Текст книги ""Военные приключения-2". Компиляция. Книги 1-18 (СИ)"
Автор книги: Аркадий Вайнер
Соавторы: Аркадий Адамов,Владимир Востоков,Вадим Кожевников,Александр Лукин,Алексей Азаров,Эдуард Володарский,Егор Иванов,Иван Головченко,Владимир Волосков,Валерий Барабашов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 195 (всего у книги 357 страниц)
Лена ушла с шифровками к радистам. Сыновья отправились в школу. Теща Шандора пошла за покупками в магазины. Никто не мешал, можно было спокойно поработать.
Шандор разостлал на столе ватманский лист бумаги, достал тушь, рейсфедер: от швейцарских газет поступило много заказов. Закончилась Курская битва, линия фронта резко переместилась на запад – обо всем этом должны были рассказать карты.
Август сорок третьего года в Женеве стоял нестерпимо жаркий. Все окна в квартире Шандор распахнул настежь, а чтобы сквозняк не мешал работать, придавил углы ватмана тяжелыми предметами.
В это время в прихожей раздался звонок. Радо никого не ждал. «Принесла же кого-то нелегкая!» Но открыть-то надо. Мало ли что?
Нехотя Шандор поплелся к двери. Щелкнул замок. За порогом стоял человек, которого меньше всего сейчас хотел бы видеть Радо.
– Месье Радо! Какое счастье, что я застал вас! Неужели не узнаете? Ив Рамо! А точнее, Эвальд Цвейг Рамо.
Самодовольная улыбка блуждала по лицу Цвейга. Он мало изменился с тех пор, как Радо видел его в Париже: небольшого роста, такой же пухленький, холеный, с напомаженными бриолином черными волосами. Весь его вид – лицо, костюм, манеры – свидетельствовал о том, что Цвейг Рамо процветает.
– Проходите, господин Цвейг. – Шандор прикрыл за незваным гостем дверь и за те короткие секунды, которые были отпущены ему до разговора с Рамо Цвейгом, быстро прокрутил в уме то, что было ему известно об этом человеке.
Цвейг родился в Германии. Его брат – левый социалист Курт Розенфельд – действительно работал с Радо в Инпрессе в Париже с тридцать третьего по тридцать шестой год. Розенфельды – евреи, вынуждены были бежать во Францию после прихода Гитлера к власти. Нередко в Инпрессе появлялся и Эвальд Цвейг. Он и тогда был не в меру любопытен.
В Париже Цвейг быстро и ловко устроился, получил французское подданство, женился на богатой эмигрантке из Венгрии, но от него всегда «дурно пахло». Эти слова принадлежали Курту Розенфельду, его брату, который тоже сторонился его, особенно после того, как Цвейг Рамо стал сотрудничать в порнографическом издании «Пари секс апил».
И вот этот человек сидит, вальяжно развалясь в кресле напротив Радо, и ведет разговор в таком тоне, будто они давние приятели.
– Если я вам скажу, кто мои лучшие друзья, вы не поверите, – все с той же самодовольной улыбкой, не сходившей с его лица, разглагольствовал Цвейг. – Мои ближайшие друзья – мистер Аллен Даллес и Иосиф Сталин!..
Цвейг сделал паузу. Она была точно рассчитана. По истечении ее продолжал:
– Конечно, у вас есть все основания усомниться в моих словах. Однако это так, месье Радо! – Окинув взглядом обстановку, Цвейг заметил: – А вы, я вижу, не очень богато живете. Кстати, где ваша очаровательная супруга?
– Лена скоро придет, – односложно ответил Радо, мысленно прикидывая, что может быть известно Цвейгу о нем, Радо, сегодня.
– А дети здоровы? – спросил Цвейг, демонстрируя хорошую память.
– Дети здоровы. Они в школе.
– Послушайте, Шандор, а ведь я к вам по делу, – понизив голос, сказал Рамо Цвейг. – Я не случайно упомянул Аллена Даллеса…
– А кто это такой? – перебил Радо.
– Как, вы не знаете? – Цвейг изобразил на своем лице изумление. – Это представитель американских секретных служб в Швейцарии. Но, я надеюсь, вы знакомы с американским консулом Хагардом?
– А почему я должен быть с ним знаком, какое я имею к нему отношение?
