Текст книги "Лягушка-принцесса (СИ)"

Автор книги: Анастасия Анфимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 51 страниц)

Вернувшись в комнату, Ника отпустила невольниц, а когда одна из них стала устраиваться на матрасике у стены, заявила, что в её услугах не нуждается, поскольку ночной горшок из-под кровати в силах достать и сама. Рабыня что-то залепетала о приказе господина управителя, и девушке даже пришлось повысить голос, чтобы заставить её выйти вон.

На самом деле попаданка могла бы легко перенести её присутствие, если бы не опасалась ночного визита принца.

Что бы между ними здесь не произошло, это касается только их. В отличие от аборигенов, она просто не сможет предаваться любовным утехам в присутствии посторонних, пусть даже тех, кого здесь считают "говорящими орудиями труда".

Обострившимся женским чутьём племянница регистора Трениума понимала, что страсть Вилита искренняя, и в ней нет и капли притворства.

Сын императора желал её, да и она уже совершенно определённо ощущала влечение к этому юноше.

Какая-то наиболее здравомыслящая часть сознания Ники настоятельно рекомендовала отложить интимные отношения до свадьбы. Чтобы, значит, сначала все положенные церемонии, жертвы богам, праздничный пир с подарками и поздравлениями, а уж потом первая брачная ночь. Но ещё несколько месяцев ожидания будут слишком мучительны и, в чём она сама себе признавалась, не только для принца.

Инициативу проявлять, естественно, не стоит. Ни к чему это. Но если Вилит всё же к ней придёт?

Вспоминая свой короткий роман с Румсом Фарком, попаданка вдруг поймала себя на том, что тогда она совершенно не думала о том, как парень отнесётся к её невинности? Точнее, к отсутствию таковой. Наверное, потому, что не собиралась становиться женой десятника конной стражи?

Но вот какая блажь придёт в голову отпрыску Константа Великого, когда тот поймёт, что он у племянницы регистора Трениума не первый?

Не то чтобы в Империи господствовал культ девичьего целомудрия. Во всяком случае, ни у либрийцев, ни у радлан не существовало идиотского обычая выставлять напоказ окрашенные кровавыми пятнами простыни. Однако, как-то само-собой подразумевалось, что девица из порядочной, то есть богатой и знатной семьи может познать мужскую любовь только в браке и никак не до него.

Да, Ника верила, что принц любит её, но всё же… Какой-то холодный, колючий червячок внезапно завозился где-то в глубине души, отравляя настроение и заставляя нервничать.

Кто-то тихонько стукнул в дверь, и от этого негромкого звука у гостьи Цветочного дворца перехватило дыхание.

"Вот батман! – охнула девушка. – Я же не задвинула засов! А ещё обещала не проявлять инициативу…"

И внезапно подумала: "А вдруг это не Вилит? Что если ко мне убийцу подослали? Вот батман! И никакого оружия под руками. Саквин – козёл кинжал так и не принёс".

Ника прислушалась, затаив дыхание. Как на зло, затянувшие небо облака надёжно укрывали луну и звёзды, погрузив землю в кромешный мрак.

Прежде чем она успела что-то решить для себя, в комнату проскользнула размытая фигура.

"Надо хотя бы встать, – решила девушка, осторожно выбираясь из-под одеяла. – Комната большая, пусть попробует поймать. Но кричать пока рано. Сначала узнаем: кто это?"

– Ника! – ударил по ушам знакомый шёпот.

Та застыла, уже спустив одну ногу с кровати и облегчённо выдохнув: "Всё-таки Вилит!"

Машинально продолжив движение, племянница регистора Трениума села на постели, одними губами пробормотав:

– Я здесь.

Но принц услышал и безошибочно направился к ней, шлёпая босыми ногами по каменному полу.

– Подожди! – пробормотала она, ощутив на лице пахнущее мятой, учащённое дыхание юноши. – Прежде чем… Я должна кое-что сказать…

– Что случилось? – дрогнувшим от переполнявших его чувств голосом спросил принц, взяв возлюбленную за плечи.

