Текст книги "Принцы демонов. Умирающая Земля. Хроники Кадвола. Планета приключений. Книги 1 - 16 (СИ)"

Автор книги: Джек Холбрук Вэнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 167 (всего у книги 244 страниц)

– Без этого было никак. Мы установим там пару пулеметов типа Г-ЦР, поставим парус, ну и остальное…

– Хорошо, вы его посадите – дальше что? Ты, что, думаешь, взобраться на гору так просто? Джунгли – такой же ад, как и болота.

– Как говорят все свидетельства, днем хищники становятся очень вялыми.

– Да, из-за жары, Но и ты станешь таким же, не сомневайся.

– Мы погрузим небольшой болотоходец, и на нем поднимемся на Шатторак; так и проще и безопасней.

– Слова «проще» и «безопасней» к Эссе неприложимы.

– И все-таки я надеюсь выжить, – ответил Глауен, отвернувшись к окну.

– Я тоже на это надеюсь.

– Так вы одобряете?

– Не торопись. Предположим, тебе удастся подняться на Шатторак – что дальше?

– Я доберусь до внешней тюрьмы. Если повезет – сразу найду отца, и мы вернемся обратно так же, как я доберусь туда. Когда его отсутствие будет замечено, все решат, что он просто попытался удрать через джунгли.

– Это в лучшем варианте, – неодобрительно прохрипел Вук. – А в худшем? Вас заметят, поднимут тревогу.

– Это неизбежность любой разведки.

– Шард, конечно, счастливчик. Если бы в такую историю попал я, то еще неизвестно, кто бы поспешил мне на помощь.

– Я поспешил бы, сэр.

– Ладно, Глауен. Я вижу тебя не свернешь. Пользуйся своей наглостью! Да не пори горячку! Порывистость Клаттуков не для горы Шатторак. И вот еще: если не сможешь спасти отца, забирай любого другого узника – это даст нам нужную информацию.

– Слушаюсь, сэр. А как насчет радиосвязи?

– У нас нет пиперов[63]63
  Пиперы – передатчики, в течение миллиардной доли секунды кодирующие информацию, которую потом можно расшифровать, не боясь при этом быть обнаруженным.


[Закрыть]. Они никогда, в общем-то, не требовались. Придется обходиться без них. Ну, что еще?

– Позвоните Чилку и скажите, что вопрос со Скайри улажен.

– Хорошо. Еще?

– Вы уже знаете, что Эгон Тамм пригласил меня сегодня на завтрак в Речной Домик. Он хочет, чтобы я прочел письмо Флоресте перед Клайти Вердженс и остальными жемеэсовцами.

– Хм. Ты становишься прямо-таки светским человеком. Надеюсь, копия у тебя есть?

– Разумеется, есть, сэр.

– Тогда все. Гляди в оба, Глауен!

V

Незадолго до двенадцати Глауен пришел в Речной Домик, где лично Эгоном Таммом немедленно был препровожден в затененный холл. Он показался Глауену резко постаревшим за эти несколько прошедших месяцев; виски поседели, чистая смуглая кожа покрылась морщинами, как кора старого дерева. Он приветствовал Глауена с большей, чем обычно, сердечностью.

– Как бы то ни было, Глауен, но моя нынешняя компания меня не радует. Заниматься делами стало уже совсем невозможно.

– Так, значит Клайти в лучшей своей форме.

– В наилучшей. Вот она, в этой самой прекрасной форме бродит по приемной взад-вперед, обличая преступления, выдавая заявления и демонстрируя свою новую пантологию. Джулиан обращается ко всем с призывом выслушать его и пытается время от времени вести себя вызывающе, но только ради того, чтобы его заметил Флиц. Левин Бардуз слушает вполуха, и я не могу понять, что он думает; совершенно непроницаемая личность. Варден Фергус и Ларика чувствуют момент и сидят, изображая значительное молчание. Я же не очень боюсь вызвать огонь Клайти на себя, поскольку держусь очень скромно.

– Значит, Вардена Баллиндера нет?

– К несчастью, нет. Некоторые выпады Клайти соответственно остаются без ответа.

– Хм, – протянул Глауен. – Может быть, ее отвлечет мое появление?

Эгон улыбнулся.

– Ее отвлечет письмо Флоресте. Надеюсь, вы принесли его?

