Текст книги "Драконы Перна (сборник)"

Автор книги: Энн Маккефри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 72 страниц)

 Глава 4

Полдень в Южном Вейре

Килара вертелась перед зеркалом, изгибаясь, чтобы рассмотреть свое отражение в полированном металле. Тяжелая ткань нового красного платья колыхалась, как морские волны.

– Так я и знала! Говорила же ему, что подол подрезан неровно! – На мгновение она замерла, вглядываясь в зеркало. Затем, превозмогая раздражение, улыбнулась. Килара проводила здесь долгие часы, тщательно выбирая позы и выражения лица – величественные, соблазнительные, задумчивые.

– Женский гнев – слишком сильное оружие, дорогая, – часто повторяла ей кормилица. – Старайся всегда выглядеть милой, очаровательной. Подумай, что случится, если твое лицо забудет про улыбку!

Она приняла несколько изящных поз, скосила глаза, пытаясь разглядеть в зеркале свой профиль, и снова увидела злосчастный подол. Настроение было испорчено.

– Ранелли! – позвала она. Старуха не ответила сразу, и Килара разозлилась еще сильнее. – Ранелли!

– Иду, моя малышка. Старым костям трудно шевелиться быстро! Иду! Вышла бы ты лучше на воздух. Такой аромат от цветущих деревьев! Ну и чудеса! Чтобы лунное дерево вырастало до таких размеров! – Ранелли продолжала свой бесконечный невнятный монолог, словно звук ее имени поворачивал какой-то невидимый выключатель у нее в голове. Кстати, Килара верила, что так оно и есть.

– Эти портные всегда так небрежны... никакой тонкости в работе, – бормотала старуха, пока воспитанница не приказала ей замолчать и приняться за дело. Ранелли с кряхтением опустилась на колени и начала подрезать подол. Согнувшись над краем платья, она снова зажужжала:

– И швы, швы... так и торчат... сделаны в спешке, стежки слишком крупные, нить грубая... никакой тонкости...

– Мастер обещал сделать платье за три дня... и когда я пришла за ним, при мне заканчивал работу. Что же делать! Мне срочно нужен новый наряд.

Руки Ранелли остановились; она пристально, с укором посмотрела вверх.

– Раньше ты никогда не уходила из Вейра, не сказав ни слова!

– Я хожу, куда мне нравится, – резко сказала Килара, топнув ногой. – Я не ребенок, чтобы просить у тебя разрешения. Здесь, в Южном, я госпожа Вейра! И никто не смеет мне противоречить! Не забывай этого!

– Никто не посмеет забыть, моя крошка...

– Ни один в этом Вейре...

– ...никто не посмеет нанести такое оскорбление... не то... не то...

– ...они узнают, что такое кровь Телгара! Я научу их хорошим манерам! А тех...

– ...кто невежлив с моей малышкой, тех...

– Хватит возиться, Ранелли, сколько можно... Я должна отлично выглядеть, когда появлюсь дома... – Перегнувшись в талии, поворачивая голову то так, то эдак, Килара разглядывала свои густые, волнистые, светлые волосы. – Да, вот единственная приятная вещь в этом ужасном месте. Солнце... Смотри, как играет свет в моей прическе!

– О, твои волосы – словно поток солнечных лучей, моя красавица, и я расчесываю их, чтобы они ярче сверкали... Расчесываю утром и вечером... никогда не пропускаю... если только ты не уходишь куда-нибудь. Знаешь, утром он искал тебя...

– Не обращай внимания... Режь ровнее!

– О, я все сделаю для тебя... Лучше сними его. Прямо сейчас... О-о-о, моя драгоценная, моя крошка! Как он с тобой обращается! Такие отметины...

– Успокойся! – Килара переступила через сброшенное платье; она хорошо понимала, что синяки не украшают ее прекрасную кожу. Что ж, еще одна причина, чтобы заказать новое платье... Она нырнула в свободную льняную тунику, которую сняла перед примеркой. Хотя это одеяние не имело рукавов, его складки почти полностью прикрывали большой синяк на правом предплечье. Ну, это она всегда сумела бы объяснить естественными причинами... на деревьях здесь столько сучков... Правда, она не слишком заботилась о том, что подумает Т'бор; к тому же всегда можно обвинить его самого. После кувшина молодого вина он мало что помнит...

