Текст книги "Лягушка-принцесса (СИ)"

Автор книги: Анастасия Анфимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 51 страниц)

– Увы, это так, госпожа.

"Значит, действительно гомик", – окончательно успокоилась попаданка, натягивая штаны с завязками.

– Отдыхайте, господин Птаний, – предложила она, кивнув на свободную кровать. – А я пока умоюсь и приведу себя в порядок.

– Ну, что вы, – жеманно потупился тот. – Я не смею, это же ваша постель.

– Изначально она ваша, – поправила его девушка и угрожающе сощурилась. – Или вы считаете, что я могла её как-то… испортить?

– О, как вы могли такое подумать, госпожа!? – испуганно вскричал отпущенник.

Но внучка сенатора Госпула Юлиса Лура властным жестом велела ему замолчать, продолжив:

– Только я всё ещё никак не могу привыкнуть к таким широким ложам и всегда отдыхаю с краю. Так что спокойно ложитесь с другой стороны и спите. У вас очень усталый вид. Вот, даже морщинки у глаз образовались. Если немедленно не отдохнёте, они так и останутся.

– Где?! – вскричал мужчина, бросаясь к столику с зеркалом. – Да, действительно. О боги, какой ужас! Они похожи на противные куриные лапки! Нет, я ещё слишком молод для них.

– Ваши мальчики уже знают обо мне? – спросила Ника, подходя ближе.

– К сожалению, да, – подтвердил собеседник, продолжая пристально рассматривать своё отражение. – Ваше появление не осталось незамеченным. Меня уже спрашивали: кто прячется в моих комнатах? Как вы советовали, я сказал Плотису, что вы скрываетесь от диких и жестоких соотечественников, неспособных оценить ваши чувства ко мне. А уж он обязательно разболтает всё остальным.

– Вы знаете господина Ун Гарата? – полюбопытствовала девушка, взяв со стола гребень. – Он встретил нас с принцем на берегу Флумины.

– Это мой доверенный человек, – проворчал Птаний, с неохотой освобождая ей место перед зеркалом. – Не беспокойтесь, он никому ничего не скажет. По приказу его высочества я отправил господина Ун Гарата в Альтиру с кое-какими поручениями.

– Очень предусмотрительно с вашей стороны, господин Птаний, – польстила ему гостья и задала очередной вопрос. – Как заделывают волосы ольвийские мужчины? Какие у них причёски?

– Никаких, госпожа, – широко зевнув, махнул рукой тот, обходя кровать с явным намерением воспользоваться её советом и лечь на стороне противоположной той, где спала она. – Варвары, что с них возьмёшь? Тогда, если вы не против, я немного посплю.

– Отдыхайте, господин Птаний, – кивнула Ника, глядя на своё отражение в зеркале.

Пока она причёсывалась, мужчина торопливо разделся, сложил одежду на табурет, забрался под одеяло и почти сразу же тихонько захрапел.

Босиком, чтобы не шлёпать подошвами сандалий по полу, девушка первым делом убедилась, что дверь в спальню закрыта на засов. Вернувшись, разместилась на скамейке, бездумно уставившись в белый потолок, расписанный кучевыми облаками и порхавшими между ними разноцветными бабочками.

Вновь вспомнился Декар, и в глубине души заворочалось нехорошее предчувствие. Она сама не понимала, откуда взялась эта странная уверенность в том, что юноша попал в беду, и с ним случилось что-то очень нехорошее.

Плюнув на безуспешные попытки убедить себя в том, что ей это только мерещится, Ника с каким-то мазохистским наслаждением ударилась в панику: "Вот батман! Дядюшка с сенатором наверняка оставили его в Радле, а то и вовсе убили, чтобы скрыть своё участие в этой истории. Вот гады! Сами же устроили парню побег и теперь замочили! Я же просила его спасти! Чего им стоило?! Ну не разорились бы они!"

Скрипнув зубами, она стукнула кулаком по спинке скамьи. Птаний всхрапнул, поворачиваясь на бок, и причмокнул губами.