– Ну как же?! Американцы и русские – союзники!
– Господин Цвейг, вы пришли не по адресу, – холодно заметил Радо. – Все, что вы говорите, меня нисколько не интересует, и если вы не прекратите этот разговор, я выставлю вас за дверь. Скажите прямо, что вам от меня надо?
– Послушайте, Радо. Вы вправе, конечно, не доверять мне. Мы с вами не виделись много лет. Возможно, вы думаете, что я остался таким, каким вы знали меня в Париже? Вскоре после того, как вы уехали из Франции, я стал работать вместе с моим братом. Скажу вам больше. Я знаю от Кента, что вы – советский разведчик.
Теперь настала очередь удивляться Радо, но в словах его прозвучало только недоумение.
– Кент? Кто это?
– Ну, полно же, Радо! Даллеса, может, вы и не знаете. Но Кента, который привозил вам деньги, вы не можете не знать. Дело в том, что Кент арестован. Мы сидели с ним вместе в концентрационном лагере Вернэ, куда я тоже попал за нелегальную деятельность. Он мне все рассказал о вас. Вот почему, когда мне удалось бежать из лагеря, я решил разыскать вас в Швейцарии. Во Франции сейчас делать нечего. Вся советская группа арестована. В Бельгии – тоже. Сначала я было пытался связаться с Центром через американцев. Меня принял американский консул, а затем и мистер Даллес. Но я понял, что американцы в этом деле мне не помощники, у них свое на уме…
«Это могло быть и правдой, – подумал Радо. – Могло быть… если бы я верил Цвейгу! Но я не верю! Откуда ему столько известно?»
– У меня сохранились информаторы, – продолжал Ив Рамо. – Есть ценные сведения, но я не имею рации, не имею кода, вот почему я пришел к вам.
– Да, все это интересно, господин Цвейг. Если бы я писал детективные романы, я бы воспользовался вашим рассказом. А так как меня интересует только картография…
– Вы мне не верите! – сразу скиснув, сказал Рамо Цвейг. – Жаль. Но если вам будет трудно, позвоните мне. Вот мой адрес и телефон. Американцы все же обещали мне помощь.
* * *
После ухода провокатора (Шандор не сомневался, что это был провокатор) было о чем подумать. Слежка, которую заметил Радо еще несколько месяцев тому назад, в последнее время резко усилилась не только за ним, но и за его сотрудниками. Недавно раздался телефонный звонок в квартире Сиси. Мужской голос попросил к телефону Бетхера. Когда Сиси спросила, что передать Паулю, когда он придет, абонент ответил, что это он может сказать только Паулю.
– Но кто вы, как ваше имя?
– Скажите, что звонил Фут, – ответил мужской голос с хрипотцой.
Сиси не знала никакого Фута. Через несколько дней снова позвонили. Тот же мужской голос, назвавшись Футом, попросил Бетхера. Пауль подошел.
– Господин Пауль Бетхер?
– Да.
– Говорит Александр Фут. Нам нужно с вами встретиться.
– Послушайте, это что, розыгрыш? Сначала вы морочили голову моей жене, теперь мне! Кто вы?
С другого конца провода раздались короткие гудки: трубку повесили.
– Нет, я этого так не оставлю! Я должна выяснить, что это за таинственный «Фут», который трезвонит нам. И существует ли он на самом деле? – Сиси взяла телефонный справочник.
В нем значилось имя Александра Аллена Фута. Тут же Сиси набрала номер.
– Александр Фут у телефона.
– Мистер Фут! С вами будет говорить господин Бетхер.
– Бетхер? А кто это такой?..
Сиси передала трубку Паулю.
– Послушайте, Фут, вы странно себя ведете. То вы хотели встретиться со мной, то вы внезапно вешаете трубку!
– Я хотел с вами встретиться?.. Послушайте, как вас там?.. Я никогда не хотел с вами встретиться и в первый раз слышу ваше имя!
– Тогда простите, произошла, очевидно, ошибка.
Бетхер повесил трубку.
– Это не он. Совсем другой голос, – сказал Пауль.
– Мне тоже так показалось, – согласилась Сиси. – Но надо о звонке сказать Альберту.
– Как знаешь, дорогая, – ответил Пауль.