– Нехорошо это, нехорошо, – продолжала бормотать Ранелли, подобрав красное платье и шаркая в свой угол. – Ты теперь – из племени Вейра. Нехорошо всадникам иметь дело с холдерами. И тебе тоже. Если кто-нибудь...

– Замолчи, старая ведьма! Говорю тебе, я – госпожа Вейра и могу делать, что хочу. Не то что моя мать. И я не нуждаюсь в твоих советах!

– Это-то я знаю, – сказала старуха так резко, что Килара с удивлением уставилась на нее.

Ну вот, опять она нахмурилась, на лбу появились морщинки. Нельзя, нельзя... так лицо выглядит совсем непривлекательным... Ладони Килары скользнули вниз, от груди к плоскому животу, натягивая тонкую льняную ткань. Талия тонкая, стройная... хоть она выносила пятерых. Но больше детей не будет. Теперь ей известен способ: чуть-чуть задержаться в Промежутке, и...

Рассмеявшись, она сделала пируэт, изогнув руки над головой... Ушибленное предплечье отозвалось болью. Килара зашипела сквозь зубы.

Значит, Мерон не хочет... Она томно улыбнулась. Он захочет – потому что этого хочет она!

«Он не всадник», – сообщила Придит'а, просыпаясь. В тоне золотой королевы не было осуждения, только констатация факта. Главным образом того обстоятельства, что ей, Придит'е, надоели прогулки, которые чаще заканчивались в холдах, чем в Вейрах. Когда, следуя капризу Килары, они посещали других драконов, Придит'а ничего не имела против. Но холд, где приходится выслушивать бессвязную испуганную болтовню стража порога... О, это совсем другое дело!

– Да, он не всадник, – с подчеркнутой покорностью согласилась Килара, но приятные воспоминания о последней встрече вызвали улыбку на ее полных красных губах. Это придает лицу мягкий, таинственный и заманчивый вид, решила она, поворачиваясь к зеркалу. Она шагнула поближе, но поверхность металла покрывали пятнышки ржавчины – из-за этого кожа казалась нечистой. Скорчив гримасу, Килара отвернулась. Ах, если бы она сумела найти мужчину, который понимал и обожал ее, как верный дракон! Например, Ф'лар...

«Мнемент' – для Рамот'ы, – донеслась к ней мысль При-дит'ы. – У меня снова чешется».

Вооружившись щеткой с длинной ручкой, Килара отправилась на поляну, служившую старшей королеве Южного вейром. Днем солнце так нагревало почву, что та не успевала остыть за ночь. Хорошее место для лежбища; драконы любили тепло. Вокруг клонились ветви огромных лунных деревьев, усыпанные розовыми гроздьями цветов. В воздухе стоял одуряющий аромат.

– Мнемент' мог бы стать твоим, глупышка, – заметила Килара своей королеве, почесывая ей спину щеткой.

«Нет. Я не могу состязаться с Рамот'ой».

– Огонь брачного полета добавил бы тебе сил, – со вздохом сказала Килара, мечтая однажды обрести мужество и попытать счастья. – Для вашего рода тут нет ничего необычного в том, чтобы уступить отцу или подняться в брачном полете с матерью.

«Ты – моя мать», – ответила Придит'а, повернув к своей всаднице голову с большими опалесцирующими глазами. Восхищение, любовь, благоговейная привязанность и удовольствие слились в беззвучном голосе дракона.

Забыв про досадный изъян в новом платье и обидные намеки кормилицы, Килара нежно улыбнулась своей королеве. Разве можно сердиться на нее, когда она смотрит таким взглядом! Когда она так любит, так обожает Килару! Протянув руку, женщина стала благодарно почесывать чувствительное надбровье зверя, пока глаза Придит'ы не закрылись от удовольствия. Килара прижалась к огромной клиновидной голове, примирившись и с собой, и со всей вселенной, согретая бальзамом любви Придит'ы, неподвластная раздражению и гневу...

Затем она услышала вдалеке голос Т'бора – он давал какие-то распоряжения подросткам, – и очарование прошло. Резко выпрямившись, Килара с тоской подняла глаза к небу. Во имя Первого Яйца, почему судьба предназначила ее Т'бору? От него не много радости в постели... Она никогда не испытывала с ним того, что с Мероном, – кроме тех мгновений, когда Орт' догонял Придит'у, конечно... Но Мерон прекрасно справлялся и без дракона. Мерон был жесток и честолюбив. Может быть, вместе они могли бы править всем Перном.

