Текст книги "Драконы Перна (сборник)"

Автор книги: Энн Маккефри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 72 страниц)

– Ну что ж, – произнес Ф'лар так бесшабашно, что арфист с трудом удержался от смеха, – надеюсь, найдется несколько смельчаков, готовых присоединиться к тебе.

– Вот и отлично. Если все пойдет как надо, то с наступлением холодного сезона можно будет подумать о том, чтобы провести исследования обеих рек в верхнем течении.

– Но ты, кажется, говорил, что это невозможно... – начал Ф'лар.

– Нет, почему же... Просто нелегко, – ответил Торик и с улыбкой добавил: – У меня найдутся желающие продолжить дело, несмотря на все трудности. Да я и сам хотел бы знать, что там, дальше.

– Наши желания совпадают, – сказала Лесса, – тем более что Древние не бессмертны.

– Эта мысль меня часто утешает, – заметил Торик. – Вот только... – он замолчал и, прищурившись, оглядел предводителей Бендена.

До сих пор смелость Торика восхищала Робинтона. Арфист был очень доволен, что убедил южанина предложить как раз то, в чем Север больше всего нуждался, – место, куда могли бы переселиться независимые и способные люди, не имевшие никаких шансов получить холды в родных краях. Манеры рослого южанина приятно удивили и арфиста, и предводителей Бендена: в них не чувствовалось ни приниженности, ни раболепства, ни требовательной агрессивности. Торик стал независимым – и весь секрет заключался в том, что рядом не оказалось людей, которым он мог бы передоверить ответственность, – ни всадников, ни цеховых мастеров, ни властителей холдов. И поскольку он выжил, то стал верить в свои силы; теперь он знал, чего хочет и как добиться желаемого результата. Он обращался к Лессе и Ф'лару как к равным.

– Есть одно обстоятельство, которое мне хотелось бы выяснить.

– В чем же дело? – подбодрил его Ф'лар.

– Что будет с Южным, со мной, с моими людьми, когда не останется никого из Древних?

– Я бы сказал, что вы вполне заслужили право распоряжаться своим холдом, – не спеша проговорил Ф'лар, сделав заметное ударение на последних словах. – То, что вам удалось отвоевать у джунглей, – несомненно, ваше!

– Отлично! – одобрительно кивнул Торик, по-прежнему не спуская глаз с Ф'лара. Внезапно его дочерна загорелое лицо расплылось в улыбке. – Я уж и забыл, какие вы, северяне. Буду ждать пополнения...

– А они тоже получат в собственность то, что отвоюют? – вставил Робинтон.

– Получат столько земли, сколько смогут поднять, – сдержанно ответил Торик. – Только не нужно заваливать Южный добровольцами. Им надо будет пробраться туда тайком, чтобы не заметили Древние.

– И сколько же человек смогут прошмыгнуть к вам таким образом?

– Ну, на первый раз – шесть-восемь. Потом, когда мы отведем и расчистим для них землю, сделаем второй заход. – Он ухмыльнулся. – Первые должны построить жилища – до того, как прибудут остальные. Но в Южном места хватит всем.

– Это утешает – ведь у меня самого есть виды на Южный, – сказал Ф'лар. – Напомни-ка, Робинтон, как далеко на восток вам с Менолли удалось забраться?

– Хотел бы я знать! Помню, где мы были, когда разразился шторм. Более красивого места я еще не встречал. Правильный полукруг, образованный белым песчаным берегом, и далеко-далеко в глубине – огромная бурая гора в самом центре бухты...

– Но ведь вы возвращались вдоль берега, не так ли? – теряя терпение, настаивал Ф'лар. – И что же вы видели?

– Берег, – туманно ответил Робинтон. – Вот и все, что я могу сказать... – он оглянулся на Торика, посмеивавшегося над его растерянностью. – У нас было две возможности: плыть у самого берега – но Менолли заявила, что это опасно, поскольку мы не знаем ни рифов, ни мелей, – либо подальше, придерживаясь Западного течения, чтобы оно принесло нас обратно в бухту. Так что судно шло вдоль берега, но он был слишком далеко, чтобы я мог что-нибудь разглядеть.

– Обидно! – Ф'лар был явно разочарован.

