Текст книги "Лашарела. Долгая ночь"

Автор книги: Григол Абашидзе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 46 страниц)

С закрытыми глазами, по силе и крепости, узнал бы Павлиа

объятия златокузнеца.

Кузнец поднял грузного калеку и, как ребенка, понес к

мастерской, отворил ставню, постучал в окно. Дверь рас¬

творилась и вновь закрылась. Вскоре Мамука снова вышел

на улицу, на этот раз за Цаго. Голос брата заставил ее

очнуться от наваждения. Нехотя пошла она с улицы в ма¬

стерскую. За ней закрылась дверь, закрылись и ставни.

858

Люди хлынули за царской свитой, и крыши опустели,

Один Ваче остался стоять на плоской кровле. Он задумал¬

ся, куда ему теперь идти, и неизвестно, что надумал бы, но

тут на улице раздался конский топот. Скакал тот самый

незнакомый рыцарь, который несколько минут назад загля¬

делся на Цаго.

Незнакомец осадил коня как раз у того места, где стоял

осел Павлиа, спешился, привязал коня рядом с ослом. Пе ¬

ший он показался Ваче еще статнее, чем на коне. Незнако^

мец решительно постучал в дверь мастерской кузнеца Ма¬

муки.

Цаго, войдя в мастерскую, не стала ни умываться, ни

причесываться. Брат хотел расспросить ее о матери, о род¬

не, ио не успел раскрыть рта. Цаго первым делом, не дав

никому опомниться от встречи, положила перед братом

раскрытую книгу Торели. Мамука понимал толк в искусст¬

ве, поэтому разговоры о родных и знакомых сразу отошли

в сторону. Кузнец, все более поражаясь, медленно перели¬

стывал книгу.

–

Какое прекрасное художество! Чья это книга и кто

мог ее так удивительно разрисовать?

–

Книга моя. Чья же еще она может быть. А разрисо¬

вал ее наш Ваче.

–

Ваче Грдзелидзе?

359

–

Да, сирота Грдзелидзе, ученик знаменитого Икал¬

тоели.

–

Не напрасно хвалил мне Деметре этого сироту, но

все же такого я не предполагал.

–

Правда, хорошо? Правда, тебе нравится, Мамука?

–

Нравится... Да этой работе нет цены!

–

Ну вот, если так, то обложи мне эту книгу кованым

золотом. А когда ты меня представишь ко двору, я пре¬

поднесу ее царице Русудан.

–

И правда, это будет подарок, достойный самой ца¬

рицы. Но сегодня праздник, и мои мастера гуляют и весе¬

лятся.

–

Ты сам, Мамука, ты сам. Кто же сумеет сделать

лучше, чем мой брат Мамука!

–

Хорошо, я сделаю сам, но потом, попозже. Нужно

поговорить, отдохнуть.– Мамука обнял сестру за плечи и

увел за занавес.

Павлиа уже лежал на мягкой тахте. Ему подали во¬

ды, он умылся и теперь, дожидаясь завтрака, твердил мо¬

литвы.

Мамука сам начал хлопотать, накрывая на стол, и как

раз в это время в дверь постучали.

–

Матэ, – крикнул Мамука прислужнику, – узнай,

кто там стучит, да скажи, что меня нет дома.

Парень быстро вернулся.

–

Какой-то большой вельможа. Говорит, что по спеш¬

ному делу.

–

А я тебе что наказал?

–

Он не поверил, отстранил меня и вошел силой.

–

Что забыл в моей мастерской большой вельможа? —

с тревогой пробормотал златокузнец. Он приподнял зана¬

веску и тут же опустил ее.– О, да это Турман Торели, наш

придворный поэт!

Мамука приосанился, вышел из-за занавески, почти¬

тельно поклонился гостю, предложил кресло.

Торели уж заметил книгу на столе и теперь разгляды¬

вал каждую страницу.

Между тем Цаго из любопытства тоже чуть-чуть при¬

подняла занавес. У нее закружилась голова, когда она уви¬

дела, что прекрасный рыцарь на коне, поразивший ее сво¬

им взглядом во время царского шествия, и был поэт Торе¬

ли. Это его стихи она заучивала наизусть у себя, в полях

и лесах Ахалдабы, его стихи читала молчаливым скалам

3G0

и говорливым ручьям, но могла ли она представить, что

сам Торели окажется еще прекраснее своих стихов?

–

У меня к тебе просьба, Мамука,—говорил между

тем Торели хозяину мастерской,– хочу поздравить Русу¬

дан с восшествием на престол.