– Добрый день, Килара.

Она не ответила на приветствие. Нарочито веселый тон Т'бора подсказал ей, что вождь Южного не намерен сегодня ссориться с ней. В очередной раз она удивилась, чем он мог в свое время привлечь ее, – хотя Т'бор был высок, и лицо его в отличие от лиц многих всадников не носило следов ударов Нитей. Правда, тонкие шрамы часто придавали им скорее мужественный, а не отталкивающий вид. Т'бор не был ранен, но вечно нахмуренные брови и напряженный блеск глаз портили впечатление от его внешности.

– Добрый день, Придит'а, – добавил бронзовый всадник.

«Он мне нравится, – сообщила Придит'а своей подруге. —

И он так искренне относится к тебе... Ты могла бы быть с ним добрее».

«Доброта ничего нам не дает», – мысленно ответила Килара и с подчеркнутой неторопливостью повернулась к предводителю Южного:

– Чего тебе?

Т'бор вспыхнул – как всегда, когда слышал в ее голосе эти нотки. Она стремилась унизить его.

– Я хочу знать, сколько у нас свободных вейров. Телгар просил сообщить.

– Спроси у Брекки. Откуда мне знать?

Кровь еще сильнее прилила к лицу Т'бора.

– По обычаю госпожа Вейра занимается такими делами...

– Обычаи – для этой... недобитой Нитями! Ее и спрашивай! Я не знаю. И не понимаю, почему Южный должен постоянно принимать всех болванов, которые не сумели увернуться от ожога.

– Ты отлично знаешь, Килара, почему Южный Вейр...

– Да, да... За семь Оборотов у нас не было потерь...

– ...потому что тут нет постоянных, изматывающих атак Нитей, как на Северном континенте.

– Хорошо. И все же я не понимаю, почему их раненые должны объедать нас.

– Килара! Прекратим этот спор.

Усмехнувшись, Килара отвернулась от него. Подразнить Т'бора – в таком удовольствии она не могла себе отказать!

– Спроси у Брекки, говорю тебе. Думаю, ей приятно замещать меня... во всех отношениях. – Она бросила взгляд через плечо, наблюдая, понял ли Т'бор намек. Килара была уверена, что Брекка спит с ним. Дурочка Брекка, мечтающая о Ф'норе! Неплохая пара любовников!

– Брекка – настоящая женщина и гораздо больше тебя похожа на госпожу Вейра, – сдержанно сказал Т'бор.

– Ты... ты заплатишь за это! Негодяй, сопливый щенок...

От ярости она не находила слов – замечание Т'бора ударило по самому больному месту. Внезапно Килара разразилась издевательским смехом: Брекка – госпожа Вейра! Ничего себе – искусная любовница!.. Тощая, как мальчишка! Даже Лесса выглядела более женственной!

Мысль о Лессе мгновенно отрезвила ее. Она снова попыталась убедить себя, что Лесса уже не сможет воспрепятствовать ее планам. Лесса теперь пресмыкается перед Ф'ларом... мечтает опять понести от него и разыгрывает образцовую госпожу Вейра. Она не видит дальше собственного носа. Дура! Могла бы править всем Перном! Что ж, у нее был шанс – и она его потеряла. Отступила... привела сюда Древних... А ведь была госпожой единственного на планете Вейра! Кто мог оспаривать ее абсолютную власть?.. Но она, Килара, не совершит подобной глупости, не останется в этой дыре на краю света, чтобы растрачивать молодость на заботы о раненых и возделывание земель, которые их кормят... Ее это не привлекает! Посмотрим, посмотрим... Каждое яйцо трескается по-своему, но если помочь ему разбиться в нужное время, все пойдет по-другому!

И Килара была готова разбить несколько яиц так, чтобы извлечь из этого выгоду. Благородный Ларад, лорд холда Телгар, мог забыть о том, что Килару, единственную родную сестру, нужно пригласить на свадьбу. Но сама-то она помнила об этом. И разве требуется ей особое приглашение, если ее сводная сестра выходит замуж за повелителя холда Лемос?

