Текст книги "Драконы Перна (сборник)"

Автор книги: Энн Маккефри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 72 страниц)

Первый вскрик боли пронзил его – и золотая ящерка испуганно вздрогнула. Неожиданно она метнулась в складки его рубахи и, трепеща, прильнула к груди. Ф'нор поднял веки. К его удивлению, цеппи еще не устремились вниз; они хищно кружили над берегом, опускаясь все ниже и ниже. Зато новорожденные с жадной, голодной торопливостью рвали друг друга. Всадник содрогнулся, и маленькая королева тревожно забила крылышками; в ее писке – тонком, похожем на свист флейты – звучало страдание.

– Со мной ты в безопасности. Тебе лучше остаться здесь. Никто не тронет тебя, пока ты со мной, – повторял Ф'нор снова и снова, а Кант' успокоительно посвистывал в такт.

Резкие крики цеппи, бросившихся в атаку, сменились пронзительным воем ужаса. Ф'нор посмотрел вверх, оторвав взгляд от резни на берегу. В небе плыл зеленый дракон, исторгая пламя и разгоняя крылатых хищников. Зеленая зависла над пляжем, вытянув вниз шею. Она была без всадника.

Только теперь Ф'нор заметил три нагруженные мешками фигуры, появившиеся на вершине дюны. Скользя, скатываясь по песку, они устремились прямо к многокрылому шумному скопищу терзавших друг друга файров. Казалось, люди с разбега врежутся в самую середину стаи; но в двух шагах они ухитрились остановиться.

«Брекка говорит, что привела всех, кого смогла», – сообщил Кант'.

– Брекка? Почему ты позвал ее? У нее и так достаточно дел.

«Она – самая лучшая», – ответил коричневый, не обратив внимания на выговор Ф'нора.

– Неужели слишком поздно? – Ф'нор опять взглянул на небо и вершины песчаных дюн. Может быть, появится кто-нибудь еще?

Брекка двинулась к сражающимся ящеркам; руки ее были вытянуты вперед. Еще два человека следовали за ней. Кого она привела? Где остальные всадники?

Два дракона возникли в воздухе, сделали круг и стремительно приземлились. Их седоки, соскользнув на песок, помчались к Брекке. Зеленая наверху перестала жечь надоедливых цеппи и затрубила. Драконы поспешили на помощь.

«У Брекки один. И у девочки... самец, сильно израненный. Брекка говорит, что многие погибли».

Ф'нор почувствовал горечь во рту. Почему их смерть причиняет ему страдание? Из-за того, что он увидел подтверждение легенды об огненных ящерицах, прародителях драконов? Но ведь эти создания столетиями рождались на теплых пляжах юга – и гибли в челюстях цеппи и своих собратьев... никем не увиденные и не оплаканные.

«Сильные выживали», – холодно напомнил Кант'.

Они спасли семерых; два файра были тяжело ранены. Мир-рим – девочка, воспитанница Брекки, – запечатлила троих: двух , зеленых и коричневого самца с располосованным острыми когтями животом. У Брекки был бронзовый, совершенно невредимый. Всаднику, который привез ее, тоже достался бронзовый; еще двое запечатлили синих. У одного синего было вывихнуто крыло, и Брекка опасалась, что он никогда не сможет нормально летать.

– Семеро из полусотни, – грустно подвела итог девушка после того, как кучка мертвых тел запылала под струями огнеметов. – Представляю, сколько бы их выжило, если бы ты не вызвал нас.

В мешках Брекки и ее спутников нашлось достаточно мяса, чтобы закормить новорожденных до полусонного состояния. Ящерки не сопротивлялись, когда люди, взяв их на руки, двинулись к драконам; огромные звери взмыли вверх и исчезли один за другим.

Ф'нору предстоял более долгий путь. Кант', мощно рассекая крыльями воздух, летел на восток. Маленькая королева уютно устроилась на плече всадника, вцепившись коготками в кожаную перевязь; она казалась такой довольной, словно нашла свой родной Вейр. «Вейр – там, где обитает дракон, пусть даже из дерева выстроен он», – промурлыкал Ф'нор, вспомнив недавний разговор с Бреккой.

