Текст книги "Лашарела. Долгая ночь"

Автор книги: Григол Абашидзе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 46 страниц)

ная женщина.

Джелал-эд-Дин смотрел на низенький потолок хижины

и думал о превратностях своей судьбы. В который раз судь¬

ба вышибает из-под ног его трон, оставляя его одиноким и

беспомощным на земле. И приходилось протягивать руки

за милостыней и все начинать сначала. Да стоит ли трон,

сама жизнь стольких мучений, унижений, горечи? И да и

нет.

В комнате снова промелькнула тень жены разбойника.

Мужское начало Джелал-эд-Дина, которое заставляло его

видеть в женщине прежде всего женщину, притом женщи¬

ну, не смеющую не подчиниться ему, вдруг вспыхнуло в

нем с редкой, неожиданной силой. Он привстал на кровати

и готов был броситься на женщину, но та выскользнула

так же мгновенно и неслышно, как вскользнула.

Джелал-эд-Дин усмехнулся своему безрассудному же¬

ланию и настроению: в такой час, в такой хижине, в таЕсом

положении! Но через желание к курдянке вспомнилась

последняя юная жена, атабекская дочка, из чьих объятий

пришлось убежать, когда напали монголы. Где-то она те¬

перь? На чьей руке покоится ее красивая головка? И в

чьей постели? А может быть, обесчестив, ее убили, как

обесчещивали и убивали всех его жен, когда оии попадали

в руки врагов... Постепенно Джелал-эд-Дин задремал.

Он проснулся и открыл глаза, потому что почув¬

ствовал опасность. Дверь в комнату была открыта, и на

пороге стоял огромный, весь заросший волосами человек.

Не только лицо, но и огромные красные руки его были во¬

657

лосаты. В руках у чудовища был острый меч, который, не¬

смотря на всю свою огромность, казалось, был мал и легок

для этого человека. Неужели судьба послала, чтобы испол¬

нить свой приговор, это страшилище? Неужели Джелал-зд-

Дин жил и боролся только для того, чтобы пасть от руки...

В это мгновение Джелал-эд-Дин увидел, что полы его ха¬

лата распахнуты и что человек, стоящий на пороге, не от¬

рываясь смотрит именно на золотой пояс. «Всякий, кто не¬

законно перепояшется мной,– умрет»,– услышал султан

в самом деле таинственный голос, и страх снова сжал серд¬

це холодным и липким сжатием. Султан почувствовал

вдруг, что пояс очень тяжел, что он давит, душит, надо его

как можно скорее сбросить. Но вид у мохнатого курда был

такой, что султан боялся пошевелиться.

–

Кто такой? – громко спросил курд у хозяйки до¬

ма.– Почему вы держите его живым, разве не видите, что

это хорезмиец?

–

Он наш гость. Мой муж обещал ему безопасность

под этой кровлей.

–

Вы что, спятили с вашим мужем? Хорезмийцев, ко¬

торые разорили нас, вы прячете у себя, да еще обещаете им

безопасность. Я его сейчас же убыо.

–

Его нельзя убивать! Это султан, муж выдал мне тай¬

ну, и я клялась...

–

Сумасшедшая дура, откуда здесь оказаться султа¬

ну? Этот проходимец придумал это для того, чтобы обма¬

нуть вас и спасти свою шкуру. Но меня-то он не обманет.

Да пусть хоть ои и султан. Тем более его надо прикончить.

Эти хорезмийские собаки убили около Хлата моего сына.

Я поклялся уничтожать их всех, где бы они ни повстре¬

чались.

Джелал-эд-Дин не понимал, о чем говорят по-курдски

разбойник и хозяйка дома. Но по интонации он чувство¬

вал, что разбойник хочет его убить, а женщина защищает.

Нарочно прикрыв глаза, султан ждал, чем кончится все

это, вполне осознавая, что ничего изменить он теперь не в

силах. Волосатый незнакомец вдруг одним прыжком под¬

скочил к кровати, и Джелал-эд-Дин увидел над собой

сверкнувшую острую сталь, и тотчас наступили тишина

и темнота, и все перестало быть.

Когда Эль-Молк Моджафер узнал, что в его владе¬

ниях убили султана Джелал-эд-Дина, он приказал разы¬

скать коня, седло, саблю султана, а также и золотой пояс.

