Текст книги "Лашарела. Долгая ночь"

Автор книги: Григол Абашидзе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 46 страниц)

выделил брату для этого карательного похода лучших

воинов, но все же сердце его было неспокойно. Очень от¬

ветственный был момент. Измена Кермана и появление

там монгольских войск сводили на нет все успехи Дже¬

лал-эд-Дина здесь, на севере, разрушали все его планы на

будущее и в конце концов грозили ослаблением султанско¬

го могущества и гибелью, ибо среди правителей Ирана у

Эджиба Борака нашлись бы сторонники.

В то же время Грузия была разорена, но не покорена

окончательно. Население ушло, укрылось за Лихский хре¬

бет. Как доносили султану лазутчики, там собирается

повое войско, и Грузия намерена всерьез воевать с хорез¬

мийцами. Грузины будто бы вступили в тайные перегово¬

ры с правителями Арзрума, Хлата и Иконии. Они всяче¬

ски подстрекают этих правителей к войне против Джелал-

эд-Дина. Он хотя и мусульманин п притворяется

защитником и Арзрума, и Хлата, и Иконии, и других му¬

сульманских государств, но все же всего-навсего прише¬

лец, и его место – по ту сторону Каспийского моря, в

Ургенче и Самарканде.

Все это всерьез беспокоило султана. Если грузины

окрепнут, если им удастся склонить на свою сторону му¬

сульманских своих соседей, если восстание Эджиба Бора¬

ка останется безнаказанным, то Джелал-эд-Дин окажет¬

ся между двух огней. Не говоря уже о том, что главная

его задача – спокойно подготовиться к решительной

схватке с Чингисханом. Уж и сейчас ему приходится раз¬

рываться на две части. Нужно думать о восстании в Ира¬

не, нужно до конца добить Грузию, чтобы вполне обеспе¬

чить безопасность тыла. Только полное уничтожение

553

Грузии развязало бы руки султану для борьбы с Чингис¬

ханом.

Киас-эд-Дин еще не дошел до Кермана, как султан

устремился за ним со своим войском. Визирь был остав¬

лен распоряжаться Грузией. Ему был дан наказ не да¬

вать грузинам ни одного дня передышки, постоянно со¬

вершать набеги в глубь грузинских земель, особенно же

следить за соседними с Грузией мусульманскими государ¬

ствами: не началось бы тайных встреч, секретных пере¬

говоров, предательских отношений у зтих государств с

полупокоренным Грузинским царством.

Шереф-эль-Молку мало показалось пройтись еще один

раз по всем селениям Грузии, основательно потрепанным

к тому же сначала Киас-эд-Дином, а потом и самим сул¬

таном. Несколько раз принимался визирь за сбор добычи,

а во многих городах расположил постоянные войска.

В горы он проникнуть не мог, хотя и намеревался, ибо

там, в горах, пряталось основное население Грузии. Зато

доступные долины были подметены чисто, и о них можно

было больше не думать. Визирь искал, где бы еще пожи¬

виться, пока Джелал-эд-Дин далеко и пока в руках нахо¬

дятся послушные, сильные войска.

В это время Шереф-эль-Молку лопало в руки пере¬

хваченное тайное послание арзрумского султана к цари¬

це Грузии. В двух словах послание сводилось к тому,

что Тогрилшах предлагал царице объединиться и совмест¬

но выступить против Джелал-эд-Дина, когда наступит

удобный час.

Шереф-эль-Молку только этого и было нужно. Он и

так давно уж подозревал в измене султана Арзрума, са¬

мого, впрочем, слабого из всех вассалов грузинской цари¬

цы. Теперь же, когда в руках был документ, непререкаемо

доказывающий измену, руки Шереф-эль-Молка оказались

развязанными, и он понял, что добыча сама плывет к не¬

му. Без промедления оп двинулся в поход, подступил к

Арзруму и без особых усилий ворвался в город.

Хороших войск не было ни у самого Тогрилшаха, ни у

его соседей, которые могли бы оказать помощь. Кроме то¬

го, он не был готов к нападению хорезмийцев, не ждал

этого нападения, и судьба Арзрума решилась в один час.

Хлатский мелик Эль-Ашраф был в это время в Сирии.

Как обыкновенно, ои прожигал время в охотах и пирах,

а Хлатом, как обыкновенно, правила деятельная и.умная

царица Тамта. Ей помогал верный Эджиб Гисам-эд-Дни.

