Текст книги "Драконы Перна (сборник)"

Автор книги: Энн Маккефри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 65 (всего у книги 72 страниц)

 Глава 18

Бухта Джексома в день прибытия мастера Робинтона.

Пятнадцатый Оборот.

Четырнадцатый день десятого месяца

В бухте собралось столько искусных мастеров и добровольных помощников, что постройка Прибрежного холда заняла всего одиннадцать дней; каменщики, правда, покачивали головами – по их мнению, фундамент стоило бы выдержать подольше. Еще три дня ушло на внутреннее обустройство. После долгих обсуждений, сопровождавшихся перестановками мебели, Лесса, Манора, Сильвина и Шарра пришли к общему согласию. Женщины сумели впихнуть в дом – именно впихнуть, а не расставить, как с ироничной усмешкой подчеркнула Шарра, – нескончаемые дары, которые рекой стекались в бухту из каждого холда, цеха и предместья.

В усталом голосе Шарры сквозила гордость. Она целый день только и занималась тем, что чистила и протирала.

– А ты где лазил? – напустилась она на Пьемура, увидев на его руках и лице свежие царапины.

– Он, как всегда, блуждал непроторенными путями, – ответил за арфиста Джексом; его лоб и плечи тоже украшали ссадины.

На строительстве холда трудилось столько народу, что Н'тон, Ф'нор, а иногда и Ф'лар, если ему удавалось выкроить свободное время, присоединялись к Джексому с Пьемуром, совершая экспедиции по окрестностям.

Пьемур довольно заносчиво заявил Ф'лару, что драконам не под силу исследовать Южный. Чтобы попасть в какое-то место через Промежуток, зверь должен предварительно там побывать либо получить образ от человека или другого дракона. А значит, первым в новых краях всегда будет он, Пьемур, на своих двоих и четырех Дуралеевых. Всадники не обратили внимания на самоуверенные рассуждения арфиста, но Джексому они уже начинали надоедать.

Пока же всадники приступили к сооружению временных лагерей, каждый – на расстоянии дневного перелета от Прибрежного холда. Они располагались по широкой дуге с центром в бухте; в каждом лагере были выстроены крытые черепицей навесы и каменный склад для вещей и спальных принадлежностей. Затем они совершили двухдневный перелет в сторону конического вулкана и построили еще один лагерь.

С Джексома скоро должны были снять запрет на путешествия в Промежутке; Ф'лар сказал, что все решит заключительный осмотр, когда прибудет мастер Олдайв. А поскольку лекарь со дня на день должен был навестить Прибрежный холд, чтобы понаблюдать за выздоровлением Робинтона, ждать Джексому оставалось совсем немного.

– А если мне разрешат летать в Промежутке, – заметил он, – то Менолли и подавно.

– Почему это тебя беспокоит Менолли? – с подозрением спросила Шарра; странные нотки, прозвучавшие в ее голосе, Джексом предпочел истолковать как признак ревности.

– Ты ведь знаешь, что они с мастером Робинтоном первыми открыли бухту, – Джексом, однако, смотрел не на бухту, а в сторону царившей над ней горы.

– Да, когда плыли по морю, – с явным отвращением к такому способу передвижения подтвердил Пьемур.

Шарра смерила арфиста долгим взглядом.

– Готова признать, – сказала она, – что человек пользуется ногами дольше, чем колесом или парусом, но он придумал и другие способы попасть из одного места в другое. И нет ничего дурного в том, чтобы ими пользоваться.

Резко повернувшись, девушка удалилась, оставив Пьемура в полном замешательстве. Похоже, ее отповедь разрядила обстановку, и Джексом с облегчением убедился, что Пьемур перестал отпускать ехидные замечания по поводу всадников и пешеходов.

Карты, составленные Пьемуром, оказались весьма точны. Когда судно мистера Идаролана достигло той точки, где Великое Южное течение, изгибаясь, приближалось к берегу, мореход сумел определить положение «Рассветной Сестры» по очертаниям побережья и рассчитать время прибытия в Прибрежный холд. Миновало уже двадцать два дня с тех пор, как путешественники отплыли от берегов Исты, и вот, наконец, ясным солнечным утром их корабль обогнул западный мыс бухты. На берегу гостей уже ожидала небольшая группа встречающих.