Из провокационных звонков явствовало, что и гестапо, и швейцарская контрразведка вплотную подошли к группе Радо, пытаются установить всю их сеть и многое им уже известно.
Если Цвейг упоминал Кента, значит, Кент действительно схвачен гестаповцами.
Александр Фут рассказал Радо о странном письме, которое он получил от своей давней знакомой Агнессы Циммерманн из Мюнхена. Письмо было, по сути, анонимным. Напечатано на машинке, и пришло оно прямо на домашний адрес Фута, хотя раньше письма от Агнессы он получал через ее бернскую подругу.
Значит, адрес Фута известен гитлеровцам. На связь к Футу часто ходила Роза. Ее тоже могли засечь. Из Базеля исчезла Анна Мюллер. Удалось установить, что она брала визу для выезда в Германию в связи с болезнью жены ее брата Ганса. Анна из Германии не вернулась.
Враг со всех сторон обкладывал Шандора Радо и его сотрудников.
Арестованные в Германии, конечно, подверглись зверским пыткам. Чтобы выдержать их, надо было иметь железное тело, лишенное нервов…
Вот когда сказались те меры предосторожности, которые в свое время принял Радо, формируя группу бойцов-интернационалистов: каждый знал только то, что ему было необходимо по работе.
Ни Анна Мюллер, ни кто-либо из арестованных в Германии не знали ни его имени, ни псевдонима, ни адреса. Только Кент знал его адрес и настоящее имя, но псевдоним Радо ему тоже не был известен.
Самой большой опасности в то время подвергался Фут, считал тогда Радо. Фут знал многое, а его адрес – теперь это стало ясно – известен гитлеровцам. Футу надо было немедленно, хотя бы на время, исчезнуть! Обо всех своих соображениях Радо решил сообщить в Москву, посоветоваться.
Из Москвы пришла радиограмма:
«13.7.43. Джиму.
Нам стало твердо известно, что на встречи с вами вместо нашего курьера являлся агент гестапо и что, несмотря на вашу осторожность, они проследили вас до квартиры, знают ваше имя, а главное, что вы работаете на нас.
Приказываем: оставить квартиру за собой и уехать на 2—3 месяца из Лозанны под предлогом лечения.
Рацию убрать из квартиры, чтобы все было чисто.
Директор».
«7.8.43. Доре.
Ив Рамо – определенно агент гестапо. Нам ясно, что за его визитом скрывается гестапо. Мы этого ожидали и предупреждали вас. Он пытался определить, связаны ли вы с нами. Сейчас же подробно сообщите, что он хотел от вас. Что он знал о вас в Париже? Вы должны быть предельно осторожны, хорошо обдумывать каждое слово и каждый шаг.
Директор».
Выполняя приказ Центра, Фут тайно покинул Лозанну, выехал в курортный городок Тессин и остановился в гостинице «Асконе». О его местопребывании знали только Центр и Радо.
Глава двадцатаяВ Москву продолжали поступать радиограммы из Швейцарии. Теперь у Радо оставалось два работающих передатчика.
Роза и Хаммели никакой слежки за собой не чувствовали.
Полковник Массон привлек для этой работы лучших своих сотрудников.
Когда при нем капитан Неуверит инструктировал их, то сказал:
– Вы, подобно теням, должны следовать за подозреваемыми и знать о каждом их шаге.
Массон остановил его речь жестом руки.
– Тень – это не совсем то, что я от вас жду, – сказал он. – Вы должны быть вездесущи, как господь бог, и незримы, как создатель.
Неуверит при этих словах невольно улыбнулся: полковник слишком многого требовал от подчиненных.
Однако сыщики после напутствия Массона, направленные по следам «Красной тройки», очень старались, и долгое время ни Хаммели, ни Маргарита Болли ничего не замечали.
Особо Массон приказал следить за Рёсслером. Рёсслер время от времени встречался с неким Шнайдером, работающим в Международном бюро труда, а тот в свою очередь хорошо знал Пауля Бетхера и его жену. Пауль Бетхер в Германии в двадцатые годы считался видным деятелем социал-демократической партии Германии. Жена Бетхера встречалась с владельцем Геопресса картографом Радо: их видели несколько раз на набережной и в парке Мон Репо.