– И да, и нет, – ответил Робинтон. – Нам потребовалось девять дней на обратный путь. Целых девять дней, подумай только! Там действительно хватит земли на всех... Торику надо лишь исследовать эти места.

– Я готов выступить, как только получу все необходимое...

– А как мы отправим тебе груз? – спросил Ф'лар. – Не стоит, пожалуй, посылать его с драконами, хотя так было бы легче и удобнее всего.

Фыркнув, Робинтон подмигнул собеседникам:

– Если дело за этим, то разве не может еще какой-нибудь корабль заблудиться к югу от Ист-холда? Недавно я перемолвился словом с мастером Идароланом, и он сетовал, что в этот Оборот часто штормит.

– Так вот, значит, каким манером вы оказались на юге? – осведомилась Лесса.

– А как иначе? – с невинным видом ответил Робинтон. – Менолли решила научить меня управляться с парусом, а тут совершенно неожиданно налетел шторм и унес нас прямехонько в гавань к Торику. Разве не так, а, Торик?

– Тебе виднее, арфист!

 Глава 3

Утро в холде Руат.

Утро в мастерской кузнецов холда Телгар.

Пятнадцатый Оборот с начала Прохождения.

Девятый день пятого месяца

Джексом с такой силой стукнул кулаком по тяжелому деревянному столу, что подпрыгнула посуда.

– Хватит, – произнес он посреди ошеломленной тишины и, поднявшись, расправил широкие, но худые плечи. – Хватит, я вам сказал!

Как Джексом с удовольствием вспоминал позже, он не унизился до крика, но голос его, усиленный долго сдерживаемым гневом, гулко прокатился под сводами зала. Служанка, появившаяся в дверях с кувшином горячего кла, в изумлении застыла на месте.

– Я – лорд этого холда, – продолжал Джексом, смерив взглядом своего молочного брата Дорса. – И еще я – всадник Рут'а, а он, как известно, дракон, – Джексом перевел взгляд на Бранда, старшего дворецкого, у которого от неожиданности даже челюсть отвисла. – Рут', – взгляд юноши скользнул по озадаченному лицу Лайтола, – с самого Рождения неизменно пребывает в добром здравии, – Джексом оглянулся на четверых воспитанников, но они слишком недавно прибыли в Руат, чтобы иметь собственное мнение. – Так что сегодня, – сказал он, в упор глядя на свою кормилицу Дилану, от чего у бедняжки мелко задрожала нижняя губа, – я отправляюсь в мастерскую кузнецов, где, как вам всем прекрасно известно, мне будут обеспечены питание и уход, отвечающие моим потребностям и званию. А потому, – он обвел взглядом всех собравшихся за столом, – прошу в моем присутствии больше не поднимать вопрос, возникший во время нашей сегодняшней беседы. Надеюсь, я выразился достаточно ясно?

Не дожидаясь ответа, он вышел из зала. В душе его боролись ликование (наконец-то он сказал свое слово!) и недовольство собой (все-таки дал волю гневу). Джексом услышал голос Лайтола – тот просил его вернуться, – но сегодня призыв опекуна впервые не возымел действия.

На этот раз Джексом не вздумает приносить извинения. Обид накопилось слишком много, и до сих пор он мужественно сносил все издевательства или старался их не замечать – на что были свои причины. Но сегодня его терпению пришел конец! Сейчас Джексом хотел только одного: расстаться наконец со своим унизительным положением, со своим слишком разумным и ревностным опекуном и всей этой несносной публикой, злоупотребляющей тем, что он вынужден постоянно находиться в их кругу.

Уловив недовольство своего всадника, Рут' стремительно появился на пороге старой конюшни, служившей ему вейром. Расправляя просвечивающие на солнце крылья, белый дракон бросился к другу, готовый утешить и ободрить.

Со вздохом, в котором звучало сдавленное рыдание, Джексом взобрался ему на шею и велел взлетать. Как раз в этот миг в массивных дверях холда появился Лайтол, и подросток поскорее отвернулся. Теперь, не особенно погрешив против истины, он может сказать, что не видел опекуна.

Сильными взмахами крыльев Рут' стремительно набирал высоту. Более легкий, чем большие драконы, он взлетал гораздо быстрее их.

– Ты – лучший из драконов, Рут'! Слышишь? Самый лучший! Ты опережаешь их во всем!