К моменту покорения Арзрума визирем Джелал-эд-Дииа

хлатцы вступили с Грузией в тайный союз против хорез¬

мийцев и постепенно в большом секрете готовили войска,

чтобы можно было выступить в любой удобный момент.

Узнав о разорении незадачливого соседа и точно зная,

что Джелал-эд-Дии с основным хорезмийским войском

далеко в Кране, царица Тамта отдала распоряжение Ги-

сам-эд-Дину перехватить султанского визиря, разбить его

и отобрать добычу, награблеппую в Арзруме.

Решительный и отважный Гисам-эд-Дин, исполняя во¬

лю царицы, выступил с небольшим, но крепким войском и

устроил засаду иа дороге, по которой неизбежно должны

были пройти войска Шереф-эль-Молка, возвращающегося

из успешного карательного похода.

Шереф-эль-Молк за своей спиной ощущал крылья.

Победа оказалась легкой, а добыча весомой. Казна попол¬

нилась золотом, драгоценностями, гарем – молодыми

женщияами-арзрумками, а сердце визиря преисполни¬

лось самодовольством и спесью. Он и подумать не мог, что

кто-нибудь осмелится поднять на него меч, па него, столь

решительно и быстро сокрушившего город Арзрум.

Хлатцы напали неожиданно в том место, где дорога

между двумя холмами образовала нечто вроде небольшо¬

го ущелья. Хорезмийцы настолько не ожидали нападения,

что не пытались сопротивляться. Они бросили все, что

везли с собой, то есть все, что награбили и что было свое¬

го, и, кое-как выбравшись из западни, доверились быстро¬

те своих коней.

Шереф-эль-Молк долго не мог прийти в себя. Он

не мог допустить, что одни лишь хлатцы дерзнули на¬

пасть на победоносных хорезмийцев, и думал, что это были

объединенные силы Хлата, Иконии, Шама и чуть ли не

самого Египта. Только в этом случае его поражение и

бегство могли быть хоть как-нибудь оправданы в глазах

Джелал-эд-Дииа, да и в его собственных глазах. Он по¬

слал султану гонца с тревожным, если не паническим до¬

несением. Небольшую стычку с хлатцами он расписал

как грандиозное сражение с большими полчищами.

Между тем грузины тотчас узнали о поражении и бег¬

стве своего притеснителя. Князья, укрепившиеся в гор¬

ных крепостях, осмелели и начали делать вылазки, напа¬

дая на небольшие отряды и гарнизоны хорезмийцев.

Варам Гагели, например, осмелел настолько, что совершил

вылазку до самой Гандзы и освободил от захватчиков сзои

владения.

Эти вылазки напугали визиря еще больше. Шереф-

эль-Молк слал гонцов одного за другим, он умолял султа¬

на скорее возвратиться в Грузию и грозился тем, что ес¬

ли султан промедлит, то все мелкие восстания сольются

в одно большое, и господству хорезмийцев придет конец.

Взбудораженный столь тревожными донесениями,

Джелал-эд-Дин переметнулся с юга опять в Тбилиси.

Гнев его по отношению к хлатцам граничил с исступле¬

нием. Он и раньше был зол на царицу Тамту, еще со вре¬

мен ее визита к нему и всей этой истории с Шалвой

Ахалцихели. Но тогда он проявил снисходительность к

женщине, и без того наказанной смертью любимого чело¬

века (чего-нибудь стоил султанский кровавый подарок,

завернутый в шелковую шаль), теперь же появился по¬

вод отплатить как следует за оба коварства сразу.

Даже слабых противников Джелал-эд-Дин предпочи¬

тал сначала ввести в заблуждение, успокоить, усыпить.

Все-таки бой есть бой, и есть разница, сколько воинов по¬

гибнет в бою – сто или тысяча. Воины нужны были сул¬

тану для борьбы с Чингисханом, а не для игры в войну

с какими-то ничтожными хлагцами.

Поэтому султан сначала подступил к Анисской и

Карсской крепостям. С ходу взять их не удалось. Требо¬

вались метательные и стенобитные машины. Крепости

оборонялись настолько упорно, что все вокруг, в том чис¬

ле и в Хлате, узнали о продолжающейся осаде этих кре¬

постей. Когда слухи достаточно укоренились, Джелал-эд

Дин мгновенно снял осаду и рывком бросился иа Хлат.