Девушка попробовала отстраниться, отчаянно пытаясь подобрать нужные слова и не находя их. Откуда-то появился дикий, безотчётный страх. Она жутко испугалась, что Вилит сейчас вдруг возьмёт и откажется от неё, да ещё наговорит кучу обидных слов. Ну, действительно, не может же у неё всё быть так замечательно?!! Жизнь уже успела уверить попаданку в том, что её удел – это бесконечная борьба, боль и страдание.

– Я боюсь разочаровать вас, Вилит, – наконец смогла выдавить из себя Ника, чувствуя, что ещё миг, и она просто разревётся.

– Этого никогда не случится, – тихо, но очень убеждённо заявил молодой человек, привлекая её к себе.

Ника всхлипнула, и обняв его за талию, ткнулась лбом в широкую мускулистую грудь, где учащённо колотилось сердце.

– Я ещё с той ночи в Радиании понял, что в твоей жизни когда-то…, – принц замер, видимо, тоже не находя слов, а девушка ясно почувствовала, как горло перехватывает спазм, и душа проваливается куда-то вниз.

– … случилось что-то плохое, – выпалил сын императора, очевидно, так и не придумав ничего лучше. – Ты так рвалась на помощь той обманщице…

"Я и подумать не могла, что он догадается! – погребальным колоколом прозвенело в сознании попаданки. – Вот батман, противно-то как!"

Она попыталась вырваться, но молодой человек лишь крепче прижимал её к себе, бормоча:

– Клянусь всеми богами, Сухаром всенасущным и Питром, своей честью, любовью к тебе, что никому не позволю причинить тебе боль. Я жизнь отдам, чтобы тебя защитить. Ты же сама мне сказала в доме Птания, что прошлое останется прошлым. Пусть так и будет. И мы больше никогда не станем о нём говорить.

Слова Вилита, тон, которым они были сказаны, целебным бальзамом пролились на измученную, мятущуюся душу Ники, прогоняя прочь терзавших её демонов.

Девушке вдруг ужасно захотелось поверить этому человеку, и маленький, не дававший ей покоя червячок, с чмоканьем лопнул.

Отпустив талию принца, она обняла любимого за шею и медленно опустилась на кровать, увлекая его за собой.

И мир вокруг закружился в волшебном танце. Жар, исходивший от сильных, но удивительно ласковых рук юноши, разжёг в её груди такой пожар, что временами Нике казалось, будто она теряет ощущение реальности.

Рот жадно хватал воздух, а сведённые судорогой пальцы безжалостно царапали спину сына императора.

Чувствуя рвущийся из груди крик, попаданка выгнулась дугой, намертво стискивая зубы. Но на пике наслаждения не выдержала, и её вопль огласил переполненную любовью и мраком комнату.

Потом Нике всё же удалось немного взять себя в руки, и голос её звучал уже не так громко.

Обессиленные и счастливые они какое-то время лежали в объятиях друг друга, блаженствуя в окутавшем их покрывале расслабленной неги, когда тела и души упиваются неповторимым ощущением полного единения.

Бормоча что-то неразборчиво ласковое, Вилит так и заснул, глядя в глаза возлюбленной. Вздохнув, та устроилась поудобнее под мышкой своего мужчины.

Внезапно в переливавшийся всеми цветами радуги сон ворвалось мерзкое, противное хихиканье. Инстинктивно вскинув голову, племянница регистора Трениума ясно различила в темноте ехидно скривившееся лицо Наставника.

Её названный отец Лаций Юлис Агилис, одетый почему-то в белый сенаторский плащ, сидел, казалось, прямо на воздухе в каком-нибудь метре от кровати.

"Он мне просто снится", – с облегчением подумала девушка.

– Можно сказать и так, – важно кивнул старый радланин, превращаясь в ласково улыбающуюся Риату.

Нервно сглотнув, Ника ткнула мирно похрапывавшего принца кулаком в бок.

– Не буди, – посоветовала служанка, качая головой. – Всё равно не проснётся.

– А я уже начала думать, что там на Маракане был только сон, – пробормотала попаданка, осторожно выбираясь из-под руки возлюбленного.