Олдайв и Брекка решительно отвергли пышные торжества, о чем предупредили заранее; суета и утомительное застолье свели бы на нет умиротворяющее воздействие морского путешествия. В результате мастер Фандарел представлял сотни ремесленников, сотворивших восхитительный Прибрежный холд; Лесса олицетворяла собой все Вейры, чьи драконы перевозили грузы и помощников; а Джексом, вполне естественно, выступал от лица лордов, которые внесли свой вклад, послав людей и материалы.

Последние минуты, когда изящное трехмачтовое судно, разрезая водную гладь бухты, скользило по направлению к низкому каменному причалу, показались встречающим самыми долгими. Джексом не сводил глаз с корабля; вот, наконец, уже можно разглядеть фигуру мастера-арфиста – он стоял на носу и приветственно махал рукой. Джексом испустил радостный вопль, от которого файры взвизгнули и закружились над кораблем в затейливом воздушном танце.

– Смотрите, как он загорел на солнце! – воскликнула Лесса, в волнении схватив Джексома за руку.

– Не беспокойтесь, ему предстоит прекрасный долгий отдых, – лучась улыбкой, промолвил Фандарел. Он предвкушал изумление и восторг, которые испытает Робинтон, увидев свое новое жилище. К тому же с пристани холда не было видно.

Мастер Идаролан переложил руль, и корабль, описав плавную дугу, скользнул бортом к причалу. Матросы соскочили на берег; миг – и причальные канаты были наброшены на кнехты. Джексом ринулся вперед, горя желанием чем-нибудь помочь. Корабль поскрипывал, словно сопротивляясь резкой остановке; плетеные валики, тянувшиеся вдоль борта, сплющились о каменный причал. Наконец с борта спустили деревянный трап.

– Госпожа Бендена, мастер Фандарел, лорд Руатанский, вот я доставил нашего гостя в целости и сохранности, – прогремел голос мастера Идаролана.

Из горла Джексома вырвался приветственный клич, которому вторили рев Фандарела и радостный возглас Лессы. Встав по обе стороны пружинящего настила, Джексом с Фандарелом подхватили Робинтона под руки, так что он, как пушинка, слетел на берег.

В воздухе, оглушительно трубя, парили Рамот'а и Рут', и под их крики файры выделывали все более замысловатые фигуры. Приподнявшись на цыпочки, Лесса повисла на шее у мастера-арфиста, а потом, притянув к себе его голову, крепко расцеловала Робинтона в обе щеки. По лицу ее текли слезы, и Джексом, к своему удивлению, обнаружил, что у него тоже глаза на мокром месте. Он вежливо держался поодаль, пока Фандарел своей могучей ручищей не похлопал друга по плечу – ласково, так, что тот едва устоял на ногах. Потом юноша помог Брекке и Менолли спуститься по раскачивающемуся трапу. И тут все заговорили разом. Брекка озабоченно переводила взгляд с Робинтона на Джексома и обратно, то строго спрашивая, не тревожат ли юношу головные боли, то настаивая, чтобы арфист немедленно ушел с солнцепека – как будто он не жарился на солнце на протяжении всего плавания.

Само собой разумеется, все расхватали узлы и тюки, которые мореходы сгружали на берег, – все, кроме Робинтона, которому не позволили нести ничего, кроме гитары.

Брекка направилась было к их старому домику, но Фандарел торжествующе захохотал во все горло, положил свои лапищи ей на плечи и легонько подтолкнул в сторону посыпанной песком дорожки, ведущей к Прибрежному холду. Молодая женщина хотела возразить, но Лесса знаком велела ей помолчать и, взяв за руку, решительно повлекла за собой.

– Но я уверена, что дом в той стороне...

– Был, – засмеялся мастер Фандарел, вышагивая рядом с Ро-

бинтоном. – Но мы подыскали местечко получше, к тому же более подходящее для нашего главного арфиста.