– Оно у меня в кармане.

– Тогда идемте немедленно. Время завтрака приближается слишком стремительно.

И они через арку прошли в огромную, полную света приемную с высокими южными и выходящими на лагуну западными окнами. Стены сияли белизной, как и потолок, если не считать потолочных балок, оставленных в естественном цвете старого дерева. Пол украшали три ковра всевозможных оттенков от зеленого до черного и алого. Кушетка и несколько кресел сверкали тускло-зеленным штофом. Задняя стена была сплошь уставлена полками, на которых красовались всевозможные удивительные артефакты, представлявшие собой коллекцию, собранную сотней предыдущих Хранителей. В восточном конце приемной стоял стол – на который в весьма рискованной позе облокачивался Джулиан Бохост – заваленный книгами, периодикой и украшенный единственным букетом розоватых цветов в чаше, поддерживаемой бледно-зеленоватым селадоном.

В комнате было шестеро. Клайти со сцепленными за спиной руками действительно мерила шагами ковры, а Джулиан полувозлежал на столе. Около окна сидела молодая женщина с гладкими серебристыми волосами и безупречным лицом, полностью погруженная в какие-то свои размышления и не обращавшая на Джулиана ровно никакого внимания. На ней были серебряные брюки в обтяжку, короткая и просторная черная кофточка-размахайка и черные сандалии на босых ногах. Рядом с ней стоял человек средних лет и средней комплекции, короткошеий, с узкими и бледными серыми глазками и коротким вздернутым носом; голова его блестела, как бильярдный шар. Варден Фергус и Ларика Фергус неподвижно застыли на кушетке, наблюдая за Клайти взглядами кроликов перед змеей. Оба они были одних лет и облачены в темные одежды Штромы.

Колити расхаживала взад-вперед с опущенной головой.

– …неизбежно и необходимо! Никому не будет приятно, но что из того? Мы уже могли оценить их эмоции. Прогрессивное течение… – Она замерла на полуслове, увидев Глауена. – Привет! И с чем мы явились?

Джулиан, едва ли уже не лежавший на столе и подносивший к губам бокал, высоко поднял брови.

– Клянусь девятью богами и семнадцатью дьяволами, это же Глауен! Бравый Глауен Клаттук, хранящий нас от йипов!

Глауен не обратил на это восклицание никакого внимания. Эгон стал представлять гостей, и первыми подвел к нему пару Фергусов.

– Варден Вильдер Фергус и мадам Ларика Фергус. – Глауен вежливо склонил голову, а Эгон продолжал знакомить его дальше. – Флиц, сверкающая на солнце. – Флиц повела глазами и снова сосредоточила взгляд на кончиках своих черных сандалий. – Рядом ее ближайший друг и компаньон по бизнесу Левин Бардуз. Это гости Клайти.

Бардуз вполне вежливо поклонился, и тут Глауен заметил, что гость вовсе не лыс, как ему показалось сначала, просто его голову плотно прикрывали коротко стриженные и припомаженные волосы. Движения его оказались вескими и решительными, а он сам почему-то производил впечатление какого-то архистерильного существа.

В это время Клайти поборола замешательство, и Эгон осторожно обратился к ней:

– Надеюсь, вы помните капитана Клаттука? Вы уже встречались, насколько я помню.

– Разумеется, помню. Он член местной полиции или как там она называется.

– Обычно она называется Бюро «Б». На самом деле мы являемся филиалом ИПКЦ, – ласково улыбнулся Глауен.

– Вот как? Джулиан, это, кажется, по твоей части?

– Кажется, я что-то слышал об этом.

– Странно. Я всегда считала, что ИПКЦ кладет на своих представителей неизгладимую печать.

– Вы абсолютно правы, – согласился Глауен. – И, надеюсь, вам будет приятно узнать и о том, что сотрудники Бюро «Б» имеют наивысшую квалификацию.

Джулиан расхохотался.

– Милая тетушка, мне кажется, вы попали в ловушку.

– Мне совершенно все равно, – проворчала Клайти и снова отвернулась от всех.

– Так что вы принесли нам, Глауен? – громко и развязно спросил Джулиан. – И зачем вообще пришли? Ведь главная приманка, насколько нам сказали, находится где-то там, на Земле. Может, вы знаете, где именно?