658

Отыскали и труп Джелал-эд-Дина. Его похоронили с подо¬

бающими почестями вблизи Амида, отметив для потом¬

ков, что великий хорезмшах скончался 17 августа 1231

года.

Царица Русудан возвратилась в Тбилиси. В разрушен¬

ной столице не нашлось ни одного подобающего здания, и

двор расположился в летней резиденции в Агареби. Здесь

много уцелело после хорезмийцев. Правда, резиденция

была разграблена, но сам дворец уцелел, и в нем можно

было жить.

В первый же день после своего переезда царица приня¬

ла придворного поэта Торели. Войдя в тронный зал, поэт

не поверил своим глазам. Вероятно, и он тоже изменился

за эти шесть-семь лег, но все же он не ожидал увидеть

столь изменившейся свою молодую красивую царицу. Пе¬

ред ним сидела на троне рано постаревшая, усталая, над¬

ломленная женщина. Глаза ввалились, краски не могли

скрыть ни преждевременных морщин на лице, ни прежде¬

временных седин. Значит, враги терзали не только сахму

Грузию, но и ее царицу. Хотя она жила в относительной

безопасности за хребтом, через который не переступил пи

один вражеский воин, семь лет не прошли бесследно. Бес¬

сонные ночи, проводимые в бесплодных, бессильных ду¬

мах и заботах о делах страны, бесконечные сетования про

себя на свою судьбу, на день и час, когда она появилась

на свет, отняли не только красоту Русудан, но и ее преж¬

нюю жизнерадостность. Она глядела теперь на все во¬

круг себя не глазами молодой избалованной жешцииы, но

холодными глазами мудреца, который все видел, все по¬

знал и пришел к последней мысли, что, как ни борись, как

ни сопротивляйся, все равно судьба будет права и за ней

останется последнее слово.

Торели поразила перемена в царице. Ему стало жалко

Русудан. Ведь она была нисколько не виновата в том,

что родилась царицей. Иа ее нежные хрупкие плечи, ви¬

димо, легло такое бремя забот, ее окружило вдруг столько

горя, что, верно, выдержать все это было бы тяжело само¬

му мужественному и сильному человеку. Никогда еще Гру¬

зия не переживала такого лихолетия, и никогда еще у нее

не было такой женственной, такой утонченной, но и такой

слабой царицы.

659

Не устроилась и ее личная жизнь, хотя каждое ее же¬

лание было законом и беспрекословно выполнялось. Ее

жизнь, ее царствование пришлись на годы, когда налетела

страшная буря и все смешала, все скомкала, все смела.

А теперь вот, едва-едва утихли порывы этой бури, нависа¬

ет на небосклоне черная туча нового урагана.

Торели побывал в самой середине бури и вышел из нее

живым. Теперь, глядя на усталую женщину, сидящую на

троне, он увидел, насколько она слаба, насколько она не¬

способна встретить и остановить новую волну беды, дви¬

жущуюся для того, чтобы окончательно, может быть, сме¬

сти с лица земли Грузинское царство. Чтобы принять удар

этой волны, нужна мощная грудь и мощные руки. Со сле¬

зами на глазах ожидала царица новое испытание. Но что

могут сделать слезы женщины? Разве они могли остано¬

вить монголов?

Торели, не в силах выдержать полный слез взгляд ца¬

рицы, печально, безмолвно преклонил колена перед ее

троном. Царица произнесла:

–

Мы очень рады приветствовать тебя, рады твоему

возвращению в Грузию. Мы потеряли надежду увидеть

тебя живым и невредимым. Ходили слухи, что тебя срази¬

ла вражеская сабля и что ты отдал жизнь за Грузию, так

же как твои доблестные родственники Шалва и Иванэ

Ахалцихели, так же как. все другие грузины, сложившие

свои головы во славу и процветание грузинской земли.

–

Господь оказался милостив ко мне, хотя я почел бы

за счастье умереть там, у Гарнисских скал, и не видеть

такой печали на лице боготворимой царицы, не видеть та¬

ких притеснений, такого горя, такого разорения нашей ро¬

дины.