Крамольные мысли захлестывали Джексома, и, отвечая его настроению, Рут' дерзко затрубил.

С огненных высот ему ворчливо ответил потревоженный сторожевой дракон, и сразу же вокруг Рут'а невесть откуда возникли все руатанские файры. Кружась и кувыркаясь в воздухе, они взволнованно чирикали, приветствуя своего любимца.

Поднявшись над руатанскими скалами, Рут' нырнул в Промежуток, безошибочно держа курс на горное озеро, их тайное прибежище.

Пронизывающий холод Промежутка, каким бы коротким он ни был, остудил пыл Джексома. Юноша поежился – на нем была только легкая куртка без рукавов, – но Рут' уже плавно снижался к берегу.

– Полнейшая и совершеннейшая несправедливость! – воскликнул Джексом и с такой силой стукнул кулаком себя по бедру, что даже Рут' почувствовал удар и фыркнул.

«Да что с тобой сегодня?» – спросил дракон, приземляясь у самой воды.

– Все! Нет, ничего!

«В смысле?» – рассудительный Рут' хотел знать подробности. Он повернул голову, разглядывая всадника.

Джексом соскользнул с бархатистой белой спины и, обняв дракона за шею, притянул к себе его клиновидную голову, ища у друга утешения.

«Почему ты позволил им вывести себя из терпения?» – спросил Рут', глаза его вращались, сияя любовью и преданностью.

– Хороший вопрос, – ответил Джексом, немного поразмыслив. – Они, знаешь ли, большие мастера в таких делах, – он засмеялся. – Пожалуй, у меня должна была проявиться объективность, о которой любит говорить Робинтон, но она почему-то не работает!

«Главного арфиста все уважают – он такой мудрый...» Ощутив неуверенность в тоне Рут'а, Джексом рассмеялся.

Ему всю жизнь твердили, что драконы не способны усваивать абстрактные понятия и прослеживать сложные взаимосвязи событий. Однако Рут' так часто ставил его в тупик своими замечаниями, что Джексом начал сомневаться в правоте своих учителей. Было очевидно, что драконы, особенно Рут' – к своему другу Джексом относился пристрастно, – понимали гораздо больше, чем принято было думать. Всадники заблуждались – даже такие, как Ф'лар и Лесса, вожди Вейра, и даже такие, как Н'тон... Вспомнив о нем, Джексом решил, что теперь у него есть особый повод навестить Фандарела, мастера-кузнеца. Там будет Н'тон – он никогда не пропускал докладов мастера Вансора. И Джексом чувствовал, что из всех всадников только предводитель Форта может помочь ему.

– Клянусь Скорлупой! – Джексом яростно пнул камешек; подняв волны, тот скользнул по водной глади и исчез в глубине.

Робинтон часто использовал этот пример – волны на воде, – чтобы показать, как самое ничтожное действие порождает множество разнообразных последствий. Джексом фыркнул – интересно, сильное ли волнение поднялось сегодня утром после того, как он умчался из холда? Шторм, буря или даже тайфун? Но почему он так разошелся на этот раз? День начинался как обычно – с порядком надоевших шуточек Дорса по поводу файров-переростков, с традиционных расспросов Лайтола о здоровье Рут'а – как будто за ночь оно могло катастрофически ухудшиться – и с нелепых россказней Диланы – мол, в Телгаре, в мастерской кузнецов, гостей морят голодом.

Докучливая опека кормилицы стала с недавних пор раздражать Джексома, особенно когда эта добрая душа изливала на него свои заботы на глазах у родного сына, Дорса, которого это неизменно злило. Словом, вполне обычная, набившая оскомину тягомотина, с которой начиналось в Руате каждое утро. Почему же сегодня все это заставило его в ярости выскочить из-за стола, покинуть холд, которым он по праву владел, бежать от людей, находившихся – теоретически – в полной его власти?

Рут' здесь был ни при чем, совершенно ни при чем.

«Со мной все в порядке, – заявил Рут' и, помолчав, печально добавил: – Только вот поплавать я не успел».

Снисходительно улыбнувшись, Джексом погладил мягкие надбровья.

– Извини, тебе я тоже испортил утро.