– Я пришел в гости к Хранителю и мадам Коре, – отрезал Глауен. – Ваше же присутствие здесь является для меня весьма приятным сюрпризом.

– Хорошо сказано! Но вы ушли от вопроса.

– Относительно Уэйнесс? Насколько известно мне, она гостит у своего дяди Пири Тамма в Йисинджесе.

– Знаем. – Джулиан отхлебнул из бокала. – Кора нам это уже сообщила, как и то, что вы тоже проводили отпуск где-то в других мирах.

– Да, я путешествовал, но, увы – исключительно по делам бюро.

– Именно так и будет написано в ваших бухгалтерских документах, когда вы буде сдавать отчет! – рассмеялся Джулиан.

– Надеюсь. Если мне не придется еще и самому платить за то, что произошло…

– Так путешествие не удалось?

– Свое задание я выполнил и жизнь себе спас. Ну, а кроме того, выяснил, что импрессарио Флоресте замешан в ужасные преступления. Правда, ныне он уже мертв. Так что, путешествие вполне удалось.

– Так это вы убили Флоресте, нашего самого замечательного артиста? – вскинулась Клайти.

– Я лично его не убивал. Он был задушен специальным газом в своей камере. И, кстати, завещал все свое состояние мне.

– Это удивительно.

– Ничего удивительного. Он все объясняет в письме. Пишет он, кстати, и о Титусе Помпо – они были хорошо знакомы.

– Вот как?! Было бы интересно увидеть это письмо!

– Оно при мне. После завтрака я с удовольствием его прочту.

– Я хочу увидеть его немедленно! – Клайти подняла руку жестом памятника. – Немедленно!

Глауен улыбнулся и покачал головой.

– Некоторые части этого письма сугубо конфиденциальны.

Клайти снова заходила по приемной, как по клетке.

– Это письмо не откроет нам ничего нового. Титус Помпо – смиреннейший человек, но и у его терпения есть пределы! И нас ждет огромная трагедия, если не будет предпринято никаких действий!

– Совершенно с вами согласен, – поддакнул Глауен.

Клайти бросила на него подозрительный взгляд.

– Именно поэтому на следующем пленуме я предполагаю устроить суд или нечто подобное…

– Это будет преждевременно. У вас на пути встанут несколько практических обстоятельств.

– Каких же?

– Во-первых, вы не можете никуда деть йипов, пока мы не найдем походящего мира, который мог бы их принять и ассимилировать. С транспортом тоже большие проблемы.

– Вы шутите! – Недоверчиво воззрилась на него Клайти.

– Отнюдь нет. Я говорю вполне серьезно. Переселение йипов неизбежно, и это теперь лишь вопрос времени и места.

– Местом вполне может стать побережье Мармиона, если уж следовать принципам всеобщей демократии! – Клайти обернулась к Тамму. – Вы не согласны?

– И вы считаете, что Хранитель должен нарушать Хартию? – обиженно вмешался Варджен Фергус.

– Мы должны руководствоваться жизненными фактами! – отрезала Клайти. – ЖМС настаивает на демократической реформе! И ни один разумный человек не может возразить нам!

– Я вам возражаю! И особенно возражаю против вашего пацифистского лицемерия! – едко вмешалась Ларика.

– Ах, так вы считаете меня лицемеркой? – взорвалась Клайти и часто-часто заморгала. – Разве мои намерения не кристально чисты?!

– Разумеется, чисты, почему бы им и не быть таковыми? Пацифики уже присмотрели себе на берегу места для поместий, которые они тут же там настроят, как только будет нарушена Хартия!

– Такое утверждение безответственно и оскорбительно! – закричала Клайти. – Более того, это гнусная клевета!

– Нет, это правда! Я лично слышала разговоры об этом! Ваш племянник, Джулиан Бохост, несколько раз говорил о том, какие именно территории он предпочитает взять себе!

– Воистину, мадам Ларика, вы делаете из мухи слона – это была всего лишь пустая болтовня, – лениво ответил Джулиан.

– Это вообще не имеет отношения к теме нашего разговора и потому нечего и поднимать этот вопрос! – не унималась Клайти.

– Нет уж простите, почему же нечего, когда пацифики собираются уничтожить Консервацию? Вы явно на стороне йипов, это несомненно!