Брекка меняла повязку на руке Ф'нора, когда услышала, что ее зовет Т'бор. При звуке его голоса девушка вздрогнула, выражение беспокойства и жалости мелькнуло на ее лице.

– Я в вейре Ф'нора, – откликнулась она, повернув голову к распахнутой двери.

– Традиции хорошо принялись на плодородных землях юга, – заметил Ф'нор. – Даже деревянную хижину мы продолжаем называть вейром.

Брекка улыбнулась. Заметное достижение! Раньше она почти не воспринимала его шуток. Может быть, потому, что Килара взвалила на плечи младшей госпожи всю ответственность за Южный?

– Вейр – место, где живут драконы, – сказала Брекка, – и не важно, как он устроен.

Т'бор, наклонив голову, переступил порог.

– Как рука, Ф'нор?

– Выздоравливает благодаря заботам Брекки. – Ф'нор хитро усмехнулся девушке. – Говорят, что в Южном любая рана заживает вдвое быстрее.

– И поэтому многие возвращаются сюда снова. – Взгляд Т'бора оставался серьезным. – Брекка, сколько раненых мы можем еще разместить?

– Здесь только четверых, но Варина может устроить на западной стороне по меньшей мере двадцать вейров, – медленно ответила девушка; видимо, она надеялась, что раненых будет не слишком много.

– Р'март просил принять десятерых... но только один ранен серьезно.

– Тогда ему лучше расположиться здесь.

Ф'нор пустился в рассуждения, что Брекка слишком разбрасывается. С самого начала ему было ясно, что она обладает минимумом привилегий и тащит на себе всю работу, которой положено заниматься старшей госпоже Вейра. Вирент'а, королева Брекки, еще росла и нуждалась в ее заботах. К тому же девушка воспитывала маленькую Миррим и ухаживала за тяжело раненными. Не многие настоящие лекари могли бы с ней сравниться – она обладала удивительным чутьем и бесконечным терпением. Она всегда появлялась в тот момент, когда требовалось наложить свежую мазь на рану или успокоить горящего в лихорадке больного. Мягкие, уверенные движения ее рук вселяли надежду и бодрость... Но она умела и прикрикнуть на слишком капризных пациентов.

Т'бор слушал, уставившись в пол; слова Ф'нора не были для него открытием. Да, сотни Оборотов всадники лечились и выздоравливали в собственных Вейрах. Почему Южный должен обременять себя ранеными? Молодой предводитель поднял виноватые глаза на девушку.

– Я благодарен тебе за помощь, Брекка, – сказал он, – очень благодарен. Конечно, заботиться о раненых из шести Вейров...

– Бенден присылает совсем немного, – быстро возразила Брекка, бросив взгляд на Ф'нора.

– Да, пожалуй, – согласился тот. – Половина ваших гостей – из Форта. Они могли бы с таким же успехом греться на берегах Южного Болла.

– Ну, Т'рон... – нерешительно начал Т'бор.

– Дело не в нем, – прервала предводителя Брекка.

Тон девушки был так резок, что Ф'нор, удивленный, склонился к ней:

– Ты ничего не скрываешь, маленькая госпожа?

– Что ты имеешь в виду, Брекка? – нахмурился Т'бор.

Лицо девушки вспыхнуло.

– Видишь ли... Всадники с самыми серьезными ожогами... они из крыла Мардры. И мне кажется, они летали высоко... может быть, в первом поясе обороны...

– И что же, сама Мардра вела их? Значит, ее Лорант'а сжигает Нити и жует огненный камень, словно бесплодная зеленая самка? Вот почему она так редко поднимается в брачный полет!

– Я не говорила, что Лорант'а жует камень, – покачала головой Брекка. – Мардра в своем уме и не собирается уступать место госпожи Форта кому-нибудь помоложе... Нет, она использовала огнемет.

– На верхнем уровне? Где Нити падают гуще всего? – Ф'нор был ошеломлен. Королевы всегда летали у самой земли, вылавливая отдельные Нити, с которыми не успели расправиться наверху боевые драконы. – Ты знал об этом? – Коричневый всадник повернулся к Т'бору.

Тот пожал плечами:

– Знал, не знал... Что я могу сделать?

– Но ведь речь идет не только о пренебрежении традициями... которые, по словам Т'рона, свято соблюдают все всадники Форта. Нарушен здравый смысл! И ты считаешь, мы не должны вмешиваться?