–

Но вы уже поздравили ее, вся Грузия поет сочинен¬

ные вами стихи – хвалу молодой царице.

–

Это так. Но хотелось бы подарить еще и другое. Ка¬

кую-нибудь красивую вещь, образец искусства. Что-нибудь

золотое, украшенное драгоценными камнями. Это ведь по

вашей части, кузнец Мамука.

–

К сожалению, вы опоздали. К этому дню все готови¬

лись заблаговременно. И все, что было у меня, достойное

царицы и такого вельможи, как вы, все уже давно раску¬

пили.

–

Видишь ли,– осторожно вел свою линию придвор¬

ный поэт,– я не гонюсь за дорогостоящей вещью. Да мне

и не угнаться. Но что-нибудь связанное с искусством, кни¬

гу стихов, скажем, но только разрисованную хорошим ху¬

дожником... Такую вот, например.

Мамука давно понял, к чему клонится дело. И пока

поэт говорил, подыскивал в уме, как бы повежливее от¬

казать:

–

Эта книга моего ахалдабского соседа. Он молодой

художник и, вот видите, сам переписал и украсил.

–

Большой мастер твой сосед, Мамука. Я и книгу

Шота не видел так мастерски разрисованной. Эти рисун¬

ки открывают мне самому мои стихи по-новому. Я хоро¬

шо бы заплатил художнику.

У Цаго, сидящей за занавеской, сердце готово было вы¬

прыгнуть из груди. Выйти бы, встать бы перед поэтом на

колени, поднести книгу на вытянутых руках: «Эта книга

давно твоя. Она мечта о тебе. Она твоя».

Мастер как мог оборонялся:

–

Сожалею, но книга не принадлежит больше хозяину.

Он подарил ее моей сестре. Дареное, как вы знаете, дарить

нельзя,– сказал и поклонился, считая, что разговор окон¬

чен.

– Печально.– Поэт положил книгу на стол.– Так у

тебя есть и сестра?

1

Имеется в виду поэт Шота Руставели.

361

–

Да, есть у меня сестра. Сегодня она приехала по¬

смотреть на царицу.

–

Не та ли красавица, что стояла здесь в белом платье

около человека, сидящего на осле?

–

Она и есть. А на осле сидел мой брат Павлиа. Он

калека. Но зато очень просвещенный человек. Он ученый

и книжник. Сам настоятель Гелатской академии пожелал:

познакомиться с моим братом. Ждем. Нынче или завтра

приедет.

–

О, я тоже с радостью познакомился бы и поговорил

бы с таким человеком. Гости побудут у тебя, Мамука?

–

Погостят.

–

Ну, так встретимся. А теперь я пойду. Боюсь опоз¬

дать во дворец.

Во время всего разговора Торели косил одним взглядом

за занавеску и заметил в конце концов, как дрогнул крае¬

шек. В это время с улицы донеслось тревожное ржание ко¬

пя. Вельможа торопливо попрощался и вышел.

С другой стороны улицы, с кровли, Ваче все еще смот¬

рел на дверь, где скрылись Цаго, ее брат и блистательный

незнакомец. Торели пробыл в доме кузнеца несколько ми¬

нут, но нетерпеливому наблюдателю это показалось дол¬

гим. Ваче не мог сдвинуться со своего случайного поста,

однако и оставаться дольше было бы неприлично. На его

счастье, конь вельможи оскорбился, как видно, соседством

осла, потянулся, чтобы укусить. Но осел опередил гнедого

и укусил его за выхоленную шею. Конь заржал. Это-то

ржание и заставило Торели поспешить из мастерской куз¬

неца.

Когда конь и осел начали драку, у Ваче появился пред¬

лог сойти с кровли и подбежать к дверям мастерской, чтобы

разнять животных. Но он не успел этого сделать. Хо¬

зяин коня торопливо вышел из мастерской Мамуки. Ма¬

мука подскочил к коню, подал гостю поводья и поддержал.

стремя. Гость начал было возражать против такой услуги,

но Мамука упорно не выпускал стремя из рук.

Как только всадник тронул коня, Цаго тоже вышла на

улицу. Она долго глядела вслед ускакавшему гостю. Цаго

глядела вдаль, а между тем, в двух шагах от нее, на проти¬

воположной стороне улицы, на кровле, стоял Ваче, страст¬

но желавший, чтобы девушка взглянула в его сторону хоть

на мгновение. Но и мгновенного взгляда не выпало на долю

Ваче. Мамука позвал сестру, и она ушла в дом.