– И более представительное, мой друг? – посмеиваясь, спросил Робинтон, хлопнув кузнеца по могучему плечу.

– Еще какое представительное! – едва не задохнулся от хохота Фандарел.

Брекка дошла до места, где тропинка делала изгиб, и застыла на месте, недоверчиво глядя на новый холд.

– Я просто глазам своим не верю! – она с недоумением перевела взгляд с Лессы на кузнеца, потом на Джексома. – Неужели вы сотворили это? Как? Когда?

Робинтон с Фандарелом подошли к женщинам. Кузнец широко ухмылялся, глаза его превратились в узкие щелочки.

– Но ведь Брекка, кажется, говорила, что домик совсем маленький, – сказал Робинтон, оглядывая здание и нерешительно улыбаясь. – Если бы я знал...

Не в силах больше терпеть, Лесса с Фандарелом подхватили арфиста под руки и потащили к широким ступеням крыльца.

– Подожди, ты еще не видел, что там внутри, – довольно посмеиваясь, проговорила Лесса.

– Нам помогал весь Перн – кто материалами, кто рабочими руками, – вторил ей Джексом. Взяв разом притихшую Брекку за руку, он повел ее к входу, кивком пригласив Менолли последовать за ними.

Девушка медлила, оглядываясь по сторонам, но видела она только уютную бухточку, тщательно разровненный песок, деревья и цветущий кустарник – все это выглядело таким же нетронутым, как и в тот день, когда они с Джексомом впервые прилетели сюда. Только высившееся в глубине здание холда да круговая дорожка, посыпанная песком и окаймленная ракушками, говорили о произошедших переменах.

– Просто не могу поверить! – выдохнула юная арфистка.

– Понимаю. Они так старались, чтобы все было красиво. Подожди, что ты скажешь, когда увидишь Прибрежный холд внутри!

– Так у него уже есть имя? – похоже, девушке это не очень понравилось, но Джексом не мог понять почему.

– Ведь холд расположен на берегу... вот и получается – Прибрежный!

Они подошли к ступенькам, сложенным из черного камня. Швы между плитами были заделаны белым раствором, что придавало лестнице нарядный и в то же время внушительный вид. Над террасой, которая тянулась вокруг всего дома, почти вплотную подступая к цветущим деревьям, наполнявшим воздух терпким ароматом, нависала золотисто-оранжевая черепичная крыша. Металлические ставни были открыты, словно приглашая заглянуть в необычайно большие окна и полюбоваться внутренним убранством. Арфист уже расхаживал по главному залу, и голос его звенел восторгом и изумлением. Когда Джексом, пропустив вперед Брекку с Менолли, вошел в холд, Робинтон застыл на пороге комнаты, отведенной под его кабинет. В просторном помещении были заботливо расставлены и разложены его вещи, которые Сильвина переправила сюда из цеха арфистов. Смятение Робинтона передалось Заиру; он громко и взволнованно чирикал, сидя на поперечной балке. К нему присоединились Красотка с Бердом, а вслед за ними Мийр, Талла и Фарли.

«Как будто поют по нотам!» – подумалось Джексому.

– А вот и Фарли! Мне кажется, я слышал, что Пьемур тоже здесь. Почему же я его не вижу? – удивленно и чуть обиженно спросил Робинтон.

– Он вместе с Шаррой – присматривает за жарким, – пояснил Джексом.

– Просто мы не хотели, чтобы вокруг толпилось слишком много народу... Это было бы для тебя утомительно... – добавила Лесса, чтобы успокоить арфиста.

– Утомительно? Для меня – утомительно?! Да я просто мечтаю, чтобы меня кто-нибудь утомил! ПЬЕМУР!!!

Если глядя на загорелое, посвежевшее лицо Робинтона кто-то еще мог усомниться в его исцелении, то рев, который он испустил – такой же мощный и оглушительный, как бывало, – не оставлял никаких сомнений: мастер-арфист Перна жив и здоров!

И сразу же издалека раздался тревожный отклик:

– Я здесь, учитель!