–т Нам известна твоя верность трону и Грузии. Но мы

бессильны достойно отблагодарить тебя за твое геройство

и за твои страдания. Бог воздаст тебе достойнее, нежели

мы, ибо ни один земной царь не сравнится с царем небес¬

ным милосердием и мудростью. Мы же, с нашей стороны,

решили пожаловать тебе княжество – и тебе, и детям тво¬

им, и всем потомкам твоим на вечные времена. Как только

успокоится страна и наладится жизнь, ты получишь и

владения, соответствующие твоему новому званию.

Царица взяла из рук первого министра жалованную

грамоту и подала ее Турману Торели. Новый князь опу¬

стился на колени и трижды с благоговением поцеловал

ССО

край одежды царицы. Русудан приказала ему сесть иа

скамью. Поэт тотчас присел на то место, на которое садят¬

ся обыкновенно визири и эристави. Царица между тем го¬

ворила:

–

Великий государь Иконии прослышал про красоту

нашей дочери, прислал нам великие дары, умоляет отдать

ему в жены нашу Тамар, но мала еще наша дочь.

Торели слышал о могуществе Кей-Кубада. Кей-Кубад

именовал себя властителем восточных и северных стран.

Еще до прихода монголов он положил предел владениям

хорезмшаха. В своих же владениях он держал почти всю

Византию по ту сторону моря, и здесь, в Передней Азии,

у него не было серьезных соперников. Но Кей-Кубад был

уже пожилым человеком, и поэтому Торели переспросил:

–

О ком вы изволите говорить, царица, неужели о

Кей-Кубаде, сыне великого Рукн-эд-Дина?

–

Кей-Кубад скончался. Но его младший брат Киас-

эд-Дин занял теперь его трон.

–

О Киас-эд-Дине я тоже слышал, царица. Он очень

миролюбив. Не любит ни войн, ни смуты. И говорят, что

весьма просвещен. Говорят, что он собрал со всего света

зверей и птиц. Чтобы смотреть на диковинных зверей и

послушать диковинных птиц, приезжают люди из других

стран.

Торели умолчал о том, что, помимо зверей и птиц, Киас-

эд-Дин известен еще как покровитель магов, волшебников,

а также любит пить вино и его гарем, вероятно, не менее

обширен и оригинален, чем его знаменитый зверинец.

Царица добавила:

–

Доблестный султан Киас-эд-Дин клянется, что не

заставит нашу Тамар отречься от Христовой веры, и обя¬

зуется построить для нее особую православную церковь.

–

Великое благо для Грузии породниться с таким мо¬

гущественным и знаменитым султаном. Пока я был в пле¬

ну, царская дочь выросла, слава о ее красоте достигла вот

и далеких стран. Да благословит господь будущее цар¬

ствование Тамар в Иконии. Пусть будет счастливой дружба

двух наших стран.

Торели, воздев руки, взмолил бога о благоденствии ца¬

рицы и принцессы. Затем опустился на колени, поцеловал

край одежды царицы и снова сел на свое место.

До поздней ночи он рассказывал царице о Гарнисской

битве, о своих злоключениях в плену, о судьбе Шалвы

661

Ахалцихели, о летописце Мохаммеде Несеви, о самом Дже-

лал-эд-Дине, о его бегстве и о последних днях и часах его

жизни.

Вскоре царица собрала дарбази. После ухода хорезмий¬

цев и переезда царского двора из-за Лихского хребта в

столицу это было первое собрание дарбази. Торели тоже

был приглашен в соответствии со своим новым княжеским

титулом.

Когда Торели, усевшись на свое место, обвел глазами

дарбази, то немало удивился. Не было многих из тех, кому

полагалось быть. Не пришел Варам Гагели. Не видно было

и амирспасалара Авага, занявшего место своего отца. Из

князей Западной Грузии не присутствовали Дадиани и

эристави Сванетии.

Пока господствовали хорезмийцы, князья, чьи владения

находились по ту сторону Лихских гор, отсиживались в

своих крепостях и теперь отвыкли от двора и даже вот не

явились на зов царицы, чтобы участвовать в обсуждении и

решении дел единой и неделимой Грузии.

В дарбази было много молодых лиц – сыновья, наслед¬

ники, сменившие своих отцов, князей и вельмож, погибших

во время нашествия.

Обсуждались внутренние и внешние дела Грузинского

царства.

Все были рады уходу хорезмийцев. Эта радость,– хо¬

тя о какой радости могла идти речь! – может быть, и не

удивила бы Торели, когда бы новая, еще более страшная

беда не нависла над страной.