Он думал, что хлатцы, со стороны наблюдавшие осадные

бои под Карсом и Аииси, не успеют даже закрыть ворот,

а не то что собрать войска, и поэтому овладеть Хлатом

будет очень легко.

Но хлатцы каким-то образом узнали о намерении сул¬

тана за четыре дня до того, как оно стало явным. Хлатцы

успели приготовить войска и собраться с духом. Поэтому,

когда прямо с марша Джелал-эд-Дин двинулся на штурм

Хлата, город встретил его мужественной обороной и от¬

бил штурм.

Султан рассвирепел еще больше. С того дня, как он

вступил в Адарбадаган, ему светила счастливая звезда,

556

его тайные замыслы всегда оставались тайными, его по¬

ходы заканчивались сравнительно легкими победами.

И вот, пожалуй, первый орех, который не поддается зубам

сразу же, с первого нажима. Все это потому, что кто-то

кз приближенных предал его и заранее сообщил хлатцам

о готовящемся нападении на город. Но кто? О замыслах

султана знало три человека: Шереф-эль-Молк, Орхан и

Карамелик. Что касается Карамелика, то ои вот уже не¬

сколько дней болен какой-то заразной болезнью. К нему

боятся подходить даже врачи. Орхан в эти дни постоянно

был при султане, на его глазах и не встречался ни с кем

посторонним, кто мог бы сыграть роль лазутчика и от¬

везти в Хлат важные вести. Оставался Шереф-эль-Молк.

Султан не допускал до себя подозрений по отношению к

визирю, однако у визирей всегда бывают враги. Орхан

первым намекнул султану на то, что у визиря могут быть

тайные отношения с Хлатом. Но султан посмотрел на Ор-

хана так пронзительно и грозно, что наветчик тотчас при¬

кусил язык.

Безродный Шереф-эль-Молк был, выражаясь деловым

языком, начальником тайной султанской охраны. Говоря

более возвышенно, а в данном случае и более верно по су¬

ществу, он был ангзлом-хранителем султана, не раз спа¬

савшим своего повелителя от кинжала подосланного убий¬

цы или от тайного яда. Преданность его была свыше вся¬

кой меры.

Султан знал об этой преданности и ценил ее. Глаза и

уши султана, Шереф-эль-Молк следил за каждым шагом

приближенных и знал, казалось, не только тайные мысли,

но сокровенные движения сердца. К тому же во время

великих сомнений султана именно Шереф-эль-Молк умел

подать самый разумный совет, который все сразу ставил

иа свои места и часто оказывался спасительным. Джелал-

эд-Дин подозревал, что друзья Шереф-эль-Молка из са¬

мых высокородных вельмож завидуют положению визиря,

его безграничной власти, его славе. Он подозревал также,

что они завидуют и самому султану. Он подозревал, что

они плетут тайные нити заговоров, мучительно отыскива¬

ют пути для свержения султана, дабы самим занять его

место. При таких обстоятельствах человек, возвышенный

самим султаном и за это преданный до конца, был очень

лужен. Имея рядом Шереф-эль-Молка, султан спокойно

спал в своем шатре. В конце концов в назидание осталь¬

557

ным вельможам Джелал-эд-Дин сделал Шереф-эль-Молка

своим визирем. Тайное доверие сделало Шереф-эль-Молка

выскочкой в глазах других царедворцев, породило враж¬

дебность против него и даже откровенных врагов. Но ви¬

зирь был умен, проницателен, хитер, и враги ничего не

могли с ним поделать.

Каждый день он умел доказать султану свою верность,

каждый день он умел посеять в сердце султана недоверие

и подозрительность к остальным царедворцам. Враги боя¬

лись вступать в открытую борьбу с визирем и ждали, ко¬

гда он нечаянно поскользнется – это было бы в первый

и последний раз. Они только и ждали удобного случая,

чтобы уничтожить визиря, и надеялись, что такой случай

неизбежно придет.

У Орхана, влиятельного эмира султана, с самого нача¬

ла не лежало сердце к Шереф-эль-Молку, и он все время

приглядывался к нему неусыпным, недобрым глазом. За

безграничной преданностью нового визиря Орхану чуди¬

лась алчность, честолюбие и холодный расчет. Орхан по

простоте душевной то и дело говорил султану о своих

подозрениях. Визирь же со своей дьявольской хитростью

постоянно похваливал Орхана. Но оп и похвалить умел

так, что лучше бы обругал.