Предводитель Южного уставился на Ф'нора тяжелым взглядом; глубокие морщины, прорезавшие лицо Т'бора, делали его старше на много Оборотов.

– Я рассказывал тебе, чем закончился тот фарс... встреча предводителей в Форт-Вейре, когда Т'рон настоял, что во всем виноват Терри. – Т'бор стиснул кулаки, губы его с отвращением искривились. – Вейр – превыше всего, даже здравого смысла! Каждый занимается своими собственными делами, несогласных – в Промежуток! Что ж, я буду заниматься только своими делами... И добьюсь покорности! От всех! Не исключая Килары!

– Во имя Яйца, при чем здесь Килара?

Т'бор задумчиво посмотрел на Ф'нора. Потом, пожав плечами, сказал:

– Килара хочет отправиться на торжество в Телгар, через четыре дня. Нас не пригласили, и я не обижен. Южный Вейр не связан с Телгар-холдом, а свадьба – это занятие холдеров... Но Килара настаивает... и я уверен, она задумала какую-то каверзу... Вместе с лордом Наболским.

– С Мероном? – Ф'нору казалось, что из-за этого типа вряд ли стоит беспокоиться. После бескровного сражения под Бен-ден-Вейром, восемь Оборотов назад, он потерял всякий авторитет. Ни один лорд с тех пор не заключил союза с Наболом. Даже Нессел, властелин Крома, который отнюдь не блистал разумом. – Я никогда не понимал, о чем думали в Конклаве лордов, когда подтверждали его права на Кром.

– Мы должны остерегаться не Мерона – Килары! К чему бы она ни приложила руку, все становится кривым...

Ф'нор задумчиво кивнул головой:

– Да, мне было бы спокойней, если бы она собиралась, скажем, в Форт-холд. Лорд Грож считает, что ее давно пора придушить. Но она сестра Ларада Телгарского, и, будем надеяться, он сам сумеет присмотреть за ней. Ф'лар с Лессой тоже будут в Телrape. Она не рискнет связываться с Лессой. В конце концов, что может она натворить? Заставит Нити чаще валится нам на головы?

Брекка побледнела, глубоко, со сдавленным всхлипом втянув воздух. Лицо Т'бора передернулось.

– Нет, конечно, – с мрачной обреченностью произнес молодой вождь Южного. – Никто не знает, чем это вызвано.

– А что случилось? – Ф'нор встал, мягко отстранив руки Брекки.

– Ты не знаешь, что нарушился ритм атак?

– Нет.

Он посмотрел на девушку; казалось, Брекку интересует только ее сумка с лекарствами. Не поднимая головы, она спокойно сказала:

– У тебя был жар, Ф'нор, когда пришли новости с севера. Я не хотела тебя беспокоить.

Т'бор фыркнул, словно замешательство Ф'нора доставило ему удовольствие.

– Да и зачем? Вспомни, даже таблицы Ф'лара не включают расчетов для Южного материка. Кого заботит, что творится в этой части мира! – С этими словам Т'бор вышел из вейра.

Ф'нор шагнул следом, но Брекка поймала его за руку:

– Нет, Ф'нор, не надо! Не стоит давить на него!

Он опустил глаза на взволнованное лицо девушки. Что с ней происходит? Неужели она любит Т'бора?

– Хорошо. Тогда расскажи мне все сама. У меня ранена рука, но с головой полный порядок.

Не перебивая, Ф'нор выслушал историю о событиях в Бенден-Вейре, когда Нити неожиданно упали на леса Лемоса. Потом кивнул головой:

– Что ж, может быть, это добавит Древним немного разума... Но поведение Т'бора мне непонятно. Разве нас, на севере, не беспокоит все происходящее здесь?

Брекка коснулась ладонью его здоровой руки, словно призывая к спокойствию.

– Поверь, ему нелегко с Киларой... Жизнь с ней слишком напоминает изгнание.

– Я знаю! – В Бендене у Ф'нора были свои проблемы с Киларой. Многие всадники вздохнули спокойно, когда она стала госпожой Южного Вейра.

– Ты видишь, сколько сделал Т'бор в Южном за эти Обороты, – продолжала Брекка.

Да, Вейр процветал; Т'бор оказался рачительным хозяином.