Агенты Массона узнали, что сотрудница Рёсслера Хельга Леман, работающая в магазине «Нова вита», связана с бюро «Ф» – немецким шпионским гнездом в Швейцарии. С людьми из этого бюро связан также парикмахер Ганс Петерс – «жених» Маргариты Болли, на которую Шелленберг указал как на русскую радистку.
Теперь Массону стало ясно, откуда у Шелленберга и шифр, которым пользовалась Маргарита Болли, и ее точный адрес.
Массону доложили о прошлом Петерса. На поверку «немецкий антифашист» оказался обыкновенным подонком, получившим в свое время срок за сводничество и махинации.
«Что ж, – подумал Массон, – когда бедная девушка узнает, кого она выбрала в женихи, то будет потрясена. А потрясенный человек теряет над собой самоконтроль. С ней будет легче работать…»
Специальный радиоотряд под командованием лейтенанта Трейера каждую ночь прослушивал эфир в районе Женевы. Автомобили с пеленгаторами сначала установили в разных концах города – они как бы взяли Женеву в большое кольцо. Постепенно кольцо сужалось. Теперь и пеленгаторы подтвердили, что один из подпольных передатчиков находится на улице Анри Мюссар, где жила Маргарита Болли.
Массон приказал пока не трогать итальянку и ее дружка, а продолжать наблюдение. И вдруг передатчик на улице Анри Мюссар замолк, а Маргарита Болли больше не появлялась в своей квартире. Что бы это могло значить? Неужели кто-то из его сотрудников работает на русских? Массон был весьма озадачен. Он не знал тогда, что его приказ наблюдать за Маргаритой Болли и ее внезапное исчезновение никак не связаны. Это было простым совпадением.
Массон вызвал капитана Вахля, приказал немедленно связаться с Хользером и узнать, что немцам известно о местопребывании Маргариты Болли. Хользер успокоил «нейтралов»: итальянка по-прежнему в Женеве, а вот лозаннский радист затаился, видно, что-то заподозрил.
Массон послал в Лозанну нескольких сыщиков. Те сообщили, что супружеская чета Мартини, которая давно на подозрении у швейцарской полиции, явно следит за домом № 2 на улице Лонжере. А в этом доме – квартира Фута.
Начальник радиоотряда лейтенант Трейер доложил, что обнаружена и вторая женевская радиостанция. Собственно, она находится не в Женеве, а в ее пригороде, на шоссе Флориссан. Эту виллу снимают Хаммели – владельцы радиомастерской на улице Кураж.
После первых же сведений, полученных от Шелленберга о русских передатчиках, Массон распорядился провести выборочные обыски.
Хаммель попал в список. У него обнаружили радиоприбор для лечения, который при желании можно было переделать в передатчик. Но тогда не придали этому особого значения: полиция не располагала никакими компрометирующими фактами против Хаммелей. И его оставили в покое. А теперь, оказывается, он и есть второй из «Красной тройки».
Радистов решили взять с поличным. Операцию Массон поручил капитану Неувериту.
* * *
– Вы уверены, лейтенант, что передатчик на вилле?
– Абсолютно, господин капитан, – ответил Трейер.
– Как часто они выходят в эфир?
– Два-три раза в неделю.
– Когда выходили в последний раз?
– Во вторник.
– У них есть какая-то система?
– Что вы имеете в виду? – спросил Трейер.
– Выходят ли они в эфир в определенные часы и дни или меняют время?
– Как правило, они работают в субботу и в воскресенье. И еще в среду.
– Значит, вторник как бы отклонение?..
– Если хотите, да…
– Наши шифровальщики еще не разгадали их код?
– К сожалению, нет, господин капитан.
– Послезавтра – суббота. Подготовьте, лейтенант, свой отряд и замаскируйте машины, чтобы они никому не бросались в глаза.
– У меня есть план, господин капитан.
– Какой же?
– Я возьму только одну машину. Неподалеку от виллы – парк, где можно надежно спрятать автомобиль. Со своими людьми отправимся на место еще в пятницу и затаимся до субботы.
– Когда обычно Хаммели приезжают на виллу?
– Этого я точно не знаю, поэтому и хочу на место выехать заранее.