Вот и теперь, когда Орхан намекнул иа возможность

измены со стороны визиря, Джелал-эд-Дин нахмурился,

Орхан прикусил язык и замолк. Но сомнения одолели

султана: кто-нибудь один из троих, несомненно, измен¬

ник – или Орхан, или Карамелик, или Шереф-эль-Молк.

Ко всем троим султан приставил по тайному согляда¬

таю и наушнику.

Торели, корпевший но заданию Несеви над истори¬

ей Грузии, узнал о полной победе Джелал-эд-Дина и о

позорном разгроме родной страны. Ои надеялся, что даже

после Гарнисского сражения Грузия сумеет оправиться,

собрать свои силы, укрепиться духом и отразить врага.

Без этой надежды оп не мог бы так благополучно суще¬

ствовать в плену да еще писать историю.

Свою работу он считал почетной и полезной не для од¬

ного только Несеви, по и для своего народа. Хозяин все¬

гда одобрял и поддерживал поэта, надежды теплились, и,

значит, жить было можно.

И вот Торели узнал, что прежней Грузии больше нет.

Могущество сломлено, войско разбито и рассеяно, Тбили¬

си сожжен, земля разорена. Работа сразу опостылела ему

и потеряла смысл. Он перестал разговаривать с соседями

по канцелярии, глаза его наполнились грустью, немой

тоской, и он избегал поднимать их, разговаривая с людь¬

ми. Ушел сон, появилось безразличие к пище.

Несеви доложили, что с грузинским поэтом не все

благополучно и что если так будет продолжаться, то о и

скоро умрет. Несеви приказал накрыть стол и пригласил

Торели к себе.

–

Я понимаю твою печаль,– начал говорить Несе¬

ви,– в свое время точно так же опечалило меня несчастье

моей собственной родины, великого Хорезма. Я удивился

бы больше, если бы увидел тебя веселым и беспечным по¬

сле всего, что произошло. Мужчина, а тем более поэт,

должен печалиться о судьбе своей родины. Печаль, тоска

по родной земле почетны для мужчины. Они украшают

его, как и любая доблесть. Но они не должны переходить

в отчаяние. Все, что сверх меры, не приносит пользы ни

человеку, ни его делу на этой земле.

–

Но верно ли все, что говорят? – с затаенной на¬

деждой спросил Торели.

–

А что тебе говорят?

–

Что от Грузии не осталось ничего, что султан разо¬

рил все, сжег города и села, стариков и детей убил, муж¬

чин угнал в плен, чтобы нродать в рабство, а женщин и

дев отдал иа поругание.

–

В этом много правды, ибо у войны свои законы. Ты

сам воин и должен знать, что там, где идет победоносная

война, трудно соблюдать справедливость по отношению к

каждому человеку. Но многое преувеличено. Наш султан

пе кровожадный Чингис, чтобы убивать стариков и детей.

–

Дома у меня остались жена и ребенок... Неужели

они не успели убежать и спастись?

–

Утешься и не плачь. Именно за бессмысленную

жестокость наш султан ненавидит Чингиса. Так может ли

он сам поступать так же, как поступает его ненавистный

враг, может ли он сам разрешить убийство беззащитных

стариков и детей?

Несеви успокаивал несчастного поэта, но сам-то знал,

какая кровавая волна прокатилась через Грузию и что

воины Джелал-эд-Дина ни в чем не уступают воинам

Чингисхана.

559

–

Если бы все было так, как говорите вы, если бы

султан проявил снисходительность к побежденным и ве¬

ликодушие в соответствии его благородству! В книге ва¬

шего пророка, в священном Коране, написано, чтобы каж¬

дый был покровителем беспомощных стариков и детей.

Султан – блюститель законов Магомета, дай бог, чтобы

он следовал им и на грузинской земле.

–

Так оно и есть. Но большая война – большие и

жертвы. Если бы грузины своевременно проявили благо¬

разумие и не оттолкнули бы руки, протянутой к ним с

дружбой и желанием породниться, если бы грузинская

царица приняла предложение Джелал-эд-Дина и вышла

за него замуж, не было бы ни крови, ни огня, ни слез.

Мир и спокойствие царили бы на грузинской земле.