– Закончил ли он исследование континента? – спросил коричневый всадник. Он не помнил ни одного отчета, приходившего в Бенден.

– Не думаю. Западные пустыни ужасны. Несколько раз всадники пытались разведать те места, но ветры вернули их назад. А на востоке – лишь океан. Возможно, пустыни простираются всюду вдоль побережья. Край света, ничего больше...

Ф'нор согнул забинтованную руку, глаза его сверкнули.

– Послушай меня, Ф'нор, командир крыльев Бендена, – сердито сказала Брекка, безошибочно угадывая, куда устремились мысли всадника. – Твоя рана еще не затянулась, и ты не можешь уходить в Промежуток. Сильный холод ужасно действует на открытые раны... Не пытайся хитрить со мной!

– О, Брекка, милая, я не знал, как ты заботишься обо мне! – воскликнул Ф'нор, весьма довольный этой суровой отповедью.

Девушка окатила его таким пронизывающим взглядом, что улыбка Ф'нора увяла. Потом, будто раскаиваясь в столь откровенном проявлении чувств, она шутливо подтолкнула его к двери:

– Иди! Забирай своего бедного одинокого зверя и ложись на берегу под солнцем. Слышишь, Кант' зовет тебя?

Она вышла вместе с ним из вейра и была уже на середине поляны, когда Ф'нор сообразил, что не слышал беззвучного голоса Кант'а.

– Брекка?

Она нерешительно обернулась – уже на самой опушке под деревьями.

– Ты можешь говорить с другими драконами?

– Да. – Она повернулась и исчезла среди огромных стволов.

– Клянусь Яйцом! – Ф'нор был поражен. – Почему ты не сказал мне? – напустился он на своего коричневого, разомлевшего на теплой земле позади вейра.

«Ты не спрашивал, – ответил Кант'. – Я люблю Брекку».

– Невозможный зверь, – сказал Ф'нор и посмотрел на край поляны – туда, где в роще цветущих деревьев исчезла Брекка. Брекка?! Пораженный, он уставился на Кант'а. Драконы очень редко называли людей именами – это служило признаком особой интимности. Обычно звери передавали облик человека, добавляя местоимение «он» или «она», смотря по обстоятельствам. И то, что Кант' столь фамильярно упомянул обитателя другого Вейра, было удивительно. Надо рассказать Ф'лару!

«Я хочу в воду», – с такой тоской произнес Кант', что его всадник невольно расхохотался.

– Иди, купайся! Я посмотрю.

Голова коричневого нежно ткнулась в здоровое плечо Ф'нора.

«Твоя рана почти зажила. Хорошо. Скоро мы вернемся в свой Вейр. Будем опять жечь Нити».

– Только не говори мне, что ты знал о нарушении графика...

«Знал», – прервал его короткий ответ Кант'а.

– Тогда почему же ты, червяк с крыльями, глупый, как скорлупа...

«Иногда дракон знает, что лучше для его всадника. Ты должен выздороветь, чтобы драться с Нитями. Я хочу плавать».

Дальнейшие споры были бесполезны, и Ф'нор взгромоздился на шею дракона. Они отправились к берегу – долгий путь для любого, кто привык мгновенно перемешаться в пространстве, – затем повернули на запад и летели вдоль песчаной линии пляжей, пока Ф'нор не нашел уединенную бухточку. Здесь было достаточно глубоко, чтобы Кант' мог поплавать. Высокие дюны, вероятно, нагроможденные зимними штормами, защищали берег с юга. А на востоке, далеко-далеко, Ф'нор различил с высоты пурпурные скалы плоскогорья, на котором располагался Южный Вейр.

Кант' приземлился у подножия дюны, и всадник соскользнул на чистый, мелкий песок. Затем дракон, сделав длинный планирующий прыжок, плюхнулся в воду. Ф'нор следил за ним с наслаждением. Словно огромная рыба, Кант' то вздымался вверх из голубых морских волн, то переворачивался на поверхности и уходил в глубину. Когда коричневый решил, что достаточно освежился, он взлетел в воздух, тяжело хлопая мокрыми крыльями. Легкий бриз принес его, наполовину высохшего, прямо к ногам Ф'нора.