Все в одии голос воздавали хвалу царице за то, что

она своим мудрым управлением сумела выиграть эту вой¬

ну. Потоки красноречия изливались по поводу героизма,

отваги, непобедимости грузинских войск.

Торели попросил слова. Все слушали затаив дыхание

подробности о битве при Гарниси. Но дальнейшая речь То¬

рели понравилась уже не всем. Он снова напомнил о том,

что надвигаются полчища монголов, шутить с этим нельзя.

Именно в страхе перед монголами рассеялись войска Дже¬

лал-эд-Дина и сам бесстрашный и могущественный султан

погиб, преследуемый ими. На юге монголы появились чуть

не у границ грузинской земли. Надлежит как следует под¬

готовиться к их приходу, иначе наше государство и наш

народ будут стерты с лица земли раз и навсегда.

Торели кончил говорить и окинул взглядом присутст¬

С62

вующих. Большинство отводило глаза от его взгляда. Чле¬

ны дарбази либо смотрели в пол, либо морщились, пе¬

реговариваясь между собой. Речь Торели не понравилась

дарбази. От придворного поэта ждали воспевания, восхва¬

ления и прославления грузинской царицы и грузинского

воинства. А он вместо этого начал говорить о могуществе

врагов Грузии. Получалось, что именно Торели, точно во¬

рон, накаркал на Грузию новую беду. К монгольской угро¬

зе, как видно, никто не отнесся серьезно. Пока что мон¬

голов не слышно и не видно. Кто знает, доберутся ли они

до Грузии и захотят ли ее завоевывать,

На втором заседании дарбази разбирались внутренние

дела. Первый визирь Арсений долго говорил о зверствах

хорезмийцев и о разорении всей страны, лежащей по эту

сторону Лихских гор. Торели все ждал, что сейчас визирь

начнет говорить о том, как скорее возвратить бежавшее в

горы население, как помочь этим людям, чьи жилища сож¬

жены, возродить свое хозяйство, виноградники, скот, как

скорее добиться, чтобы грузинская земля вновь зацвела са¬

дами.

Но первый министр начал говорить о том, что самое

важное – построить для царицы новый дворец, такой, что¬

бы он своей красотой и славой затмил все предыдущие

дворцы, включая и палаты Русудан, которые были отдела¬

ны перед самой войной. Это нужно для того, пояснил ви¬

зирь, чтобы имя царицы Грузии не потеряло в глазах ино¬

земцев своего величия, а царский венец своего блеска.

Но из дальнейшей речи первого министра выяснилось,

что казна совершенно пуста. Большая ее часть досталась

Джелал-эд-Дину, когда он взял Тбилиси, а все остальное,

что хранилось за Лихским хребтом, истрачено на войну с

хорезмийцами.

«Тем более,– думал Торели,– нужно заботиться в пер¬

вую очередь о восстановлении сил страны. Тогда и казна

скоро пополнится. Тогда хватит денег и на армию, и на

новую войну, и на царские дворцы. Но начинать с двор ¬

цов...» Строительство роскошных дворцов в условиях разо¬

ренной страны казалось Торели не только неразумным, но

и преступным.

Но когда первый министр, обращаясь к дарбази с при¬

зывом, вдруг растроганно провозгласил, что нельзя до¬

пустить, чтобы царице Грузии негде было переночевать,

то на глаза вельмож набежали слезы. Дарбази единодушно

663

принял решение взять золото для строительства новых

царских палат из кладохранилища Хвамли, то есть из са¬

мых неприкосновенных государственных сокровищ.

Среди восторгов и всеобщего воодушевления Торели

заметил, что несколько вельмож, членов дарбази, как и он,

недовольны поспешным решением. Но никто из них не

осмелился идти против общего настроения, и все они пред¬

почли промолчать.

Заседание дарбази кончилось. Торели ушел в тяжелом

и мрачном настроении. Ои шел длинными коридорами и

думал, как быстро, за какие-нибудь шесть лет, расшата¬

лись основы могущественной Грузии. Многие влиятельные

князья отошли от трона, отстранились от государствен¬

ных дел. Царские визири разучились говорить правду, раз¬

вилось лицемерие, подхалимство, лукавая лесть. Все ду¬

мают о своем благоденствии, а заботы о государстве пе¬

реложили на богородицу, надеясь на ее заступничество, а

не на свой разум, на свои силы.