– Это и есть сон, – согласился Мерк Картен, сцепив руки на круглом животике.

– Если ты появился, – сказала девушка, спускаясь с кровати и поднимая валявшуюся на полу тунику. – Значит, я прошла квест?

– Да, – на месте морехода довольно щерился Глухой Гром с торчавшим из глазницы сучком.

Во время своего долгого путешествия от Некуима до Радла Ника столько раз представляла себе их разговор, что подобные метаморфозы не произвели на неё никакого впечатления. В добротных голливудских ужастиках встречаются превращения и по-страшнее.

Она не стала одеваться, а просто прикрыла грудь туникой, внезапно подумав, что этот мерзавец, должно быть, видел всё, что творилось здесь несколько минут назад.

"А ну и батман! – мысленно фыркнула будущая принцесса. – Пусть завидует!"

По лицу и фигуре охотника пробежала мелкая рябь. Спустя секунды, перед попаданкой сидела, поправляя прикрывавшие опухшие от слёз глаза очки, немолодая, осунувшаяся женщина в потёртых джинсах и клетчатой рубахе с закатанными рукавами.

– Не смей! – вскричала Ника, вскакивая и сжимая кулаки. – Не смей приплетать сюда мою маму!

– А ты думай, с кем говоришь и что думаешь! – оскалилось существо, превращаясь в толстого старика в нелепом меховом балахоне, увешанном деревянными трещотками и амулетами с серебряным колокольчиком на шее. – Не то ещё и не такое увидишь!

– Ты обещал оставить меня в покое! – шипя от бессильной ярости, процедила собеседница, вновь опускаясь на кровать и прижимая к груди скомканную тунику.

– Я такого не говорил, – возразил Колдун аратачей, превращаясь в красивого кудрявого мальчика, лет двенадцати.

У девушки сжалось сердце. Проклятый Игрок знает, как ужалить её по-больнее.

Херен, сын актёра Ун Герата из урбы Гу Менсина. Этот ребёнок когда-то погиб по вине Ники.

– Но ты перестала возбуждать моё любопытство, – существо капризно надуло пухлые детские губы. – Всё, что будет дальше, так скучно и предсказуемо… Вы, люди, никогда не отличались оригинальностью поступков. Хотя, признаюсь, на какое-то время ты скрасила моё бытие, сделав его чуточку интереснее. За это и получила свою награду. Как я и обещал, ты стала имперской аристократкой, получила богатство и даже некоторую свободу, потому что этот глупец тебя действительно любит.

Бросив взгляд на безмятежно спящего Вилита, девушка набычилась.

– Твоя работа?

– О нет! – пряча кривую ухмылку в густой бороде, возразил толстый мужчина в густо покрытом заплатами плаще. – Я лишь устраивал ваши встречи.

Только предельным напряжением воли попаданке удавалось удерживать голову пустой, напрочь изгоняя из сознания любые мысли.

Собеседник довольно осклабился.

– На прощание я хочу сделать тебе маленький подарок.

– Какой? – мгновенно насторожилась Ника, не ожидавшая от Игрока ничего хорошего.

– На обратом пути из Некуима корабль Мерка Картена попал в шторм и затонул, – застенчиво улыбнулась лицом дочка морехода.

Девушка почувствовала подступающую к горлу тошноту. Эта безжалостная тварь, походя, загубила тридцать человек, сделав именно её ответственной за их смерть.

– Теперь уже никто в Империи не узнает, что Лаций Юлис Агилис добрался до Некуима в одиночку, потеряв жену в Рифейских горах. Сберегая тайну сапфиров и уверовав в благосклонность богов, Мерк Картен не оставил никаких записей о точном маршруте своих путешествий через океан. Поэтому новых гостей из Канакерна аратачи не увидят ещё лет сто, а то и дольше.

– Ты чудовище! – не выдержала попаданка.

– Как и ты для какого-нибудь муравья, – равнодушно пожала плечами Вестакия Картен, неторопливо превращаясь снова в Наставника. – Или таракана. Помнишь, как в детстве била их тапком? Шлёп и труп, шлёп и труп. А потом спускала в унитаз да ещё и морщилась.