–

Я тогда еще говорил, что этому не бывать.

–

Ну вот. А теперь грузины пожинают плоды своего

зазнайства и своей недальновидности. Породниться отка¬

зались, на это духу хватило, а воевать – слабы. И как бы¬

стро сдались. Мы думали, что вы сильнее. Скажу по сек¬

рету, султан не ожидал такой быстрой и легкой победы.

Все у вас оказалось показным, и военная мощь тоже.

Я ничего не говорю, судьба вашего царства и нашего Хо¬

резма похожи. Как и Хорезм, ваша Грузия оказалась ве¬

ликаном на глиняных ногах. Один хороший удар, и вели¬

кан рухнул, рассыпавшись на куски.

–

Грузия действительно богатая и сильная страна.

Но страна сильна не только своим богатством, полковод¬

цами и умением войска, народ могуч тогда, когда у него

сильный и умный предводитель. У грузин достало бы сил

противостоять хорезмийцам и даже победить их, если бы

у нас был теперь мудрый и обладающий твердой волей

царь. Всего лишь несколько лет назад мы одолели в бою

монголов. Это были не главные силы Чингисхана, но все

же это были отряды, состоявшие из отборных воинов.

В жестокой сече мы разбили их и отогнали от своих гра¬

ниц. Но тогда у нас был отважный царь. Грузинский на¬

род верил в его отвагу, в его ум и все свои силы объеди¬

нил вокруг него. Воля и сила царя становились волей и

силой народа, а сила народа оборачивалась силой царя.

Все были за царя, а царь был за всех. Грузины были еди¬

нодушны, потому что было вокруг кого сплачивать и объ¬

единять свои усилия.

Теперь же, когда пародом предводительствует слабая

500

женщина, все идет по-другому. Она не решается или но

умеет по-настоящему наказать виновных и по-настоящему

ободрить достойных, вовремя одернуть зарвавшихся кня¬

зей. Ее слабость оборачивается слабостью царской власти.

Вместо того чтобы спасти всю Грузию, а тем самым и свои

имения, наши князья заботятся каждый о своем поместье

в отдельности. А это облегчает задачу врага. Поистипе,

если бог решил наказать какой-нибудь народ, он сначала

посылает ему слабовольного венценосца.

–

Да, но эта внутренняя слабость неощутима до по¬

ры до времени. Кажется, что страна процветает. Хорошая,

беззаботная жизнь расслабляет народ изнутри, лишает

его сопротивляемости невзгодам. Внутренняя слабость на¬

рода и страны проявляется во время воины при столкно¬

вении с сильным врагом.

Да слабым, не мудрым царем овладевает беспечность.

Начинаются пиры, забавы, упивание роскошью. Вельмо¬

жи подражают царю и тоже забывают о своем долге пе¬

ред народом, перед страной. Примеру царя и вельмож сле¬

дуют все другие великие и малые князья, дворяне. Река,

замутившись у горного своего истока, делается мутной на

всем течении до самых низин. Так случилось у нас в Хо¬

резме, так, наверное, было у вас, в Грузии, перед тем как

прийти нам.

–

Вы изволите говорить чистую правду, мой госпо¬

дин Мохаммед. Видя беззаботность царя, подданные тоже

перестают печься о родной земле. Почувствовав, что узда

власти, узда правления ослабла, царедворцы начинают

тянуть каждый в свою сторону, единовластие нарушает¬

ся. Так было и у нас. Считалось, что царица безраздельно

правит грузинским народом, на самом деле им по-настол-

щему не правил никто.

–

Пока беспечен один царь, можно поправить дело.

Но когда болезнь распространяется па все царство, цар¬

ство гибнет. Наш хорезмшах Мухаммед, отец доблестного

Джелал-эд-Дина, умер в самом начале вторжения монго¬

лов. Но это ничему не помогло. Червь беспечности и само¬

довольства уже подточил подножие трона и, как потом

оказалось, подточил само основание государства.

Неужели поколение, переставшее заботиться о крепо¬

сти государства и об его благополучии, не сознает вины

перед поколениями грядущими, не чувствует ответствен¬

ности за будущее своего народа и своей страны? Неужели

5&1

они'не предвидят всей горечи плодов своей беспечности и

безответственности, неужели они не понимают, что потом

пожинающие плоды проклянут их и никогда не простят?