302

Ваче постоял еще немного, разозленный и на Цаго, и

на могущественного вельможу, и на самого себя. Никому

он не нужен был здесь, в этом городе. Как видно, забыли

о нем и там, в стенах мастерской.

Безродный, бедный, но талантливый юноша был само¬

любив и горд. Он не хотел милости или подачки. Он верил,

что один, без посторонней помощи, добьется успеха в жиз¬

ни. Ваче сошел с кровли и зашагал вдоль по пустынной

улице.

В эту ночь Мамука долго не ложился спать. Утром оп

должен был явиться к царице и представить свою сестру.

У него был в запасе золотой переплет «Висрамиани», изго¬

товленный по заказу одного вельможи. Рисунок, вычека¬

ненный на обложке, вполне подходил и к любовным сти¬

хам Торели. Мамука немного укоротил обложку, подогнал

ее под размер и так ловко переплел книгу придворного

поэта, будто все было сделано специально для нее.

Цаго тоже долго не ложилась спать. Она смотрела, как

работает мастер, и между тем рассказывала ему о дере¬

венском житье-бытье. Но и когда легла, не могла уснуть.

Она лежала с открытыми глазами и все старалась пред¬

ставить, каким будет для нее завтрашний день. Но,

но правде говоря, ее волновало больше не то, как встре¬

тит ее царица, не то, как посмотрят на нее придворные да¬

мы, но будет ли там поэт Торели, увидит ли Цаго своего

рыцаря.

Между тем и Торели не спал в эти часы. На торжества

в грузинскую столицу съехалось много иноземных гостей.

Поздравить молодую царицу приехали царедворцы из Ви¬

зантии и Трапезунда, Иконии и Арзрума, Шамы и Хлата,

Адарбадагана и Ширвана. Принцы, наследники императо¬

ров, султанов, царей, атабеков и меликов с дорогими дара¬

ми, в парадных одеждах явились ко двору прекрасной

царицы. Иноземных высокопоставленных гостей сопрово¬

ждали отборные из отборных игроки в мяч, лицедеи и

поэты.

После того как Торели из мастерской приехал ко дво¬

ру, он участвовал в двух самых трудных состязаниях. Сна¬

чала во время игры в мяч он обворожил всех ловкостью и

удалыо. Затем во время пира он принял вызов ширванско-

го и адарбадаганского поэтов и поразил слушателей блес¬

ком мыслей и слова. Иноземцы думали, что возбуждение

и вдохновение грузинского поэта исходят от красоты и

303

обаяния молодой царицы. Но близкие Торели были удивле¬

ны: после смерти Лаши Георгия никто не видел поэта ве¬

селым, смеющимся. Никак не могли догадаться, отчего

такая перемена.

Шел пир. Торели на этот раз начал быстро хмелеть.

Пиршество продолжалось и за полночь, хотя царица уда¬

лилась в свои покои. Торели уговорил своего двоюродного

брата и друга, именитого Шалву Ахалцихели, оставить

стол и прогуляться на конях по ночному Тбилиси. Трезвый

Шалва заметил во время прогулки, что Торели говорит

одно, а думает о чем-то другом. Как бы само собой друзья

оказались около мастерской Мамуки.

–

Не зайти ли к златокузнецу? – осторожно предло¬

жил Торели.

–

В такое время! Если так любишь золото, зайдешь к

нему завтра днем.

Поехали дальше по берегу Куры. Обогнули Ортачаль-

ские сады, кружили по узким улочкам и каким-то образом

вновь оказались перед дверьми Мамуки. Когда же и после

третьей замысловатой петли по городу Торели придержал

коня перед заветными дверьми, Шалва догадался, что это

неспроста.

–

Судя по тому, как упорно кружим мы около мастер¬

ской, у тебя там хранится большое сокровище.

Торели поспешил переменить разговор:

–

Нет ничего лучше тбилисской ночи, ездил бы до

утра.

–

Ну... не видел ты Тавриза и Казвина. Там бывают

ночи!

–

Но разве может дышаться так легко в городе, поко¬

ренном силой оружия?

–

Конечно, так свободно нам не пришлось бы разъез¬

жать по чужому городу. Но и просто смотреть из лагеря на

город, расстилающийся у твоих ног, на город, подчинив¬

шийся твоему мечу, твоей деснице... для воинов в этом

много радости. Кстати, на днях мы собираемся в поход

на Адарбадаган. Поедем с нами, отличная будет про¬

гулка.