От этих слов Ника словно окаменела. Видимо, разочаровавшись подобной реакцией, существо фыркнуло, поднимаясь на ноги, но по-прежнему не касаясь ими пола.

– Прощай.

– Постой! – вскричала девушка, вскакивая с кровати.

Игрок недоуменно вскинул седые, кустистые брови.

– Скажи, что с мамой?

– Не знаю, – равнодушно пожал плечами собеседник. – Мне нет хода в ваш мир.

– А Наставник? – торопливо задала следующий вопрос Ника, поспешно пояснив. – Я имею ввиду Лация Юлиса Агилиса. Он жив?

– Да, – вальяжно кивнуло существо, превращаясь в вождя аратачей. – Но он смертельно болен, и ему совсем недолго осталось.

– Не мог бы ты как-нибудь сообщить ему, что я скоро верну Домилюс и выйду замуж за Вилита? – с отчаянной надеждой попросила девушка, вымученно улыбнувшись. – Пожалуйста!

Мужественное лицо Белого Пера исказила капризная гримаса.

– Если будет настроение.

– Тогда, действительно, прощай, – Ника села на кровать. – Надеюсь, больше никогда тебя не видеть.

– Скорее всего, так и будет, – меланхолично усмехнулся Игрок и исчез. Просто пропал без каких-либо спецэффектов.

Всхрапнув, принц повернулся на бок и пошарил рукой по постели. Не обнаружив возлюбленную, он тяжело поднял голову, пробормотав сонным голосом:

– Ты куда пропала.

– По нужде вставала, – недовольно проворчала девушка, устраиваясь рядышком. – Спи.

Молодой человек привлёк её к себе и вновь тихо захрапел.

"Неужели эта тварь оставила меня в покое? – думала попаданка, теснее прижимаясь к сильному телу своего мужчины. – И теперь все беды и неприятности будут только мои, без всяких сверхъестественных заморочек. Вот батман, как же хорошо, что всё закончилось".

Но пока человек жив, там где кончается одно – обязательно начинается другое.

Эпилог

Последний лист выпал из слабеющих пальцев и, медленно планируя, опустился в очаг, где багрово тлела куча пепла.

Старуха печально наблюдала за тем, как весёлые язычки пламени с жадностью набрасываются на бумагу.

Да, на папирусе сейчас уже почти никто не пишет. Многочисленные мастерские и мануфактуры исправно удовлетворяют потребности неудержимо растущей имперской бюрократии, а так же художников, поэтов и кляузников в качественном материале для их деятельности.

Благодаря нидосской Школе Школ, которую уже называют чужеродным в этой реальности словом "Академия", мир получил по-настоящему прозрачное стекло, настоящие зеркала, очки, сталь, самовары, оптический телеграф и ещё много других вещей, резко изменивших жизнь не только Империи и Келлуана, но и всех стран Великого Моря.

Утонувшая в глубоком кожаном кресле, старая женщина тешила себя надеждой, что во всём этом есть и её заслуга.

Хотя первое письмо из Нидоса сильно разочаровало молодую принцессу, уже получившую от свёкра своё новое прозвище "Инфита", то есть "стойкая".

Госпожа Ирдия Корнелла благодарила её высочество за лестную оценку своих трудов и с гордостью сообщала, что готовит новый трактат о способах исчисления площадей и объёмов сложных фигур. Кроме того, знаменитая нидосская женщина-математик выдвинула гипотезу о существовании постоянного соотношения между длиной окружности и её диаметром, обещая вычислить его в самое ближайшее время.

И никаких намёков на своё иномирное происхождение!

Сухие, похожие на древний пергамент, губы Ники дрогнули в подобии улыбки.

Тогда она носила под сердцем своего первенца, и крушение надежды встретить человека из родного мира так сильно повлияло на будущую мать, что у той случилась жуткая истерика, едва не закончившаяся выкидышем. Опомнившись, попаданка взяла себя в руки, дав клятву никогда больше не принимать желаемое за действительное.