«Вовсе нет – я искупаюсь в озере. Здесь гораздо спокойнее, – дракончик подтолкнул Джексома носом. – И тебе здесь будет лучше».

– Будем надеяться, – Джексом не был гневлив, и теперь он досадовал на себя за столь бурное проявление чувств – как и на тех, кто довел его до взрыва. – Давай лучше поплаваем. Ты же знаешь, нам надо успеть в мастерскую кузнецов.

Не успел Рут' расправить крылья, как в воздухе над его головой возник целый выводок огненных ящериц. Файры оглушительно чирикали, их простенькие мысли выдавали самодовольную радость: вот, мол, какие они находчивые, так быстро обнаружили беглецов! Одна из ящерок сразу же исчезла, и Джексом снова ощутил прилив негодования. Значит, за ними следят! Так... Он уже знал, каким будет его следующий приказ, когда они вернутся в холд. За кого они его принимают – за несмышленого младенца или за одного из Древних?

И тут же юноша виновато вздохнул. Конечно, они там волнуются – ведь он выскочил из зала, как бешеный. Как будто он мог улететь еще куда-нибудь, кроме этого озера! Как будто с ним или с Рут'ом может что-то случиться! Как будто хоть где-то на Перне можно скрыться от файров!

В нем снова заговорил гнев, на этот раз – из-за глупых файров. Почему из всех драконов именно Рут'а они избрали мишенью для своего неутолимого любопытства? Куда бы они ни направились, каждая ящерица в округе тут же заявляется поглазеть на белого дракона. Обычно их настырность забавляла Джексома – файры показывали Рут'у самые невероятные изображения вещей и событий, которые они помнили, и наиболее интересное дракон передавал своему всаднику. Но сегодня их проделки отнюдь не забавляли Джексома; он чувствовал только раздражение.

«Рассуждай логически, – любил наставлять его Лайтол, – и будь объективен. Нельзя повелевать другими, пока не научишься владеть собой, пока не сможешь мыслить широко, перспективно».

Юноша дважды глубоко вздохнул. Лайтол советовал делать так перед любым публичным выступлением – чтобы лучше сформулировать то, что собираешься сказать.

Рут' парил над голубой гладью озерца, огненные ящерицы повторяли его изящные пируэты. Неожиданно белый сложил крылья и нырнул. Джексом поежился – что за удовольствие плескаться в обжигающей, студеной воде, которую подпитывали снеговые вершины Плоскогорья? Джексом и сам был не прочь освежиться в удушливую летнюю жару, но теперь, когда едва минула зима... Он снова поежился. С другой стороны, если драконы не ощущают куда более свирепого холода Промежутка, купанье в ледяной воде озера Рут'у явно не повредит.

Его белый вынырнул на поверхность – по озеру заходили волны, разбиваясь у ног Джексома. Юноша лениво обрывал с ветки толстые иглы, бросая их одну за другой в набегающие волны.

Вот, значит, одна из волн, последовавших за его утренней выходкой, – файрам отдали приказ их разыскать.

А вот и другая – невероятное изумление, застывшее на лице Дорса. Ведь Джексом в первый раз обрезал молочного брата. Лишь мысль о том, что Лайтол будет недоволен, заставляла его терпеть так долго. Во имя Первого Яйца! Сколько лет Доре с наслаждением, без устали дразнил Джексома тем, что Рут' – такой маленький! Причем он неизменно скрывал свои злобные выпады под маской дружеского подтрунивания, отлично зная, что Джексом не сможет ответить как подобает, не получив от Лайтола взбучки за то, что ведет себя недостойно своего титула и положения. А Дилана, мать Дорса... Джексом давным-давно вырос и не нуждался в ее хлопотливой опеке, но по доброте душевной и из благодарности к ней никак не решался попросить Лайтола, чтобы тот удалил кормилицу.

Почему же именно сегодня он так взвился?

Голова Рут'а снова показалась из воды, его фасетчатые глаза сверкали на солнце зеленью и сияющей голубизной. Огненные ящерицы набросились на спину дракона, шершавыми языками и острыми коготками они выскребали мельчайшие комочки грязи, а взмахами крыльев поливали белого водой; их кожа быстро намокла и потемнела.

