитаисдзе, дочь персидского купца. Она известна

не только своей красотой. От отца ей досталось большое

наследство, и муженек обязан ей своим богатством.

Католикос в неистовстве терзал свою бороду, меряя

быстрыми шагами большую приемную палату Мхаргр¬

дзели.

Еще вчера он получил подробные сведения о том,

что происходило на Лашарской горе. Католикос пребывал

в ярости. По его мнению, юный царь своим поведением

оскорблял христианскую церковь. Поездка на праздник

•Лашарской святыни, да еще свершение обряда жертво¬

приношения – это ли не поощрение язычества!

Еще больше возмущало католикоса пожалование Ла¬

та рекой святыне новых угодий. И это в то время, когда

царь не только не жаловал земель церкви, но сильно уре¬

зывал ее владения! Пример царя мог отвратить от церкви

и народ, влияние христианства могло уменьшиться, а язы¬

чество, еще жившее в пароде, могло усилиться и начать

новую борьбу против истинной веры. Раскол грозил

упадком могущества церкви, ослаблением государства.

Католикос, убежденный ревнитель христианства, не

страшился схватки за веру даже с самим царем. Осторож¬

ный и предусмотрительный, кормчий церкви хорошо по¬

нимал, какого сильного союзника приобретало в лице Ге¬

оргия язычество.

Тревога охватила и Иванэ Мхаргрдзели.

Молодой государь отошел от атабека, окружил себя его

недругами, действовал вопреки советам и намерениям

многоопытного визиря.

Поездку царя на лашарское торжество Иванэ расцени¬

вал как открытое выступление против него самого. Еще

бы! Ведь совсем недавно атабек лично расправился с вос¬

ставшими, примерно наказал мятежников и полностью под¬

чинил их трону.

Великая Тамар по достоинству оценила преданность

Мхаргрдзели, осыпала его милостями и благодеяниями.

Вся страна, казалось, восхваляла амирспасалара за его ис¬

кусные действия и военные успехи.

Но нет конца злобе и зависти в этом мире! До слуха

атабека уже доходили язвительные насмешки: что-де, вме¬

сто того чтобы миром привлечь горцев на сторону царской

власти, объединить все грузинские земли и совместно про¬

тивостоять внешнему врагу, он, Мхаргрдзели, проявил

доблесть в избиении своих соотечественников.

На злые наветы атабек не обращал внимания до тех

пор, кока его враги – Шалва Ахалцихели и Цотнэ Дадиа-

ни, Торгва Панке л и и Кваркварэ Цихисджварели – не

осмеливались высказывать свои мысли вслух.

Теперь же, когда на грузинский престол вступил Геор¬

гий Лаша, все изменилось. Царь приблизил явных против¬

ников своего бывшего воспитателя и сделал их своими со¬

ветниками. Правда, он не мог отнять у атабека его гро-

ЗС

мадную власть – царь для этого был слишком слаб,– но-

кто мог поручиться за то, что произойдет впоследствии,

когда Георгий укрепится?

Лаша с детства отличался упрямством и своенравием.

Избалованный родителями, он привык своевольничать и не

считаться ни с чьим мнением. Невзлюбив кого-нибудь, он

упорствовал в своей неприязни. Но, доверившись кому-ни¬

будь однажды, он полагался на него во всем.

Царевичу шел пятый год, когда Иванэ Мхаргрдзели

прибыл к царице в Гегути, где она проводила зиму.

Иванэ пользовался правом входить к царице без докла¬

да. Как раз в момент его прихода Давид Сослан, супруг

Тамар, играл с сыном. Став на четвереньки, он изображал

коня, а Лаша, усевшись ему на спину, погонял его длин¬

ной плетыо.

Царь смутился, что Мхаргрдзели застал его за таким

занятием. Быстро поднявшись, он взял сына на руки и

шагнул навстречу гостю.

Мальчик, разозлившись на пришельца, помешавшего

забаве, вцепился ему в бороду.

Несмышленое дитя нанесло жестокое оскорбление ге¬

рою Басиани, Ниали, Шамхора. Иванэ страшно обиделся,

но сдержался и только улыбнулся, беспомощно разведя ру¬

ками.

Давид с трудом оторвал от него царевича. Избалован¬

ный мальчик ревел и снова тянулся к длинной бороде ца¬

редворца.

На плач наследника сбежались няньки и мамки; они

выхватили Лашу из рук отца и унесли прочь.

Мхаргрдзели, оглаживая растрепанную бороду, успо¬

каивал смущенного Сослана: ребенку-де все прости¬

те л ыто.

Тем временем вошла Тамар. Обеспокоенная происшед¬

шим, она усадила визиря рядом с собой и стала извинять¬

ся перед ним за сына, чрезмерно избалованного Давидом.

Под ласковым взглядом царицы растаяла обида Мхаргр¬

дзели, растворилась боль. Он весь так и просиял.