Девочка родилась здоровенькая, крепкая. Сам великий дедушка соизволил дать имя своей новой внучке. И когда Вилит в присутствии дежурно улыбавшихся придворных и членов императорской семьи поднял недовольно вопящую малышку, гордо объявив:

– Кеота, моя дочь!

Ника плакала от счастья.

Забыв обо всём на свете, она с головой погрузилась в заботу о ребёнке, не доверяя самым опытным нянькам и кормилицам.

Муж ворчал, обижаясь на то, что молодая супруга совсем перестала уделять ему внимание. К счастью, до скандалов дело не дошло, хотя одну, особенно хитровыделанную служанку пришлось всё же удалить из Цветочного дворца. А вот нечего перед хозяином задом вертеть!

Зная о любви наследника престола к обжорству и выпивке, близкие не особо удивились, когда тот стал жаловаться на боли в животе. Охранители здоровья промыли первому принцу желудок, напоили целебными снадобьями и положились на волю богов. Небожители высказались совершенно определённо. Ганию стало хуже.

Констант Великий собрал лекарей императорский семьи и потребовал непременно излечить старшего сына, а так же выяснить причину поразившего его недуга. Силла Тарквина Поста и её родственники открыто говорили об отравлении.

Однако все врачеватели в один голос отвергли данное предположение, заявив, что болезнь наследника имеет вполне естественное происхождение, встречается довольно часто и, увы, не имеет лечения.

Операции по удалению аппендикса тогда не делали даже в Нидосе.

Смерть Гания окончательно подорвала здоровье его великого отца, вызвав смятение в рядах аристократии. Средний сын императора Сельвий не пользовался авторитетом у знати и считался лишь бледной тенью старшего брата.

Осознавая нависшую над страной опасность, старый государь вновь выкарабкался, но полностью одряхлел. Он почти полностью отошёл от дел, назначив Сельвия соправителем.

Через несколько дней после того, как об этом объявили во всеуслышание, Ника Тарквина Инфита неожиданно получила ещё одно письмо из Нидоса. На сей раз от какого-то Алекса Дрейка, обладателя пышного келлуанского титула: "советника и созидателя гардероба держащего руку Владыки реки и берегов, следящего за богатством Повелителя земли и людей, неустанно молящегося богам за процветание дома Гебхотепа, жизнь, здоровье, сила, наместника Джедефмоота" и, по совместительству, одного из трёх управителей Школы Школ.

Следуя местным традициям, младшая принцесса так же завела себе секретаря. Точнее, секретаршу. Умненькую либрийку, знавшую несколько языков, имевшую очень красивый почерк и, самое ценное, на редкость молчаливую.

Одна из обязанностей Менелы состояла в чтении вслух всей входящей корреспонденции. В тот день она стояла у окна с большим, ярко раскрашенным футляром для свитков, а Ника учила Кеоту рисовать птичек.

Вспоминая об этом, старуха плотнее закуталась в меховую накидку. Теперь она, случалось, мёрзла и в самые жаркие дни.

Перепачкавшись цветными мелками и украсив лицо мамы парочкой полосок, девочка звонко смеялась, не обращая внимание на монотонно бубнившею отпущенницу.

Обладатель странного имени и ещё более странного титула в изысканно-цветистых выражениях извещал, что слава о необыкновенных подвигах принцессы Ники Тарквины Инфиты докатилась и до их далёкого города, вызвав всеобщее восхищение храбростью внучки достославного сенатора Госпула Юлиса Лура.

Поскольку подобного рода славословия ей приходилось выслушивать довольно часто, младшая невестка Константа Великого привычно пропускала их мимо ушей, аккуратно водя зажатым в крошечных пальчиках Кеоты мелком по широкой, гладко оструганной дощечке, и терпеливо дожидалась, когда же автор послания дойдёт до сути?

Вряд ли он будет просить денег. Всё-таки Империя слишком далека от Нидоса, а золото можно отыскать и ближе. Скорее всего, речь пойдёт о протекции в решении какого-нибудь вопроса.