Когда коричневый начал описывать круги над Южным, Ф'нору стало ясно, что новости уже разошлись по Вейру. Здесь чувствовалась аура такого возбуждения, что он забеспокоился, как бы его испуганный файр не удрал в Промежуток.

«Ни один дракон не пойдет туда с набитым животом, даже огненная ящерица», – мудро заметил Кант'. Затем он вытянулся в нагретой солнцем ложбине своего вейра и прикрыл глаза.

– Тебе не кажется, что он ревнует, а? – спросил Ф'нор, переступая порог хижины, в которой Брекка принимала пациентов. Девушка перевязывала крыло синему файру.

– Вирент'а тоже интересовалась ими... пока ящерицы не уснули, – сказала Брекка, сверкнув на него зелеными глазами. – А ты же знаешь, какая она сейчас обидчивая... Но, право, к чему драконам ревновать? Это же игрушки, Ф'нор. Для драконов они – все равно что куклы для нас, только могут чувствовать. В лучшем случае – малыши, которых надо учить и защищать.

Ф'нор посмотрел на Миррим, воспитанницу Брекки. Две зеленые ящерицы спали на ее плечах. Раненый коричневый, обмотанный бинтами от шеи до хвоста, дремал на коленях девочки. Миррим сидела, выпрямив спину, не шевелясь; похоже, она готова была сохранять эту позу до рассвета. Глаза ее светились от счастья.

– Не слишком ли она молода? – пробормотал Ф'нор, кивнув в сторону девочки. – Запечатление отнимает много сил.

– Разве возраст мешает иметь любящее сердце? И всегда ли зрелость приносит сострадание? Почему одни мальчики Вейра – обычные мальчишки, никогда не помышлявшие об удаче, – уходят с бронзовыми, а другие плетутся с арены в одиночку? – Брекка покачала головой и тихо добавила: – Ты видишь, Миррим запечатлила троих, а мы, остальные, хотя и пытались привлечь их внимание, унесли по одному. Эти создания умирали у наших ног, однако...

– Что бы ни случилось в моем Вейре, я узнаю об этом последней, – раздался громкий голос Килары. Она стояла на пороге хижины, подбоченившись, с красным от злости лицом.

– Я собиралась пойти к тебе – после того, как закончу перевязку, – спокойно ответила Брекка, но Ф'нор заметил, как напряглись плечи девушки.

Килара надвигалась на нее с таким угрожающим видом, что Ф'нор счел уместным быстро вклиниться между женщинами. Он помнил, что Килара отличалась слишком горячим нравом.

– Все произошло чересчур быстро, Килара, – сказал всадник, дипломатично улыбаясь. – Хорошо, что мы успели спасти хотя бы этих. Ты не слышала сигнала Кант'а? Очень жаль. Может, и тебе удалось бы запечатлить файра.

Килара остановилась с разгона, ее просторная юбка облепила ноги. Она посмотрела на Ф'нора, раздраженно теребя рукав, – при этом, однако, не забывая прикрывать синяк на предплечье. Было ясно, что Брекка находится под надежной защитой. Килара развернулась и заметила Миррим. Она величественно направилась к девочке; устрашенная ее суровым видом, та виновато оглянулась на Брекку. Нараставшее в комнате ментальное напряжение разбудило файров. Две зеленых зашипели на Килару, но в этот момент ее внимание привлек хрустальный блеск чешуи бронзового, свернувшегося на плече Г'зела.

– Я хочу бронзового! Конечно же! Бронзовый – какая прелесть! – жадно воскликнула она.

В тоне ее голоса, в хищном блеске глаз было что-то отвратительное, непристойное. Ф'нор вздрогнул, ощутив, что волосы на затылке встали дыбом.

– Бронзовый дракончик на моем плече будет прекрасно смотреться, – продолжала Килара, направляясь к несчастному Г'зелу; в ее намерениях сомневаться не приходилось. Г'зел был всего-навсего зеленым всадником, да еще чужаком в Южном, прибывшим на лечение. Вряд ли он мог дать отпор госпоже Вейра, тем более – в таком состоянии. Всадник, однако, поднял руку, призывая к осторожности.

– Я же сказал, они все запечатлены, Килара, – быстро произнес Ф'нор. – Не советую тебе его трогать.