–

Несчастье мое не в том, что я нахожусь в плену,

а в том, что принадлежу к поколению людей, о которых

вы изволите говорить. Стократ я несчастнее, сознавая весь

долг перед будущим. Сам я делал все, чтобы меня и всех

нас не проклинали потомки. Но вокруг меня творилось

иное. А что я хмог сделать? Когда большинство тянет воз

назад, невозможно нескольким человекам тянуть его по

верному пути вперед и в гору.

–

Так, Торели. Я и сам из такого же поколения не¬

счастных людей, и у меня опускаются рукп от бесплодных

усилий повернуть или хотя бы сдержать на мгновение ко¬

лесо судьбы.

Джелал-эд-Дии застоялся под Хлатом. В сознании

хлатцев был недавний пример Тбилиси. Они точно знали,

что их ждет, если крепость будет сдана. Поэтому они вы¬

нуждены были защищаться самоотверженно, героически,

решив или погибнуть, как один, пли отстоять город.

Султан не ожидал, что осада затянется. Он ожесто¬

ченно бросался на стены города, но всякий раз откаты¬

вался назад.

Джелал-эд-Дин держал здесь свои отборные войска,

а гарнизон покоренного Тбилиси был весьма незначите¬

лен. И за спиной султана начались всякие козни. К гру¬

зинам, сидящим за Лихским хребтом, пожаловали пред¬

ставители живших в Грузии магометан, тех самых, что

предали Грузию в решительную минуту. Теперь, ожесто¬

ченные несправедливостью султана и пренебрежитель¬

ным, если не жестоким обращением хорезмийцев, они при¬

шли, чтобы раскаяться в своей измене. Они уверяли, что

ждут только случая доказать грузинам свою прежнюю

верность.

Раскаявшиеся уверили грузинское командование, что

гарнизон Тбилиси ничтожен, хорезмийцы беспечны, сул¬

тан далеко и привязан к Хлату, так что если неожиданно

напасть, то можно без труда вернуть Тбилиси, перебив

весь его гарнизон.

Оказывается, это тбилисцы-магометане устроили по¬

бег бывшего мужа царицы Русудан Могас-эд-Дина, кото¬

562

рого султан заключил в тюрьму. Отец грузинских наслед¬

ников тоже перебрался через Лихский хребет и тоже на¬

чал уговаривать грузин отвоевать столицу. Он поклялся

на иконе в искренности намерений и своих, и тех мусуль¬

ман, которые его освободили.

Грузины выступили под командованием Гочи Мухас¬

дзе. Незаметно они подошли вплотную к Тбилиси и не¬

ожиданно атаковали его. Визирь Шереф-эль-Молк, на¬

местник султана в грузинской столице, был в это время в

Гаидзе. Хорезмийцы без твердого командования сопротив¬

лялись недолго, Тбилиси был взят.

Мусульмане сами начали хватать тех зачинщиков, ко¬

торые подняли мятеж и тем самым отдали город Джелал-

эд-Дтшу. Напуганные неожиданным поворотом событий,

провинившиеся доносили друг на друга, и вскоре все глав¬

ные предатели предстали перед грузинским командова¬

нием.

Гочи Мухасдзе приказал соорудить виселицы на глав¬

ной городской площади и перевешал всех, вина которых

не вызывала сомнений. Дома казненных сровняли с зем¬

лей.

Весть о событиях в Тбилиси достигла сначала Гаидзы.

Шерсф-эль-Молк испугался, как бы грузины не захотели

отомстить ему за все, что он натворил в Тбилиси, и не на¬

пали на Гандзу. Не медля ни минуты, он отправил гонца

к султану.

А в Хлат между тем пришла зима. Похолодало, и да¬

же выпал снег. Зимовать у стен Хлата было бессмыслен¬

но. Вести из Грузии шли одна хуже другой. Джелал-эд-

Дин снял осаду и пошел в Тбилиси, чтобы возвратить го¬

род и провести в нем зимние месяцы.

Грузины не решились выйти навстречу Джелал-эд-

Дину и встретиться с ним в открытом бою. Не решились

они и отстаивать Тбилиси как крепость. Проще всего было

бы уйти восвояси – опять за Лихский хребет. Но не хо¬

телось, чтобы хорезмийцы оставались в Тбилиси на зиму

и рыскали бы по всей грузинской земле, ища пропитание

и поживу. Поэтому грузины решили оставить Тбилиси,

но вместе с тем они приняли еще одно, более тягостное

решение – сжечь город дотла, уничтожить его так, чтобы

на этом месте стоять войскам было еще более неудобно,

нежели в чистом поле.