Беспечность правителей Грузии уже теперь расшатала

и. подорвала могущество царства. В дальнейшем же она

грозит окончательной гибелью.

За этими тяжелыми раздумьями застал Турмана Торе¬

ли посланец от первого министра. Арсений зачем-то вы¬

зывал поэта к себе.

Первого министра Торели застал в таком благодуш¬

ном настроении, будто тот только сейчас положил к ногам

грузинского трона новое вассальное государство и принял

великую дань. Он обнял Торели, похлопал его по плечам,

всячески обласкал, похвалил его талант, геройство при

Гарниси, а потом уж высказал пожелание.

–

Наш народ,– сказал первый министр,– очень нуж¬

дается в ободрении. Нашествие хорезмийцев поколебало

в нем веру в непобедимость Грузии и в богоравное всемо¬

гущество трона. Мы должны вновь укрепить в нем эту по¬

колебленную веру. Народ должен снова поверить в свою

силу, а воплощением этой силы он должен считать царицу

Русудан. Ои должен считать ее источником добра и сча¬

стья, так же как он считал и считает великую царицу

Тамар.

Епископ Саба уже сочинил стихотворное послание к

народу, и в этом обращении он высказал те же мысли, что

и в сегодняшней речи. Но слог епископа тяжел. Его ямбь1

звучат искусственно, и народ едва ли полюбит их. Его об¬

С64

ращение, конечно, будет произноситься священниками во

время богослужения, но сейчас надо сочинить что-то такое,

что народ заучивал бы наизусть, передавая из уст в уста.

Только твой вольный сладкопевный стих может пригодить¬

ся здесь. Твои стихи будут распевать во всех уголках стра¬

ны, их будут пересказывать друг другу.

Итак, ты должен воспеть и восхвалить царицу. Но те¬

перь нельзя ограничиться восхвалением только бровей и

ресниц, ланит и уст, очей и жемчужных зубов, как это

делалось во дни благоденствия государства. Нет. Нужно

восхвалить мудрость царицы, ее заботы о государстве, ее

самопожертвование ради интересов народа.

Турман смущенно пробормотал:

–

Подумаю... Постараюсь.

–

Главное, ничего не пиши о приближении монголь¬

ского войска. Только напугаешь народ. А народ нуждается

в ободрении, и ни в чем больше. Можешь написать и о за¬

ступничестве богородицы.

Торели снова забормотал:

–

Подумаю... Если смогу... Я давно уж ничего не пи¬

сал...

–

Зайди к казначею, он отсчитает тебе плату за эти

стихи. Правда, ты теперь князь, и тебе эта царская ми¬

лость может показаться незначительной...

Торели уходил быстрым шагом, задыхаясь от злости и

не слыша последних слов первого министра.

После того как царица Русудан сердечно приняла Тур¬

мана Торели и пожаловала ему княжеский титул, все

князья Грузии почли за должное пригласить его к себе в

гости. Его звали то в один край Грузии, то в другой.

И везде он, как вернувшийся с того света, рассказывал о

том, что пришлось пережить за пять-шесть лет плена и

странствий вместе с канцелярией Джелал-эд-Дина, о са¬

мом Джелал-эд-Дине и его гибели.

Самым первым пригласил Турмана Торели амирспаса¬

лар Аваг. О Гарнисском сражении ходило в народе и при

дворе множество самых разнообразных слухов. Люди

утверждали, если не прямо, то намеками, что виноват в

поражении был амирспасалар Мхаргрдзели. Теперь, если

живой герой Гарниси Турман Торели пришел бы в гости

к сыну покойного амирспасалара, унаследовавшему его

665

должность, Авагу, то народ убедился бы, что Иванэ Мхар¬

грдзели не виноват.

Вот почему Аваг встретил своего приятеля с искрен¬

ней радостью. Ведь и раньше, до войны в годы цветения

и благоденствия, они все время пировали и развлекались

вместе.

В Биджниси Аваг устроил пышное празднество. Он

пригласил избранных людей государства, чтобы достойно

встретить живого героя Гарнисской битвы.