– Запечатлены, говоришь? – Женщина колебалась; потом, фыркнув, заявила: – Это всего лишь ящерицы!

– А как ты думаешь, из каких животных Перна были выведены драконы?

– Ха! Сказки для младенцев! Сделать боевого дракона из ящерицы? Чушь! – Она потянулась к крошке-бронзовому.

Тот расправил крылья и угрожающе зашипел.

– Если он цапнет тебя, не вини Г'зела, – со всей возможной любезностью предупредил Ф'нор, стараясь сдержать гнев. У него чесались кулаки, но, к сожалению, нельзя воздействовать на госпожу Вейра силой – она находится под защитой своей королевы. Впрочем, словом тоже можно нанести удар.

– Откуда ты знаешь, что они похожи на драконов? – возразила Килара, бросив на коричневого всадника подозрительный взгляд. – Раньше никто не имел с ними дела. Вы только что поймали их.

– Конечно, ни в чем нельзя быть уверенным, – спокойно ответил Ф'нор. Раздражение его внезапно прошло, и он решил развлечься. Одно удовольствие поглядеть, как Килару корежит от зависти! Он решил подбросить дров в этот костер: – Да, я не уверен... и все же – какое сходство! Посмотри-ка, вот моя маленькая королева...

– Ты? Запечатлил королеву? – у Килары перекосилось лицо, когда Ф'нор небрежно расстегнул рубашку и продемонстрировал сонную золотую ящерку.

– Сначала она испугалась и ушла в Промежуток. Мы ощущали ее страх – страх и любопытство. И она явно различала наши эмоции и чувствовала, что ей не причинят зла. Она вернулась, очень голодная, и я покормил ее. Кант' сказал, что ящерка только что вылупилась. Вот и вся история. Нам удалось запечатлить и спасти этих семерых, остальные растерзали друг друга. Сколько времени они останутся с нами, нуждаются ли они в пище и общении – кто знает? Но драконы не отрицают кровного родства с этими созданиями, у них есть свои способы проверки.

– Как же вам удалось их запечатлить? – дрожащими губами пробормотала госпожа Южного. – До сих пор никто не ловил файров...

Ради того, чтобы Килара день за днем жарилась на песчаном берегу и оставила в покое Вейр и Брекку, ф'нор был готов рассказать ей что угодно, даже дважды.

– Чтобы запечатлить их, нужно найти кладку и быть рядом, когда они начнут появляться на свет – так же, как с драконами. Если повезет, получишь файра... а остальные – те, кто выжил, – останутся, я думаю, дикими. И поймать их уже невозможно – они тут же скроются в Промежутке. – Ф'нор закончил объяснения. «Раньше в Промежутке наступит теплая ночь, чем ты разыщешь кладку, дорогая», – добавил он про себя.

Килара тяжелым взглядом обвела Миррим, затем Г'зела; молодой всадник в смущении начал переминаться с ноги на ногу, а маленький бронзовый файр тревожно забил крылышками.

– Ну, хватит сказок. В Вейре много работы, и мы не можем растрачивать время на бесполезных зверюшек. И если кто-нибудь станет увиливать от дела, я...

– Только работа... и никаких блужданий по пляжам, да, Килара? – ухмыльнулся Ф'нор. – Пока ты первой не наткнешься на кладку, верно?

– У меня найдутся занятия получше, – прошипела женщина и, колыхая юбкой, величественно выплыла из хижины.

– Мне кажется, стоит предупредить файров, – весело сказал Ф'нор, чтобы разрядить напряжение.

– Нельзя спастись от тех, кто похож на Килару. – Брекка осторожно протянула всаднику забинтованного синего файра. – Можно только научиться терпеть их.

Г'зел издал странный звук, словно у него запершило в горле, и вскочил с табурета; потревоженный бронзовый недовольно свистнул.

– Как ты можешь говорить так, Брекка! Она – подлая, подлая... и ненавидит тебя! – закричала Миррим и тут же стихла под суровым взглядом своей приемной матери.

– Не суди, если не имеешь сострадания, – покачала головой Брекка. – Я тоже не позволю бросить дело ради игр с этими красавцами. Не знаю, стоило ли спасать их.