Вот зеленый файр, обернувшись, подтолкнул носом одного из пары синих, потом шлепнул крылом коричневого, чтобы тот не отлынивал от работы. Джексом невольно рассмеялся. Зеленая ящерка принадлежала Дилане и поведением так напоминала его кормилицу, что Джексому припомнилась распространенная в Вейре поговорка: каков всадник, таков и дракон.

Кстати, в этом смысле Лайтол Джексому никогда не мешал. Рут' – лучший дракон на всем Перне. Если только – ему, наконец, открылась истинная причина утреннего мятежа, – если Рут'у когда-нибудь позволят стать драконом. И сразу же Джексома вновь охватил беспомощный гнев, разрушив все его старания мыслить беспристрастно, все то немногое, чего он добился на берегу мирного озерца. Ведь ни ему, Джексому, лорду Руатанскому, ни Рут'у, белому дракончику из выводка Рамот'ы, до сих пор не позволяли быть теми, кем они, по сути своей, являлись.

Джексом только назывался лордом, на самом деле Руатом управлял Лайтол; он принимал все решения и выступал в Конклаве от имени холда. Джексому еще только предстояло войти в права властителя Руата, если его назначение утвердят другие лорды. Конечно, это всего лишь дань обычаю – ведь на Перне больше не было наследников руатанского рода. К тому же Лесса, единственная чистокровная руатанка, уступила Джексому свое право на холд в день появления мальчика на свет.

Джексом знал: ему не бывать всадником, потому что он должен стать лордом Руата. Но ведь не может же он подойти к Лайтолу и сказать: «Я уже вырос и способен вести дела сам. Спасибо тебе за все и счастливого пути!» Слишком долго и самоотверженно трудился Лайтол на благо Руата, чтобы по первому требованию неопытного юнца передать холд в его руки. Для него Руат – вся жизнь. Ведь он так много потерял: сначала дракона, потом близких, ставших жертвой алчности Фэкса. Теперь все его помыслы сосредоточены на Руате, на его нивах и садах, на стадах, угодьях и мастерских...

Нет, если уж быть справедливым до конца, придется подождать, пока Лайтол, обладающий отменным здоровьем, закончит свой век, и только тогда вступить в свои законные права.

Но если пока он не претендует на власть над Руатом, продолжал размышлять Джексом, почему бы им с Рут'ом не пройти обучение, необходимое всаднику и дракону? Ведь теперь, когда Нити падают с Алой Звезды в неурочное время, каждый боевой дракон на счету! Зачем же таскаться по полям с неуклюжим огнеметом, когда можно биться с Нитями куда более эффективно – пусть только Рут'у позволят жевать огненный камень! Хотя Рут' вдвое меньше остальных драконов, это вовсе не значит, что он уступает им в других отношениях!

«Конечно же, нет», – ответил с озера Рут'.

Джексом поморщился – он не хотел, чтобы его горькие размышления расстроили и дракончика.

«Я услышал твои чувства, а не мысли, – спокойно заметил Рут'. – Ты огорчен и раздосадован, – он приподнялся над водой, отряхивая крылья, и поплыл к берегу. – Ведь я – дракон. А ты – мой всадник. И с этим никто не может ничего поделать. Оставайся самим собой. А я – и так я!»

– Легко сказать! – воскликнул Джексом. – Они не разрешают нам быть теми, кто мы есть на самом деле! Они не допустят, чтобы я стал всадником! Кем угодно – только не всадником!

«Но ты – всадник. У тебя есть дракон. А еще, – Рут' говорил медленно, словно сам старался во всем разобраться, – ты владыка холда. Ты – ученик мастера-кузнеца и мастера-арфиста. Ты – друг Менолли, Миррим, Ф'лессана и Н'тона. Рамот'а знает твое имя. И Мнемент' тоже. И меня они тоже знают. Тебе приходится быть сразу многими людьми. Это трудно».

Джексом смотрел на Рут'а, а тот, в последний раз взмахнув крыльями, аккуратно сложил их на спине.

«Теперь я чистый. Мне хорошо», – заявил дракон таким тоном, как будто это должно было разрешить все снедавшие Джексома сомнения.

– Что бы я делал без тебя, Рут'?

«Не знаю. Тебя хочет видеть Н'тон. Он был в Руате и отправился в Телгар. Коричневый малыш, который только что прилетал сюда, принадлежит Н'тону».