– А ГДЕ ТВОЙ ОТЧЕТ?

– Какое счастье, что мы додумались отправить его в морское путешествие, – улыбнувшись Лессе, шепнула Брекка. – Представляешь, что он вытворял бы на суше?

– Вы обе даже не в состоянии понять, насколько моя пустячная хворь задержала некоторые чрезвычайно срочные...

– Пустячная хворь? – Фандарел даже глаза вытаращил от изумления. – Мой добрый Робинтон...

– А это ты видел, мастер Робинтон? – Менолли достала из уставленного красивыми вещицами шкафчика бокал – изящный стеклянный кубок. Основание его переливалось темно-синим – цветом арфистов, а сбоку были выгравированы имя мастера и арфа. Глаза девушки округлились от восхищения.

– Клянусь Скорлупой, да это же цвет нашего Цеха! – Робинтон взял бокал в руки, любуясь искусной работой.

– Это тебе от моей мастерской, – сияя, сказал Фандарел. – Мермал хотел сделать синим весь бокал, но я помню, как тебе по душе любоваться чистым цветом бенденского вина...

В глазах Робинтона светились признательность и благодарность. Вдруг его длинное лицо приняло печальное выражение.

– Только он почему-то пустой, – жалобно произнес арфист.

В этот миг в дальнем углу холда что-то загрохотало, закрывавший дверной проем занавес отлетел в сторону, и, чуть не сбив с ног Брекку, в комнату ворвался Пьемур.

– Я здесь, Учитель! – задыхаясь, пролепетал он.

– Вот что, Пьемур... – протянул арфист, разглядывая своего юного помощника с таким видом, словно совершенно забыл, зачем его звал. Оба они, не отрываясь, глядели друг на друга, при этом Робинтон озадаченно хмурился, а Пьемур часто и тяжело дышал, смаргивая капельки пота.

– Ты болтаешься здесь уже достаточно долго, чтобы разузнать, где они хранят вино... Мне подарили такой дивный бокал – и он пуст!

Пьемур сосредоточенно заморгал, потом медленно покачал головой и, обращаясь ко всем собравшимся, торжественно изрек:

– Теперь я вижу – с ним все в порядке! А вот если жаркое подгорит!.. – наградив арфиста возмущенным взглядом, он повернулся на каблуках, отдернул занавес и с топотом удалился.

Джексом и Менолли понимающе переглянулись. Тех, кто хорошо изучил Пьемура, не смогли обмануть его грубоватые манеры и ворчливый тон. И точно – он уже снова вбегал в зал, таща на плече бурдюк, с которого свисала печать Бендена.

– Только не тряси, мой мальчик! – вскричал арфист, протягивая руки, чтобы прекратить кощунственное обращение с любимым напитком. Он отобрал у Пьемура бурдюк и рассмотрел печать. – Гм! Одна из лучших марок! Эх, Пьемур, видно, мало я тебя учил, как надлежит обращаться с вином! – озабоченно хмурясь, он осторожно сломал печать и, убедившись, что затычка в полном порядке, с облегчением вздохнул. Потом поднес ее к носу и тщательно обнюхал. – О! Какой упоительный аромат! И, похоже, долгое путешествие не повредило ему... Ну-ка, Пьемур, будь умницей, налей нам всем. Я уже вижу, что в этом холде нет недостатка в посуде.

Джексом с Менолли расставили бокалы, и Пьемур со сноровкой, достойной доброго бенденского вина, начал разливать. Робинтон, подняв полный бокал, наблюдал за юным арфистом с растущим нетерпением.

– Твое здоровье, мой друг! – провозгласил тост Фандарел, и к нему с жаром присоединились все присутствующие.

– Я просто ошеломлен, – признался арфист и, чтобы никто не мог усомниться в его словах, отхлебнул лишь крошечный глоточек превосходного вина. Покачивая головой, он обвел глазами своих друзей. – Совершенно ошеломлен!

– Ты еще не все видел, Робинтон, – сказала Лесса и взяла его за руку. – Иди сюда... Брекка, ты тоже должна посмотреть. Пьемур, Джексом, принесите-ка тюки!