– А не увидит ли вашу машину какой-нибудь нежелательный субъект?
– Об этом я позабочусь, господин капитан.
– Согласен, Тренер. Как будем действовать дальше?
– Вы дадите мне своего человека, умеющего ездить на велосипеде.
– Почему на велосипеде?
– Место, облюбованное мной, довольно далеко от виллы. Как только мы засечем начало передачи, ваш человек на велосипеде помчится к вам и скажет: «Началось!» На велосипеде ведь быстрее. И никакого шума. Не то что мотоцикл.
– Браво, лейтенант! У вас есть способность к сыску. Хорошо. Вы свободны.
Теперь надо было подумать о том, как незаметно и бесшумно проникнуть в дом, когда начнется передача. Сначала Неуверит хотел попросить запасные ключи у хозяев виллы. А если они предупредят Хаммелей, если они связаны более тесно, чем съемщики и владельцы?..
От этой мысли пришлось отказаться. Надо сделать ключи.
Неуверит поднял трубку.
– Инспектора Кнехта ко мне.
Кнехт, пятидесятишестилетний старый сыщик, знаток преступного мира, пользовался среди уголовников своеобразным уважением. Они его прозвали «дядюшкой Кнехтом». Инспектор брал под арест преступника только тогда, когда располагал неопровержимыми уликами.
Кнехт явился к Неувериту в старом, помятом костюме, с которым, казалось, никогда не расставался.
– Инспектор, у меня к вам небольшая просьба. Мне нужен человек, который быстро сможет подобрать или сделать ключи к одному дому.
– Вы потеряли ключи от своего дома, господин капитан? – Инспектор был склонен к юмору.
– Речь идет не о моем доме.
– Тогда это пахнет уголовным делом…
– Я дам вам письменное распоряжение. – Неуверит не понимал шуток.
– Тогда другое дело, – сказал инспектор.
Неуверит на официальном бланке написал распоряжение. Кнехту пришлось играть свою роль до конца.
– Будьте так любезны, допишите адрес, – попросил инспектор.
К вечеру у капитана была связка ключей, которая открывала все двери в доме на шоссе Флориссан.
В субботу люди Неуверита заняли свои места. Вилла была окружена. Наступили сумерки. Быстро сгущалась темень.
Супруги Хаммель приехали затемно.
Неуверит приказал своим людям не курить: он боялся, что даже огонек сигареты может выдать их.
Потянулись часы ожидания. Время подходило к полуночи.
За дорогой, по которой должен был ехать велосипедист, все время следил человек Неуверита. Как только велосипедист достигнет наблюдательного пункта и скажет: «Началось!» – принявший сигнал зажжет карманный фонарик и сделает несколько круговых вращательных движений рукой.
Операция шла точно по плану.
Капитан Неуверит, заметив сигналы фонариком, приказал полицейским идти в дом. Они двинулись гуськом к дверям черного хода, держась в тени кустарников.
Ключи, сделанные «специалистом» Кнехта, работали безотказно. В кухне было темно. Пришлось на секунду включить карманный фонарик, чтобы не натолкнуться ненароком на что-нибудь и не обнаружить себя.
Хаммели были на втором этаже.
Люди капитана миновали гостиную и стали подниматься по лестнице. Капитан приказал двигаться поодиночке: он опасался, что лестница под тяжестью нескольких человек начнет скрипеть.
Дверь, за которой слышалось попискивание морзянки, тоже оказалась запертой. Сержант Анри Ришар вставил ключ в замочную скважину и мягко его повернул. Капитан Неуверит распахнул дверь и ринулся в комнату. За ним остальные. Хаммелей застали врасплох. Мауд, которая вела передачу, не успела даже убрать руку с ключа.
– Полиция! Оставаться всем на местах! – с торжествующим видом произнес капитан Неуверит.
* * *
– Это ты, Лена? – спросил Радо, когда хлопнула входная дверь.
– Да, да, это я. – Лена вошла в комнату не раздеваясь. – Неприятные известия, Шандор! Роза очень взволнована. Она просила тебе передать, что за ней явно следят. Она сильно нервничает. Просила, чтобы ты обязательно встретился с ней сегодня же!
– Но все-таки откуда такая паника? Не померещилось ли девочке?