–

Нет, брат, не могу. Есть у меня одно дело. Пока не

решу его, никуда не уеду из Тбилиси.

–

Как хочешь, а, право, зря.

Дома Торели напрасно вертелся в кровати с боку

на бок.

364

«Неужели действительно так прекрасна сестра Маму¬

ки? Может, мне показалось на первый взгляд, я ведь видел

ее всего мгновение, но тогда почему же меня поразило ее

лицо, меня, привыкшего к постоянному блеску и обаянию

красивейших женщин Грузии и придворных дам? Но тогда

почему же ее лицо поразило и художника, который укра¬

сил им каждую страницу моих стихов? Всюду это лицо, с

чуть-чуть удлиненными глазами, с колдовской улыбкой,

играющей на губах. Да нет, судьба, тут именно судьба».

Как и большинство поэтов, Торели писал стихи, не

предназначая их никому. На кого не думали, кого не счи¬

тали вдохновительницей, музой поэта! Поэтом же владел

не образ определенной женщины, но смутная, светлая

мечта.

И вот теперь Торели почувствовал, что мечта его ожи¬

ла, приобрела зримые черты, воплотилась в девушку в бе¬

лом платье. Каждому ли удается найти свою мечту? Торе¬

ли, кажется, ее нашел. Но, может, лучше бы не находить?

Неизвестно, какие преграды встанут на пути к этой юной

красавице. Поэт не знал, что и девушка тоже не спит в

этот час и что все ее мысли о нем, о придворном поэте

Торели.

Ваче, сойдя с кровли, шел, сам не зная куда. Все кипело

у него внутри. Мысли, как в бреду, перескакивали с одно¬

го на другое, а ноги между тем несли его вдаль. Очнулся

он у Сиони. Дверь храма была открыта, и юноша осторож¬

но заглянул внутрь.

В храме горело множество свечей и лампад, от иконо¬

стаса изливалось ослепительное сияние. Стены, своды, ко¬

лонны и самый купол были сплошь расписаны.

Ваче шагнул в храм. Он глядел по сторонам к вверх,

не зная, на чем остановить взгляд, с какой картины начать.

Но, взглянув вниз, под ноги, он поразился еще больше.

Под ногами, подобно драгоценному ковру, расстилалась

цветная мозаика. Все цвело красно-желтыми цветами. Над¬

треснутые гранаты показывали яркие сочные зерна; по¬

добно радугам, переливались павлиньи хвосты; из зеле¬

ных ветвей выглядывали кроткие голуби.

Ваче дотронулся рукой до пола, но ладонь ощутила не

бархатную кожицу гранатов, не шелковистость павлиньего

оперения, но холод камня. Трудно проснуться от очарова¬

ния, что это всего лишь камень, а не живой цветущий сад,

365

нс покрытый' яркими цветами райский луг и что Ваче сам

не ребенок, пришедший собирать цветы.

Ваче опустился на колени и потихоньку стал передви¬

гаться по полу, разглядывая и восхищаясь. То совсем низ¬

ко наклоняясь, он разглядывал уложенные цветные камеш¬

ки, то глядел отстранившись и все не мог насладиться. По¬

том он снова посмотрел вверх. Оказывается, своды купола

тоже были украшены мозаикой, но более нежных оттенков.

Зеленые, голубые и желтые линии камешков опоясывали

своды купола.

Ломило шею от глядения вверх, но Ваче не мог ото¬

рваться от картин на сюжеты Ветхого и Нового заветов,

И вот его глаза остановились на святой Нине. Святая бы¬

ла изображена преклонившей колена у ежевичных кустов.

Руки ее молитвенно воздеты к небу. Ваче вспомнил поче¬

му-то свою ласковую мать, овдовевшую в молодости и всю

жизнь потратившую на то, чтобы вырастить и воспитать

его, Ваче. Мать вспоминалась ему постоянно молящейся,

О чем могла молиться мать, если не о счастье своего един¬

ственного сына?

Ему сделалось жалко свою мать, оставленную им те¬

перь в одиночестве. Слезы навернулись на глаза Ваче, он

почувствовал, что сейчас расплачется, и поскорее перевел,

глаза со святой Нины на другую стену. Но в это время на

плече послышалось прикосновение чьей-то руки. Монах

склонился над Ваче и сказал:

–

Уже ночь. В храме никого нет, кроме тебя.

Выходя из храма, Ваче еще раз обернулся и прямо пе¬

ред собой на широкой колонне увидел лик Христа. Спаси¬

тель на ослике, под ликование толпы, въезжал в Иеру¬

салим.