Так как Торели во время пира снова начал рассуждать

о монголах, то Аваг довольно сухо сказал:

–

Может быть, и придут. Но с тем же и уйдут, с чем

пришли, как было однажды.

–

Тогда они приходили просто так, на разведку, а не

для того, чтобы завоевать Грузию и утвердиться здесь.

Этим отрядам Чингисхан приказал лишь разведать под¬

ступы к нашей стране. Теперь же по дорогам, разведан¬

ным теми отрядами, двинулись основные силы татар. Они

надвигаются, как саранча. Они уничтожают все на своем

пути, оставляя голую землю. Разве непонятно, что нам:

следует подготовиться лучше, чем тогда, в первый раз?

Нам нужно собрать больше войск, чем было у царя Лаши

при первой схватке с монголами.

Амирспасалар невольно рассмеялся:

–

Ты шутишь, Торели. Такое войско, какое имел Ла¬

ша, Грузия соберет не скоро. Страна разорена хорезмий¬

цами, селения уничтожены, народ разбежался в горы, он:

напуган, и дух его сломлен.

–

Так что же, открыть монголам двери в свой дом —

словом, сложить на груди руки и ждать, пока они придут?

Отдать страну без боя?

–

Ну... Почему без боя? Каждый должен сделать свое.

Грузия – страна горная. Наши крепости неприступны.

Монгольские кони непривычны к нашим горам. Здесь нет

привольных пастбищ для такого несметного войска. Одним

словом, монголам не понравится в нашей стране, и они

постараются как можно скорее ее покинуть...

Разговор с амирспасаларом окончательно испортил на¬

строение Торели, и с пира он ушел еще мрачнее, чем шел

на него. Еще бы! Главнокомандующий войсками Грузии,

который в первую очередь должен заботиться о защите

666

страны, совсем не разбирался в обстановке и к надвигаю¬

щейся войне относился беспечно.

По дороге с пира Торели заехал к двоюродному брату

Шалвы Ахалцихели Вараму Гагели. Седовласый ветеран,

весь изрубцованный в боях, бессменный визирь царицы

Тамар, а потом и ее наследников, Варам Гагели тоже был

недоволен положением в стране.

–

Гибель нашей страны началась со смерти Лаши.

Если бы у Грузии был сильный царь, не случилось бы Гар-

нисского поражения и хорезмийцы не проникли бы в

пределы Грузии,– сетовал Варам своему молодому другу.

–

Я тоже об этом думал. У Лаши была твердая рука,

капризных и своевольных князей ои либо приручал, либо

по принципу Давида Строителя резко отстранял от себя.

Лаша сам водил войска, мгновенно пресекал распри между

военачальниками.

–

Да. А что требовать от слабой и нежной женщины.

–

А теперь говорят, будто мы непрерывно воевали с

Джелал-эд-Дином.

–

Воевали, попрятавшись в крепостях и в горах.

Когда основное войско султана уходило дальше, выскаки¬

вали и щипали оставшиеся отряды. Султан возвращался и

жестоко карал, расправляясь с нами, словно с маленькими

детьми. Одни только мои владения Джслал-эд-Дин разорял

восемь раз. А под конец, разъярившись за сожжение Тби¬

лиси, ночыо напал на Гаги и Шамхор и не оставил там

камня на камне.

–

А говорят, что много раз собирались бесчисленные

войска, но только не могли одолеть султана.

–

Войска-то, может, и собирали. Ио для всякого дела,

а тем более для войны, нужна еще и голова. Мы только

еще начинали готовиться к войне или к сражению, а весь

мир уже знал об этом. Враг опережал нас и поэтому по¬

беждал.

Возьми хотя бы последнее большое сражение, то, что

произошло у Болниси. Все ведь было хорошо рассчитано,

взвешено и перевешено. С юга должны были прийти союз¬

ные нам войска хлатского мелика и румского султана.

Немало было и нас, грузин. Если бы мы успели соеди¬

ниться, то Джелал-эд-Дин ни за что ие справился бы с на¬

ми и мы могли бы отпраздновать победу. Но что же про¬

изошло? Мы еще не тронулись с места, а султан уже

знал все, что мы будем делать. Он знал также и место,

667

где мы должны были собраться в один кулак. Конечно,

султан с его решительностью и стремительностью опере¬

дил наши действия. Наши союзники не вышли еще из сво¬

их городов, а султан уже напал на нас, рассеял и истре¬

бил. Нет, если сам царь не воин и не может лично вести

войска, не жди победы.