Внезапная вспышка гнева совершенно неожиданно слегка прочистила сознание беглой преступницы, наконец-то дав возможность закрепиться в голове вполне здравой мысли: "А может, я зря себя накручиваю? Что, если Декар спокойно плывёт через море, а я тут с ума схожу?"

Девушка изо всех сил убеждала себя в том, что она была просто обязана остаться в Радле и никак не могла поступить по-другому, однако щемящее ощущение, удивительно схожее с чувством вины, всё же успело угнездиться в душе. Даже чёткое понимание бессмысленности переживаний не помогало от них избавиться.

Скорее всего, она бы непременно расплакалась, но в дверь неожиданно деликатно постучали.

– Господин Птаний! Проснитесь, пожалуйста! Там господин Лавканий пришёл. Вас требует, ругается сильно.

– О боги! – глухо промычал отпущенник, с видимым трудом отдирая голову от подушки. – Какого Тарара ему надо?

– Что-то насчёт последней партии вина, – понизил голос собеседник.

Прихватив сандалии, гостья на цыпочках проскользнула в ванную комнату, и затихарившись, усмехнулась про себя: "Он ещё и вином торгует. Не иначе, контрабандным. А может, этот публичный дом вообще только ширма для какого-то более доходного бизнеса?"

Видимо, заявился действительно очень важный и влиятельный человек, потому что Птаний, охая и стеная, быстренько собрался и ушёл.

А выбравшаяся из своего укрытия Ника поняла, что ей вновь необходимо срочно чем-то занять мозг, иначе это самокопание точно до добра не доведёт.

Кстати вспомнился забитый свитками шкаф в кабинете владельца заведения.

"Надо будет попросить у Птания разрешения в нём покопаться, – подумала попаданка. – Наверняка там найдётся что почитать. А если нет, снова придётся переводить чужие стихи и сказки".

Однако перед тем, как выбраться из спальни даже в соседнюю комнату, следует ещё немного поработать над своим имиджем. Нанести, так сказать, последний штрих.

Сбросив тунику, девушка взяла припасённую заботливым отпущенником повязку и принялась обвязывать ей грудную клетку.

Дело это оказалось не таким простым, как виделось на первый взгляд. Повязка норовила всё время сползти на живот.

Ника резко выдохнула, и задержав дыхание, попыталась обернуть треклятую тряпку вокруг себя.

Грудь сдавило, дышать стало тяжело. Однако, когда она полностью экипировалась и посмотрела на себя в зеркало, результат беглую преступницу вполне удовлетворил. На первый взгляд, да если ещё и издали её можно принять за парня. В этом случае высокий рост оказался даже полезным.

Когда за стеной послышался шум, она вновь спряталась в ванной комнате, на этот раз не задёргивая штору полностью и оставив узкую щель для наблюдения.

Войдя в спальню, хозяин дома негромко произнёс:

– Госпожа?

– Думаю, вам пока не стоит так ко мне обращаться, господин Птаний, – отозвалась девушка, шагнув в комнату. – Вдруг кто-то услышит.

– О боги! – патетически вскричал мужчина, едва не выронив уставленный посудой поднос. – Сам лучезарный Нолип спустился с небес в мою жалкую обитель! Вы прекрасны! Не знай я о вашей истинной сущности, моё сердце разорвалось бы от страсти!

Собеседница знала, что он врёт, но всё же не смогла удержаться от улыбки.

– А вы умеете говорить комплименты, господин Птаний.

– Это ваша красота разбудила моё красноречие, госпожа, – деланно засмущался тот, выставляя на столик миску с кашей, блюдо зелёного салата и большой керамический бокал с разведённым вином. – Или лучше звать вас Хунием?

– А другого ольвийского имени вы не знаете? – чуть заметно поморщилась беглая преступница. – А то мне это что-то не нравится.

– Ну тогда Орли, подумав, предложил отпущенник. – Это вас устроит?

– Вполне, – кивнула попаданка. Она ещё не настолько позабыла родной язык, чтобы полностью проигнорировать весьма неблагозвучное звучание первого из предложенных ей ольвийских имён.