Это было жестом отчаяния. Защитить Грузию не уда¬

563

лось, отстоять столицу оказалось выше возможностей.

Второй раз приходится уходить из родного Тбилиси. Если

так, то пусть не достанется столица и врагу. Решение ие

ограничивалось одним Тбилиси. Грузины надумали от¬

ныне своими руками уничтожать те города и деревни,

которыми может воспользоваться враг и которыми он уже

пользовался до сих пор. Жечь дома, одежду, провиант,

чтобы враг оказался в пустыне, чтобы ему самому захоте¬

лось уйти из полностью разоренной, всеми брошенной,

никчемной земли, чтобы враг не пустил здесь корней и не

укоренился надолго.

Таково было решение царицы п дарбази. Начи¬

нать приходилось с главного города – с Тбилиси. И пору¬

чили это дело лучшему зодчему, вдохновенному строителю

Гочи Мухасдзе.

Оказалось, что после пожаров, зажженных хорезмий¬

цами, многое все-таки уцелело. Если бы пришлось восста¬

навливать город, то восстановить его было бы не так уж

трудно. Главные, самые красивые здания только частично

повреждены. Ни огонь, ни разрушения не коснулись но¬

вого дворца Русудан. По-прежиему он возвышался над

городом, на Метехской скале, над течением бурной Куры,

по-прежнему можно было любоваться им с любого конца

Тбилиси.

Все грузины, которым поручили уничтожить палаты

Русудан, были несчастны. Но самая тяжелая доля выпала

па руководителя этих грузин, потому что он должен был

уничтожить то, что сам же создал, что своими руками,

своим искусством воздвиг, как думалось, иа века.

И не только один дворец. Первый зодчий Грузинско¬

го царства Гочи Мухасдзе принимал участие в строитель¬

стве многих лучших зданий столицы. Он был влюблен в

свой город как художник и как грузин. Но теперь ои был

лишь воин, который должен выполнить приказ командо¬

вания. Он легче бы сам умер, сражаясь за этот город, но

приходится уходить, оставляя за собой только пепел.

Ему не везло в любви. Когда было нужно, он не поза¬

ботился о том, чтобы обзавестись семьей. Вся его жизнь,

все его силы были отданы искусству, то есть строительству

и украшению столицы. Он создавал славу Грузии и наде¬

ялся, что эта слава переживет его самого и все его поко¬

ление и что многпе-многие поколения будут гордиться

творениями зодчего, жившего при царице Русудан.

564

Он был талантлив. Стремления его были велики. Он

много трудился, и вот все это принесло плоды. Талант,

стремление и труд перевоплотились в прекрасные здания,

изящные, благородные, радующие глаз и душу. Все его

замыслы и мечты перевоплотились в камень, чтобы так и

остаться на долгие века.

Можно было думать и про века, ибо слава о красоте

Тбилиси распространилась по всей земле, а слава красо¬

ты самая прочная слава в мире. И вот теперь все это дол¬

жно сгореть в огне, и зодчий сам поднесет огонь.

Получив распоряжение сжечь Тбилиси, Гочи не пове¬

рил своим ушам. Но приказ призывал к действию, нужно

было собрать подчиненных, военачальников, познакомить

их с приказом и, в свою очередь, потребовать его испол¬

нения.

Военачальники сначала молчали, как будто лишились

дара речи. Но потом те, в ком помоложе и погорячее

кровь, резко воспротивились: «Как, оставить Тбилиси без

боя и самим сжечь? Это тоже для нас равносильно смерти.

Так разве не лучше умереть иод стенами Тбилиси, встре¬

тившись с врагом в открытом и мужественном бою. Да

пусть все мы погибнем, по погибнем с честыо!»

Мухасдзе нахмурился и сказал, что существуют зако¬

ны военного времени. Всякий, кто ие подчинится приказу,

будет приговорен к смерти, и он, Гочи Мухасдзе, лично бу¬

дет исполнять приговор.

Мухасдзе каждого подвел к своему столу и каждому

отвел участок города. Затем все разошлись, чтобы подго¬

товить все, что нужно для такого пожара.