– Не думаю! Правда, она мне призналась, что, может, это следят не за ней, а за ее женихом…
– За женихом? У Розы есть жених?..
– Да, представь себе.
– И ты об этом знала и ничего не говорила мне? – удивился Радо.
– Я не знала об этом. Правда, я видела этого молодого человека, и не раз. Он работает в той же парикмахерской, где бываем и я и Роза.
– Час от часу не легче, – простонал Шандор. – Что это за человек и почему она мне ничего не сказала об этом «женихе»?
– Как она мне сейчас объяснила, она боялась, что ты запретишь ей встречаться с ним. А она его любит и собирается выйти замуж. Что он за человек – сказать трудно. Но мне он сразу не понравился. Поначалу он будто интересовался мной…
– Интересовался?.. Он что, ухаживал за тобой?
– Ты что, ревнуешь?
– Лена, мне сейчас не до шуток!
– Во всяком случае, он делал все, что делает мужчина, если хочет поближе познакомиться с женщиной: был галантен, любезен, предупредителен… Когда он почувствовал, что я не из тех женщин, которые готовы на легкий флирт, он переключился на Розу.
– И ты до сих пор мне ничего не говорила!
– Послушай, Шандор, у меня ведь тоже есть некоторый жизненный опыт. Он показался мне обыкновенным юбочником. Я сказала об этом Розе. А она мне ответила: «Вы его совсем не знаете». Теперь мне Роза рассказала, что Петерс антифашист, бежавший из гитлеровского концлагеря вместе с Францем Зигелем. Конечно, если бы она сказала мне об этом раньше, а не сегодня, я бы проверила, соответствует ли это действительности. Но я проверю. Я разыщу Франца…
– Нет, Лена! Уж предоставь теперь этим заняться мне! Роза… Роза… – Шандор укоризненно покачал головой. – Ну разве можно так?..
– Ей лучше всего на время уехать из Женевы, – сказала Лена.
– Это само собой разумеется. Но почему она мне не доверилась? Глупая девочка…
– Она любит его, – вставила Лена.
– Что ты все твердишь: «любит, любит»! Если ты работаешь в подполье, то и любить надо знать кого!
– Все верно, Шандор. Но ты же сам сказал: девочка. Это я виновата!
– Где она будет ждать меня? – спросил Радо.
– В маленьком кафе у парка «Мон Репо», рядом с булочной.
– Но ты, надеюсь, предупредила ее.
– Конечно, Шандор. Она будет осмотрительной и не приведет за собой хвоста.
* * *
Шандор никогда не видел Розу такой растерянной. Хотя она не забыла о косметике: ее губы были подкрашены, а лицо слегка напудрено, – но в глазах застыла тревога. Роза тревожилась не за себя, а за своего жениха.
Ругать девушку не имело смысла. Как мог, Шандор успокоил ее. Сказал, что ее жениху в Швейцарии ничего не грозит и грозить не может. Что таких, как он, здесь тысячи. А вот о себе ей надо подумать!
– Я тебе приказываю, Роза, послезавтра же уехать из Женевы в Базель, к родителям. И об этом никто, слышишь, никто не должен знать! Ни одна живая душа!
– Даже Ганс? – спросила Роза.
– Ганс в первую очередь, – не сдержав досады, сказал Радо.
– Вы ему не доверяете? – удивилась девушка.
– Сейчас не время для дискуссий, Роза. Ты должна послезавтра уехать, и постарайся это сделать так, чтобы никто тебя не выследил.
– Хорошо, Альберт. Я сделаю все, как вы говорите.
– Езжай, девочка, отдохни. Я тебя найду.
* * *
В ночь на четырнадцатое октября Шандор и Лена почти до утра просидели за шифрованием материалов. От Вертера из Берлина поступили очень ценные сведения, и надо было немедленно передать их в Центр.
К утру оба очень устали. Только прохладный октябрьский воздух, льющийся в раскрытое окно, бодрил их.
Наконец работа закончена и можно несколько часов отдохнуть: Радо собирался навестить Хаммелей в три часа пополудни.