– Если желаете, я могу после полудня отослать моих мальчиков в бани Глоритарква, – выдвинул новое предложение владелец заведения, с довольной улыбкой наблюдая, с какой жадностью гостья поглощает принесённую им еду. – И вы сможете спокойно погулять в саду. Там начали распускаться цветы, и стало очень красиво.

– Ещё слишком рано, – прожевав, отказалась Ника. – Лучше подождать дня три или четыре, когда я очень устану сидеть в комнате, и прогулка принесёт больше удовольствия.

– Как будет угодно, Орли, – с нескрываемым одобрением склонил голову мужчина.

– Я думаю, вам самому не стоит мне прислуживать, господин Птаний, – сделав большой глоток, проговорила девушка. – Это может вызвать удивление и нежелательные подозрения у ваших людей. Лучше присылайте самого доверенного из рабов. Только в заранее обусловленное время, и не забудьте ему сказать, что я, хотя и не говорю по-радлански, но кое-что понимаю. Подумайте, как это лучше сделать.

– Хорошо, Орли, – судя по всему, и это предложение пришлось собеседнику по вкусу.

– И у меня к вам будет просьба, господин Птаний, – гостья аккуратно вытерла платком губы.

– Всё, что только в моих силах! – пылко заверил тот.

– Я видел у вас много свитков, – сказала беглая преступница, говоря о себе в мужском роде.

– Более двухсот! – гордо вскинул подбородок хозяин дома. – Кое-что осталось ещё со времён моего добродетельного названного отца. Некоторые я приобрёл сам, другие мне подарили.

– Вы не будете возражать, если я возьму что-нибудь почитать?

– О боги, конечно, нет! – всплеснул руками отпущенник. – Всё моё собрание в вашем распоряжении! Что вам принести?

– Я бы хотел выбрать сам, – покачала головой Ника.

– Пожалуйста! – охотно согласился мужчина. – Как угодно! Я не буду запирать комнату. Как подыщите что почитать, закроетесь сами.

– Непременно, – заверила его собеседница.

Быстренько собрав посуду, владелец заведения ушёл. Пройдя вслед за ним в соседнюю комнату, девушка окинула плотоядным взглядом забитые свитками стеллажи, предчувствуя, казалось, давно забытое и навсегда потерянное удовольствие от просмотра книжных новинок в магазине.

Часть папирусов успела изрядно потемнеть, что ясно указывало на их почтенный возраст. Однако, судя по обтрёпанным краям, они служили не только для демонстрации учёности хозяина кабинета. Их явно часто разворачивали.

Первым под руку беглой преступницы попалась поэма Микуна Нерка "Сад Диолы". Судя по толщине, произведение достаточно объёмное, чтобы надолго занять внимание читателя, отвлекая его от посторонних мыслей.

Вот только девушка не считала себя любительницей поэзии, поэтому, без сожаления отложив в сторону "Сад", увлечённо продолжила поиски.

Подобно всякому цивилизованному человеку, Лав Птаний Сар имел в своей библиотеке, как произведения современных модных философов, так и трактаты знаменитых мудрецов древности.

Подумав, Ника решила отложить сии зубодробительные сочинения на будущее, когда впечатления от недавних событий улягутся, и она сможет хотя бы немного сосредоточиться на содержании скучных текстов. Сейчас же скрывающаяся от властей правонарушительница остро нуждается в чём-то более развлекательно-увлекательном.

Вот пьесы Сваторя Скепсийца подойдут, поскольку этот драматург писал не только мрачные, полные страданий драмы, но и весёлые искромётные комедии вроде той же "Змеи и кувшина", что ставили актёры урбы Гу Менсина.

Положив папирус на стол, девушка продолжила осмотр стеллажей, но уже без прежней тщательности, просто пройдясь взглядом по заполненным ячейкам. Один из свитков выглядел явно новее остальных, выделяясь белым цветом на фоне гораздо более тёмных соседей.