– Не торопись, Лесса. Я могу разлить вино!

Но она уже тянула его за собой, и Робинтону оставалось только с тоской оглядываться на оставленный бокал.

Через раздвижную перегородку его провели в небольшой коридорчик, отделявший главный зал от спальной половины. Брекка шла следом, в глазах ее светились любопытство и живейший интерес.

Самая просторная спальня предназначалась Робинтону. Четыре остальные были обставлены так, чтобы в каждой могло разместиться по двое гостей. Но, как заметила Лесса, на широкой террасе можно уложить еще дюжину. Только пусть Робинтон не думает, что ему позволят принимать такие орды! Арфист восхищался при виде купальни, поражался размерам огромной кухни и, наконец, покорно отправился взглянуть на второй очаг, устроенный под открытым небом. В воздухе витали ароматы жареного мяса. Арфист чутко принюхался.

– Могу ли я спросить, откуда этот запах?

– На берегу есть специальные жаровни, чтобы можно было стряпать, если случится нашествие гостей.

– Нашествие – это отлично сказано! – рассмеялся Робинтон.

– А теперь испробуй новое кресло, – предложил Фандарел, когда они снова вернулись в главный зал. Он стал поворачивать его, чтобы арфист по достоинству оценил подарок. – Бендарек лично изготовил его по твоей мерке! Ну-ка, присядь. Бендареку захочется узнать, угодил ли он тебе.

Арфист не спеша разглядывал кресло с высокой спинкой, отделанное изящной резьбой. Сиденье было обтянуто мягкой кожей, выкрашенной в темно-синий цвет цеха арфистов. Потом уселся и положил руки на подлокотники – они в точности соответствовали длине его рук.

– Я просто в восторге, так и передай мастеру Бендареку. Даже вставать не хочется. Как это мило с его стороны! Я в восторге от

его подарка и от всего остального в этом холде – тоже. Это... это... великолепно! Я не могу найти другого слова. И вообще я потерял дар речи... Даже в самых смелых мечтах я не мог бы себе представить такой роскоши в столь девственном уголке, такой красоты, такой продуманности, такого комфорта...

– Ты, кажется, потерял дар речи – откуда же столько слов? – послышался чей-то насмешливый бас.

Обернувшись, все увидели в открытых дверях незаметно вошедшего мастера Идаролана. Его со смехом пригласили войти и налили ему вина.

– Мастер Идаролан, ты вместе с командой должен с нами отобедать, – сказала Лесса.

– Я очень надеялся на приглашение. Видите ли, между нами говоря, я соскучился по мясу.

– Мастер Робинтон! Только взгляни! – изумленно воскликнула Менолли. Она сунула нос в один из шкафчиков, расставленных вдоль стен между окнами. – Могу поклясться, это рука Дементли! Все до единой старинные песни и Баллады переписаны на листы и переплетены в синюю кожу! Помнишь, ты все хотел, чтобы Арнор сделал это для тебя?

У арфиста вырвался удивленный возглас, и он не успокоился, пока не перелистал все тома, восхищаясь искусной работой. Потом принялся исследовать содержимое остальных шкафов и буфетов Прибрежного холда и занимался этим до тех пор, пока полуденный зной не заставил всех отправиться на берег, чтобы отдохнуть в тени и искупаться. Брекка попыталась уложить Робинтона в гамак, но он уже вместе со всеми резвился в воде.

– Теперь ему гораздо полезнее вот такой отдых! Оставь его в покое, придет ночь – еще належится, – махнул рукой Фандарел.

Когда солнце начало клониться к западу, поднялся легкий ветерок. На берег вынесли ковры, плетеные циновки и скамейки, чтобы все гости могли удобно расположиться. К вечеру прибыли Ф'лар с Ф'нором. Арфист радостно приветствовал их, сгорая от желания продемонстрировать новым гостям свой прекрасный холд, и был немало разочарован, когда выяснилось, что они здесь далеко не в первый раз.