– Не суди, если не имеешь сострадания, – парировал Ф'нор.

– Они нуждались в нашей помощи, – сказала Миррим с таким волнением, что тут же сконфузилась и сделала вид, что страшно занята со своим коричневым.

– Да, нуждались, – согласился Ф'нор, чувствуя, как тело золотой ящерки доверчиво прильнуло к его груди. – А настоящие люди дракона, в одиночку или все вместе, должны ответить на крик о помощи.

– Миррим запечатлила троих, хотя родилась не в Вейре, – сухо заметила Брекка. – И если не только всадники способны ловить файров, то для их спасения не жалко никаких усилий.

– Почему?

Брови Брекки слегка шевельнулись, словно она удивилась, как он мог не понимать очевидных вещей.

– Ф'нор, Ф'нор... Знаешь ли ты холдера, который не мечтал бы поймать файра – просто потому, что они похожи на маленьких драконов? Нет, не перебивай меня... Я вспоминаю своих братьев... Ночь за ночью они обсуждали, где найти, как поймать огненную ящерицу! Не думаю, что кому-то хоть раз улыбнулась удача... Но, быть может, правдива старая легенда о том, что драконы – наши драконы – были выведены из файров. – Взгляд девушки смягчился, и она нежно погладила крошку-бронзового, дремавшего на сгибе ее руки. – Значит, поколения холдеров были на правильном пути. И теперь их мечта близка к осуществлению. Эти создания, подобно драконам, пленяют сердца людей... – Брекка смущенно улыбнулась и вдруг вскинула на Ф'нора заблестевшие глаза. – Подумай только – у каждого холдера будет свой крохотный дракон... Неплохо, верно?

– Брекка, неужели ты думаешь, что очаровательные ящерки сумеют вселить в сердце Мерона Наболского или Винцета Не-ратского любовь к всадникам? – Ф'нор покачал головой, стараясь не рассмеяться. Девичьи мечты... Эта Брекка – тихий омут, где пловца подстерегает множество неожиданностей.

Девушка обожгла Ф'нора столь суровым взглядом, что он пожалел о своих словах.

Г'зел нерешительно кашлянул.

– Прости, Ф'нор... Я думаю, Брекка права. Я родился в холде, ты – в Вейре. Ты не можешь представить, что я чувствовал, мечтая о всадниках, о драконах... Я не знал, что тоже способен на такое, – пока не запечатлил Рот'а. – Он сделал паузу, снова переживая этот момент, лицо его озарилось улыбкой. – Стоит попробовать. Пусть файры бессловесны... Они не драконы и многого не понимают... Все равно стоит попробовать. Взгляни, Ф'нор, на очаровательное создание на моем плече. Эта кроха меня обожает. Он готов был вцепиться в лицо госпожи Вейра, лишь бы не покидать меня. Ты, всадник, привык к такой любви с детства... Ты не понимаешь, как... как захватывает это другого человека.

Ф'нор поглядел вокруг, на Брекку, на Миррим, на остальных всадников.

– Неужели вы все – из холдов? Я не представлял себе... Если человек становится всадником, так быстро забываешь, что когда-то он принадлежал к другому роду...

– Я выросла в мастерской, – произнесла Брекка, – но все, что сказал Г'зел, верно и для холда, и для цеха.

– Может быть, стоит подсказать Т'бору, что патрули Южного теперь должны наблюдать не только за небом, но и за пляжами на побережье? – предложил Ф'нор с хитрой усмешкой.

– Не беспокойся... До этого Килара додумается сама... – едва слышно пробормотал тоненький голосок – кажется, из угла, где Миррим баюкала своего раненого файра.

 Глава 5

Середина утра в холде Руат.

Ранний вечер в Бенден-Вейре.