У Джексома перехватило дыхание. Уж Рут'-то лучше всех знает, какой файр – чей. Сам он решил, что коричневый принадлежит кому-то из обитателей Руата.

– Что же ты мне раньше не сказал? – Джексом торопливо взгромоздился на шею Рут'а. Н'тон уже в Телгаре! Как раз сейчас, когда он так хотел поговорить с ним! Неудобно получилось, он заставляет ждать предводителя Вейра... У Н'тона наверняка не слишком много свободного времени.

«Мне хотелось поплавать, – ответил Рут'. – А в Телгар мы не опоздаем, – едва Джексом уселся, белый сразу же взмыл ввысь. – Мы не заставим Н'тона ждать».

Джексом раскрыл рот, собираясь напомнить Рут'у, что им еще не разрешается путешествовать во временном Промежутке, – но они уже висели в мрачной бездонной пустоте.

– Послушай, Рут', а вдруг Н'тон поймет, что мы сделали скачок во времени? – стуча зубами, спросил Джексом в тот миг, когда они вынырнули из Промежутка прямо в жаркий телгарский полдень и повисли над массивными зданиями кузнечной мастерской.

«Он не спросит».

«До чего же самоуверен! – подумал Джексом. – Конечно, ведь не ему Н'тон устроит головомойку! Каждый всадник знает, как опасны такие путешествия...»

«А я всегда знаю, в какое время отправляюсь, – без малейшего смущения ответил Рут'. – Мало кто из драконов обладает моим чутьем».

Не успели они сделать круг над владениями Фандарела, как огромный бронзовый Лиот' возник из воздуха прямо над ними.

– Вот это точность! – восхитился Джексом. – Как ты ухитрился так рассчитать время?

«Совсем просто, – с нарочитой небрежностью заявил Рут'. – Я узнал, когда коричневый файр вернулся к Н'тону, и полетел прямо в это когда».

Джексома уверяли, что драконы не умеют смеяться, но исходившие от Рут'а эмоции невозможно было истолковать по-другому. Белый веселился – словно мальчишка, стянувший самый спелый плод с кухонного стола.

Лиот' парил в воздухе рядом с Джексомом, и юный лорд мог рассмотреть выражение лица бронзового всадника – Н'тон улыбался во весь рот. Странно... Кажется, Рут' говорил, что предводитель Форта сначала завернул в Руат. Тут Н'тон поднял руку и тряхнул чем-то темным. Джексом покраснел – несомненно, это была его собственная полетная куртка. Кто же постарался? Дила-на или сам Лайтол?

Спускаясь, Джексом заметил, что они прибыли далеко не первыми. Он насчитал пять драконов; среди них были бронзовый Голант' Ф'лессана и зеленая Пат'а Миррим (она приветливо закурлыкала). Рут' легко опустился на лужайку перед главной мастерской, и в следующий миг рядом сел Лиот'. Пока Н'тон слезал со своего бронзового, Трис, его коричневый файр, ринулся прямо к Рут'у, уселся ему на гребень и самодовольно зачирикал.

– Дилана сказала, что ты забыл вот это, – сказал Н'тон, бросив куртку Джексому. – Надеюсь, тебя не так морозит в Промежутке, как мои старые кости. А может, ты тренируешься перед полетом в Пустынные Земли?

– И ты туда же, Н'тон!

– Что значит «туда же», молодой человек?

– Сам знаешь...

– Да нет, не знаю, – Н'тон в упор посмотрел на Джексома. – Неужели сегодня обычные причитания Диланы означали нечто большее?

– Разве ты не видел Лайтола?

– Нет, я просто спросил первого попавшегося, где ты. А Дилана обливалась слезами, потому что ты улетел без куртки, – подражая кормилице, Н'тон смешно оттопырил нижнюю губу. – Не выношу вида плачущих женщин – во всяком случае, женщин столь почтенного возраста... Пришлось мне поклясться скорлупой Лиот'а, что я собственноручно натяну эту шкуру на твои нежные плечи. Я послал Триса разведать, где Рут', – и вот мы встретились. Скажи-ка, что же приключилось сегодня утром? Рут' выглядит великолепно.

Джексом в замешательстве отвернулся и, стараясь не встречаться с вопросительным взглядом предводителя Форта, стал нарочито медленно застегивать пуговицы.