Какими чарами владела царица Тамар? Один ее взгляд,

ласковое слово проливали бальзам на душу этого сурового

воина и безжалостного правителя. Иванэ и сам не пони¬

мал, в чем причина его безграничной преданности госуда¬

рыне. Может быть, в любви? Но Мхаргрдзели не призна¬

вался в этом даже самому себе.

37

...Тамар вовлекла атабека в любезную беседу, и он пе¬

рестал чувствовать под ногами землю, витал где-то в обла¬

ках. Односложно отвечал царице, не в силах поднять на

нее глаза.

Вдруг из соседней комнаты донесся детский плач. Серд¬

це Давида Сослана не выдержало. Даже не извинившись

перед посетителем, он сорвался с места и вышел.

Иванэ про себя осудил такую несдержанность, но ничем

не выдал своего раздражения. Только пальцы нервно за¬

стучали по спинке стула.

Тамар с улыбкой поглядела вслед супругу, который не

мог скрыть безграничной привязанности к своему наслед¬

нику, и проговорила негромким мелодичным голосом:

–

Царь теряет рассудок от любви к сыну... Плач Ге¬

оргия лишает его покоя, заставляет обо всем забыть.

Иванэ хотел было ответить, что это свойственно всем

мужчинам, поздно ставшим отцами, но промолчал и только

тихонько, незаметно для царицы, вздохнул.

...Много времени прошло со дня неудачной встречи

царевича с атабеком. Лаша подрастал на глазах у Иванэ,

и наконец царская чета полностью доверила Мхаргрдзели

воспитание наследника. Но ни лаской, ни забавами, ни по¬

дарками, ни баловством не смог он снискать любви и до¬

верия своего подопечного.

Царевич с годами все более неприязненно относился к

своему наставнику. Внешне он держался с ним очень веж¬

ливо. Но за показной любезностью проглядывала враждеб¬

ность.

Иванэ видел всю тщету своих стараний и побаивался,

что может утратить свое влияние при дворе и не осущест¬

вить далеко идущих планов усиления своего могущества.

Отчаявшись завоевать сердце наследника, Мхаргрдзели

перенес свои честолюбивые надежды на дочь – красавицу

Тамту.

Чего же недоставало Иванэ Мхаргрдзели – первому

вельможе двора, некоронованному правителю страны?.

Может, он стремился к царскому венцу?

Красота дочери заронила ему в душу надежду, что он

может породниться с царской семьей. Тамта была необы¬

чайно красивой, и это в сочетании с добрым нравом и по-

истине царским воспитанием, а также богатством и все¬

силием отца позволяло мечтать о том, что корона Багра¬

тионов увенчает ее прелестную головку.

38

Тамта и Лаша росли вместе. Они были очень привяза¬

ны друг к другу, но отношения их не походили на любовь.

Тогда Иванэ обратил свои взоры на сестру Ланш – Русу-

дан. Если дочь Мхаргрдзели не удостоилась чести занять

трон грузинской царицы, то, может, царевна из рода Багра-

тидов станет женой его сына? А там будет видно, как

повернется дело. Отчего невестке атабека не ступить па

престол своей матери – великой Тамар?

Но и этой мечте не суждено было осуществиться.

Аваг, первенец Иванэ, больше всего на свете любил

поесть и выпить. Женщины его не интересовали. К трону

и власти он не тянулся. Аваг держался в стороне от двор¬

цовых интриг и укрывался в отцовском поместье от суеты

придворной жизни. Да и у Русудан не лежало сердце к

сыну атабека. Ей казалось, что ленивый увалень Аваг

начисто лишен мужества, и она могла представить его кем

угодно, только не своим суженым.

В конце концов Иванэ понял, что и Аваг не принесет

величия его дому.

Отказавшись от мысли пристроить дочь и сына, он ре¬

шил сосредоточить свои силы на том, чтобы укрепить свое

влияние на Русудан. Она могла помочь ему удержать в

руках кормило власти.

Лаша был неоспоримым и законным наследником пре¬

стола. Тамар сделала его соправителем сразу после смерти

Давида Сослана. Наследник был храбр, крепок духом, хо¬

рошо образован, искусен в воинском деле. Но ведь ни один

смертный, думал Мхаргрдзели, включая царей, не ограж¬

ден в этом мире от опасностей. Все может быть... Но же¬

ланный случай все не представлялся, а атабек старел, вра¬

ги его множились, объединялись вокруг царя и уже не сте¬

снялись открытых выпадов против Иванэ.

Мхаргрдзели видел, как юный царь изо дня в день ста¬

рается принизить его, отстранить от власти, но молча, с

напускной покорностью переносил обиды, исподволь го¬

товясь к решающей схватке.

Он знал, что в случае открытого разрыва с царем тот

не ограничится лишь отстранением его от государственных

дел и изгнанием его из дворца. Враги постараются угово¬

рить царя наложить руку на его владения и огромные бо¬

гатства.

Лаша был упрям, но как у всякого правителя, вырос¬

шего в неге и холе, настойчивости его хватало ненадолго.

39

Случалось, что перед грозящей опасностью он внезапно