Взяв его, Ника прочитала мудрёное название: " Трактат о новых цифрах и способах счисления отличающихся точностью и простотой предложенных высокоучёным мужам и жёнам госпожой Ирдией Корнеллой Сапиеной из славного города Нидоса".

"Надо же, женщина-математик в это время да ещё, судя по имени, из радланской семьи, – усмехнулась про себя беглая преступница и нахмурила лоб. – Где-то я его уже слышала? Кажется, на пиру в Палатине о ней рассказывал тот болтун…"

Она прикрыла глаза, стараясь вспомнить имя говорливого путешественника, нанятого в учителя сыну наследника престола.

"Килей! – наконец выдала память необходимую информацию. – Орис Килей Кватор. Он ещё хвалился, что побывал в тот самом Нидосе, который расположен чуть ли не на краю света, и очаровал тётушку".

Поскольку математика её интересовала ещё меньше, чем поэзия, девушка уже собралась вернуть трактат на место, гадая, каким образом подобное сочинение могло оказаться в библиотеке владельца публичного дома для мужчин нетрадиционной ориентации?

Но в последний момент передумала, развернула свиток чуть дальше и замерла от неожиданности.

Нервно сглотнув, Ника моргнула, тряхнула головой, прогоняя наваждение. Однако оно и не думало исчезать.

На белом папирусе, выстроившись по ранжиру, красовались непривычно угловатые, но вполне узнаваемые русские, то есть конечно же арабские цифры из её, Виктории Седовой, родного мира. Единичка, двойка, тройка… девятка, состоящая, казалось, из одних углов, а главное – круглый, пузатенький нолик, которому не хватало только двоеточия и скобок, чтобы превратиться в весёлый смайлик.

Чувствуя, как на лбу выступают мелкие бисеринки пота, девушка, тяжело плюхнувшись на сиденье без спинки, уставилась в потолок, медленно досчитала до ста и вновь посмотрела на зажатый в руках свиток.

Как и следовало ожидать, цифры никуда не делись. Так и стоят уродливыми кракозябрами, словно насмехаясь над её испугом.

"Стоп! – беззвучно выпалила попаданка, подняв левую руку. – Если их когда-то изобрели у нас, то и здесь могли додуматься. Тут же нет ничего сложного. Количество углов в фигуре обозначает число, а их отсутствие… – отсутствие числа!"

Стараясь удостовериться в этом, Ника принялась лихорадочно читать написанное простым и понятным языком пояснение. Ну так и есть! Принцип тот же. Вот только "ноль" называется "инарус", и это слово состоит как бы из двух: "пустота" и "порядок". Данный кружочек означает отсутствие чего либо и служит для определения разряда: десяток, сотня, тысяча и так далее.

Девушка озадаченно потёрла взмокший лоб. Всё это настолько походило на знакомую с детства систему обозначения чисел, что в непреднамеренную тождественность верилось всё меньше…

Прервав чтение пояснения на полуслове, она развернула свиток на длину руки и впервые за много дней с чувством выругалась вслух:

– Вот батман!!!

Госпожа Ирдия Корнелла Сапина привела несколько примеров сложения, вычитания и умножения в столбик, а чуть ниже деление уголком!

Понимая, что это уже никак нельзя списать на случайность, попаданка выронила свиток и закрыла лицо руками, чувствуя, как сознание буквально тонет под девятым валом сюрпризов!

Глава 2
Не всё можно написать

 
Кто предвидеть мог возможность
Столь внезапной неудачи
В миг, когда в успехе близком
Я уже не сомневалась?
 

Лопе Де Вега

Ночь в Толедо

Выросшая в одной из богатейших семей Империи Силла Тарквина Поста с детства привыкла ни в чём себе не отказывать, поскольку, несмотря на все разговоры об умеренности, скромности и прочих радланских добродетелях, её родители охотно исполняли любые капризы любимой дочери.

Не изменила она своим привычкам и после того, как вышла замуж за наследника престола, исправно получая доход с имений, составлявших значительную часть приданого первой принцессы.