Удовольствие Джексома от полета на драконе, от того, что его пригласили в Бенден-Вейр, было безнадежно испорчено строгим выговором опекуна. Джексому следовало бы помнить, что нельзя заставлять Лайтола беспокоиться за него и что его, Джексома, безопасность является гораздо более важным делом, чем вредная детская привычка убегать в неиспользуемые, пустынные коридоры холда и бродить там часами. После таких выволочек Джексом всегда ходил подавленным. Он вовсе не собирался раздражать Лайтола, но, казалось, он никогда не сможет угодить ему, как бы ни старался. Существовало такое неимоверное количество вещей, которые он, Джексом, лорд холда Руат, должен знать, должен делать, должен понимать, что голова просто шла кругом – и ему приходилось скрываться куда-то, где он мог снова стать самим собой, где он мог думать. А единственным безлюдным местом, куда никто не придет и не побеспокоит тебя, никто не прервет твоих размышлений, были глубокие тоннели и переходы, выдолбленные в самой толще скального монолита – который, собственно, и являлся Руат-холдом. И хотя мальчик мог заблудиться там или попасть в завал, Джексом не думал об опасности (правда, ни в памяти людей, ни в Архивах холда не сохранилось данных о случаях оседания руатанских пещер). Он превосходно ориентировался в этом лабиринте. Кто знает? Однажды его исследования могут спасти Руат... От другого захватчика – вроде Фэкса, его отца... Здесь у Джексома обычно случалась заминка. Отец, которого он никогда не видел, мать, умершая при родах, – это они сделали его лордом Руата, хотя мать сама родилась в холде Кром, а отец – из Плоскогорья. Лишь Лесса, нынешняя госпожа Бенден-Вейра, была последней законной наследницей руатанской линии. Правда, леди Гемма состояла в каком-то дальнем родстве с лордами Руата, но очень уж дальнем... Тут существовало противоречие, неясное ему.

Сейчас Джексом переменил потрепанное повседневное платье на прекрасный новый наряд: штаны, рубаху, куртку из кожи, высокие башмаки до колен. Но даже они не спасут от чудовищного холода Промежутка. Джексом содрогнулся от ужаса. Кажется, что тебя подвесили в нигде, в никогда... Твое горло оледенело, внутренности смерзлись, и ты боишься лишь одного – не увидеть вновь света дня... или хотя бы ночной тьмы, в зависимости от времени суток в том месте, куда направляешься. Однако Фелессану он все же завидовал – хотя не было никаких гарантий, что его друг пройдет Запечатление и станет всадником. Но Фелессан жил в Вейре – в Бенден-Вейре, у него были мать и отец, и его окружали всадники, и...

– Лорд Джексом! – Зов Лайтола донесся с большого внешнего двора Руат-холда, и мальчик бросился туда, вдруг испугавшись, что опекун улетит без него. Всего лишь зеленая, подумал Джексом с некоторым разочарованием. Могли послать как минимум коричневого – для Лайтола, управляющего Руата, который раньше и сам был всадником. Затем Джексома охватило раскаяние. Ларт', дракон Лайтола, погиб, и с ним умерла половина души человека; мрачной тенью бродит он теперь среди живых, не в силах забыть свою потерю. Для него полет на чужом драконе, какого цвета бы он ни был, – тяжкое испытание.

Зеленый всадник добродушно усмехнулся, когда Джексом вскарабкался наверх по передней ноге зверя.

– Доброе утро, Джералт, – сказал юный лорд, порядком удивленный. С этим юношей он играл в нижних пещерах всего два Оборота назад. Теперь прежний подросток превратился в настоящего всадника.

– Зови его Д'ралт, лорд Джексом, – поправил Лайтол своего воспитанника.

– Все в порядке, Джексом, – сказал Д'ралт и затянул на талии мальчика предохранительный пояс.

Джексом был готов утопиться; Лайтол сделал ему замечание в присутствии Дже... нет, Д'ралта, а сам он забыл о почетном имени молодого всадника! Расстроенный, он не испытал ни трепета восторга при взлете, ни удовольствия от вида больших башен Руата, проваливающихся вниз, от созерцания долины, извилистой, словно гибкая шея дракона... Но пока они кругами поднимались вверх, Джексом, чтобы сохранить равновесие, прижал ладони к неожиданно мягкой коже зверя; тепло огромного тела, казалось, успокоило его. Затем он увидел растянувшихся в ряд крестьян на полях – задрав головы, люди смотрели вверх, на дракона. Знают ли эти хвастливые мальчишки из холда, что он, Джексом, лорд Руата, мчится на его спине? Джексом окончательно пришел в себя.