– Вы все понимаете шиворот-навыворот, мадам Ларика, – вздохнул Джулиан. – Члены партии ЖМС – не пацифики, если вам это еще неизвестно. Мы – практические идеалисты! Мы верим в реальную жизнь! И прежде, чем варить суп, всегда убеждаемся в том, есть ли для этого кастрюля!

– Блестяще сказано, Джулиан! – одобрила тетка. – Я еще никогда не слышала в наш адрес столь нелепых и диких обвинений!

Джулиан поцеловал край бокала.

– В мире первоначального выбора невозможно ничего. Все течет, все изменяется, ничто не стабильно.

Левин Бардуз быстро посмотрел на Флиц.

– Джулиан говорит высокими абстракциями. Ты смущена?

– Нет.

– А, так тебе знакомы эти идеи?

– Я не слушала.

Джулиан демонстративно отшатнулся.

– О, какая жалость и какая потеря! Вы пропустили одну из моих самых вдохновенных идей!

– Может быть, вы повторите ее как-нибудь еще раз.

– Я вижу, что Кора зовет нас к столу, – сменил тему Эгон. – Будет хорошо, если мы на время сменим политическую беседу на застольную.

Все вышли на затененную деревьями террасу – сооружение из темных досок болотного вяза, построенное над водой лагуны. Стол покрывала бледно-зеленая скатерть, изящно поддержанная зеленым и синим фаянсом, сопровождавшимся рядами высоких бокалов темно-красного стекла.

Кора усадила гостей, не считаясь с их симпатиями и антипатиями, так что Глауен оказался рядом с Клайти и с Джулианом напротив. Сама Кора восседала, как и положено, во главе стола.

Поначалу разговор шел натянуто, касаясь каких-то случайных предметов, хотя Клайти, надо отдать ей должное, сурово молчала. Джулиан снова сделал попытку выведать что-нибудь про Уэйнесс.

– Когда вы ждете ее домой?

– Эта девочка – настоящая загадка, – ответила Кора – Она утверждает, что ее снедает ностальгия, но никаких точных планов у нее нет. Вероятно, ее удерживают там те изыскания, которыми она занята.

– И какого же рода эти изыскания? – поинтересовался Бардуз.

– Я понимаю так, что она изучает опыты прошлых Консерваций, пытаясь разгадать, почему одни из них были удачными, а другие – нет.

– Интересно. Это может развиться в большой проект, – одобрил Бардуз.

– И я так думаю, – согласилась Кора.

– Она действительно может добиться многого, – подхватил Эгон. – И я думаю, что каждый, кто в состоянии, тоже должен хотя бы раз в жизни совершить паломничество на Старую Землю.

– Земля – источник всей подлинной культуры, – провозгласила Кора.

– А я полагаю, что Старая Земля есть не что иное, как уставший и опустившийся моральный банкрот, – монотонно и уныло заявила Клайти.

– Я думаю, вы слишком пессимистически смотрите на ситуацию. Я хорошо знакома с Пири Таммом, его нельзя назвать ни декадентом, ни аморальным человеком, а уж если он и устал, то только в силу своего возраста, – не дала в обиду деверя Кора.

Тут вдруг Джулиан постучал ложкой по бокалу, призывая всех к вниманию.

– Я пришел к выводу, что все рассказываемое о Старой Земле есть одновременно и правда, и вымысел. Поэтому лучше всего и в самом деле посетить это место лично, что я и намерен в ближайшее время сделать.

– А каково ваше мнение? – обратился Эгон к Бардузу.

– Я редко высказываю свое мнение о чем-либо или о ком-либо – дабы пореже звучали всевозможные абсурдные заявления.

Джулиан пождал губы.

– Однако бывалые путешественники прекрасно знают разницу между одним и другим местом. Это известно под имением «различение».

– Возможно, вы правы. Что ты скажешь, Флиц?

– Налей мне еще немного вина.

– Разумно, хотя тайный смысл от нас все же скрыт.

– Надо понимать, что вы-то сами были на Старой Земле? – не оставила темы Кора.

– Разумеется! И неоднократно.

Кора покачала головой.

– Тогда я очень удивлена, что вы и Флиц оказались в нашей глухомани на самой окраине Хлыста.

– Мы – туристы в душе. А у Кадвола репутация мира интересного и уникального.

– А каким именно бизнесом вы занимаетесь?