Старший сын Константа Великого особо не вникал в финансовые дела, всецело полагаясь на назначенных отцом управителей. Те, в свою очередь, не желая давать повод для недоразумений и скандалов в семье будущего государя, скромно помалкивали о том, что его супруга имеет собственные, не подотчётные мужу средства. Конечно, она не ворочала миллионами, но клянчить деньги у своего благоверного на маленькие женские радости ей приходилось довольно редко.

Первоначально Силла Тарквина Поста не испытывала какой-то особой ненависти к непонятно откуда взявшейся девице, выдававшей себя за внучку сенатора Госпула Юлиса Лура, воспринимая её лишь как досадное препятствие на пути своих грандиозных замыслов, от которого рассчитывала избавиться легко и изящно.

Однако, то унижение, которое ей, будущей императрице, пришлось перенести, извиняясь перед женой какого-то регистора и его племянницей, стало одним из самых неприятных моментов в жизни первой принцессы, породив чистую, как слеза младенца, и жгучую, как горчица, ярость.

Вместо того, чтобы морально уничтожить Нику Юлису Террину вместе с её глупой тёткой, обыск их паланкина в воротах Палатина вызвал у жителей Радла негодование и сочувствие к тяжкой доле сироты, которую каждый обидеть норовит.

Хотя всю вину за то досадное недоразумение взяла на себя верная Гермия, а супруга наследника престола, наоборот, выступила в роли заступившейся за гостей миротворицы. Оставить столь дерзкий поступок наглой девчонки безнаказанным Силла Тарквина Поста не могла, иначе её просто перестанут уважать и бояться. А будущей императрице хотелось, чтобы одно только её имя внушало окружающим страх, без которого невозможна настоящая власть. К тому же наметившееся сближение Константа Великого с опальной супругой, поводом для которого послужила неожиданная кандидатура невесты их сына Вилита, не устраивало родственников первой принцессы.

Таким образом, к личной ненависти, которую Силла Тарквина Поста испытывала к племяннице регистора Трениума, удачно прибавилась и политическая целесообразность.

Вынужденная на время затаиться супруга наследника престола ещё только раздумывала над тем: как бы пострашнее отомстить несносной девице, когда буквально накануне объявления о помолвке выяснилось, что особа, выдававшая себя за внучку сенатора Госпула Юлиса Лура, – самозванка!

Несмотря на то, что Вилит помог ей ускользнуть от рук правосудия, первая принцесса какое-то время пребывала в радостном возбуждении, неустанно благодаря богов за то, что те так удачно помогли ей избавиться от нахалки.

Вот только эйфория быстро улетучилась, и будущая императрица использовала всё своё влияние для того, чтобы всемерно ускорить поиски беглой самозванки, при этом старательно скрывая от мужа свою заинтересованность в её поимке.

Возможно, если бы не ненависть, которую она испытывала к той девице, Силла Тарквина Поста и не согласилась бы на предложение госпожи Гермии, просто позволив претору Камию схватить преступницу, ибо никакого наказания, кроме мучительной казни, её проступок не заслуживал.

Однако, вспомнив перенесённое унижение, первая принцесса пожелала не просто убить эту девицу, а ещё и уничтожить морально, опозорив настолько, что даже если она вдруг по какому-то неведомому капризу богов окажется той, за кого себя выдавала, родственники стыдились бы вспоминать о Нике Юлисе Террине, навсегда вычеркнув её из памяти!

Один из самых доверенных коскидов Маммия Септия Онума явился в Палатин сразу же после полудня.

Передав сестре своего покровителя запечатанный папирусный свиток, секретарь сенатора с поклоном отступил, заявив, что имеет приказ дождаться ответа.

Отойдя в сторонку от любопытных придворных дам, супруга наследника престола, сломав восковую печать со знакомым оттиском, пробежала взглядом несколько ровных, аккуратно выписанных строчек.

Брат сообщал адрес дома, где в настоящее время скрывается известная им особа, а так же просил выдать подателю письма оговорённую сумму, поскольку тот, кому предназначены эти деньги, готов выполнить все условия их получения.