Стать всадником... Несомненно, это самое прекрасное на свете! Джексома охватила жалость к Лайтолу – он обладал этим счастьем и утратил его... Ему, наверно, так мучительно парить в небе на чужом драконе... Если бы он мог помочь своему воспитателю! Лайтол был справедливым, и если он требовал, чтобы Джексом стал совершенством во всех отношениях, то лишь потому, что альтернативы не существовало. Джексом – лорд холда Руат; большая честь – не меньшая, чем стать всадником.

Раздумья Джексома были внезапно прерваны – дракон нырнул в Промежуток.

Медленно сосчитать до трех, мелькнуло в голове Джексома, – и все закончится. Он потерял ощущения света и звука – и даже мягкой кожи зверя под ладонями. Он попытался считать, но не смог. Его сознание тоже казалось застывшим, замороженным; но в тот момент, когда он был готов взорваться воплем ужаса, прохладный вечерний воздух заполнил легкие. Они парили над Бен-деном, и никогда еще чаша Вейра, с ее обрывистыми стенами, расцвеченными лучами солнца, не казалась столь гостеприимной. Черные отверстые провалы тоннелей, ведущих в логова драконов, беззвучно приветствовали его, ошеломленного, дрожащего.

Когда они по спирали спускались вниз, Джексом увидел бронзового Мнемент'а – самого большого дракона, когда-либо появлявшегося на свет из яйца, – он отдыхал на карнизе своего вейра. Она, золотая королева Бендена, – на площадке Рождений, догадался Джексом. Там, на теплых песках, под сводами необъятной пещеры, зрела новая кладка. Скоро Запечатление. В кладке есть королевское яйцо... Джексом слышал, что во время Поиска была отобрана одна из руатанских девушек. Госпожа Бендена – тоже из Руата. Его холд дал Перну много повелительниц... Мардра, конечно, не столь прославлена, как Лесса или Морета, но и она из Руата. У нее, правда, были забавные представления о холде... и она всегда раздражала Лайтола. Джексом знал это наверняка – он видел, как начинает дергаться в тике щека опекуна. Когда приходила Лесса, такого не было. Но Лесса давно уже не появлялась в Руате.

Когда они в очередной раз повернули, юный руатанский лорд увидел ее. Вместе с Ф'ларом она стояла на карнизе королевского вейра. Зеленая испустила переливчатую трель; в ответ раздался низкий рык Мнемент'а. Грохочущее эхо заметалось меж стен чаши. Значит, Рамот'а, королева, уже знает об их прибытии.

Джексом почувствовал себя гораздо уверенней – особенно когда заметил маленькую фигурку, промчавшуюся по дну котловины к лестнице, что вела в королевский вейр. Фелессан! Его друг! Они не виделись несколько месяцев. Джексом не возражал бы, если б полет длился бесконечно, но ему не терпелось встретиться с Фелессаном.

Под строгим взглядом Лайтола Джексом с некоторой нервозностью выполнил положенные поклоны перед госпожой и предводителем Вейра. Он часто репетировал эти церемониальные движения и питал искреннее почтение к Лессе и Ф'лару, но сейчас, путаясь в словах традиционного приветствия, чувствовал себя глупо.

– Ты приехал! Ты приехал! Я сказал Гандидану, что ты здесь! – Фелессан, перепрыгивая через две ступеньки, взлетел на карниз и бросился к другу, едва не сбив Джексома с ног. Фелессан был на три Оборота младше, но он родился в Вейре и мог бы уже научиться вести себя прилично – тем более что Лесса и Ф'лар, по обычаю, передали его на воспитание приемной матери. Может быть, не все придирки Мардры несправедливы. Она всегда говорила, что манеры людей из новых Вейров оставляют желать лучшего.

Фелессан, словно почувствовав молчаливое осуждение приятеля, подтянулся и безукоризненно вежливо склонился перед Лайтолом.

– Добрый день, господин мой Лайтол. Прими мою благодарность за то, что ты взял с собой лорда Джексома. Можем мы идти?

И, прежде чем кто-нибудь из взрослых успел ответить, он взял Джексома за руку и потащил к лестнице.

– Не лезь в неприятности, Джексом, – напутствовал их Лайтол.

– Здесь трудно влипнуть в какую-нибудь историю, – засмеялась Лесса.