Однако, принцесса ошиблась. Сообщив, что Школа Школ собирает сведения о населяющих мир народах, Дрейк смиренно просил её высочество написать им о жителях далёкого и таинственного Некуима. Управителя интересовало буквально всё: как выглядят тамошние аборигены, в каких богов верят, как охотятся, каковы их нравы и обычаи?

Заверив, что сей труд непременно будет по достоинству оценён учёными мужами и жёнами всего цивилизованного мира, Дрейк в самом конце спрашивал: не слышала ли её высочество от своих заокеанских знакомых что-нибудь о земле под названием Россия или Русь?

Даже спустя столько лет, Ника не понимала: как ей тогда удалось сохранить хотя бы видимость спокойствия? Очевидно, из-за того, что она решила, будто просто ослышалась.

Вытерев мокрой тряпочкой перепачканные ладошки малышки, принцесса переспросила: о какой именно земле идёт речь?

Секретарша послушно повторила: Россия или Русь. Не удовлетворившись ответом, Ника взяла папирус, и пробежавшись взглядом по написанным либрийскими буквами строчкам, сразу же заметила расставленные повсюду знаки препинания.

Значит, она не ошиблась! Цифры и способы вычисления, предложенные госпожой Корнеллой, родом из мира Виктории Седовой. Вот только попаданец не женщина-математик, а этот самый Дрейк. Видимо, её знакомый из Школы Школ. И, судя по всему, он тоже из России.

Несмотря на сжигавшее душу нетерпение, принцесса стойко выдержала несколько дней, стараясь успокоиться и всё обдумать.

У неё даже мысли не возникло: всё бросить и отправиться за море. Вот если бы она узнала об Алексе до замужества, а ещё лучше до появления поддельного письма канакернских консулов, то, возможно, и уплыла бы в Нидос. Но сейчас у неё любящий муж, замечательная дочка и, кажется, вполне неплохие жизненные перспективы.

Два дня секретарша хвостиком ходила за покровительницей, торопливо занося на покрытые воском таблички всё, что та вспоминала о своей жизни в Некуиме.

Затем они вдвоём тщательно отсортировали и отредактировали записи, потом отпущенница перенесла их на папирус. В заключение своего послания Ника Тарквина Инфита с сожалением сообщала управителю Школы Школ о том, что в своём путешествии ей никогда не доводилось слышать о стране под названием Россия. Но вот Колдун племени Детей Рыси рассказывал о том, что будто бы существует ещё один мир, где так же живут люди. Очень редко, по воле высших сил кто-то из того мира может попадать сюда. Возможно, искомая Дрейком страна находится именно там?

Так началась их долгая переписка, полная недомолвок и только им понятных намёков. Кроме того, управитель сообщал последние политические новости с той части света и рассказывал о последних открытиях Школы Школ.

Пару раз заглянув в послания далёкого знакомого своей молодой жены, Вилит убедился, что речь в них идёт о чём угодно, кроме чувств. Немного поворчав, скорее просто для того, чтобы продемонстрировать, как он ей дорожит, принц не стал запрещать супруге писать чужому мужчине. Скорее всего, решил, что той просто скучно, и она пытается хоть как-то разнообразить свою жизнь.

Теперь из Нидоса регулярно поступали новые трактаты по математике, философии, астрономии, которые её высочество охотно распространяла среди имперских учёных, обретя славу покровительницы наук.

Кроме чисто теоретических работ, Дрейк слал чертежи разнообразных механизмов, описание технологии получения новых сплавов, лекарств и передовых методов лечения.

К сожалению, безмятежная жизнь принцессы продолжалась очень недолго. Соправитель из Сельвия оказался так себе. Да от него больших талантов уже и не требовалось. Гораздо хуже оказалось то, что он попал под влияние вдовы бывшего наследника престола и её родственников. По Радлу поползли слухи, что Силла стала его любовницей.

Тогда Нику мало интересовали подобные вещи, и у неё ещё не было сети своих осведомителей. Однако то, что срочно вернувшийся в столицу Констант Великий внезапно выставил семью старшего сына из Палатина, послужило косвенным подтверждением истинности тех сплетен.