– Ты забыл, Робинтон, сколько народу помогало его строить, – оправдывался Ф'лар. – Твой холд, пожалуй, самый знаменитый на всем Перне.

Скоро Шарра и судовой кок – необычайно тощий человек, который объяснял свою худобу тем, что никто другой не смог бы уместиться в крохотной клетушке, служившей на «Рассветной Сестре» камбузом, – объявили, что угощение готово. Проголодавшиеся гости с такой прытью устремились к столам, что едва не опрокинули их.

Когда никто уже не мог проглотить ни крошки и даже Робинтон посасывал вино крохотными глотками, гости разбились на группы: в одной были Джексом, Пьемур, Менолли и Шарра, в самой большой – моряки и в третьей – всадники и мастера.

– По-моему, они что-то затевают, – недовольно проворчал Пьемур, поглядывая на Ф'лара и Ф'нора, о чем-то совещавшихся с главами цехов.

– Я думаю, все то же самое, – засмеялась Менолли. – На корабле Робинтон так усердно изучал твои карты и записи, что едва не проглядел их до дыр, – девушка подтянула колени к подбородку, в глазах ее засветилась лукавая усмешка. – Завтра прилетает Н'тон вместе с Сибеллом и мастером Олдайвом, – сказала она и быстро продолжала, пока ее не прервали: – Насколько я понимаю, Сибелл, Н'тон и Ф'лар дали поручение людям Торика и ораве сыновей лордов, прибывших с севера, составить карту западной части. Границей будет та горная река, о которой ты, Пьемур, столько рассказывал!

Пьемур застонал и картинно рухнул на песок.

– Проклятое место! Чтоб мне больше в жизни его не видать! – он поднял сжатый кулак, словно призывая небо в свидетели. – Сколько дней я потратил на то, чтобы найти щель в скалах на противоположном берегу, через которую можно было бы пролезть... А потом нам с Дуралеем пришлось нырять со скалы в воду и переправляться вплавь... Чуть не угодили рыбам на ужин!

– А мы, – продолжала Менолли, – во главе с Ф'нором и мастером Робинтоном будем исследовать эту сторону.

– Я надеюсь, вглубь? – язвительно осведомился Пьемур.

Девушка кивнула.

– Насколько я понимаю, – она оглянулась в сторону предводителей Вейров и главных мастеров, – мастер Идаролан может плыть вдоль берега...

– Ну, и счастливого ему плаванья! Я уже достаточно набегался...

– Да ладно тебе, Пьемур. Как будто тебя кто-то заставлял!

– А ты как думала?

– Хватит, Пьемур, – нетерпеливо прервал его Джексом. – Значит, мы пойдем в глубь материка?

Менолли кивнула.

Не сговариваясь, они поглядели на гору, хотя с того места, где они сидели, вершина была не видна.

Джексом довольно улыбнулся.

– Завтра здесь будет мастер Олдайв – значит, я снова смогу летать через Промежуток!

– Счастье-то какое! – фыркнул Пьемур. – Все равно для начала тебе придется добираться прямым путем.

– Меня это ничуть не огорчает.

На дереве заверещал файр, взбудоражив всех остальных. Их гомон отвлек Пьемура, который – Джексом в этом не сомневался – собирался завести свою вечную песню. На фоне темно-зе-леной листвы выделялись два золотистых пятна.

– Снова Красотка с Фарли что-то не поделили! – воскликнула Менолли и с любопытством огляделась по сторонам. – А ведь здесь только наши файры, Джексом. Неужели вся эта суматоха распугала южных?

– Сомневаюсь. Они то появляются, то снова исчезают. Подозреваю, что и сейчас кое-кто из них прячется в листве, не осмеливаясь приблизиться к драконам.

– Удалось тебе что-нибудь выяснить про их людей?

К стыду своему, Джексом был вынужден признаться, что он даже не пытался.

– Слишком много всего случилось за это время, – с раскаянием сказал он.

– Так я и знала, что ты все забросишь! – сердито заявила Менолли.