– Сегодня утром я перерыл весь холд, пока нашел его в заброшенных коридорах...

Ну, почему Лайтол должен обо всем рассказывать Лессе? Джексом застонал про себя, вспомнив укоризненный взгляд опекуна.

– Ты что-нибудь нашел? – спросил Фелессан, как только они одолели лестницу.

– Нашел?

– Да, в тех заброшенных коридорах. – Глаза Фелессана расширились, в голосе зазвучали интонации Лайтола.

Джексом с разбега пнул булыжник и, оценив расстояние, на которое отлетел камень, довольно кивнул.

– О, только пустые комнаты и переходы, полные пыли и мусора. Старый тоннель никуда не ведет... там тупик. Ничего стоящего.

– Пойдем, Джеке.

Загадочный тон Фелессана заставил Джексома повнимательнее взглянуть на приятеля.

– Куда?

– Я покажу тебе.

Мальчик повел Джексома в нижние пещеры, в главный зал – большую камеру со сводчатым потолком, служившую для трапез и вечерних бесед. В воздухе стоял запах теплого хлеба и вареного мяса. Приготовления к обеду шли полным ходом; столы были уже накрыты, женщины и девушки суетились вокруг, не забывая работать языками. Фелессан, прошмыгнув мимо длинного стола, ухватил с тарелки пригоршню сырых овощей.

– Не растаскивай обед, ты, недомерок! – закричала одна из женщин, замахиваясь половником вслед удиравшей парочке. – И добрый день тебе, лорд Джексом, – добавила она тоном ниже.

Отношение обитателей Вейра к нему и к Фелессану не переставало удивлять Джексома. Разве Фелессан не был также важен, как и лорд холда? Но никто не присматривал за ним постоянно, никто не боялся, что он вдруг рассыплется на части.

– Ты счастливый, – вздохнул Джексом, прожевав свою долю добычи приятеля.

– Почему? – с удивлением спросил младший.

– Ты... ты живешь, просто живешь, и все...

Фелессан пожал плечами, с удовольствием хрупая сочным клубнем. Он повел Джексома дальше, в следующее помещение, которое было ненамного меньше главного зала – только потолок пониже. Широкий каменный балкон с перилами опоясывал его на высоте двух человеческих ростов; с него можно было попасть в отдельные спальни, кольцом окружавшие пещеру. Сама пещера предназначалась для разных домашних дел, но сейчас у прялок и ткацких станков никого не было – женщины собирали обед. Около большого бассейна, в дальнем конце пещеры, группа мальчишек – примерно возраста Фелессана – собралась в тесный кружок. Один из них отпустил какую-то шутку – громко, специально для того, чтобы ее услышали, но, к счастью, все потонуло во взрывах громкого хохота.

– Пойдем, Джексом, скорей! Пока кто-нибудь из этих сосунков не увязался за нами.

– Но куда?

Фелессан повелительно взмахнул рукой, призывая друга к молчанию. Он быстро посмотрел назад, словно боялся, что за ними следят, и со всех ног бросился по коридору, погруженному в полумрак. Джексом ускорил шаги, чтобы не отстать.

– Эй, я не хочу и тут попасть в переделку, – сказал он, сообразив, что Фелессан ведет его все глубже и глубже в лабиринт коридоров.

Одно дело, полагал Джексом, искать приключений в своем родном холде, но совсем другое – вторгаться непрошеным гостем в чужой дом, тем более – в Вейр. Это походило на святотатство; так говорил его опекун, сам бывший всадник. И даже если бы Джексом согласился снести его гнев, он ни за что, ни за что не рискнул бы рассердить Лессу... или – он произнес мысленно имя – самого Ф'лара!

– В переделку? Нас никто не поймает. Все слишком заняты обедом. И потом... мне тоже придется остаться, если ты не пойдешь. – Мальчишка хитро усмехнулся. – Ну, давай!

Они вышли к развилке; левый проход вел глубже в Вейр, другой, почти не освещенный, заворачивал вправо. Джексом заколебался. Было ясно, что этот коридор давно не использовали. Кто станет зря жечь масло в светильниках?

– Что случилось? – спросил Фелессан, покосившись на своего нерешительного гостя. – Боишься?