В пятнадцать десять Радо вышел из дому. Как обычно, он прошел сначала мимо радиомастерской Хаммелей. Взглянул на окна на втором этаже – условного знака об опасности не было. Но Шандор на этот раз не спешил. Разговор с Розой не выходил у него из головы. Кроме того, и Джим, вернувшись из Тессина, сказал ему, что в его отсутствие им интересовалась некая чета Мартини. В свое время они представились ему как представители Центра. Потом куда-то исчезли, а теперь появились вновь.
Вместо того чтобы идти к Хаммелям, Радо зашел в будку телефона-автомата, набрал номер и услышал на другом конце длинные гудки. Абонент был свободен, но никто не подходил к аппарату. Шандор знал, что Хаммели накануне поехали на виллу, где провели ночь. Он передал им радиограмму, которая должна была уйти в Центр. Директору от Вертера сообщалось:
«В районах Витебска, Гомеля, Киева, а также между Запорожьем и Мелитополем немцам в результате расширяющегося наступления может быть нанесен уничтожающий удар, если основные немецкие силы не будут выведены из опасной зоны. Для ОКВ не остается иного выхода, как издание приказа о новом наступлении. Сдача Гомеля, по-видимому, уже давно решена. Скоро будет принято решение об отводе войск из районов Витебска, Киева и на южных участках фронта…»
Шандор снова снял трубку и набрал номер. Может, автомат сработал неправильно и номер не набрался? И на этот раз ответа не последовало. Радо вышел из будки, и, пройдя немного по улице Кураж, свернул в переулок.
«Что-то случилось! Если бы кто-то из Хаммелей заболел, другой бы обязательно пришел на улицу Кураж: ведь они условились о встрече. А Хаммели всегда были очень пунктуальны».
Лена тоже разделила его тревогу.
Вечером Шандор пошел за газетами. В вечернем выпуске «Трибюн де Женев» сообщалось, что службой безопасности Швейцарии арестована группа агентов, работавших на одну иностранную державу.
* * *
17 октября Эдуард Хаммель должен был встретиться с Джимом. Надо было предупредить Джима, что встреча не состоится.
Радо позвонил Футу по телефону:
– Джим, это Альберт. Эдуард не сможет к тебе прийти. Он тяжело заболел и находится в больнице.
– Очень жаль. Может, Эдуарду нужны какие-то лекарства? – спросил Фут.
– Я сам позабочусь об этом, – пообещал Радо.
Действительно, Радо удалось с помощью хорошо знакомого юриста установить связь с одним надзирателем, работающим в женевской тюрьме Сент-Антуан.
Надзиратель сочувствовал антифашистам. От него Радо узнал, что арестована также Роза – Маргарита Болли. Девушка не послушалась его, не уехала в Базель к родителям, а только заперла свою квартиру и переехала к своему «жениху» Гансу Петерсу. Тревога за его судьбу оказалась сильнее предостережений руководителя группы. Она не смогла оставить возлюбленного, все еще полагая, что опасность грозит не ей, а ему. Ее арестовали вместе с Гансом Петерсом. И факт ареста Петерса как бы подтверждал ее опасения. Однако, когда на допросе следователь предъявил ей неопровержимые доказательства, что ее «жених», в прошлом сутенер и сводник, уголовник, завербованный гестапо, чтобы следить за ней, она настолько была потрясена, что врачи опасались за ее рассудок.
После того как нервное потрясение прошло, Розу стали допрашивать. Ей показывали фотографии, где она была снята вместе с Шандором Радо на лестнице в парке «О Вив».
Об аресте радистов Радо с помощью единственно уцелевшей радиостанции в Лозанне сообщил в Москву. Центр ответил 25 октября.
«Александру Футу.
Сократите ваши передачи до минимума. Для маскировки работы предлагаем: не выходите в эфир дольше, чем на двадцать минут. При соблюдении этих условий вы сможете вызывать нас два-три раза каждую ночь. Слушать нас для вас не опасно.
Директор».
Тюремный надзиратель ухитрился пронести и передать Радо записку от Эдуарда Хаммеля. Хаммель сообщал, что швейцарской полиции известно многое. На допросе ему показывали фотографию Альберта. Инспектор прямо заявил, что швейцарская полиция считает этого человека по имени Александр Радо руководителем разведывательной группы, в которую входили Эдмонд и Ольга.
Кроме того, от инспектора полиции Эдмонду стало известно, что пеленгаторы ищут третий радиопередатчик в Лозанне.