–

Великая Тамар не водпла войск, но был разбит на¬

павший на нас султан Рукн-эд-Дин, да и все остальные

войны тогда кончались для нас победой. Л ведь войска

Руки-эд-Дина были ничуть не хуже, чем у хорезмийского

султана.

–

Тамар! Тамар действительно была богоравной. По¬

жертвовать ради нее жизнью считал за честь каждый

грузин – и великий и малый. Тамар богом было дано про¬

видеть будущее. Она была награждена мудростью. Если

каждый считал за радость умереть за нее, то и она готова

была пожертвовать собой ради своих подданных. Она

жертвовала всем ради страны и трона. Не в пирах, не в

развлечениях проводила она свои ночи, но в усердных мо¬

литвах, в заботах о своем народе. Верных ей она награж¬

дала царской милостью, а неверных обращала в правовер¬

ных умом и добротой сердца. Если бы наследники Та¬

мар оказались достойными ее самой, если бы Грузия хо¬

тя бы еще сто лет шла по пути, намеченному Тамар, то

государство наше успело бы укрепиться настолько, что

никогда уж и никто не сумел бы его сломить.

–

Какие были мечты! Горе нашему поколению, что

мы погубили эту исконную мечту всех лучших грузин.

–

Погубили. И, кто знает, может быть, навсегда.

–

Кто знает,– горестно вздохнул Торели. Много все¬

го было в этом вздохе. В нем надежда так сплелась с от¬

чаянием, что трудно было понять, верит или не верит То¬

рели в возрождение могущества Грузии.

–

Грузию погубило излишнее богатство, роскошь,

беззаботная жизнь. Мы забыли, что все богатство наше

добыто мечом. Значит, мечом же нужно было его защи¬

щать. Богатство – как кувшин с вином, стоящий на вы¬

соком треножнике. Если треножник упадет, вино про¬

льется, а сам кувшин разобьется о камни. Наслаждаясь

жизнью, мы увлеклись и забыли, что наше благополучие

держится на могуществе государства. И вот, когда оно

расшаталось и развалилось, кувшин очутился на земле.

–

Все несчастны в нашем поколении, от царя до мел¬

608

кого азнаури. От нас зависело будущее нашего царст¬

ва, и что же мы ответим ка суде, который устроят для нас

потомки? Вместо цветущей, благоденствующей страны мы

оставляем им пожарпща и развалины, вместо вольной и

гордой жизни завещаем рабство и кандалы.

–

Ты не совсем прав, Турман. Не только наше поко¬

ление виновато в упадке царства. Червь давно уж подта¬

чивал тот самый треножник. Мы Еиновагы лишь в том,

что развалился он на наших глазах. Велика богоподобная

царица Тамар. У какого грузина повернется язык, чтобы

хулить ее? Но да простит меня ее святость, кое-что можно

спросить и с нее. Да, она во всем отказывала себе ради

благ народа. Да, она была чужда пиров, развлечений, за¬

бав, роскоши, беззаботной жизни. Она лишала себя даже

отдыха – все это так. Но все, чего она лишала себя, она

в избытке предоставляла своим детям, наследникам гру¬

зинского трона. Строгая и требовательная к себе, она вы¬

растила своих детей изнеженными, избалованными, кап¬

ризными. В этом подражали Тамар и мы, царедворцы. Мы

охраняли от всяких испытаний, от всякого ветерка своих

сыновей и вырастили из них беззаботных кутил. Наши

дети думали, что за спиной отцов всю жизнь они проведут

в неге и холе, а что получилось? Один за другим ушли за¬

каленные в испытаниях, видевшие беды и горе отцы,

остались на сцене сыновья, умевшие лишь одно – прожи¬

гать жизнь. Они быстро пустили по ветру все,, добытое

мечами отцов, они оказались неспособными управлять

страной, государство ослабло и почти развалилось. Как

видишь, дорогой Турман, виновато не только твое поколе¬

ние. Может быть, и великая Тамар, и доблестный Заха¬

рия Мхаргрдзели, и я, и другие столпы Грузинского цар¬

ства одинаково повинны будем перед потомками в той

горькой доле, на которую мы их обрекли.