Кант' принялся валяться в песке, засыпав всадника до самой макушки. Возмущенный Ф'нор хотел снова послать его ополоснуться, но зверь отказался. Теплый песок так приятно грел кожу... Ф'нор смягчился и, когда Кант' уютно устроился в неглубокой ложбинке, прикорнул сам меж завитков хвоста. Вскоре солнце убаюкало обоих путешественников.

«Ф'нор, – осторожный призыв Кант'а пробудил всадника от сладкой дремы, – не шевелись».

Сон слетел мгновенно – хотя тон дракона казался веселым, а не тревожным.

«Осторожно открой один глаз».

Это было все, что мог сделать Ф'нор, не поднимая головы. Прямо перед ним стоял золотой дракончик – такой крохотный, что вполне поместился бы на его плече. Круглые глазки, похожие на искрящиеся зеленым огнем самоцветы, рассматривали всадника с осторожным любопытством. Внезапно маленькие крылья, не больше ладони Ф'нора, развернулись в сверкающие на солнце полупрозрачные треугольники.

– Не уходи, – прошептал Ф'нор, инстинктивно посылая ментальный сигнал, в котором смешались восхищение и доброжелательность. Наяву ли это? Он не мог поверить своим глазам.

Крылышки перестали трепетать. Крошечный дракон склонил головку.

«Не уходи, малышка, – добавил Кант' с той же осторожностью. – Мы с тобой одной крови».

Миниатюрный дракончик колебался, полный недоверия к человеку и огромному зверю. Его крылья оставались поднятыми, хотя напряжение, предваряющее полет, ослабло. Ф'нор чувствовал, как любопытство маленького дракона сменилось нерешительностью, сомнение стало сильнее. Он осторожно придвинулся на длину руки и заглянул всаднику в лицо.

Удивление и недоверие достигли предела – и тут Ф'нор все понял.

– Я – не твоей крови, малышка, – мягко сказал он. – Взгляни на этого великана. Вот твой родич.

Крошечная головка вновь настороженно приподнялась. Глаза удивленно сверкнули – кажется, сомнение зверька не стало меньше. Ф'нор сказал Кант'у, что вряд ли такое утверждение может показаться правдоподобным существу, которое в сотни раз меньше его размерами.

«Тогда отодвиньтесь подальше, – предложил Кант'. – Маленькая сестра, иди с человеком».

Золотой дракончик парил над Ф'нором, пока тот медленно, осторожно поднимался. Всадник отошел подальше от огромного тела Кант'а; маленький дракон следовал за ним. Ф'нор повернулся и вытянул руку в сторону коричневого; дракончик описал в воздухе полукруг, бросил взгляд на лежащего гиганта и внезапно исчез.

– Вернись! – закричал Ф'нор. Может быть, он видел все во сне?

Кант' рыкнул в восторге.

«Думаешь, тебе понравилось бы встретить человека, который больше тебя настолько, насколько я больше ее?»

– Кант', понимаешь ли ты – мы видели файра! Огненную ящерицу!

«Несомненно».

– Огненная ящерица! На расстоянии руки! Да ты знаешь, сколько людей пыталось поймать ее? – Ф'нор, потрясенный, замолчал. Вероятно, он был первым человеком, который видел файра так близко. И эта очаровательная маленькая красотка обладала чувствами, понимала простые команды и затем – затем ушла в Промежуток!

«Да, она ушла в Промежуток», – подтвердил Кант', не двигаясь.

– Ты, груда песка... Ты понимаешь, что это значит? Легенды говорят правду! Ваш род произошел от этих существ... таких же крохотных, как она!

«Я не помню», – ответил Кант', но что-то в его тоне насторожило Ф'нора. Кажется, эта гипотеза все же поколебала благодушное спокойствие дракона.

Коричневый всадник усмехнулся и ласково погладил шею зверя.

– Откуда тебе помнить, громадина? Даже мы, люди, растеряли столько знаний... а ведь у нас есть Записи.

«Существуют другие способы запомнить важные вещи», – сказал Кант'.

Ф'нор покачал головой.

– Подумать страшно! Вывести создание твоих размеров из крошечного файра! – Благоговейный ужас охватил его, когда он представил, сколько для этого понадобилось времени.

«Я приношу пользу. Они – нет», – изрек Кант'.

– Готов спорить, их многому можно научить... и быстро! – Эта мысль захватила Ф'нора. – Как ты думаешь?

«Зачем?»