– Говоря коротко, я старомодный антрепренер, ассистентом же моим является Флиц. А она человек хитрый и проницательный.

Все повернулись к Флиц, которая засмеялась, показав прекрасные белые зубы.

– Но ведь «Флиц» это лишь ваш псевдоним, не так ли?

Флиц только кивнула.

– Флиц пришла к выводу, что такое имя вполне ее устраивает и не видит необходимости постоянно таскать за собой груз из множества ненужных и неоправданных слогов, – пояснил Бардуз.

– Флиц – непривычное имя, – не унималась Короа. – Я бы хотела добраться все-таки до его корней.

– Вероятно, ваше имя первоначально звучало как, например, Флиценпуф или что-нибудь в этом роде? – спросил Джулиан.

Флиц бросила в его сторону быстрый косой взгляд.

– Нет. – И снова занялась содержимым бокала.

– У вас есть некие пристрастия в бизнесе, которым вы посвящаете больше интереса, чем другим? – обратилась к Бардузу Кора.

– В определенном смысле – да. Одно время я был увлечен логикой общественного транспорта и втянулся в строительство транзитного туннеля под морем. А недавно сменил это на увлечение харчевнями и гостиницами.

– У нас есть несколько таких заведений здесь и на Деукасе. Мы называем их «дикими местечками», – пояснил Эгон.

– Если время позволит, я с удовольствием посмотрю на них. Отель «Араминта» я уже исследовал, и, надо признаться, интереса он не представляет никакого, даже при всей его так и бьющей в глаза архаичности.

– Как и все остальное на Араминте, – не утерпела Клайти.

– Но этот отель, кстати, выпадает из подобного представления, – вмешался Глауен. – Он сложен из кусков и кусочков времени. Мы, конечно, построим и новый отель, но на первой очереди стоит Орфеум – если только Флоресте действительно собрал на него хорошие деньги.

– Может быть, теперь самое время прочесть письмо? – осторожно напомнил Эгон.

– Безусловно, если никто не против.

– Я весьма даже заинтересована, – подтвердила Клайти.

– Я также, – ввернул Джулиан.

– Как вам будет угодно. – Глауен вытащил письмо. – Некоторые отрывки я буду пропускать, по разным причинам, но вы увидите, что послание от этого не станет менее интересным.

Клайти неожиданно присвистнула.

– Нет уж, читайте все подряд! Я не вижу причины пропускать что-либо. Мы все здесь или лица официальные или высоко порядочные люди.

– Дорогая тетушка Клайти, я думаю, что дело не в том и не в другом, – напомнил Джулиан.

– Хорошо. Я прочту как только возможно большие куски, – согласился Джулиан. Затем открыл конверт, вытащил письмо и начал читать, опуская лишь отрывки, касавшиеся Шатторака и Чилка. Джулиан слушал с мягкой полуулыбкой; Клайти то и дело прерывала чтение каким-то цоканьем, Бардуз – с вежливым интересом, а Флиц – глядя куда-то в воды лагуны. Пара Фергусов то и дело выдавала какие-то восклицания, выдававшие их шок.

Наконец, чтение закончилось, и сложенное письмо легло обратно в карман Клаттука. Варден обернулся к Клайти:

– И этот ужасный народ – ваши союзники? Вы и остальные пацифики – просто дураки!

– Жемеэсовцы, – поправил Джулиан.

– Я редко ошибаюсь в оценках людей! – внушительно заявила Клайти. – Флоресте описывает события явно неверно или просто пишет под диктовку Бюро «Б». Все письмо запросто может оказаться подделкой.

– Нельзя выдвигать подобные обвинения, не имея веских доказательств, мадам, – остановил ее Эгон. – Кроме того, вы оскорбляете капитана Клаттука.

– Пф! Хорошо, оставим разговор о подделке, но факты, о которых говорится в этом послании, не соответствуют моему взгляду на вещи.

– Так вы знакомы с этим Титусом Помпо и его женой Симонеттой, урожденной, простите за напоминание, Клаттук? – осторожно поинтересовался Глауен.

– Лично нет. Но все, что нужно, мне сказало о них их галантное поведение! Они просто ведут беспощадную и решительную войну за справедливость и демократию!

Глауен наклонил голову в сторону хозяина.