–

Как же так? Все понимают причины, отчего гибнет

царство, и никто ничего не может сделать. Почему никто

пе. может внушить нам всем дух единства и патриотизма,

нам, разбредающимся в разные стороны?

–

Вселить дух может только бог либо его же волею

царствующий царь. За тобой или за мной никто не пой¬

дет. Все князья и вельможи никогда не подчинятся кому-*

нибудь другому, кому они и сами равны. Один должен

быть выше и сильнее всех* А главное, его власть должна

быть не взята им самим – тогда каждый будет думать:

669

почему он, а ие я? – но предопределена. Нам нужен силь¬

ный, умный и заботливый царь. Пока у Грузии не появит¬

ся такого царя, не видать ей добра.

–

Пока нет у Грузии сильного царя, должны встать

рядом с царицей сильные люди, подобные тебе, Варам Га¬

гели. Ты и твои друзья-ветераны, те, кто еще жив, дол¬

жны окружить царицу опекой и советом, должны своими

могучими плечами, могучим духом поддержать трон. Пусть

вы будете помощниками Русудан, так же как были помощ¬

никами Тамар братья Мхаргрдзели. Вы должны прогнать

от двора лицемерных и корыстных царедворцев, лживых,

льстивых, думающих только о себе. Вы должны укрепить

корону на голове царицы, вы должны вернуть уважение к

границам Грузии. Вы должны укрепить народ и армию

для встречи нового врага. Ты сам, Варам Гагели, храбро

сражался с монголами при появлении около Грузии их

передового войска, ведомого Джебе и Субудаем. Теперь

надвигается основная масса монголов. Государства куда

сильнее нас не смогли им противостоять. Время еще есть,

может быть, сможем приготовиться.

–

Э,– махнул рукой Варам Гагели,– ничего все рав¬

но ие выйдет. Десницей Джелал-эд-Дина нас покарала

сама судьба. Мы теперь так разорены и обессилены, что

нечего и думать воевать с монголами, а главное – Грузия

сломлена духовно. Нужно время, чтобы перевести дух.

Монголы нам этого времени не дадут. Мы обречены. Един¬

ственная надежда на то, что монголы не нападут на

Грузию.

Торели слушал своего старшего друга и думал, что на

это нужно меньше всего надеяться. Но так как больше не

было воЕсе никакой надежды, то и у него в глубине души

шевелилось смутное чувство самообхмана... А вдруг мон¬

голы увязнут в войне с могущественным Багдадским хали¬

фатом и всеми другими мусульманскими странами, вдруг

им будет не до Грузии и уже занесенный над нею меч про¬

свистит мимо.

Торели уехал в Ахалдабу, где жили мать Цаго и его

единственный сын Шалва. Торели купил усадьбу и решил

навсегда уединиться, посвятить себя воспитанию сына.

Шалва уже подрос. Он весь был точная копия Цаго. Ха¬

рактером Шалва тоже походил на мать – такой же гор¬

дый, такой же добрый, но неуступчивый.

670

В оставшихся днях жизни Турман видел лишь один

смысл – воспитать своего маленького сына, позаботиться

о его счастье. С утра отец с сыном занимались грамотой.

Потом они шли в поле, и тут начиналась другая грамота.

Мальчик садился на коня, он обучался игре в човган, он

обучался владению щитом и мечом. Наука мужества дава¬

лась ему так же легко, как и обыкновенная грамота. Торе¬

ли радовался, словно ребенок, видя успехи сына.

«Будет похож на Шалву, на своего знаменитого дядю

и тезку»,– думал Торели в это время. В глубине души

Турман только и мечтал, чтобы его сын вырос похожим

на великого грузинского рыцаря, чтобы ои вырос таким

же большим, стройным, сильным и умным, как Шалва

Ахалцихели. Отец старался внушить сыну бескорыстную

любовь к родине и народу, он старался вырастить из маль¬

чика образованного человека, просветителя, сказочного

воина и верного слугу отечества.

Два месяца продолжались ежедневные занятия отца

с сыном, как вдруг прискакал гонец. Он передал Торели

письмо от первого министра.

Арсений по-отечески справлялся о здоровье Торели,

сетовал, что не видно при дворе знаменитого придворного

поэта, между прочим напоминал: все ждут обещанного

восхваления царицы Русудан, о котором однажды было