– Рут' ни при чем. Просто я сегодня послал всех в холде куда подальше.

– Я говорил Лайтолу, что это скоро случится.

– Как?! – Джексом был потрясен.

– Ну и что же переполнило чашу терпения? Неужели хныканье Диланы?

– Если бы... Скажи, ведь Рут' – дракон?

– Само собой! – с таким жаром ответил Н'тон, что Лиот' удивленно повернул голову. – А что, разве кто-то сомневается?

– Да все они! Весь Руат! Они считают, что он просто файр-пе-реросток! Да ты и сам знаешь...

Лиот' зашипел. Трис испуганно вспорхнул, но Рут' просвистел что-то успокаивающее, и файр снова уселся ему на спину.

– Знаю, слышал, – ответил Н'тон, обнимая Джексома за плечи. – Но я уверен, любой всадник найдет, что возразить шутникам – и не только словом.

– Но если ты считаешь его драконом, почему же он не может вести себя, как дракон?

– Неужели он разучился летать? – Н'тон с испугом посмотрел на Рут'а, словно белый дракончик у него на глазах должен был превратиться в бескрылого мясного бычка из руатанских стад.

– Я хотел сказать: чем он отличается от боевого дракона?

– Ах, вот оно что, – поморщился Н'тон. – Послушай, малыш...

– Это все Лайтол, да? Это он настоял, чтобы ты не разрешал нам с Рут'ом сражаться с Нитями?

– Дело не в этом, Джексом...

– Тогда в чем же? Нет такого места на Перне, куда бы мы с ним не попали в единый миг, с первого раза. Да, Рут' маленький, но зато он быстрее всех, проворнее поворачивается, гораздо легче...

– Дело не в его способностях, Джексом, – сказал Н'тон, слегка повысив голос, – а в том, что благоразумно, а что нет.

– Снова отговорки!

– Нет! – резкий ответ Н'тона заставил Джексома на миг забыть обиду. – Друг мой, боевые вылеты и отражение атак Нитей – чрезвычайно опасное занятие. Я вовсе не сомневаюсь в твоей храбрости, однако пойми: несмотря на весь твой задор, на всю быстроту и хитрость Рут'а, в бою вы станете обузой для крыла. Ведь вы не обучены, а уж насчет дисциплины...

– Если все дело только в дисциплине...

Н'тон сжал плечи Джексома, чтобы прервать поток возражений.

– Не только, – всадник глубоко вздохнул. – Я ведь уже сказал: дело не в ваших с Рут'ом способностях – дело в благоразумии. Перн не может рисковать ни тобой, молодым лордом Руата, ни Рут'ом, единственным в своем роде драконом.

– Никакой я не лорд Руата – во всяком случае, пока. Холдом управляет Лайтол. Он принимает все решения... а я только слушаю да киваю головой, как разомлевший на солнце страж порога, – Джексом запнулся, сообразив, что осмеливается критиковать Лайтола. – Я хочу сказать, что отлично понимаю: Лайтол должен управлять Руатом, пока меня не утвердят в Конклаве... И потом, я вовсе не хочу, чтобы Лайтол покинул Руат навсегда. Стань я всадником, дело до этого никогда и не дойдет, понимаешь?

Встретив взгляд Н'тона, Джексом обреченно понурился.

– Да, понимаешь. И все равно не позволишь! Это привело бы к лишним сложностям... слишком большим, да? Значит, я должен всю жизнь сидеть меж двух стульев? Ни лорд, ни всадник – никто, сплошная обуза. Обуза для всех!

«Только не для меня», – отчетливо и уверенно промолвил Рут', ласково подтолкнув своего всадника носом.

– Вовсе ты не обуза, Джексом, – сочувственно проговорил Н'тон, – не стоит так кипятиться. Сам-то я думаю, что тебе пошло бы только на пользу полетать с крылом и научить Рут'а жевать огненный камень. Это сразу поставило бы тебя на голову выше любого лорда.

На какой-то мимолетный миг Джексом подумал было, что Н'тон предлагает ему столь долгожданный шанс; сердце его замерло.