Ф'нор прислонился к клиновидной голове дракона, протянул руку, поглаживая его под челюстью. Зверь был огромен. Гордость и восторг охватили всадника.

– Наверно, глупо спрашивать тебя об этом, Кант'?

«Да».

– И все же хотелось бы знать... смог бы я обучить ее?

«Чему?»

– Конечно, не таким вещам, которые ты способен делать лучше... Хотя подожди! Возможно, я сумел бы научить ее передавать послания... Ты сказал, она ушла в Промежуток? Интересно, можно ли сделать так, чтобы она сама отправлялась в нужное место и потом приходила обратно... Впрочем, о чем я говорю? Ее нет, и мы не знаем, вернется ли она сюда снова.

Грубая реальность разрушила мечты Ф'нора.

«Она вернулась», – с необычной мягкостью сообщил Кант'.

– Где?

«Над твоей головой».

Очень медленно, осторожно Ф'нор поднял руку, вытянув ее перед собой ладонью вниз.

– Маленькая красавица, иди сюда... Мы восхищаемся тобой... Мы не причиним тебе вреда... – Он постарался окрасить восторгом и дружелюбием ментальный призыв, сопровождавший слова. Золотая искорка дрожала в углу его глаза. Затем ящерка опустилась на уровень лица Ф'нора, оставаясь вне пределов досягаемости. Всадник почувствовал изумление Кант'а – кажется, крошечное создание оказалось неравнодушным к лести.

«Она голодна», – передал дракон.

Стараясь не делать резких движений, Ф'нор шагнул к сумке и достал мясную колбаску. Оторвал кусочек, положил на камень у своих ног и отступил назад.

– Это для тебя, крошка.

Приглядываясь, ящерка парила над приманкой, потом метнулась вниз, схватила мясо крохотными коготками и опять исчезла.

Ф'нор, решив подождать, присел на корточки.

Через секунду ящерка вернулась; теперь ее главной эмоцией был голод – чудовищный голод, на фоне которого Ф'нор различил жалобную просьбу. Отрывая следующий кусок, он старался заглушить ликование. Если толод может связать их... Всадник терпеливо скармливал маленькому файру кусок за куском, помещая их все ближе к себе; наконец он заставил ящерку взять последний кусочек прямо из его рук. Она просительно подняла головку – хотя съела столько, что этого хватило бы взрослому человеку, – и Ф'нор рискнул осторожно погладить пальцем крохотное надбровье.

Существо не противилось ласке. Внутренние веки маленьких опалесцирующих глаз медленно сомкнулись.

«Она только что вылупилась. Ты запечатлил ее», – в беззвучном голосе Кант'а сквозила нежность.

– Вылупилась?

«Конечно. Она – нашей крови и должна появляться из яйца», – добавил Кант' с непререкаемой уверенностью.

– Тут есть и другие?

«Да. Внизу, на берегу».

Ф'нор повернул голову – осторожно, чтобы не спугнуть ящерку, – и бросил взгляд через плечо. До сих пор его внимание было безраздельно поглощено сказочным существом, которое устроилось на его руке. Теперь всадник различил жалобные, резкие крики, что неслись из висевшего над бурунами облака мельтешащих тел и сверкающих крыльев. Казалось, сотни файров метались над берегом у верхней отметки прилива, на расстоянии двадцати длин дракона от него.

«Не шевелись, – предостерег Кант', – потеряешь ее».

– Но если они появляются на свет из яиц... если их можно запечатлеть... Кант', поднимай Вейр! Сообщи Придит'е! Сообщи Вирент'е! Пусть приходят сюда! Пусть привезут еды! Скажи, чтобы они поторопились. Скорее, или будет слишком поздно!

Он посмотрел на пурпурное пятнышко Вейра на горизонте, словно мысль его могла перебросить мост над морскими волнами. Неистовство на берегу продолжалось, и теперь у Ф'нора была новая причина для беспокойства. К бухте устремились цеппи, хищники и пожиратели падали; он различал угрожающие взмахи их крыльев в ярком полуденном небе. Первая стая уже кружилась в вышине, готовая пикировать на слабых, беззащитных новорожденных. Ф'нор хотел броситься на помощь, но Кант' повторил предупреждение. Нельзя рисковать хрупкой связью с маленькой королевой... нельзя передать ей волнение и страх... Ф'нор закрыл глаза. Он не мог смотреть.