Военачальники вышли от командующего полуживые

от обиды и горя. Сам Гочи Мухасдзе, напротив, держался

необыкновенно стойко. Взяв небольшой отряд, он поехал

по городу, чтобы объехать все его кварталы и ускорить вы¬

вод населения. Не сходя с коня, он отдавал распоряжения,

люди начинали шевелиться быстрее, одиночки и неболь¬

шие семьи объединялись, словно ручьи сливались в пото¬

ки, и вот река беженцев двинулась из Тбилиси, с шумом,

с причитаниями, с плачем женщин и детей.

Добровольные изгнанники тащили за собой разный

домашний скарб, чудом уцелевший от разграбления, —

остатки ковров, медную посуду, всякую утварь.

Перед входом на мост через Куру черный поток

беженцев замедлил движение. С другого конца моста

показались всадники, и впереди

всех Гочи Мухасдзе на высоком

белом коне. Волна беженцев

напирала сзади, разлилась по

берегу черным пятном, начала

заливать и мост. Всадники спе¬

шились, чтобы упорядочить дви¬

жение по мосту.

Беженцы узнали Мухасдзе,

они знали также, что приказ об

эвакуации отдал он, но не жела¬

ли думать о том, что и ему при¬

казали свыше и что он лишь

воин, исполняющий решение

царицы и дарбази. Женщи¬

а в черном протягивала руки

в чистое синее небо, призывая

на голову Гочи проклятия и

кару.

Горячая обида, боль, слезы

подступили к горлу Мухас¬

дзе. Он поворотил коня, чтобы

уехать и ие слышать про¬

клятий, но возбужденные крики

летели ему вслед и достигали

его уха. Женщина проклинала

всех без разбора военачалыш-

ков и воинов за то, что те забыли о долге, о служении ца¬

рице и родине и заботились лишь о своем спасении, за то,

что без боя оставляют город, когда еще есть силы владеть

оружием и сидеть на коне.

Гочи пришпорил коня, думая, что крики и стенания

изгнанников все еще долетают до него. На самом деле, го¬

лоса звучали в ушах, в самом Гочи, и от этого нельзя бы¬

ло никуда ускакать.

В узкой улице навстречу командующему попалась но¬

вая толпа тбилисцев. Передние, поддерживая под руки,

толкали впереди себя кого-то упиравшегося и палкой сту¬

чащего о дорогу. Слепец сопротивлялся, вырывался из

рук и умолял:

–

Ради бога оставьте меня, я никуда не хочу. Я хочу

остаться. Зачем меня спасать? Слепого никто не тронет.

Со мной ничего нельзя сделать больше того, что уже

сделано. Оставьте, пустите меня!

Голос слепца показался знакомым Гочи, он приглядел¬

ся и с ужасом узнал в слепце, заросшем бородой, своего

друга Ваче.

–

Ваче, Ваче, что с тобой? – закричал Мухасдзе, по¬

ворачивая коня.

–

Кто ты такой? – спросил слепец в то время, как

Гочи уже обнимал своего несчастного друга. Слепец ощу¬

пывал пальцами обнявшего его мужчину и все никак пе

мог узнать – кто.

–

Да Гочи я, Гочи Мухасдзе.

–

Гочи... Брат. – И оба мужчины зарыдали. – Ви¬

дишь, какой я стал, – говорил Ваче, – не видеть мне

больше белого света, пе видеть никакой земной красоты,

не видеть милых сердцу грузинских долин и гор, не ви¬

деть красавца Тбилиси, не видеть своих картин.

Гочи вытер слезы. Он поглядел на пустые глазницы

Ваче, на вереницы беженцев, иа город, обреченный сож¬

жению, и проговорил:

–

Может, и лучше, Ваче, что ты ничего не видишь.

Если бы у тебя вновь появились глаза, ты ие увидел бы

вокруг себя ничего, кроме поругания и унижения грузин,

кроме слез и горя.

– Гочи,– неожиданно улыбнулся Ваче,– я давно

собирался тебе рассказать. Когда у меня еще были глаза,

в самый последний день, я видел, как из окна твоего двор¬

ца, из новых палат Русудан вылетел настоящий ангел.

567

Гочи удивленно уставился на своего друга.

–

Да, из высокого узкого окна, из того зала, где моя

роспись, вылетел ангел, полуобнаженный, с распущенны¬

ми волосами. Он опустился в Куру и исчез. Как жалко,