При виде осла мысли Ваче тотчас возвратились к Пав¬

лиа и Цаго. Отвернувшись от храма, он зашагал по ночной

улице.

Между тем идти ему было некуда. В целом городе у

него не было ни одного знакомого дома, кроме мастерской

Мамуки. Явиться же к златокузнецу было бы горше смер¬

ти. Постепенно юноша добрел до окраины города. Базары,

мастерские, лавки – все было закрыто. Ни из одного окна,

ни из одной щели не проглядывало огня. Ни одного прохо¬

жего не попадалось навстречу Ваче.

Внезапно за поворотом улицы послышался приглушен¬

ный стук молотков. Ваче пошел на стук. Кузница оказалась

36G

на запоре. Однако, взглянув в дверную щель, Ваче увидел

в красноватых бликах огня кузнецов и молотобойцев с за¬

катанными рукавами. Кузнецы ковали мечи. Дверь при¬

открылась, и разгоряченный работой кузнец вышел на воз¬

дух освежиться. Он поднял к губам глиняный кувшин с во¬

дой и в это время разглядел в темноте человека.

–

Ты что тут делаешь? Может, ищешь работы?

Ваче кивнул.

–

Тогда заходи.

Главный кузнец оглядел Ваче с головы до ног.

–

Будешь работать?

Ваче кивнул снова.

–

Становись сюда, вот тебе молот, помогай.

Кузнецы обливались потом. Вскоре и Ваче почувство¬

вал, что рубашка приклеилась к спине. Немного привык¬

нув и осмелев, он спросил у соседа:

–

Почему работаем ночью?

–

Готовится поход в южные земли. В городе сейчас

полно иноземных гостей. Среди них есть и лазутчики. Вот

почему все кузнецы в Тбилиси работают по ночам, а кузни¬

цы держат на запоре.

Мамука и Цаго пришли в царский дворец. До того, как

ступить на дворцовые лестницы, девушка была бледна от

волнения, сердце ее колотилось сильно и часто. Но, как ни

странно, все волнение Цаго прошло, стоило только войти

в зал и смешаться со всеми, находившимися в нем. Цаго

держала себя так, как будто выросла при дворе. Конечно,

во дворце было много всего, что могло бы удивить девушку

из Ахалдабы. Может быть, Цаго и удивлялась, но она на¬

столько сумела взять себя в руки, что никто бы не мог за¬

метить ее удивления.

Зато сама Цаго тотчас заметила, что ее появление в за¬

ле привлекло общее внимание. Люди перешептывались

друг с другом, показывали на Цаго глазами. Цаго только

немного покраснела от такого всеобщего внимания, но в об-

щем-то все приняла как должное, как будто так и должно

быть, чтобы все на нее смотрели с восторгом, чтобы все

восхищались ею, подпадая под власть ее красоты.

Царица Русудан восседала на троне. И по бокам трона,

и за ним стояли визири и вельможи, кому где положенб

стоять но чину и дворцовому распорядку.

367

Мамука взял сестру за руку, и они пошли вслед за

людьми, идущими к трону представляться. Цаго увидела

Торели. Зто на какое-то время смутило ее, и она почувст¬

вовала, что теряет самообладание. Торели едва заметно

склонил голову, приветствуя избранницу своего сердца, по¬

том протиснулся к Шалве, стоящему за троном царицы, и

что-то шепнул ему, показывая на брата и сестру, уже

подошедших к подножию трона.

Мамука брякнулся на колени перед царицей, и Цаго то¬

же преклонила колени. Царица, увидев девушку, улыбну¬

лась. Она как бы даже удивилась, увидев после важных и

пожилых вельмож юное создание, к тому же очарователь¬

ное, но тут же, придав своему лицу выражение, достойное

царицы, милостиво поглядела на распростертых у ее ног

брата и сестру.

Мамука осмелился поднять голову и стал просить ца¬

рицу прощения за ничтожность и недостойность подарка,

в то время как Цаго протянула книжечку стихов Торели.

Царица взяла книгу и принялась листать. Мамука и не

пошевелился. Девушка же поднялась на ноги и стояла те¬

перь, опустив голову. Она чувствовала, что в эту минуту

все, кто только есть в зале, смотрят на нее, кто с удивле¬

нием, кто с откровенным восторгом. Сама Русудан пригля¬

дывалась к девушке, может быть, больше всех других.