С усмешкой отметив несвойственную родичу витиеватость слога, надёжно скрывавшую от непосвящённых истинную суть послания, первая принцесса поняла, что претор Камий готов отложить арест самозванки.

"Любовнику Гермии стоит поторопиться, – озабоченно подумала будущая императрица и мысленно взмолилась: – О Фиола, Семрег и Цития, помогите мне наказать эту мерзкую негодяйку, и, клянусь, я украшу новой скульптурой каждый ваш храм в Радле!"

Сообщив приближённым о намерении ненадолго их покинуть, она в сопровождении служанок, посланца сенатора Септия и верной Гермии проследовала в комнату, служившую ей кабинетом.

Присев за столик, Силла Тарквина Поста собственноручно написала две короткие записочки. В одной, адресованной брату, благодарила за помощь и просила заплатить обещанную сумму нужному человеку из денег, полученных у управителя её ближайшим имением. Именно к нему она обращалась во втором послании, приказав выдать подателю сего письма полторы тысячи империалов.

Супруга наследника престола представляла, сколько усилий пришлось приложить сенатору, чтобы исполнить её маленькую просьбу и уговорить господина Камия повременить с поимкой беглой преступницы.

И если первая принцесса желает, чтобы брат и впредь охотно откликался на подобного рода пожелания, она просто обязана как-то отблагодарить его за это путь даже такой мелочью, как полтысячи золотых монет. Пустячок, а всё же приятно, ибо одних разговоров о грядущем процветании рода пенерийских Септиев всё же недостаточно для поддержания тёплых отношений с родственниками.

Выпроводив коскида, будущая императрица достала из шкатулки квадратный кусок мягкой, тщательно выделанной кожи.

– Это приглашение в Палатин для Скунда Латуса Спурия, госпожа Гермия, – сухо проговорила она, строго глядя на притихшую придворную даму. – Оно выписано не от моего имени. Якобы для того, чтобы устроить вашу встречу после долгой разлуки, я попросила об услуге помощника управителя. Но вашему другу не стоит беспокоиться. Просто пусть зря не шатается по дворцу и не попадается на глаза государю.

– Понимаю, ваше высочество, – с поклоном приняв пергамент, верная наперсница спрятала его в висевший на поясе кошель.

– Вот, читайте, – Силла Тарквина Поста пододвинула к ней послание брата. – Именно здесь и прячется самозванка.

– Позвольте записать, ваше высочество? – робко попросила приближённая. – А то я боюсь что-нибудь перепутать от волнения.

– Хорошо, – разрешила покровительница, кивнув на чернильницу.

Когда придворная дама убрала в тот же кошель и узкую полоску папируса с коротким текстом, супруга наследника престола заявила, буравя её пристальным взглядом прищуренных глаз:

– Помните, госпожа Гермия, все должны думать, что беглый раб в приступе гнева убил свою любовницу, а затем, ужаснувшись от содеянного, покончил жизнь самоубийством.

– Всё так и будет, ваше высочество! – заверила собеседница. – Господин Латус уже подыскал подходящую комнату в Радиании. Хозяин той халупы всем расскажет, что эта парочка заплатила ему за три дня вперёд. Они всю ночь кувыркались, а под утро стали кричать друг на друга.

– Их должны найти как можно быстрее, – благожелательно кивнув, продолжила инструктаж первая принцесса. – Чтобы тела можно было узнать, а вонь от трупов не отпугнёт любопытных. Чем больше людей увидят их мёртвым, тем скорее Вилит узнает о постыдной связи своей избранницы.

– Уже послезавтра об этом будет судачить весь город! – мстительно сощурилась верная наперсница. – Самозванка уже успела прославиться своими сказками и скандальным выступлением в Сенате. После письма из Канакерна многие люди почувствовали себя обманутыми и с удовольствием станут смаковать историю её нравственного падения.

– Это так, – охотно согласилась будущая императрица, тут же с сомнением покачав головой. – Вот только в Радиании каждый день убивают столько людей, что эти две смерти могут просто остаться незамеченными.