Однажды, когда здоровье государя вновь резко ухудшилось, тётушка, навестив беременную вторым ребёнком племянницу, таинственным шёпотом сообщила, что сенатор Касс Юлис Митрор настоятельно просит её высочество устроить ему тайную встречу с Вилитом.

Чувствуя нешуточную тревогу, Ника поспешно уведомила супруга о странном разговоре с госпожой Пласдой Септисой Денсой.

Не откладывая, младший сын государя объявил о желании посетить загородное имение, доставшееся ему в качестве приданного жены, и отдохнуть от городской суеты.

Сенатор тоже не заставил себя ждать. Явившись в поместье под видом торговца, он о чём-то долго беседовал с Вилитом наедине.

Вот тогда принцесса испугалась по-настоящему. Тем более, что принц категорически отказался посвящать её в суть разговора с Кассом Юлисом Митрором, приказав оставаться в Домилюсе, по крайней мере, до рождения ребёнка, а сам срочно вернулся в Радл.

Начитанная попаданка предположила, что на встрече мужа с родичем речь шла о каком-то заговоре, грозившем всем им весьма большими неприятностями. И, как позже выяснилось, оказалась права.

Одному из многочисленных коскидов сенатора Юлиса стало известно, что в случае смерти Константа Великого наследник планировал избавиться от младшего брата и его семьи.

Сам ли Сельвий додумался до такого, или Силла подсказала, так и осталось тайной.

Едва Констант Великий испустил последний вздох, Вилит поспешно покинул переполненную придворными спальню, где безутешно рыдала Сарина Тарквина Тира, год назад, после смерти императрицы Докэсты, ставшая наконец-то законной женой императора.

А ещё через два часа в покои младшего принца ворвались вооружённые люди. Но не нашли там никого, кроме молодого раба, очень похожего на Вилита. Разъярённые заговорщики убили несчастного невольника и выбросили его истерзанное тело из окна второго этажа.

В тот же день выстрелом из лука неизвестным был убит трибун расквартированного в столице Первого Молниеносного легиона. Оставшиеся без командира воины растерялись, поскольку не все сотники оказались вовлечены в заговор, а известие о покушении на младшего сына Константа Великого уже облетело весь Радл.

Примчавшиеся в казармы сторонники соправителя срочно организовали раздачу денег, но в город уже входили верные Вилиту части, а люди Юлисов похватали незадачливых убийц принца.

Узнав об этом, Сельвий то ли сам отравился, то ли ему кто-то помог, чтобы спрятать концы в воду.

В любом случае, став императором, Вилит никаких официальных расследований не проводил, расправившись с заговорщиками гораздо позднее и используя совсем другие поводы.

Пока супруг брал и укреплял власть, Ника родила сына. По горло занятый Вилит сумел провести обряд признания только на шестой день, что породило волну слухов о его сомнениях в своём отцовстве.

Сделав причудливый зигзаг, мысли старой женщины обратились к детям. Она родила мужу трёх сыновей и двух дочек. Самый младший умер, не прожив и года.

Пережила императрица и свою старшую дочь. Выданная за одного из либрийских царей, Кеота умерла во время родов, оставив после себя двух сыновей.

Ника с трудом переменила позу, вытянув к потухавшему очагу ноги в меховых сапожках.

Хвала богам, её сыновьям хватило ума не устраивать свару из-за трона. Младший вполне искренне удовлетворился постом верховного жреца святилища Сенела, посвятив свою жизнь чувственным наслаждениям и астрономии.

Младшая дочь отправилась в далёкий Нидос, а оттуда в Келлуан, где стала главной супругой наследника Келл-номарха, который не так давно сделался полноправным "владыкой реки и берегов".

В пышной свите посла, явившегося за невестой принца, оказалась и небольшая делегация Нидоса, в которую был включён один из управителей Школы Школ.

Высокий, красивый мужчина с благородной сединой в коротких волосах и с пронзительным взглядом голубых глаз произвёл настоящий фурор среди женщин Радла всех сословий, а его навыки обращения с оружием произвели сильное впечатление на мужчин.