Но Цаго не смущали все эти взгляды, потохму что она

чувствовала на себе еще и взгляд Торели. Этот взгляд зна¬

чил для нее очень много, и думала она только о нем одном.

–

Хорошая у тебя сестра, мастер,– произнесла нако¬

нец царица.

По-человечески Русудан хотелось бы сейчас уединить¬

ся с юной девушкой, порезвиться с ней, развлечься. Но она

сидела на троне. Поэтому она сдержанно протянула руку

Цаго и пригласила:

–

Сядь у моих ног.

Приближенные подвинулись, и у ног царицы нашлось

местечко для неизвестной девушки из деревни.

–

Как зовут твою сестру, мастер?

–

Цаго зовем ее, быть нам пылью, попираемой твоими

ногами, царица!

–

Если Цаго не замужем, пусть останется у меня, при

дворе.

–

Недостойны мы такой чести, царица! – Привстав¬

ший было Мамука снова упал на ковер перед троном..

368

Теперь царица снова взглянула на книгу, препод¬

несенную ей. Разглядела и переплет, полистала страницы,

вглядываясь в каждый рисунок.

–

А где же наш поэт Торели?

Никто не успел еще повернуть головы, чтобы огля¬

деться, а Торели уж стоял на коленях перед троном.

–

Я здесь, великая царица, повелевай!

–

Гляди, Турман, книга твоих стихов. Но с каким ис¬

кусством украшена! Чье это мастерство, кто художник?

–

Переплет чеканил мой брат, а саму книгу разрисо¬

вал молодой художник – наш сосед,– сообщила Цаго.

–

Этот сосед на каждой странице нарисовал тебя.

Цаго покраснела и склонила головку.

–

Талантливый мастер твой сосед. Он достоин быть

при нашем дворе.

Только теперь Цаго вспомнила о друге юности, кото¬

рый остался там, в прекрасной Ахалдабе, остался вместе

с детством Цаго, вместе со всем, к чему она так привык¬

ла, с чем так сроднилась.

Павлиа, как ребенок, обрадовался рассказанным ново¬

стям.

–

Легкой ногой ступила ты на тбилисскую землю,

Цаго. Может, и мне посчастливится, и я увижусь с на¬

стоятелем академии.

Калека обнял сестру, они начали вслух мечтать о бу¬

дущем, благодаря бога, благословляя судьбу и превозно¬

ся милостивую царицу.

Как только сели обедать, слуга доложил:

–

Пожаловал вельможа со свитой, спрашивает хозя¬

ина мастерской.

Мамука пошел встречать заказчика. Навстречу ему

в мастерскую вошел Шалва Ахалцихели. Мастер расте¬

рялся, увидев под своим кровом царедворца и героя, о

котором ходили легенды по всей Грузии. Но было известно

также, что легендарный полководец ведет очень скром¬

ный образ жизни, чужд всякой роскоши. Кому об этом

знать, если не златокузнецам! Не баловал их своими зака¬

зами Шалва Ахалцихели! Тем более удивил его приход

кузнеца Мамуку, тем более мастер был польщен, тем по¬

добострастнее он приветствовал высокого гостя. Шалва

начал было издалека:

369

–

Ты, мастер, оказывается, владеешь одним драго¬

ценным камнем.

–

О каком камне изволит говорить великий визирь?

–

О драгоценнейшем камне Грузинского царства я

говорю...– Дальше у воина не хватило духу на аллегории,

и ои пошел в лобовую атаку: – Я пришел сватать твою

сестру.

Шалва Ахалцихели давно женат, у него взрослый сын,

как же может известный деятель государства при таких

обстоятельствах просить руки юной девушки, мелькнуло

:о голове у Мамуки. Но гость продолжал:

–

Не думайте, я пришел не от себя, а от своего двою¬

родного брата Торели. Вчера он был здесь, в мастерской,

но сам не посмел сказать ни слова. Теперь вот послал ме¬

ня. Итак, соображай. Турман Торели решил жениться

на твоей сестре. Он хороший жених, такому нельзя отка¬

зать. Если только будет твое согласие, как старшего брата,

а также согласие самой невесты, на днях мы их помолвим,

я делу конец. Да ты, я вижу, задумался. О чем думать?

Счастье само пришло к твоему порогу. Нужно решать,

и как можно быстрее.

–

Зачем спешить, великий визирь? Я ведь должен по«

говорить с сестрой. Кроме того, вы забыли, что у нас есть

мать. Если не будет ее благословения...