– Если вы позволите, сэр, мне срочно нужно быть на станции. Благодарю вас, мадам, за прелестный завтрак, – с этими словами Глауен раскланялся во все стороны и вышел.

ГЛАВА ВТОРАЯ

I

Было два часа пополуночи. Станция Араминта пребывала в тишине и непроглядном мраке, не считая нескольких желтых фонарей, скупо разбросанных по Ванси-Вей и побережью. Лорка и Песня спрятались за горами на западе. На бархатном небе вспыхивало сияние Хлыста Мерсеи.

В тени одного из ангаров аэропорта происходило какое-то едва уловимое движение, потом открылась дверь, и из ангара на модифицированном Скайри выскользнули Глауен с Чилком. Рама судна теперь была оснащена кабиной, а на грузовой палубе прикреплен болотный краулер.

Глауен обошел судно и не увидел ничего, что бы могло изменить его намерения.

– Последнее слово, Глауен, – сказал Чилк. – В офисе у меня осталась бутылка прекрасного и очень дорогого «Дамарского Янтаря» – мы выпьем его по твоему возвращению.

– Отличная идея.

– Или, может, начнем прямо сейчас, ну, чтобы уже ни в чем не сомневаться?

– Я предпочитаю думать, что вернусь.

– И это более правильный подход, – одобрил Чилк. – Можешь отправляться. Путь не близок, а ползет Скайри медленно. Бенъями я занял как следует в мастерской, так что с этой стороны наблюдения можешь не бояться.

Глауен залез в кабину, помахал рукой Чилку и поднял Скайри в воздух.

Вскоре скупые огни Араминты замигали далеко внизу, и Глауен лег на западный курс, который через Малдунские Горы, через Деукас и Великий Западный океан вел прямо к берегам Эссе.

Огни почти исчезли и уже еле-еле поблескивали на востоке; Скайри шел по ночному небу на предельной скорости. Делать было нечего, и Глауен вытянулся в кабине, завернулся в плащ и попытался заснуть.

Его окружало светлое предрассветное небо. Он выглянул из окна, чтобы увидеть под собой поросшие лесом холмы – как говорила карта, здесь должен был быть Синдик со своей замечательной вершиной Пам Памейджер, поднимавшейся где-то далеко на юге.

В полдень Глауен пересек западное побережье Деукаса: линию невысоких скал, которые облизывали ленивые синие волны, завивавшиеся у самого подножья в белые барашки. Западнее промелькнул мыс Тирни Тус, внизу расстилался океан. Глауен снизил высоту, и Скайри полетел на юго-запад в пятидесяти ярдах над волнами Западного Океана. Это направление должно было привести его на восточное побережье Эссе, туда, где в океан впадает великая река Верте.

Миновал и полдень. На горизонте появилась и пропала Серена, оставив управлять западным небом нежную белую Лорку и торжествующе-красную Песню. Через два часа исчезли и они, и снова наступила ночь.

Глауен сверил показания приборов, выверил курс, приготовил инструменты и снова попытался заснуть.

Назавтра за час до появления луны он вдруг заметил облака, собиравшиеся далеко на западном небе, а спустя еще час на горизонте показалась низколежащая темная линия. Это был берег Эссе.

Глауен еще раз сверился с картой и убедился, что прямо по курсу лежит действительно устье Верте, которая в этом месте достигала ширины приблизительно в десять миль.

Более точные измерения были невозможны из-за того, что определить границы воды и болота не представлялось возможным вообще.

Когда Глауен приблизился, вода под ним сменила свой цвет, став маслянистой оливково-зеленой жижей. Стал очень хорошо виден и весь эстуарий реки. Глауен свернул немного к северу так, чтобы иметь возможность рассмотреть ее северный берег. По течению несло в беспорядке деревья, поленья, спутанные водоросли, вырванные с корнем кусты. Наконец, стали видны и джунгли – он прибыл на континент Эссе.