– Не стоит беспокоиться, ваше высочество, – усмехнулась придворная дама. – Городские стражники – известные лентяи и бездельники, но господин Латус специально узнал, что днём они обязательно появляются даже в тех местах. А уж о том, чтобы стража узнала именно об этих смертях, господин Латус позаботится.

– Главное, чтобы их опознали, – наставительно заявила Силла Тарквина Поста. – А то вывезут за стену и бросят на свалку бродячим собакам, и никто не узнает, куда на самом деле подевалась самозванка. Имейте в виду, госпожа Гермия, в таком случае вы не получите ни обола!

– В Палатине известно, ваше высочество, что беглый раб грамотный, – губы верной наперсницы вновь дрогнули в подобии улыбки. – И его предсмертная записка никого не удивит.

– Кажется, у вас, госпожа Гермия, есть ответы на все вопросы, – то ли досадливо, то ли одобрительно проворчала супруга наследника престола. – Надеюсь, что ваши слова не разойдутся с делами.

– Я приложу все усилия, чтобы не разочаровать вас, ваше высочество, – поклонилась придворная дама, и подавшись вперёд, торопливо заговорила, косясь на плотно прикрытую дверь. – Всё будет так, как вы пожелаете. Небожители благоволят к вам, ваше высочество. Сегодня я видела сон…

– Какой? – встрепенулась первая принцесса. – Расскажите, госпожа Гермия.

Та приблизилась почти вплотную к покровительнице и горячо зашептала:

– Будто бы мы с вами шли по галерее второго этажа, неподалёку от покоев государя, где в нише стоит мраморная Цития работы Алкивида Мегарского. Вдруг статуя повернула голову и улыбнулась вам.

– Это и правда хорошее предзнаменование, – задумчиво пробормотала будущая императрица, в глубине души не зная, как относиться к столь странному видению собеседницы.

– Богиня правосудия покровительствует вам, ваше высочество! – пылко вскричала та. – Небожительница обязательно поможет разоблачить подлую сущность самозванки!

– Потому что мои помыслы чисты и справедливы, – с апломбом заявила Силла Тарквина Поста. – Эта подлая негодяйка пыталась обманом пролезть в императорскую семью, осквернив своей грязной кровью славный род Тарквинов. Боги не допустят подобного святотатства и помогут мне восстановить справедливость!

– Разумеется, ваше высочество, – поклонилась верная наперсница.

– Я отпускаю вас на сегодня, госпожа Гермия, – сказала супруга наследника престола, поднимаясь из-за стола. – Передайте своему другу, что как только я услышу о том, что нашли труп самозванки и её любовника, вы получите…

Ораторша сделала многозначительную паузу, а слушательница от волнения затаила дыхание.

– Три тысячи империалов! – отчеканила первая принцесса, после чего многозначительно улыбнулась. – И подарок.

Она давно поняла, что чувствовать завить окружающих к своим драгоценностям гораздо приятнее, чем простое обладание этими бесценными украшениями. Однако эмоции от свершившейся мести ещё слаще. И за подобного рода ощущения будущая императрица готова платить не скупясь. Тем более, что деньги у неё есть.

– Да хранят вас бессмертные боги, ваше высочество! – выпалила приближённая, рухнув на колени и воздев руки к разрисованному потолку. – Клянусь Ноной, Фиолой и Артедой, что буду служить вам, не жалея сил и самой жизни.

– Встаньте, госпожа Гермия, – покровительственно улыбнулась будущая государыня. – Вам пока не за что меня благодарить.

– Нет, ваше высочество! – запротестовала придворная дама, поднимаясь на ноги. – Всей моей жизни не хватит, чтобы отплатить вам за вашу доброту!

– Пойдёмте, госпожа Гермия, – величаво махнув рукой, покровительница направилась к двери.

В сопровождении молчаливой и незаметной Метиды они спустились в сад, где верная наперсница, попрощавшись со своей благодетельницей, пошла к воротам, а та вместе с приближёнными направилась к площадке для занятий гимнастическими и воинскими упражнениями.