– Боюсь? – Джексом быстро шагнул к приятелю. – При чем здесь страх?

– Тогда идем. И потише...

– Почему? – спросил Джексом шепотом.

– Увидишь. Только не шуми, ладно? И возьми это.

Из тайника в стене Фелессан достал два маленьких светильника. Запалив фитили от пламени ближайшего факела, он сунул один светильник в руки Джексому, другой оставил у себя. Какие бы возражения ни роились в голове руатанского лорда, мерцавший в глазах приятеля вызывающий огонек решил дело. И когда Фелессан, повернувшись, двинулся по коридору, Джексом пошел за ним. Видимо, это место давно не посещалось взрослыми; все отпечатки в пыли, покрывавшей пол, были маленькими. Следы Фелессана? Куда он ведет его?

Они миновали ниши с наглухо запертыми дверьми; их бронзовые потемневшие створки отсвечивали в слабом пламени светильников, бросая на стены зловещие блики. Почему Фелессан не взял светильники побольше? В этих скоро кончится масло... Долго ли им еще идти? Джексому не хотелось бродить по заброшенным залам и пустым коридорам без света... Сердце его учащенно билось, пугающие тени метались по стенам, воображение населяло каждый темный угол неведомой опасностью... Но он ни о чем не спрашивал. Что тут было раньше, для чего предназначался весь этот лабиринт в глубоком чреве Вейра? Слева выплыл огромный прямоугольник мрака... вход в какую-то гигантскую пещеру. Джексом судорожно сглотнул, но Фелессан целеустремленно шагал дальше; слабый огонек светился впереди и на миг замер у разверстого зева бокового прохода.

– Поторопись, – резко приказал мальчик.

– Зачем? – Джексом с удовольствием отметил, что голос его не дрожит.

– Потому что в это время она всегда ходит к озеру... и это единственная возможность для нас.

– Возможность? Для чего? И кто это – она?

– Рамот'а, тугодум. – Фелессан неожиданно остановился, и Джексом налетел на него. Огонь светильника заколебался, замерцал, потом язычок пламени снова стал ровным.

– Рамот'а?

– Конечно! Или ты боишься пробраться туда, где можно поглядеть на яйца?

– На ее яйца? Честно? – Благоговейный ужас боролся в его душе с жадным любопытством. Как будут завидовать мальчишки Руата!

– Честно! Пойдем, скорей!

Теперь Джексом без страха шел по незнакомым коридорам – конец пути обещал так много... К тому же Фелессан, видимо, хорошо знал дорогу. Их ноги взбивали пыль, что копилась тут сотни Оборотов; огоньки светильников стали почти не видны, но впереди показался слабый проблеск света.

– Нам туда, – показал Фелессан.

– А ты был когда-нибудь на Запечатлении?

– Еще бы! Вся наша шайка глядела на последнее. Ого-го, там было на что посмотреть! Потрясающе! Сначала яйца раскачивались туда-сюда, а потом появились трещины, такие большие... Понимаешь, крак! – и вниз по яйцу, вот так... – Фелессан провел пальцем по округлому корпусу своего светильника; его глаза горели от возбуждения. – А потом, потом... – голос мальчишки понизился до драматического шепота, – одно огромное, величиной с целого дракона, вдруг как расколется... и оттуда – голова... Знаешь, какого цвета был первый?

– Разве цвет нельзя определить по скорлупе?

– Нет, только у королев... Их яйца – самые большие и светятся по-особенному... Ну, увидишь.

Джексом сглотнул, чувствуя, что теперь его ничто не остановит. Ни один парень в холде не видел яиц дракона, не был на Запечатлении... Если немного приврать...

– Эй, не наступай мне на пятки, – прошипел Фелессан.

Лучик света впереди стал ярче, расплылся в пятно, которое блестящим неровным прямоугольником легло на стену. Смешавшись с ним, желтоватый свет от глиняных светильников позволил различить конец коридора – хаос камней, смешанных с песком. Старый оползень... Но Джексома это уже не волновало. Он мог разглядывать пестрые яйца дракона, созревающие на теплом песке площадки Рождений! Щель в стене, к которой приникли мальчишки, была достаточно широка для двоих. Джексом смотрел, как зачарованный.