Река текла через испарявшие миазмы болота, полные какой-то водной растительности уныло-синего, зеленого и печеночного цвета. Случайно встречавшиеся островки и пустоши сплошь заросли стелющимися деревьями, тянущими вверх к небу свои разнообразные листья. Воздух кишел сотнями разных организмов, жужжащих, вертящихся, ныряющих из грязи и в грязь, порой кусающих и убивающих друг друга. По реке плыло мертвое дерево и на одной из его ветвей притаился грязегуляльщик – мадуокер – существо типа полуобезьяны в восемь футов ростом, костлявыми руками и ногами и длинной узкой мордой. Нечесаная белая шерсть окружала его оскаленную морду с рогами и белыми очками, а также хоботом на тощей груди. Какое-то время речная вода около дерева волновалась и пенилась, и вот, вдруг снизу появилась чья-то тяжелая голова на длинной массивной шее. Гуляльщик завизжал от ужаса, из хобота на эту страшную голову полилась какая-то жидкость, но все напрасно. Голова раскрыла ужасную желтую пасть, рванулась вперед, и поглотила гуляльщика, после чего снова скрылась под водой. Глауен благоразумно поднял Скайри повыше.

Вскоре началась та пора дня, когда жара достигала своего изнуряющего максимума, и все обитатели Эссе становились апатичными и бездействовали. Глауену и самому стало неуютно, жара накаляла кабину, и система охлаждения, которую поставил Чилк, работала на пределе. Глауен постарался не обращать внимания на происходящее и полностью сосредоточиться на предстоящем. Шаттторак все еще оставался в тысяче миль к западу, и добраться туда до темноты было делом безнадежным. А ночное время – не лучшая пора для прогулок в подобных местах. Он сбавил скорость до ста миль в час и стал медленно дрейфовать над рекой, с любопытством рассматривая расстилающийся внизу пейзаж.

Какое-то время окружающий ландшафт состоял из зеленой реки слева и бескрайних болот справа. По ним периодически скользили на шести ногах какие-то стада серых гладких животных. Они носились по болотам, убегая от каких-то подземных своих врагов на приводящей Глауена в удивление скорости.

Вскоре река начала петлять, сначала далеко на юг, потом в равной степени на север. Сверяясь с картой, Глауен продолжал лететь напрямую над пространствами суши. В основном, это были непроходимые джунгли. Иногда, и каждый раз совершенно неожиданно, из джунглей вздымалась гора высотной не меньше пятидесяти футов; порой на этих холмах напрочь отсутствовала растительность, но тогда их непременно населяли какие-то тяжкоголовые звери с кожистыми серыми телами – существа, похожие на бардикантов Деукаса. Когда Скайри как-то пролетел пониже над одним из таких холмов, Глауен заметил, что вся растительность на нем не просто отсутствует, но вычищена бандой красноватых грызунов, ловко работающих своими короткими тяжелыми челюстями. Мимо них важно прошагал каменный тигр и скрылся, явно не воспылав аппетитом к этим мерзким существам.

Это явилось для Глауена сюрпризом – на Деукасе бардиканты хватали все, что проходило мимо их пасти, и хватали с удивительным проворством.

С запада наползали тяжелые клубы серых туч, из которых тянулась сетка дождя. Неожиданный шквал потряс Скайри и затем начал методично его раскачивать. В следующую минуту обрушился дождь, закрывший для Глауена всю панораму.

Дождь шел около часа, потом убежал на восток, оставив над головой чистое прозрачное небо. Серена низко плавала в кольце сердитых черных облаков, Лорка и Песня продолжали свой бесконечный танец. На западе уже отчетливо виднелся силуэт Шатторака – некая угрожающая тень на горизонте. Глауен повел Скайри почти вплотную к реке, стараясь держаться правого берега, чтобы сделать машину как можно более невидимой для детекторов, которые уже вполне могли действовать в этом радиусе.

Скоро Скайри попал в пелену облаков; река в этом месте была не более двух миль в ширину, и по ее берегам густо росли какие-то черные кусты с губчатыми огромными черными же листьями. По поверхности воды бегали многоножки в поисках других насекомых и грязевых червей. Под водой таился еще кто-то, поскольку то и дело над поверхностью появлялся перископический глаз и вода волновалась. Когда поблизости оказывалась неосторожная многоножка, следовал быстрый всплеск, и жертва утягивалась в глубину. Жаркие часы миновали, обитатели Эссе набирали полную силу для того, чтобы жрать, охотиться, атаковать, летать, убивать и заниматься прочими привычными делами.