–

Жениху не терпится, мастер. Но, правду сказать,

еще больше жениха спешу я сам. На днях я отправляюсь

в далекий поход, а у Турмана нет более близкого челове¬

ка, чем я. Меня он просит быть своим дружкой.

–

Но если бы даже все согласились, что успеешь за

два-три дня? Мы тоже люди, великий визирь, и нам к сва¬

дьбе пужио приготовиться, как подобает людям, как ве¬

лит грузинский обычай.

–

Ну, это дело десятое. Главное, поговори с сестрой

и пришли мне ее ответ.

С этими словами Ахалцихели вышел, твердо убежден¬

ный, что миссия его выполнена если не очень диплома¬

тично, то успешно.

После ухода столь необычного свата, в скромной ма¬

стерской начался переполох. Мамука, конечно, слово

в слово рассказал все и сестре и брату. Цаго будто лиши¬

лась дара речи. Она не могла ни васмеяться, ни запла¬

кать, хотя ей хотелось, может быть, сразу и плакать ж

смеяться.

370

Павлиа затрепыхал на своем ложе, словно некие кры¬

лья пытались вознести его вверх, поднять на ноги, но тя¬

желое рыхлое тело не подчинилось этому порыву. Он ер¬

зал на месте, беспорядочно махал руками и бил в ладоши,

как младенец, увидевший яркую игрушку.

Еще не кончил Мамука рассказывать про сватовство,

как в мастерскую ввалились копьеносцы. Десятский вы¬

ступил на шаг вперед и сказал:

–

По приказу царицы Русудан ты, златокузнец Ма

мука, должен сопровождать нас в Ахалдабу, где нам по

ручено отыскать вашего соседа – живописца. Этого жи¬

вописца мы обязаны доставить ко двору. Собирайся.

Мамуке и так и сяк нужно было ехать в Ахалдабу со

ветоваться с матерью насчет замужества Цаго. Да и при¬

каз есть приказ. Он попрощался с родными и вышел в со¬

провождении копьеносцев.

Вот сколько событий за один день. И все же они не

кончились. Еще один гость переступил в этот день порог

мастерской Мамуки. Это был настоятель Гелатской ака¬

демии.

Цаго, оставшись за хозяйку, захлопотала, накрывая

на стол, но почтенный ученый остановил ее жестом руки,

отказался от угощения. Ему нужен был Павлиа и беседа

с ним, а не праздное препровождение времени за столом»

Павлиа ловил каждое его слово.

–

Книга твоя доставила мне премного удовольствия,—

начал настоятель беседу с ахалдабским ученым.– Ты пре¬

восходно изучил все наши земли, и много свежих, достой¬

ных внимания мыслей высказано тобой. Особенно важна

та часть рассуждений, где ты пытаешься заглянуть в бу¬

дущее нашего народа, где ты призадумываешься о его

дальнейшей судьбе. Наша академия и вообще все грузин¬

ские ученые, философы и риторы говорят теперь, что Гру¬

зия – это новый Рим, что она должна подняться на сме¬

ну одряхлевшей Византии.

Да объединим под своими знаменами и Восток и За

над и, осеняемые крестом и самим именем Христа, сокру

шим неверных, которые окружают нас подобно морю со

всех сторон!

Эта мысль живёт и в твоей книге. Драгоценно и то?

что ты ратуешь за приумножение рода грузинского. Мы

371

ведь одни во всем огромном мире. У каждого народа есть

близкие или дальние родственники по крови, по языку.

Но мы – без родни. Кроме нас, никто не говорит по-гру¬

зински или хотя бы на родственном языке.

Как будто в испанской Иберии есть племена, которые

нам сродни. Но никто из грузин не добирался до тех мест,

как и никто из них не посетил нас.

Да, забота о приумножении грузинского племени дол¬

жна быть первой заботой на все далекие времена, иначе

мы не сможем не только осилить окружающих нас турок

и персов, но и противостоять им.

Не могу я согласиться только с пределами Грузинского

царства, которые намечаешь ты. Ты хочешь, чтобы на се¬

вере и западе нас ограничивали Черное море и Кавкаси-

опи, с востока Каспийское море и на юге, подобная Кав-

касиони, горная гряда. Но разве Цезарь и Александр

Македонский определяли заранее границы своих владе¬

ний? Они расширяли свои земли во все стороны, не думая

о естественных преградах вроде морей или гор.