– Но решать, как ты знаешь, не мне, – Н'тон пожал плечами, помедлил, вглядываясь в лицо юноши. – Однако этот вопрос стоило бы обсудить. Ты уже достаточно взрослый, чтобы вступить в права лорда или, во всяком случае, заняться чем-нибудь полезным. Я поговорю с Лайтолом, да и с Ф'ларом тоже.

– Лайтол скажет, что я уже и так правлю холдом, а Ф'лар – что Рут' маловат для полетов с боевым крылом...

– Если ты будешь вести себя, словно капризный ребенок, я им вообще ничего не стану говорить.

С небес грянул рев. Еще два дракона кружили в вышине, явно собираясь приземлиться. Н'тон, поспешив уступить им место, зашагал вместе с Джексомом по направлению к главной мастерской. На пороге он обернулся и тронул юношу за локоть.

– Я не забуду о своем обещании... Но и ты, Джексом, поклянись Первым Яйцом, что ни одна живая душа не увидит, как ты даешь Рут'у огненный камень. А когда полетишь, будь осторожен, очень осторожен!

Не веря своим ушам, Джексом уставился вслед предводителю Форта; тот, войдя в дом, уже окликал приятеля. Настроение Джексома резко подскочило.

Перешагнув порог, он слегка замешкался, пока глаза, привыкшие к яркому весеннему солнцу, приспосабливались к более мягкому освещению. С головой погрузившись в собственные горести, Джексом забыл, какое важное событие ожидается сегодня. За длинным верстаком, освобожденным по такому случаю от всякого хлама, уже сидел мастер-арфист Робинтон, рядом с ним – Ф'лар, предводитель Бендена. Поодаль Джексом увидел еще троих предводителей Вейров и Бриарета, нового мастера-скотовода. Там были и другие лорды, добрая половина крыла бронзовых всадников, наиболее уважаемые мастера кузнечного цеха и шумная компания арфистов – их было больше, чем представителей других цехов, насколько Джексом мог судить по цвету одежд собравшихся в зале слушателей.

Кто-то громким шепотом настойчиво звал его по имени. Взглянув налево, Джексом увидел Ф'лессана и молодых учеников, робко жавшихся у дальнего окна. Парни стояли, девушки ерзали на табуретках.

– Здесь собралась половина Перна, – с довольным видом заметил Ф'лессан, освобождая Джексому место у стены.

Джексом кивнул молодым людям, которые с любопытством глазели на каждого из вновь прибывших.

– Вот уж не думал, что столько народа заинтересуется Вансо-ровыми звездами и формулами, – тихо сказал он Ф'лессану.

– Неужели кто-нибудь упустит случай прокатиться на драконе? – добродушно съязвил тот. – Я сам привез четверых.

– Очень многие помогали Вансору в работе, – как всегда, назидательным тоном произнес Бенелек. – Конечно, им хочется услышать, к чему привели их усилия и затраченное время.

– Понятно, что они тут не ради местного угощения, – давясь от смеха, проговорил Ф'лессан.

«Интересно, почему его шуточки совсем меня не раздражают?» – подумал Джексом.

– Глупости, Ф'лессан, – ответил Бенелек, который был слишком прямодушен, чтобы понимать шутки. – Здесь очень хорошо кормят. Ты и сам здесь часто ешь.

– Я – вроде Фандарела, – сказал Ф'лессан. – Не глядя, уничтожаю все съестное, – он ухмыльнулся и махнул в сторону двери: – Тише, он идет! Клянусь Скорлупой! Неужели никто не мог заставить его переодеться?

– Для такого человека, как Вансор, одежда не имеет значения! – как ни старался Бенелек приглушить голос, пренебрежение к словам Ф'лессана угадывалось безошибочно.

– И все же сегодня Вансор мог бы выглядеть поопрятнее, – возразил Джексом. – Ф'лессан хотел сказать только это.

Бенелек что-то проворчал себе под нос, но спорить не стал, ф'лессан подмигнул приятелю и толкнул его в бок.

Перешагнув порог, Вансор неожиданно для себя обнаружил, что зал набит битком. Он застыл на месте, робко озираясь по сторонам. Потом, завидев кого-то из знакомых, кивнул и неуверенно улыбнулся. Со всех сторон его встречали ободряющие улыбки и приглушенные приветствия. Собравшиеся жестами приглашали его пройти на середину.