– Что? Чтобы я лишил тебя такого удовольствия? – Джексом изобразил изумление и обиду. – Мне даже не снилось... – юноша осекся на полуслове, внезапно припомнив удивительные сны, которые он видел как бы одновременно сотнями глаз. И еще он вспомнил то, что сказала ему Брекка, когда Рут' летал сражаться с Нитями: «Трудно видеть одно и то же тремя парами глаз сразу». Могло ли случиться, что он видел в своих снах картины, представшие глазам сотен огненных ящериц?

– Что с тобой, Джексом?

– Похоже, мне и правда кое-что снилось, – с нерешительным смешком сказал он. – Знаешь, Менолли, если тебе сегодня тоже что-нибудь привидится, постарайся запомнить, ладно?

– Привидится? А при чем тут сны? – с недоумением покачала головой Шарра.

– А тебе самой разве ничего не снилось? – обернувшись к ней, спросил Джексом. Шарра сидела в своей излюбленной позе, скрестив ноги, что явно удивляло и смущало Менолли.

– Отчего же, снилось. Только... я, как и ты, почти ничего не запомнила – пожалуй, кроме того, что картины были какие-то нечеткие. Словно все расплывалось перед моими сонными глазами.

– Отлично сказано – все расплывалось перед сонными глазами, – засмеялась Менолли, вытаскивая из сумки на поясе листок бумаги.

Пьемур снова застонал и стукнул кулаком по песку.

– Ну, сейчас будет очередная песня!

– Да успокойся ты, наконец! – Менолли смерила его нетерпеливым взглядом. – Знаешь, Пьемур, долгие странствия тебя очень изменили, и я эти перемены решительно не одобряю.

– Как будто кто-то тебя спрашивает! – огрызнулся Пьемур и, резко поднявшись, удалился в лес, сердито пиная ногами кусты.

– И давно он стал таким обидчивым? – спросила Менолли.

– С тех самых пор, как объявился здесь, – пожав плечами, ответил Джексом, всем своим видом показывая, что они ничего не смогли с ним сделать.

– Не забывайте, что он очень переживал из-за мастера Робинтона, – отрезала Менолли, – только это еще не причина для того, чтобы кидаться на людей.

Повисло неловкое молчание. Потом Шарра подогнула ноги и быстро встала.

– Боюсь, что никто не удосужился покормить Дуралея! – и она пошла в лес, правда, не совсем в том направлении, что Пьемур.

Менолли долго смотрела ей вслед. Когда она снова повернулась к Джексому, он увидел, что ее глаза тревожно потемнели; но вот девушка лукаво улыбнулась, и они снова обрели обычный зеленовато-голубой цвет.

– Пока нас никто не слышит, – она огляделась по сторонам, желая убедиться, что сзади никого нет, – я хотела бы сказать тебе, Джексом, что теперь уже ясно, как день: никто из Южного Вейра не возвращал яйца Рамот'ы.

– Как?

– А вот так!

Она поднялась и, держа в руке кружки, подошла к свисавшему с дерева бурдюку с вином.

Что это – предупреждение? Хотя какая, собственно, разница? В свое время его приключение сыграло свою роль. А теперь, когда Южный вновь занял законное место в ряду других Вейров, и вовсе уж ни к чему, чтобы кто-то знал о его, Джексома, участии в этой истории.

Менолли неспешно направилась к столу за своей гитарой, а потом, присев на край скамьи, стала что-то тихонько напевать.

«Наверное, она уже сложила новую песню – про сонные глаза», – подумал Джексом. Потом перевел взгляд в ту сторону, куда ушла Шарра. Придумать бы какой-нибудь правдоподобный повод, чтобы пойти за ней... Юноша вздохнул. Он любил Пьемура, несмотря на острый язык молодого арфиста. И всегда был рад его обществу, благодарен за помощь и понимание. Жаль только, что он не появился в бухте на денек позже... ну, хотя бы на полдня! С его прибытием Джексому совсем не удавалось побыть с Шаррой наедине. Может быть, она его избегает? Или виной тому суматоха с постройкой холда? Он должен найти способ поговорить с ней... Иначе придется снова наведаться к Коране!