–

Да, настоятель, но у разных народов разные пути

к усилению своего могущества в будущем. Мы, грузины,

как правильно вы изволили подчеркнуть,– одни. Со всех

сторон нас окружают почитатели Магомета. Нас горстка,

оии же бесчисленны, как морской песок. Почти столетие

Грузия отдыхает от их господства. Но мы отдыхаем толь¬

ко до тех пор, пока они ссорятся и воюют между собой.

Если же у них появится умный и сильный вождь, мы не

сможем остановить их, и они погребут нас под собой,

как пески пустыни, сдвигаясь с места и перемещаясь, по¬

гребают розовый куст или небольшой цветущий оазис.

Страны Ислама велики. Кроме того, меч может на вре¬

мя осилить, покорить, но не объединить. Проповедью

Христовой веры мы должны смягчить, облагородить и про¬

светить соседние племена. Тогда они сроднятся с нами —

если не по крови, то по языку, по вере. Многие горские

племена уже принимают христианство и обращаются

в наших союзников. Мы должны просветить ширванцев,

мы должны укрепить дружбу с армянами. Если бы Кав¬

каз от Черного до Каспийского моря был объединен од¬

ной верой и осенялся одной короной, то п наш народ был

бы непобедим.

–

Римляне, покоряя народы, не навязывали им свои

религиозные представления. Идолов какого-нибудь поко-

872

репного народа они ставили в Риме рядом со своими Юно¬

нами и Юпитерами.

–

Рим был могуч. Когда наш меч станет таким же по¬

бедоносным, как римский, тогда, может быть, разноверье

соседей не будет для нас опасным. Но рано заботиться

о проявлении и распространении своего могущества

на соседние страны, если у себя дома мы никак не мо¬

жем объединиться и собраться в единую всегрузинскую

силу.

–

Речи твоя разумны. Я был бы рад продолжить на¬

шу беседу у нас, в Гелати. Но хотелось бы узнать,– до¬

бавил настоятель, уже вставая,– о чем еще собираешься

написать?

–

Влечет летописное дело.

–

Добро, сын мой. Я и академия наша окажем по¬

сильную помощь. Через четыре дня я отбываю в Гелати.

Будь же готов и ты отправиться вместе со мной.

Мамука подвел копьеносцев к дому Ваче Грдзелидзе.

Мать Ваче, увидев вооруженную стражу, так испуга¬

лась – не случилось ли несчастье с сыном,– что не мог¬

ла отворить ворот. Мамука соскочил с коня, прошел

во двор дома, обнял соседку. Вдова пришла в себя, успо¬

коилась, пригласила Мамуку в дом.

–

Вы испугались, тетя, а надо бы радоваться. Ваче

приглашен ко двору, и мы приехали за ним по приказу

царицы.

–

Какое дело нашлось для Ваче при дворе грузин¬

ской царицы?

–

Видишь ли, получилось так, что Цаго преподнесла

царице книгу, разрисованную Ваче. Книга так понрави¬

лась Русудан, что она приказала найти художника.

–

Но разве Ваче не вместе с Цаго?

–

С Цаго? Почему он должен быть вместе с ней?

–

Ну, а как же, третий день его нет в Ахалдабе, он

ушел и не сказался даже матери. Соседские ребята гово¬

рят, что он ушел вслед за Цаго и Павлиа по Тбилисской

дороге.

–

Но Цаго и Павлиа приехали одни! Вот Цаго даже

написала ему письмо, чтобы он приезжал скорее.

–

Так, значит, какое-нибудь несчастье! Горе мне, ка¬

кое-то несчастье приключилось с Ваче!

373

–

Ке горюй, мы его отыщем и на дне моря. Приказ

царицы мы обязаны выполнить, успокойся.

Мамука сел на коня и повел копьеносцев на поиски

потерявшегося живописца.

В то время как Ваче искали в Ахалдабе, он преспокой¬

но знакомился с храмами и дворцами столицы. Часами

простаивал он перед замечательными произведениями

живописи и архитектуры. Уходил из храма или дворца,

когда стража и священники выдворяли его чуть ли не си¬

лой. Ночью он работал в кузнице, утром умывался и, поев,

ложился спать. Выспавшись, бродил по городу. Удалось

разузнать, что Деметре Икалтоели теперь в Хлате, рас¬

писывает храм для царицы Тамты. Оказалось, что кара¬

ваны в Хлат ходят часто. Дело за тем, чтобы собрать де¬

нег на дорогу. Все чаще Ваче стал думать о длинном,

но заманчивом пути до Хлага.

Однажды он случайно услышал, что в свите царицы

появилась какая-то девушка, затмившая красотой саму