Однако там не оказалось никого, кроме дворцовых рабов, заменявших соломенные мишени для стрельбы из лука и метания дротиков.

Низко поклонившись супруге наследника престола, невольники сообщили, что его высочество принц Маний закончил тренироваться и сейчас должен находиться в Гранитной беседке, где господин Орис Килей Кватор рассказывает ему о дальних странах.

Силла Тарквина Поста знала, что не так давно муж нанял для их старшего сына ещё одного учителя. Какого-то путешественника, объехавшего чуть ли не весь свет.

В ответ на замечание жены, что будущему властителю Империи, кроме военных наук, гораздо полезнее будет заняться изучением философии и истории, а не тратить время впустую, слушая всяких бродяг, преемник Констата Великого раздражённо отмахнулся.

– Зачем ему с таких лет эти мудрствования? Успеет ещё себе голову изломать. Пусть пока побольше узнает об окружающем Империю мире. Это для мальчишки гораздо интереснее, чем скучные трактаты давно почивших мудрецов.

Не решившись спорить с супругом по столь ничтожному поводу, первая принцесса тем не менее дала себе зарок: выбрать время и узнать, чему же учит Мания новый преподаватель?

Ещё издали до неё донёсся громогласный, хорошо поставленный голос, с жаром вещавший о кровавой битве, в которой сошлись две многочисленные армии.

Маний Тарквин сидел на нагретой солнцем мраморной ступени лестницы, ведущей в шестиугольную беседку на невысоком постаменте из гладко отполированных каменных блоков.

Одна из сопровождавших рабынь держала над головой юного принца опахало из страусовых перьев и так же, как её маленький господин, застыв с полуоткрытым ртом, ловила каждое слово выступавшего перед ними оратора.

Очевидно, пытаясь как можно доходчивее донести до слушателя свою историю, пожилой мужчина с небольшой, аккуратно подстриженной бородкой, скаля крепкие жёлтые зубы, делая вид, будто кого-то душит, кричал чуть ли не во всю глотку:

– Он удавил его своими собственными руками прямо в главном зале дворца!

Заметив супругу наследника престола, рассказчик перевёл дух и изящно поклонился.

– Простите мою невнимательность, ваше высочество. Я несколько увлёкся, рассказывая его высочеству принцу Манию про войну двух ольвийских племён, в которой сам принял участие, когда путешествовал в тех краях.

– О мама! – вскричал мальчик, вскакивая на ноги. – Вы представляете, ольвийские воины сражаются каменными боевыми молотами и носят доспехи из рогов и кости!

– Варвары! – презрительно скривилась первая принцесса.

– Вы совершенно правы, ваше высочество, – вновь поклонился учитель. – Однако в Ольвии всё же есть города, где знать охотно пользуется достижениями более цивилизованных народов, и существуют хоть какие-то законы, а вот их восточные соседи халибы – истинные дикари, что однако не мешает им слыть умелыми мореходами и свирепыми воинами.

– Вы и у них побывали, господин Килей? – вскинула брови будущая императрица.

– Увы, ваше высочество, – с сожалением развёл руками тот. – Я дважды пытался пробраться в те земли, но оба раза едва сумел спасти свою жизнь. Халибы не пускают к себе даже купцов, продавая награбленное в портах Ольвии или в Нидосе.

– Этот город построил великий Ипий Курс Асербус на острове около Келлуана! – поспешил блеснуть знаниями истории и географии Маний.

– Вы совершенно правы, ваше высочество! – поклонился сиятельному ученику преподаватель, и его лицо расплылось в мечтательной улыбке. – Чудесный город! Истинный светоч цивилизации в тех диких местах. Огромный порт с сотнями кораблей, широкие прямые, как стрела, улицы, площадь Великого флота с великолепным памятником Валкасу Пелагу, величественный Дворец Ста, храмы, бани, ипподром. Всё это так напоминает Империю, что невольно забываешь о разделяющем их расстоянии.

– Жаль только, что столь замечательный город всё ещё находится под властью келлуанского царя, – жёстко усмехнулась Силла Тарквина Поста.