По деревьям лазали целые полчища гуляльщиков, другие бродили по топям, тыча палками в грязь в надежде добыть червей или другого лакомства. Такие существа с более или менее андроморфическими генами существовали на Кадволе практически повсюду. Эти же, местные, семи футов ростом, ходили на тонких ногах, их длинные узкие головы окружал разноцветный мех: черный на загривке и от лавандового до золотисто-коричневого на пузе. Несмотря на явное презрение к дисциплине, двигались он весьма организованно, тщательно исследуя каждую территорию, прежде чем податься туда. Как только они замечали перископический глаз, то начинали испуганно щебетать, наставляли свои хоботы и поливали этот глаз какими-то репеллентными жидкостями до тех пор, пока тот снова не скрывался в грязи. Встретившись же с явными наземными хищниками, они поначалу выказывали чудеса храбрости – бросались в него ветками, тыкали палками, но потом все же быстренько упрыгивали прочь на своих длинных ногах. Бывало и так, что они одолевали, то есть прогоняли хищника, и тогда эти тщедушные существа начинали верещать и щебетать от восторга до тех пор, пока хищник окончательно не скрывался в болоте, реке или джунглях.

Так шли дела на Эссе, пока Глауен летел в темно-желтом свете заходящего дня. Серена зашла; Лорка и Песня устроили над рекой дивную розовую иллюминацию, а когда они подошли совсем близко к горизонту, Глауен был уже почти у Шатторака.

За рекой виднелся голый низкий холм, оказавшийся при ближайшем рассмотрении совершенно свободным и от гуляльщиков, и от грызунов, и от каменных тигров. Глауен осторожно посадил Скайри и немедленно занял электрическую круговую оборону, по мощности вполне способную убить и каменного тигра, и кого-нибудь покрупнее.

После этого Глауен постоял на песке Эссе несколько минут, прислушиваясь, принюхиваясь и чувствуя, как жара и влажность все еще продолжают давить его. В воздухе стояла какая-то сырая вонь, от которой его внезапно стало тошнить. Если это явление здесь постоянное, то придется носить респиратор. Но скоро ветерок с реки унес вонь, оставив лишь слабый запах болотной сырости, и Глауен решил, что вонь, вероятно, исходит от самого холма. Он вернулся в кабину и как следует забаррикадировался, понадежнее отгородившись от внешнего мира.

Ночь прошла. Глауен вполне выспался, поскольку был разбужен лишь один раз, когда какое-то существо стало скрестись об электрическую изгородь. Потом раздался грохот и приглушенный взрыв. Он включил жидкостный прожектор, чтобы осветить местность и выглянул в окно. На краю холма лежала рухнувшая туша, из которой вытекала желтоватая липкая жидкость. Электричество прожгло толстую шкуру и погубило животное, а рядом дюжина подобных существ равнодушно смотрела на происшедшее.

Оборона не была нарушена, и Глауен вернулся в свою импровизированную постель.

Некоторое время он лежал, прислушиваясь к ночи. Отовсюду, издалека и вблизи раздавались разнообразные звуки: низкие долгие стоны, кашель, хрюканье, хрипенье и ворчанье, визг, писк, свист и клекот, а также крики, парой пугающе напоминающие человеческие голоса… В конце концов Глауен устал от всего этого и его сморил сон. Проснулся он лишь тогда, когда на востоке нежно засияла Серена.

Проглотив на завтрак пакетированную пищу, он какое-то время сидел неподвижно, обдумывая, как именно ему лучше начать свою важную миссию. За рекой поднималась громада Шатторака, низкий конус, торчащий из джунглей на две трети своей высоты.

Глауен отключил изгородь и вышел из кабины, чтобы свернуть провод в кольцо, но тут же ему в нос ударила такая невыносимая вонь, что он бросился обратно в Скайри, задыхаясь и едва не теряя сознание. Потом он все-таки собрался с духом и снова выглянул, хотя бы для того, чтобы понять источник этого ужасного запаха. Оказалось, обычное содержимое желудков хищников – насекомые, птицы, грызуны, рептилии и все остальное – было теперь на виду, и все вместе издавало нестерпимую вонь. Глауен задумался, потом сверился по таксонометрическому альманаху, входившему в информационную систему флаера со своими выводами. Как выяснилось, мертвое существо принадлежало к редкой, уникальной даже для Эссе породе, именуемой шарлок. В соответствии с атласом шарлоки были известны «запахом, производимым железами, расположенными вдоль спинного хребта. Запах этот отличается омерзительностью и гнусностью».