На допросах упоминалась также Сиси – ее псевдоним. Но ее настоящую фамилию, очевидно, швейцарской полиции пока установить не удалось.
Это было последнее известие из тюрьмы. Надзирателя, по всей вероятности, в чем-то заподозрили. Он был переведен в глухое горное местечко вдали от Женевы.
Стало ясно, что опасность нависла над всей группой.
Шандор Радо сумел тайно переправить сообщение Пакбо в Берн о провале радистов и об опасности, которой теперь подвергалась вся группа, и дал ему адрес квартиры в Женеве, которая до сих пор была законсервирована и не могла попасть под наблюдение швейцарской полиции.
Напротив дома, где жил Радо, у входа в парк стояла деревянная будка. В ней находился сторож, обязанный присматривать за порядком. Хотя сторожа несколько раз менялись, Радо почти со всеми был знаком. Но вот совсем недавно в будке появился человек лет тридцати с небольшим, который и по виду своему, и по возрасту вряд ли подходил для такой работы. Шандор сразу обратил на это внимание.
Понаблюдав за «сторожем», Радо понял, что «молодой человек» приставлен к нему.
Слежку за собой в последнее время Шандор чувствовал постоянно. Ехал ли он на трамвае – следом на небольшой скорости двигался мотоцикл или автомобиль, шел ли пешком по пустынной улице – за спиной слышались шаги…
Настало время перейти на нелегальное положение. Радо могли арестовать со дня на день.
Лена легла в больницу. Ей необходимо было подлечиться. К тому же из больницы, как решили супруги, ей тоже легче будет уйти в подполье.
Убежище супругам Радо предложил лечащий Шандора врач. Он был немцем, эмигрантом, ненавидящим Гитлера.
В сорок втором году Шандор пришел к нему на очередной прием. После осмотра врач неожиданно спросил его:
– Не согласились бы вы встретиться с группой людей по ту сторону границы, во Франции?
– Что это за люди и почему я должен с ними встретиться?
– Это люди из маки́[52], – ответил врач. – Они сейчас очень нуждаются в моральной поддержке. Положение на Восточном фронте, под Сталинградом, как вы знаете, у русских отчаянное. И они сомневаются, есть ли смысл продолжать борьбу.
– Но почему вы обратились ко мне, доктор?
– О! Вы – прекрасный пропагандист. Только благодаря вам я тоже не пал духом.
– А откуда вы знаете этих людей? – поинтересовался Радо.
– Пусть у каждого будут свои маленькие секреты, – ответил доктор.
Радо встретился тогда с французскими партизанами. Ночью его тайно по тропам провели через границу.
Встреча состоялась в пещере при свете факелов. Партизаны сидели на старых ящиках, деревянных чурбанах и слушали его, затаив дыхание.
Палкой на земле Шандор начертил линию фронта под Сталинградом и стал называть известные ему цифры и факты.
Французы слушали его сначала молча. Их лица ничего не выражали. Но вскоре его красноречие, его убежденность стали передаваться и им. Их тени на стенах пещеры ожили, задвигались, послышались оживленные реплики, вопросы…
Он провел тогда с французами около четырех часов. Его провожали целой делегацией. И с ним был врач. Вот у этого врача Радо теперь и собирался укрыться.
Прежде чем покинуть дом, он встретился с Александром Футом. В парк «О Вив» Шандор приехал на такси. Расплатившись с водителем, он вышел из машины и направился к скамье, на которой сидел Джим. Вдруг Фут поднялся и пошел ему навстречу.
– Ни о чем не спрашивайте, быстро следуйте за мной! – сказал Фут.
Джим, а за ним Радо почти бегом устремились обратно к такси. Шофера на месте не было. Фут распахнул заднюю дверцу:
– Садитесь!
– Что все это значит? – Радо недоуменно пожал плечами.
– Садитесь! – Джим бросился на место водителя. Взвыл стартер, раздался рокот мотора. Машина рванулась с места. Радо увидел шофера, который выбежал из будки телефона-автомата и отчаянно замахал руками.
– И все-таки что все это значит, Джим? – спросил Шандор, когда машина, круто свернув в одну из проезжих аллей, скрылась из глаз таксиста.