Однако ни званые ужины, ни гонки колесниц, ни охоты и призовые бои заморского гостя особо не интересовали. Большую часть времени он проводил в беседах с учёными и изобретателями всяческих диковин.

Именно в те дни Ника в первый раз ощутила, что Вилит ревнует её по-настоящему, поскольку по внешним данным явно проигрывал красавцу из Нидоса.

Не желая рисковать семейным благополучием, попаданке скрепя сердце пришлось отказаться от встречи с Дрейком наедине.

Но всё же откровенно побеседовать им удалось. Это случилось на празднике, устроенном императором в честь посланников Келл-номарха.

Приглашённые гости пьяно гомонили, вольготно устроившись на мягких ложах и вполуха слушая хор, а её величество и Алекс Дрейк, стоя у перил веранды, у всех на виду впервые за много лет тихонько говорили по-русски.

История собеседника настолько поразила Нику, что та поначалу отказалась ему верить. Её соотечественница не просто попала в другой мир, но ещё и поменяла тело, прожив большую часть жизни мужчиной!

Но, в конце концов, если Виктория Седова вновь обрела способность ходить, то кто знает: на какие ещё чудеса способны здешние Игроки?

Вилит ни чем не выказал своего неудовольствия их затянувшейся беседой, хотя взгляды, которые он время от времени бросал на Дрейка, казались более чем красноречивыми.

Потом Ника встречалась с Алексом ещё несколько раз, но уже в присутствии придворных, и никогда больше не использовали русский язык.

Управитель Школы Школ посулил по-прежнему извещать императрицу о последних открытиях и снабжать научно-технической документацией, а та, в свою очередь, обещала всемерно способствовать внедрению указанных достижений в жизнь на территории Империи.

Так что у государя больше не возникало поводов подозревать супругу в чём-то предосудительном. Да и других забот хватало.

Нике тоже пришлось овладеть сложным искусством дворцовой интриги, даже в мимолётных разговорах и хозяйственных мелочах принимать во внимание расстановку политических сил, по мере возможности помогая мужу управлять громоздким, но всё ещё далеко несовершенным государственным аппаратом.

Не обладая ни талантами, ни харизмой своего великого отца, Вилит старался добиться результата трудолюбием и упорством, целыми днями разбирая документы и принимая посетителей.

На окраинах Империи то и дело вспыхивали вооружённые конфликты разной степени интенсивности. В самых тяжёлых случаях государь возглавлял войска лично.

Как и подобает истинной радланский аристократке, провожая мужа в поход, Ника не допускала слёз, но по ночам, ворочаясь в холодной постели, давала волю чувствам.

Болезнь проявила себя внезапно. Опытные лекари, ученики самого Герноса Нидосского, посовещавшись, поставили неутешительный диагноз. Даже при регулярном приёме лекарств и строжайшем следовании всем рекомендациям врачевателей, императору осталось не более полутора лет.

Девятнадцатилетнего наследника срочно объявили соправителем.

Вилит продержался почти два года, хотя последние месяцы только на наркотиках.

Несмотря на свалившееся ей на плечи горе, попаданке пришлось, взяв себя в руки, незримой тенью встать за троном сына, помогая молодому Деклетию сначала удержать, а потом укрепить власть, прижав гордую аристократию.

Сейчас соправителем стал уже её внук, а старшего сына так мучают боли в суставах, что он большую часть времени проводит в Галайской долине или на вилле у моря.

Взрослея, Диклетий мягко, но настойчиво потихоньку отстранял мать от реальных рычагов власти. Ника не противилась. В этом мире и пятидесятилетних считают глубокими стариками, а уж те, кто разменял седьмой десяток, встречаются крайне редко.

Какое-то время вдовствующая императрица занималась поисками талантов, принимая в Цветочном дворце художников и поэтов.

Но сил становилось всё меньше, и однажды Ника поняла, что окончательно превратилась в дряхлую старуху, которую уже мало что интересует в жизни.